Текст книги "Поздняя любовь"
Автор книги: Кэтрин Айворс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)
– Дойдешь пешком. – И уехала.
Ему действительно пора было возвращаться.
Перламутровый «мерседес» стоял возле виллы с зеленой крышей. Багажник был открыт. Горничная доставала из него пакеты, свертки и уносила в дом. Женщина в очках курила, облокотившись на крышу кузова. Кристофер подошел, посмотрел на ворота. Спросил:
– Не проще ли въехать во двор?
– Проще.
– В чем же дело?
– В моторе. Если не можете исправить, то хотя бы помогите внести эту коробку.
В багажнике стоял картонный контейнер, перевязанный ремнями. Женщина предупредила:
– Тяжелый.
– Понял.
Он протянул ей цветок шиповника. Она улыбнулась.
– Благодарю.
– Только подержать!
Он наклонился над багажником, поддел под ремни руки и поднял коробку. Коробка действительно была тяжелой.
– Гири у вас там?
– Гири.
Они вошли во двор с высокими соснами. В глубине виднелась открытая терраса. Кристофер дотащил груз и опустил его на стол, загромождавший середину террасы.
– Сколько? – спросила женщина.
Кристофер не сразу сообразил, о чем она. Догадавшись, сказал:
– Один.
– Доллар?
– Точно. – Мысленно улыбнулся: он заработал, как Нэнси и Рик.
Она открыла сумочку и протянула деньги. Предложила:
– Хотите выпить?
– Не откажусь.
Они прошли в большую комнату, где не было ничего, кроме не очень нового дивана и телевизора. Кристофер подумал, что для владелицы перламутрового «мерседеса» обстановка скромновата.
– Вы здесь живете?
– Когда приезжаю.
Женщина не отличалась болтливостью или, возможно, сейчас не была расположена разговаривать. Горничная вкатила сервировочный столик с виски и соками. Кристофер объяснил, что у его друга неплохой ресторан, куда он как раз собирается пойти.
– Что за ресторан? – поинтересовалась женщина.
– «Заходи. Не пожалеешь».
– И там хорошо кормят?
– Не отравишься.
– Тогда пригласите меня.
Кристофер вытащил из кармана доллар, который она заплатила ему. Произнес торжественно:
– Угощаю на все!
Его юмор оценили улыбкой. В комнату заглянул парень в джинсовом комбинезоне.
– Миссис Вероника, можете ехать!
– Что там было? – спросила Вероника.
Парень на мгновение обнажил в улыбке ослепительно белые зубы:
– Миссис Вероника, вы все равно не поймете.
– Ладно. Ты свободен. – Вероника повернулась к Кристоферу. – Поехали?
Он попросил вернуть цветок. Вероника оглянулась: шиповник валялся на земле. Кристофер спросил серьезно:
– Вы всегда так обращаетесь с чужой собственностью?
Она взяла на террасе садовые ножницы, скрылась в глубине сада и вернулась с розовыми и белыми розами, колючие стебли которых были обмотаны бумажной лентой.
– Довольны?
Кристофер кивнул.
В машине Вероника высасывала кровь из пальца, жаловалась на шипы – колючие.
– В розах не страшно, – сказал Кристофер. – В женщинах хуже.
Вероника покосилась на него и включила зажигание…
На стоянке у ресторана стояло несколько машин. «Мерседес», на котором они подъехали, выделялся, как миллионер среди обслуги. В дверях возник Стив. Его загорелое лицо, «бабочка» под шеей, казалось, даже живот, стянутый ремнем из крокодиловой кожи, – все сияло. Кристофер изумленно уставился на бывшего партнера по школьной футбольной команде: с чего бы это?! Глаза Стива восхищались женщиной, прикатившей на перламутровом «мерседесе». А она невозмутимо прошла в распахнутые перед ней двери. Мужчины следовали за ней. Кристофер толкнул Стива.
– Ты собираешься лопнуть от счастья.
– Сам ты лопнешь, – прошептал Стив. – Это Вероника Смит! Миллионерша!
Я бы этого не сказал, подумал Кристофер, вспомнив скромную обстановку виллы.
– Молодец, что затащил ее ко мне! – продолжал шептать Стив. – Для ресторана это марка! Престиж!..
Он провел их в центральный зал, в котором так же, как в соседнем, был огромный аквариум, и усадил за столик, обозреваемый со всех сторон.
