Текст книги "Хан (ЛП)"

Автор книги: Кэти С. Бартон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

– Итак… Ты ненавидишь меня, потому что какая-то другая женщина сделала так, что твоё сердце и мысли ожесточились по отношению к кому-то ещё. У тебя есть семья, что беспокоится о тебе, но ты позволил ей одержать верх над тобой. Ты закрылся в себе, потому что какая-то сука причинила тебе боль, – Моника посмотрела на своего мужчину. – Я никогда не считала тебя малодушным.

Хан начал было говорить, что он не малодушен, когда на самом деле так и было. Он долго прятался за тем, что Розанн причинила ему боль когда-то давно. И из-за этой боли, он упустил чертовски много вещей. Как, например, любовь к женщине, замершей в его руках.

Моника поднялась на ноги.

– Мне нужно уехать отсюда. Тот мужчина найдёт меня, он придёт сюда и причинит боль всем вам, – Хан, ведомый желанием остановить её, взял Престон за руку. – Не делай этого, Хан. Ты знаешь, что я права.

– Нет. Да, ты права, но ты не можешь уехать, – он прикоснулся поцелуем к её ладоням. – Я не приказываю тебе остаться – я прошу тебя. Он здесь. Бэрр прямо здесь, в Вашингтоне. И Кэйтлинн сказала, что он убил своих родителей.

ГЛАВА 8

Кэйтлинн наблюдала за Моникой. С того момента, как она вышла вместе с Ханом из кухни, девушка была крайне молчаливой. Женщина задалась вопросом, что же такого сказал ей оборотень, чтобы та осталась, но, в любом случае, что бы то ни было, Линн была счастлива за них. Когда Хан вновь взял за руку свою пару, Моника подарила ему улыбку, но даже Кэйтлинн заметила, что Престон не особо обращает внимания на происходящее. Пришло время для следующего шага.

– Моника, расскажи мне, что его привлекает в тебе?

Девушка посмотрела на Линн, но промолчала.

– Я хочу сказать, что заставляет его пересечь штат, чтобы найти тебя и попытаться заставить тебя вернуться к нему?

Хан поднялся на ноги.

– Ты обвиняешь не того, кого следует, Кэйтлинн. Я бы посоветовал тебе поумерить пыл.

– Но разве ты не видишь? Она должна была что-то сделать. Возможно, ты немного флиртовала с ним? Возможно, на тебя произвели впечатление его деньги?

– Нет. Я ничего не сделала. Он попросил меня – и я пошла, но Тони хотел большего.

Моника выглядела испуганной. Неплохо, это могло бы сработать.

– Но ты пошла с ним на свидание. Ты сама так сказала.

Когда Хан собирался броситься на свою невестку, на его пути встал Уокер, что-то тихо выговаривая ему.

– Ты последовала за ним – каково это было?

– Не делай этого. Я рассказала тебе, что случилось. Разве этого недостаточно? – Моника поднялась на ноги. – Я не хочу говорить об этом. Я просто хочу уйти.

– Он изнасиловал тебя, не так ли? – Моника застыла, впрочем, как и Хан. – Ты рассказала о том, как он приставил пистолет к твоей голове, пока вы ужинали в ресторане, как никто не пришёл к тебе на помощь, – но не о том, что он изнасиловал тебя, да?

– Тони не сделал этого. Не… У него не получилось. Он сказал, что это моя вина, что… Я знала, что это из-за того, что он безумен, но Тони обвинил меня. Он сказал… Почему ты делаешь это?

– Потому что то, что ты знаешь, что он – убийца твоих родителей – это пожирает тебя заживо. Ты винишь себя в том, что он изнасиловал тебя, и ты не рассказала об этом. Ни тогда, и не сейчас, – Кэйтлинн кивнула на Хана. – Он рассказал тебе свою историю, но теперь пришла твоя очередь поделиться своей.

– Тони затолкал меня в машину, и пока водитель лимузина, и пара других людей, просто смотрели, он срывал с меня одежду. Все они смотрели, пока я не оказалась голой. Ты это хотела услышать? Или то, что Тони сделал это бутылкой? Что он засунул её так глубоко в мою задницу, что кровотечение не останавливалось ещё с месяц? Что после этого он мастурбировал надо мной, будучи не в состоянии кончить и при помощи этого? – Моника подняла рубашку, указав на шрам. – Так, что он избил меня. А потом вытащил нож и попытался перерезать мне горло. Он пытался убить меня.

