Текст книги "Сожаления Рози Медоуз"
Автор книги: Кэтрин Эллиотт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 27 страниц)
– Нет, дорогой, вовсе нет, мамочка просто дурачится, и все. Жалеет себя и ведет себя глупо.
– Глюпо, – кивнул он, понимающе кивая.
– Айво! – (Я поняла вдруг, что мне действительно некуда деваться.) – Ты ведь будешь рад пожить с тетей Филли, да?
– И с тобой?
– Конечно, и со мной тоже, – горячо кивнула я. Я укутала его в зимний комбинезончик и надела пальто. Подойдя к двери, задумчиво оглядела свою маленькую гостиную. Теперь, когда я наконец все тут устроила, комната сияла светом и цветом. Яркие нитяные коврики, которые я привезла из Лондона, целиком закрывали неряшливый старый ковер; я привезла из дома настольные лампы, которые давали мягкий розовый отблеск вместе прежнего пугающего резкого электрического света над головой. Гобеленовые подушки разбросаны по выступающему подоконнику; на окнах – светлые занавески с розами, которые я усердно сшила на руках для нашей лондонской спальни и которые Гарри ненавидел; на стенах висели акварели, пастельные рисунки и наброски. Уродливый диван с ржавыми пружинами преобразился благодаря великолепному лоскутному покрывалу Элис; полки в альковах по обе стороны пылающего камина прогибались под весом моих книг. Все вещи, которые у меня накопились за многие годы, которые я любила, собрались в этой маленькой комнате, чтобы создать общий эффект – не побоюсь сказать – комнатки, словно сошедшей со страниц журнала «Загородные интерьеры», из статьи об уединенных деревенских коттеджах…
Я вздохнула и закрыла за собой дверь. Что грустить, подумаешь, кирпичи и известка.
– Пойдем, Айво. Нам пора.
Он ухватил мою ладонь одной рукой, другой – обнял коалу Билла, и мы торжественно зашагали по до сих пор покрытому льдом холму, чтобы проинформировать хозяина о грядущем отъезде. К тому же, храбрясь, подумала я, что такого ужасного, если я буду жить с Филли? Да тысячи одиноких матерей мечтают, чтобы у них была богатенькая сестра, к которой можно было бы переехать. Мне страшно повезло, что у меня есть такая возможность.
Стоял прекрасный морозный день, и голые темные деревья, окружавшие залитый мягким золотистым светом Фарлингс, резкими контурами вырисовывались на фоне лазурного неба. Мы прошли по двору, и нам навстречу кинулся выводок цыплят: они запищали у наших ног, надеясь, что мы принесли им обед. Один наглый петушок-бентамка зигзагами гнался за мной по краю дома до самой входной двери. Надо же, усмехнулась я, нажав дверной звонок, за мной увивается цыпленок!
Я позвонила и только лишь оторвала палец от звонка, как Джосс открыл дверь. Вырос передо мной в старой телогрейке и сапогах. У него был удивленный вид.
– Ничего себе. А я как раз собирался к вам заглянуть.
– А я и сама пришла.
Он приоткрыл дверь, пропуская меня в дом, и я вошла в освещенный мягким рассеянным светом холл с выложенным плиткой полом – единственную комнату, которую я до сих пор видела в этом громадном особняке. А другие мне теперь и не светит увидеть, с горечью поняла я. В камине горели дрова, как и в прошлый раз. Интересно, он каждый день его зажигает или это делают слуги, прежде чем погладить его газеты и подогреть сиденья для унитаза? Как бы то ни было, это была роскошь в ее высшем проявлении, и я мысленно пообещала себе, что в один прекрасный день, когда мой корабль наконец прибудет в порт – разумеется, это случится после того, как мы разберемся с одной маленькой никчемной финансовой неурядицей, – в моем потрясном холле эпохи Якова I тоже будет камин. А перед камином – парочка шотландских овчарок, как знать… Он захлопнул за мной дверь.
– Хотите выпить?
С полусонным Айво на руках я села в стоявшее у камина кожаное кресло с подлокотниками.
– Конечно, почему бы и нет? Спасибо.
Он подошел к буфету красного дерева в углу и разлил по бокалам виски на два пальца из графинчика. Протянув мне напиток, он с любопытством на меня посмотрел.
