Текст книги "Убежденный холостяк"

Автор книги: Кэти Линц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Вообще способность трезво мыслить явно покинула его после встречи с Кэйлой, его неотступно преследовало одно желание. Приходилось то и дело принимать холодный душ, и мусорные мешки для защиты гипса подходили к концу.

Покой покинул сердце Джека. Ему хотелось только одного – затащить Кэйлу в постель. Но возникало множество проблем. Кэйла не из тех женщин, с которой можно переспать и потом расстаться. К ней нужно относиться серьезно, а вот в этом Джек никогда не был силен.

– Ладно, принимаю пари и ставлю десять баксов, – заявил Джек, загребая горсть орешков для пива из ближайшей упаковки. Игра в покер стала еженедельным ритуалом у ребят из пожарной службы, и они следовали ему с религиозным почтением.

На этой неделе все собрались у Джека.

– Как ты можешь пить эту бурду? – поинтересовался у него Сэм Серниглиано, указывая на банку эля и скорчив гримасу. – Она отдает верблюжьей мочой.

– Тебе посчастливилось ее попробовать? – парировал Джек.

– Да уж, кто бы говорил, Сэм, – вставил Бумер. – Сизый дым от твоих дешевых сигар способен убить самого здорового верблюда.

– В любом случае они получше, чем твоя смехотворная тощая пахитоска, это же имитация курева.

– От нее по крайней мере воздух не синеет.

Джек выложил на стол свои карты и расплылся в торжествующей улыбке.

– Черт, тебе всегда везет, – возмутился Сэм. – Женщины за тобой табуном ходят, так еще и в карты нас обыгрываешь. Несправедливо.

– Такова жизнь, Сэм, – ухмыльнулся Джек.

– Жизнь… У меня в жизни было множество переломов, и ни разу ни одна грудастая красотка не оставила на моем гипсе своей подписи. А сколько баб расписалось на твоей костяной ноге?

– Да уж не меньше дюжины, – проворчал Бумер, холостяк, но не столь удачливый в отношении женщин, как Джек.

Джек рассмеялся вместе со всеми, когда вспомнил, как Кэйла отказалась черкнуть пару слов на его гипсе. «Я не люблю толпы», – напомнила она ему.

– Что поделаешь, каждому свое, – мудро заметил Джек, предаваясь своим беспокойным мыслям. – Кстати, Дарнелл, а ты что сегодня нос повесил?

– Беспокоюсь за жену, – признался чернокожий молодой мужчина.

– Ребенок появится не раньше чем через три недели. У тебя еще есть время, – авторитетно заявил Сэм. – Я сделал пять ребятишек, уж кому, как не мне, знать.

– Тем более у тебя телефон под рукой, – успокаивал Дарнелла Бумер. – С ней осталась ее мать. Что еще тебе надо?

Словно в ответ на реплику Бумера запищал телефон Дарнелла. Он вскочил с кресла и схватил трубку.

– Да? Да, да, понял… я сейчас! – Повернувшись к приятелям, Дарнелл завопил: – Она рожает! Я скоро стану отцом! – Засунув телефон в карман, он рванул к двери, не надев даже пальто.

– Эй, Дарнелл! Постой секунду. На. – Сэм протянул ему пальто.

– А как же наш покер? – Бумер оплакивал игру.

Кэйла как раз собиралась постучаться в дверь Джека, когда ее чуть не сбил с ног молодой темнокожий парень в форме пожарного.

– Что горит? – пошутила Кэйла, поднимая Эшли на руки. Войдя, она сморщилась и прикрыла нос ладонью, почувствовав тяжелый запах сигар.

Эшли скопировала в точности жест своей матери.

Какой-то мужчина поднялся и приоткрыл форточку, заметив:

– Ого, на улице и впрямь начался снегопад! Пора выбираться отсюда, а то потом завязнем.

– Что занесло тебя сюда в такую погоду? – вместо приветствия сказал Джек, не поднимаясь со своего места за карточным столиком.

Кэйла вздохнула. Он явно не рад ее появлению. Похоже, она помешка их игре.

– Метеослужба уже которую неделю обещает снегопад, – сказала она. – Откуда я могла знать, что это произойдет именно сегодня?

