Текст книги "Обрести надежду"

Автор книги: Кэтрин Борн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

36

Отказавшись от посещения «Соловьев» (и тем самым наставив Капитану небольшие рожки), Джоанна все вечера проводила за компьютером, исследуя (кому-то надо было этим заняться!) личную жизнь Мэтта Коннера. Ее целью было откопать факты в поддержку ее собственной версии, утверждавшей, что Мэтт не состоит в интимной связи с Таней Сент-Клэр, и тем самым вымостить путь для Грейс, которая, конечно же, тайком мечтала о нем, хотя всячески и отрицала это. Джоанна никак не могла понять, почему Грейс не добивается мужчины, которого любит. Ясно было одно – Грейс нуждалась в помощи, ее нужно было подтолкнуть.

В ходе своих поисков Джоанна обнаружила, что Мэтт с Таней уже приступили к съемкам нового фильма, натурой для которого был выбран Лос-Анджелес. А что, если совершить героический поступок, думала Джоанна, – нагрянуть туда неожиданно, встретиться с Мэттом лично и сообщить ему, что Грейс любит его и что он должен быть с нею? Может, как раз такие смелые и решительные действия и требуются в подобных ситуациях? Она даже откопала на сайте картины (рабочее название: «Мистер и миссис Джонс») расписание съемок – по-видимому, продюсеры, размещая его там открыто для публики, надеялись раньше времени поднять шумиху вокруг фильма. Для Джоанны это была идеальная возможность.

Конечно, план нужно было держать в секрете от Грейс, которая никогда бы не согласилась на такое, но Джоанна нашла себе сообщницу в лице Черри – та восприняла новую идею с жаром и азартом женщины, страдающей в настоящий момент от недостатка собственной личной жизни.

Со страстностью и взбалмошностью воров-любителей они обе отпросились с работы на четверг и купили билеты в Лос-Анджелес и обратно, с тем чтобы выехать рано утром в четверг и вернуться обратно в тот же день поздно вечером. Это была молниеподобная атака, хотя и не дешевая, но подруги решили, что на такое важное дело – можно сказать, самое романтическое приключение столетия – долларов жалеть не надо и потом им как-нибудь воздастся за их добрые деяния, Воздастся очень просто – если их план сработает, то Грейс станет самой счастливой женщиной в мире.

В пять часов утра в четверг, когда Грейс еще дежурила в больнице в ночную смену, Джоанна и Черри встали, приняли душ и облачились в рабочую одежду медсестер. Придуманный накануне план включал в себя, помимо прочего, и трюк с переодеванием, благодаря которому подруги собирались выдать себя за членов личной медицинской команды Мэтта Коннера (на самом деле такой команды, похоже, не существовало, но звучало это вполне правдоподобно), чтобы у них была возможность приблизиться к актеру и донести до него свое послание.

Они добрались до аэропорта Джона Кеннеди на такси, сели на восьмичасовой рейс и прибыли в Лос-Анджелес около одиннадцати, умудрившись еще и вздремнуть в самолете.

В аэропорту они взяли в аренду машину с навигационным устройством и, не теряя времени, отправились в путь. За руль села Черри, поскольку имела больше опыта в вождении автомобиля. Она еще никогда не бывала в Калифорнии, но сегодня ей предстояло увидеть лишь крохотную порцию ее красот. Она приехала сюда по важному делу, а не разглядывать живописные окрестности – ну разве что мельком полюбоваться пальмами из окошка автомобиля.

– А кинишко-то вроде интересное, – сказала Джоанна, развалившись на переднем сиденье и читая распечатку, которую сделала дома на принтере. – Лирическая комедия, а Мэтт с Таней играют мужа и жену, которые подозреваются в убийстве своего брачного агента. Кто-то подстроил против них улики, и им пришлось стать эдакими доморощенными детективами, чтобы самостоятельно расследовать это дело и выяснить, кто же на самом деле совершил преступление.

– И по ходу дела спасти свой брак? – сказала Черри.