– Вы сегодня не такая тихая, как обычно. С чего это вы без приглашения плюхаетесь в мое кресло и распиваете мой скотч?
– Наверное, оттого, что мне нечего терять. Я уже не боюсь вас оскорбить и получить пинок под зад.
– Ага, значит, подобострастное поведение было призвано обеспечить продолжительное проживание в коттедже? Что ж, прежде чем вы помочитесь на мой ковер, может, скажете, с чего такие перемены?
Я сказала, вкратце обрисовав устрашающие размеры своих долгов и разруху в лондонском доме, но, по-моему, он и так все понял.
Он стоял надо мной, облокотившись локтем о каминную полку и вращая в бокале золотистую жидкость. Когда я закончила, он кивнул:
– Понятно. В таком случае, приготовьтесь опрокинуть свое виски, присесть на самый краешек кресла и снова стать моим арендатором, потому что я как раз шел к вам, чтобы передать одно сообщение. Похоже, вы получили работу.
– Что?
– Десять минут назад звонили из паба. Просили поговорить с «той поварихой, у которой карапуз» – думаю, это вы. Боже, вы всего день как вернулись, а я уже принимаю для вас сообщения. Слава богу, что я провел вам телефон.
– О нет, я вовсе не популярна… а что они сказали? – нетерпеливо спросила я. – Те, кто звонил из паба?
– Видимо, у вас появилась подружка, миссис Фэйрфакс из деревенского магазина. Вы дали ей рекламную листовку, а она позвонила своему брату Бобу, владельцу «Красного Льва», – вот она, пеннингтонская мафия, – и оказалось, что он только что уволил своего шеф-повара. Очевидно, поймав его в компрометирующей ситуации с одной из барменш. – Он устало потер глаза рукой. – Ради бога, Рози, не просите меня объяснять все в подробностях: уверен, разгневанный хозяин паба сам поделится с вами красочными сенсационными деталями, но, если вы не против, я промолчу. Короче говоря, Боб и его шеф-повар послали друг друга куда подальше, и теперь Боб хочет, чтобы вы приступили к работе.
– О! О боже, это же потрясающе, и что это значит? Он сказал что-нибудь об обязанностях или…
– Увы, не успел. Боюсь, мне пришлось резко оборвать излияния Горластого Боба: мой агент из Кельна позвонил по второй линии, а описание моей следующей выставки более важно, чем вопрос о том, нравится ли посетителям паба поджаристый омлет. Но Боб оставил номер и просил вас перезвонить. Вот. – Он протянул мне листок бумаги. – Его зовут Боб Картер. – Он нахмурился. – И он сказал кое-что еще… что к завтрашнему вечеру ему нужны сорок ужинов из трех блюд.
– Боже, вы шутите!
– Шучу. Нет, Рози, клянусь, я понятия не имею, что это за работа, но, поверьте, что бы вы ни приготовили в этом заведении, это наверняка будет лучше, чем их прежнее угощение. Водянистые омлеты с кусками дряблого бекона и суп, который не смеешь доесть до конца – страшно увидеть, что на дне тарелки. – Он поежился. – О да, встав за их плиту, вы сделаете Пеннингтону огромное одолжение. Он улыбнулся.
Я встала и, сама не своя от радости, прижала к себе Айво.
– Позвоню ему сейчас же. Ох, Джосс, это так здорово, не могу поверить, что все произошло так быстро! Я-то думала, что стала совсем нищей, готовилась стать нахлебницей! У меня столько долгов… да, и надо не забыть позвонить миссис Фэйрфакс, поблагодарить ее, и… – На пути к двери я резко обернулась. – Спасибо за новость, Джосс. И за виски.
– Никаких проблем, по правде говоря, я все равно собирался в мастерскую. Если подождете пару секунд, я возьму вещи и пойду с вами.
– Хорошо.
Он допил виски одним глотком и взял со стола стопку набросков. Засунул их под мышку, взял карандаши и открыл для меня входную дверь. Я прошла под его рукой, и вместе мы вышли на улицу; внезапно потемнело. В полной тишине мы шли по оледеневшему склону к мастерской и моему коттеджу. Я громко сглотнула. По непонятной причине я проглотила язык. Минуту назад разговор шел так легко: там, в холле, когда мы обсуждали мою работу шеф-поваром. Почему же сейчас, шагая бок о бок с этим великаном в кромешной темноте, я так оробела?