– Эй, приятель, может, ты нас представишь? – Бумер с надеждой смотрел на Джека.

– А, да, Бумер, Сэм… это Кэйла Уайт и ее дочь.

Джек нахмурился, наблюдая, как Бумер обхаживает Кэйлу, пока Сэм очаровывал Эшли. Девочка даже слезла с рук матери, смеясь над спектаклем, который шутливо разыгрывал Сэм с ее медвежонком.

Джек смотрел на Эшли. Она всегда была для него просто ребенком. А сейчас он вдруг осознал, что перед ним ребенок Кэйлы.

Те же голубые глаза, полные жизни… Волосы, правда, золотятся рыжиной, а носик украшают веснушки.

Джек перевел взгляд на Кэйлу и заметил, что при свете лампы сквозь каштановый цвет ее волос тоже проглядывают рыжие пряди. Скрытый огонь, такова она и есть… За высокомерной замкнутостью скрывается сердце страстной женщины.

Он помнил, как билось ее сердце во время того поцелуя. Почувствовал ее страсть. Джек еще никогда не пробовал таких сладких губ. Губ, на которые его приятели, похоже, уже начинают заглядываться…

– Эй, братва, вы, кажется, собирались уходить? – напомнил он Сэму и Бумеру.

– Это было не очень гостеприимно с твоей стороны, – заметила Кэйла, когда мужчины ушли.

– Да уж, радушием я никогда не славился.

– Он обидел их, – пролепетала Эшли, бросая в сторону Джека затравленный взгляд.

– Их обидишь! – Джек обратился к Кэйле: – Так с чего ты вздумала выходить из дома в такую погоду?

– Когда мы выехали, погода была отличной, – пожала плечами Кэйла. – Это наша последняя остановка. Я думала, что мы приедем раньше, но из-за концерта у Эшли в саду пришлось задержаться. А потом этот снег… но все равно твой дом нам по пути, так что я решила завезти тебе продукты.

– Ребята принесли с собой еду.

– Ты же меня не предупредил об этом.

– Что-то я не вижу никаких продуктов, – ухмыльнулся Джек.

Кэйла зарделась.

– Я, наверное, оставила их у входа. – Кэйла открыла дверь, подхватила пластиковые пакеты и понесла их в кухню. Эшли неотступно следовала за ней. Кэйла быстро вытащила содержимое пакетов и проговорила: – Ну все. Теперь мы исчезаем.

Но в дверном проходе маячил Джек на костылях, не давая Кэйле пройти.

– Если ты думаешь, что я отпущу вас в такую непогоду, – прорычал он, – то ты рехнулась.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

– Я не из тех, кто теряет рассудок, – заявила Кэйла.

– Нет? – Джек кивком головы указал на окно. – Посмотри, что творится на улице.

Кэйла выглянула в окно и увидела, как маленький автомобильчик едва не врезался в автобус на скользкой, занесенной снегом дороге. Снег валил огромными хлопьями, а ветер аккомпанировал ему, занося все проходы. За пределами двора уже ничего не было видно.

– Ну и что ты предлагаешь? Чтобы мы остались здесь?

– Неужели это такая дикая идея? – заявил Джек. – Кушетка раскладывается в просторную кровать. Ты можешь спать на ней вместе с Эшли. Твоя машина на сей раз припаркована не у входа?

– Нет, я всегда учусь на ошибках.

– Вот уезжать в такой снегопад как раз и будет ошибкой.

Кэйла закусила губу и пробормотала:

– Я даже не знаю…

– Зато я знаю, – объявил Джек. – Вы остаетесь. И никаких сомнений.

Кэйла сузила глаза.

– Я не люблю, когда мне приказывают.

– А, вон оно что. Но ведь ты сама мной помыкала. Так что теперь тебе понятно, как я себя чувствую.

Кэйла вдруг подумала, что, в общем-то, не знает в точности, что чувствует Джек. Посылает ли он свои горячие взгляды всем женщинам подряд или только ей? С чего бы мужчина, к которому постоянно липнут женщины, вдруг заинтересовался работающей одинокой матерью, которая ничего особенного из себя не представляет? А если он действительно неравнодушен к ней, то что тогда ей делать?

– Ма-ам, ты сказала, что мы ненадолго, – заныла Эшли. – Хагс уже хочет домой.