Хан укрыл её в своих руках, свирепо смотря на то, как Кэйтлинн улыбнулась.

– Ты думаешь, что это смешно? Думаешь, заставляя её пережить это вновь – это какая-то шутка?

– Нет, но она должна знать, что нам не наплевать на то, что он делал с ней раньше. Что мы любим её такой, какая она есть, – Кэйтлинн подошла к Монике, приподняв подбородок. – То, что он убил их – не твоя вина. Ты пыталась всем рассказать.

– Но я не рассказала им обо всём этом. Мне стоило сказать, что он сделал со мной, и, возможно, Тони получил бы должную помощь.

– Нет, не получил бы. Его родители давали ему всё, что он хотел. В том числе и тебя. И поскольку я ненавижу то, что должна сказать тебе об этом сейчас, но он делал вещи и похуже с такими же девушками, как и ты. Мы нашли доказательства в доме его матери. Его родители платили семьям десятилетия. И он, как минимум, убил четырёх женщин. И это не твоя вина, – Кэйтлинн протянула ей чек, что Моника недавно отдала ей. – Это помогло нам. Даже больше, чем ты могла бы представить. Они использовали этот счёт для выплат семьям. Единственное, что не было известно правительству, когда мистер Бэрр вошёл в сенат, и единственное, что мы не могли контролировать. Вот почему его родители развелись – это помогло держать всё в тайне.

Дрожащими руками Моника забрала чек.

– Он дал мне это на следующее утро после моего изнасилования. Сказал, что, если я буду помалкивать и обналичу его – получу больше. Но я согласилась обналичить его.

– Христос, – повернувшись, все посмотрели на Рида. – Посмотрите-ка, что я нашёл.

Там было много номеров – около пятнадцати, что было больше, чем они предполагали.

– Я не понимаю. На что мы смотрим? – Моника посмотрела на Кэйтлинн в ожидании ответа. – Они просто сверяют суммы чеков и имена людей.

Кэйтлинн помалкивала, зная, что та поймёт. И когда Моника осознала всё, то была рада, что Хан обнимал её.

– Нет. Это невозможно. Скажи мне, что он не убил всех этих девушек.

– Мне жаль. Мне так жаль, но мы должны были увидеть это, и ты помогла нам. Ты сделала так, что мы сможем найти их. Всех их, – Кэйтлинн посмотрела на Хана. – Она никогда не обналичивала чек, который всучил ей Бэрр-старший, сохраняя его всё это время. Без него, без этих номеров счёта, Тони, возможно, продолжил бы убивать. Если бы Моника не была настолько сильной или крепкой, он бы продолжил это делать.

– Она моя пара. Конечно, она была бы сильной, – подняв Монику на руки, Хан сел, усадив девушку к себе на колени. – Теперь, после всеобщего шока, почему бы тебе не рассказать нам то, что мы действительно хотим знать? Как убить этого ублюдка.

***

Тони вновь попытался дозвониться своему отцу. Ему нужны были ответы, и он хотел получить их прямо сейчас. Мужчине никак не удавалось засечь Монику уже несколько дней, потому ему нужно было знать, где жили её друзья, чтобы поговорить с ними.

Следующий звонок был уже к его матери.

– Здравствуйте?

Тони удивился прозвучавшему в динамике голосу, сам не понимая почему. Кого он ожидал услышать, звоня маме, помимо неё? Но голос звучал не совсем правильно. Когда женщина на том конце вновь заговорила, улыбнувшись, Тони ответил.

– Моя мать рядом? Я пытался дозвониться папе, но он тоже не отвечает. Я хочу, чтобы он посмотрел кое-что для меня, – человек на том конце телефона молчал. – Она вновь на одном из своих свиданий? Можете попросить её перезвонить мне?

Закончив разговор, Тони спрятал мобильный. Попытка отвлечь свои мысли чем-то, не увенчалась для него успехом. Стукнув кулаком по лбу, мужчина попытался вновь, но ничего не вышло. В итоге, положив голову на кровать, Тони прикрыл глаза.

