Текст книги "Хан (ЛП)"

Автор книги: Кэти С. Бартон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

– Я мог бы остановиться, когда убил его, – признался Хан мужчине. – Я мог бы остановиться, вырвав его горло – я мог уйти. Но мне хотелось большего, хотелось большего, чем просто его смерть. Он не только причинил Монике боль – он едва не убил её.

Отец кивнул, продолжив парой секунд позже:

– Она простит тебя, если это то, о чём ты беспокоишься. Моника не будет сожалеть о том, что ты убил того человека. Когда она узнает, что стала пантерой – она может быть немного раздражённой. Не из-за того, что стала пантерой, заметь, а потому что ты принял одно из самых важных решений в вашей жизни, не спросив её, когда она просила тебя об этом. Думаю, ты знаешь, что она могла бы быть занозой в заднице, дойди дело до обсуждения, но Моника однозначно не будет счастлива, что ты сделал это без её решения.

Хан ответил, что Кэйтлинн сказала ему то же самое. И он дал своему отцу тот же ответ, что и Кэйтлинн.

– Итак, что же, думаю, она будет немного злиться на тебя, считая, что в этом вопросе у тебя был выбор. В этом она очень похожа на твою маму. Она прекрасная женщина. И станет ещё лучшей кошкой. Не могу дождаться, чтобы увидеть внуков от неё. Милая кучка мальчиков, которая у вас будет, – его отец фыркнул, когда Хан сказал, что он тоже во всём этом поучаствует. – Нет, она воспитает их такими же, как она сама. Полных солнечного света и любви к жизни. Прекрасные мальчишки. В нашей семье рождаются мальчики, как и должно быть.

Хан промолчал, на счёт того, что хотел бы дочь, такую же, как и Моника. Её точную копию. Мужчина взял возлюбленную за руку, делясь своим теплом и любовью. Хану хотелось, чтобы она поскорее пришла в себя. Ему хотелось услышать, как Моника кричит на него, хотелось почувствовать её любовь. Ему хотелось всего с ней, только бы не это беспамятство, в котором она утонула.

Спустя два часа, Уокер сказал брату, что кровотечение остановилось. Мужчина добавил, что теперь, если Хан захочет, они могут увезти Монику домой. Оборотень спросил, было бы всё ещё лучше, чтобы она обратилась до того, как они будут перемещать её, и Уокер только покачал головой.

– Она уже исцеляется. Некоторые маленькие раны уже исчезли, и, видимо, от рубцов тоже не осталось и следа. Думаю, Моника полностью исцелится, независимо от того, где она находится, но отвезти её домой – лучшее решение для всех нас.

Хан не мог не согласиться с этим, и уже вскоре группа нашла способ вытащить Монику из гостиницы, чтобы та не попала под прицел истории с убийством, что произошло просто в коридоре. Кэйтлинн сообщила прессе, что Моника – всего лишь женщина, которой не посчастливилось упасть в душе, и она не имеет совершенно никакого отношения к происшествию с дикой кошкой. Когда группа отнесла её к машине скорой помощи, Даниэль уже был наготове, взяв на себя прессу. Кэйтлинн сказала, что мужчина отправился на поиски Моники, когда та, следуя легенде, не пришла на встречу. И её не могли идентифицировать, пока мужа не уведомили о несчастном случае.

Когда группа разместилась в машине скорой помощи, Хан посмотрел на Уокера, но тот лишь рассмеялся. Тот мужчина, Даниэль, просто изобиловал подробностями романа с его «женой».

– Это была идея Даниэля. Он сказал, что был на вызове, когда кто-то позвонил и сообщил, что не может связаться со своей девушкой, невестой – если быть точным, и он поехал туда, чтобы проверить её. Парень сказал, что приехал, чтобы поговорить с ней, но она не отвечала на его звонки и стуки в дверь. Персоналу отеля потребовалось слишком много времени, чтобы добраться до неё, и, к сожалению, женщина умерла от полученных травм. Даниэль сказал, что сыграет роль мужчины, но только в том случае, если тебе сообщат, что он никогда не касался Моники.

– Думаю, ты уверил его, что я в курсе.

Уокер кивнул, вновь рассмеявшись.

– Что он хочет за свою помощь? Деньги?