– А в аквариуме не найдется места?! Он с подсветкой… – съязвил Кристофер.
Стив засмеялся и, кивая на Кристофера, обратился к Веронике:
– Шутник!
Она холодно сказала:
– Вам виднее, шутит он или серьезно: он ваш приятель.
– Дэвид приходил? – спросил Кристофер.
– Сидит у меня в кабинете, – буркнул Стив и на всякий случай – кто знает, о чем Кристофер начнет расспрашивать, – поспешил уйти.
Танцующей походкой к столику приблизился официант. Ловко переставил с подноса на стол тарелки, наполненные шедеврами кулинарного искусства. Когда официант удалился, Кристофер сказал Веронике:
– Я не привык, чтобы за меня платила женщина, и потому покидаю вас. Тем более что здесь Дэвид. Я не видел его лет десять. – Он помахал зеленой купюрой. – Надеюсь, этого достаточно за глоток виски? – Он отпил из хрустального стакана. Окидывая взглядом столики с жующими людьми, заметил: – Вы пользуетесь бешеным успехом. Когда я уйду, вся слава достанется вам…
– Ладно, идите.
Кабинет Стива помещался за кухней. Стив обставил его по своему вкусу: по стенам вперемежку с цветными фото фирменных блюд ресторана висели портреты знаменитых футболистов. Полированный письменный стол был чист и пуст. Зато другой, обычный, заставлен пробами блюд. За этим столом сидел Дэвид Йоркин и черпал ложкой из соусницы. Он не изменился внешне и не изменил своих привычек: такой же крепкий, грузноватый, с густым ёжиком и сросшимися бровями. Такой же любитель поесть в любое время суток.
– Хэлло! – приветствовал он Кристофера, будто не было десяти лет ссоры и расстались они вчера. Ткнул ложкой в соусницу: – Закажи себе – отличная штука!..
Кристофер подсел к нему, не испытывая желания притворяться, будто между ним и Дэвидом не пробежала черная кошка. Если бы он не видел, что стало с Корой, вообще не сидел бы здесь. Его раздражала беззаботность Дэвида.
– Я видел Кору, – сообщил он.
Дэвид оставил в покое соусницу.
– Она здесь?
– Ты что, не знал?
– Нет. Мы расстались после смерти ребенка…
Дэвиду уже не хотелось есть. Он говорил серьезно. Минувшие годы не были для него праздником.
– У нее серьезно болен отец, – сказал Кристофер.
– Старик Фрейзер? – удивленно переспросил Дэвид. – Надо будет зайти.
Кристофер подумал, что не пойдет в тот дом. С тем, что было десять лет назад, покончено. Теперь он знал это точно…
Вошел шумный, энергичный Стив. Его интересовала Вероника Смит. Спросил у Кристофера, надолго ли она приехала. Кристофер ответил, что познакомился с миллионершей час назад и подробности ее жизни и планов ему неизвестны.
– Так расспроси! – потребовал Стив. – Надо, чтобы все знали, что Смит ужинала в моем ресторане и ей понравилось!.. Вообще-то она родилась в нашем городе. Умом никогда не отличалась. Но теперь…
– Стала умной, – подхватил Кристофер.
– А ты думал! Миллионеры всегда умные, а ее супруг… – Он посмотрел на Кристофера и неожиданно для себя предложил ему работу: – Я хочу открыть сеть ресторанов. Мне понадобится хороший компьютерщик. Ты не пожалеешь!.. – И засмеялся тому, что название его заведения прозвучало столь удачно. – И свой человек, которому я мог бы доверять, – добавил Стив.
Кристофера не воодушевляли планы друга. Он вернулся в зал. Вероника спросила:
– Поговорили с приятелем? – Поговорил.
– Все о'кей?
Она протянула букет, который Кристофер забыл. Спросила:
– Вы всегда так обращаетесь со своей собственностью?
Всерьез или в шутку она почти повторила его вопрос. Кристофер усмехнулся и взял цветы. Если бы она настаивала на ответе, он не знал бы, что сказать. Впрочем, не является ли ревность отношением к собственности? Он потратил десять лет на страдания из-за того, что потерял право собственности на Кору.
