Текст книги "Лучше только дома"
Автор книги: Кэти Пирсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)
Глава 14
На следующей неделе – никаких кризисов.
У меня уже все распланировано.
Генри Киссинджер
Кому: Никки Сода, [email protected]
Тема: Точный расчет
«Почему самки пауков после совокупления съедают самцов?» – «Чтобы сразу избавиться от храпа».
Нет, с Алексом я еще не говорила. Он вернулся только вчера, и я решила дождаться удобного случая. И потом, я еще не знаю, что ему сказать. Он буквально валится с ног, осунулся, сам на себя не похож. Тревожный симптом: мы так быстро свыклись с его вечным отсутствием, а теперь нам приходится вносить в распорядок поправки. Впрочем, мы все равно его почти не видим. Чуть ли не все выходные он отсыпался с похмелья, но сочувствия от меня не дождался. Видимо, окончание съемок было торжественно отпраздновано, и я даже не желаю думать, чем отметили это событие мой супруг и Джессика. Девчонки никак не могут уяснить, что папочке не интересно смотреть, как они играют, или слушать рассказы о школе. Матильда уже отчаялась сообщить ему о новом учителе, мистере Поппи, к которому она поначалу была настроена скептически («он же дядя!»), а потом обнаружила, что он лучший учитель в мире.
– Обожаю мистера Поппи! Выйду за него замуж.
Алекс притворялся, будто слушает ее, а сам думал о чем-то своем. Непривычно спать с ним в одной постели, где еще недавно я раскидывалась морской звездой. С другой стороны, приятно чувствовать, как перед сном он обнимает меня. Даже храп мне почти не мешает. Сделай одолжение, перестань забивать себе голову моими семейными неурядицами – по-моему, тебе и своих хватает.
Кому: Джею, [email protected]
Тема: Подруга называется!
Мне нет прощения. Сразу по приезде из Корнуолла нас затянула школьная и домашняя рутина. Сегодня мы с Люком назначили первую официальную встречу после кемпинга, ну и я, понятно, перенервничала. То, что началось между нами в Корнуолле, повисло в воздухе. Я твердила себе, что это разновидность курортного романа, но при одной мысли о Люке меня бросало в дрожь. Я взяла себе за правило сразу переключаться на другой канал, когда случайно натыкалась на его передачу по телевизору, но однажды кассета у детей застряла как раз на повторе вечерних программ, и я на несколько секунд дала себе волю. Стараюсь хотя бы не читать журналы со стенда в супермаркете, которые просто кишмя кишат статьями о талантливом, остроумном и сексуальном Люке Ллойде. Но как назло, сегодня в очереди в кассу передо мной стояла мамаша с переполненной тележкой и детенышем лет трех, который сам взялся выгружать покупки, но едва шевелил руками, а когда мать его поторопила, закатил истерику. Что делать, пришлось коротать время, листая журналы и разглядывая фотографии Люка. Ничего интересного.
Утром я переоделась раз пять и в конце концов натянула брюки-капри из «Гэп», которые были на мне, когда Люк меня поцеловал. Я уже опаздывала по самым скромным подсчетам минут на пятнадцать, когда зазвонил телефон. Включился автоответчик. Закрывая дверь, я услышала взволнованный голос Бет:
– Дот, ты дома? Пожалуйста, подойди к телефону. Нам надо немедленно увидеться. Если я не поговорю с кем-нибудь, я… если ты сейчас меня слышишь… – Последовала долгая пауза, потом Бет отрезала: – Ладно, забудь. Проехали.
Я колебалась. Голос Бет показался мне каким-то странным, но я уже опаздывала к Люку. Мы с Бет созванивались несколько дней назад, как только я вернулась из Корнуолла, и мне показалось, что отпуск в Греции пошел ей на пользу. Она сама уверяла, что отдохнула чудесно. Я вставила было ключ в замок, чтобы вернуться и позвонить Бет, но я же знала, что парой слов мы не ограничимся, и уж тогда-то я точно опоздаю. И потом, любое, даже самое срочное дело может подождать часок-другой. Я же не собираюсь потратить все утро на Люка – только увижусь с ним, а потом сразу перезвоню Бет, скажу, что только что услышала ее сообщение, и к ленчу буду у нее. Если не стану копаться, задержусь всего-то на час. И я убедила себя, что так будет лучше для всех. К тому времени Дейзи уже прошла полквартала, старательно толкая перед собой коляску, – словно приняла решение за меня. Я догнала ее с грызущим чувством, как будто делаю что-то не так. Но я приписала его предстоящей встрече с Люком.