– Я знаю, милая. Но ты же видела, какой на улице ужасный снег? Будет лучше, если мы останемся здесь.

– Я хочу домой.

– Ты любишь пиццу? – внезапно спросил Джек девочку. – У меня есть огромная пицца. – Джек ведь собирался съесть ее с тремя мужиками, отнюдь не страдающими отсутствием аппетита. – А еще у меня отлично показывает кабельное телевидение… там точно есть что-нибудь для детей. – Джек опустился на кушетку в поисках пульта, хотя совсем не был уверен, что отыщет на канале обещанные мультфильмы.

Но фортуна на сей раз сжалилась над ним, и он быстро нашел канал, по которому транслировали один из любимых сериалов Эшли. Девочка отвлеклась и позволила матери раздеть ее. Но не отпускала Кэйлу от себя ни на шаг.

Пицца и шоколадное мороженое обеспечили Джеку временную передышку. Прогноз погоды не обрадовал: конец снегопада ожидался не раньше утра.

Эшли вела себя относительно спокойно до того времени, когда ей пришло время ложиться спать. Она схватила одной ручонкой руку Кэйлы, а другой прижала к себе плюшевого медвежонка.

– Я не хочу больше здесь оставаться, – запричитала девочка. – Я хочу домой. Сейчас!

– Мы не можем, дорогая. На дороге слишком много снега. А утром мы поедем домой и будем лепить снеговика во дворе. И Хагс нам поможет.

– Хагс не хочет помогать. Мы хотим домой.

– Нельзя, – уже строго заявила Кэйла. – Сегодня мы останемся здесь.

– Не хочу. Хочу домой, – ныла Эшли. Указывая пальцем в сторону Джека, она добавила: – Он же чудовище!

Джек, который до этого морщился, слушая нытье ребенка, внезапно изменился в лице, словно его хлестнули кнутом. Но секундой позже его лицо уже ничего не выражало.

– Прости, – поспешно извинилась Кэйла. – Она не хотела тебя обидеть.

Но Джек уже не слышал ее. Он с головой ушел в мучительные воспоминания о другом ребенке, который когда-то всерьез принял его за чудовище…

Это случилось в первый год его службы в пожарном управлении. С тех пор он тщетно пытался стереть из памяти то происшествие. Некоторые ребята даже считали, что злополучный инцидент управлял действиями Джека все последующие десять лет, хотя при нем никто не вспоминал об этом. Разговоры все равно не смогли бы смягчить жуткие воспоминания.

Резко развернувшись, Джек вышел из комнаты.

Даже Эшли заметила перемену в настроении Джека. Девочка перестала реветь и засунула в рот палец, что всегда делала, когда нервничала или испытывала неуверенность в себе.

– Эшли, ты нехорошо поступила, – упрекнула девочку Кэйла. – Тебе бы понравилось, если бы тебя так обозвали?

Не вынимая пальца изо рта, Эшли промямлила:

– Я нечаянно.

– Как можно нечаянно назвать человека чудовищем? Чудовище разве станет угощать тебя пиццей? Джек не плохой, милая. Ты помнишь, я читала тебе историю о том, почему нельзя баловаться со спичками? Я же говорила тебе, что Джек пожарный. Он спасает людей.

– Он не спасал нас.

– Потому что нас не надо было спасать. В первый день, когда мы сюда пришли, Джек нас испугался, только поэтому так громко кричал.

– Мы напугали Джека?

– Да.

– А как?

– Он не знал, что мы можем войти. Вспомни, я тебе уже это объясняла.

– Мы скоро пойдем домой?

– Нет.

Эшли наблюдала, как Кэйла стелет постель. Вскоре девочка вытащила изо рта пальчик и прижала к себе Хагса. Она наконец разобралась со своими детскими страхами и нашла выход. Чудовище живет в сказке, и сказка называется «Красавица и Чудовище».

Джек был настолько погружен в свои мрачные воспоминания, что поначалу не услышал тихий детский голосок. Он с изумлением поднял глаза на Эшли, стоявшую перед ним. Девочка беспокойно топталась на месте и нервно одергивала свои вельветовые штанишки.

– Тебе грустно?

Джек не ответил. Он просто не мог говорить.

Но девчушка, похоже, унаследовала настойчивость своей матери.