– Ну, это как водится, – ответила Джоанна.

Навигатор привел их на обсаженную пальмами улицу к северу от Сансет-бульвар, где возвышались многочисленные роскошные особняки, окруженные частными парками.

– Интересно, кто здесь живет? – спросила Черри, восхищенно озираясь по сторонам.

Впереди она увидела киносъемочные трейлеры, загромоздившие улицу перед огромным розовым особняком в испанском стиле, с изогнутыми арками, черепичной крышей и аккуратно подстриженной живой изгородью. На тротуаре толпились какие-то люди в наушниках. Черри проехала мимо и нашла себе парковочное местечко в соседнем квартале.

– Они сегодня должны снимать сцену в бассейне, – сообщила Джоанна, явно вызубрившая «домашнее задание» назубок. – Так что нам надо обогнуть дом.

Когда они подошли к дому, к ним подскочил помощник режиссера – тощий парень студенческого возраста в шортах и бейсболке.

– Я могу вам чем-то помочь? – спросил он.

– Привет, – поздоровалась Черри, подбавив к сладкому кокетливому голоску хорошую порцию южного акцента. – Мы члены медицинской команды мистера Коннера. – Она произнесла это так, словно считала эту информацию исчерпывающей.

– Медицинская команда?.. – повторил парень, оглядев их одежду и стетоскопы на груди и боясь, видимо, выглядеть так, словно он ничего не знал об их приходе. – Ну да, конечно… Вы только обойдите дом сзади. Надеюсь, он себя нормально чувствует?

– Не волнуйтесь, – сказала Джоанна. – Мы здесь для этого и нужны.

На прощание Черри одарила парня кокетливой улыбочкой. Они прошли через полоску живой изгороди к заднему двору, где вокруг поблескивающего голубизной плавательного бассейна было расставлено киносъемочное оборудование. На самом краю бассейна стояли два шезлонга, в одном из них лежал Мэтт Коннер – в черных плавках и солнцезащитных очках. Рядышком, в игривом бикини, поглаживая свою загорелую ножку, сидела Таня Сент-Клэр.

– Ну вот, здрасте-приехали. Теперь что? – сказала Джоанна.

А теперь им предстояло пробиться через кольцо киношников с рациями, камерами и наушниками. Две камеры были направлены на актеров, и на них же – внушительных размеров пушка-микрофон. Все были так заняты съемочным процессом, что Черри с Джоанной почувствовали себя невидимками.

– Тишина на площадке! – раздался голос, и все притихли.

– Блин, такое зрелище! – шепнула подруге Джоанна и, взяв Черри за руку, потащила ее сквозь столпившихся плотным кольцом киношников.

– Мотор! Хлопушка! – крикнул режиссер, сидевший на складном стуле.

Таня в голубом свете прожекторов отпила глоточек какого-то напитка, похожего издалека на голубой «дайкири».

– Ой, я тоже такое пью! – шепнула Черри.

– Тш-ш!.. – прошипела Джоанна, выгибая от любопытства шею.

– Ну с какой стати нас подозревают? – сказала Таня, она же миссис Джонс. – Брюс столько сделал для того, чтобы мы поженились. Нет, ну, то есть у нас, конечно, были проблемы – главным образом по твоей вине, – но Брюс только помогал нам, он не сделал нам никакого зла.

– А ты считаешь, он нам помогал? – спросил Мэтт.

– А ты так не считаешь? – с вызовом спросила Таня.

Мэтт повернулся к «жене» и смотрел на нее. Она тоже смотрела на него. Казалось, они сейчас начнут целоваться. Но поцелуев не было, только секунды отщелкивали время. Таня стала оглядываться на режиссера.

– Стоп! – крикнул он.

Мэтт, качая головой, снял черные очки.

– Извини, Джейсон, – сказал он. – Что-то я сбился. Но текст я помню. Просто давай переснимем это.

– Нет, давай сначала прогоним, – сказал Джейсон, с трудом скрывая раздражение. На вид ему было лет тридцать пять, не больше.