В кафе Дейзи вызвала у меня приступ ревности: бросилась на шею Люку, смело обняла его обеими руками и расцеловала. Меня он чмокнул в щеку, затянув поцелуй на целую минуту. Мне отчаянно хотелось последовать примеру Дейзи, но я сдержалась и чинно села за стол. Мы сидели и улыбались друг другу.
– Рада тебя видеть, – начала я.
– Я тоже. А ты на отдыхе посвежела, – заметил он и усмехнулся.
– Компания подобралась хорошая.
Его мизинец коснулся моего. Стало ясно, что облегчать мне жизнь Люк не собирается.
– Хорошие вести: наш проект «Первая любовь» утвержден в первом чтении. Боюсь сглазить, но нам, кажется, светит целый цикл. Через пару недель узнаем. Если все решится благополучно, ты согласна поработать со мной?
Почему я никогда раньше не замечала, какие у него красивые губы? Я так засмотрелась на них, что не поняла ни слова. Внезапно губы Люка замерли, я сообразила, что теперь моя очередь говорить, но помнила только обрывок фразы «…со мной». Боже мой, что же мне ответить? Я вдруг растеряла все слова. Вопрос был задан в лоб. Люк не дождался ответа и снова спросил:
– Дотти, если нашу передачу утвердят, ты мне с ней поможешь?
Я сконфузилась.
– А, передачу! – Кажется, разочарование мне: удалось скрыть. – Поживем – увидим. Еще неизвестно, кому поручат съемки. И потом, мне придется искать няню…
Взгляд Люка стал скучающим. Вдаваться в подробности он не хотел, и не мне было его в этом винить. О Корнуолле мы и не заговаривали, как и о том, что случилось или едва не случилось. Вообще-то и говорить тут было не о чем. Мельком взглянув на часы, я обнаружила, что просидела с Люком целых полтора часа, и тут же вспомнила про звонок Бет.
– Мне пора. Через неделю как обычно?
– Не уходи, Дот, нам надо поговорить, – взмолился он.
– Мы проболтали полтора часа. По-моему, давным-давно выговорились.
– А как же… ну, ты понимаешь, всякие мелочи?
– Извини, мне надо бежать. Позвони.
– Ну хорошо. – Он явно обиделся, но задержаться я не могла.
С улицы я позвонила Бет по мобильнику. Ответил Том:
– А, это ты, Дот. А я думал, врач.
– Что стряслось?! – От одного его тона у меня екнуло сердце. – Где Бет? С ней все хорошо?
Голос Тома дрогнул, я сразу поняла, что он еле сдерживает слезы.
– Нет. Понятия не имею, что происходит, Дот. Никогда не видел ее такой. Я позвонил врачу, а он посоветовал мне вызвать «скорую». Она не желает говорить – ни с кем, даже со мной. Меня вызвали с работы соседи. Бет перебила всю посуду в доме.
Перебила посуду?.. Только не Бет! Если бы я бросилась на помощь сразу после звонка, возможно, я бы ее образумила. Но я, как последняя дура, предпочла самой близкой и любимой подруге флирт. Откуда во мне столько эгоизма? Я сунула ладонь в подмышку. Когда я волнуюсь, я часто так делаю – вот так обнимешь себя и понемногу успокоишься. И тут нащупала ЕЕ. Я попыталась сосредоточиться на разговоре с Томом и приказала себе не глупить.
– Слушай, Дот, позже поговорим. Я жду звонка врача.
– Передай ей привет. Если я чем-нибудь могу помочь… в общем, понадобится побыть с детьми или еще что – звони.
