Текст книги "Принцесса Бен (ЛП)"

Автор книги: Кэтрин Гилберт Мердок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Это понимание придало мне сил, чтобы пережить ужин.

Наконец, слуги убрали жаркое и принесли каждой по пирожному в глазури и узоре из позолоты на ней. Я знала, что хоть снаружи и выглядит мило, внутри оно будет безвкусным, как старое дерево, так что весь десерт был гадким. Но нищие не разбрасывались едой, а я знала, что в следующий раз поем не скоро. Я выбрала часть помягче, стараясь не разрушить глазурь с узором сверху, и начала есть.

Королева и леди Беатрис напротив продолжали дурацкий диалог. На щеках королевы я заметила два красных пятна, и Беатрис, видя, как ведет она себя от вина, говорила наглее обычного.

София повернулась ко мне.

– Беневоленс, присоединяйся. Наш разговор незначителен, но королеве важно учиться искусству беседы, а не молчать.

– Простите, Ваше величество, – сухо ответила я. – Но меня учили, что для королевы важнее всего – родить мужу ребенка.

Тишина обрушилась на голову.

Королева София сложила салфетку и отложила в сторону.

– Левую руку, пожалуйста.

Когда она перестала меня бить, мы обе кипели, хоть и пытались это скрыть. София так старалась выжать из меня крик – но я была рада, что не поддалась – что над ее верхней губой собрались капли пота. Я прикусила щеку так сильно, что ощущала вкус крови. Мы вернулись на места, промокнули рты салфетками, но напряжение не уходило. Никто из смотревших не сказал бы, что я держалась хуже королевы Софии.

После десерта королева встала. Мы с леди Беатрис последовали ее примеру. Королева без слов покинула зал. Как и было теперь заведено, я пошла за ней, только она впускала меня в мою «комнату».

Обычно мы шли по коридорам вместе, королева отмечала те огрехи, которые не упомянула за ужином: я задевала стаканом с водой о бокал вина, слишком рьяно благодарила слуг и всегда молчала. Но в этот раз она молчала. Весть о нашей борьбе – о моем избиении – разлетится по замку, слуги постараются донести каждое слово. А она молчала.

В комнате королевы сжалась ее юная горничная, зная, что скоро получит незаслуженные упреки. Я не могла открыть дверь на лестницу опухшими пальцами и ждала, присев в реверансе для королевы. Она распахнула дверь и пошла вперед меня, громко дыша. Лунный свет заливал мою темницу, и я видела, как вздымалась от усилий грудь Софии. Обычно она желала мне спокойной ночи, хоть и холодно. Этой ночью она только решительно захлопнула дверь.

Мои всхлипы заглушили щелчок замка. Я осталась одна и рухнула, прижала к себе пострадавшие руки, о чем мечтала весь вечер. У меня даже не было воды, чтобы вымыть их! Бой с королевой забрал все мои силы. Я не смогу повторить это. А она будет сидеть годами как регент, пока я не вырасту, и она могла решить, когда отдаст мне трон. Если она захочет, я останусь в ее холодных тисках лет на десять, а то и больше. Я была одна, совсем одна, едва могла терпеть боль. Моя мама была убита врагами из-за их хитрого плана, отец, где бы он ни был, не возвращался. А лорд Фредерик, что помогал мне держаться, уехал из королевства по делам, и я не знала, когда он вернется. А я осталась одна, пухлая девочка с разбитым сердцем, против женщины, что была воплощением дьявола.

Не знаю, как долго я плакала. Я долго молилась, но фея-крестная не появилась. Ни эльф, ни лепрекон, ни волшебник не появились, чтобы дать мне тайное оружие против врага. Я осталась одна в темнице с мышами, где была лишь койка и ночная рубашка.

Надеть рубашку не было проблемой, но было сложно выбраться из платья. Обычно меня раздевала служанка, помогала снять юбки, корсет и чулки. По приказу королевы она забирала одежду, словно та думала, что я сбегу из башни, что я не захочу делать это в ночной рубашке.