Мэтт вздохнул и проговорил текст:

– Нет, я не считаю, что он нам помог. Я считаю, что он содрал с нас бабло. Я считаю, что он мошенник, и если уж на то пошло, то его не зря… – Мэтт забыл слово.

– Вырубили, – подсказала Таня.

– Вырубили, – повторил Мэтт. – Что значит «вырубили»? Почему нельзя просто сказать «убили»? Или «застрелили»? А «вырубили» – это что?

– Боже мой!.. – взвился Джейсон.

Черри поняла, что это шанс.

– Пошли! – шепнула она Джоанне и не раздумывая подскочила к Джейсону и сказала: – Здравствуйте. Мы медицинская команда Мэтта Коннера и должны убедиться, что он себя нормально чувствует.

Слова эти были произнесены с улыбкой девушки, мечтающей стать актрисой и надеющейся, что ее заметят. Джоанна же для вящей убедительности поспешила вставить в уши стетоскоп и уже ждала Черри возле шезлонга Мэтта. Мэтт смерил их неузнавающим взглядом. Джоанне оставалось только надеяться, что Черри знает, что делает, потому что среди членов съемочной группы явно росло подозрение.

– Здравствуйте, Мэтт! – сказала Черри, сияя улыбкой, коей одаривала обычно всех своих пациентов. – Мы здесь только затем, чтобы сообщить вам, что Грейс, безумно любит вас.

– Позвоните ей, – сказала Джоанна, приставляя стетоскоп к его груди. – Она вас ждет.

– Прошу прощения! – раздался вдруг звонкий встревоженный голосок Тани Сент-Клэр, которая со своего места хорошо слышала весь этот разговор.

Она поднялась с шезлонга во всей своей загорелой ногастой красе и протиснулась между Мэттом и медсестрами.

– Кто вы такие? – Требовательно спросила она. – И кто такая Грейс? – Она повернулась к Мэтту: – Кто они такие?

– Я не знаю, – сказал Мэтт, пожимая плечами. – Наверное, они из нью-йоркской больницы, где я лежал.

– Ой, да это же фанатки! Они выследили тебя! – И, тыча пальцем в Черри и Джоанну, Таня заорала в сторону съемочной группы: – Помогите! Тут фанатки!

С этого момента дело приняло угрожающий оборот. Здоровенные мужики в шортах и наушниках стали приближаться к подругам. Среди них Джоанна заметила человека в сиреневом костюме. Это был не кто иной, как Майкл Лэвендер.

– Давай-ка сматываться! – сказала Джоанна, хватая Черри за руку.

Но Черри еще не закончила.

– Майкл Лэвендер сказал ей, что вы любите другую женщину, – торопливо выпалила она, пока Джоанна не утащила ее прочь. – Поэтому-то она и сбежала от вас из Техаса!

Джоанна тащила Черри сквозь толпу киношников, смыкающихся вокруг кольцом.

– Бежим! – крикнула она и помчалась к выходу в сторону улицы, где была припаркована их машина. Черри последовала за ней, только обернулась на бегу и увидела, что их преследует всего один человек – Майкл Лэвендер. В дурацких шлепающих сандалиях, в дурацком пиджаке и галстуке, он бежал, спотыкаясь и беспомощно хватая ртом воздух.

– Не смейте приближаться к нему! – орал он. – Я вас в тюрьму засажу!

Подстегиваемые адреналином, девушки успели домчаться до машины, завести двигатель и укатить. В зеркальце заднего вида отражался Лэвендер – он лежал распростертый на проезжей части, а в нескольких шагах от него валялась одинокая сандалия.

– Он упал! – сказала Черри, останавливая машину. – А вдруг он поранился?

– Времени у нас на него нет! Давай рули! – сказала Джоанна.

Между тем Лэвендер уже поднялся на ноги и стряхивал с костюма дорожную пыль. Убедившись, что он в порядке, Черри нажала на газ.

