Текст книги "Принцесса Бен (ЛП)"

Автор книги: Кэтрин Гилберт Мердок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

К сожалению, сколько бы ни спал двойник, я не просыпалась потом отдохнувшей. Соединение тел происходило с непредсказуемыми эффектами. Я могла проснуться с чистыми руками, а в другие разы они были грязными. За завтраком леди Беатрис кричала из-за паука в моих волосах, который был на активной части меня, наверное, с полуночи. Я пыталась поэтому сделать две свои части как можно больше похожими перед соединением, чистила руки, ноги и лицо после каждого урока магии.

Это было проще, чем я думала. Кроме кровати и ночного горшка в комнате был каменный умывальник. Я не понимала, зачем, ведь бочки с водой не было, и слуги не приносили сюда воду. Но, как только я неплохо освоила двойника, книга вернулась к чарам стихий, и я приступила к изучению этой темы. Вскоре я смогла наполнять водой каменную чашу.

Я обрадовалась еще больше, когда узнала, что могу создавать горсть огня даже под водой, поверхность бурлила, от нее шел пар, словно я сделала себе миниатюру горячего источника. Прошли октябрь, потом ноябрь, в башне стало холоднее, и огонь помогал мне, у меня была горячая вода, которой я гордилась. Я затыкала тканью слив в чаше и другой тряпкой вытирала с себя следы уроков магии, ощущая себя независимой.

* * *

Внимательный читатель, наверное, задается вопросом, как проходили мои дни между этими ночами. Что с войной, угрозами Дракенсбетта, моим отцом и Ксавьером Старшим? Война пока не началась, и люди Монтани готовились, гудя, как пчелы в улье, к зиме. Дракенсбетт продолжал отрицать свою роль в убийстве короля Фердинанда и моей матери. Вера короля в драконов на вершине Аншиенны определяла даже его военную стратегию, ведь он собирался подавить Монтань, чтобы мы поверили в его сказку. Но даже я, обожающая сказки, использующая магию, не собиралась в это верить.

Лорд Фредерик, посол нашего королевства, оставил замок ранним летом, чтобы мешать наступлению войны за границей, хотя я мало знала о работе лорда. Я не видела дипломатические письма, их содержание не обсуждали за ужином. Я не знала, из вредности ли королева настаивала, что нужно вести бесполезные беседы, или она просто не считала, что с ней могут говорить умные люди. Я знала только, что война еще не началась.

Моей политической наивности не помогало и то, что мои занятия днем ощущались смутно из-за дремы и желания уснуть. Чтобы справляться с усталостью, я нашла только одну тактику: пассивность. До этого я перечила требованиям Софии и Беатрис, не слушала их, возмущалась при любом случае, теперь же я вела себя мирно, и они не могли никак вызвать меня на конфликт. Я почти не тратила на это энергии, зато с радостью наблюдала, как женщины злятся из-за этого.

За ужином королева сверлила меня взглядом, пока я сонно кивала над тарелкой.

– Мы заметили, что ты не говоришь, Беневоленс.

– Да, Ваше величество, – тихий голос, взгляд опущен.

– Ты не согласна с тем, что разговор – основа хорошего ужина?

– Согласна, Ваше величество.

Она ждала, что я продолжу, но я водила вилкой в вязком бланманже.

– Тебе нечем поделиться, Беневоленс?

– Да, Ваше величество.

– Может, ты сообщишь там, что сегодня выучила?

– Боюсь, что нет, Ваше величеств.

– Ты не выучила ничего важного?

– Не помню, Ваше величество.

С пылающими щеками королева сдавалась, поворачивалась для разговора к Беатрис. Я замечала, что на таких ужинах королева пила больше вина, пытаясь заглушить недовольство племянницей.

Стало сложнее после возвращения лорда Фредерика в октябре. Его ранг позволял ему присутствовать на ужине, и это оживляло ужин так, как я и не ожидала, не встречая до этого очаровательного гостя за столом. Леди Беатрис приходила на ужин с румянцем, который был не только результатом макияжа. Даже София повеселела, усадила лорда справа от себя и расспрашивала обо всем. Я сидела слева от королевы, а леди Беатрис – по другую сторону от лорда Фредерика, и бедняга казался серым цветком меж двух бабочек.