Но этой ночью я была одна. Королева запретила ей приходить, или служанке хватило ума не лезть к злой Софии. Я не знала, как скоро меня освободят. Я устала и хотела спать. Но, хоть пальцы и работали, я не могла снять удушающий наряд, в котором осталась.

Я прижала в поражении голову к стене камеры и снова заплакала. Лунный свет отбрасывал тени на пол, но я их не разглядывала. Я хотела решение. Даже смерть, хоть это звучало жутко, подходила. Тогда я присоединюсь к маме. Я прижала руки к стене, хотела оттолкнуться и пойти к окну, чтобы выпрыгнуть. И тут…

Стена под моей левой рукой поддалась. Не рухнула. Но перестала быть твердой.

Через много лет после этого незабываемого мига я так и не смогла это объяснить, эту пугающую загадочность. Представьте, что вы спускаетесь по лестнице. На дне вы уверенно шагаете вперед и просчитываетесь. Остается еще ступенька, и вы не касаетесь пола, а мгновение летите по воздуху. И хотя падать невысоко, ужас вспыхивает в этот миг беспомощности, отравляет сознание еще пару мгновений после этого.

Такое я ощутила. Но я была не на лестнице, где такое можно было ожидать, а у прочной стены.

Я отскочила в ужасе, сердце билось в горле. Что я ощутила? В лунном свете я четко видела грубые камни стены, похожие на камни горы. Они точно были твердыми, как и Аншиенна, камни слабо сияли в темноте.

Наверное, я сходила с ума. Мои руки были повреждены. Я не знала, что ощущала.

Я робко шагнула вперед и коснулась места, где была моя голова. Там точно был прочный камень. Правая рука скользнула по стене. Пальцы с болью ощупывали камень, но он был там. Я осторожно протянула левую руку, что все еще болела от избиений. Я касалась камня… камня… а потом моя рука на моих глазах погрузилась по локоть в камень.

Я снова отскочила. Осмотрела руку. Кроме следов ударов, все было нормально. Но руки не могут проникать сквозь камень!

Я решительно направила туда руку. Но мои пальцы ничего не коснулись, словно задели шелк, но не камень. Моя рука снова пропала по локоть. Я, задыхаясь от усилий, держала ее там, подавляя панику от вида пропавшей руки. Я пошевелила рукой. Она двигалась, как обычно. Место, что должно быть твердым, ощущалось пустым. Я погрузила правую руку по локоть в камень.

Не осмеливаясь дышать, я провела руками в сторону. Почти сразу они ударились о вертикальный барьер, который я не видела. Пальцы нащупали гладкий выступ, похожий на дверную ручку. Я провела руками вверх, встала на носочки и ощутила перемычку двери над головой. Я не видела, чтобы камень менял свой прочный вид. Голова кружилась от смятения, но я провела руками в камне, ощупывая щель. Я развела руки и нашла щель с другой стороны. Вот. Я нашла три стороны двери, скрытой в камне. Я стояла, не видя опухшие руки, касающиеся загадочного портала.

Пульс гремел в ушах. Осторожно, словно проверяя воду перед прыжком, и вытянула ногу, что еще была в туфельке с лентой. Камень охватил мою ногу, край платья пропал там же.

Земля по другую сторону была твердой.

Что я теряла? Кто будет скучать по мне, если это закончится трагично?

Глубоко вдохнув, я шагнула туда.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

В которой я делаю необычные открытия

ШЕСТЬ

Я трусливо зажмурила глаза, и меня словно окутало прохладным шелком. Я оказалась на другой стороне, выдохнула с облегчением, ощущая камень под ногами. Я приоткрыла глаз. Перед моим носом была другая стена из камня. Я коснулась грубого камня и цемента, покрытых пылью. Кроме пыли, стена совпадала с той, что была вдоль лестницы, ведущей в мою темницу. Я поняла, что потому лестница и была такой тесной, ведь здесь помещалась комната.

Тусклый лунный свет проникал в портал. С этой стороны мою темницу было видно ясно, как день. Я огляделась и заметила лестницу наверх между стенами, так похожая на лестницу, ведущую в мою темницу, что не было сомнений, что их сделала одна рука. Но куда вела эта лестница? Моя крохотная темница была на вершине башни крепости. Наверху была только крыша и неба.