Вероника допила вино, оставила на столе деньги, и они ушли. В машине она была молчалива. Прощаясь с Кристофером, сказала:
– Передайте своему ресторатору: если в следующий раз он посадит меня не на подиуме для всеобщего обозрения, я еще заеду… Кстати, что я ела? Сороконожек?.. 4
Кристофер обогнул дом: в окнах было темно. Здесь рано ложились спать. Ему не хотелось подниматься к себе. Он прошел в сад. Воздух с океана доносил влажную прохладу. Пахло сырой землей, ночными цветами. В центре сада возвышалась ажурная крыша беседки. Ее стекла мерцали – может быть, от звезд, усеявших небо.
Он вошел в беседку. В углу на скамье застыла женская фигура.
– Лиз?.. – позвал Кристофер.
Она вскочила.
– Не уходи, – попросил он.
Он взял ее руки в свои. Руки были холодными.
– Мистер Кристофер… – прошептала Лиз. – Не надо…
Она дрожала, и ее дрожь передалась ему. Кристофер нашел ее губы…
После Коры у него были женщины – но ничего серьезного, так, что называется «случайные связи». Женщины приходили и уходили, навсегда исчезая из его памяти и жизни.
– Пойдем… – сказал он. Ему хотелось увести ее к себе.
– Я не могу потерять эту работу, – неожиданно твердо воспротивилась Лиз. – С детьми нанимают неохотно. А жить нам негде…
– Но почему ты должна потерять?..
– Вы сами не захотите видеть меня здесь. А когда узнает миссис Холден…
– Почему я не захочу видеть тебя?
– У вас появится другая женщина, вы женитесь… Я сама не останусь здесь…
– Ты всегда так далеко загадываешь? Я женюсь, ты потеряешь работу?..
– Мои загадывания спят наверху.
Он пытался разглядеть ее лицо.
– Сколько тебе лет?
– Двадцать девять.
Она выглядела моложе.
– Я неприятен тебе?
– Нет, что вы…
Лиз произнесла это быстро, горячо. Кристофер улыбнулся.
– Пойдем…
Почувствовал, как она напряглась, готовая отпрянуть. Тогда он рассказал ей, что когда-то был уверен, что загадал на много лет вперед, а в результате потерял четверть своей жизни… Лиз уже знала от Мэри историю несчастливой любви Кристофера, но хотела услышать ее от него самого. Она не отдавала себе отчета, была это жалость или женское любопытство, и так же безотчетно вдруг прижалась к нему.
Оба молча вышли из беседки, прошли через сад, поднялись на второй этаж в его комнату. Лиз остановилась у окна.
– Не надо! – попросила она, увидев, что Кристофер потянулся к лампе.
– Иди ко мне, – позвал он.
У нее давно не было мужчины. Так давно, что теперь, почти как девочка, с испугом, опасаясь разочарования, Лиз стояла и, словно обреченная, следила за его руками, нетерпеливо расстегивающими на ней блузку…
Они рассказывали друг другу о своей жизни.
Ее парень был влюбленным, заботливым. Они поженились. Лиз родила Рика, потом Нэнси. Когда Нэнси исполнился год, она осталась одна. Об этом времени Лиз не хотелось говорить. Кристофер это почувствовал и не стал расспрашивать. Его история была в общем-то похожей: влюбленность, любовь… Потом его женщина сбежала с его другом…
Прошлое они вспоминали почти легко, как что-то примерещившееся или давно прошедшее и потому не больное и не страшное…
И снова занимались любовью.
Едва небо стало светлеть, Лиз вскочила: Нэнси могла проснуться и отправиться на ее поиски… Кристофер понимал, что не должен задерживать Лиз. Она ушла, а он тотчас провалился в сон. Проснулся он от тихого стука. На часах полдень. За дверью послышался голосок Нэнси:
– Мистер Холден, миссис Холден беспокоится, почему вы так долго спите. Вы живой?
– Живой! – весело откликнулся Кристофер.
Он оделся и сбежал вниз. Ему хотелось видеть Лиз. Она была в кухне. Рядом с ней стояла его мать. Увидев сына, Мэри развела руками:
– Кристи! Столько спать!..
Кристофер засмеялся. Сказал, что хочет есть. Мэри распорядилась подать завтрак. Кристофер подтвердил:
– Да, да! Я голоден! Очень! – И посмотрел на Лиз.
Он хотел встретить ее взгляд, но она отвернулась. Мать сказала ему:
– Иди, не мешай.
Лиз подала завтрак.
– Придешь сегодня? – шепнул Кристофер.
– Ты ненормальный, – прошипела она. – По тебе все видно.
– Придешь?
