Текст книги "Битва за любовь"
Автор книги: Кэтрин Блэр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
– Да не беспокойтесь. – В голосе было разочарование и раздражение.
– Ну а может быть, можно завтра?
– Завтра меня не будет весь день.
– Тогда позвольте мне все устроить сегодня. Мне в самом деле так хочется!
Он пожал плечами:
– Если вы не будете здесь без четверти три, я поеду один.
Она без улыбки ответила:
– Я буду здесь раньше, вы, старый тиран, – и поспешила к машине.
Очевидно, в поездках с Леоном Тимоти всегда занимал среднее место впереди. Он сидел очень тихо, глядя на приборную доску. Леон будто не замечал его; единственное, что он сказал Кэтрин, было замечание:
– Великолепные дороги эти карнизы, – и прибавил скорость.
Кэтрин чувствовала себя слегка виноватой перед Хью, но она не сомневалась, что поступила правильно. Несколько часов с Леоном и подальше от виллы Шосси – от этого она и Тимоти не должны были отказываться. Тем более, что это была первая попытка равного осуществления опекунских прав.
Хью сказал немного сердито:
– Я не привык объясняться по телефону с незнакомыми женщинами; вчера она, может быть, здорово перебрала, но все равно у нее какой-то ненормальный вид. Терпеть не могу женщин в леггинсах! Прислуга, наверное, возьмет трубку, вот я и попрошу передать извинения мадемуазель Селье. Больше ничего не буду делать.
– Ну, пожалуйста, скажи, что я очень огорчена, – умоляла его Кэтрин, другой рукой помогая Тимоти натянуть шорты. – Я должна сейчас поехать с ним!
– Уверен, что твой чертов свекор сделал это специально, потому что я здесь первый день.
– Не думаю. С ним трудно, но он не такой мелочный. Ты уж прости меня на этот раз, Хью.
– Да прощу, конечно, Бог с тобой. Но Верендер… – он покачал головой. – Ну, поезжай, только будь осторожна.
И вот они ехали в «кадиллаке», огибая утесы, в туманный полдень, когда море казалось бледным. Ехать вместе с Леоном было непривычно, и Кэтрин подумала, что лучше предоставить ему начать разговор. Но он, казалось, не спешил, а она глядела на маленькие деревни, лепящиеся среди утесов или рассыпанные вдоль пляжей, и чувствовала знакомое приятное волнение по мере приближения Ниццы.
Они въехали в старый город, миновали узкие улочки – ступеньки и булыжники, хлопающие ставни на окнах и веревки с бельем – и направились к одному из молов около внешней гавани. И там она увидела яхту «Франсетта», стоящую у мола. Она была белая с синей отделкой, очень щеголеватая, размером с небольшой лайнер.
– Я не думала, что она такая большая! – воскликнула Кэтрин. – Она, наверное, может взять на борт и сто человек?
Леон затормозил:
– На ней восемь двойных кабин и четыре одинарные. Все остальное – это столовая и салоны. Кухня и помещения для команды впереди. На задней палубе есть бассейн, мы пользуемся им, когда не заходим на берег больше двух дней. Он может покрываться сдвижной платформой для танцев. Как вы переносите море?
– Довольно хорошо.
– А то придется терпеть и вам, и ребенку. Пойдемте на борт.
Они подошли к яхте на маленьком баркасе и поднялись по аккуратной железной лесенке. К облегчению Кэтрин, матрос перенес Тимоти на руках, а Леон не стал пропускать ее вперед. Она ступила на палубу, где ее встретил пожилой моряк в белой с золотом форме.
– Это – капитан Бейли, отставник Британского Королевского флота. Моя невестка, Джордж.
Кэтрин поздоровалась с капитаном. Он наклонился и пожал руку Тимоти, а мальчик смотрел на него снизу вверх со слегка тревожным видом.
– Нам нужно спускаться вниз? – спросил он.