У двери в мастерскую я замялась. Хотела пожелать спокойной ночи, но не решилась. Если он скажет: «Спокойной ночи, Рози», – я тоже скажу и уйду, подумала я про себя. Я подождала. Он молчал. Вместо этого он повозился с задвижкой, отодвинул здоровый засов и распахнул дверь. Потянулся вверх, включил свет, отошел в сторону, и я шагнула внутрь. Ладонь подлетела ко рту, и я затаила дыхание. И замерла на мгновение, впитывая увиденное, ошеломленно оглядываясь вокруг.
Амбар был огромен и напоминал пещеру; с дубовых балок под потолком падал свет, вырисовывая, почти каждую по отдельности, самые невероятные скульптуры и статуи из всех, какие я только видела в жизни. В одной стороне мастерской располагалась длинная скамья, и на ней – изящные смуглые бронзовые скульптуры, в основном выполненные с натуры: девушки, атлеты, обнаженные тела, животные. Надо мной вздымались пантеры, газели, скаковые лошади с выгнутыми шеями и пронзительными широко раскрытыми глазами. Они были так чудесны, что захватывало дыхание и инстинктивно хотелось к ним прикоснуться. Но самые необыкновенные скульптуры, от которых у меня с первого взгляда заколотилось сердце и колотилось до сих пор, располагались в центре комнаты. Я повернулась, не в силах оторвать взгляда. В сиянии одной большой лампы, словно часовые, высились три гигантских белоснежных фигуры. Я зашагала к ним, словно меня тянули за невидимую веревочку; Айво почти заснул на моих руках. По контрасту с бронзовыми фигурами, эти громадные двадцатифутовые статуи были целиком вырезаны из мощных глыб белого каррарского мрамора. Их форма была столь абстрактна, что не давала определить, кто они или что они, но их загадочность, красота и сила были несомненны.
– О! – Я потянулась и опасливо прикоснулась к одной из них. – Боже, они прекрасны! – Я разглядывала статуи еще немного, потом обернулась. – Что это?
– Как туманно поясняют некоторые художники, каждый видит в них то, что хочет, но на самом деле – это мои языческие боги. И в данный момент вы гладите зад Аполлона.
– О! – Я отдернула руку.
– А это Персефона, – он шагнул вперед, – и рядом с ней – Икар, правда, ему не хватает головы.
– Да, да, теперь я вижу, – с восторгом воскликнула я. – Вот его крылья и… ого, вижу, а вот и семена Персефоны! Боже, так, значит, вот чем вы зарабатываете? Вот что выставляете в галереях? – Я бродила по мастерской, поражаясь увиденному.
– Вовсе нет, вот мой хлеб, – кивнул он в сторону бронзовых изваяний на скамье. – Звери с огненными ноздрями и горящими глазами и девушки с изогнутыми спинами, изящно касающиеся пальчиков ног, – именно они оплачивают школьные счета. Такое искусство сейчас на самом пике, и каждый уважающий себя любитель дизайнерской мебели «Конран» должен украсить такой статуей свою квартиру на перепланированном чердаке в доках. Эти работы приносят доход, и большинство из них – заказы от довольно обеспеченных людей. Но это… – Он засунул руки в карманы и с любовью посмотрел на Персефону, – …это моя страсть. От этих ребят сердце бьется сильнее и кровь быстрее течет по жилам. – Он изучал скульптуры еще какое-то время, потом пожал плечами. – Увы, они не годятся для продажи и, следовательно, не окупаются финансово. Сами посудите, кому нужна чертова глыба мрамора в гостиной, между диваном и телевизором? А для музея я пока не гожусь…
– Годитесь! – с горячностью возразила я. – И вы попадете в музей! Боже, да я в жизни не видела ничего, что даже приблизительно могло сравниться с ними, и пусть я ничего не смыслю в искусстве, но клянусь, ваши работы – небо и земля по сравнению с любыми экспонатами престижных лондонских галерей!