– Приду. – Она улыбнулась. И уже серьезно добавила: – Прошу тебя, будь осторожен. Я не хочу, чтобы догадались дети и миссис Холден.
Она была права. Он думал только о себе. Ему хотелось, чтобы Лиз завтракала с ним. Сидела же она за столом вместе с его матерью!..
До ночи было далеко. Кристофер искал предлог увидеть Лиз. Но мать, как нарочно, – так ему казалось, – не вылезала из кухни: учила Лиз печь пирог.
В конце концов он ушел на пляж. Длинноногие красотки с силиконовыми прелестями, едва не выпадающими из миниатюрных лифчиков, прохаживались взад-вперед, откровенно демонстрируя себя. Кристофер смотрел на их загорелые тела и думал о Лиз. Ей всего двадцать девять! Ходит она на пляж? На дискотеку? В ресторан? Или ей не с кем? Теперь она будет с ним!.. Он не желал смиряться с тем, что они с Лиз должны прятаться, скрывать свои отношения – они оба свободны!..
Он плавал, выходил на берег, снова плавал… Время не двигалось. Его окликнули:
– Кристи!
Это была Хилари, подруга Коры. Она ничуть не изменилась. Десять лет обошли ее стороной: такая же яркая, вульгарная. Кристофер никогда не понимал, почему Кора дружит с ней…
Хилари только что пришла и не успела снять платье; впрочем, на него вряд ли было потрачено больше материи, чем на купальник. Хилари затараторила в своей обычной манере:
– Я была у Коры… Вы помирились?.. Ты уже уходишь?.. Отец ее совсем плох… Стив говорил, что ты разъезжаешь с миллионершей Смит… – Хилари всегда знала все обо всем и обо всех. Редко кому удавалось перебить ее, пока она сама не замолчит. – Ты торопишься?.. Как вода?.. Пойдем поплаваем… Я скажу Коре, что видела тебя. Она очень несчастна… А ты женился?..
– А ты? – Кристоферу удалось наконец протиснуться сквозь поток слов.
– Я?! Разведена… Но жизнь продолжается… Ты бы заглянул ко мне…
Он слушал и одевался. Уже вдогонку Хилари крикнула:
– Мы к тебе нагрянем!
Она сказала «мы» – кого она имела в виду?..
К обеду Кристофер опоздал, как утром опоздал к завтраку. В центре стола красовался шоколадный торт. Мать домучила-таки Лиз. Миссис Холден появилась в шелковом платье, причесанная по моде своей молодости.
– Мы кого-нибудь ждем? – удивился Кристофер.
– Кого-нибудь?!
На мгновение он замер: ну и болван! Сегодня же его день рождения!
– Вспомнил? – насмешливо спросила Мэри.
Кристофер засуетился: непременно отпраздновать! Гостями будут Лиз и ее дети! Их надо позвать… Мэри удивленно следила за сыном. За годы, прошедшие после того, как Кора Фрейзер, которую Мэри уже считала своей невесткой, изменила Кристоферу, Мэри привыкла к мрачности и безразличию своего сына к женщинам… И вдруг… К всяким «вдруг» Мэри Холден относилась с недоверием. В молодости она мечтала сочинять романы в духе Агаты Кристи и считала, что всему есть объяснение, надо только хорошенько пошевелить мозгами…
Рика и Нэнси не понадобилось приглашать дважды. За стол они уселись первыми. Их мать пришла в светло-зеленом платье. В ушах ее матово поблескивали серьги с каким-то зеленым камнем в тон платью. Лиз была хороша и, судя по розовому от смущения лицу, осознавала свою красоту. Нэнси восхищенно воскликнула:
– Мама, ты выглядишь на тысячу долларов!
Мэри смотрела на сына, но тот не замечал ни ее взгляда, ни выражения лица. Его внимание было поглощено Лиз. Нэнси и Рик съели свои порции торта и убежали. Вскоре ушла к себе и Мэри.
Кристофер обнял Лиз.
– Пойдем ко мне…
Она отстранилась и испуганно оглянулась на дверь.
– Твоя мать все знает… Я видела, как она смотрела…
Он сказал, что Лиз трусиха. Но даже если это правда, тем лучше: хотя бы от матери не придется прятаться. Его мать неглупая женщина и понимает, что в Лиз нельзя не влюбиться!
Лиз покачала головой.
– А когда вы уедете, миссис Холден уволит меня.