Ему нужно найти её. Монике стоит убедиться, что больше он не причинит никаких проблем, и она не даст ему отправиться в больницу.

– Больше никаких больниц. Мне они не нравятся, – повернувшись на бок, Тони засунул палец в рот. – Больше никаких больниц.

Теперь шум в его голове затих. Он мог в прошлом вспоминать о боли, но ему не избавиться от крови – настолько ярким всё это было. И это было вне его. Когда Тони попытался вспомнить, где он мог бы видеть всю эту кровь, всё, что пришло ему в голову, был камин. Когда всё ушло на задний план, мужчина посмотрел на синяки на своей руке.

– Вот, вот теперь, Тони, всё будет хорошо. Просто отлично, – он рассмеялся над собственным голосом. – С тобой всё будет хорошо.

Они всегда говорили это. Все они. Девушки говорили ему, что всё будет в порядке, что они помогут ему с его небольшой проблемой. У него не было проблем – это были они. Всё было из-за них. Тони, вновь услышав голоса, попытался успокоиться. Это сработало, потому Бэрр очень тихо лежал, размышляя о чем-то отвлечённом. Ему нравилось размышлять о чём-то успокаивающем.

– Деревья на ветру. Мне нравятся деревья на ветру. Они танцуют, как воздушные змеи. Воздушные змеи милые, пока деревья не поймают их, – его голова снова начала очень пульсировать, так что Тони вновь вернулся к успокаивающим его вещам: – Котята милые и мягкие. И мороженое. Я люблю мороженое в жаркий день.

Продолжая разговаривать о чём-то успокаивающем так, будто это происходило в том месте, куда отводила его мама, когда Тони был ещё ребёнком. Он был там целую вечность, а она так и не возвращалась, чтобы увидеть его. В отличии от отца. Он приносил ему подарки. Тони решил добавить подарки в список того, что могло бы заставить его расслабиться. Он решил, что матери не будет в этом списке ни сейчас, никогда-либо ещё.

Когда его голова перестала гудеть, Тони сел. Осмотревшись вокруг, он подумал о том, что никогда не видел этого раньше – возможно кто-то перенёс его в другое место. Мужчина попытался вспомнить, как попал сюда. Но всё, о чём Бэрр мог думать, так это то, что кто-то переместил его сюда, пока он спал.

– Мне не нравится, когда меня передвигают, – крикнул он в комнату. – Ты слышишь меня? Мне не нравится, когда меня перемещают. По сути, я ненавижу это.

Встав, мужчина заметил, что его одежда валяется на полу. И когда он подошёл к ней, то заметил кровь. Она была окровавлена. Опустившись на колени, когда его голова вновь начала гудеть, Тони сжал виски. Кровь, камин и сыр. Вспышкой пронёсся вид прилавка и пива в банке. Сталкер попытался удержать всё это перед глазами, но картинка менялась слишком быстро, и у него ничего не получалось. Вновь посмотрев на кровать, мужчина, доползя к ней, забрался в неё. Успокаивающие мысли больше не помогали, и он закричал:

– Она заставит их уйти. Никто не сможет вновь упрятать меня, – втянув большой палец в рот, мужчина пробормотал себе: – Остальные не помогали мне, как Моника. Вот увидишь. Она станет той, что не удержит меня от того, что я причиню боль кому-то. Да, только кому-то.

Было темно, когда Тони проснулся. Не помня, как уснул, мужчина подумал о том, что это пришли медсестры и усыпили его. Те, что имели… Его голова вновь начала гудеть.

– Нет. Ты не можешь. Мы не пойдём опять по этому пути. Нет, мы не сделаем так. Нам нужно быть наготове, и сохранять трезвость мысли. Как мы сможем выглядеть нормальными, если…

Тони вспомнил, как его отец однажды высказался об этом. Они были тогда в его кабинете, и он просто… Что он сделал? Он вновь был плохим. Пытаясь разобраться в этом, Тони вспомнил, что они сказали ему. Медсестры.

– Какой милый мальчик, и такой большой, – тогда он тоже был в постели, когда они говорили с ним. – Милый мальчик, который собирается дать мне то, что я хочу.

– Они хотели что-то от меня. Все чего-то хотят от меня, – Тони не был уверен, что, но он знал, что люди брали от него что-то. – Брали и брали, пока я не заставил их остановиться.