Капитан Бейли успокаивающе улыбнулся ему:
– Сейчас будет гораздо легче, старина. Когда ты был здесь последний раз, немного штормило и палуба кренилась. – Обращаясь к Кэтрин, он сказал: – В прошлый раз ему было трудновато идти по сходному трапу, но он сам сошел.
– Конечно сам, – коротко ответил Леон. – Я им покажу яхту, Джордж. А потом попьем вместе чаю, скажем, в четыре пятнадцать.
Леон гордился своей яхтой, и она того стоила.
Главный салон – длинный, выходящий с трех сторон на палубу, отделанный в гамме розовых, черных и бирюзовых тонов, и второй – немного поменьше, цветов старого золота и темно-синего. В этом втором, объяснил Леон, они смотрят телевизор, когда стоят в портах, а на море обходятся просмотрами кинофильмов.
Третий салон, с отделанными бамбуком баром и разноцветными стульями, был салон для коктейлей.
– Плавучий центр развлечений для богатого человека, – хмыкнул Леон. – Вы это подумали, правда?
– Да. Но вы честно заработали это.
– И я считаю правильным тратить деньги на такие вещи. Если бы не было дворцов и роскошных отелей, казино и таких яхт, мир бы многое потерял в стимулах и развлечениях. Когда мы поднимаем паруса на «Франсетте», половина Ниццы выходит провожать нас. Они бескорыстно наслаждаются этим зрелищем, и они будут встречать нас по возвращении.
– Это замечательное судно, – сказала Кэтрин. И внезапно спохватилась: – Где Тимоти? Он был тут несколько минут назад!
– Да пусть себе побегает, – нетерпеливо сказал Леон. – Он тут бывал и раньше.
– Он может перегнуться через борт.
– На палубах работают матросы. Он все время на глазах у людей.
Кэтрин почувствовала, как у нее задрожало все внутри:
– Извините, но мне нужно знать, где он. Как нам найти его?
– Выйдем на палубу и обойдем кругом. Сюда.
Кэтрин вышла на палубу и на момент была ослеплена сияющей дымкой над морем. Она оглянулась по сторонам, быстро прошла впереди Леона к передней палубе и назад по левому борту.
– Нигде не видно. Он мог пойти вниз?
– Очень сомневаюсь, – послышался саркастический ответ. – Ему страшно не понравился сходный трап.
– Но где же он может быть?
– Извиняюсь, сэр, – обратился матрос в белом с выговором типичного кокни – от него так и пахнуло Лондоном на Кэтрин. – Сорванца ищете? Он в спасательной лодке номер три. Сам сажал его туда.
– Он вас просил?
– Да, мисс, мэм. – Изумленный взгляд на ее рыже-золотые волосы. – Да вон он, лопочет, как сорока, сам с собой играет.
– Что я говорил? – тихо сказал Леон, когда матрос отошел. – Залез в самое безопасное место, нашел-таки.
– Где эта лодка номер три? – спросила Кэтрин.
– Оставьте его там. Сам залез, сам и выберется.
– Где она?
– Да вон там. Но я запрещаю вам говорить с ним. Вы можете смотреть, если хотите, но пусть он сам догадается, как ему выбраться оттуда.
Покрытая брезентом спасательная лодка висела на шлюп-балке на высоте двух футов над палубой, но борта ее были намного выше, чуть не все пять футов. Встав на цыпочки, Кэтрин увидела, что брезент весь ходит буграми – наверное, Тимоти бегает под ним на четвереньках.
Она услышала, как он говорил писклявым, но злобным голосом:
– Ну-ка вон с моего корабля! Я никому не позволю быть на моем корабле, только я. Слышите меня? Я сказал – прочь с моего корабля, все! И ты тоже, деда. Все вон отсюда!
Кэтрин удивленно рассмеялась и отступила от шлюпки. Леон не спускал с нее глаз, выпятив губу и нахмурившись.
– Ах, щенок! – сказал он. – Интересно, что это все значит?
Бессознательно Кэтрин взяла его под руку и повела прочь. Она беззвучно смеялась.
