Текст книги "Миша (ЛП)"
Автор книги: Кэти С. Бартон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)
– Никогда.
Миша отвез маму домой и поехал в офис. Он не удивился, увидев там два грузовика братьев, и вошел внутрь, закрыв за собой дверь кабинета. Он надеялся на тишину и покой, и знал, что пока его дверь была закрыта, они давали ему это. Он сидел за столом, когда понял, что оставил телефон в машине, но вспомнил, что дал медсестре номер своего кабинета, если понадобится. Вытащив первый из множества отчетов, Миша принялся за работу.
Он углубился в последний отчет, когда брат коснулся его разума. Это было не мягкое и нежное прикосновение. Райдер был в отчаянии. Миша встал, потянулся за пальто и спросил его.
– Твою мать, где ты? – Он сказал, что уже едет. – Больница пыталась дозвониться до тебя больше тридцати минут. Чертова мать здесь, и она требует, чтобы мы разбудили ее дочь и отпустили ее домой с ней. Черт, Миша, это все неправильно, совсем неправильно. Ты должен увидеть этого... человека.
– Я иду. Просто... не отпускай ее с ней, – Миша выехал со стоянки. – У меня не было мо-бильника, но у них был номер офиса. Я был там. Почему они не попробовали набрать его?
– Сигнализация включена. Когда Филипп ушел, он сказал, что включил ее, и только ока-завшись на стоянке, понял, что ты все еще внутри. Где твой телефон? – Миша посмотрел на него и увидел, что у него есть сообщения, но немного. – Иди сюда. Она навредит Ханне, если попытается затащить ее в машину.
Оказавшись на стоянке, он побежал к главному входу. Миша направился прямо на этаж, куда перевели Ханну, и вышел из лифта как раз вовремя, чтобы увидеть, как трое здоровяков пододвигают к нему кровать. Он встал перед кроватью, чтобы остановить их, и один из них зарычал на него.
– Ты не хочешь со мной связываться, приятель. У меня были больше чем ты на закуску, – тот человек был либо глуп, либо просто... ну, глуп. Когда он закатал рукава рубашки и шагнул к нему, Миша ударил его кулаком в лицо, позволив кошке помочь ему. Мужчина упал на задницу и не шевельнулся. Миша посмотрел на остальных. – Если вы хотите меня, вам придется подождать. Мне нужно отвести мисс Оливер в ее палату.
– Ты никуда не заберешь мою девочку, – Миша посмотрел на подошедшую к нему жен-щину. Быстрый взгляд на брата Райдера подтвердил, что это ее мать. – Она должна вернуться домой и найти другую работу. Я не в том состоянии, чтобы зарабатывать деньги, и она отплатит мне за заботу о ней. Уйди с дороги.
– Я так не думаю, – она уперла руки в бока и сверкнула глазами. – Не думаю, что вы по-нимаете, насколько она ранена. Ей нужен уход, чтобы…
– Я знаю, насколько она ранена. Я была там, когда мы это сделали, тупица, – Миша по-смотрел на охранников, стоявших за спиной Картера. Женщина только что призналась, что чуть не убила свою дочь. – Я должна была что-то сделать. Она причинила мне боль.
– Причинила вам боль? На мой взгляд, вы выглядите прекрасно, – она улыбнулась ему, и Миша почувствовал, как у него подпрыгнуло в животе. Она была хищником, более опасным, чем он. Когда она провела рукой по телу и двинулась к нему, он сделал шаг назад. – Держитесь от меня подальше.
– Ты не хочешь? Уверяю тебя, у меня гораздо больше опыта в удовлетворении мужчин, чем у моей дочери. Кроме того, у нее не все в порядке с головой, – она посмотрела на Ханну и усмехнулась. – Я надеялась, что на этот раз... Но этого не случилось.
– Что не так? – Она пожала плечами, и Миша, положив руки на край кровати, подтолкнул ее к Райдеру. Он взял кровать и снова пошел по коридору. Миссис Оливер посмотрела на него так, словно собиралась выцарапать ему глаза.
– Ты не сможешь разлучить меня с моей маленькой девочкой. У меня есть права, и она поедет со мной домой. Я звоню в полицию, – Миша сложил руки на груди и ждал. – Ну? Иди и приведи ее.