– Не-а. Он просто хочет иногда наведываться в имение, чтобы хорошенько пробежаться. Говорит, что давно не видел перевёртышей, что так комфортно бы чувствовали себя во второй ипостаси. И мы не отказали ему в его просьбе, потому что знаем, что можем ему доверять. Я заверил Даниэля, что у нас аллергия на медведей, а их мясо жёсткое и жилистое.

Хан рассмеялся. Его настроение повысилось, и мужчина во второй раз не смог сдержать смеха, когда Уокер рассказал ему о том, чем занят сейчас Дилан. Судя по всему, их брат облажался, заигрывая с той женщиной, с которой этого делать не стоило – за что прямо сейчас он и получал трёпку от их матери.

– Она сказала ему, что, если он не может удержать свой член в штанах – ему стоит подумать о кастрации. Если это и не остановит его, то уж точно заставит немного сбавить скорость в следующий раз.

Хан сомневался в том, что что-то способно заставить Дилана сбавить скорость, озвучив проскользнувший в его голове вопрос – что будет с их братом, когда тот найдёт свою пару, и ему придётся попридержать свою блудливую натуру.

– Не знаю, но не могу дождаться, чтобы увидеть это своими глазами.

Когда автомобиль остановился перед их домом – братья всё ещё не могли унять свой смех. Вместо того, чтобы опустить свою пару на каталку, Хан поднял возлюбленную на руки, отнеся её в их спальню. Ему нужно было, после того, как все наконец-то оставят их в покое, раздеть её и уложить в постель, удерживая в своих объятьях. Прижав возлюбленную к себе, Хан прикрыл глаза. Сон почти сразу одолел его измученное сознание.

ГЛАВА 19

Моника медленно приходила в себя. На самом деле, ей было страшно – девушка не хотела разбудить Тони, если тот всё ещё был вместе с ней в комнате. Приоткрыв один глаз, осмотрев пространство вокруг себя, она мгновенно поняла, где находится. Услышав шум душа, пленница поняла, что Хан сейчас в ванной. Моника приподнялась, желая посмотреть, насколько Тони удалось её изувечить.

Когда хлопнула дверь, и Хан вышел из ванной, Моника всё ещё смотрела на свой живот. Переведя взгляд на мужчину, она поняла, что произошедшее намного хуже ожидаемого. Её возлюбленный был расстроен и бледен.

– Позволь мне объяснить. Не было другого…

– Он… Ты убил его? – Хан кивнул, опустив голову. – Пожалуйста, посмотри на меня.

Мужчина выполнил просьбу своей пары, и Моника увидела отголоски боли на его лице.

– У меня не было выбора. Ну, это не совсем так. У меня был ещё один путь, но он не пришёлся мне по душе. Так что, да, я убил его. Я убил его, потому что я мог сделать это, и потому что он причинил тебе боль.

Моника кивнула. Она сделала бы то же самое, причини кто-то боль её мужчине. И девушка понимала, что было ещё кое-что, и потому ждала, когда Хан продолжит. Но когда между парой повисла тишина, Моника заговорила:

– Я умирала. Я понимала это. – Хан кивнул, и девушка продолжила: – Он, Тони, сказал, что хочет, чтобы я признала, что люблю его, а выйти за тебя замуж было ошибкой. И поскольку я знаю, что не сделала этого – могу только предположить, что ты спас меня, дав какой-то чудо-препарат, и вот она я – жива и относительно здорова. Но это не правда, не так ли?

Мужчина поднял взгляд на свою жену, и Моника всё поняла. Её дыхание перехватило от того, что она увидела в его мыслях. Хан приблизился к возлюбленной, присев на краешке кровати.

– У тебя не было ни единого шанса дотянуть до больницы. Уокер – лучший, но я понимал, что… Он сказал мне, что или я обращу тебя, и ты умрёшь, или ты умрёшь в комнате гостиницы рядом с телом Бэрра, – Боуэн отвёл взгляд. – Я не хотел этого, но я сделал бы это, даже, если бы ты умерла, потому что мы не могли упустить даже наименьший шанс на то, что ты можешь выжить.

Девушка подумала о том, каково это быть кошкой. Как оказалось, это не беспокоило её. На самом деле, ни один аспект этого не беспокоил её. Даже осознание того, что Хан убил человека, желавшего её смерти. Моника потянулась к руке возлюбленного, но тот отстранился от неё, и поднялся на ноги.