Кристофер счел это нелепостью: какой смысл увольнять Лиз, когда его не будет? Во-первых, мать никогда не сделает то, чего не хочет он. Во-вторых, Лиз ей нравится.
– Поднимемся ко мне, – настаивал Кристофер. – Там никто не услышит нас – ты ведь этого боишься?
Лиз просила обождать до вечера, когда дети лягут спать, иначе они будут искать ее.
– Пусть ищут! – воскликнул Кристофер. – Я скажу им, что миссис Холден отослала тебя… поручила что-нибудь купить! – Он улыбнулся, и это оказалось самым убедительным доводом.
В комнате Кристофера Лиз пыталась завязать беседу. Ей казалось, что она стоит на шатающихся мостках, под которыми пустота. Однажды уже испытала такое ощущение, когда осталась одна с двумя детьми на руках и с долгами, наделанными мужем. Кристофер ей нравился. К тому же она соскучилась по мужской ласке. Но он думал только о себе… как все мужчины…
Она сидела на краешке дивана, сцепив на коленях руки.
– Мне хорошо с тобой, – сказал Кристофер.
– Мне тоже, – призналась Лиз. Она обняла его и потерлась щекой о его щеку.
И снова мир сузился до этой небольшой комнаты. И, кроме них двоих, в этом мире не было никого…
Стрелки светящегося циферблата будильника показывали час ночи, когда, уставшие, они молча лежали, прислушиваясь к тишине дома. Раскрытое окно не приносило прохлады. Воздух застыл.
– Сейчас бы душ… – мечтательно проговорила Лиз.
– Или…
– Это еще лучше! – Она засмеялась.
Кристофер спросил удивленно:
– Что «лучше»?
– Океан. Ты ведь предлагаешь океан?
– Как ты догадалась?
– Я не догадалась. Я подумала, что ты тоже этого хочешь.
Она была права. В лунную ночь после любви, естественно, захотелось окунуться. Теперь он понял, почему ему так хорошо с ней: они думают и хотят одного и того же…
– Так пойдем! – Кристофер живо поднялся.
Лиз тоже встала. Ее светло-зеленое платье и туфли на высоком каблуке не подходили для прогулки по пляжу. Она отправилась переодеваться. Кристофер ждал ее в саду. Было очень темно.
– Крис!.. – тихо позвала Лиз.
Друзья и мать называли его уменьшительным «Кристи». Лиз первая сказала «Крис», и ему было приятно. Он поцеловал ее.
Через сад они вышли на берег. Кристофер сказал, что не надо идти на пляж – неподалеку есть неплохое местечко для купания. Они повернули в противоположную сторону. Вскоре Кристофер остановился. Шепотом сказал:
– Здесь.
Лиз спросила, почему он шепчет.
– Это частное владение. Мальчишкой я бегал сюда купаться – близко и хорошо.
– А если застанут?
Он сказал, что однажды хозяйка виллы обнаружила его. Это была пожилая женщина, она скучала и разрешила ему приходить купаться.
– Чего же мы шепчем?
– Теперь здесь другие хозяева. И я не знаю, как они отнесутся к нашему вторжению.
Они разделись и нагишом побежали в воду. Было что-то завораживающее в купании ночью, вдвоем. Вокруг ни души. И только всплеск теплой и тихой воды от их рук…
Возвращались медленно, желая продлить эту ночь. 5
У них появилось постоянное «расписание» – купание по ночам. Утром Лиз готовила завтрак, потом обед. Все это время Кристофер оставался в своей комнате. Пытался читать, смотрел телевизор, но ловил себя на том, что думает о Лиз. Перед его внутренним взором она возникала такой, какой была в минуты любви. С Корой у него этого не было – расставшись, каждый спокойно занимался своими обычными делами… Теперь он перестал ходить на пляж. Кристоферу приятно было осознавать, что Лиз рядом и что, стоит заглянуть в кухню, он увидит ее, в платьице, в удобных спортивных тапочках, надетых на босу ногу. Увидит лицо, розовое от жара плиты… И он спускался в царство кастрюль, придумывая на всякий случай, если застанет в кухне мать, не очень убедительные причины своего появления: попросить воды, узнать, скоро ли обед… Когда матери на кухне не было, Лиз быстро говорила:
– Уходи!..
– Я мешаю тебе?
– Мешаешь… – Но глаза ее смеялись.