Я жевала губу. Было логично, что эта скрытая дверь вела в скрытый коридор, но зачем она здесь? Пыльная комнатка, в которой я стояла, была не больше скрытого шкафа. Император был бы рад скрытой комнатке, чтобы прятаться от шпионов и воров, но в ней не было смысла в этой темнице. Это было странно.

Но я зашла так далеко. Я пошла наверх.

Через шесть ступенек свет луны пропал, и я поднималась в кромешной тьме. Я робко проверяла каждую ступеньку, а потом поднималась туда. Мои пальцы были опухшими, но скользили по неровным камням, проверяя их прочность. Я поднималась все выше. А потом мне показалось, что появились ступеньки и стены в белом свете. Я посмотрела наверх, сердце замерло, ведь свет падал сверху.

Я застыла на какое-то время, в ушах звенело, я пыталась что-нибудь услышать, шаги или шорох, чтобы понять, что наверху есть человек… или кто-то еще. Собрав остатки смелости, я пошла дальше.

Я взобралась на последние ступеньки и увидела комнатку, умещенную под конической крышей башни. Сильный лунный свет лился в окна, грубые стекла усиливали свет вдесятеро. Как на маяке зеркала и линзы превращали свет свечи в мощный луч, так и эти окна, видимо, работали с лунным светом, получался маяк наоборот.

В этом волшебном свете я разглядывала незнакомую комнатку. Странные шкафы с замками стояли вдоль стен. Зеркало над рабочим столом покрывала паутина, поверхность стола была в странных предметах. Открытая книга и канделябр в углу на пюпитре. Каждый предмет, которые я даже не знала, был покрыт таким слоем пыли, что можно было зачерпывать пальцем, вокруг виднелся птичий помет, сверху были птичьи гнезда. Мыши оставили лабиринты следов на полу, слой пыли на котором заменял ковер.

Я прошла к пюпитру, поднимая облачка пыли. Я добралась и испугалась, ведь там был большой том, древний, с пожелтевшими страницами и потрескавшейся от возраста кожаной обложкой, а еще он был чистым, как трон королевы. Толстый слой пыли покрывал все поверхности, как и птичий помет (гадость), но книга была чистой.

Я с трудом себя успокоила. В комнате не было следов, здесь никого не было век, а то и больше. Книга словно обладала загадочной силой. Я доказала это, когда потянулась к переплету, и пыль полетела с моего рукава. Пыль падала, как и должна, но возле книги просто пропала. Как умно! Я зачерпнула больше пыли, чтобы проверить, но отказалась, понимая (и в этом было видно, что я взрослею), что такая книга может не оценить мои шутки.

Детские сказки о паре, основавшей Монтань, исцелившей великанов с горы и магией защищавших страну от вреда… я вдруг поняла, что не все было выдумкой. Одна магия могла объяснить мой проход сквозь каменную стену, только магия могла объяснить присутствие этой комнаты и ее содержимое. Почему именно я наткнулась на эту комнату и в это время, я не знала. Но от понимания я так охнула, что несколько минут кашляла от пыли в легких. Я была правнучкой короля, который происходил от основателей Монтани. Их кровь, хоть и поколения спустя, текла в моих венах. Это приключение было моим по праву.

Я снова посмотрела на чистую раскрытую книгу. Вытерев истерзанную руку о платье (которое уже сильно испачкалось), я протянула к ней дрожащий палец и коснулась.

Я не пропала. Это было чудом. Я ощущала книгу, какой она и должна была ощущаться. Я попыталась перевернуть страницу, но мои глаза расширились, но, хотя страницы ощущались и выглядели бумажными, покрытыми крохотными словами и чернильными рисунками, книга оставалась неподвижной, как кусок гранита.