– Нет, – он смотрел на нее, как в ней нарастает гнев. Он видел тот момент, когда она по-няла, что он больше, чем она, и ей никогда не победить. – Возможно, вы захотите уйти отсюда и забрать с собой своих головорезов. И если вы еще раз попадете в травматологию, пока она здесь, я отправлю вас в тюрьму по обвинению в покушении на убийство.
– Ты не можешь этого сделать. Я ее опекун. У меня есть доказательства в письменном ви-де, что смогу заботиться о ней всю оставшуюся жизнь, – Миша собирался разобраться с этим как можно скорее. Эта женщина не могла заботиться ни о ком, кроме себя. – Как же, черт возь-ми, я буду платить за квартиру и прически, если нет дохода? Ты мне за нее заплатишь?
– Едва. Вам просто придется постоять за себя, – она спросила, что это значит. – Найдите работу и оставьте Ханну в покое.
Она снова двинулась вперед, но один из головорезов удержал ее. Мужчина понятия не имел, что он только что спас ее. Инстинкт убить ее, чтобы защитить свою пару, был подавляю-щим, и он почувствовал, как его кошка пробежала по его коже, чтобы освободиться. Когда лифт закрылся за ними, Миша направился в комнату Ханны.
Персонал снова подключил ее к мониторам. Одна из медсестер ворчала, что у нее повреждена капельница, и Миша поднес руку Ханны ко рту и закрыл окровавленную рану. Медсестра кивнула ему... она поняла его, как оборотня, и сказала, что теперь сможет работать. Миша вышел в холл вместе с Райдером и Картером.
– Она собирается вернуться, – Миша кивнул Райдеру и продолжил. – Есть еще кое-что, что тебе следует знать. Я выяснил кое-что интересное. Хан видела оборотня однажды, когда она была ребенком. А она, в свою очередь, видела, как его жестоко убил другой. Это то, что привело ее в больницу в первый раз.
– Они думали, что она все выдумала, – Райдер сказала, что они считают ее сумасшедшей, раз она в это верит. – Но никто не пытался поговорить с ней об этом? Никто из нас не пришел ей на помощь? Наверняка в том месте был кто-то, кто мог бы помочь.
– Если и были, то не объявились, – Райдер посмотрел на Ханну, потом снова на него, пре-жде чем заговорить. – Она твоя пара, и ты оставил ее здесь, чтобы снова причинить ей боль. Почему?
Мише и так было плохо, и он не хотел, чтобы брат говорил ему, что он облажался. Вместо того чтобы ответить на его вопрос, даже если бы у него был ответ, он сказал им, что сейчас он здесь, и они могут идти домой. Никто ничего не сказал, но Райдер ушел. Картер сидел на стуле по другую сторону кровати от Ханны и не обращал на него внимания. Миша сел на другой стул. Ночь обещала быть долгой.
Глава 4
Марибель Лэннинг посмотрела на свою будущую невестку. Она провела в больнице уже три дня и ни разу не пошевелилась. Медсестры приходили пару раз в день и перекатывали ее с боку на бок, но Марибель хотела, чтобы она проснулась. Она понятия не имела, почему решила, что они с девушкой поладят, но ей этого хотелось. Отложив вязанье, она подошла к кровати и взяла ее за руку.
– Дорогая, мне так жаль, за то, что тебе придется пережить с Мишей. Он хороший чело-век, но отец заморозил его сердце, и он решил не впускать тебя. Надеюсь, ты сможешь заста-вить его понять и полюбить, – Марибель снова села, но руку не убрала. – Теперь мои сыновья защитят тебя. На этот счет можешь не беспокоиться, обещаю.
Дверь позади нее открылась, и Марибель повернулась к медсестре. Она была из их прай-да, в их группе леопардов, уже около двух недель. Марибель улыбнулась ей, когда она сказала, что собирается проверить давление Хaн. Они делали это каждые два часа с тех пор, как ее при-везли в эту более уединенную часть больницы.
Когда Кэрол ушла, Марибель взяла вязанье и принялась за следующий ряд. Как только она подсчитала правильно, она услышала шум и подняла голову. Хан повернула к ней голову.
– Кто здесь? Мама? – Страх в голосе Ханны заставил кошку Марибель пошевелиться, но она успокоила ее. – Я ничего не вижу. Ничего не вижу, – Марибель встала и взяла ее за руку. Хан вцепилась в нее крепко и быстро.