Я редко поднимала голову, ведь все время казалось, что лорд Фредерик тепло смотрит на меня.

– Как ваши дела, принцесса? – спросил он одним вечером. – Уроки вам нравятся?

– Да, милорд, – ответила я.

– Вы хорошо спите?

– О, да, милорд. У меня удобная комната, – спешно сказала я, не собираясь покидать башню.

Лорд Фредерик обдумал мои слова.

– Вы уже не тот бойкий ребенок, которого я знал, – сказал он после паузы.

Я просто кивнула и продолжила ужин.

Леди Беатрис воспользовалась тишиной и в шестой раз спросила у лорда Фредерика, будто он вдруг вспомнил бы, какие были рукава женщин во дворах, которые он посещал.

Эта тема меня не интересовала, как и лорда, и я не слушала, размышляя о своем. Моя реальность начиналась и заканчивалась в комнате магии в башне.

* * *

Огонь был моим первым и лучшим навыком, и я развила его до того, что могла призывать огонь одной рукой, чем невероятно гордилась. Чары земли меня не интересовали. Да, я сделала камень размером с кулак и с трудом раскрошила его, и что? Воздух был интереснее, и книга обещала, что когда-нибудь я смогу летать. А пока я гоняла пыль по комнате.

Одной из ночей я забралась в комнату магии и увидела предмет, которого раньше не было, и от которого я чуть не завопила от радости. Метла! (Не удивляйтесь моей слепоте, ведь комната эта была не маленькой, в ней оставались темные углы, а еще были незримые силы). Я с радостью схватила метлу, предвкушая трепет. Но мои пальцы нащупали слой грязи, как было со всеми поверхностями в комнате.

Я заметила швабру и ведро, несколько засохших тряпок свисало с края ведра. Я развернулась: книга была плотно закрыта. Я вспомнила поговорку, что истинный повар начинает с ложки. Я почти ощущала, как комната смеется: «Ха, принцесса! Если хочешь использовать метлу, научись ею мести!».

И я с неохотой приступила к этому. Должна признать, что, когда королева София запирала меня в башне, она не могла и думать, что я буду ночами мыть полы, как служанка. За недели уборки я начала сильнее уважать слуг, ведь комната лучше не становилась. От первого раза в воздух поднялось столько пыли, что я кашляла днями, и я вскоре поняла, что нет смысла подметать, если не вытерта пыль, а ее просто так не смыть, нужно было тереть, и проблема была в том, что приборы для уборки были такими же грязными, как пол.

Порой я задумывалась, не хранились ли тут пыль и помет со всего мира, и потому комната не хотела отпускать их. Я постоянно находила полку, покрытую сажей, темный шкаф с ручкой в форме черепа, который скалился так, что я боялась поворачиваться спиной. Я выливала огромное количество ведер в умывальник в комнате и поднималась в комнату магии. Я держалась, потому что ощущала, что книга откроется, только когда комната будет сиять, и я узнала, что тяжелый труд смягчает сердце, он творил чудеса с моим поведением.

Недели уборки привели к неожиданным наградам. Одной ночью я принялась чистить зеркало, что висело у лестницы. Я натирала его до блеска. Я разглядывала свое отражение в свете свечей (которое не худело, как бы не падал свет).

– Зеркальце на стене, что прекрасней всех в стране? – спросила я, улыбаясь. Точно не я. Мои пухлые грязные щеки были красными от трудов, паутина была в моих спутанных волосах.

На меня смотрело мое отражение. Мне стало интереснее. Зачем здесь было зеркало?

– Ты зачарованное? – спросила я. Ответа не было. Я пожала плечами и улыбнулась грязному отражению. – Ты очень грязная.

– Да, ты грязная, – ответило мое отражение.

Я так испугалась, что сбила ведро. Пришлось вытереть шваброй воду. А потом я вернулась к зеркалу.

– Как ты это сделало? – потребовала я ответ.

Отражение повторяло губами мои слова, как было со всеми отражениями.