– Жаль, что у нас было так мало времени, – сказала Черри, когда они свернули на какую-то другую улицу. – Как ты думаешь, он понял наше послание?

– Думаю, да. Вспомнит ли он о нем – вопрос.

– Предпримет ли он после этого что-то – вот в чем главный вопрос, – заметила Черри.

– Пока у него перед носом маячит эта мисс Барби-Сиськи-Вперед – нет. Ох, веселая ночка ожидается сегодня в городишке Мэттсвиль!

В аэропорт они неслись на всех парусах – уж больно хотелось поспеть домой пораньше (чтобы, так сказать, вкусить плоды своих трудов, если таковые созреют). По дороге Черри принялась рассуждать над возможными последствиями их поступка. А что, если Майкл Лэвендер позвонит Грейс и потребует, чтобы она держалась подальше от Мэтта? Что подумает Грейс? И почему они не подумали об этом раньше?

– Может, сообщить ей о том, что мы сделали? – предложила Черри, когда они ждали посадки на рейс. – Пока она сама об этом не узнала.

– Вот если узнает, тогда мы все объясним, – сказала Джоанна. – А так будем молчать в тряпочку, как и договаривались.

Но Черри легче не стало. Меньше всего ей хотелось, чтобы они своим вмешательством разрушили последние шансы Грейс. Она понимала, что одних только добрых намерений мало и весь план может пойти наперекосяк.

На Черепаший остров они вернулись поздно вечером и вошли в дом с таким видом, словно целый день пахали на работе. Грейс, по своему обыкновению, ставшему в последнее время привычкой, сидела на веранде, закутавшись в плед, и смотрела на темную воду. Далеко-далеко отсюда расплывающаяся желто-оранжевым светящимся пятном верхушка Эмпайр-Стейт-билдинг казалась солнцем, сияющим в ночи.

Черри почти ждала, что Грейс сейчас войдет в комнату и начнет обвинять их в том, что они вмешиваются в ее личную жизнь, скажет, например, так: «У меня сегодня был очень неприятный разговор с Майклом Лэвендером». Но Грейс просто обернулась и помахала им рукой через стекло. У Черри сразу от сердца отлегло, когда она поняла, что Грейс ничего не знает, зато Джоанна заметно расстроилась из-за того, что их усилия не принесли незамедлительных результатов.

Шли дни, но события никак не развивались, и Черри с Джоанной успокоились, радуясь тому, что не вызвали своим приключением более крупных проблем. Primum non nocere, как говорят медики. То есть «Главное – не навреди».

37

Через два дня после Рождества, когда Джоанна и Черри вернулись, навестив дома своих родных, три подруги собрались утром в гостиной, чтобы вручить друг другу подарочки перед душистой рождественской елочкой, которую Грейс привезла из города и украсила красно-зелеными светящимися гирляндами и блестящими бумажными снежинками. К ним Черри добавила карамельки в ярких фантиках, а Джоанна внесла свою лепту, водрузив на макушку деревца вырезанную из картона и раскрашенную фигурку святого Антония, которую она сделала собственными руками еще в четвертом классе.

Потом они обменялись подарками – у каждой получилось по два.

Джоанна получила от Черри жестяную коробку с домашним сладким печеньем. Когда она подняла крышечку, из коробки пахнуло приятным ванильным ароматом, уносившим в детство. Набив рот печеньем, Джоанна набросилась на следующий подарок, в котором, судя по коробке, было что-то вроде шара для боулинга. Она распаковала коробку и достала ее содержимое, обернутое мягкой бумагой.

– Ух ты, круто! – воскликнула Джоанна.

– Это для твоего следующего мотоцикла, – сказала Грейс.

Это был новенький и действительно «крутой» мотоциклетный шлем из наипрочнейшего углепластика, с оригинальным дизайном, выполненным в пурпурном, синем и белом цветовом решении. Джоанна надела его.

– Да в нем и на Юпитер можно махануть! – сказала она через пластиковое забрало. – Ой, ну спасибо!..