Если бы я не поняла, что книга связана с магией, ее название, которое было сложно различить даже с усиленным светом луны, развеивало сомнения. Там значилось «Заклятия стихий» изящными буквами, которые было сложно расшифровать. Абзац мелких букв тоже было сложно прочитать, дальше шли рисунки и заметки, стрелочки отмечали важные части, и книга больше напоминала книгу рецептов с указаниями, как правильно жарить мясо или руководство по управлению мукомольней.

Рисунки меня заинтриговали. На них изображалось положение ладоней. Например, изображалась ладонь, где большой палец щелкал о средний. Я попробовала сделать это. Мои пальцы так опухли, что я едва могла управлять ими. Но любопытство заставило их гнуться.

С большими усилиями я издала тихий звук, которому было далеко до знакомого всем щелчка, но шум зазвучал в тихой комнате. Под рисунком были слова на незнакомом языке, они выглядели дико и не произносимо. Повезло, что вторая строка изображала, как читать слова. Я сосредоточилась и шептала слова, хотя не знала, что получится из этой путаницы.

Я произнесла слова увереннее, при этом заставив пальцы щелкнув. И в моих ладонях появился огонек. Я завизжала, как сделал бы любой из-за такого напряжения, и отскочила. Едва дыша от тревоги, я потерла ладони в поисках ожога. Его не было, синяки и грязь были там и до этого.

Но, хоть я не пострадала, дальше я действовала осторожнее. Я вернулась к книге. На следующем рисунку ладони были сложены чашей, а потом они одновременно щелкали и трепетали. Я обожглась один раз и была настороже, я произносила слова, вытянув руки перед собой, старалась избежать возможных бед.

Я осмотрела две страницы и увидела, что все цепочки рисунков заканчивались руками, сложенными чашей, и они держали разные субстанции. В одних руках был кусок земли, в других была вода, рябь шла по ее поверхности. Третья цепочка вела к огню, будто это меня успокаивало. И последние руки словно были с облаками над ними. Эти картинки что-то означали, но что?

Я посмотрела на название страниц и поняла. Это были заклинания стихий, и они это создавали: четыре стихии – землю, воду, огонь и воздух.

Я не знала, чем хороши эти заклятия. Способность создавать грязь, воздух казалась тратой магии. Огонь, который можно было держать без вреда, был совсем другим. Я снова попыталась двигать руками, старалась четко произносить слова и не ошибаться в движениях рук. В конце я сложила ладони чашей, надеясь удержать огонь хоть на миг.

Мои ладони заполнило яркое сияние, огонь поднялся вверх. Я рефлекторно отдернула голову, боясь, что загорятся волосы. Но я не ощущала боль. Огонь ласкал мою пострадавшую кожу. Я не дышала, но позволила волшебному огню лизнуть мое лицо. Я подула на него. Огонь сиял все так же ярко. Я была в восторге, а потом заметила канделябр в пыли и обкусанные мышами свечи. Я старалась держать огонь так, чтобы не навредить, сдула пыль с огарков. Это не сработало, но, когда я поднесла туда огонь, он легко загорелся на первой свечи. В комнате стало ярче от света свечей. Я восторженно зажгла остальные свечи, и этот теплый желтый свет смешивался с бледным сиянием луны, и в комнате стало ярко. Страницу теперь стало четко видно, и я, осмелев от успеха, принялась расшифровывать текст.

На это ушло время, ведь написано было замысловато, слова были старинными, а буквы красивыми, но неразборчивыми. Я уже проклинала его или ее на середине первого предложения, казалось, что писала такой красивый текст женщина. Я с трудом прочитала первый абзац, где были предупреждения, что заклятия нельзя использовать для своей выгоды, что создание льда было сложным и можно было получить обморожение, и что попытки летать требовали дополнительных чар. К предупреждению, что на чарах нельзя наживаться, прилагался рисунок, мужчины, создавшего большой кристалл и лишившегося рук. Я и не подумала, что земля связана с камнями и металлами. Но богатство и не привлекало. Меня заинтересовали полеты. Стихия воздуха могла позволить летать? Как… ведьма на метле? Я была потрясена.