Натянув одеяло до подбородка, мужчина хихикнул. Его отец гордился бы им, если бы увидел. Он был спокоен и сосредоточен. Вновь взяв свой телефон, Тони набрал номер папы. Но на этот раз звонок оказался переадресован на голосовую почту. Посчитав Бэрра-старшего занятым человеком, мужчина положил трубку. Он попробует ещё раз позже.

Закрыв глаза, мужчина расслабился. Он был измучен и болен. Его руки и ладони болели. А когда Тони попытался вспомнить, как же он повредил их себе, всё те же картинки вспышкой пронеслись перед его глазами. Пытаясь, как можно лучше заблокировать эти картинки, мужчина играл своими пальцами рук, расслабляясь.

Как ему и говорили, когда Тони не мог уснуть, он пододвинул своё тело. Сначала пальцы. Потом лодыжки. Затем колени и бёдра. Когда он сдвинулся с былого места, мужчина начал вновь: пальцы, колени, бёдра – каждый раз заставляя своё тело медленно передвигаться, успокаивая себя. Почувствовав, что он достаточно расслаблен, Тони прекратил, уснув.

Его разбудил телефонный звонок. Но когда сталкер понял, что это вовсе не звонок, а сигнализация – он насторожился. Потянувшись, Тони поднялся на ноги. Одежда всё так же лежала на полу, но он проигнорировал её, направившись в душ. Он чувствовал себя прекрасно, даже фантастически.

– Настал день. Я собираюсь найти мою любовь и мы, отправившись домой к маме, спланируем большую свадьбу на следующий месяц. Январь станет новым месяцем и новым началом.

Мужчина включил телевизор, пройдя мимо него.

К тому времени, как закончил в ванной, Тони проголодался. Подойдя к телефону, чтобы заказать обслуживание номера, Бэрр увидел на экране телевизора своего отца. Найдя пульт, Тони подумал о том, что теперь он натворил, и был удивлён, когда картинка сменилась домом его матери. Прибавив громкости, Тони смотрел, как полиция и другие люди сновали по маминому двору.

– …вчера вечером. Полиция не даёт никаких комментариев, но с источников поступила информация, что это было жёстко, и они оба мертвы.

– Можем ли мы говорить о том, что это был взлом, Шанна? Я понимаю, что Бэрры были разведены – могут ли источники рассказать нам, почему сенатор Бэрр был в доме своей бывшей супруги?

– Насколько мне известно, они встречались каждую среду. Сенатор приходил около двух дня и оставался примерно до девяти, но к десяти всегда уходил. Соседи шокированы случившимся. Они отзываются о Бэррах, как о хороших и честных людях.

Тони выключил телевизор. Его родители умерли? Когда? Как? Почему никто не сообщил ему? И почему он узнал об этом из новостей сейчас, а не раньше? Сев на кровать, Тони попытался вспомнить, когда в последний раз разговаривал с ними. С отцом – часто, а с матерью? Он не знал. Ему было известно, что она… Тони нужно связаться с Моникой. Нужно отложить свадьбу, и, если им уже отправили какие-то подарки, их стоило вернуть.

Тони не был уверен в том, как поступить. Ему хотелось поговорить с Моникой, она должна была… Мужчина посмотрел на пульт в своей руке, переведя взгляд на телефон на тумбочке. Ему нужно найти Престон. Это её вина. Если бы Моника просто… Тони не мог вспомнить что, но теперь он понимал, что это вина полностью ложилась на её плечи.

ГЛАВА 9

Присев на подоконник, Моника рассматривала открывшийся ей вид. Потеряв счёт времени, она понятия не имела, сколько времени провела за этим занятием. Чуть ранее, когда Хан подошёл к ней, девушка сказала мужчине, что хотела бы побыть одна – и, вопреки своему желанию, оборотень ушёл. Но потом, когда мужчина отправился в кровать, Моника, притворившись спящей, вернулась на это место. И с тех пор Хан не пошевелился.

– Если хочешь, ты можешь рассказать мне.

Вопреки её ожиданиям, прозвучавший голос её мужчины не испугал Престон.

– Что не так? Ты всё ещё думаешь о Бэрре?