– Меня зовут Марибель Лэннинг. Ты знаешь моего сына, Картера. Ты ничего не видишь из-за повязок на лице. Думаю, они уберут их в ближайшее время. Это чтобы защитить тебя от инфекции, – Хан ничего не ответила, и Марибель продолжила. – Ты в больнице Мерси Джене-рал. Ты была очень сильно ранена. Ты помнишь, что с тобой случилось?
– Я упала, – Марибель не стала комментировать эту ложь. Более чем вероятно, что Хан часто говорила другим, когда они спрашивали. – Мне нужно уйти, пожалуйста. У меня нет ра-боты.
– Ты останешься здесь, пока доктор не скажет, что ты в порядке, – Хан съежилась от ее слов, и Марибель почувствовала себя ужасно. – Извини, дитя мое, я должна быть осторожна, когда говорю. Ты не сможешь уйти в течение некоторого времени. Твоему телу причинен большой вред.
– Я упала, и мне нужно домой, пока мама не забеспокоилась, – Марибель могла только кивнуть. Бедная девочка была в ужасе, и она чувствовала его запах. Вместо того, чтобы гово-рить о ее уходе из больницы, Марибель заговорила о том, что происходит. То, что она сделала в тот день.
– Сегодня утром мне пришлось готовить завтрак для всех. Шесть взрослых мужчин, и они скорее съедят хлопья, чем хороший горячий завтрак. Каждый из них может готовить, заметь, но они редко делают это. Миша сказал, что это слишком много работы, когда он может просто сделать заказ. Райдер готовит, но он больше любит жарить на гриле и есть с разделочной доски.
– Где я? – Вопрос застал ее врасплох, и Марибель забеспокоилась, пока Хан снова не за-говорила. – Мерси не возьмет меня, потому что они говорят, что я дегенерат. У меня была рабо-та, но я не могу позволить себе страховку. Так что, пожалуйста, не лгите мне. Где я? Они... она снова отправила меня в больницу, а вы мой надзиратель?
– Нет, дитя. Ты находишься в Мерси Дженерал. Тебя госпитализировали в тот день, когда ты пострадала, и мой старший сын оплачивает твои счета, – она хотела сказать, что она его па-ра, но Миша рассказал ей о волке, которого она видела ребенком. – Я не твой надзиратель, но Мише надо было на охоту, и его с братьями нет в городе. Он попросил составить тебе компа-нию.
– Я его не знаю. И Картера тоже. Помню имя Лэннинг, но... не знаю откуда, – пальцы на ее руке начали разжиматься, но Марибель не отпускала ее. Когда ее рука упала, она поняла, что Ханна снова заснула. Бедняжка. Марибель могла думать только о том, как мать может так об-ращаться со своим ребенком. Когда ей показалось, что она может говорить с ним, она потяну-лась к Мише и сказала, что она проснулась.
– Хорошо. Она просила что-нибудь? Я не отдам ей весь мир, но я могу дать ей все, что ей нужно. Просто составь список, и я прослежу, чтобы она его получила, когда я смогу вер-нуться.
Марибель хотела сказать, что ей нужен он, но не сказала.
– Она не спрашивала ни о чем, кроме того, где находится. Я рассказала ей. Похоже, она считала меня своим надзирателем, – она хотела пошутить и надеялась, что Миша рассмеется, но он не рассмеялся. – Ты ведь не собираешься спешить домой? Ты не собираешься говорить с ней теперь, когда она проснулась?
– Мам, я не знаю, понимаешь ты это или нет, но я должен работать, чтобы зарабо-тать для нее немного денег. Я знаю, что у меня их много, но она будет требовать вещи такие, как дом, и новая мебель. Ты хоть представляешь, сколько это будет стоить? И я не собира-юсь копаться в своих сбережениях. Они на случай если я получу травму.
– Как была раньше, – она не хотела поднимать этот вопрос, но он вывел ее из себя. – Сколько пользы это принесло тебе, когда ты лежал там со всеми этими пулями в груди? Как это спасло тебя от второй смерти? Я так рада узнать, что у тебя четкие приоритеты, Миша. Это будет иметь большое значение для того, чтобы сделать твою пару счастливой, ты так экономен, когда она сидит одна дома, – наступила тишина, и она поняла, что зашла слишком далеко. Но когда он заговорил снова, она почувствовала, как ее сердце чуть-чуть дрогнуло.