– Ты… запутанное! – выпалила я.

– Да, я запутанное, – сказало мое отражение.

Я не буду описывать весь этот разговор. Я уже хотела выбросить зеркало, когда решила, что это зеркало соглашалось с правдой. Если я говорила правду, зеркало ее подтверждало. Если читатель думает, что это глупое назначение волшебного предмета, я переубеждать не стремлюсь.

Поняв это, я не сдержалась:

– Ты такое глупое.

Отражение не реагировало. Это было хорошим знаком. Я обвиняла зеркало, а оно не было глупым, ведь у него была магия, в отличие от многих зеркал, а говорило со мной мое отражение. Представьте, как обидно было бы, если бы мое отражение согласило бы, что я глупая. Зеркало знало, что я не совсем безнадежна.

Я посмотрела на него теплее. Я пыталась вспомнить другую правду.

– Королева ненавидит меня.

Отражение не реагировало. Это тоже было знаком, ведь королева не говорила об этом прямо.

Я попыталась снова:

– Леди Беатрис слишком сильно красит лицо.

Мое отражение так рассмеялось, что ей пришлось вытирать слезы с глаз. Мне не нужно было дальше подтверждать правду.

Я вернулась к главному врагу. Может, я не совсем точно составила фразу.

– Королева София не заботится обо мне.

Отражение закатило глаза.

– Тебе нужна магия, чтобы подтвердить это?

Я захихикала. Волшебное зеркало было умным. Может, его можно было использовать не только для таких вопросов. Я могла… узнать о судьбе отца!

Я повернулась к зеркалу.

– Мой отец… – как лучше спросить? Жив? А если зеркало не ответит? Это будет означать, что он… мертв? Или что зеркало решило не отвечать? Может, стоило сказать, хоть это было страшно, что мой отец мертв. А если зеркало согласится? Будет жутко так узнать правду. И… что тогда со мной будет? А если я не смогу сохранить секрет? Королева относилась ко мне сейчас так, потому что верила, что мой отец жив. Я не могла представить свою судьбу, если я окажусь сиротой.

Я решила молчать и не знать. Без правды у меня была надежда, которая была теплом в моем сердце.

ДЕВЯТЬ

Прошел декабрь, и мне требовалась вся надежда, ведь становилось все сложнее. Почему-то королева стала все сильнее переживать из-за моей осанки, а остальные говорили об этом, как о моем размере. Это было важно. После открытия комнаты магии, я мало уделяла внимания еде. Но наступила зима, и холод напоминал мне о горячих супах и мясных пирогах. Я скучала по родителям и плакала от голода в животе и сердце. Я скучала по еде мамы, по ее теплой кухне и быстрым поцелуям, пока она была занята. Если отец вернется, нет, когда он вернется, мы будем пировать по три раза в день, пока София будет жить на сухарях и воде. Я голодала так, что даже упоминание сухарей заставляло меня облизывать губы.

Леди Беатрис постоянно говорила, как любовь к еде повлияет на мой шанс выйти замуж. Эта тема поднималась все чаще. С каждым съеденным кусочком мне сообщали, что принцы любят худых девушек. Любовь принцев меня не интересовала, и я только тщательнее опустошала тарелку. Королева София не могла отчитывать и бить меня при лорде Фредерике, и мои порции были не такими крохотными, как раньше, но голод все равно маячил рядом.

Ночью, готовясь к заклинанию двойника, я лежала на кровати и мечтала, не в первый раз, чтобы я могла превратить воду и камни во что-то съедобное. Малиновый пирог, например, кружку сидра или горячий шоколад, который мама давала мне по особым случаям. Мне начала надоедать комната магии. Книга не открывалась, как бы я ни чистила углы и закоулки. Я гоняла воздух по комнате, окружала им метлу. Но мне было нечем развлечься, ведь тело привыкло не спать по ночам. Вздохнув, я вышла из двойника и прошла сквозь стену. Я надела черный шерстяной плащ и развернулась…

Я пыталась вспомнить лестницу, ведущую к комнате магии, по которой ходила много раз, изучая заклинание двойника и выливая ведро. Но я не смотрела на стену с другой стороны от лестницы. Была ли она прочной? Трогал ли ее свет луны, льющийся в портал? Я не помнила. Но теперь я видела лестницу, ведущую вниз.