Остаток ночи я тренировалась. Мне повезло, что первая попытка была успешной, иначе я бы забросила усилия. Я старалась, но не могла вызвать воздух, даже порыв ветра. Попытки с землей тоже не увенчались успехом. Может, я и призвала немного песчинок, но мои руки были такими грязными, что я не могла различить старую грязь и новую. Я злилась на свою глупость и вернулась к огню, призвав такой сильный, что он опалил мои волосы. Я с вскриком бросила огонь и затушила, а потом посмотрела на страницу и поняла, что эмоции в таких заклятиях играли такую же важную роль, как речь и жесты. Я могла управлять книгой и уточнять содержимое (тип земли, например или опасность льда) разумом. Писатель объяснял, словно читая мои мысли, что самоконтроль был основой заклятий. Я фыркнула. Меня часто критиковали из-за самоконтроля, мне не нужно было повторять.

И все же я следила за настроением и игнорировала запах опаленных волос. Если я не могла создавать землю или воздух, то я могла вызвать воду. Для этого тоже требовалась сильная концентрация. Как-то раз мои ладони стали влажными, и я посчитала это победой. Я вытерла руки о платье, оставив две черные полоски на животе. Опухшие пальцы болели. немели от движений, я заставляла их шевелиться. Казалось, после двадцатой попытки я сцепила ладони и потрясенно увидела воду.

– О! – я радостно захлопала. Вода расплескалась всюду, еще сильнее запачкала мое платье. Я захотела вытереть книгу, но она, конечно, была сухой и без пятен. Снова и снова я создавала воду, первыми горстями отмыв ладони, вытерев их о себя, и одежда так и не восстановилась после таких издевательств. Третью пригоршню я выпила. Я сомневалась, что волшебная вода будет ядовитой. Но после часов в той комнате пыль набилась в горло, и вода показалась мне сладкой, как из горного ручья.

Я заметила первые лучи солнца за странными окнами. Я должна была уходить, иначе увидят, что темница пуста! Я спешно осмотрела комнату. Я не оставила тут ничего важного? Но, хоть мои следы и капли воды окружали пюпитр, комната выглядела так, будто ее не трогали годами.

Я задула свечи и побежала по лестнице, паникуя, что волшебная дверь закроется. К моей радости, портал пропустил меня, я едва ощутила пленку барьера. Никто еще не пришел, одним страхом меньше. Я перепрыгивала по две ступеньки и понимала, что, когда пройду через эту вуаль, жизнь не будет прежней. О, как я любила теперь эту жалкую комнатку! Как я была благодарна королеве за то, что она заперла меня здесь!

Я была грязной, но упала на матрас, в голове бурлили идеи и планы. Мне нужно было многое обдумать.

СЕМЬ

Полчаса спустя меня грубо разбудили.

Когда королева София отправила меня в эту башню, она приказала леди Беатрис следить за моим внешним видом, чтобы я была правильно одета на уроках, танцах при верховой езде, ужинах, которые я терпеть не могла. Леди Беатрис выбирала наряды из моего растущего гардероба. Впрочем, вскоре она поняла, что устает, пока поднимается в башню. Я подозревала, что она страдает от клаустрофобии, потому она боялась темную узкую лестницу. И с позволения королевы она передала задание одевать меня Гильдеберте, крупной служанке, которую мало интересовал мой статус, а еще она могла подавить грубой силой, и я выходила недовольная под оценивающий взгляд королевы, если она была свободна.

Но тут Гильдеберта с трудом смогла разбудить меня.

– Что вы с собой сделали? – ворчала она. – Вы вся в грязи!

Я моргнула, приходя в себя.

– И почему вы в платье? Вы даже не переоделись в ночную рубашку!

– Никто не раздел меня, – сообщила я правду.

– Леди придется делать это самой! – Гильдеберта оттолкнула меня и ушла, замерев, чтобы запереть меня.

Я лежала, пытаясь вспомнить последние часы. Руки были опухшими и болели после наказания. И комната… приснилась? Мое платье было перепачкано, это уже было подтверждением. И от волос точно пахло гарью.

Я соскочила с кровати и подбежала к стене. В свете дня камень казался твердым. Но, когда я коснулась его, рука прошла в него, как в воду.