– Это я тебя расстроила? – не унималась она.

От растерянности Джек не знал, что сказать.

Зато Эшли не молчала.

– Прости меня. – Робко улыбаясь, она протягивала мужчине плюшевого медвежонка. – Ты хочешь обнять Хагса? Он тебе поможет.

– Поможет? – хрипло выдавил из себя Джек.

– Да. Он всегда успокаивает, когда мне грустно или кто-то меня обидел, – объяснял ребенок. – Когда мама обнимает, конечно, лучше, но Хагс тоже хорошо. Ты обнимешь его?

Джек поднял глаза и увидел Кэйлу, которая улыбалась, стоя на пороге кухни.

– Объятия твоей мамы, наверное, приятнее, – пробормотал Джек, но, увидев разочарование на лице Эшли, добавил: – Но плюшевый мишка тоже подойдет.

– Ты не умеешь обниматься? – спросила девочка, заметив сомнения Джека.

– Я уже давно не обнимал медведей, – признался Джек.

– Показать, как это делают?

– Покажи.

Эшли обхватила ручонками чумазого плюшевого зверя и изобразила поистине медвежье объятие.

– Теперь твоя очередь, – настаивала она, протягивая Хагса.

Чувствуя себя идиотом, Джек честно попытался повторить действия ребенка.

– Вот видишь, это совсем легко, – с одобрением заметила Эшли.

На самом деле это оказалось совсем непросто. Реальность уже давно лишила Джека веры в чудеса, с тех пор, как он потерял родителей. Он стал пожарным, потому что умел справляться с огнем и спасать человеческие жизни. Но не всегда.

Неудачи в работе оборачивались для него ночными кошмарами. Особенно одна неудача.

Интересно, как отнесется к этому Кэйла? Будет она все так же улыбаться ему или схватит Эшли и убежит? А почему, собственно, его это так беспокоит? Но Джека это волновало, и он не мог ничего с собой поделать.

– Она наконец-то заснула, – прошептала Кэйла, возвратившись на кухню час спустя. – Мне ужасно неудобно за ее слова. Но Эшли устала и была недовольна тем, что придется остаться здесь.

– Тебе незачем извиняться.

– Я просто… – Как объяснить, что ей было больно видеть убитое горем выражение лица Джека? – Мне очень жаль.

Джек пожал плечами.

– Я же говорил тебе, что не в ладах с малышами.

– Вовсе нет. Просто Эшли еще не отошла от испуга, после того, как ты запустил в нас свой костыль. Но раз она предложила тебе обнять своего Хагса, будь спокоен – ты ей понравился.

– Значит, я хоть что-то сделал правильно.

Кэйла чувствовала: здесь что-то не так. Джек не тот человек, который будет мучиться из-за того, что сказал ребенок. Он был слишком самолюбив для этого.

– Ты хочешь поговорить? – нерешительно спросила она.

– О чем? О том, что я сделал правильно?

– Нет. О том, что заставило тебя выглядеть таким… таким расстроенным. Я думаю, что не Эшли в этом повинна.

– Да так, неприятные воспоминания.

– О чем?

– Не волнуйся за меня. Это не смертельно, бывало и хуже, – усмехнувшись, уверил ее Джек.

Джек никогда не любил откровенничать и не собирался делать это сейчас, хотя ему и пришлось подавить в себе внезапное желание облегчить душу и довериться сидящей перед ним женщине.

Поэтому он решил сменить тему разговора.

– Во вторник я собираюсь к врачу и думаю, что он разрешит мне выйти на работу.

– Как это? Тебе же еще две недели ходить в гипсе.

– Ну и что, я могу заняться пока какой-нибудь бумажной работой. Я вообще всегда быстро выздоравливаю, а этот перелом не первая моя рана.

– У тебя и раньше бывали переломы?

– Да нет, просто небольшие неприятности. Например, несколько лет назад мне накладывали швы на левое предплечье. – Джек с гордостью предъявил Кэйле шрам. – А однажды мне за воротник попал горящий уголек и оставил там отметину. Хочешь посмотреть?

– Нет, спасибо, – сказала она, изо всех сил стараясь придать своему голосу безразличие. – Я… э… я вижу, что на твоем гипсе прибавилось автографов.