– Ладно, теперь моя очередь, – сказала Черри с детским восторгом и сначала взяла в руки сверточек поменьше. Это был подарок Джоанны – судя по размерам и весу, что-то вроде лекарственного пузырька. – Ой, лак для ногтей! – воскликнула Черри, открыв сверток.

– Не просто лак для ногтей, – объяснила Джоанна. – А с платиновым напылением, называется «Черри бэби». Дорогущий и шикарный, так мне в магазине сказали.

– Ой, мне так нравится! Так нравится! – восторгалась Черри, вертя в руках ярко-вишневый пузырек и ловя себя на том, что ей не терпится поскорее накрасить ноготки на ногах и найти повод, чтобы надеть босоножки в декабре. Рик Нэш уж наверняка бы оценил – он всегда делал комплименты ее ухоженным ножкам. Ей было интересно, что он делает на Рождество и нравится ли ему его новая работа в Крэндэлл медикал центр в Уэст-Орандж, в Нью-Джерси. Она не то чтобы желала ему добра, просто надеялась, что он извлек из случившегося важный урок.

– Давай открывай следующий! – сказала Джоанна, указывая на подарочек Грейс.

Оторвавшись от мечтательных раздумий, Черри начала распечатывать другую коробочку.

Грейс наблюдала за Черри затаив дыхание, она вдруг испугалась, что подарок не подойдет. Она купила его, потому что хотела как-то подбодрить Черри после всего случившегося, и теперь почти со страхом наблюдала за выражением ее лица, меняющимся от предвкушения к неопределенности и от одобрения к истинному удовольствию.

– Ух ты! Да это ж «Литтман»! – воскликнула Джоанна. – Ну, круто!..

– Ой, ну спасибо! – сказала Черри, тронутая и заботой, и самим подарком, надежно помещенным в углубление в пенопластовом вкладыше и выглядящим так же солидно, как ручка «Паркер» или часы «Ролекс».

– Это лучший стетоскоп из всех, что производятся в мире, – сказала Джоанна.

– На работе нам тоже хорошие дают, – сказала Грейс, – но свой иметь всегда лучше.

Черри обняла за шею Грейс, потом Джоанну.

– Ой, спасибо вам, девочки!

– Так, – сказала Джоанна. – Теперь ты, Грейс. – И она вручила Грейс сверток.

– Ой, как интересно, что там внутри! – Грейс разворачивала подарок с величайшей осторожностью, чтобы не попортить бумагу, – эту привычку к бережливости она переняла от бабушки. – О Боже! Джоанна, да ты с ума сошла! – Она подняла вверх, чтобы продемонстрировать, три пары трусиков от «Лав Шэк». Крохотные сексуальные трусики-стринги трех ярких цветов: салатовый электрик, слащаво-розовый и огненно-оранжевый.

– Ой, какие они махонькие! – воскликнула Черри, а Грейс рассмеялась и сказала:

– Надеюсь, по размеру подойдут.

Понимая, что так Джоанна хотела подтолкнуть ее в мир любовных свиданий, Грейс обняла подругу и прибавила:

– Уж не знаю, как ты догадалась, что мне нужно белье, но оно мне действительно нужно!

– Белье всем нужно, – заметила Джоанна. – Ты бы видела, что я себе купила в подарок! Тони, конечно, меня за это не похвалил, но я ему так сказала: «Девушка должна жить!»

Последний подарок был от Черри. И снова Грейс очень осторожно развернула сверток. Это была бутылка «Вдовы Клико».

– Шампанское? – удивленно воскликнула Грейс.

– Да. На новогоднюю ночь, – сказала Черри.

– Но я не смогу, – сказала Грейс. – Давайте откроем его сейчас!

– Да ну, перестань. Ты что, в новогоднюю ночь работаешь? – удивилась Черри.

– Работаю. А что еще-то делать? Я же ненавижу новогоднюю ночь!

– А в этот раз ты ее полюбишь, – сказала Черри. – И работать за тебя буду я.