Однажды, когда по требованию Лиз Кристофер покинул кухню, он столкнулся в холле с матерью. Мэри не притворялась, будто стоит среди холла, оттого что это доставляет ей удовольствие.
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь? – спросила она.
Лиз была права, матери все известно, мелькнула у него мысль. Делать вид, что он не понимает, о чем речь, не имело смысла. Кристофер ответил:
– Знаю.
– И ты помнишь, что у нее дети?
– Не забыл.
– Это хорошо, что не забыл.
Не глядя на него, она ушла.
Он не был огорчен. Пожалуй, даже доволен: необходимость думать одно, а говорить другое раздражала и злила Кристофера. Теперь мать знала все. Она умна и не любительница сцен. Но его беспокоило, как в такой ситуации поведет себя Лиз. Кристофер хотел предупредить ее, но передумал – мать ничего ей не скажет – и ушел в сад.
Вокруг любимых Мэри красных лилий кружили пчелы. Они долго выбирали цветок, а выбрав, залезали внутрь. Мэри была помешана на этих лилиях, они о чем-то напоминали ей. Или кого-то. Она была сентиментальна.
На «троне» сидела Нэнси.
– Ты все время тут сидишь? – поинтересовался Кристофер.
– А что?
– Ничего. Я просто спросил.
– Сижу.
– Вы с Риком поссорились?
– Не-а…
– Может быть, сходим на пляж?
Она оживилась. Спрыгнула на землю.
– А вы научите меня кататься на лыжах?
Это не входило в его планы. Впрочем, у него не было никаких планов. Про пляж он сказал просто так: девчонка целыми днями не слезает с «трона»! О чем она думает? Вообразила себя королевой?
Он шел быстрым шагом. Нэнси вприпрыжку бежала рядом, в своем воображении рисуя жуткие картины зависти: Рик лопнет, увидев ее на водных лыжах!..
– Ну и вонища! – воскликнула она, когда они проходили мимо деревянных лотков с гниющей рыбой. – Зачем мы идем здесь?
– Здесь ближе.
Нэнси промолчала: сказать ему, что она думает про эту помойку, – еще откажется учить…
Первый, кого они встретили на пляже, был Рик. Нэнси похвасталась, что сейчас будет кататься на лыжах. В ответ Рик помахал зеленой долларовой бумажкой. Кристофер видел и слышал этот мгновенный обмен информацией и уловил такую же мгновенную оценку обеих сторон. Победила Нэнси. Это было понятно по гордому виду и презрению Рика. Кристофер спросил, умеет ли она плавать.
– Конечно!
– А мама согласна, чтобы ты каталась на лыжах?
– Но она же не знает.
– А если узнает?
Нэнси молчала, и это было ее ответом. Кристофер понял, что прежде всего от Лиз достанется ему.
Они прошли через весь пляж до спасательной станции, где напрокат выдавали катера, моторки, лыжи. Кристофер оставил Нэнси дожидаться снаружи и вошел в контору. Когда-то вся его компания пользовалась услугами этой станции. Это было много лет назад. Один сезон он даже работал спасателем, но сейчас почти не надеялся, что кто-то из тех времен здесь задержался.
Первой, кого он увидел, была молоденькая девица. Она встретила его улыбкой и вопросом:
– Чем могу помочь?
Раньше на ее месте сидела Кора и тоже улыбалась и спрашивала у него: «Чем могу помочь?». Через две недели они занимались любовью…
– Я вас слушаю. – Девица разглядывала странного посетителя.
Кристофер сказал, что ему нужен… – он едва не произнес «кто-нибудь постарше» – инструктор. Девица крикнула:
– Мистер Арчи!
– Арчи?! – переспросил Кристофер. – Арчи Бессон?
В комнате появился громоздкий лысый альбинос в шортах и в белой майке.
– Ну? – прогудел он. – Кому я понадобился? Увидев Кристофера, расплылся в улыбке.
– Кристи. Ты вовремя – нам как раз не хватает человека…
Кристофер прервал его, объяснив, что ему нужно.
– Ей восемь лет? Это дочь?.. Ты, однако, успел…
У Арчи Бессона было веселое настроение. У него всегда было веселое настроение. Он немного разочаровался, услышав, что Нэнси не дочь Кристофера.
– А родители ее согласны? – спросил он. – Если они не возражают – так хоть в пять лет!.. Ну зови ее… А чего ты так хлопочешь?.. Может, ты с ней просто покатаешься на яхте?