– Получили? – спросила она. – Это он под брезентом высказывает свои мысли. Теперь вы можете гордиться: по-своему, по-детски он уже начинает восставать. Он еще немного отстает от вас в развитии. Небось вам было всего два года, когда вы сказали своему отцу: марш с моего корабля, а? Ну, лучше поздно, чем никогда. По-моему, это очень смешно.
– Вам-то – да. Но если бы мальчик был воспитан, как полагается, ему не пришлось бы торчать под горячим брезентом, высказывая там, что он думает. Пойдемте в салон! Я скажу, чтобы его достали оттуда.
Чай подавал один из французских официантов. Почти сразу же они сели в баркас, который доставил всех троих на мол. Перебравшись в машину, все трое вернулись домой тем же путем.
На полпути Леон спросил:
– Понравилось тебе, Тим?
– Да, спасибо, деда, – был вежливый ответ.
– А ты ходил смотреть на двигатель?
– Нет, деда.
– А где же ты был, когда ушел от нас?
Это смутило Тимоти; он не думал, что они заметили его отсутствие.
– Я погулял… немного.
– И все?
Мальчик подумал над вопросом, решил применить отвлекающую тактику и сказал:
– Какой был вкусный чай! – повернувшись к матери, он пробормотал: – Знаешь, лучше, чем в прошлый раз. Куда лучше!
Очень умно с его стороны, подумала Кэтрин. Они вернулись на виллу в седьмом часу вечера, а к семи Тимоти, не спавший днем, был уже в кровати, готовый ко сну. Кэтрин быстро переоделась и, посмотрев на часы, решила, что нужно позвонить Иветте. Она сняла трубку, сказала ответившему снизу слуге, чтобы он подключил ее телефон к городу, и набрала номер.
– Доктор Селье слушает.
Сердце у нее стукнуло.
– О… это вы, Филипп. Говорит Кэтрин Верендер. Мне можно поговорить с Иветтой?
– Разве она не с вами? – прозвучал ледяной вопрос. – Иветта за ленчем говорила, что вы и ваш кузен будете у нее за чаем.
Кэтрин коротко объяснила, как было дело, добавив:
– Я уверена, что Хью позвонил ей, как обещал. Вы думаете, ей стало скучно одной и она отправилась куда-нибудь со своими друзьями?
– Этого не может быть. Вчера вечером она сказала, что распростилась с ними. – Пауза. – Меня немного беспокоит, что она уехала куда-то, ничего не сказав горничной. Но скорее всего, она поехала к Марсель. Вы хотите передать ей что-нибудь важное?
– Нет, только свои извинения.
– Я передам их от вас.
– Спасибо. До свидания.
Она положила трубку. Хрупкое счастливое настроение, которое она ухитрилась ненадолго обрести с Леоном, исчезло. Кэтрин подошла к зеркалу взять бумажную салфетку, чтобы вытереть руки, – она так сжала пальцами телефонную трубку, что они стали влажными. Молодая женщина рассматривала свое напряженное лицо в зеркале. Что ей делать с этим чувством к Филиппу Селье? Всего только голос по телефону, а с ней уже вот что сделалось…
Бывали моменты, когда Кэтрин была уверена: он сам чувствует, что его тянет к ней; жесткие, как клещи, пальцы у нее на плече, резкий вздох, напряженная следящая улыбка…
А может быть, она сама себя обманывает? Может быть, для Филиппа она только невестка его богатого приятеля, Леона Верендера; конечно, поэтому он и воздвиг такую непроницаемую стену между ней и собой. И она чувствовала, что эту стену ей не пробить, каким бы запасом динамита женственности она ни обладала.
Вечером Люси была у них на вилле к ужину, очень любезная и очень красивая в платье из матового шелка цвета нефрита. Леон будет занят весь день, объяснила она за кофе в салоне, поэтому у нее есть великолепное предложение: пусть Кэтрин приедет завтра в Ниццу.
– О да, эти платья для круиза, разумеется. Я позвоню утром из отеля в два дома моды и скажу им, чтобы они подготовили специальный показ для вас часов в двенадцать и второй – в три тридцать. А Леону они быстро подготовят все нужное за несколько дней.
