Текст книги "Хан (ЛП)"

Автор книги: Кэти С. Бартон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

– Отвали, мудак.

Посмотрев на двух мужчин, Моника повернулась к Кэйтлинн, когда та назвала Президента мудаком. Уму непостижимо.

ГЛАВА 6

Сидя в самолёте, Хан пытался не встречаться взглядом со своими братьями. После того, как позавчера отец приказал ему вернуться домой, он подрался с одним из них. И вот теперь мужчина, наконец, сможет увидеть Монику. И из того, что Кэйтлинн рассказала ему прошлой ночью, а сказано было много, Моника больше не собиралась мириться с его дерьмом.

– Расскажи ей. Расскажи ей всё, или помоги мне сделать это. И, если это сделаю я – ты больше никогда не увидишь её задницу. Ты знаешь, мне вполне под силу это устроить, – Линн замолчала, чтобы перевести дыхание, и он уже почти начал рассказывать ей, что женщине стоит сделать со своим плохим «я», когда она продолжила: – И, Хан, тебе стоит знать ещё кое-что. Тони, тот мужчина, что преследует её, прямо здесь. В Вашингтоне.

Это заставило его замолчать. Оборотень спросил, как ему следует поступить. Кэтлинн молчала несколько секунд, и он понял, что та плачет.

– Я не знаю, Хан. Мне очень нравится эта девушка. Признаю, я дразнила тебя тем, что ты нашёл кого-то, и она оказалась даже больше того с чем ты можешь справиться, но… – Она фыркнула. – Эта девушка вынесла то, с чем не справилась бы даже я. Её родителей убили, и так много всего произошло с ней самой, но Моника продолжает бороться. Как у неё хватает сил?

– Я исправлю это. Клянусь тебе, я всё исправлю, – она ответила, что ему стоит постараться. – Кэйтлинн, пожалуйста, не отнимай её у меня больше. Мне нужно увидеть её. Я был… Я плохо с ней обошёлся. Уокер сказал, что я обращался с ней, как с животным.

– Ты приказывал ей, будто она и есть животное. Чего ты ожидал от неё, Хан? Что Моника будет прыгать по твоему указанию? Сдастся тебе, когда ты захочешь её трахнуть? Она не собирается сдаваться ни тебе, никому-либо другому.

Хан понял это, когда, выломав дверь ванной, обнаружил, что девушка вновь сбежала. На окне, из которого она выпрыгнула, осталась кровь. И когда оборотень посмотрел вниз, он удивился тому, как далеко она прыгнула, чтобы сбежать от него. Потому что именно это она и сделала – сбежала от него.

Когда объявили о посадке, мужчина посмотрел на Уокера. Он не разговаривал с ним несколько часов, и, если хотел остаться в его доме – ему стоило прекратить это. Кроме того, Хан был уверен, что ему понадобится помощь, когда придёт время рассказать Монике, кто он.

– Прости меня, – Уокер посмотрел на него, и отошёл в сторону. – Мне действительно жаль, Уокер. Не только из-за того, что я расстроил твою пару, но и в последние несколько лет… Я был…

– Задницей? Мудаком? Возможно, даже тупицей? – Уокер не улыбнулся, и Хан понимал, что тот не шутит. – Ты заставил её плакать. Ты знаешь, как мне было тяжело сдержаться, чтобы не пойти и вырвать тебе горло, чёрт возьми? Как мне было тяжело не сделать это?

Лидер группы вздрогнул, потому что понимал, что независимо от твоего статуса в семье, если ты будешь приставать к чужой паре – это может убить тебя. Он кивнул, зная, что всё, что мужчина сказал сейчас, просто ничто в сравнении с той болью, которую он причинил им двоим.

– Кэйтлинн сказала, что ты собираешься наладить отношения с Моникой. У тебя есть какой-то план, что мог бы заставить её поверить тебе? Я не уверен, но не думаю, что ты сможешь тянуть с этим дольше. Она через многое прошла.

И большая часть была из-за него. Особенно в последнее время, когда Хан был властным мудаком, пытаясь показать, что может помочь ей. Оборотень вышел из самолёта вместе с остальными, сказав, что ему нужно сделать пару остановок. Их уже ждал лимузин, чтобы отвезти домой, но мужчина ответил, что возьмёт такси.