Я поежилась и огляделась. Но я стояла одна в лунном свете.

Я должна была спуститься, насколько я понимала. Я глубоко вдохнула, чтобы успокоиться, и пошла вниз, призвав в ладонь огонь.

Мои босые ноги тут же ощутили каменную крошку и пыль. Лестница не использовалась веками, что только подтверждалось тем, как меня приветствовали по пути мыши в своем царстве. Огонь плохо освещал, я шла осторожно, но споткнулась на первой площадке. Восстановив равновесие, я пошла вперед и закричала, когда холодные пальцы задели мои щеки!

Я слепо ударила, потушив свет, ведь руки касались моих волос и плаща. Я отбивалась, пригнулась, готовая к атаке. Минуты шли, ничего не происходило. Я зажгла огонек. Перед глазами все блестело, я словно оказалась в слитке золота. Потолок мерцал, за мной и передо мной был сияющий еж Монтани на стенах. По бокам комнатки были двери, как в чулане или коридоре…

Я рассмеялась от облегчения и страха. Я была так потрясена, что не понимала и половины правды. Я была в прихожей королевы, это место соединяло ее комнаты с коридором замка! Пальцы меня не трогали, я проходила через портал, и он щекотал меня, так было и с порталом в моей комнате.

Проверяя догадку, я потянулась к ближайшей стене. Моя ладонь легко скользнула в нее. С другой стеной тоже так получилось. Я издала смешок и начала обдумывать, что делать с этим открытием. Конечно! Замок не строили великаны. Маги сделали стены такими широкими, чтобы скрыть тайные проходы в них. Это все объясняло. И комнаты между основными и коридорами были переходной точкой между порталами и публичными местами. А еще (мое сердце чуть не остановилось от понимания) стала понятной традиция закрывать двери в промежуточную комнату. Так маг – как я! – мог путешествовать по замку, и его не видели люди.

Звук шагов привел меня в чувство, и я бросилась в ближайший портал. Вскоре слуга вошел в комнату с фонарем и букетом. София требовала свежие цветы каждое утро. Он прошел в комнату, закрыл двери, направился к дверям королевы, и я следила за ним, обнимая себя от радости, что все так обернулось.

* * *

О, сколько всего открылось для меня той ночью! Во всех главных стенах замка были скрытые проходы, порталы отмечал еж: позолоченный в комнатах, вырезанный в скрытых стенах и панелях, даже вплетенный в гобелены. (В свете дня оказалось, что на стене моей комнаты вырезан еж, я его раньше не замечала). Сквозь порталы я смотрела на коридоры, приемные, тронный зал, бальный зал, комнаты короля, кабинеты, оружейные и кладовые. Я не пересекала порталы, вела себя осторожно… пока не добралась до королевской кухни. Передо мной были полки, полные еды. Сердце забилось быстрее, руки задрожали, и пригоршня света затрепетала, а потом погасла. Я проверила, что смогу вернуться, и прыгнула в комнату.

Вы могли подумать, учитывая мои страсти, что я сорвусь и начну есть. Так и было. Почти обезумев от голода, я не трогала все-таки редкие и заметные блюда. Я обходила пирожные в глазури, повара проверяли бы ценные блюда особо тщательно. Вместо этого я наслаждалась странным пиром: три яблока из корзинки, горсти сухофруктов, плесневелый кусочек коврижки, кусочки копченого мяса из начатой тарелки, вкусной ложки жира – ладно, две большие ложки, чайная ложка сахара, что вкусно хрустел, еще больше яблок… Вскоре мне стало не по себе, но я продолжала заедать месяцы голода. Голод любую еду делал вкусной.

Я остановилась, мой плащ был в жире и джеме. Почему варенье всегда меня пачкало? Я заметила в ужасе свои следы на полу, сначала серые от пыли, а потом белые от муки, я и не заметила, что испачкалась в ней. Я безумно убирала следы, радуясь, что успела научиться уборке. А потом я испугалась, когда не нашла ежа. Но я просто перепутала его с рисунком на стене.