– Что ж, Рози, спасибо за горячую поддержку. – Он улыбнулся и шутливо поклонился, но я видела, что мой восторг ему по душе. Он вздохнул. – Как знать. Может, когда-нибудь мне придется грузить одного из этих ребят в кузов грузовика, едущего в «Тейт», но пока это невозможно. Они не каждому по вкусу, и прибыли от них никакой. Но ничего страшного, это просто значит, что в дневные часы я занимаюсь одним делом… – Он указал на бронзовые скульптуры за нашей спиной… – А в свободное время работаю с моими ребятами. Поздней ночью у меня свидание с моими богами и богинями. – Он улыбнулся, и в падающем свете его каре-зеленые глаза заблестели. Я глядела в них как завороженная.
Но в следующую секунду он отвернулся и побрел к рабочему столу. Я смотрела на его спину: он выбрал резец, потом положил его и взял другой. Мне показалось, этим он намекает, что мне пора, и кашлянула.
– Пожалуй, не буду мешать вашему свиданию и пойду звонить в паб. Пора и мне назначить свидание владельцу «Красного Льва».
– Конечно, Рози, – рассеянно бросил он. – И не соглашайтесь на всякую ерунду, ставьте свои условия. – Он принялся медленно постукивать по камню.
Я повернулась и стала спускаться с холма; Айво крепко спал на моих руках. После ослепительно яркого света комнаты холодный ночной воздух окутал меня темным покрывалом, и волнение, которое я испытала, узнав о перспективе получить работу в пабе, казалось, почти испарилось. Я была тронута; очень необычное чувство. Такое впечатление, что эти скульптуры потревожили мою душу, что они разговаривали со мной или… не знаю. Почти в такой же рассеянности, как Джосс, я вошла в пустой коттедж, захлопнула дверь ногой и взяла телефон. Набрала номер, который мне дал Джосс. Да, подумала я, приложив трубку к уху, в этих скульптурах было что-то неземное, и еще…
– Алле! – прервал мои грезы грубый голос.
– Ммм, алло, можно поговорить с Бобом Картером?
– Я и есть Боб Картер, а это еще кто?
Я объяснила, кто я такая, и сказала, что мне передали сообщение.
– А! Да. Точно. Так вот, птичка, я слышал, что ты вроде шеф-повар, и, между нами, у нас тут с этим большая проблема. У нас тут все наперекосяк с тех пор, как мы потеряли главного игрока.
– Да, я слышала, что ваш шеф ушел.
– Никуда он не ушел, птичка, то есть не уволился, если ты это имеешь в виду, отсюда никто не увольняется, я слишком хорошо им плачу. Нет, я сам его вышвырнул. Ну, черт возьми, пришлось! – негодующе проревел он.
– Да, я…
– Я поймал его, когда он обхаживал нашу Кайли за столом с холодными мясными закусками, – не дело это, не дело! Сама знаешь, ты же повар, разве это гигиенично, ведь повсюду еда! Мы в «Красном Льве» очень заботимся о гигиене, видишь ли, ратуем за чистоту. – (Я так и представила, как он расправляет подтяжки.)
– Уверена, так оно и есть.
– А моя сестрица, Энид, ну, знаешь, из магазина, так вот, она сказала, что ты спец по французской кухне. Нам, правда, не нужны все эти выпендрежные французские штучки, но если сможешь сварганить нормальную английскую кормежку – лазанью там, карри, – тогда, считай, мы спелись. Работа твоя!
Я умилилась его описанию английской кухни.
– Уверена, я смогу приготовить и лазанью, и с ориентальной кухней справлюсь.
– Полегче, – занервничал он. – Не нужна нам никакая ориентальная кухня, у нас все клиенты нормальной ориентации, птичка, и не обижайся, конечно, но нам не хотелось бы, чтобы ты здесь готовила. Не на нашей кухне, ладно? В прошлый раз с тем паршивцем как раз на кухне неладно и вышло. Поручили ему хозяйничать на кухне, и он похозяйничал на славу, ублюдок чертов! Нет, если ты не против, мы хотим, чтобы ты готовила дома, привозила еду к нам, а мы с моей миссус будем греть ее в микроволновке. Да так, что пар пойдет! Учти, птичка, нам ни к чему грузовики с разогретым варевом, у нас все свежее, готовится на месте!