– А, это ребята тут кое-что написали. Тебе лучше не читать…

Но было поздно. Джек с досадой наблюдал, как Кэйла, склонившись к его ноге, пытается разобрать крайне неприличные словечки, нацарапанные на гипсе.

– Да, у твоих приятелей богатое воображение, и у женщины, которая расписалась на тебе, тоже.

– На моем гипсе, а не на мне.

Кэйла в этом не сомневалась. Она уже поняла, что Джек никого не подпускает к себе настолько близко, чтобы физические отношения затронули его сердце. Не подпускает надолго.

– Какой милый рисуночек изобразила Сэмми, – как бы между прочим заметила Кэйла.

– Она мне просто подруга, – пробурчал Джек.

– Хорошо, наверное, иметь столько подруг? – почему-то смущаясь, спросила Кэйла.

– С чего вдруг мы коснулись этой темы?

– Ты спросил, не желаю ли я взглянуть на твои шрамы, ведь этим ты обычно заинтриговываешь женщин?

– Неужели ты думаешь, что я расхаживаю по улицам, предлагая всем незнакомкам полюбоваться моими отметинами?

– Ну, тебе далеко ходить не надо, чтобы найти желающих. – Поняв, что сказала лишнее, она крайне смутилась.

– Интересная мысль. Но дело в том, что меня не интересуют никакие незнакомки, меня интересуешь ты.

– Правда?

– Ты очень красивая женщина.

– Ну теперь-то я точно знаю, что ты болтун.

– Ты не считаешь себя красивой?

– По-моему, у меня обыкновенная внешность.

– А ты не знакома с утверждением, что со стороны виднее?

– Я в это не верю.

– А во что ты веришь?

– В свою дочь.

– Это единственная твоя радость в жизни?

– Не единственная, но самая главная. А тебя что радует?

– Твое смущение, – ухмыляясь, заявил Джек.

Кэйла рассмеялась.

– Ты сам покраснел, когда я читала надписи на твоем гипсе.

– Я не покраснел, мне просто стало жарко.

– Я думала, что пожарные стойко переносят жар.

– Но не тот, в который ты меня вгоняешь.

Тихое признание Джека ошеломило женщину. Глаза их внезапно встретились. Дымчатый взгляд манил ее к себе, обещая сладкие запретные удовольствия. Кэйла вдруг отчетливо увидела их обнаженные тела на прохладных атласных простынях. Сплетение тел, объятия…

Прочь, прочь, видения!

Господи, ей нужно что-то сказать, чтобы нарушить эту сумасшедшую тишину. Кэйла откашлялась.

– Ммм… Ты всегда хотел быть пожарным?

– Думаю, что да. В детском доме я плохо адаптировался, а когда меня усыновили, был потрясен, что мой приемный отец – пожарный. Я ходил за ним буквально по пятам и постоянно расспрашивал о работе. Сэм был на редкость терпелив со мной и всегда рассказывал разные истории из своей практики – он и сейчас рассказывает, хотя уже ушел в отставку.

– Значит, ты пошел по стопам своего отчима?

– Нет, желание стать пожарным появилось раньше…

В голосе Джека послышалось напряжение.

– Если ты не хочешь говорить об этом…

Джек пожал плечами и глотнул эля.

– Я уже говорил тебе, что мои родители погибли в автокатастрофе. Лобовое столкновение… Я тоже был тогда в машине.

– Господи, Джек…

Джек, похоже, попытался не обращать внимания на ее сочувствие.

– Приехавшим на место происшествия пожарным пришлось использовать автоген, чтобы вытащить родителей из машины. Их пытались спасти, но… В общем, еще тогда пожарные произвели на меня неизгладимое впечатление. Их бесстрашие… – Джек снова пожал плечами. – Даже спустя столько лет я ненавижу, когда нас вызывают на дорожное происшествие и приходится открывать машину автогеном.

– Это вполне объяснимо.

Мужчина пошевелился в кресле.

– Ты все еще жалеешь, что пришлось остаться здесь? – Он, похоже, решил больше не распространяться о себе.

– Уже нет. Но это не значит, что я собираюсь всю ночь провести с тобой или… – нерешительно начала Кэйла.

Джек перебил ее, поддразнивая:

– Не обязательно всю ночь.