– Я не просил об этом, и нечестно с твоей стороны думать, что только потому, что она моя пара, это все изменит, – еще одна долгая пауза. – У меня много работы. Составь спи-сок того, что ей нужно, и я займусь этим, когда вернусь. Если ей нужно это сейчас, свяжись со мной, и я попрошу кого-нибудь принести это.
Обрыв связи был сродни тому, как если бы кто-то швырнул трубку на рычаг. Марибель посмотрела на Ханну и подумала, сможет ли она полюбить такого жесткого мужчину. Интересно, попробует ли она?
– Я изо всех сил старалась оградить остальных от того, что чувствовала, когда их отец был рядом. Миша такой... он мог читать меня лучше, чем книгу. Тебе будет трудно любить его, если ты когда-нибудь сможешь, и труднее понять. Прости за это. Я должна была позаботиться о том, чтобы он никогда не узнал о моих чувствах. Но... мне было так одиноко.
***
Марибель взяла вязанье и закончила целый ряд с таким количеством слез на глазах, что удивилась, как она не пропустила все остальные стежки. Когда она снова опустила его, она по-дошла к окну и выглянула наружу. Она часто так делала, когда в Мишу стреляли.
– Человек, который пытался его убить, был под кайфом. Миша давно охотился на людей и не мог отдыхать, как это обычно бывает на охоте. Мужчина не просто убивал женщин, он делал с ними такие вещи, которые... ну, это было ужасно. Но когда Райдер и Миша нашли его в собственном логове, окруженного телами убитых, человек сошел с ума и начал стрелять. Я не знаю, что там произошло. Райдера не было, а Миша не хочет об этом говорить. Я знаю, что бы-ло хуже, но... Человек мертв, и он сказал, что этого достаточно. Но есть еще кое-что, гораздо большее, и когда ему, наконец, придется иметь с этим дело, это будет ужасно для него. Миша... я знаю, ты не поверишь, но у него нежное сердце.
Марибель повернулась к кровати и посмотрела на спящую девушку. Она была ее единст-венной надеждой, и Марибель собиралась сделать все, чтобы помочь сыну. И, в свою очередь, другим тоже. Им всем было больно, и она ничего не могла с этим поделать.
Через три часа Хан снова проснулась. На этот раз она кричала, и медсестры изо всех сил старались ее успокоить. Наконец, они дали ей что-то, чтобы усыпить ее, и Марибель держала ее за руку. Она даже не потрудилась сказать об этом Мише, но вскоре он позвонил.
– С ней все в порядке? – Марибель хотела спросить, почему его это волнует, но сказала, что с ней все в порядке. – Я почувствовал ее страх. Не знаю, что случилось, но какое-то время она была так напугана, что мне приходилось сдерживаться, чтобы не перекинуться в середине встречи. Но она в порядке?
– Ее пришлось усыпить. Она проснулась с криком, и они не могли ее успокоить. Но сей-час она в порядке, – он начал ругаться, и она позволила ему. Это было единственное, что она могла сделать. – Что-нибудь еще?
Он молчал долго, несколько минут, прежде чем заговорил.
– Ты ведь не собиралась мне говорить, правда? Почему нет?
– Уверена, ты знаешь ответ не хуже меня. Ты просто не хочешь заботиться о ней, так по-чему я должна тратить свое дыхание, говоря тебе, что ей больно? Я позабочусь о ней, пока ты не вернешься, и я буду судить, когда ты должен что-то знать или нет, – он был зол, и как его мама, она это знала. Но сейчас Марибель было все равно. – О, и можешь засунуть свой список себе в задницу, сынок. Если ей что-то нужно, я позабочусь, чтобы это у нее было.
Марибель с большим удовлетворением повесила трубку. Она редко говорила последнее слово, и это было очень приятно. Сидя и думая о том, как это было весело, она посмотрела на Ханну, когда та сжала ее руку.
– Вы должны ему перезвонить, – Марибель начала было спрашивать, почему, но она тихо сказала. – Он может умереть в это время, и ваши последние слова будут преследовать вас до конца ваших дней.