Предложение устраивало Кристофера, и он позвал Нэнси. Она вошла. Арчи долго смотрел на нее. Потом сказал:
– Ну идем, если такая храбрая…
Кристофер последовал за ними. Они вышли на пристань, где покачивались на воде лодки и катера с нарисованными на борту номерами. Арчи подозвал матроса – худого, загоревшего до черноты, с вылинявшими, почти белыми волосами. Матрос был похож на загримированного под негра белого, который забыл покрасить волосы. Арчи что-то говорил ему и показывал на Нэнси и Кристофера. Матрос тоже смотрел на них и кивал. Затем Арчи похлопал приятеля по спине, сказал, что Пол – так звали матроса – все сделает, и вернулся на станцию.
Нэнси и Кристофер в сопровождении матроса сели в большую моторку с красными полосами на бортах. Кроме них здесь был молодой парень, оказавшийся инструктором по водным лыжам. Он летел за лодкой, поворачивал то одну, то другую ногу, снова летел, будто не было соединяющего троса и он и моторка двигались независимо друг от друга…
Брызги окатывали стоящих на палубе. Солнечные лучи пронизывали воду и, отражаясь, слепили глаза. Пугала толща воды. Ветер старался сбить с ног. Шум мотора и волны заглушали слова… Кристофер смотрел на Нэнси. Что она испытывает? Страх? Восторг? Расстается со своей мечтой или, наоборот, «заболела» океаном?..
Возвращались Кристофер и Нэнси по шоссе. Навстречу им шли дети, мужчины и женщины с аквалангами, с цветными надувными резиновыми игрушками и матрасами. Нэнси молчала, и Кристофер дал ей возможность переварить впечатления. Неожиданно она сказала:
– Потеха!
– Что «потеха»?
– Как он все делал.
– Да. Отлично.
– Я тоже так буду.
Он спросил, слышала ли она, что сказал Арчи. Нэнси все слышала и знала, что мама не разрешит: однажды она уже спрашивала. Но не всегда же ей будет восемь лет! Она вырастет и тогда всем докажет…
В это Кристофер верил. Возможно, именно об этом девчонка мечтала, сидя на «троне»…
Дома их встретила встревоженная Лиз, которая набросилась на Нэнси: как ты могла уйти, не предупредив! Кристофер вступился, сказал, что это он позвал девочку. Лиз перевела на него невидящий взгляд – ему показалось, что в эту минуту Лиз не соображала, кто перед ней, – и жестко отчеканила, что он не имел права самовольно уводить ребенка… Постепенно она успокоилась, но ни Кристофер, ни Нэнси не рискнули признаться, какое они затеяли мероприятие.
Оставшись вдвоем с Кристофером, Лиз уже спокойно сказала:
– Ты не представляешь, как я волновалась! Рик сказал, что видел Нэнси, – она пошла кататься на водных лыжах!..
Кристофер обещал никогда ничего не делать без ее разрешения. Лиз улыбнулась, а он подумал, что совсем не знает ее. Ему казалось, что Нэнси и Рик пользуются полной свободой и Лиз мало интересует их жизнь между завтраком и ночным сном. Сейчас же Кристофер убедился, что далеко не все ее помыслы заняты им и их любовью. Часть сердца Лиз принадлежит не ему и никогда не будет принадлежать только ему. Ему вспомнились слова матери: «Ты не забыл, что у нее есть дети?..»
Ему предстояло сказать Лиз, что его мать знает об их отношениях. Когда, как обычно, Лиз выставила его из кухни, напомнив, что может войти миссис Холден, Кристофер выпалил:
– Пусть входит! Ей все известно!
Лиз испуганно умолкла.
– Я тебе говорил – моя мать не глупа, она все понимает, – успокоил ее Кристофер.
Но Лиз нервничала, доказывая, что Кристофер не знает женщин, особенно матерей – они всегда ревнуют своих сыновей к их женам и любовницам!
– Если всегда, тем более нет причин волноваться, – возразил Кристофер. – Знаешь, а пойдем-ка вечером в ресторан!
Это было неожиданно.
– В ресторан? – недоверчиво переспросила Лиз.
Она стала отказываться, ссылаясь на кучу дел, на миссис Холден, на детей. Но на самом деле она была довольна. И вечером, когда все разбрелись по своим комнатам, Лиз явилась к Кристоферу в светло-зеленом платье и с теми же серьгами в ушах.