– Я пойду с тобой, остальные могут ехать домой, – Уокер велел водителю вернуться за ними. – Заодно и пообедаем.

Первой их остановкой был флорист. Хан стоял и смотрел на всё это разнообразие цветов и оттенков, понимая, как мало он знает о своей паре. Он оглянулся на Уокера, когда тот коснулся его плеча.

– В растерянности?

Мужчина кивнул.

– Иногда я тоже. Кэйтлинн не похожа на большинство женщин. Она носит пистолет, и убивает плохих парней, и за один день её окружает больше мужчин, чем многих женщин за всю их жизнь. Трудно находиться рядом, когда она пахнет, как большинство из них.

– Как ты с этим справляешься? Как ты позволяешь ей оставлять тебя каждый день, и возвращаться сюда без тебя? Как ты это выдерживаешь?

Хан усмехнулся, как и Уокер. Всё налаживается.

– Каждую ночь я обновляю свою метку.

В конце концов, Хан остановил свой выбор на лилиях. Ему показалось, что они были милыми и выглядели красиво. Он не просил Уокера или того мужчину помочь ему, но купил Монике пару дюжин. А после он увидел небольшую фиалку. Оборотень наклонился, рассматривая мягкие бархатные листья, и подумал о её коже. Крошечные цветки напомнили ему о глазах его пары, что имели самый тёмный оттенок фиолетового, который Хан когда-либо видел. Он прикупил и одну из них.

Быстро перекусив, братья направились в торговый центр. Это место было огромным. Сделав пару остановок, они вызвали обратно лимузин, заполнив покупками багажник и большую часть сидения рядом с собой. И у него, и у Уокера на коленях были пакеты. Водитель сказал, что принесёт их, но Хан прихватил с собой одну сумку.

Когда они прибыли, Моника спала. Горничная сообщила мужчинам, что мистер Маршалл и мистер Президент уехали около двух часов утра, и что молодая мисс уснула сразу, как поднялась к себе. И это было около шести утра. А сейчас два часа дня.

Хан прошёл в комнату, куда заселилась девушка, и увидел, что цветы уже привезли. Взяв фиалку, мужчина положил её на тумбочку около кровати. Положив рядом на пол свою розовую сумку, он присел.

Её поздоровевшее лицо было красивым, и опухоль почти сошла. Когда он прикоснулся пальцем к коже Моники, то улыбнулся, понимая, что был прав на счёт цветка, который сравнил с ней. Когда его пара чуть пошевелилась, Хан отошёл к креслу, чтобы иметь возможность наблюдать за ней. И через пару минут девушка проснулась.

– Привет. Как ты себя чувствуешь?

Моника осмотрела комнату, но ничего не сказала.

– Я купил тебе цветы. Никогда не делал этого раньше.

Даже он сам понимал, что это звучало убого. Когда Моника потянулась, Хан заметил, как рубашка, которую она носила, обтянула её грудь, и отвернулся. Он приехал не для того, чтобы заняться с ней любовью, а для того, чтобы попросить у неё прощения.

– Пора вставать. Мне нужно, чтобы ты ушёл. И я даже не хочу спорить с тобой об этом, – натянув простынь на тело, девушка нахмурилась. – Как давно ты здесь?

– Недолго. Я хотел бы… Сначала мне нужно поговорить с тобой. Если ты не возражаешь. Мне нужно кое-что объяснить.

Она фыркнула.

– Если ты имеешь в виду привычку приказывать мне – то нет, спасибо. Мне достаточно того, что ты относился ко мне, как к недочеловеку. Я такая же, как и ты.

Хан подумал, что это прекрасная возможность.

– На самом деле, нет. Я имею в виду, что я не совсем человек. В любом случае, не такой, как ты. Я несколько больше.

Моника подняла бровь.

– О, правда? Ну, как чертовски прекрасно для тебя. Тогда ты не будешь возражать, если я скажу тебе держаться подальше от моей несовершенной персоны. Убирайся.

Он великолепно запорол это.

– Это не то, что я имел в виду. Я больше, чем ты, потому что… Я не совсем человек.

– Даже не буду с тобой спорить.

Впившись в неё взглядом, Хан попытался вновь.

– Я – пантера.