Я улыбнулась этому явному противоречию, но сердце подскочило от радости. Супер! Я смогу работать в коттедже и быть рядом с Айво, и не придется объяснять мистеру Картеру, что у меня есть двухлетний помощник шеф-повара, а я как раз собиралась набраться храбрости и заговорить об этом!
– О, мне это вполне подходит, – выпалила я. – Я буду рада работать дома. Тогда давайте определимся – я взяла карандаш и бумагу. – Лазанья, рагу, может, муссаку?
– Не, мы как-то пробовали делать мусс – так он осел и стал как холодная блевотина. Десерты нам лучше сытные. Рулет с джемом, бисквит с патокой, пятнистая колбаска – пятнистую колбаску делать умеешь?
– Первоклассную, – еле слышно пробормотала я.
– Тогда место твое. Сегодня и завтра можешь отдыхать, но в среду жду тебя с обедом, скажем, на сорок порций, о'кей? Для начала, два противня с лазаньей, два – с пастушьей запеканкой, и парочку приличных десертов. Приезжай около шести, и получишь стакан портвейна с лимоном за мой счет.
– Отлично, и сколько я получу? – торопливо пролепетала я. – То есть сколько вы платите?
– Двести монет в неделю, работа каждый день, кроме воскресенья, и ланч делать не надо, моя миссус делает бутерброды, так и справляемся. Естественно, продукты за наш счет. Ну как?
Я быстро посчитала в уме. Очень даже неплохо. Учитывая, что работать я буду дома, для деревни – немалая зарплата.
– Сработаемся, – ответила я, переходя на жаргон Боба. – Я согласна.
– Вот и умница! Говорил же, что плачу хорошо, а? Тот дубина шеф-повар знать не знал, где искать выгоду, так что ему хуже, тебе лучше. Значит, увидимся в среду, и чеснока и всякого такого много не клади, о'кей? Покеда!
Я едва не подпрыгнула и не закричала: уррраа! Я стала поваром в пабе! Значит, я снова контролирую свою жизнь. Пусть это не работа моей мечты, но теперь я не буду зависеть от своей семьи, и я наверняка смогу чего-то добиться. Возможно, это и есть твой шанс, Рози, твой и Айво, размышляла я, глядя, как длинные реснички Айво щекочут его розовые щеки.
Глава 13
Через два дня я поехала в Сайренсестер и купила все мыслимые и немыслимые ингредиенты, которые могли бы мне понадобиться для «Красного Льва». Приковыляв домой, я рассыпала половину универсама «Уэйтроуз» по кухонному полу и мысленно напрягла мышцы, готовясь запихнуть все это в свой крошечный холодильник, как в волшебную бездонную коробочку. Как ни странно, при желании в два квадратных фута можно вместить очень много всякой всячины, и, к счастью, холод на кухне стоял жуткий, так что все, что не влезло, отправилось на ледяной подоконник. Пока Айво запихивал пластилин в трещины линолеума, я закатала рукава и принялась обжаривать шматы мясного фарша на одной крошечной электрической конфорке и варить тонны картошки на другой.
После ресторанных кухонь, к которым я привыкла в Лондоне, я словно оказалась в стране лилипутов, и это было как вызов, но я вполне справлялась и, по мере того как продвигалась работа, чувствовала себя все бодрее. Весело напевая, я включила радио, зажгла для прогрева духовку, снова зажгла духовку… и еще раз… и еще раз… о черт… неужели… Боже, только не это! Я села на корточки и заглянула внутрь, дергая выключатель и не желая признать ужасную правду, которую уже поняли мои потные ладони. Лампочка не горит. Проклятье! Духовка сломана. Никаких сомнений: духовка накрылась, и, скорее всего, это случилось уже давно. Я села на пятки и уставилась в темное пустое пространство. Так. И что теперь, Рози, чинить ее, что ли? Пролистать «Желтые страницы» и грызть ногти, пока какой-нибудь раздолбай-механик не приедет и не подтвердит, что этот прибор 1930 года выпуска дал дуба, и поскольку все запчасти – довоенного производства, он ничего не может сделать, или… Конечно. Как я сразу не подумала. Джосс.