Он вывел из гаража машину, и они поехали к Стиву. В зале было много женщин в дорогих нарядах. Лиз застеснялась своего платья, купленного на распродаже, и как-то сжалась, мечтая о том, чтобы поскорее сесть и чтобы на нее перестали пялиться десятки глаз. Кристофер почувствовал ее состояние и шепнул:
– Выше голову! Ты лучше всех…
Важный метрдотель проводил их к тому самому столику, где не так давно Кристофер сидел с Вероникой Смит. Он вспомнил, как миллионерша насмешливо спросила, кого и по какому принципу хозяин ресторана сажает к этому «позорному столбу».
Вскоре возле Кристофера и его дамы появился Стив. По тому, как Стив взглянул на Лиз и, разговаривая с ним, смотрел на нее, Кристофер понял, что Лиз произвела впечатление.
– Везет же тебе! – сказал Стив.
Кристофер нахмурился.
– Не болтай!
– Я серьезно.
– И я серьезно: давай без пошлостей!
Почувствовав, что Кристофер заводится, Стив обратился к Лиз:
– Как вы его терпите? Он же взрывной, как гремучая смесь! – И предусмотрительно отошел.
Лиз было неприятно подчеркнутое внимание Стива. Она благодарно улыбнулась Кристоферу. Он налил им обоим красного вина. Они выпили. Лиз немного опьянела, раскраснелась и рассматривала сидящих в зале, уже не испытывая стесненности. Но, когда включили шумную музыку и в центре зала молодые и не очень молодые пары, расслабившись, начали, все убыстряя темп, двигать ногами, руками, туловищами, Лиз наотрез воспротивилась присоединиться к ним, хотя с любопытством смотрела на толпу, подчиняющуюся бурному ритму…
Вернувшись домой, они провели самую счастливую ночь с тех пор, как Кристофер впервые сказал ей: «Пойдем ко мне!»
За завтраком Мэри сообщила:
– У Коры умер отец. Я думаю, тебе следует пойти.
Он спросил, откуда ей известно о смерти старого Фрейзера.
– От Лиз. Она ходила в супермаркет и там слышала.
Он не рассказывал Лиз подробно о Коре, не называл имени и не знал, говорил ли кто-нибудь ей, что Кора Фрейзер его первая любовь.
Лиз была в саду, обихаживала лилии. После вчерашнего вечера в ресторане и ночи, проведенной с Кристофером, она выглядела уставшей. Пожаловалась, что хочет спать:
– Сейчас бы легла и спала до вечера!
– Или до утра?
Она улыбнулась.
– Только до вечера.
Кристофер сказал, что должен идти на похороны:
– Умер отец женщины, с которой я когда-то…
– Я знаю. Миссис Холден говорила мне. Ты должен пойти туда.
Идти ему не хотелось. Старику Фрейзеру все равно, будет Кристофер Холден на его похоронах или нет. А Кристофер был наполнен любовью минувшей ночи и мыслями о ночи, что ждет его сегодня, и не испытывал желания произносить скорбные слова и встречаться с женщиной, которая когда-то была его Корой. Он терпеть не мог делать что-то только потому, что «так принято». И злился на себя, оттого что всегда поступал так, как от него ждали.
Кристофер надел темную рубашку. Повязал было галстук, но передумал.
Дом Фрейзеров стоял на одной из прилегающих к шоссе улиц, за старым кинотеатром. Особняк с облупленными колоннами хранил следы давних переделок и требовал незамедлительного вмешательства. Но теперь, со смертью хозяина, заботы о доме откладывались, а может быть, и вовсе прекращались. Две женщины, старая и молодая, оставшиеся в старинном здании, когда-то населенном большой семьей, не собирались ничего предпринимать…
Кристофер вошел в раскрытые ворота. Во дворе стояли и ходили какие-то люди, но были и те, которых он знал, из их прежней компании: Дэвид, Хилари, Стив… В кресле сидела миссис Фрейзер в черном платье и черной кружевной накидке. Кристофер слышал, как она кому-то сказала о нем:
– Он тоже здесь.
Когда он вошел в дом, первое, что бросилось ему в глаза, была фотография на пианино: он и Кора, молодые, смеющиеся, счастливые. Он с трудом сдержался, чтобы не отвернуть снимок к стене. Подумал, что напрасно пришел. Не хотелось ни оставаться здесь, ни выходить во двор, где на него смотрели, перешептываясь.