Грейс с недоумением посмотрела на светящуюся радостью Черри.

– Ты что, поменялась со мной сменами? Зачем?

– А я должна тебе. Помнишь? Помнишь, ты прикрыла меня тогда, летом? Я этот должок помню.

– Черри, но я же знаю; как ты любишь новогоднюю ночь в Нью-Йорке! Я не хочу, чтобы ты ее лишилась из-за меня. Нет, нет, я так не могу!

– А я и не лишусь, – сказала Черри. – Я, наоборот, дождаться не могу этого новогоднего дежурства. Ведь Фред сказал, что у нас будет пицца-пати в вестибюле.

– Господи, какая тоска! – протянула Джоанна.

– Ничего подобного, – возразила Черри. – Никакая ни тоска, у меня пациенты будут петь «За дружбу старую, до дна!», а я буду запевалой.

– А ты «За дружбу старую, до дна!» слова-то все знаешь? – недоверчиво поинтересовалась Джоанна.

– Конечно, не все, – сказала Черри. – А все и никто не знает.

– Спасибо тебе, Черри, – поблагодарила подругу Грейс, хотя понятия не имела, куда теперь должна деть себя в новогоднюю ночь.

– В общем, я так поняла, что мы остаемся вдвоем, – сказала Джоанна Грейс.

– Идеи какие-нибудь будут? – спросила Грейс.

– Я пока не знаю, но обязательно что-нибудь придумаю, – сказала Джоанна.

38

Новогодняя ночь на Черепашьем острове всегда проходила тихо. Большинство здешних жителей уже вступило в пору пенсионного возраста, и те, кто не рванул в Манхэттен полюбоваться салютом на Таймс-сквер, оставались дома смотреть его по телевизору или разбредались по местным пабам и ресторанчикам. В яхт-клубе каждый год гремела дискотека, и из дома Грейс можно было слышать хлопки взрывающегося шампанского, смех и надрывные старания местного оркестра. Единственным настоящим развлечением была возможность стать свидетелем, как кто-нибудь, совсем дошедший до ручки, решал сигануть с моста – как это трижды случалось в прошлом. На этот случай возле моста всегда дежурила полицейская машина.

Грейс, приготовившись отправиться куда-нибудь с Джоанной в эту ночь, была рада, что не может отнести себя к числу тех, кто решил совершить этот свой самый большой в жизни прыжок. Всего несколько дней назад этот статус нельзя было считать бесспорным – после церемонии обмена подарками Грейс впала в депрессию, замешанную на чувстве одиночества и целом букете всевозможных сожалений. Но сегодня, в последнюю ночь уходящего года, ей хотелось радоваться жизни, хотелось надеть джинсы, черный топ, блестящие сережки, немного подкраситься и провести эту ночь с Джоанной, которая в последнюю минуту решила вдруг отменить их манхэттенские планы (с праздничным ужином и танцами) и вместо этого отправиться в «Соловьи».

– Не могу же я не появляться там вечно, – заметила она, спеша предъявить подруге какое-то разумное оправдание своему решению, а Грейс, слыша это, была счастлива, что ей не придется видеть всю эту городскую толчею.

Джоанна облачилась в красное облегающее платье, черные лодочки и довершила наряд черной капитанской фуражкой, которую порывалась вернуть ее хозяину аж с октября. Но такое промедление было ей простительно, если учесть, что она все это время была занята бракоразводным процессом, который, слава Богу, не был осложнен никакими дополнительными обстоятельствами – ни совместной собственностью, ни детьми, за которых нужно было бороться. Джоанна ожидала, что вся эта кутерьма закончится где-то через неделю.

Приятный вечерний ветерок обдувал лицо, когда они шли в «Соловьи», где собирались натрескаться до состояния полного душевного комфорта.