Марибель дважды брала трубку, чтобы перезвонить ему. Хан больше ничего не сказала, но она то теряла сознание, то приходила в себя до самого утра. Марибель не отходила от нее ни на шаг и не отпускала руки. Девочка собиралась все исправить, она просто знала это.
***
Хан открыла глаза и постаралась не паниковать. Было еще темно, и это пугало ее больше всего. Она все время думала о том, как ее запирают в камере с выключенным светом, и ей при-ходилось дышать, убеждая себя, что с ней все в порядке. Теплая рука, державшая ее за руку, удержала ее от нового крика.
Аккуратно двигая свое тело, Хан медленно осмотрела себя. Ей было больно, но она также знала, что как только мать придет за ней – а она придет – Хан должна будет уйти или постра-дать еще больше. Ее нога была тяжелой, так что она решила, что она в гипсе, и ее левая рука тоже была тяжелой. Не такая, как нога, но все равно тяжелая.
Дышать было больно, и она старалась не думать о том, чтобы не кашлять, – верный спо-соб вызвать приступ кашля, потому что по прошлому опыту знала, что будет еще больнее, ко-гда и если это сделает. Сломанные ребра были такой же частью ее жизни, как и обувь. Когда она попыталась повернуть голову, то почувствовала боль в спине и закричала.
– У тебя более девяноста швов в верхней части спины и еще столько же на ногах и бедрах. Я бы посоветовал тебе лежать неподвижно еще несколько дней, – голос мужчины напугал ее, и она отдернула руку от того, кого приняла за женщину. – Тебе что-нибудь нужно?
– Нет, – он рассмеялся, и она почувствовала, что начинает злиться, но сдержалась. – Когда они снимут повязки с моего лица?
– Сегодня, если ты сможешь бодрствовать достаточно долго. Они хотят посмотреть, не пострадало ли твое зрение от того, чем она тебя ударила. Что это было? – Она сказала ему, что упала. – Конечно, ты упала. А когда ты упала, у тебя случайно не было кожаного ремня в руке, которым ты била себя снова и снова?
Ханне не понравился его тон, но промолчала. У нее было ощущение, что он знает о слу-чившемся гораздо больше, чем она. После того, как она потеряла сознание, она вспомнила, как кто-то говорил с ней о том, что произошло, но она знала, что лучше не отвечать на такие вопросы.
– У тебя в руке до сих пор капельница, которая дает тебе обезболивающее и какие-то со-ки, чтобы не умереть с голоду. Они сказали, что тебе можно дать кусочки льда. Я могу принес-ти тебе, если хочешь, – она, поблагодарив его, отказалась. – Ты собираешься быть упрямой, не так ли? Ну, со мной ты ничего не добьешься. Если тебе что-то нужно, я бы посоветовал тебе прекратить играть и сказать мне, что это. Я не собираюсь все время гадать, чего ты хочешь.
Хан отвернулась от его голоса и ничего не сказала. Она хотела, чтобы ее оставили в покое, но сомневалась, что он уйдет. Вместо этого она лежала и думала о своей последней книге. Интересно, нашла ли ее мать, а если нашла, то разорвала ли, как несколько других.
Мужчина снова заговорил, и она поняла, что он говорит по телефону. Хан почувствовала, как ее тело снова расслабляется, и подумала, не подсыпал ли ей кто-нибудь еще наркотиков. Перед тем как снова погрузиться в сон, она услышала, как открылась и закрылась дверь.
– Она проснулась, но не разговаривает со мной, – смех женщины заставил ее слегка улыбнуться. Это была женщина из прошлого, и она нашла ее смех таким успокаивающим.
– Ты, скорее всего, и ее разозлил. Что ты сказал? – Он передал ей разговор, и женщина снова рассмеялась. – Миша, ты когда-нибудь думаешь, прежде чем с кем-нибудь заговорить? Почему ты решил, что она чего-то хочет от тебя, когда ты впервые заговорил с ней?
– Все что-то хотят от кого-то. Так устроен мир. Но я не собираюсь покупать для нее вещи, чтобы попытаться успокоить странные женские идеи, которые у нее есть обо мне, – Хан хотела послать его к черту, но промолчала. Она не хотела, чтобы ее снова ударили прямо сейчас. – Мне нужно выйти на минутку. Ты останешься с ней?