Он сказал ей. Не так, как планировал, но теперь она знала. Мужчина ждал, пока Моника задаст ему вопрос, но всё, что она сделала – это изумлённо посмотрела на него. Но стоило оборотню попытаться объяснить, что он подразумевал под этим, девушка заговорила:

– Я почти уверена, что их распустили в восьмидесятых. И не то, чтобы я ассоциировала какую-то группу с тобой. Тем более, что ты не так уж и политизирован.

Ему потребовалось несколько минут, чтобы понять, о чём говорит его пара. Хан подумал, что, если бы он изо всех сил не сдерживал свой темперамент, и не дал ей уйти от него – это было бы даже забавно. Мужчина был уверен, что, если рассмеётся – она попросту убьёт его. И сейчас оборотень подразумевал вовсе не ту женщину, на которой женился его брат.

– Не Чёрная пантера (афроамериканская леворадикальная организация, ставившая своей целью продвижение гражданских прав чернокожего населения, – прим. перевод). Настоящая пантера. Та, что ходит на четырёх лапах. И вся моя семья тоже. Как и Кэйтлинн.

Хан смотрел на неё, пытаясь уловить нотки страха, но Моника выглядела… Обескуражено.

– Хорошо. Полагаю, о… Не знаю, Президент – летучая мышь, а его помощник – дракон. Ты сумасшедший, если веришь в это.

– Нет. Это правда, и Президент – белый бенгальский тигр. Как и его помощник. Но, я думаю, что он золотистый, а не белый, – Хан поднялся на ноги, принявшись расстёгивать рубашку. – Хотела бы увидеть его?

***

Моника покачала головой, когда мужчина уже снял рубашку. Когда он сделал это, девушка ожидала увидеть татуировку или что-то типа того, но это было не так. Сняв ремень, Хан принялся расстёгивать джинсы. Но Престон попыталась остановить его:

– Слушай, если ты хочешь, чтобы я поверила, я серьёзно – я это сделаю. У тебя нет причин делать это, – девушка пристально посмотрела на него. – Сейчас ты пантера?

Боуэн рассмеялся над ней, и Моника почувствовала себя глупо.

– Нет, но думаю, ты поймёшь это, когда я обращусь в неё. И, Моника, пожалуйста, не кричи и не беги. Если ты сделаешь это – ты спровоцируешь меня преследовать тебя, и он любит это.

Девушка кивнула. Когда Хан снял свои брюки вместе с боксёрами, она уличила минутку насладиться его телом. Мужчина был красив. Когда он зарычал, девушка перевела взгляд на его лицо.

– Когда я покажу тебе свою кошку, если ты всё ещё будешь хотеть меня – я обращусь в человека, и мы займёмся любовью. С тобой всё в порядке?

Моника кивнула, не зная, что ещё ей сделать.

– Хорошо, потому что я чувствую твой запах, и всё, что я хочу – глубоко войти в тебя.

И так же внезапно, как он стоял обнажённый перед ней – Хан исчез. И на его месте оказалась огромная пантера. Моника вскарабкалась по кровати вверх, готовая убежать, но зверь вскочил на постель следом за ней. Престон взглянула на дверь, подумав, что у неё получится сбежать, когда Хан зарычал на неё.

– Хорошая пантера. Я просто хочу пойти и получить кое-какую помощь. Оставайся здесь, и я… – Его огромная лапа приземлилась на её ногу, и девушка вскрикнула. – Пожалуйста, не ешь меня.

Моника посмотрела на него, когда тот приблизился. Он не отпускал её, но и приближался к ней крайне медленно. И когда девушка уже хотела было закричать, Хан лизнул её ногу.

– Прекрати это. Что ты делаешь? Проверяешь достаточно ли я нежная для тебя? Прекрати это сейчас же.

Ей показалось, что он смеётся над ней. И когда зверь вновь лизнул её, Моника пошевелила пальцами ног. Это ощущение было достаточно неплохим. Его язык был жёстким, но мягким, и когда Хан сдвинул её ногу, Моника отодвинулась от него.

– Лизать – хорошо, но не кусаться.

Престон посмотрела на него, когда язык Хана задел рану на её ноге. Поняв, что боль ушла, она едва сдержала себя, чтобы не отстраниться.