Возвращаться было сложнее, чем я ожидала. Проход, хотя я напоминала себе, что это иллюзия, казался уже и сдавливал. Мне было не по себе, почти тошнило, пока я поднималась по узкой лестнице. Кухни были почти в подвале, а моя комната – в самой высокой башне.

Я проходила комнаты слуг и услышала удивленный вскрик. Ко мне в лунном свете, льющемся из высокого окна, спешила Гильдеберта, которая явно шла в туалет. Мне все еще было не по себе, и я не думала о последствиях. Я решила отомстить ей за все обиды. Когда она подошла к порталу, я высунула из него голову. Моя голова появилась из стены перед ней, это должно было пугать. Я закатила глаза, изображая призрака.

Я помнила, как несколько раз в жизни испытывала сильное разочарование. Так было в этот раз. Гильдеберта посмотрела на мое лицо и пошла дальше, не замерев. Я снов выглянула, но она шла. Было слышно, как она бормочет:

– Всегда знала, что тут есть призраки.

* * *

Когда я была маленькой и играла под открытым окном, на меня наткнулась фрау Лунгонасо и грубо отчитала, что подслушивать нехорошо. Знала бы я тогда больше, сказала бы ей, что ей виднее. Я была слишком занята тем, что укладывала червей в кроватки из земли, так что не слышала разговор взрослых, идущий внутри. Иначе она бы ругала меня не зря.

Я проснулась следующим утром сытой, так что была готова к очередному скучному долгому дню. Стоило Гильдеберте запереть меня на ночь, я выскочила из двойника. Надев плащ, я пошла вниз по ступенькам, желая расследовать, поесть, ведь голод способствовал принятию поспешных решений, что вели не всегда к лучшему.

Я спускалась, ступени мерцали в бледном свете, и я через миг поняла, что их озаряет портал, ведущий в приемную королевы. Я заглянула и оказалась прямо перед самой Софией!

Я отскочила и стукнулась головой. Конечно, она не видела меня, но шум уловила.

– Что-то не так, моя королева? – спросил знакомый голос. Я держалась за голову, глаза слезились, я склонилась и увидела лорда Фредерика в кресле. Я не знала, что они встречались.

– Конечно! Мы услышали мышь… Ты уверен, Фредерик?

– Я доверяю своим источникам. Шанс на возвращение принца Уолтера больше не может сдерживать их.

Отец! Я задержала дыхание. Но сдержит кого и от чего?

Королева расхаживала.

– Тогда остается только брак.

Королева? Я раскрыла рот. Кто за нее выйдет?

Фредерик вздохнул.

– Не вижу других вариантов.

– О, варианты есть! Дракенсбетт поглотит нас и уничтожит наш народ. Может, они даже пустят воду в гору, – так говорили в Монтани о том, что не было возможным. Но королева, похоже, верила, что нападение будет сильным.

– Да, Ваше величество, – пробормотал лорд с сожалением.

Она продолжила расхаживать.

– Мы устроим большой бал, пригласим мужчин в радиусе шести дней езды.

Я слушала очень внимательно. Королева не серьезно. Как регент, она не могла даже предложить страну как приданое. Я на это надеялась.

Слова лорда Фредерика вернули меня в реальность.

– Это должно отсрочить их нападение, ведь они получат шанс на трон законным путем.

– Если мы выберем его сына, – фыркнула королева. – Но их заблуждения нам помогут, удержат их, пока мы не найдем пару для Беневоленс.

Я охнула. Как же я была глупа! Они собирались выдать не королеву, а меня, как племенную кобылу.

Королева шагнула ближе к порталу. Она смотрела, сама того не зная, мне в лицо, провела ладонью по месту, откуда я смотрела, поджав губы.

– Уверен, что мы одни? – спросила она, не сводя взгляда со стены.

– Я был осторожен, Ваше величество.

Королева отвернулась, и я выдохнула с облегчением.

– Как мы говорили…

– Она юна, Ваше величество.

– Не очень-то, – фыркнула королева. – И в десять лет девочек отдавали, чтобы избежать кризиса. Нам нужно сделать этот ход.