Если женщина и ответила, Хан ее не услышала. Когда дверь открылась и снова закрылась, она понадеялась, что это уходит мужчина, а не женщина. Он был придурком, и Хан решила, что он ей не нравится.
– Ты поговоришь со мной? – Хан повернулась на тихий голос. – Я думаю, ты просто не знаешь, что сказать, вместо того чтобы не разговаривать с ним. Я права?
– Я не хочу, чтобы он меня бил, – она не знала, почему сказала это женщине, но чувство-вала, что может поговорить с ней. – Как вы думаете, когда я смогу уйти? Мне нужно найти ра-боту.
– Ты поедешь со мной домой, когда тебя выпишут. У мальчиков, у моих сыновей, у всех в доме есть свое место, но нет ничего, чем они на самом деле владеют. Миша сейчас рассматри-вает дома. Что ты предпочитаешь в доме?
– Безопасность, – и снова Хан понятия не имела, почему она это сказала, но сменила тему. – Он сказал, что сегодня снимут бинты, если я не буду спать. Вы знаете... вы можете сказать мне, как сказать им, что я проснулась?
– Я позабочусь об этом, – она слышала, как женщина ходит по комнате. Потом она услы-шала, как она с кем-то разговаривает. Повесив трубку, она вернулась к ней. – Не знаю, пом-нишь ли ты, как я представилась, но я Марибель Лэннинг. Ты Ханна Оливер, верно?
– Да, – Хан медленно подвинулась на кровати, чтобы она могла вытянуть здоровую ногу. – Я не знаю, почему я здесь. Разве не должна быть в Окружной?
– Ты здесь, потому что мой сын распорядился, чтобы ты была здесь. Он хотел, чтобы о те-бе заботились как можно лучше, – Хан ничего не поняла. Мужчина, которого она встретила, казалось, хотел, чтобы она ушла. Хан не понимала, что говорит вслух, пока не заговорила Ма-рибель. – Он не хочет, чтобы ты уходила, но и не понимает тебя. Ты для него что-то новое.
– Я хочу домой, а не разбираться с этим, – дверь снова открылась, и на этот раз она услы-шала голоса нескольких человек. У одного из них был низкий голос, и он сказал, что его зовут Доктор Хадсон. Он также объяснил, что собирается делать.
– Я собираюсь медленно снять бинты. Не думаю, что есть какие-то причины для боли, но может быть несколько мест прилипания. Хочу дать тебе что-нибудь от боли сейчас, чтобы, ко-гда подойду ближе к твоей коже, это обезболивание заработало.
– Нет. Пожалуйста. Никаких наркотиков. Они стоят очень дорого и... – она не хотела сто-ить больше, чем нужно. В конце концов, ей придется вернуть долг этому человеку, а она была уверена, что это уже целое состояние. – Со мной все будет в порядке.
Первые слои марли, сказал он ей, были только для подкладки. По мере того как он при-ближался к ее коже, Хан видела все больше света. Когда он остановился на несколько секунд, она поняла, что в комнату вошел кто-то еще.
– Ей больно? – Она узнала голос и напряглась. Она застонала, прежде чем смогла остано-виться, и он заговорил снова. – Дай ей что-нибудь, черт возьми. Она слишком упряма, чтобы просить о чем-то сама. Она пытается вывести меня из себя, вот и все.
– Убирайся отсюда, – она услышала свой голос и почти не узнала его, но теперь она тоже была вне себя. – Убирайся отсюда и не смей возвращаться. Ненавижу тебя.
Последовал резкий вдох, затем тишина. Она слышала, как что-то движется вокруг, а по-том дверь снова открылась. Кто-то взял ее за руку, и она отстранилась. Смех заставил ее поду-мать, что это опять Миша.
– Это Картер Лэннинг. Мы с тобой познакомились в тот день, когда ты получила пощечину от девки за прилавком, – она все еще не позволяла ему взять себя за руку. – Знаешь, я думаю, ты могла бы справиться с ней сама. Ты наверняка сделала бы и Мишу.
– Он хулиган, – Картер рассмеялся, и она почувствовала, что немного расслабилась. – Я хочу, чтобы вы держали его подальше отсюда. Он думает... Я не знаю, что он думает, но не хо-чу, чтобы он снова был рядом со мной.