– Ты исправил это, – Моника посмотрела на него. – Ты понимаешь меня? То, что я тебе говорю? – Пантера кивнула головой. – Я спятила. – Она оглядела комнату, заметив цветы. – Это розы? Ты купил мне розы? – На этот раз пантера покачала головой. – Это правда ты, не так ли? Ты действительно пантера, и я в постели с тобой. – Он кивнул, облизав её бедро. – Ты собираешься заняться со мной сексом в этом виде?

Хан замер. И Моника подумала, что его глаза потемнели. Всё её тело чувствовало его пристальный взгляд, будто мужчина прикасался к ней. Когда зверь убрал лапу с её ноги, переложив её на живот, уткнувшись носом в рубашку, не думая о том, что он может укусить её, Моника приподняла одежду, обнажив рёбра.

– Я сбежала через окно в гостинице. Я знаю, что это было глупо, но ты… Человек, сводивший меня с ума. Я не хочу, чтобы ты обращался со мной так, – язык пантеры прошёлся по царапинам и синякам на её рёбрах. И они больше не болели. – Ты исцеляешь меня.

Когда он закончил с тем участком, девушка уже было опустила рубашку, но Хан ударился головой о её грудь. Престон не была уверена на этот счёт, но расстегнула лифчик, обнажив для него обе груди. Посмотрев на неё, пантера прикоснулась языком к её соску, и Моника застонала. После, когда зверь повторил то же и с другой грудью, девушка запустила пальцы в его мех, заставляя приподнять голову.

– Если ты хочешь меня – тебе стоит приложить все усилия, чтобы вновь стать человеком. Я возбуждена из-за тебя, – это было правдой. Она была влажной. Хан двинулся вниз по её телу, опустив голову к её киске, и глубоко вдохнул. Перевернувшись на кровати, девушка почти что кончила, когда хищник вновь сделал это.

Встав у кровати, он вновь превратился в Хана. И первое, что Моника заметила – его член. Потому что он был невероятно твёрдым. Когда девушка потянулась к нему, Хан отступил назад, глубоко дыша.

– Когда мы кончим, я укушу тебя. Я хочу отметить тебя, как свою. Всё в порядке?

Он что, шутит? В этот момент ей было бы всё равно, даже, если Хан вырвет ей горло, пока будет внутри. Моника кивнула.

Подняв свою пару, Хан обрушил свой рот на её. Казалось бы, что их тела стали единым целым, когда мужчина повалил Монику на кровать. Его рот был жадным. А его язык теперь был мягким и гладким, сплетаясь с её вновь и вновь. Руки оборотня рвали её одежду, чтобы чувствовать своей кожей её.

Когда мужчина взял её сосок в рот, Моника не сдержала вскрика, подавшись к нему, желая отдать ему всю себя. Его член касался её входа, и девушка вертелась, пока его головка не вошла в неё. Двинувшись вновь, Престон попыталась полностью насадить себя на него.

Оторвав свои губы от её груди, Хан посмотрел на свою пару.

– Я знаю, что ты не девственница, но я достаточно большой, и понимаю, что могу причинить тебе боль, но я не могу больше ждать. Мне нужно быть внутри тебя.

– Пожалуйста. Пожалуйста, возьми меня.

Мужчина сделал глубокий толчок, наполняя Монику, и она не сдержала крика боли, вцепившись в него. Хан замер, и Престон подняла взгляд на своего мужчину.

– Мне очень жаль, но я не могу больше терпеть, малышка. Клянусь, следующий раз будет только для тебя, но мне нужно двигаться, – оборотень медленно и легко толкнулся внутрь неё. – Я все исправлю, детка.

Она почувствовала, как её тело приспосабливается к его. Член мужчины был толще, чем она привыкла, но это больше не причиняло ей боли. Приподняв бёдра, чтобы Хан смог войти ещё глубже, Моника почувствовала, как он лизнул её горло. Она прочувствовала это каждой клеточкой своего тела. Повернув голову, Престон ощутила, как зубы хищника скользят по её коже. Вогнав ногти в спину мужчины, девушка подталкивала его к этому, чувствуя зубы Хана у мочки своего ушка. И всё это время он медленно и размеренно двигался в ней.

– Ты кончишь, когда я укушу тебя. Очень сильно кончишь. Я с трудом могу дождаться, чтобы попробовать тебя на вкус. То, как мой язык будет лизать твою киску, испивая тебя, – её руки переместились к его груди, и Моника провела пальцем по соску своего мужчины. – Христос, повтори это.