– Я понимаю, что мы должны были обсудить это. Но в тот момент на это действительно не было времени. Ты умирала. Я не смог бы жить без тебя. Если бы я потерял тебя – я бы напал на Уокера, вынудив Кэйтлинн выполнить свою угрозу и застрелить меня.

Моника мысленно сделала пометку разузнать об этом чуть позже. А прямо сейчас её пара испытывал боль, и она могла это исправить:

– Так что ты укусил меня, сделав такой же, как и ты. И нет, мы не обсуждали это, потому что ты отказывался даже затрагивать эту тему. А после ты сделал это, даже не спросив меня.

Хан принялся расхаживать по комнате, и Моника поняла, что в его состоянии виновата она.

– О чём ты думал? Что я просто поблагодарю тебя за то, что ты спас мою жизнь, Хан? За то, что превратил меня в кого-то другого?

Боуэн промолчал, но его пара чувствовала его злость. Когда она сказала ему прекратить расхаживать туда-сюда, и ответить на её вопрос – Моника увидела, что мужчина, буквально, закипает от гнева. И сейчас он был злее, чем когда-либо.

– Я сделал то, что должен был. – Хан размял шею, как делал каждый раз, когда приближался к пределу своего терпения. – Ты умирала, и я сделал всё возможное, чтобы спасти тебя. Конец дискуссии.

Вскочив с кровати, Моника встала перед возлюбленным. Он попытался было обойти её, но она с силой толкнула его назад, впечатывая спиной в комод. Когда Хан зарычал на свою пару – она ответила тем же.

– Я сама решу, когда мне стоит закончить. Это моё тело, и моя жизнь – и ты изменил их, не так ли? – Хан кивнул. – Тогда у нас есть о чём поговорить. Как ты думаешь?

Мужчина положил ладони на плечи Моники. Даже несмотря на весь свой гнев – он оставался нежным, едва касаясь руками её кожи. Глаза Хана потемнели от того, насколько он был зол на неё, но Моника понимала, что Боуэн никогда не причинит ей вреда.

– Ты умирала. Мне пришлось…

– Чушь. Скажи мне, почему ты сделал это.

Девушка ждала, раздумывая о том, стоит ли ей ещё больше подтолкнуть Хана. Но прежде, чем она успела ещё раз спросить его об этом, оборотень поцеловал её.

И этот поцелуй был наполнен страстью, а не обидой. Обняв возлюбленного за шею, Моника прижалась к его телу, позволяя ему всецело насладиться этим. Отстранившись, Хан выглядел уже спокойнее, и даже улыбнулся.

– Я сделал это, потому что не мог вынести и мысли о том, чтобы прожить хотя бы день без тебя. Я сделал это, потому что ты нужна мне. Сейчас и навечно. Я сделал это, потому что, даже несмотря на то, что ты большую часть времени сводила меня с ума, я люблю тебя так, как не любил никого в своей жизни, – Хан вновь поцеловал Монику. – Я люблю тебя. Мне жаль, что я сделал это с тобой. Я понимал, что нам стоит…

– Хан? Заткнись и просто займись со мной любовью. Пожалуйста?

– С удовольствием.

Подняв свою пару, Хан понёс её к кровати. Нависнув над Моникой, он принялся снимать свою рубашку, и девушка удобнее села, наблюдая за своим мужчиной. Она крайне сомневалась в том, что ей когда-то надоест видеть Хана обнажённым. Но прежде, чем снять брюки, Боуэн вытащил что-то из кармана, и сел рядом с Моникой.

– Мне сказали, что ты хотела бы, чтобы я вновь надел это на тебя, – чуть развернувшись, чтобы посмотреть на него, прежде чем Хан успел бы застегнуть застёжку на её шее. – Видимо, у Дилана достаточно секретов от нас.

Моника кивнула.

– Я уверена в этом. Он очень скрытный и сдержанный человек, не так ли?

– Да, как и всегда. Думаю, теперь мы понимаем почему. Дилан боялся, что мы будем относиться к нему по-другому, если узнаем, как многое ему известно. – Чуть развернув Монику, Хан расположил возлюбленную на своих коленях. – Но сейчас я не хочу разговаривать о моём брате. Я хочу заняться любовью со своей женой.