– Это невозможно, любовь моя. Я почти уверен, что с этого момента он будет проводить с тобой много времени. И думаю, вы двое подходите, друг другу больше, чем я думал, – он снова засмеялся, и доктор сказал, что пора заканчивать. Он спросил, не нужно ли ей чего-нибудь от боли, и она ответила, что нет. Она сделает это сейчас, даже если ей придется страдать несколько дней.
Свет был ослепительным, когда он добрался до нее, но кто-то выключил свет, и стало не-много лучше. Она знала, что выглядела ужасно, и выражение лица мужчины рядом с ней под-тверждало это. Она попросила всех оставить ее. Все ушли, кроме Картера.
– Ты выглядишь лучше. Не сказать, что ты выглядишь идеально, но ты выглядишь лучше, чем, когда я видел тебя в твоем доме, – Хан ничего не сказала. На этот раз мать жестоко избила ее, и Хан была в ужасе. Картер сел на стул, прижав спинку к груди. Он долго смотрел на нее.
– Тебе лучше уйти, – он кивнул, но не двинулся с места. – Я не знаю, что со мной теперь будет, но мне бы очень хотелось побыть одной, чтобы подготовится.
– Я понравлюсь тебе не больше, чем Миша, когда скажу, что происходит, – она отверну-лась от него и попыталась не заплакать. У нее было чувство, что с этого момента ей не очень-то понравится все, что с ней случится. – Ты не вернешься домой, и никто не поместит тебя в пси-хушку. Нет, если мне есть что сказать по этому поводу.
– Она может, – Хан повернулся к нему, когда он ничего не сказал. – Она объявила, что я не могу жить одна. Не могу делать ничего, кроме того, что она говорит мне делать. Я не... у ме-ня проблемы с психикой.
– Как и у всех нас, – она думала, что он шутит, но это не так. Он посмотрел на нее. – Ни-кто больше не причинит тебе вреда, Хан. Я обещаю тебе это. Миша расстроен, да, но он нико-гда не обидит тебя.
– Почему он вмешивается в мою жизнь? – Она поняла, что он что-то скрывает, и не стала настаивать. Если она не должна была знать, то, скорее всего, к лучшему. – Я хочу, чтобы вы все оставили меня в покое. Не знаю, как я отплачу ему за заботу, но я очень ценю это.
– Что ты будешь делать, когда она снова причинит тебе боль? –спросил он на француз-ском.
Хан ответила на его вопрос, на том же французском, на котором он спросил ее. Она не знала, что будет делать, когда мать снова причинит ей боль. Договариваться, предположила она.
– Я сделаю все возможное и постараюсь остаться в живых. Это все, что я могу сделать, – сказать ему, что она сделает все возможное, чтобы остаться в живых, было глупо, но это было все, что она могла сделать. Отвернувшись от него, она продолжила по-английски: – Я очень устала, мистер Лэннинг. Я бы очень хотела, чтобы ты тоже ушел. Скажи своему брату... скажи ему, что я сожалею, что вышла из себя с ним, но... Но я не упрямая, просто... я –просто я.
– Ханна, посмотри на меня, – она обернулась и увидела, что он обижен ее словами. Она не привыкла, чтобы люди так заботились о ней, но он заговорил прежде, чем она успела извиниться. – Мой брат – твоя пара. Я знаю, что ты понятия не имеешь, что это значит, но тебе станет ясно, когда он поговорит с тобой. И ты должна позволить ему это. Он может защитить тебя, как никто другой, и он будет... Может, он и обижен, но он позаботится о твоей безопасности.
– Я этого не хочу, – Картер покачал головой и встал. – Я отплачу ему за заботу обо мне, но не хочу, чтобы он приходил сюда снова. В этом нет необходимости. Хочу поблагодарить тебя за то, что ты сделал для меня раньше и сейчас, но я должна сделать то, что правильно для меня.
Картер наклонился и поцеловал ее в лоб. Когда он оставил ее, Хан долго лежала там, про-сто ни о чем не думая. Тогда она поняла, что должна сделать. Протянув здоровую руку к теле-фону, она позвонила единственному человеку, которого знала. Своей матери. Хан почему-то знала, что она будет страдать так, как никогда не страдала раньше, когда вернется домой в это раз.