Кэтрин запротестовала, но вяло. Платья, роскошные круизы… все это – как планировать банкет без почетного гостя или свадьбу без жениха. Одна зияющая пустота, больше ничего.
– Лучше всего будет, если мы оставим мальчика с горничной, – безмятежно продолжала распоряжаться Люси. – Или, может быть, ему будет лучше с вашим женихом? – Она досадливо щелкнула пальцами, приняв смущенный вид. – Как глупо!.. Вы должны извинить меня, Кэтрин. Но я видела вас двоих, таких веселых, когда мы встретились по дороге, и это была такая чудная картина, что я совсем забыла о том, что вы родственники. Но ведь это троюродный брат, нет?
– Мальчик останется с горничной дома, – сказал Леон.
Люси решила применить свои чары:
– Ну, Леон, – с очаровательной просительностью в голосе начала Люси, – этот человек – его родственник, и вы сами согласитесь, что ребенку лучше быть с мужчиной, чем с горничными.
– Ничего страшного, если он останется дома. Дин может заняться с ним.
Она грациозно уступила в споре, но Кэтрин почувствовала ядовитый намек в том, как она покорно пожала плечами. Завтра будет изнурительный день.
Очень рано на следующее утро она отвезла Тимоти в гостиницу. Только одна из дверей была открыта, и в зале благодушно-сонный хозяин расставлял бутылки на полках и мыл бокалы после ночной торговли. Он исчез за занавеской и позвал:
– Мсье! К вам посетители! – и снова появился, улыбаясь и принимаясь за свои операции: большим пальцем, обмотанным грязноватым полотенцем, он ухитрялся молниеносно наводить блеск на свои бокалы.
Появился Хью, еще более коренастый в синей клетчатой рубашке и бермудах. Он провел Кэтрин и Тимоти через зал на воздух и усадил их на скрипучую скамеечку под выцветшим большим зонтом, а сам сел на облупленную табуретку. Он выглядел каким-то заморенным. Но он и должен был так выглядеть в стране, где английский был для всех иностранным языком.
Без всяких предисловий он сказал:
– Бог ты мой, ну и втравила же ты меня вчера в дельце! У меня в жизни не было такого мучительного дня!
– А что случилось?
– Ох, и вспоминать неохота. Это кошмар какой-то, твоя Иветта Селье.
– Иветта? В чем же кошмар?
Хью растер рукой себе затылок:
– Значит, я ей позвонил, как ты сказала. Она, видно, была в очень шаловливом настроении, так что я был очень осторожен. Прежде всего она попросила меня приехать к чаю одному. Подпустила шуточку, мол, для приличия могу взять с собой в виде компаньонки хоть хозяина гостиницы, если меня что-то смущает. Я ей говорю, что у меня нет машины, а она мне сообщает адрес человека, который дает машину напрокат. – Он ошеломленно потряс головой. – Ну и дело кончилось тем, что я приехал к ней в этой чужой машине.
– Вот это да… Она вцепилась в тебя, потому что скучала.
– Да, конечно! Я туда поехал, чувствуя, что ей хочется пошутить. Я собирался выпить с ней чашку чаю и благополучно распроститься. Но она разоделась во что-то розовое и сказала, что ей хочется куда-нибудь поехать на чай. После этого, – продолжал он, качая головой, – оказалось, что я в ее руках!
– Ну, так и наслаждался бы! Да, Иветта иногда ведет себя как избалованная девочка. Но она вместе с тем умная женщина.
– Она мне задурила голову, – признался он, вздыхая. – Она тут все знает, а я нет. Она мне сказала, что мы едем широким кругом и недалеко от берега, а когда остановились, чтобы выпить что-нибудь, оказалось, что мы в семидесяти милях от Понтрие. Знаешь, никогда не видел, чтобы женщина так долго расправлялась с чашкой паршивого шоколада и миндальным печеньем! И никогда не слышал, чтобы женщина столько говорила, просто ужас. Главное, ничего не мог понять. Все насчет искусства!..