Было около десяти, когда они пришли в «Соловьи», наполовину заполненные обитателями Черепашьего острова. Эд Рыбак, закопавший свою рыболовецкую шляпу, принарядился в пиджак с галстуком с явным намерением произвести впечатление на Конни Уилберсон, которая в своем зелененьком платье а-ля 50-е очень походила на мисс Лоунлихартс из «Заднего окна». За столиком, украшенным горящей свечой, она вела какую-то интимную беседу с Эдом. Музыкальный автомат играл Тонни Беннета, исполняющего «Вернусь домой на Рождество».

Еще какие-то тяжеловесы в возрасте и более молодые парочки расселись по другим столикам и за барной стойкой, где руководил парадом Капитан в расстегнутой до середины черной рубашке.

– С праздничком вас, Хоуг! – сказала Джоанна, одарив Капитана широченной улыбкой из-под его же фуражки. – Помните еще меня?

– А как же, – сказал Капитан, глядя на нее почти со священным ужасом, словно она только что восстала из мертвых. Но он тут же увидел Грейс и улыбнулся: – Как я рад вам обеим! А то я уж было подумал, что потерял своих лучших посетителей.

– Мы были очень заняты, – сказала Грейс, которая из солидарности с Джоанной тоже все это время обходила «Соловьи» стороной.

– Понимаю, – сказал Капитан. – И очень рад, что вы наконец вернулись.

– Вот, Хоуг, – сказала Джоанна и, сняв фуражку, перегнулась через стойку, чтобы надеть головной убор на голову Капитана.

– Это был подарок вам, – сказал Хоуг. – Я даже не ожидал получить его обратно.

– Нет, тогда просто получите ее временно на сегодня, – сказала Джоанна, у которой грудь чуть ли не выпрыгивала из выреза платья, чего Капитан со всей учтивостью старался не замечать.

– А где же третий мушкетер? – спросил он.

– Черри сегодня работает, – объяснила Грейс. – А вам шлет свои поздравления.

Тут Грейс заметила, что в дальнем конце барной стойки работает телевизор. Капитан включал телевизор два раза в год – на Суперкубок и в новогоднюю ночь. Телевизор был включен на маленькую громкость, но Грейс видела, что торжества идут полным ходом и на Таймс-сквер, и на концертной площадке в Лос-Анджелесе, где всевозможные музыканты и знаменитости веселили растущую толпу.

У Грейс заскребло на сердце. Дон недавно на работе, помнится, говорила, что Мэтт Коннер и Таня Сент-Клэр вроде как будут выступать по телевизору в новогоднюю ночь. Грейс уже успела забыть об этом, но теперь, когда увидела включенный телевизор, сразу вспомнила.

– А можно мне двойной бурбон? – сказала она Капитану.

– Вот это по-нашему! – одобрила Джоанна.

Грейс быстро опрокинула свой стаканчик и заказала новый, пока Джоанна потягивала свой «Гиннесс».

– У-у-у… – сказала Джоанна, кивнув в сторону телевизора.

Грейс обернулась.

– Не смотри, – сказала Джоанна.

– Нет, почему же, это очень интересно, – сказала Грейс.

Ей действительно было интересно, потому что на экране в черном смокинге, с трехдневной щетиной на подбородке красовался Мэтт Коннер, дававший на красном ковре интервью тележурналистам.

– Хоуг, сделай погромче! – крикнула Джоанна Капитану, который был занят с другими посетителями.

– Нет! – сказала Грейс. – Мне не нужно слушать!

– Правильно, – согласилась Джоанна. – Картинка лучше всяких слов говорит сама за себя.

Но Грейс не совсем понимала, о чем именно говорит картинка. Она только видела сейчас перед собой здорового, счастливого и безнадежно красивого Мэтта, стоявшего в обнимочку с Таней Сент-Клэр, которая вместе с ним снялась в картине, превзошедшей все ожидания по части кассовых сборов. Парочка смотрелась идеально – это Грейс была вынуждена признать.

– Он выглядит таким счастливым, – сказала Грейс и сама удивилась, что не испытывает по этому поводу никакой досады. В сущности, она была даже рада за Мэтта. А почему бы нет? Ведь он такое перенес, столько пережил. Так разве он не заслужил немножечко счастья?