Я отключила телефон, глубоко вздохнула и сунула руку на прежнее место. Она никуда не исчезла – твердая, как большая мороженая горошина. До тошноты знакомая, но крупнее, чем раньше. Я думала, что меня вырвет. Джей, у меня рецидив.
Глава 15
Зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь.
Антуан де Сент-Экзюпери. «Маленький принц»
Кому: Профессору Харрисону
Тема: Прием в среду
Спасибо, что согласились принять меня в ближайшую среду. Может, у меня уже галлюцинации, но там определенно что-то есть. Вы правы: лучше сразу выяснить, что это такое. Только бы Богу не вздумалось таким способом показать мне «горчичник»!
Кому: Люку Ллойду, [email protected]
Тема: Рандеву в среду
В следующую среду встречу придется пропустить. Но через неделю встретимся, как обычно, – если не увидимся раньше у школы.
Кому: Люку Ллойду, [email protected]
Тема: Еще раз про среду
Да нет же, ничего личного. Просто другая важная встреча, которую никак нельзя пропустить. Нет, ты меня ничем не обидел. Встретимся через неделю – на том же месте, в тот же час.
Кому: Джею, [email protected]
Тема: Наказание ожиданием
Итак, ожидание началось. Через четыре дня узнаю, что мне предстоит в ближайшем будущем. На самом деле ждать придется максимум дня два – за это время результаты всех анализов будут готовы. Надеюсь, на костную томографию меня больше не пошлют – в первый раз эта процедура оказалась самой страшной. Не помню, рассказывала я тебе или нет? Да нет, больно не было, просто я понятия не имела, чего ждать, и не подготовилась. Я лежала на кушетке после инъекции специального красителя и читала убористый шрифт в информационном буклете: «В течение суток после инъекции избегайте контактов с маленькими детьми». Меня накачали какой-то радиоактивной дрянью, и я даже не могла обнять детей, боясь навредить им.
Лежать пришлось совершенно неподвижно. На экране передо мной материализовался мой собственный скелет. Поначалу на меня напал смех и до ужаса захотелось пошевелить хотя бы мизинчиком, но сестра так серьезно следила за процессом, что я побоялась что-нибудь испортить. Шли минуты, и чем дольше я таращилась на свое «внутреннее содержание», тем тошнее мне становилось. Значит, вот что я такое? А как же все мысли, чувства, весь накопленный жизненный опыт, которым я так горжусь? На этой картинке их нет. Никакой радиоактивный химикат не поможет обнаружить их – потому что они нематериальны. Они существуют только в моей памяти, а еще в памяти людей, которые были рядом в эти моменты и видели все со стороны. Лежа неподвижно, разглядывая собственный скелет и скрипя мозгами, за какие-нибудь сорок пять минут я стала смешным ничтожеством. Раздетая до костей, я оказалась такой же, как все, мой скелет не имел никаких особенностей и вообще ничем не отличался от любого другого. Эти сорок пять минут отрезвили меня, как никакие другие.
Давно пора перестать вспоминать о том, как я болела. На этот раз обойдусь без посторонней помощи и никому не скажу, что со мной. В том числе и Алексу, потому что у него и так полно забот. Это нечестно – обременять близких моими подозрениями, особенно если потом выяснится, что я боялась зря. Прости, но основная тяжесть моих эмоциональных излияний ляжет на тебя. Постараюсь больше так не делать. Похоже, Алекс вообще не догадывается, что происходит. А мою взвинченность приписывает беспокойству за Бет. Я думала поделиться с ним вчера вечером, после первого дня монтажа фильма, но он вернулся такой измученный и чужой, что подходящий момент я так и не выбрала. Как-то неловко было поднимать серьезный вопрос, подавая на стол остатки рыбного пирога, от которых отказались дети. «О, кстати, дорогой, у меня опять рак. Да, самой досадно. С меня уже хватит. А теперь расскажи, как у тебя прошел день?»
Легче написать об этом, чем сказать вслух. Сказать – значит поверить. Люк в любом случае ничего не узнает. Вряд ли он в курсе, что у меня был рак – я ни словом об этом не обмолвилась. Жаль было портить такой безобидный и увлекательный флирт. С Люком я снова становлюсь прежней, не изуродованной физически и морально операцией и неуверенностью в себе. Но теперь отношения с ним кажутся мне такими пустячными. Наверное, Бог решил, что мне пора получить щелчок по носу. А может, флирт тоже канцерогенный. В общем, пока мне не до флирта.