Опрокинув девушку на спину, и нависнув над ней, Боуэн обрушил свои губы на её. Когда оборотень, схватившись за воротник её футболки, разорвал её на теле возлюбленной, Моника не могла отвести взгляд от его глаз. Почувствовав, как что-то движется под её кожей, девушка вновь посмотрела на Хана.

– Это твоя кошка. Она жаждет моего зверя. – Наклонившись к груди Моники, Хан нежно сжал её сосок между губ, прежде чем вновь поднять взгляд на возлюбленную. – Когда мы вернёмся домой, нам стоит пробежаться по лесу за моим домом, и я позволю своей кошке овладеть тобой. Он хочет сделать вас обоих своими.

В следующий раз, когда её кошка приблизилась к поверхности – Моника больше не сопротивлялась ей. Вновь оторвавшись от груди своей женщины, Хан посмотрел на неё сверху вниз. Его кошка тоже была так близко – девушка чувствовала его.

– Если ты сделаешь это – от этой комнаты ничего не останется. Моя пантера хочет вырваться на свободу и, поверь мне, она собирается насладиться этим.

Хан прислонился лицом к плечу Моники, и она почувствовала, как мурлычет её пара. Это ощущение опустилось вниз по её телу, будто его прикосновение.

– Хан, я не могу… Как мне усмирить её? – Мужчина рассмеялся, встав на ноги. – Хан?

– Накинь на себя рубашку. Мы выйдем на улицу, чтобы пробежаться. – Боуэн потянулся за своей рубашкой, и, не озаботившись обувью, направился к двери. – Поторопись, Моника. Солнце скоро взойдёт, и я предпочёл, чтобы никто из домашних не видел, куда мы идём.

Оборотень скрылся за дверью, и Моника задержалась всего на секунду, прежде чем, спрыгнув с кровати, последовать за ним. Надев первое, что попало ей под руку, она вышла вслед за возлюбленным.

***

Остановившись у террасы, Хан ждал свою пару. Он был взволнован, понимая, что Моника разделяет его чувства. Когда девушка обняла его за спину, обернув свои руки вокруг его тела, мужчина накрыл её ладони своими, удерживая рядом.

– Прежде, чем обратиться, нам нужно раздеться. Мы можем сделать это и в одежде, но она попросту разорвётся на нас. Мы спрячемся за теми деревьями, чтобы сделать это, – Хан почувствовал, как Моника ответила кивком на его слова. – Всё, что тебе нужно сделать, чтобы обратиться – представить свою кошку. Это не будет болезненным. Возможно, для первого раза, ты почувствуешь небольшой дискомфорт, но потом это ощущение пройдёт. Но когда ты захочешь обратиться обратно – просто подумай о себе-человеке, и кошка отступит, повинуясь твоему желанию.

Хан чувствовал, что его пара нервничает, но терпеливо ждал, когда она решиться. Мужчина понимал, что у Моники сейчас много вопросов, и их станет ещё больше после оборота. Хан тоже нервничал. Он любил эту девушку, и не хотел, чтобы она боялась.

– Она не навредит тебе? – Мужчина хотел было рассмеяться, но был рад, что сдержался, когда Моника продолжила: – Она заставляет меня думать о том, что хочет твоей крови. Не знаю, чтобы это могло значить: она хочет ранить тебя или это по какой-то другой причине?

– О, она хочет. Но не моей крови, а моего зверя – твоя кошка, настолько же хочет связать себя с ним, как и моя желает того же по отношению к твоей. Им нужно заклеймить друг друга, пустив кровь, а оставшиеся после этого шрамы – способ показать миру оборотней, что мы принадлежим друг другу, – развернувшись, Хан посмотрел в глаза Монике. – Ты готова?

Она кивнула, и пара, держась за руки, направилась к деревьям. Когда она начала раздеваться, то спросила его ещё кое-что:

– Когда я буду в горячке? Кэйтлинн сказала, что это так называется. Она рассказала мне, что ты будешь знать, и это будет происходить четыре раза на год, – Моника, обнажившись, посмотрела на Хана. – Я хочу ребёнка от тебя.

– Когда придёт время твоей первой горячки, мы оба узнаем об этом. Когда у нас появится ребёнок – твой цикл начнётся повторно на некоторое время. – Раздевшись, мужчина приблизился к своей паре, его член был твёрд и горел желанием. – Когда ты хочешь иметь ребёнка, Моника? Хочешь немного подождать?