– А мне не кажется, что он выглядит счастливым, – возразила Джоанна.

Грейс удивленно повернулась к ней:

– Это почему?

– Бог ты мой! Да ты посмотри на него!

Грейс посмотрела.

На экране крупным планом показывали очаровательную изящную ручку Тани Сент-Клэр, которую она нарочито выставила на обозрение всему миру. На тоненьком пальчике красовалось кольцо с роскошным огромным бриллиантом.

– О Господи!.. – пробормотала Грейс.

Потом ведущий программы что-то сказал Мэтту – наверное, спросил, как тот сделал предложение Тане, – и Мэтт, начав отвечать на вопрос, включил свою коронную «убийственную» улыбку. Но Грейс ничего не чувствовала, во всяком случае, не была сильно удручена, и это было верным знаком того, что она пережила это, оставила все в прошлом и была готова встретить наступающий год обновленной и очищенной. Видя Мэтта счастливым, она чувствовала где-то внутри себя если не силу, то желание тоже стать счастливой.

– Не знаю, – сказала Джоанна, разглядывая влюбленную парочку на экране и качая головой. – Мне кажется, ему хочется оттуда смотаться. Я это вижу по его грустным глазам.

Грейс понимала, что Джоанна просто пытается ее утешить, но не нуждалась в утешении. Не нуждалась, и все.

– Ой, а мне так хорошо! – сказала Грейс, кивнув в сторону музыкального автомата, исполнявшего «С тобой я молодею» Синатры. – Я так люблю эту песню! Слушай, Джо, а пойдем потанцуем?

Чувствуя легкое опьянение, Грейс схватила Джоанну за руку и потащила ее на свободное пространство между стойкой бара и столиками. Весело хохоча, они обнялись и довольно проворно начали раскачиваться в такт музыке (в танце Джоанна, конечно, даже близко не могла сравниться с Мэттом). На них обратили внимание, и вскоре к ним присоединились еще две парочки.

– Как ты думаешь, может, мне поцеловать Хоуга ровно в полночь? – спросила Джоанна.

– А что, такой неожиданный поворот – это нормально для женщины, – сказала Грейс, кружа Джоанну в танце.

– Буду надеяться, что он отреагирует на это лучше, чем я на яхте.

– Да ты ему знаешь как нравишься, – сказала Грейс, притягивая Джоанну к себе. – Ты видела, как он обрадовался, когда ты пришла?

– Ты думаешь?

– Я не думаю, а знаю, – сказала Грейс, хотя мысли ее блуждали далеко – ей было интересно, где Мэтт будет справлять свою свадьбу. И как эта свадьба будет выглядеть – как скромная вечеринка в узком кругу или как размашистая богемная вакханалия суперзвезд. Хотя на самом деле это не имело никакого значения.

Грейс вдруг остановилась.

– Ой, мне, кажется, надо присесть! – сказала она. – По-моему, меня немного развезло.

Но когда она села на ближайший стул, весь зал завертелся у нее перед глазами.

– Что-то мне нехорошо, – призналась она. – У-у-у…

– Тебе надо проблеваться, – сказала Джоанна. – Пошли, я отведу тебя в туалет.

– Нет, – сказала Грейс, отмахнувшись, и закрыла глаза.

– Ну как? Тебе лучше? – беспокоилась Джоанна.

– Ты меня прости, я просто не ела целый день. Да еще вот выпила. Мне надо домой.

– Домой?! Совсем?

– Нет, не совсем. Я просто полежу немножко и вернусь. Хорошо?

– Господи, ну с тобой связываться!.. – добродушно проворчала Джоанна. – Давай хоть провожу, что ли?

– Спасибо, не надо. Я сама дойду, подышу по дороге.

– Только постарайся вернуться к тому времени, когда начнется салют. Мне же надо будет кого-то поцеловать ровно в полночь, если Хоуг пошлет меня куда подальше.

Джоанна помогла Грейс подняться и вывела ее на свежий воздух.