Она подчинилась, оставив по себе немного крови. Но вместо того, чтобы почувствовать себя плохо, что причинила ему боль, Моника поймала себя на мысли, что хочет попробовать её. Приподняв голову, девушка слизнула каплю, после, сомкнув губы на крошечной ранке, принявшись посасывать её.

Её оргазм пронёсся сквозь неё, но прежде, чем Престон смогла запрокинуть голову, застонав, Хан прикоснулся к её груди, жёстко вколачиваясь в неё. А после впился зубами в шею.

Её тело сотрясалось в оргазме, поднявшем её так высоко, что Моника смогла увидеть грёбанные звезды. Хан всё ещё жёстко двигался внутри, даже, когда, выпустив её кожу, зарычал, запрокинув голову. Престон увидела, что его подбородок и удлинившиеся клыки покрыты кровью, потому вновь взяла в рот его раненный сосок, укусив изо всех сил, закричав, когда её рот наполнился кровью. Сглотнув, девушка поняла, что произошло то, к чему не был готов ни один из них.

Провалившись в темноту, Моника подумала, что ей почудилось, что Хан прошептал, что любит её.

ГЛАВА 7

Хан вновь укрыл свою пару. Мужчина регулярно проверял её рану и пульс, с тех пор, как осознал, что Моника без сознания. В тот момент, оборотень настолько быстро отпрянул от неё, что, не заметив оставленную у кровати сумку, что хотел отдать её девушке, споткнулся об неё и подвернул лодыжку. Заметив на своей груди кровь, Хан похромал в ванную, чтобы стереть её.

Моника укусила его. Укусила до крови, а после – попробовала её. Проведя рукой по крошечному оставшемуся шраму, Хан не сдержал улыбки. Он изо всех сил старался не думать о том, что сделала его пара, но ничто не изменило бы того, что оборотень чувствовал себя так, будто ему подарили превосходный подарок. Мужчина вновь проверил пульс Моники.

Он никому не говорил о том, что произошло, хоть и был уверен, что их и так все слышали – вчера Хан мало заботился о других обитателях дома. Посмотрев на Монику, оборотня посетила мысль о том, что тот ещё вопрос, кто выиграл от случившегося. Поймав себя на том, что вновь улыбается, мужчина, услышав стук в дверь, бросил взгляд в ту сторону.

Едва приоткрыв дверь, Хан увидел на пороге их с Престон комнаты, Уокера.

– Уходи, не хочу разбудить её.

Мужчина рассмеялся.

– Не думаю, что это случится. Судя по тому, как она кричала, я весьма уверен в том, что Моника ещё долго будет в отключке. Ты в порядке?

Сначала Хан кивнул, но после отрицательно покачал головой.

– Я не знаю. Она… Господи, Уокер, она укусила меня. И испила немного моей крови.

– Я счастлив за тебя. Моника будет в порядке, теперь, когда у неё есть твоя кровь – всё будет хорошо. Я клянусь. Идём, у нас есть кое-что для…

– Хан?

Когда Моника назвала его имя, мужчина обернулся к ней, просто захлопнув дверь перед лицом Уокера. Услышав, как рассмеялся его брат, оборотень направился к кровати, где лежала девушка.

– Тебе больно? Я слишком ранил тебя? – Приподняв покрывало, мужчина вновь проверил её пульс. – Я очень переживал, когда ты потеряла сознание. Ты уверена, что с тобой всё в порядке?

– Да. Как ты? – Проведя пальцем по шраму Хана, Моника подняла на него взгляд. – Ты быстро исцелился, не так ли?

– Да. Как и ты сейчас.

Хан прилёг поверх покрывала, устроившись рядом со своей парой.

– Ты действительно в порядке? Я не хотел кусать тебя так сильно. Но теперь ты моя.

Моника приподняла бровь, в ответ на эту фразу.

– Я никому не принадлежу. Только сама себе. И чем раньше ты уяснишь это… Что ты имеешь в виду, говоря, что я твоя?

– Мы вместе, пара. Мы с тобой разделили секс и кровь. Думаю, это именно то, что и создаёт нашу принадлежность друг другу, – Хан усмехнулся. – Я буду защищать тебя.