Обнажившись, Моника подошла к Хану и обняла его. Когда мужчина, притянул её к себе, приподнимая, девушка обернула свои ноги вокруг его торса. Пару раз Боуэн потёрся членом о её киску, чувствуя, как влага покрывает его плоть. Прижав возлюбленную к ближайшему дереву, он обрушил свой рот на её. Ещё немного, и навряд ли бы они добрались до леса.

– Я хочу ребёнка так скоро, насколько это вообще возможно, – проговорила Моника, уткнувшись в шею оборотня. – Я хочу забеременеть уже к следующей горячке.

Приподняв девушку чуть повыше, Хан жёстко вошёл в неё членом. Моника замурлыкала, и Боуэн едва ли не сошёл с ума от этого. Он двигался быстро и жёстко, но едва ли почувствовал приближение оргазма – вышел из тёплого тела возлюбленной, и когда та вновь потянулась к нему – Хан остановил её:

– Нет. Я хочу кончить внутри тебя в обличии кошки. Я хочу прижать тебя к земле, взяв сзади. Обратись для меня, Моника. Я хочу увидеть, насколько прекрасна твоя кошка.

Мужчина видел, как его пара пытается обратиться. Не то, чтобы он не мог призвать её кошку, но Хан понимал, насколько этот путь был бы болезненным, и хотел, чтобы её первый оборот был настолько комфортен, насколько он смог бы это сделать, насколько они могли бы это сделать. Начав оборот, руки Моники чуть вытянулись, покрываясь шерстью – Боуэн наблюдал за тем, как его прекрасная женщина превращается в ещё более прекрасную кошку.

Когда её зверь направился к нему, Хан опустился на колени.

– Господи, детка ты великолепна. Я никогда не видел ничего прекраснее.

Хан почесал пантеру между ушей, за что был вознаграждён мурлыканьем. Когда она начала ластиться к нему, мужчина позволил Монике повалить его наземь, продолжив свои забавы. И когда пантера отступила, Боуэн последовал за ней, поднимаясь на ноги, и обратился.

Связь немедленно скрепила их. Хан никогда не мог войти в мысленный вербальный контакт с Моникой, когда она была в человеческом обличии, и надеялся, что её оборот в пантеру поможет решить эту проблему. Когда его пара вырвалась вперёд, убегая от него, Хан дал ей немного форы. Здесь они были в безопасности, и мужчина пообещал себе, что, когда они окажутся дома – он покажет ей, что ей следует бежать вровень с ним. На их земле были хищники. Когда Боуэн почувствовал страх своей пары, он понял, что Моника успела убежать слишком далеко, и немедленно бросился вслед за ней.

«Возвращайся. Он может ранить тебя,»– её загнал в угол огромный гризли, что крайне не понравилось Хану. – «Я сказал отойти…»

Когда Моника села, подняв голову, бросая вызов медведю, тот упал на четыре лапы. Казалось, что они разговаривают сейчас, и Хан не стал мешать им. Даниэль попросил их о возможности пробежаться по этой земле, когда приезжал в город, и, видимо получил разрешение.

«Он сказал, что знает меня. Сказал, что я вошла с ним в контакт, когда меня ранили,» – девушка вновь посмотрела на него. – «Он человек».

«Технически, он – вер-медведь. И, да. Он позвонил, сказав мне, что ты вошла с ним в контакт, когда тебя ранили. Он помог нам найти тебя,» – Хан хмыкнул, вспомнив о том, как они искали её. – «Он один из хороших парней.»

«Он так и сказал. Говорит, что надерёт мне задницу, если я брошусь на него. Это правда?»

Поднявшись на лапы, Хан посмотрел на гигантского медведя. Должно быть, тот весил не меньше семисот фунтов (700 фунтов – примерно 317,5 кг, – прим. перевод). Её же кошка, вероятно, как максимум, весила четверть этого, и то только потому, что была оборотнем, а не обычной пантерой.

«Думаю, ты смогла бы одолеть его.»

Должно быть, Моника передала его слова Даниэлю, если судить по рыку вер-медведя.

«Но не сегодня,» – продолжил Хан. – «У нас есть планы».