Она говорила и дальше, но я услышала достаточно. Я вернулась в комнату, потеряв интерес к исследованиям. Меня хотели выдать замуж, связать навеки, думая о моих чувствах, как повар о чувствах моркови, когда бросает ее в котел. Они хотели выбирать из всех, кому ехать сюда не больше шести дней? Я видела многих мужчин, пока была с отцом. Некоторых мама впускала в наш дом, и теперь мне светило выйти за одного из них, может, даже за принца народа, что хотел завоевать Монтань!

Подслушивать было нехорошо. У меня не было сил плакать, я спряталась под одеялами, желая, чтобы отец был здесь. Он один мог спасти меня от судьбы, что была хуже смерти.

ДЕСЯТЬ

В дальнейшие месяцы замок активно готовился к балу. Королева редко говорила о чем-то другом, а леди Беатрис постоянно доводила себя до такого состояния, считая все детали своей ответственностью, что Гильдеберта все время давала ей нюхательные соли.

Хотя я считала, что замок вполне чист, я одна так думала. Слуги с помощью родственников и нанятых работников стирали шторы, терли полы и натирали окна до такого блеска, что в них было больно смотреть, так хорошо они отражали свет. Даже я, принцесса и наследница престола, хотя статус мне никаких плюсов не добавлял, была в этом задействована.

– Гости будут это рассматривать? – возмутилась я, склонившись у сундука в коридоре вдали от бального зала и гостевых комнат.

– Просто трите, – приказала Гильдеберта.

Леди Беатрис прошла мимо, шурша юбками.

– Помните, принцесса, это бал в вашу честь. Может, вы приглянетесь юному принцу и освободитесь от этих обязанностей.

Был шанс, что эта тактика соблазнит меня, если бы я не знала об истинной цели бала. То, что брак освободит меня от домашней работы (любая женщина знала, что это ложь), звучало заманчиво. Но я просто хмурилась и клялась мысленно, что не выйду замуж.

Теперь я понимала, почему королева все время возмущалась из-за моей фигуры. Ее мало интересовала моя внешность, я нужна была ей, чтобы приманить союзника. Она оберегала свою страну с рвением львицы. Она злилась, что, как бы плохо меня ни кормила, моя талия не становилась тоньше, а щеки оставались пухлыми, как у ангелочка, как у ребенка, а не принцессы, которую ждал брак. Хотя новости о браке испортили мне аппетит и разбили сердце, аппетит быстро вернулся, и каждую ночь я пировала в кладовых и на кухне. Вскоре затягивать корсет пришлось двум пыхтящим служанкам, чтобы мое тело напоминало женское. Неудобства перекрывала моя радость при виде отчаяния моих мучителей.

Я считала себя бесшумной и вскоре стала воровать не только еду. В комнатах слуг я забрала прочного вида штаны, шерстяную тунику и безрукавку, а еще сапоги и носки, ведь черный плащ не защищал ноги от зимнего холода. Дни проходили в тумане усталости и дремы, я почти не замечала слухи и скандалы. Так что я последней, как ни странно, узнала, что странные силы бушуют в замке, заставляя стражей ходить по подвалам вдвоем, а служанок спать с амулетами в кулачках.

Я узнала об этом за ужином, когда спокойно ела мясной пирог, зная, что скоро проберусь в кладовую. Я наемся лучше королевы, ведь в этом пироге начинка была неплохой, а вот корочка напоминала кожу ботинка. Я знала, где будет котелок с начинкой, и едва могла ждать, когда съем это.

– Дорогая принцесса, – начал лорд Фредерик, я вздрогнула. – Я невольно заметил вас в северной гостиной днем.

Мои щеки вспыхнули. Я редко могла ходить по замку без сопровождения, но радовалась, когда останавливалась в комнатах и запускала руки в ежей.

Я пыталась подобрать слова. Убеждать я умела плохо.

К моему облегчению, вмешалась королева:

– Может, она что-то ела? – спросила она у лорда, с подозрением поглядывая на меня.

Фредерик рассмеялся.