Кэтрин рассмеялась, вообразив себе Хью, которого оседлала маленькая взбалмошная экспансивная женщина:
– Она, видно, решила разрядиться с тобой. На самом деле Иветта не очень-то счастлива. Она искренне интересуется искусством, но для ее беспокойного характера этого мало – ей просто надо выйти замуж. И когда же вы попали обратно в Понтрие?
– Без четверти восемь. Она велела мне высадить ее у их ворот, потому что увидела, что ее брат стоит там на веранде. Пошел к ней навстречу, какой-то унылый. А она имела нахальство сказать ему: «Я делала покупки в Кане, cheri. Встретила старых приятелей, и оказалось уже так поздно, что пришлось приехать на такси…» «Такси!» – повторил он с возмущением.
– Ну конечно, это было последней соломинкой, – понимающе кивнула Кэтрин. – Я тебе как-нибудь все расскажу об Иветте, и ты будешь думать так же, как я, – что где-то что-то она в жизни пропустила. Но разве она не показалась тебе привлекательной?
– Скорее из-колеи-выбивательной! – с досадой сказал Хью. – Знаешь, у меня слишком устоявшиеся взгляды, чтобы я мог справиться с такой женщиной. Я знаю, что сам говорил тебе: мне нравятся необычные женщины, но не в такой же степени, как она! Правда, должен сказать, что она выглядела очень красиво – все-таки платье совсем не то, что джинсы!
– Вы уговорились опять встретиться?
– Я – нет! Мне, знаешь ли, нужно два-три дня, чтобы прийти в себя от этого денечка, а к тому времени она забудет о моем существовании. – Он глубоко выдохнул, как бы прощаясь с темой разговора. – Ну а мы с тобой что сегодня делаем?
– Как мне ни жаль, но ничего. Я занята до самого вечера, а Леон сказал, что Тимоти должен остаться на вилле Шосси. Завтра мы с тобой поедем на пикник. Кстати, как бы ты посмотрел на трехнедельный круиз на сверхроскошной яхте?
– А никак, – отказался он наотрез. – Море переношу неважно, да если бы и хорошо, я предпочел бы простой буксир.
Она не могла долго оставаться с ним, но казалось, он не против того, чтобы побыть одному, ему надо было написать несколько писем, и он дал себе обещание подняться на ближайшую гору. Кэтрин вернулась на виллу, оставила Тимоти на попечение Майкла Дина и поехала в Ниццу.
Дорога по карнизу была ей уже хорошо знакома. Мелькнул утес, образовавший арку над дорогой; скала, которую какой-то шизик старательно обрезал, изобразив профиль человека с очками и бородой; начался крутой спуск к морю, с его изобилием альпийских растений на голубом фоне.
Было без четверти двенадцать, когда она остановила машину перед отелем, где жила Люси. А вон и Люси, профессионально говорящая на свойственные ей светские темы с мужчиной, явно бывшим военным, с которым Кэтрин ее уже видела. Оба ищут супругов с деньгами, согласно данным Майкла.
Люси села в машину с величественной улыбкой.
– Ну вот, все устроено, – сказала она. – Вначале едем в салон, хозяйка которого моя приятельница, а потом позавтракаем. А днем Рауль Гиз организовал показ моделей специально для вас. Мне кажется, вы уже покупали вещи у Рауля; утром он сказал мне по телефону, что вы – его идеал в смысле фигуры и цветовой гаммы; это означает, что он питает глубочайшее уважение к деньгам Леона.
Кэтрин хотелось бы изобразить пылкий восторг в погоне за последним криком моды, но Люси с лихвой возмещала ее равнодушие. В первом салоне, устланном коврами, они выбрали два вечерних платья и платье для коктейля. Ленч, стоимость которого, очевидно, включалась в счета заказчиков, был подан им в небольшой комнате в закрытом ресторане. Потом была вторая демонстрация моделей, на этот раз в уютном салоне знаменитого Рауля Гиза.