– Я понимаю. Хотя нет, на самом деле, не понимаю.

Моника поднялась, и Хану только и оставалось, что смотреть, как она, ворча, собирает свои вещи. Оборотень подумал, что ему стоило бы рассказать девушке, что он может слышать её, но потом решил, что, если он это сделает – это только всё усложнит.

– Чем ты так расстроена? Я хочу сказать, не то, чтобы тебе до этого хорошо удавалось заботиться о себе. В смысле, когда мы встретились… Посмотри, что с тобой произошло. Тот парень избил тебя, а ты даже и не сопротивлялась.

И как только Хан произнёс это, он понял, что совершил ошибку. Прежде, чем мужчина успел сказать, что он совсем не это имел в виду, Моника, схватила вазу, выглядя при этом так, будто была готова бросить её в него. И когда Престон, успокоившись, поставила её обратно, оборотень с шумом перевёл дыхание. Подойдя к двери, девушка открыла её.

– Убирайся.

Хан даже и не думал шевелиться.

– Если ты сейчас же не уберёшься с этой комнаты – я позову твоих братьев, и расскажу им… Скажу им, что ты ранил меня.

– Они не поверят тебе. Я не могу причинить тебе вред. Это в нашей ДНК – мы не можем причинить вред своей паре.

Моника, оставив дверь открытой, подошла к кровати. Хан уже было подумал, что девушка простила его, но она открыла выдвижной ящик. Внезапно в её руке оказался пистолет, и вот она уже целилась в его голову.

– Но это не в моей ДНК, и я раню тебя. И теперь, или ты покинешь эту комнату прямо сейчас, или они унесут тебя в мешке для трупа.

Хан поверил её словам больше не из-за того, что Моника целилась пистолетом ему в голову, а из-за её голоса. Он звучал низко, сурово и почему-то Боуэн поверил каждому её слову. Встав с кровати, оборотень отошёл. Когда мужчина потянулся за рубашкой, девушка вскочила на кровать.

– Я больше не собираюсь возиться с тобой. Убирайся вон.

Моника отвела пистолет от его головы, и Хан наблюдал за её твёрдой рукой. Он понял, что она сделала это. Чёрт возьми, его пара выстрелила в него. И даже, когда в комнату ввалились остальные жители дома, Хан не отводил своего взгляда от Моники.

– Это ещё не конец. Ты моя пара, и я не собираюсь мириться с подобным ни от тебя, ни от кого-либо ещё.

– Что же, тогда для меня это чертовски прекрасно, потому что я тоже не собираюсь мириться с этим, – Моника даже не взглянула в сторону двери. – Живым или мёртвым, но уведите его отсюда.

Хан направился к двери, и вышел в коридор. Он не посмотрел, пошёл ли за ним кто-то или нет, но спустившись вниз, мужчина направился на кухню. Если человек, вставший на его пути, думал, что может попытаться остановить его – он пожалеет об этом. Но прежде, чем оборотень успел прикоснуться к нему, тот обернулся. Хан смотрел на замершего в дверях человека, в чьих руках тоже было оружие, коим он целился в Боуэна.

– Нам велели держать Вас здесь. Вам стоит пойти в гостиную и сесть, или нам придётся задержать Вас, – мужчина за дверью вновь заговорил: – Я не хочу стрелять в Вас, но, Мистер Боуэн, я сделаю это, если понадобится.

Хан был готов сказать им, чтобы они сделали это, когда Кэйтлинн вместе с другим неизвестным ему человеком, вошли в комнату. Женщина не выглядела особо счастливой, да и мужчина рядом с ней был мертвецки бледен. Он поднял свой подбородок. Если Кэйтлинн хочет задать ему трёпку – Хан готов.

– Произошло два убийства. Зверские. Сенатор и миссис Бэрр были убиты вчера в доме миссис Бэрр. Ей перерезали горло, а его забили кочергой, – Кэйтлинн вошла в комнату, и оборотень заметил, насколько она бледна. – И я привезла её сюда.

На несколько секунд Хан смутился. Мужчина не понимал, о ком она говорила, пока не вспомнил, как Уокер назвал ему имя человека, преследующего Монику. Бэрр. Его родители мертвы.