– Да, но только отчасти, – Моника всё ещё смотрела в окно. – Кэйтлинн сказала, что когда его поймают, то она позаботится, чтобы он никогда не вышел.

– Она одна из тех, кому можно доверять. Её слову можно верить, – девушка услышала, как Хан завозился на кровати, но не поднялся на ноги. – Что ещё беспокоит тебя?

А что не беспокоит? Ей хотелось задать ему этот вопрос. Но Моника только и смотрела, как олень, гуляя по снегу, пощипывает траву. Она решила, что спросит кое-что, о том, каково быть его парой.

– Эта штука с парами – ты говорил, что мы связаны. Что это значит? Я тоже стану кошкой?

Хан вновь завозился на кровати, и Моника поняла, что этот вопрос однозначно выбил его из зоны комфорта. Или ответ.

– Нет. Обращение очень опасно. Когда Уокер обратил Кэйтлинн, он говорил, что это сделала его кошка. Он сказал, что…

– Его кошка? Хочешь сказать, что не контролируешь своё тело, когда ты в облике пантеры? – В её голосе звучала паника, но ей было всё равно. – Хочешь сказать, что когда ты пантера, то можешь ранить меня?

– Нет, я не это имел в виду. Даже во время секса я полностью контролирую свою животную сторону, но иногда он… Он, как бы убеждает нас в том, что некоторые вещи могут быть совсем другими, нежели мы считаем. Как с Кэйтлинн. Кошка Уокера хотела её изменить, и убедила его, что это хорошая идея.

Монике не понравилось, как это прозвучало, и она не удержалась от того, чтобы озвучить это.

– Ты понимаешь, что это плохая идея, когда это происходит, но что-то внутри тебя говорит, что сейчас отличный момент, чтобы позволить себе поверить, что всё сработает – вот на что это похоже. Так это объяснил Уокер.

– У тебя возникали подобные мысли, когда мы занимались сексом?

Моника не была уверена, действительно ли она хочет услышать ответ на этот вопрос, но теперь, когда он прозвучал, она подумала, что да – хочет.

– Да. Всё время, когда я с тобой. И даже, когда я без тебя.

Когда Хан заговорил, Престон посмотрела на него. Мужчина вновь вздохнул, но его голос был тихим и чувственным.

– А ты станешь? Обращать меня? Ты обратишь меня, Хан?

Она подумала о том, что рассказала ей Кэйтлинн. Укус был болезненным, но когда женщина очнулась, то чувствовала себя… что же, она сказала, что чувствовала себя «охренительно фантастично».

– Мне бы хотелось, чтобы ты бежала рядом со мной по лесу. Я бы хотел увидеть, как отблеск луны сияет на чёрной шерсти твоей кошки. Брать тебя в зверином обличии, склонившись над тобой, прижав к земле, жёстко вколачиваясь в твоё тело, пока ты – это она… Я бы любил это, – тело Престон не могло остаться равнодушным к описанной её мужчиной картине. – Подойди, Моника. Подойди, и позволь мне показать тебе, как бы я овладел тобой.

Девушка двинулась к нему, как во сне. Когда она отошла от окна, лунный свет осветил его кожу, и Моника смогла увидеть каждый мускул, каждый его изгиб, думая о его кошке. Всё ещё будучи на ногах, Престон сняла свою рубашку, уронив ту на пол. Моника хотела его, но также она хотела, чтобы и Хан не остался равнодушен к ней.

– Когда ты так смотришь на меня, всё, о чём я могу думать – о тебе глубоко внутри меня. Я могу почувствовать твой член, как он задевает те мои места, что толкают меня за край. Мне нравится, когда ты посасываешь мои соски, – приподняв их, она обвила пальцами свои соски. – Мне нравится, когда ты сильно посасываешь их, заставляя их сжиматься.

– Подойди сюда.

Это звучало как приказ, навязчиво призывая её подчиниться, но Моника боролась с этим, ожидая, когда Хан сам сделает первый шаг. Когда мужчина поднялся на ноги, и подошёл к ней, Престон увидела, насколько он был твёрд, и когда он был достаточно близко, Моника протянула руку, желая прикоснуться к нему.

– Так твёрд и мягок. Твой член так же толст, как и моё запястье, и он весь мой. – Моника провела рукой по нему вверх и вниз, но Хан перехватил её ладонь. – Я хочу попробовать тебя. Я хочу взять тебя в рот, почувствовать, как ты кончаешь.