Что меня успокаивает, так это рутина домашних дел. Хорошо, что у Матильды снова начались занятия в школе. А у Дейзи несколько ближайших дней я заполнила так, что у меня вообще нет ни минуты свободной. С Бет я так и не поговорила, беспокоить Тома не решаюсь, но не перестаю гадать, могла ли я предотвратить случившееся. Если бы я сразу распознала опасные симптомы! Но я бросила Бет на произвол судьбы, и в минуты уныния мне кажется, что получила по заслугам. Кстати, а как можно проявить заботу, чтобы не показаться навязчивой? Я приготовила для Бет и ее семьи еду – ничего получше придумать не удалось. Когда я болела, такую помощь я принимала с благодарностью.
Делисса вернулась, и слава богу. Мы оставили друг другу сообщения на автоответчике. Она хотела навестить нас, но я точно знаю: как только я увижу ее, разрыдаюсь и сразу все выложу, а зачем тревожить ее зря? Все-таки мама – ходячий парадокс. С одной стороны, ханжой ее не назовешь: помню, в юности я могла спокойно обсуждать с ней мальчиков, контрацепцию, сексуальную ориентацию и политику, но в личных и эмоциональных вопросах она скрытна, как почти все представители старшего поколения. Как будто у нее не хватает словарного запаса. Она смутится, если услышит, что я ее люблю; такими словами она не разбрасывается. И правильно делает – я и так знаю, что она меня любит. Может, эта черта присуща всему послевоенному поколению? Чтобы описать ужасы войны, ни у кого не находилось слов, война никого не пощадила, но, несмотря на это, никто не впадал в истерику: жизнь продолжалась.
Понятия не имею, какие чувства испытывала мама, когда мне поставили диагноз, зато никогда не забуду, как трудно было позвонить ей и сообщить, что у меня рак. Помню, как я сказала, еле сдерживая слезы: «Знаешь, могло быть и хуже. Хорошо еще, что заболела я, а не кто-нибудь из детей. Вот тогда было бы в самом деле тяжко».
И я впервые услышала печаль в ее негромком «да».
Пощадить ее чувства я так и не додумалась. Джей, неужели придется снова пройти те же круги ада, особенно химиотерапию? Но если у меня опять рак, значит, лечение не подействовало, разве что продлило мне жизнь на несколько лет, первые из которых были мне совсем не в радость. Нет уж, на этот раз я как следует подумаю, прежде чем соглашаться. Господи, давно пора разучиться заглядывать так далеко в будущее – лучше жить одним днем. Придется брать пример с послевоенного поколения.
Кому: Делиссе, [email protected]
Тема: Нервные срывы
Наконец-то ты вернулась. Говоришь, видела книгу няни Сары в аэропорту? А я как раз соображала, когда выйдет этот шедевр. Но у меня и без него хватает хлопот. Прочитай и расскажи, в чем там суть, – мне пока не до чтения.
И хватит о грустном. Спасибо за ваше с Карлом совместное письмо. Он, похоже, очень милый, – конечно, от него так и веет Калифорнией, но от тебя он без ума. Особенно приятно было узнать, что он «счастлив познакомиться с замечательной женщиной, которая каждое утро просыпается и говорит жизни «да»». Что-то я не припоминаю ничего подобного, когда сырыми, темными, мерзкими январскими утрами тебе приходилось вскакивать в половине восьмого, чтобы отправить меня в школу. Но разрушить иллюзию я не решилась. И потом, он прав: энергии в тебе с избытком. Замечательно, что Карл это оценил.
По телефону ты говорила как-то уклончиво. Может, встретимся, обсудим поездку? Какие у него дочери, как тебя приняли? А у нас здесь что ни событие, то катастрофа. Алекс вернулся со съемок, но это не значит, что он стал чаще бывать дома. По-прежнему погружен в работу, на монтаж фильма отпущено всего четыре недели. Потом начнется озвучка, но это уже пустяки, жизнь вернется в привычную колею («с надеждой добавила она»). В наших отношениях как будто кто-то нажал кнопку «пауза», и неизвестно, что будет дальше. Жду, когда кто-нибудь придет и ткнет в «пуск». Могла бы, конечно, и сама нажать, но не знаю, стоит ли.