Почему я не узнала раньше? Хотя… я не трогала раньше эту стену. Никто не ходил по замку, ощупывая каждый камень. Стена была простой, я часами смотрела на нее в конце каждого дня. Может, портал был открыт для всех.

Я услышала шаги Гельдеберты. Я оставалась на месте, испугав ее, когда она открыла дверь.

– Мы увидимся с ней, – хмуро сообщила она.

– С кем? – осведомилась я с раздражением, которое до этого вылетало само по себе, а теперь приходилось играть.

– С леди Беатрис, конечно! Я бы отвела вас к королеве, но Ее величество страдает от головной боли.

Это было бы интересно, если бы у меня было время обдумать это. Но тут я просто топнула ногой.

– Я не иду.

Это злило Гильдеберту, как красная тряпка быка.

– О, не идете, значит? – она приближалась, раскинув руки.

Она шла ко мне, а я прыгнула вперед и обхватила ее внушительный живот. Женщина отшатнулась.

Ожидая, что она провалится в портал, я хотела увести ее, отвлечь делами, чтобы она не думала об этом. К моему удивлению и облегчению, я услышала, как ее голова ударилась о камень, в который я до этого совала руку, с треском, похожим на удар хлыста.

Женщина разъяренно набросилась на меня, и я заслужила трепку. Равновесие сил было восстановлено, и она отвела меня к леди Беатрис.

* * *

Гильдеберта не нашла проход! Честно, если делать список жителей замка по магическим способностям, Гильдеберта точно была бы внизу. Теперь у меня было доказательство моих способностей. Может, дело все-таки было в крови.

Я старалась не отставать от быстрой Гильдеберты, слуги замирали от тяжелой атмосферы, служанки, редко признающие меня, приседали в реверансах. Если подумать, это было связано с моим грязным видом. Но я думала о другом.

Леди Беатрис охнула от ужаса, когда мы прибыли.

– Принцесса! Что вы наделали? – мы помешали ей краситься, потому что на одной щеке не было румян.

Я повторила, не зная другой ответ.

– Меня никто не раздел.

– И вы превратились в такое! Вы катались по полу? Поверить не могу.

И я. Как мог кто-то, видевший мою чистую комнату, решить, что пыли там хватить испачкать хотя бы мой платок, а не объемное многослойное платье? Но создавалось впечатление, что леди Беатрис уверена, что я сама создаю грязь. (Хотя это мне могло удаться). Она вздохнула и отправила меня в купальню.

Горячая вода, теплые булочки и нехватка сна не давали взбодриться. Я пришла на уроки танцев и рухнула на диван.

– Ее высочеству нужно встать в первую позицию, – возмущался пухлый месье Гросбуш.

– Нет, – я слишком устала. – Я не буду.

Леди Беатрис посмотрел на меня.

– Ладно, – она ушла с месье Гросбушем в другую часть зала. Взглянув на меня, они начали обсуждать последнюю моду на парики и возможные цены.

Обычно я бы растерялась от такой свободы. Но я слишком устала, чтобы замечать, и провалилась в сон. Когда я проснулась, взрослые еще обсуждали парики (об этом можно говорить минуту или часами?), и мне пора было уже одеваться на ужин.

Королева София к нам не присоединилась. Ее головная боль или то, что она за ней скрывала, все еще беспокоила ее. Мы с леди Беатрис ели в тишине, я считала минуты до возвращения в комнату, а она все еще думала о париках. Я заметила, что мои порции больше обычного и благодарно улыбнулась слуге, который поклонился в ответ.

Софии не было, и леди Беатрис провела меня в приемную королевы, где нас встретила Гильдеберта с моей ночной рубашкой в руке. Как всегда, мое переодевание сопровождалось колкими словами, шлепками. Но сегодня я терпела это, ожидая, когда уже она закончит. Несколько раз служанка хмурилась, пытаясь понять, что я задумываю с таким послушным поведением, но я даже не велась на это.

Я забралась в кровать и, пока она собирала мою одежду, пожелала женщине добрых снов. С удивленным фырканьем Гильдеберта вышла из комнаты и заперла дверь.