Оборотень зарычал, и Моника опустилась на колени. Не отпуская его, девушка лизнула толстую головку, а после взяла её в рот, поймав на самом кончике капельку спермы. Простонав, она облизнула всю его длину, подняв взгляд на Хана.

– Я никогда не делала этого раньше. Расскажи мне, как сделать, чтобы ты кончил.

Его короткий лающий смешок едва не заставил Монику отстраниться, но мужчина провёл рукой по её волосам, направляя девушку обратно к своему члену.

– Если ты сделаешь ещё лучше, чем сейчас – я умру.

Моника вновь облизала его, когда Хан сжал свой член, сдерживаясь для неё.

– Я хочу почувствовать твои губы вокруг меня. Хочу трахать твой сладкий рот, касаясь задней стенки горла, пока не кончу.

Моника последовала его словам. Двинув головой, Престон прижалась к бёдрам своей пары. Господи, как же восхитителен он был, и каждый раз, когда она пробовала его всё больше – она чувствовала, как её глаза закрываются от наслаждения. Но ей хотелось большего.

Прикоснувшись ладонью к его яйцам, она поигрывала ими, пока в её голове не появилась мысль том, что сможет взять их в рот. Оставив его член, Моника всосала одно, обведя его языком. Его тело окаменело, и девушка почувствовала руку Хана в своих волосах. И когда мужчина оттолкнул девушку от её празднества, Престон едва не зарыдала. Приказав ей открыть рот, мужчина толкнулся членом внутрь, грубо трахая её горло. Сглатывая, Моника чувствовала, как он двигается вниз и обратно, и когда оборотень кончил, скривившись, девушка вновь сглотнула. И Хан закричал в своём освобождении.

Её тело молило о том, чтобы Моника как-то облегчила ту боль между её бёдер. И когда девушка скользнула рукой вниз по своему телу к мокрой киске, её подняли с пола, бросив на кровать.

– Моя очередь.

И прежде, чем Моника успела спросить, что Хан имел в виду, он принялся посасывать её клитор. Ей потребовалась всего секунда для того, чтобы кончить, но мужчина не останавливался даже, когда она взмолилась об этом. И когда он скользнул пальцами глубоко внутрь неё, Моника объездила его, пока второй оргазм не накрыл её с головой. Когда Хан, наконец, поднял голову, девушка подумала, что он закончил, понимая, что она уж точно сделала это, но оборотень только передвинул её тело, укусив, зализывая её лёгкую боль своим языком.

– Я собираюсь взобраться на тебя, а после вновь отметить. Перевернись и приподними свою задницу, чтобы я мог трахнуть тебя.

Моника уже почти было запаниковала, отказав ему, когда Хан сам перевернул её, приподняв.

– Я не хочу ранить тебя, никогда. Но должен взять тебя, дать моей кошке шанс отметить тебя.

Оборотень жёстко вошёл в неё – тело Моники было возбуждённым и готовым для него, и Хан, воспользовавшись этим, скользнул так глубоко, как смог. Когда девушка подняла свою голову, чтобы отодвинуться от него, то почувствовала, как его ладонь опустилась на её задницу.

– Я же сказал, что сейчас моя очередь. Я возьму тебя сейчас, и ты кончишь от этого, – его ладонь вновь опустилась на её кожу, и Моника не сдержала стон. – Тебе нравится это, не так ли? Тебе нравится, как я трахаю и шлёпаю тебя.

Его ладонь ещё дважды шлёпнула её, и Моника кончила оба раза. Когда Хан склонился над ней, ущипнув клитор, девушка была близка к оргазму, выкрикивая его имя, умоляя его кончить. А после, почувствовав прикосновения языка хищника к своему плечу, инстинктивно, Моника обнажила горло. И когда его клыки вонзились в её шею, она вновь закричала, получив один из самых сильных оргазмов, что у неё был.

Престон смутно ощущала, как Хан достиг своего освобождения, рухнув на неё. Его вес намертво тянул её вниз, но девушка всё ещё пыталась удержать равновесие. Но, получив поражение, и упав на кровать, оборотень перевернулся на спину, утаскивая её за собой.