Самое плохое, что тут случилось без тебя, – Бет угодила в клинику с нервным срывом. Том говорит, что напряжение накапливалось постепенно, а последней каплей стало открытие, что их сын Уилл, милый, обаятельный мальчик, уже несколько месяцев подряд прогуливает уроки. Он врал и в школе, и дома, а в оправдание приносил поддельные записки от Бет – просьбы отпустить его то к терапевту, то к дантисту. До сих пор не могу в это поверить. Бет приняла эту историю близко к сердцу, ведь она всю жизнь старалась быть хорошей матерью, а теперь выяснилось, что до идеала ей далеко.
Почему все в жизни достается с таким трудом? Уволившись, я была уверена, что раз и навсегда избавилась от стрессов, но не тут-то было. Новый стресс подкрался незаметно – на этот раз под маской вечной, грызущей тревоги за то, что ненароком нанесешь детям непоправимый ущерб, за который они потом будут расплачиваться всю жизнь. Мы слишком много знаем и слишком редко позволяем себе расслабиться и просто побыть мамой. Хорошая мама, плохая… почему нельзя быть просто мамой, у которой случаются как удачные, так и не совсем удачные дни? Неужели и ты так же нервничала, пока я росла?
Том считает, что нервное расстройство у Бет – это наследственное. А ты знала, что однажды ее мать тоже лечилась от клинической депрессии? Вы вроде бы не дружили, но ты наверняка была в курсе. А мне ничего не говорила. Но Том уверен, что у Бет от природы неустойчивая психика. То-то ее мать всегда казалась мне странной! Помню, однажды за чаем у них в гостях я рассказала анекдот, который в то время обожала: «Как узнать, что с тобой в постели лежит слон? – По букве С, вышитой на кармашке пижамы». Мать Бет сначала истерически расхохоталась, а затем принялась всхлипывать. Бет смутилась, и мы обе сделали вид, будто увлечены картофельной запеканкой. Об этом случае мы никогда не вспоминали – наверное, потому, что на первое место ставили собственные проблемы. Эмоционально неуравновешенные пригородные мамаши нередко встречались в семидесятых, все мы мирились с этим явлением и не проявляли к нему никакого интереса. Отношения между Бет и ее матерью были напряженные, поэтому Бет так любила бывать у нас. Тебя она обожала. Но чтобы Бет – и в клинике неврозов? Можешь себе представить?
Кому: Делиссе, [email protected]
Тема: Приемные часы
А может, тебе все-таки не стоит навещать Бет? Если верить Тому, она до сих пор ни с кем не разговаривает. Подождем день-другой, потом созвонимся с ним. Наверное, немного погодя небольшая доза Делиссы ей не повредит. Хорошо все-таки, что ты приехала. Напрасно ты волнуешься, я совершенно здорова, разве что немного устала. На этой неделе я занята, но давай все-таки попробуем встретиться в следующие выходные.
Кому: Джею, [email protected]
Тема: Однажды, давным-давно…
Интересно, что сказочники имели против матерей? До сих пор девчонки были равнодушны к старинным волшебным сказкам. По их мнению, все сказки в мире написал Уолт Дисней, – неудивительно, ведь они пересмотрели все его мультики, какие только есть на свете. Но вчера вечером Дейзи вдруг потребовала почитать ей «Золушку». Матильда назло сестре захотела слушать «Белоснежку», поэтому пришлось читать им по очереди, ломать голову, зачем сказочным мамам понадобилось умирать в молодости, и отгонять жуткое видение: Джессика в роли злой мачехи. Или еще похуже: Джессика – обожаемая «вторая мама».