Весь день Кэтрин изнывала от скуки, мало интересуясь парадом стройных женщин в спортивных костюмах, костюмах для отдыха, летних платьях из хлопка и легких плащах.
Когда этот поток иссяк, она начала оживать. Показ был закончен: «Черное, белое и яркие синие оттенки, мадам! Вы будете выглядеть изумительно!» Уф!
Она вышла из салона, подошла к окну, выглянула на шумную улицу. Здесь, в салоне, было прохладно, а на улице жарко. Посыльные в одних рубашках ныряли в толпе мужчин и женщин в светлых костюмах и платьях без рукавов. Неслись такси; полицейский отчитывал беспечного пешехода; два француза средних лет экспансивно разговаривали; полная женщина нервно рылась в сумочке, отыскивая мелочь, чтобы купить газету.
Люси подошла к Кэтрин, помахивая пачкой счетов.
– Вашу подпись, пожалуйста, Кэтрин. Я проверила все подробно – полный порядок.
Кэтрин перелистала три листа счетов:
– Я столько купила? Я уверена, что мне не нужно так много!
Люси пожала плечами:
– Леон приказал купить все, что надо. Уверяю вас, он не будет возражать ни против одной вещи. Вот здесь подпишитесь. Спасибо. Сейчас я отдам это Раулю, и мы поедем.
Кэтрин бездумно смотрела, как она плывет через холл к маленькому живому человечку, который так бескорыстно восхищался своими собственными творениями. Их головы сблизились, как у заговорщиков; Кэтрин все глядела, скучая, пока не заметила, что какая-то бумажка быстро перешла из рук в руки – совсем небольшая… Чек?
– Ну, все кончено. – Люси повернулась, громко говоря через весь зал. – Кэтрин, поедем! Я уверена, что вы так же устали, как и я.
Они вышли на пышущую жаром послеполуденную улицу, увидели, что шофер Рауля уже привел желтую машину с места стоянки, и они с облегчением сели на мягкие сиденья. Кэтрин поехала к Английскому бульвару. Когда показался ее отель, Люси предложила:
– Вы зайдете ко мне что-нибудь выпить?
– Нет, благодарю вас. Мне хочется поскорее попасть домой и принять ванну.
Люси пристально смотрела на нее:
– Вы продолжаете чуждаться меня, но я не отступлю. Я очень надеюсь, что вы забыли о моих опрометчивых словах, которые я сказала тогда, поздно вечером у вас. Обстановка на вилле Шосси улучшилась, и мне хочется принести вам извинения за то, что я тогда сказала. Я даже не могу точно припомнить своих слов, но поймите: я говорила их в раздражении.
– Это не важно.
– Но мне хочется, чтобы все прояснилось. Разумеется, я была расстроена, когда вы появились в нашей с Леоном жизни почти год назад, и мне потребовалась величайшая самодисциплина, чтобы принять вас. В последние два или три года я живу за счет своих драгоценностей. Теперь от них почти ничего не осталось, поэтому у меня появился страх и опасения. Я вас просила только об одном – чтобы вы не мешали планам Леона относительно ребенка. Вчера я была очень довольна, услышав, что вы все вместе, втроем, поехали на яхту. Я вам очень благодарна, Кэтрин.
Они уже подъехали к отелю, и Кэтрин затормозила. Эта женщина думает, что обладает очень сильным влиянием; впрочем, какой смысл отрицать это.
– Я очень рада, что смогла обрадовать вас, – ответила она прохладным тоном.
– Думаю, что вы многое поняли, – великодушно признала Люси. – Но я открою вам один секрет. Как вы можете догадаться, у меня есть знакомые буквально в каждом магазине в Ницце, поэтому редко какие новости проходят мимо меня. Так вот, я слышала, что Леон заказал для меня очень красивое бриллиантовое колье. – Ее длинные пальцы с розовыми ногтями постукивали по рулевому колесу, в голосе звучали торжественные ноты. – Так что я прощаю вас за то, что вы поглотили все его внимание… пока. Колье может значить только одно: вероятно, во время круиза мы объявим дату нашей свадьбы!