– Это его рук дело? – Линн кивнула, упав в кресло. – Тебе известно, знает ли он, что Моника здесь?

– Я не знаю. Может Тони и не знает, но, когда он найдёт её здесь – он придёт сюда. Ему известно, кто я и как связана с тобой. И он собирается выяснить, где она прячется. Мне стоит отослать Монику. Куда-то, где никто и не догадается искать её, пока мы не поймаем его.

– Я не позволю тебе это сделать, – Хан поднял взгляд, когда один из мужчин поднялся на ноги, не опуская пистолет. – Я не могу… Прямо сейчас она зла на меня, и, скорее всего, назло мне, встретит его с распростёртыми объятиями, но я не могу отпустить её.

– Всем в доме известно, что Моника зла на тебя, Хан. Ты виноват в этом, и теперь я должна защитить её. Возвращайся домой. Ты не сможешь уладить то, что она сама исправлять не хочет.

Хан присел в кресло напротив, когда Кэйтлинн продолжила выдирать его сердце:

– Ты никогда не научишься держать язык за зубами, не так ли? Последнее слово просто обязано быть за тобой, правда? Почему?

– Я не знаю, каково это быть с ней, – Хан вскочил на ноги, заметив, что мужчины ушли. – Господи, я не знаю, что делать. Что я, чёрт возьми, делаю со своей парой? Я не могу доставить ей удовольствие, кроме, как в постели, а после и вовсе причиняю ей боль. Она сказала, что всё в порядке, но Моника так долго не приходила в себя. Как так получается, что я выгляжу грёбанным мудаком даже тогда, когда пытаюсь быть хорошим парнем?

– Это называется «дыши и думай, прежде чем открыть рот».

Хан посмотрел на Монику. Она выглядела так, будто плакала.

– Почему тебе просто необходимо сказать всё то, что вертится на твоём языке? Разве ты не можешь просто спросить себя, не причинит ли это мне боль? Не заставит ли это меня желать прострелить твою голову и станцевать на твоих мозгах? Это становится заманчивым каждый раз, когда ты говоришь то, что выводит меня из себя.

– Ты тоже говоришь тупое дерьмо, – Моника уже было повернулась, чтобы уйти, но Хан не позволил ей этого. – Пожалуйста, я буду пытаться, но я не изменюсь за ночь.

– Ты не изменишься и вовсе, если не будешь пытаться. Я не хочу, чтобы ты третировал меня, Хан. Я и так натерпелась этого в излишке. Я обыкновенная, в отличии от тебя, но у меня есть чувства. Чувства, которые рушатся, когда ты так ко мне относишься.

– Она причинила мне боль, – Моника обернулась, чтобы посмотреть на него. – Она оставила меня – она причинила мне боль именно этим, а не тем, что сделала, потому что это затронуло всю мою семью. Я подвёл их, потому что сломался из-за человека.

– И в чём виновата я? – Моника не ушла, как сделали это Кэйтлинн и другие, присев на диван. – Я не сделала тебе ничего, но стараюсь держаться подальше от твоих иголок. Ты возвращаешь меня обратно, и отталкиваешь.

– Да, йо-йо, – Хан хотел прикоснуться к её руке, но побоялся, что Моника увернётся от него. – Но это больше того, что было с Розанн. Она забрала не только наш секрет, но и моё достоинство и гордость. Она сказала мне, что я меньше, чем мужчина, потому что я не делаю так, как хочу и это…

– И что? Что она сказала тебе? – Моника прикоснулась к его руке, и мужчина провёл пальцами по её ладошке. – Расскажи мне всё, Хан.

– Когда мы впервые занялись сексом… Теперь я понимаю, что мы никогда не занимались любовью. Это был наш первый секс, и я понимал, что эта девушка не такая, как другие. Она не несла в себе что-то сверхъестественное, как я, но что-то в её разуме и сердце делало её другой. Розанн была слишком жестокой с теми, кого считала ниже себя. Она относилась к своим слугам без уважения, и со мной она обращалась… – Хан отпустил руку Моники, и, поднявшись на ноги, принялся ходить по комнате. – Это было так, будто она обманула меня, потому что я был кем-то, кем не была Розанн. Но для меня всё было в порядке, потому что я думал, что люблю её.

– Ты не нравился её родителям?

Хан кивнул, но после покачал головой.