Из клетки хомячихи Блонди слышался скрип колеса – традиционная вечерняя разминка. Мне вспомнилась ее предшественница Пушинка, ее безвременная кончина и радость Матильды – оттого, что теперь у нее будет новый хомячок, лучше прежнего. Неужели так произойдет и со мной? Я подхватила Дейзи, перекинула ее через плечо, как мешок, и она довольно взвизгнула.
– Хватит сказок, давно пора спать.
Оказавшись в постели, Дейзи обняла меня обеими руками, и мы приступили к вечернему «поцелуйному ритуалу». А когда я тушила свет, Дейзи спросила:
– Мама, а ты будешь со мной всегда-всегда?
Меня бросило в ледяной пот. То, чего я до дрожи боялась, повторилось. Только теперь дети уже подросли и понимали, чем может кончиться тяжелая болезнь.
– Всегда, – заверила я, на всякий случай скрестив за спиной пальцы.
Я заглянула к Матильде, а она выпросила «обнятушки» – на нашем языке это означает, что я должна прилечь рядом с ней и поболтать о том, как прошел день. Мы лежали обнявшись, лицом к лицу, Матильда щебетала, а я не сводила глаз с ее уморительной мордашки. Все время быть с детьми – значит постоянно соприкасаться, трогать, чувствовать. Никогда в жизни у меня не было столько физических контактов – прогулок за руки, объятий и поцелуев. Иногда они надоедают, но чаще поднимают настроение. Вот и сегодня, пока я читала Дейзи, она рассеянно и нежно гладила меня по руке. По этой близости я и тосковала, пока работала. Да, маленькие дети порой невыносимо раздражают, но мои отношения с ними в последнее время изменились к лучшему, это точно. Сейчас рядом с ними мне уютно и физически, и эмоционально. Обидно будет снова заболеть – особенно теперь, когда я уже почти свыклась с бременем материнства.
Помню, во время первого курса лечения меня мучила не столько тошнота после химиотерапии, сама по себе штука неприятная, сколько апатия и ощущение вечного похмелья. Причем нешуточного похмелья – из тех, что бывают после трех бутылок текилы и бутылки шампанского под аккомпанемент дешевого бренди. (Нет, до такой степени я никогда не напивалась, зато хорошо представляю себе, что после этого чувствуешь.) С детьми надо прежде всего быть энергичной.
Всю ночь я терялась в догадках – не сама ли я накаркала новую беду? Вспоминала вечеринку в честь начала съемок у Алекса и то, как бездумно козыряла болезнью. Я задирала нос, не проявляя к «нему» должного почтения. Если под «ним» я подразумеваю рак, значит, я уже воспринимаю его как живое существо. А он всего лишь болезнь. Я была готова поверить, что разгневала богов, судьбу и тому подобное. Умом я понимала, что это просто смешно, но в четыре часа утра доводы рассудка почему-то не убеждают.
Так и не уснув, я бесшумно выбралась из постели, стараясь не разбудить измученного Алекса, и прокралась в спальню Матильды, посмотреть на нее спящую. И по глупости опять дала волю мыслям «что, если?..». А если к следующему дню рождению Матильды меня уже не будет в живых, кто купит ей новые туфельки? Кому под силу понять прихотливую работу ее мысли так же хорошо, как мне? Кто справится с этой сильной натурой, не сломав ее дух? Я заглянула в комнату Дейзи. Разметавшись, она глубоко дышала в безмятежном сне. Я осторожно погладила ее по щечке и подумала, что мне повезло: пусть рушится мой мир, у меня все равно есть две чудесные девочки. Слишком уж много воли я себе дала. Придется взять себя в руки, чтобы продлить нормальную жизнь еще на пару дней, пока диагноз неизвестен.
Как нарочно, на следующий день Матильда в школе училась отличать неодушевленные предметы от одушевленных. Весь класс рисовал примеры тех и других. По дороге домой Матильда рассказывала, что изобразили ее подруги.
– У Молли одушевленный предмет – кошка, неодушевленный – замок, а у Хлои – малыш и бутылка.
– А у тебя? – спросила я, дорожа каждой минутой, бережно откладывая в памяти каждую мысль и слово дочери.
– У меня одушевленный предмет – королева, а неодушевленный – королева-мать.
И я рассмеялась – впервые за несколько дней.