– Я люблю тебя, Моника. Я люблю тебя больше, чем когда-либо считал возможным.

Девушка, почувствовав, как Хан укрыл их одеялом, прижалась к руке мужчины, перевернувшись. Зевнув, она положила ладонь на его грудь.

– Я тоже люблю тебя.

Закрыв глаза, девушка почувствовала, как уплывает в дрёму. Она чувствовала его дыхание на своей коже, но это не беспокоило её настолько сильно, как Моника того ожидала. И она уснула с улыбкой на лице.

***

Потянувшись к Монике Хан застал только холодную простынь. Повернувшись – может, он что-то пропустил, – мужчина заметил, что девушки и след простыл. Улыбнувшись, он припомнил, как прошлой ночью четыре или пять раз добирался до неё, и каждый раз Моника охотно отвечала ему.

Поднявшись на ноги, мужчина направился в душ, чтобы освежиться и найти свою пару. Хан хотел сказать ей, что с этого момента он хотел бы просыпаться рядом с ней. Ему хотелось, чтобы, когда он просыпался, его женщина была рядом, потому что первым делом, с самого утра, он мог бы заняться с ней любовью. Улыбаясь, приняв быстрый душ, оборотень оделся.

Моника стояла у плиты, готовя что-то. Оборотень, подняв бровь, посмотрел на Себастьяна, когда его брат покачал головой. Что-то произошло, и было не похоже, что это что-то хорошее. Хан подошёл сзади к своей паре, посмотрев через её плечо на… он не мог понять на что.

– Нужна помощь?

Моника обернулась, и Хан увидел, что её глаза наполнены слезами. Мужчина отставил от неё сковороду, когда Рид произнёс, позади него:

– Она сказала, что когда-то умела готовить, но прошло уже некоторое время. Мы сказали, что побудем её подопытными крысами.

Рид пытался казаться весёлым, но его голос звучал расстроено.

– Давным-давно я была действительно хорошим поваром. И могла сделать изумительный омлет. Думаю, я забыла, как это делается.

Моника выглядела так, будто была готова выбросить сковороду в раковину. Хан хотел было предложить ей присесть, а он бы позаботился об этом, но мужчина только молча вытащил оставшиеся в холодильнике яйца.

– Люблю собственноручно приготовленные западные омлеты (омлет со сладким зелёным перцем, ветчиной и луком, подаваемый на тосте, – прим. перевод.), – он взглянул на своих братьев. – Рид, почему бы тебе не порезать перец, а ты, Себастьян, мог бы заняться картофелем? Что скажете на счёт Obrien’s?

Обойдя Монику, Хан забрал испорченную сковороду, дав в руки девушке чистую. Он сказал что-то о неправильно готовящих сковородах, и почему их тут так много, когда девушка полила её маслом. Передав девушке миску с взбитыми яйцами, оборотень смотрел на то, как она выливает их на сковороду, помешав их по краям, чтобы быстрее приготовились. Она вполне справлялась с этим, когда Хан обернулся к Себастьяну.

Мужчина нарезал кольцами лук и оставшийся вчерашний запечённый картофель, что был у них вчера на ужин. Высыпав их в другую сковороду, он помешивал их, пока они не обжарились, нагревшись. Наблюдая за Моникой, что готовила вторую порцию омлета, Хан, попросив их, получил четыре тарелки.

К тому времени, как еда была приготовлена, Моника шутила о доверии, а его братья смеялись над ней. Хан был рад, что никто не упоминал о её первой неудаче.

– Как работает твоя связь? Ты уже разобралась, как общаться со всеми нами, или ещё нет? – Себастьян посмотрел на Хана, когда тот продолжил: – Я всё ещё не решил затруднения с Кэйтлинн – у неё есть привычка блокировать, когда она не в настроении.

– Какая связь? – Девушка поддела ещё один кусочек яйца, посмотрев на него. – Я думала, что Кэйтлинн хороша с компьютерами.

Мужчина рассмеялся, подойдя к ней.

– Он имел в виду то, как мы общаемся. У нас есть собственная частная линия для общения, и мы будем иметь одну со всеми ими, с моей семьёй.

Он заглянул в её лицо, когда Моника не ответила. Но когда девушка отложила вилку, посмотрев на Себастьяна, мужчина рассмеялся.

– Она меня не понимает. Рид?