Я бросилась к телефону. Джосс всегда меня выручал, правда? Джосс был рад за меня, к тому же он все время работает и наверняка ни разу и не был на кухне, разве что заходил помыть резцы, он наверняка скажет… О боже, Рози, хватит суетиться, делай дело! Я набрала номер и стала ждать. Трубку взяла какая-то девушка.
– Алло?
Ага. Наверное, это и есть Марта.
– О, здравствуйте, Джосс дома?
– Не-а. Он уехал.
– Уехал? НО… вот как. Я его только вчера видела, он ничего не сказал!
– С чего это ему вам говорить?
– Хмм… да, действительно, просто я подумала…
– Да, он уехал в Нью-Йорк на пару недель. Сказал, что едет в Сохо – я-то думала, что это стрип-клуб, но оказывается, по работе.
– О! Понятно.
– До свидания.
Она бросила трубку. Я уставилась на телефон. Черт, черт, черт! Он уехал! И что мне теперь делать? Я задумалась на минутку, сделала глубокий вдох, собралась с духом и перезвонила. Она сразу же ответила.
– Марта, – пролепетала я. – Извините, я не представилась. Меня зовут Рози Медоуз, я снимаю коттедж. Извините, что мешаю, но я хотела спросить, не сделаете ли вы мне очень важное одолжение. Понимаете, к сегодняшнему вечеру я должна приготовить ужин на сорок человек для местного паба, и у меня сломалась духовка. Вы не разрешите мне воспользоваться вашей? С конфорками все в порядке, так что основную готовку можно сделать здесь; мне просто нужно все испечь, в этом и проблема.
Я ждала с замершим сердцем. Чувствовала, что она колеблется.
– Я могла бы помочь вам с детьми, – выпалила я. – Пока буду ждать, чтобы все пропеклось. И могу приготовить им кое-что вкусненькое к чаю, хотите?
Это сработало.
– Ладно, – неохотно протянула она. – Приходите.
– Спасибо, – выпалила я. – Вы прелесть.
И, уже собравшись воскликнуть: «Победа!» и по-хулигански ударить кулаком в воздух, я вдруг почуяла подозрительный запах. Забыв о поздравлениях, я поспешила на кухню, где обнаружила, что весело шкворчащий фарш превратился в угли, а Айво старательно вывалил содержимое холодильника на пол. Я заметалась по кухне, стараясь по возможности ликвидировать ущерб, и только мне удалось взять ситуацию под контроль и снова встать у плиты, помешивая мясо, как за моей спиной раздался голос. Я чуть из кожи не выпрыгнула.
– Как противно пахнет.
У моих локтей выросли две светлые головки. Я вздохнула с облечением. Господи, эти близняшки такие тихие, все равно что воины апачи, прокравшиеся на порог! Они были в форме – видно, только что вернулись из школы – и привели с собой довольно вонючих терьеров.
– Немножко пережарилось, подумаешь, – отмахнулась я.
– По-моему, оно все сгорело, – заявила близняшка с веснушкой (я вспомнила – Эмма).
– Может, подгорело самую малость, но я уменьшила огонь, – сказала я, решительно отгоняя их носы от горячей сковородки и разворачивая их к выходу. – Уверена, я все исправлю. Господи, это еще что?
Я уставилась на огромную плетеную корзинку, которую они, похоже, притащили в мою гостиную.
– Наши наряды! – ответила Люси, весело подбежав к корзине, и потащила ее в кухню. Сестра бросилась ей помогать. – Мы принесли, чтобы вам показать!
Надо же, радость какая, подумала я, увидев, как они вытряхивают содержимое корзинки на пол моей крошечной кухни. Через секунду кухня стала похожа на раздевалку танцовщицы фламенко: одно платье с рюшами следовало за другим. Я жарила фарш и краем глаза наблюдала, как они сорвали свою форму и, непрерывно тараторя, принялись наряжаться и пританцовывать. С невольной улыбкой я поняла, что они обе выбрали одну героиню для подражания и, вместо того чтобы драться, обрадовались счастливому совпадению и обе решили быть ею.
– Пойдем, Барби!
– Иду, Барби!
– Пойдем по клубам, Барби!
– Конечно, Барби!