Как только я услышала эхо двери, закрывшейся внизу, я побежала в портал. О, всего сутки назад я не знала о нем! Как сильно могла измениться жизнь за день.

Я бежала по узкой лестнице, пыль окружала меня, и мои пальцы вдруг задели ткань. Я завопила, когда ткань рухнула на меня. Я чудом осталась на ногах, пошатнулась, пытаясь сорвать с себя ткань.

С колотящимся сердцем я убежала в свою комнату. Я увидела там, что это плащ из тяжелой черной шерсти с рукавами. Я невольно примерила одеяние. Оно сидело идеально, от глубокого капюшона до края плаща, что задевал пальцы ног. Идеальная защита! так я смогу проводить время в пыльной тайной комнате, не пачкая ночную рубашку и не вызывая подозрений.

Но я понимала, хмурясь, что прошлой ночью ощущала только камень. Откуда взялся плащ, на котором не было и пылинки? Он был чистым, хотя я нашла его в грязном проходе. Наверное, магия поместила его туда.

Я поежилась, а потом отчитала себя за трусость: такая сила была мне союзником, а не опасностью. Стиснув зубы, несмотря на дрожь пальцев, я укуталась в шерстяную броню и прошла на лестницу сквозь портал.

Мои подозрения о магии усилились, когда я прошла в комнату. Там лежала книга, перед ней были мои следы. Но страницы изменились! Вместо заклинаний стихий там было еще больше рисунков и большое нечитаемое название.

Я ощутила разочарование. Страницы были твердыми, как камень, не переворачивались, как бы я ни пыталась. Я бы выбросила книгу в окно, но она не двигалась, как и страницы. Что же в этот раз за заклинание? Я обрадовалась, что помнила слова для огня, и зажгла свечи, чтобы рассмотреть. Картинки были непонятными. Девушка бежала и падала, и призрак выходил из ее тела. Ее преследователи находили тело, а дух сбегал незамеченным. А потом призрак вернулся и спустился, как по лестнице, в тело, которое тут же ожило. Между картинками были нарисованы ладони и записаны слова заклинания.

Оживление тела было темной магией, это я знала. Может, в этой комнате было опасно. Я не знала, по какому злому пути пошла. Я прочитала название, пытаясь разобрать иностранные слова: «Die Doppelschläferin». А ниже было записано: «Спящий двойник».

Ах, тело на рисунках спало, а не умирало. Но я не видела смысла в чарах. Зачем такое сложное заклинание, если от него просто спали?

И тут я услышала звук, от которого похолодело в крови: повернулся ключ в замке комнаты. Я побежала по лестнице, но поздно: ноги уже шагали по полу. Девушка закричала:

– Ее нет! – и убежала.

Я поспешила вниз, отбросила плащ и выпрыгнула из портала в кровать. Я была быстрой, но едва успела натянуть одеяла к подбородку, как дверь распахнулась, вошла королева София, а за ней – испуганная служанка.

– Ваше величество, – я старалась звучать сонно, без одышки.

– Как это понимать? – рявкнула королева. – Где ты была?

– В кровати, Ваше величество, – сказала я как можно невиннее.

София повернулась к служанке:

– Вы так играете с нами?

Я обрадовалась, что у королевы была другая жертва, но мне было жаль девушку. Она не заслуживала наказания за меня.

– Ваше величество, – вмешалась я, – прошу простить. Я, наверное, плотно укуталась одеялом. И ваша служанка не заметила меня в тенях комнаты. Я спала так крепко, что даже не услышала ее крик.

Королева хмурилась, я никогда еще не говорила так вежливо. Может, сказались все-таки фразы леди Беатрис.

– Прошу прощения, Ваше величество, если причинила неудобства.

– Мы ценим твои слова, – сказала королева, не найдя огрехи и потрясенная моим поведением. – Может, ты не зря здесь сидела.

– Я тоже так думаю, моя королева. И я обещаю с этих пор спать так, чтобы меня было видно остальным.

Тут я перегнула, так что с трудом сдержала смех.