В каком-то отношении услышать это было облегчением. Не надо будет беспокоиться, опасаться, ломать себе голову, какую именно месть придумает Люси.
– Поздравляю! – сказала Кэтрин. – Вы сделаете Леона очень счастливым.
Может быть, Люси и заметила бы скрытую иронию, но ее непомерный эгоизм исключал подобную тонкость. Она собрала перчатки, сумочку, сказала «до свидания» и вышла из машины.
Приехав домой, она узнала от Антуана, что Тимоти в саду с Майклом Дином. Поколебавшись секунду, она пошла к коттеджу, где увидела Майкла в шезлонге, с закрытыми глазами и Тимоти, изо всех сил, но без видимого вреда дереву, рубящего массивный дуб неподалеку. Она поцеловала светловолосую макушку сына. Майкл приоткрыл сонный карий глаз и сел в кресле.
– Привет, – сказал он. – Пришли забрать отпрыска? Знаете, никогда не думал, что опущусь до работы почасовой нянькой. Меня это просто деморализует.
– Больше не буду. Как вы тут ладили?
– Ничего, кое-как ухитрились. Ну а как вы?
Она подняла брови:
– Весь день среди модисток плюс Люси. Ваша догадка оказалась верной.
– Звучит жутко. Люси, значит, сорвалась с цепи?
– Да. Она знает об ожерелье.
– Да уж, наша Люси всегда все знает. Ювелир звонил насчет этого только сегодня утром – хотел узнать, хочет ли наш старик, чтобы они выгравировали ее инициалы на нижней стороне платинового замочка. Иногда они это делают для опознания, на случай кражи. Я еще должен спросить Леона об этом. Как вы думаете, неужели у него не хватит ума не жениться на этой гарпии?
– Я не знаю. В Ницце очень много женщин в возрасте Люси, но нет ни одной столь красивой и изящной, как она. Люди на нее везде оглядываются.
– Вы же были с ней. Откуда вы знаете, может, оглядываются как раз на вас? – Он подцепил ногой спинку шезлонга и насадил его на крюк в стене под навесом крыши. Тимоти сидел, оттачивая свой топорик о камень. – Полагаю, она думает, что старик сделает ей предложение во время круиза?
Кэтрин кивнула:
– Наверное, он знает, что она выходит за него замуж из-за денег. И я думаю, что на самом деле он не возражает. Она будет его партнером, а также и манекенщицей для всех его драгоценностей и мехов, и очень вероятно, что ему это и надо. Я бы только хотела, чтобы она была честной, вот и все.
– Слишком многого вам хочется. Люси родилась хищницей и лгуньей. Но надо отдать ей должное – от Леона она никогда не брала ничего, кроме самых невинных подарков.
Кэтрин поджала губы:
– Это ее внешняя политика, но кто знает, что она делает потихоньку? Знаете, я вполне уверена, что сегодня она получила от салона свою долю прибыли. Когда я там была, я даже не решилась спросить цену всех этих вещей – только заплатила за все.
– Интересно! – перебил ее Майкл. – Ваши счета проходят всегда через мои руки, и я заметил, что некоторые магазины не дают чеков на каждый отдельный договор, а только присылают сумму. Я как-то сказал об этом Леону, но он ответил, что я не должен проверять, что и сколько вы купили, а просто заплатить за все и баста.
Кэтрин во все глаза смотрела на Майкла:
– Вы думаете, что она?..
– Дам голову на отсечение! Скорее всего, она сегодня выжала из вас себе новое вечернее платье, костюм для круиза и увесистый чек вдобавок. И что теперь скажете? Она уже обдирает старика, еще не подцепив его!
– Забудьте это, ради Бога! Мне совсем не по себе стало. – Она натянуто улыбнулась. – Спасибо, что присмотрели за Тимоти. Пойдем домой, милый. Бедный Майкл устал.
– Пока, дружище, – сказал Майкл.
– Пока, дружище, – хладнокровно ответил Тимоти. – Увидимся завтра.