Мужчина прыгнул в противоположном от Даниэля направлении, зная, что его пара последовала за ним. Он вёл её к месту, что обнаружил всего пару дней назад, до того, как всё дерьмо свалилось на их головы. И едва он вновь увидел свою находку, Хан знал, что Монике это место тоже понравится.

Озеро было искусственным, но не менее красивым от этого. Боуэн сел на берегу, наблюдая за тем, как его пара приближается к нему с противоположного берега. Сев рядом, Моника прислонилась головой к своему мужчине. Теперь, когда они прекратили свой забег, Хан учуял её запах, ткнувшись в её морду. Когда Моника встала на лапы, оборотень обошёл её сзади, и, подпрыгнув, надавил своими лапами на её плечи. Её зверь подчинился, но не без ворчания. И его кровь вскипела от этого.

Им не нужны были слова. Казалось, они были вместе вечность. И Хан хотел эту вечность рядом с ней. Прижавшись к своей паре, мужчина почувствовал, как она отвечает ему. И вскоре, когда Моника последовала его молчаливому указу, чуть подвинувшись, Боуэн глубоко вошёл в неё, впившись зубами в холку, удерживая возлюбленную на месте.

Боже, он уже был так близко. Ускорившись, оборотень знал, что как только кончит в Монику, ему нужно будет обратиться, взяв девушку ещё раз, но на этот раз в человеческом обличии. И как только её кошка приподнялась, прижавшись к нему, Хан кончил. Его зверь зарычал у её шеи, и Моника подняла взгляд на Боуэна. Тем не менее, он хотел ещё большего.

«Обратись», – велел он ей, наблюдая за тем, как тело его пары становится человеческим, одним плавным движением.

С его головы едва ли не вылетело, что ему нужно и самому обратиться, и Хан был рад, что подождал того момента, когда Моника окажется перед ним совершенно обнажённой. Боуэн наклонился мордой к её киске, пробуя возлюбленную на вкус.

– Да, – вскричала она, ложась на спину, больше раскрываясь для него.

Хан чувствовал, что её соки смешались с его спермой, но он хотел большего. Пройдясь языком по киске Моники, мужчина не сдержал стон. Он хотел, чтобы она кончила, позволив его кошке испить её удовольствие.

Его член болел, но оборотень знал, что вскоре получит желаемое. Тело Моники жаждало его, и чем больше он испивал с неё, тем больше понимал, что жаждет большего. И когда девушка закричала в своём освобождении, Хан набросился на неё, не в силах больше сдерживать себя. Отстранившись от Моники, Боуэн обратился, нависнув над телом возлюбленной.

И как только он вошёл в тело своей пары, Моника обвила его торс ногами. Хан чуть подался вперёд, наклоняясь ниже к её лицу. Он был так глубоко внутри неё… Когда Моника уткнулась носом в его плечо, оборотень почувствовал, как сжались его шары. А когда девушка укусила его, он знал, что этот оргазм будет жёстким.

Её язык дразнил его. Её тело согревало его. И когда зубы Моники оцарапали его горло, Хан обхватил попку возлюбленной ладонями. Она убивала его, но он был более, чем готов пойти по этому пути. Когда зубы возлюбленной глубоко впились в его кожу, мужчина скользнул пальцем в её попку, чувствуя приближение собственного оргазма.

Когда внутренние мышцы Моники сжались вокруг него, палец Боуэна начал двигаться внутри её попки, задавая свой ритм. Мужчина почувствовал, как вскрикнула в своём, столь же мощном, как и его, освобождении его пара. Хан опустошал себя вновь и вновь, пока не почувствовал, что его тело буквально истощилось. Когда он накрыл её тело своим, Моника вновь кончила, сжимая его плоть внутри. Мужчина на мгновение прикрыл глаза, после услышав хихиканье своей пары.

– Хоть ты и необыкновенно тёплый, но моя задница скоро заледенеет. – Оглянувшись, Хан ухмыльнулся Монике. – Не мог бы ты, пожалуйста, перевернуться на спину, чтобы я немного оттаяла?

Боуэн поднялся, неохотно отрываясь от её тела. После того, как помог Монике подняться, Хан обнял её, растирая её тело своими руками. Девушка подняла взгляд на своего мужчину, а тот только оставил на кончике её носа небольшой поцелуй.