– В комнатах на входе мало еды, Ваше величество. Хотя, может, ей просто нравится быть в комнате ведьмы.

Моя вилка упала на тарелку.

– Это из истории Монтани. Не удивлен, что вы не слышали. Когда строили замок, комнаты на входе назвали Гексерумен, или комнаты ведьмы. Ныне никто не знает их изначальное название, – он отхлебнул вина.

Я сглотнула. Комнаты ведьмы. Невероятно.

Леди Беатрис смотрела на мужчину рядом с собой. Слой пудры не скрывал ее бледность, ее ладони сжимали край стола так, что костяшки побелели.

– Ведьмы, говорите? – проскрипела она.

– Как интересно, – отметила королева. – Конечно, сейчас ведьм в замке нет, а если бы были, мы бы не обсуждали эту тему, – она сказала последние слова фрейлине.

Лорд Фредерик улыбнулся.

– Я постараюсь, Ваше величество, не затрагивать тему, хотя слухи утихнут, если будет найдено объяснение.

– Объяснение чему? – я ничего не слышала и хотела узнать.

Лорд Фредерик рассмеялся.

– Это лишь сплетни. Слуги постоянно говорят об этом. Скажите, миледи, как идут приготовления? – он мудро вышел из неловкой ситуации и отвлек леди Беатрис от паники.

Меня не слушали. Но я не расстроилась. Утром я сидела и ждала завтрак, хотя не был голодна. Служанка пришла, дрожа от страха.

– Вы верите, принцесса Бен, – прошептала она, озираясь, – что в замке есть духи?

– Я их не видела, – честно и, надеюсь, спокойно ответила я.

– Но свет горел в Башне мага! Над вашей комнатой!

Моя рука дрогнула, проливая горячий шоколад.

– Что? Что за башня?

Глаза девушки стали шире.

– Самая высокая башня. Башня мага. Вы не знали?

– Боюсь, что нет, – ответила я, дрожащей рукой намазывая масло на булочку. – И свет горел? Может, то была луна? Лунный свет может обманывать.

– Возможно. Я сама видела, было сложно понять…

Ее уверенность увяла.

– Никто не может туда попасть. Нет лестницы. Вы что-нибудь слышали? – она поежилась.

– Нет, конечно. Если туда никто не может забраться, то и свет гореть не мог.

– Но это магия, понимаете? А еще повара говорят, что с кухни пропадает еда. Говорят, это ведьма.

Я напряглась.

– Я предпочитаю термин волшебница. Ведьма звучит банально.

И между нами появился барьер.

Я не понимала, что звучу как София.

– Да, Ваше высочество, – холодно ответила девушка. Она присела в реверансе, отошла и больше не отвечала, хотя я пробовала.

Конечно, мои похождения не прошли незамеченными! Теперь я слышала тихие разговоры, сказки росли как грибы после каждой ночи. То, что замок строили маги, было предметом гордости, но теперь подкрепляло страхи. Леди Беатрис и месье Гросбуш бормотали жуткие истории на моих уроках. Гильдеберта терпела, но только она проявляла недоверие. Королева делала объявление за объявлением, чтобы они не болтали, но толку не было, и порой она переживала не меньше леди Беатрис. Не из-за ведьм, а из-за потери контроля из-за слуха о магии.

* * *

В моей жизни было много испытаний – ночные походы, грядущий брак с глупым незнакомцем, нехватка сна, а теперь риск быть обнаруженной любым в замке. Но при этом мне все больше нравилось летать, как бы это ни удивляло.

Чары были сложными (а как иначе?). Часы работы со стихией воздуха пошли на пользу, но воздух был меньшей частью процесса. Метла была в одиночестве, и магия в ней выветрилась, нужно было все начинать с нуля. Мне снова помогала комната, шкафы открывались, и я находила там скорлупу яйца орла в шкатулке, склянку порошка из крыльев летучих мышей, склянку тумана (подозрительно похожего на воду, но я не спорила). Наконец, метла задрожала, когда я коснулась ее.