– Тогда что? Ты им понравился?

– Я нравился им, потому что на какое-то время делал Розанн счастливой, но они не хотели, чтобы я женился на ней. На самом деле они пытались отговорить меня, когда я попросил её руки. Я был слишком глуп, чтобы понять, что они не столько отговаривали меня, как выставляли вон. Мне стоило уяснить это.

Хан прошёлся по комнате, а после открыл холодильник. Достав кувшин чая, мужчина наполнил два стакана льдом. Налив один ей, а второй себе, мужчина продолжил:

– Я рассказал ей, кто мы. Я показал ей, что я могу делать и как обращаюсь. Она задала мне столько вопросов, что мне следовало бы… Нет, я даже не допускал мысли о том, что она думает не о том, чтобы провести со мной всю свою оставшуюся жизнь, а о том, что я могу обратить её.

Выпив свой стакан, Хан вновь наполнил его.

– Через неделю или около того, Розанн пришла ко мне домой. Она была так взволнованна, потому что у неё появилась превосходная идея. Хотела, чтобы мы поженились прямо в тот момент. И я ответил согласием.

– Что произошло потом? Если она хотела выйти за тебя замуж – то должна была что-то чувствовать к тебе.

Хан посмотрел на Монику, удивившись тому, почему он никогда раньше не замечал насколько они обе разные.

– Хан?

– Она хотела сразу же выйти замуж, и чтобы я обратил её. Розанн думала, что было бы здорово, если бы мы вдвоём могли бежать по лесу позади её дома, быть свободными и делать то, что нам хотелось, – мужчина отпил со своего стакана. – Но на самом деле это не было тем, чего она хотела. Розанн хотела, чтобы я обратил её, чтобы она могла убивать людей. Всех и каждого, кто разозлил её – она хотела их смерти. Она сказала мне, когда я объяснил, что не смогу обратить её, что в большинстве своём люди смертны, и я не рискну убить её.

– Она не поверила тебе, не так ли?

Хан покачал головой, в ответ на вопрос Моники.

– Нет, не поверила. И решила, что, если это не сделаю я – она сможет заставить сделать это одного из моих братьев. Розанн начала с Рида. Когда она занялась им, ему едва исполнилось двадцать. Но он не был настолько глупым, как она думала, и отверг её. А после Розанн заявила, что он изнасиловал её. И что он был животным. Его арестовали на следующий день. После того, как сделала это, она пошла ко мне и сказала, что, если получит то, что хочет – то откажется от обвинений.

Когда Моника встала, мужчина подумал, что девушка хочет покинуть его, но это было не то, что она сделала. Оказавшись перед ним, Престон села к нему на колени, и обняла. Оборотень чуть отодвинул стул назад, чтобы и он смог обнять её. Когда Моника сказала ему продолжить, мужчина подчинился без раздумий.

– У неё не было доказательств, что её изнасиловали. Они провели тест, который показал, что она не занималась жёстким сексом – таким, как она сказала, у неё был с Ридом. Поэтому ей пришлось изменить свою историю ещё трижды. Сначала Рид изнасиловал её, потом Себастьян избил её, а затем, в итоге, я ограбил её. Это не возымело должного действия, потому Розанн пришла ко мне с доказательством того, кто мы – это было видео, которое она сделала, когда мы дурачились в лесу. Она сказала мне, что удалила его, а я, дурак, поверил.

– Что случилось в том видео? Она шантажировала тебя им – я бы запомнила, если бы увидела его. И я почти уверена, что человек, обернувшийся в пантеру, попал бы в ленту новостей.

Хан поцеловал её в нос.

– Кэйтлинн нашла его и уничтожила. Я не знаю, когда, потому что никогда не спрашивал её об этом, но она сказала мне, что обнаружила его, когда искала что-то, в чём она была замешана. Розанн, не Кэйтлинн.

Моника положила голову на плечо мужчины, ничего не сказав. Хану хотелось задать ей столько вопросов, как например: она оставит его? Поможет ли она ему стать лучшим человеком? Сможет ли она дать ему ещё один шанс? Но мужчина не спросил ничего из этого. Он просто держал её в своих руках. Когда Моника заговорила, оборотню захотелось отправиться на поиски Розанн, чтобы вырвать её чёртово сердце.