– Я не думал о холоде, когда был глубоко внутри тебя. Нам стоило захватить с собой покрывало. – Девушка только фыркнула в ответ. – Хорошо, нам стоило взять пару покрывал, но со мной никогда не случалось такого сумасшествия.

– Как и со мной, – отстранившись, Моника направилась к тому месту, где они оставили свою одежду. – Как думаешь, нам стоило раздеться здесь, пробежаться, а после вновь вернуться сюда? Это могло бы спасти нас от прогулки по лесу… эй!

Хан обратился, пробежав мимо своей пары. Парой секунд позже, Моника присоединилась к нему в своём зверином обличии. И весь путь до того места с которого начали, пара играла в свой собственный вид салочек. А после, одевшись, Хан не мог перестать прикасаться к своей возлюбленной. И в дом они вошли только, когда уже подали завтрак.

ГЛАВА 20

– Тужься, Кэйтлинн. Тужься, и совсем скоро мы увидим нашего малыша.

Кэйтлинн посмотрела на доктора, а после перевела взгляд на Уокера. Он знал, что после ещё заплатит за это. Мужчина поцеловал свою пару в нос.

– Я больше никогда не буду рожать. Если ты захочешь ребёнка – это будет твоя забота, – женщина принялась тужиться, когда наступила ещё одна волна схваток, и Уокер протянул ей чайную ложечку льда, за её старания. – И когда это закончится, если вообще когда-либо закончится, я хочу ужин. Стейк со всем этим гарниром.

Уокер кивнул.

– Что-то ещё? Возможно пирог на десерт? Или хочешь пирожное или даже два?

Впившись в супруга взглядом, Кэйтлинн вновь принялась тужиться, когда доктор Эдгар Хэйнинг велел ей это. Уокер поддерживал её. Впрочем, он и должен был. Женщина тужилась сильнее, разозлившись, и мужчина был обеспокоен тем, что роды длились так долго. Как и Эдгар.

– Ещё раз, милая, и ты сможешь увидеть своего сына. И он большой, как я вижу.

Кэйтлинн посмотрела на доктора, и Уокер прикрыл её рот рукой, прежде чем та успела вновь оскорбить несчастного мужчину.

– Веди себя хорошо, или не получишь ничего, кроме бутерброда с арахисовым маслом и желе, – женщина зарычала в ответ, чем удивила доктора. – Веди себя хорошо.

Ещё раз потужившись, Кэйтлинн наконец увидела своего сына. Он весил целых десять фунтов и четыре унции (около 4,6 кг, – прим. перевод.). Когда Эдгар положил малыша на грудь женщины, ребёнок стал вертеться в поисках своего обеда. И вскоре, едва ли нашёл сосок, он ухватился за него так, будто делал это не впервые, а в течении многих лет.

Кэйтлинн посмотрела на своего сына, и Уокер вновь почувствовал, что влюбился в свою жену. Он поцеловал её в губы, пока ребёнок продолжал свою трапезу. Когда Уокер прикоснулся к маленькой головке малыша, его сын посмотрел на него, и их связь была установлена. Отец и сын могли общаться даже с такого маленького возраста. Мужчина послал ощущение любви своему ребёнку

– Ты собираешься рассказать им о нашем ребёнке?

Держа сейчас малыша на руках, Уокер не хотел отпускать его, и потому только покачал головой.

– Уокер, отдай мне нашего сына, и иди, сообщи своей семье, что он в порядке. Они разрушат это место, если ты не сделаешь этого.

Кэйтлинн была права, и мужчине не оставалось ничего, кроме как последовать её словам. Передав возлюбленной малыша, Уокер вновь поцеловал их двоих, а после вышел из палаты. Он почти добрался до приёмной, когда увидел брата и его жену. Через несколько месяцев у Хана и Моники тоже появится ребёнок.

Обняв брата, Уокер поцеловал Монику. Она сияла. Вместе с ними, мужчина вошёл в комнату, наполненную людьми, ждавшими появления его первого ребёнка. Оборотень ухмыльнулся им.

– Они оба в порядке. У него десять пальчиков на руках, и десять на ногах, а его вес чуть больше десяти фунтов. И малыш начал кормиться от груди Кэйтлинн, едва ли нашёл её. Думаю, его будет трудно накормить, – собравшиеся поздравили молодого отца, и Уокер посмотрел на своего папу. – Хочешь сейчас узнать, какого он пола?