И так продолжалось до бесконечности. Они без передышки носились по кухне с сумочками и боа из перьев. Подумаешь, размышляла я, глядя, как они крутятся передо мной, они всего лишь наряжаются, как все девочки; но, честно говоря, я удивилась, почему среди их одежды нет клоунского костюма или белого халата медсестры. Повернувшись, чтобы примять вилкой верхушку одной из моих пастушьих запеканок, я заметила в кухонном окне красный блейзер Тоби. Он сидел на моей изгороди, спиной к дому, и кидал камни перед собой. Я посмотрела на его сгорбившуюся спину, вытерла руки полотенцем и вышла на улицу.
– Привет, Тоби.
– О! Здрасьте.
– Что делаешь?
– Ничего.
– Как дела в школе?
– Нормально.
– Не хочешь зайти в дом и выпить сока?
– Не очень.
Я села рядом с ним, лицом в противоположную сторону. Помолчала немного и снова попыталась начать разговор:
– Я слышала, твой папа уехал ненадолго. Ты знаешь, когда он вернется?
– Он говорит, в канун Рождества.
– Здорово.
– Ага, супер. Не сомневаюсь, он притащит кучу подарков, как долбаный Санта, и будет ждать, что мы соберемся вокруг пианино и споем «Джингл Беллс».
Меня поразила горечь, звучавшая в его голосе.
– Брось, не говори так. Наверняка ему не хотелось уезжать, просто у него такая работа. Не расстраивайся.
– Кто это расстраивается? Я вовсе не расстроен, мне вообще плевать! – Он сердито спрыгнул со стены и побежал вдоль изгороди. Прищурившись, я посмотрела ему вслед: он бежал к замерзшей реке, поверхность которой мерцала в прозрачном свете зимнего солнца…
– Что вы обычно едите на полдник? – спросила я жизнерадостных близняшек, вернувшись на кухню.
Люси водрузила тиару на голову Айво, который явно наслаждался происходящим, поражаясь, как это две такие взрослые девочки соблаговолили провести с ним время. Эмма повязывала шарфики на головы терьеров, и я с удивлением заметила, что у обеих собак ногти накрашены голубым лаком.
– О, мы просто роемся в чулане. Там обычно находится хлеб и сыр, но я лично ем кокосовые шарики.
– Понятно.
– Правда, сегодня Вера придет, – напомнила сестре Люси. И повернулась ко мне: – Вера – наша домработница. Иногда она готовит невкусные сэндвичи с рыбным паштетом, но мы просто скармливаем их собакам.
– Неужели? – ответила я, изумляясь столь либеральным порядкам, которые, похоже, ни у кого не вызывали возражений. Эмма втиснулась в невероятно узкий комбинезон с блестками.
– Думаете, папа привезет нам из Америки подарки? Может, он купит мне бальное платье для Барби? – спросила она, изображая танец в стиле диско.
– Понятия не имею. А этот наряд у тебя откуда? – невинно поинтересовалась я.
– От Марфы, это костюм ее сестры. Бойфренд Марфы Гари говорит, что я в нем сексуальная. Что значит сексуальная, Рози?
Кровь у меня закипела, но я быстро справилась с волнением и расправила обычную одежду Эммы.
– Это значит, что твой вид нравится мальчикам. Хочешь нравиться мальчикам, Эмма?
– Фу, ну уж нет! Тем злобным хулиганам, которые плюются на тротуар в деревне?
– Именно. Так что давай одевайся и пойдем вместе со мной в дом. Мне нужно поставить еду в духовку, и если хотите, – бросила я через плечо, направляясь к машине, – я сошью из этого комбинезона пару бальных платьев для Барби, когда выдастся минутка.
– Правда? Здорово! Ох, Рози, спасибо! – восторженно пропели они в унисон.
Я улыбалась, загружая запеканку, лазанью и десерты в багажник «вольво». Учитывая, что девочки воспитывались сами по себе, они были очень даже милые, правда немного надоедливые. Я залезла в машину, пристегнула Айво на детское сиденье рядом с собой и осторожно поехала к дому, наблюдая за близняшками в зеркало заднего вида. Они медленно затаскивали свою корзину в горку. Я припарковалась у входа на кухню и, разгружая машину, оглянулась в поисках признаков жизни. Так никого и не увидев, я отрывисто постучала в дверь черного хода, потом толкнула ее и замерла на придверном коврике, изумленно оглядываясь вокруг. Я была застигнута врасплох, так как оказалась в очень грязной старомодной кухне без всякой современной техники. Кроме огромного дубового стола, который тянулся во всю стену, здесь стояли: доисторическая плита, буфет от пола до потолка, большой пластиковый стол посередине – и почти ничего больше. Краска отслаивалась от стен. У рабочего стола стояла очень худая девушка с волосами баклажанного цвета, которые торчали из ее головы вертикально. Она разговаривала по телефону. В каждом ухе у нее было по три серьги, в носу – золотой гвоздик; черный пуловер едва прикрывал попу, зато полностью закрывал пальцы; картину довершали леопардовые леггинсы и ботинки на гигантской платформе.