Их глаза снова встретились, но на этот раз Кэйла побыстрее отвела взгляд, прогоняя свои видения.

– Расскажи мне еще что-нибудь о своей работе.

– Я тушу пожары.

– Это я уже слышала, – почему-то раздражаясь, заметила Кэйла. – А что обычно бывает, если пожарный сломает ногу?

– Его пристреливают, чтобы не мучился, – отшутился Джек.

Кэйла рассмеялась.

Джек широко улыбался, наслаждаясь ее звонким смехом. Смехом, полным жизни. Немного хриплым. Возбуждающим…

– Я вижу, что ты скучаешь в бездействии. – Тихие слова были скорее утверждением, нежели вопросом.

– Это точно.

– Расскажи поподробнее, мне интересно, как работают пожарные. Как проходит их обычный день?

– У нас нет понятия обычного дня. – Полагая, что такой ответ не устроит Кэйлу, Джек продолжил: – Но в общих чертах… Я дежурю сутки через двое. Работа начинается в восемь утра и включает в себя усиленные тренировки, такие, например, как поднятие тяжестей…

Это объясняет его великолепную мускулатуру, подумала про себя Кэйла.

– Но нас не обучают, например, бегу вот на этих приборах, – проворчал Джек, с усмешкой поглядывая на костыли.

– Ты и так неплохо с ними справляешься, – заметила Кэйла.

– Возможно. Естественно, любые занятия прекращаются по тревоге, и ты никогда не знаешь, в какой момент прозвенит звонок. Мы отвечаем за любые пожары, утечку газа или химикатов, оказываем при необходимости первую медицинскую помощь и так далее. А в свободное от вызовов время проверяем всю технику и снаряжение. Ну, ты знаешь: сирены, топливо для машин, шланги, кислород и давление в АДАх.

– В чем?

– В автономных дыхательных аппаратах. Необходимо убедиться в исправности регуляторов подачи воздуха. В общем, мы без конца обязаны все проверять и перепроверять.

Кэйла понимающе кивнула.

– В полдень у нас обед. После этого снова работа. Всегда нужно то полы вымыть, то топоры заточить, то размотать и проверить шланги. Кроме этого, у пожарных полно медных деталей снаряжения, которые требуется полировать. Вот в этом мне нет равных, – заметил Джек, бросив на свои ладони, а затем на Кэйлу многозначительный взгляд. – Так что, если нужно что-нибудь отполировать или потереть, всегда пожалуйста.

– Буду иметь в виду, – ответила Кэйла, тут же представив себе его ладони на своем теле…

– Так, о физических упражнениях я уже говорил. Еще мы тренируемся завязывать и развязывать узлы.

– Узлы? Для чего?

– Чтобы перетаскивать людей и всевозможные грузы. Для этого используются специальные узлы.

Весьма практично, подумала Кэйла, а упрямое воображение вновь искушало ее, рисуя обнаженного Джека, который привязывал ее шелковыми веревками к медному изголовью кровати, закрепляя специальными узлами… Отгоняя от себя буйные фантазии, Кэйла попыталась сосредоточиться на словах Джека.

– Еще мы постоянно штудируем справочную литературу, чтобы быть готовыми ко всяким неожиданностям. Например, пожары класса С – это электрические возгорания, и если для тушения использовать воду, то тебя может поразить током. В общем, работа пожарных не для слабаков. Одни мои ботинки весят не меньше десяти фунтов, а в полном снаряжении я тащу на себе не меньше восьмидесяти в самое пекло в то время, как всякий здравомыслящий человек бежит оттуда.

– Зачем тебе все это?

– Я никогда не претендовал на звание здравомыслящего.

Вот в этом ты весь и есть, всегда выкручиваешься с помощью шутки, подумала Кэйла.

– Я не собирался нудно бубнить о своей работе, но просто обидно, что большинство считает, будто мы целыми днями валяем дурака в ожидании вызова.

– Ты вовсе не бубнил, мне было интересно. – Кэйлу завораживал голос Джека. Определенно, этот шалопай обожает свою работу и страшно скучает в вынужденном бездействии. – Расскажи еще что-нибудь.