– Ты же знаешь, что хочу. Я, будто на иголках, ждал этого почти пять месяцев. Тебе должно быть стыдно за то, что заставляешь старика ждать в такой важный момент. Что, если бы я умер в незнании? Что бы ты сделал тогда?

– Похоронил бы это на листе бумаги для тебя. И мы оба знаем, что ты не собираешься умирать, пока не увидишь всех своих внуков. Ты бы пошёл на сделку с самим Дьяволом, если бы пришлось. В смысле, если ты ещё этого не сделал, – Уокер перевёл взгляд на маму. – Он же не сделал этого?

– Прекрати и скажи нам это. Я хочу называть его как-то иначе, чем «Малыш-Боуэн». Ты сказал, что расскажешь мне, когда он родится, – его отец посмотрел по сторонам. – Разве не это он сказал?

– Старый дурак, Уокер сказал, что они расскажут нам всё, – его мама улыбнулась ему, и продолжила: – Как там наша милая Кэйтлинн? Она же не убила доктора, правда? Когда она расстроена, она может быть просто невыносимой.

Уокер поцеловал маму в щеку.

– Она в порядке. И ты права, мы оба расскажем вам. Я вышел, чтобы поделиться новостью. У нас родился сын, и с ним всё в порядке. Как только Кэйтлинн переведут в её палату, я позову вас. Сейчас малыша должны отнести в детскую.

Вновь поцеловав Коррин в щеку, Уокер вернулся к жене. Она уже была одна, и прикрыв глаза, лежала на кровати. Боуэн тихо присел около неё на стул. Кэйтлинн, приоткрыв веки, посмотрела на возлюбленного.

– Он попытался выведать пол малыша? – Уокер кивнул со смехом. – Старый хрыч. Иди сюда и поцелуй меня. И где же мой ужин?

Оборотень попросил Хана позаботиться об этом, как только услышал просьбу своей пары.

– Он будет здесь в шесть. Осталось всего пятнадцать минут.

Забравшись на койку, Уокер прижал Кэйтлинн к себе. Она была тёплой и мягкой, и мужчина невероятно любил эту женщину. Вскоре его пара задремала, а когда вошла медсестра – улыбнувшись, сотрудница больницы оповестила Боуэна, что должна проверить состояние его жены. И едва ли он пошевелился, Кэйтлинн проснулась.

– Я хочу быстрее вернуться домой. Как думаешь, ты сможешь это устроить? Хочу домой с тобой и сыном. Пожалуйста, Уокер?

Мужчина кивнул, направившись на поиски доктора.

Эдгар тоже был оборотнем, и знал, что Кэйтлинн хорошо позаботится о себе дома, потому и разрешил ей эту маленькую прихоть. И уже спустя пять часов, они привезли её домой, а отец Уокера всё время суетился рядом.

Он действительно обрадовался новости о возвращении домой. Уокер собирался разрешить мужчине подержать своего внука, а после рассказать ему. Он не мог дождаться того, чтобы сказать, что они с Кэйтлинн решили назвать своего сына Джорджем.

***

Хан ехал к дому брата, а Моника сидела рядом с ним. Её живот едва был заметен, и мужчина, протянув руку, накрыл его ладонью. А девушка не удержалась от того, чтобы накрыть ладошкой его пальцы.

– Ты знаешь, кто у нас будет, не так ли? – Моника кивнула в ответ. – Не говори мне. Я не хочу знать. Скорее всего, это мальчик. В нашей семье на протяжении многих поколений рождались одни мальчики.

Его пара промолчала, только устроив голову на сидении. Она выглядела столь умиротворённой, что, припарковав машину, Хану не хотелось будить её. Она так уставала в последнее время.

Проснувшись, Моника улыбнулась мужу.

– Я люблю тебя. И это чувство всё сильнее с каждым днём.

– И я люблю тебя. Это взбудоражит Кэйтлинн и Уокера. Я не удивлён, что она никому не сказала, но Уокеру следовало поостеречься, если он знал то, чего не ведал твой отец.

– Папа злился. Он чувствовал нетерпение от того, что, вместо того, чтобы просто сказать ему – Уокер с Кэйтлинн ждали, пока все соберутся. Он бы не выдержал, подожди они ещё дольше.