И наступила та особенная ночь, когда, дрожа от восторга, я принесла метлу в свою комнату, которая была небольшой, зато почти пустой. Я произнесла странные слова, гордясь, что запомнила их. Изображая с точностью движения из книги, я направила на поверхность метлы стихию воздуха. Я закончила с этим и опустила руки. Сначала ничего не произошло, а потом метла поднялась в воздух и замерла передо мной.

Я завопила от радости. Не сдерживая энтузиазм, я забралась на нее, схватила древко, и метла взмыла вверх, ударяя меня о потолок с треском, который явно было слышно во всем замке. Я склонилась от боли, метла бросилась к полу и оставила меня грудой костей, синяков и слез. Не знаю, сколько прошло времени, но я взяла себя в руки, вытерла глаза и заметила, что метла пострадала меньше, чем я.

Я провела остаток ночи за знакомством с новым способом перемещения. Ключ был в том, что мне нужно было сосредоточиться на месте, куда я лечу. Конечно, я практиковалась только в комнате, так что летала на близкие расстояния: к окну, к двери, к порталу. Я научилась поворачивать. Одежда, которую забрала у слуг, пригодилась, ведь в ночной рубашке летать было холодно.

О, как я хотела взлететь в небо! Мимо звезд, луны, над спящей страной с флагами. Пока я мечтала об этом, мудрая сторона была против. Слухи о магии разнеслись по стране. Овца потерялась в горах, пастуха не видели неделями, духи оставляли сажу на полу в бальном зале. Я видела бальный зал, и следы там оставляли только мыши. Овцы пропадали в горах с незапамятных времен, и люди понимали, что на них нападали звери. За исчезновения пастухов я не отвечала.

Все были на взводе, а еще приближался бал, ощущалась угроза от Дракенсбетта, расправу обещали всем, кого подозревали в колдовстве. Лучше уж летать по комнате, как пчела, и утолять голод в кладовых, когда желудок выл невыносимо.

* * *

Бал приближался, дни становились тяжелее. Бал был назначен на зиму. Леди Беатрис преувеличивала, но она явно радовалась своим обязанностям, и если ее убьют в танце под музыку оркестра, она будет только рада.

Я была совсем не рада. Я часами была куклой для портных, которые кололи меня булавками, и София рявкала, чтобы я встала прямее, словно от этого что-то изменилось бы. Они уже не скрывали, что пару мне выберут, хочу я того или нет, моя роль была лишь в том, смогу ли я очаровать мужчину, который мне нравится. София рассказывала в подробностях, верила, что, несмотря на то, что она знала обо мне, я способна на такое. Я бы лучше вытаскивала редиску из носа, чем очаровывала мужчин, но она даже устроила мне дополнительные занятия.

Но, как говорили, умная курица может убежать от крокодила. Я была хитрой, с магией, что сильно поддерживало меня. Если нужно, я просплю бал. Я много раз слышала, как королева выражает страх из-за бала. Или я могла изобразить обжору. Если это повлияет на гостей так, как рассказывала Беатрис, то это будет просто.

Добрый лорд Фредерик, используя свою известную интуицию, словно учуял мои хитрости, потому что я поймала на себе его задумчивый взгляд, когда страдала в бальном зале с месье Гросбушем.

– Как чудесно вы танцуете вместе, – сказал лорд, решив льстить, а не говорить правду. – Если Ее высочество не против, я был бы рад потанцевать с ней.

Я моргнула, я редко так реагировала на официальные заявления. Взяв себя в руки, я согласилась, и месье Гросбуш ушел к креслу, радуясь, что поправит наряд и отдохнет от неумелой ученицы.

Я никогда не танцевала с таким партнером, так что потребовалась вся моя концентрация. Лорд Фредерик был задумчивым, он не ворчал мне на ухо все время. Это было новым, и мне даже понравилось.

– Дорогая принцесса, – начал лорд Фредерик.

Я наступила на его ногу, а потом долго извинялась.

– Не переживайте. В танце должно быть очарование, позволяющее забыть о таких пустяках.

К моему смущению, я покраснела. Я вряд ли смогла бы кого-то очаровать в танце.

Лорд Фредерик просиял.

– Приятно видеть вас ведущей себя как девушка. Вы были такой серьезной.

– Бал требует многое от нас.