– Да вроде бы я все тебе рассказал. Знаешь, самое трудное для меня – это пожары в высотках. Один дьявол знает, как нелегко выбраться наружу. Поэтому я и предпочел для себя второй этаж четырехэтажного дома.

– Я тоже чувствую себя спокойнее, когда нахожусь недалеко от выхода.

– Твоя квартира тоже невысоко?

– Нет. Я снимаю пока что отдельное жилье. – Именно жилье, а не дом, с грустью подумала Кэйла. Она, конечно, превосходно оформила комнату Эшли, и во всех комнатах чисто, но все же уюта и надежности родного дома не добилась. Это было временное пристанище, пока не подвернется что-то более подходящее.

– Временно?

– Я мечтаю когда-нибудь обзавестись собственным жильем, – задумчиво призналась Кэйла. – До развода мы с Брюсом жили в квартире недалеко от госпиталя, а потом, три года назад, я сняла этот домик. Он, конечно, не очень просторный, но зато его легко убирать. Хотя иногда мне хочется завести большой дом. – Кэйла окинула взглядом кухню Джека. – Везет тебе, у тебя есть окно рядом с раковиной, – пробормотала Кэйла, вспомнив, как уныло выглядит ее кухня без окна и как нудно, долго тянется время готовки и мытья посуды и нет возможности отвлечься и выглянуть на улицу.

– Да, из моего окна отлично просматривается весь внутренний двор и окна напротив. В прошлом году здесь отдыхали несколько девушек-студенток из Швеции, и мои ребята приносили бинокли…

– Ты шпионил за девушками в бинокль?

– Я не шпионил.

– А что же ты делал? Пытался прочесть данные детектора уровня задымленности?

Джек ухмыльнулся.

– Вот об этом я как-то не подумал.

Кэйла покачала головой, отметив невинное выражение лица Джека.

– Однажды какая-нибудь женщина заставит тебя встать перед ней на колени и покаяться за все твои грехи. Хотела бы я быть свидетелем этой сцены.

– Ты можешь стать не просто свидетелем, – хрипло заметил Джек. – Ты сама можешь стать ей.

– О нет, для этого требуется куда более отважная дама.

– А ты мне вовсе не кажешься слабенькой мышкой.

– Я уже говорила, что ты меня слишком недолго знаешь, чтобы изучить и понять.

– Почему? Сегодня, например, я многое узнал.

– Что же?

– А хотя бы то, как ты ловко выбираешь грибочки из пиццы и не ешь зеленого перца.

– Я ничего не выбирала!

– И как ты брезгливо пьешь из бутылки, словно герцогиня…

– У тебя нет ни одного стакана, а я не привыкла пить из горлышка…

– У меня есть набор стаканов, подарок Сэма к Рождеству. На них изображены девушки в купальниках, а когда из них пьешь, то… да ладно, не буду об этом.

– Да, лучше обойдемся без подробностей, – согласилась Кэйла и добавила: – У тебя неплохие друзья.

– За десять лет я с ними сроднился. Это здорово – знать, что твои товарищи всегда придут на помощь, что бы ни случилось. Мы все время друг на друга рассчитываем, такова наша работа.

– Похоже, вы с друзьями преданы друг другу. А я думала, ты ненавидишь привязанность.

– Труд пожарных предполагает преданность и обязательства. Коммуна, одним словом.

Кэйла решила не реагировать на эти слова, зная теперь, что тот всегда отшучивается, пытаясь уйти от щекотливых вопросов.

– А ты не думаешь, что подобная преданность и возможность положиться на кого-то нужны не только в горящем доме?

– Конечно. Такие отношения у меня с моими приемными родителями, но больше ни с кем. Мне кажется, что обязательства могут сожрать человека живьем. Я вовсе не это имел в виду, говоря о моих друзьях.

Вот Кэйла и получила ответ на свой вопрос, и он не обрадовал ее, скорее наоборот.

Решив прекратить спор, она подошла к холодильнику и, наклонившись, достала баночку содовой с нижней полки. Когда она выпрямилась и развернулась, то увидела, что Джек неподвижно стоит на ее пути. Его взгляд был красноречивей всяких слов.

Она инстинктивно сделала шаг назад, спасаясь от его улыбающихся губ. Дверца холодильника захлопнулась. Джек ведь на костылях, напомнила она себе, что он может сделать?