– Угу… угу… знаю… знаю… угу…
Я улыбнулась, проходя мимо нее, но она никак не отреагировала. Я принялась загружать запеканки в громадную древнюю «Агу», и тут она закончила болтать и положила трубку. Я выпрямилась и улыбнулась:
– Привет, я Рози, спасибо, что выручила.
Ее лицо на фоне крашеных волос казалось белым, заостренным; под глазами залегли глубокие темные круги. Наверняка ночами ходит по клубам.
– Ничего, – неприветливо ответила она. Потом настороженно оглядела меня, и я опять улыбнулась. Нет, ни к чему бояться девчонки на десять лет моложе меня, как бы страшно она ни выглядела. Я открыла рот, чтобы начать разговор, но тут в кухню ворвались близняшки:
– Марфа! Это Рози, она живет в коттедже и сошьет нам бальные платья для Барби!
– Обалдеть. – Она протолкнулась мимо меня, взяла диетическую колу и «Космополитен» и вышла из комнаты.
Я вздохнула и занялась своими бисквитами с патокой, но тут явилась моя следующая гостья – полная противоположность предыдущей. Стоило мне склониться над духовкой, как в кухню впорхнула Вера Хокинс – весом добрых четырнадцать стоунов, включая сеточку для волос и авоську.
– О, только посмотрите, какой чудесный пудинг с патокой! О, и я знаю, кто ты такая, милочка, говорю своему Вику: представь, в «Красном Льве» новая повариха, она живет в старом коттедже при большом особняке. Значит, это ты, милочка? А я Вера.
– Рози, – с улыбкой представилась я. Вера просияла, сбросила дождевик как вторую кожу, и принялась рыскать в буфете в поисках халата.
– Наконец-то у них появится приличная еда, скажу тебе, птичка, – проговорила она, застегивая пуговицы. – Если ты не против, я начну уборку и не буду тебе мешать. Я работаю пару часов, а потом возвращаюсь домой, готовить ему чай. Такой уж у меня капризный старый хрыч.
И с этими словами она поспешила вон из кухни с тряпкой в одной руке и чистящим средством в другой. Внушительный зад колыхался следом.
Помня об обещании, данном Марте, я предложила близнецам на выбор головоломку или книгу, пока готовится еда, но они пронзительно заладили: «Посмотри наши комнаты! Пойдем, посмотри наши комнаты!» По правде говоря, мне до смерти хотелось увидеть дом, так что я изобразила притворный вздох и позволила им вытащить себя из кухни. С близняшкой на каждой руке и топающим вслед Айво я зашагала по коридору к лестнице.
Пока меня тащили, я заглядывала во все открытые двери. Однако меня постигло разочарование: повсюду облезала краска, из-под оторванных обоев виднелась штукатурка, ковры были грязные и истрепались в бахрому, а кое-где их и вообще не было.
Мебель была в основном старая и хорошая, но ее попросту свалили в комнаты, ни капли не задумываясь о стиле или удобстве, и у комнат получился какой-то неопределенный вид, будто рабочие бросили мебель с намерением потом переставить. Разумеется, особняк мог бы стать прекрасным – большой дом произвольной планировки со множеством внушительных залов с высокими потолками. Здесь были арочные окна со средниками, готические двери и огромные каменные камины с глубокими очагами. Но похоже, Джосс с Аннабел ничего этого не замечали. Ставни на некоторых окнах, видимо, никогда не поднимали, и от этого комнаты казались угрюмыми и темными; камины в основном служили дополнительными шкафами: в альковах были стопками навалены книги. Те картины, что я видела, стояли по углам.