Королева приняла это. Она кивнула и собралась уходить.

Успех окрылил меня:

– Ваше величество, можете сказать, зачем приходила служанка? Что-то не так?

Удивление на лице королевы смешалось с непонятной эмоцией. Была бы она кем-то другим, я бы приняла это за смущение.

– Проблем нет. Мы просто… переживали за твои удобства.

Я бы отмахнулась от этого, но напряжение в ее ответе выдало, хоть это и было сложно принять, что женщина не врала.

Я устроилась на кровати, королева заперла меня снова. Щелчок был мягче, чем до этого.

Хотя я хотела подняться в свое тайное убежище, я задержалась, чтобы меня не поймали дважды. Почему именно в эту ночь королева решила проверить мои удобства? Почему леди Беатрис разрешила спать на уроке танцев? Почему порции за ужином были больше, а слуги стали меня вдруг замечать?

От первой мысли сердце подпрыгнуло к горлу, хотя я была удивлена, как после всех ужасов и удивлений мое сердце еще билось. Они знали, что у меня есть магия, и пытались задобрить меня!

Я отогнала эту мысль. Мои «силы» были пока что смехотворными. Зажигать свечи, призывать пригоршню воды… это не магия. Я знала королеву, если бы она подозревала о моих занятиях магией, она бы тут же убрала меня из этой комнаты.

Правда потрясла меня своей очевидностью. Я так увлеклась магией, что забыла, хоть руки и болели, о своей ссоре с Софией прошлым вечером. Она дважды пыталась сломить меня, но не смогла. Они все могли считать меня глупой, но противостоять больше не хотели.

Так что не только магия могла пошатнуть равновесие в стане врага.

ВОСЕМЬ

Магия, впрочем, помогала мне. Если раньше я только подумывала об этом, теперь это стало фактом. Девушка в заклинании убегала от преследователей, разделяясь и оставляя спящую часть как отвлечение, а активная шла по делам. У меня пока не было преследователей, но я страдала от противников. Я избежала гнева королевы один раз, но в другой раз могло повезти меньше. Мне требовался спящий двойник, чтобы я спокойно занималась делами. Я решила потратить всю ночь, если нужно, на освоение чар двойника.

Но пришлось работать над ним шесть недель, а не одну ночь, и была уже глубокая осень. Слова заклинания было очень сложно запомнить, впервые я ругала себя за то, что плохо знала иностранные языки. Но дело было не только в словах, для заклинания нужно было лежать, а я не могла заставить себя устроиться на пыльном ковре в помете. Вместо этого я напрягала мозги, спешила по лестнице, устраивалась на скромной кровати, как на картинке, и бормотала бред. Шли ночи, я лежала все дольше и дольше, ожидая результата, но просто засыпала. Несколько раз я возвращалась наверх и находила книгу закрытой, и это меня радовало, ведь я получала разрешение поспать. Я замечала, что книга, хоть и не была живой, заботилась о моем состоянии больше всех людей замка.

Я все же смогла создать двойника. Моя первая попытка вызвала крик ужаса, ведь у созданной фигуры не было рук и ног, она больше напоминала расчлененный труп. Повезло, что меня не было слышно в комнате королевы, потому что на этом рассказ закончился бы. Я взяла себя в руки и с усилием закончила заклинание и убрала результат. Этот опыт научил меня, что не стоит использовать заклинание, не зная, как отменить его.

Двойник, если кто-то не знает, это воплощение создателя. Двойник оставался спать и не просыпался. Закончив чары правильно в первый раз, я оказалась голой и дрожащей, как новорожденная, посреди комнаты (этого на рисунках не было). Со временем и практикой я смогла оставаться в тонком камзоле и нижней юбке, что было неплохо для меня, но раздражало Гильдеберту, ведь я настаивала надевать их под ночную рубашку. Чтобы вернуться в двойника мне нужно было раздеваться до такого же состояния. Одной ночью, устав от урока магии, я попыталась соединиться с двойником, будучи в тяжелом плаще, и меня так сдавливало, пока я соединялась с телом, что я больше никогда так не ошибалась.