Тот тоже кивнул, ухмыляясь ей, будто она была только что выигранным им призом. Когда Моника обернулась к Хану, заглянув в её лицо, он понял, что Престон пытается. Он вновь мысленно соединился с ней.

– Следуй за этим ко мне. У тебя должно получиться отправить мне мысли в любое время, – мужчина почти сказал ей, что не стоит так усердствовать, когда ощущение тела и любви захлестнуло его. – У тебя получилось, детка. Идеально. Ты можешь говорить со мной?

– Я не знаю, от этого у меня болит голова. Я могу… Я могу разговаривать и с Уокером. Он с Маршаллом и Президентом. Он говорит сказать тебе, что хочет завтра омлет.

Моника улыбнулась ему.

– Скажи Уокеру, что он может сделать его и сам…

Она мысленно оборвала его, и сейчас он отнёсся к этому спокойно. Его больше беспокоило то, что Моника разговаривала с Уокером.

– Не Уокер, а Президент. Он хочет омлет. Уокер сказал, что для него приготовит его жена.

Хан не пошевелился.

– Ты хотела сказать: Уокер сказал тебе, что Президент хочет омлет. Ты подразумеваешь, что он передал эту информацию тебе?

Престон покачала головой.

– Моника, милая, ты не можешь разговаривать с другими видами. Только с пантерами.

– Не понимаю тебя. Я разговариваю с Президентом, и его советник, Маршалл, сказал, что тебе стоит поверить этому. Уоррен говорит, что позвонит тебе прямо сейчас.

Телефон Хана зазвонил, и мужчина едва не схлопотал сердечный приступ. Когда он ответил, то удивился прозвучавшему смеху.

– Безусловно, она говорила со мной, с нами двумя. Как, чёрт возьми, у неё это получилось? – Хан ответил, что не знает. – Ну, мне стоит сказать тебе, что ты бы очень помог мне, если бы одалживал её для особых случаев. Это решило бы большинство дел с другими, если ты понимаешь, о чём я.

Хан кивнул.

– Думаю, решило бы. Я понятия не имел, что кто-то способен на это.

Боуэн взял свою пару за руку, осознав, насколько та была холодной. Он поцеловал её ладонь, улыбнувшись Монике, на самом деле испытывая за неё страх. Люди могут убить её за то, что она может делать.

Закончив разговор с Уорреном, они все принялись за уборку кухни. Моника была тиха, но мальчишки сполна компенсировали её молчание. Хан понимал, что они услышали о том, что произошло, но решили промолчать. Когда они вышли из кухни, поблагодарив девушку за завтрак, Престон присела.

– Я в беде? Потому что, если это так, я бы хотела знать это, – она ударила кулаком по столу. – Прямо сейчас, Хан.

– Почему ты должна быть в беде? Я имею в виду, мне страшно за тебя. Если другие виды узнают, что ты можешь подслушивать то, что предназначено для их стай или групп – они могут разозлиться, но ты не в беде.

– Тогда расскажи мне, почему я могу это делать. Я хочу знать, почему ты выглядишь так… будто тебе стыдно за меня, потому что я могу разговаривать с Уорреном.

– Будто мне стыдно? За тебя? Никогда. Господи, что уж я бы не хотел знать, так это то, что думает тот, с кем я разговариваю. Если они планируют напасть, или их пять сотен на моём крыльце. Но пристыженным? Нет. Я люблю тебя, – он опустился перед ней на колени. – Ты такая замечательная и особенная для меня, что я не могу обуздать это, но ты будто околдовываешь меня каждый раз, стоит мне взглянуть на тебя.

Она рассмеялась.

– Ладно, это был немного перебор. Хорошо, но излишне.

Хан поцеловал её.

– Я работаю над этим. Будь ко мне снисходительна, ладно?

ГЛАВА 10

Дилан обосновался на кухне. Весь день в дороге истощил его. Этой ночью ему предстояла обратная дорога, так как утром Боуэна ждали занятия, но, когда Рид позвонил ему, оборотень понял, насколько важным его приезд будет для Хана и Моники. Подмигнув ему, милая маленькая горничная сообщила ему, что его брат и мисс Моника уже на подходе. Дилан, никогда не упускавший шанс перепихнуться, подмигнул в ответ.