Текст книги "Шальные похождения"
Автор книги: Кэти Линц
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)
– Вы же шутите, да?
– Нисколько. Участники прошлых семинаров нашли, что умение Гвидо проникать в суть вещей им очень помогло.
– Воображаю.
– Вы и сами это поймете.
Почему бы не понять, поймет. А тем временем изыщет способ, как отвезти Холли в Сиэтл и записать пять кусков на свой счет в банке.
– Я ничего не подарил вам на день рождения, – ласково проговорил Рик.
– Ничего страшного. Вы ведь даже не знали до нынешнего вечера, что у меня сегодня день рождения.
Совершенно верно. Он только знал, когда у нее настоящий день рождения.
– У меня для вас тоже кое-что есть.
– Правда?
Рик кивнул. Наклонился и прижал свои губы к ее.
– Поздравляю с днем рождения, Холли, – прошептал он, его слова прошелестели по ее горящим губам, вызывая острое наслаждение.
Это было не так, как при первом поцелуе, – мягче, нежнее, но ее реакция была точно такая же.
Острая. Непосредственная. И обескураживающе интимная. Что выглядело глупо. Поцелуй закончился, не успев перейти в настоящий. Ничего особенного, обычный поцелуй в день рождения. Но воспоминание о нем осталось и после того, как Рик ушел.
Надеясь охладить свое возбуждение, Холли вышла на воздух. Она стояла на крыльце, обняв левой рукой колонну и прижавшись к ней, словно ища поддержки.
Запах сосны из окружавших лагерь лесов наполнял воздух свежестью. Холли никогда не надоедал этот хвойный аромат, и не было случая, чтобы он не вызвал у нее улыбки. Парфюмерные компании тратили кучу денег, пытаясь уловить этот дух свежести, но то, что у них получалось, не шло ни в какое сравнение с природным ароматом. Засушенные лепестки и те бледнеют перед чудом живой природы.
Как поцелуи других мужчин бледнеют в сравнении с поцелуями Рика… Нет, надо наконец переключить свои мысли на другую тему… Как много они добились за прошедший год. Здесь, во “Внутреннем взгляде”. Теперь они за неделю принимают в среднем по сорок слушателей, и анкеты, заполняемые в конце программы, всегда дают положительную оценку занятиям.
Они работают только второй год, и тот факт, что ее друг, “компьютерный чайник”, посылал из Такомы служащих своей процветающей компании на семинары во “Внутренний взгляд”, им сильно помог. Он направлял людей на семинары не только в первый год, но и сейчас тоже. Устные рекомендации и отзывы дали результат, и на этой неделе у них занимаются люди почти из двенадцати различных компаний. Средства, получаемые от семинаров, идут на детские программы – для тех родителей, у кого нечем платить.
Холли могла быть довольной, как идут дела во “Внутреннем взгляде”. Но ведь этим ее жизнь не исчерпывается. В отношениях с Риком опять что-то не то. Ей хотелось думать, что она держит их отношения под контролем и что он приехал сюда, чтобы понять ошибочность своих подходов к жизни. Но она не принадлежала к тем людям, которым приятно обманывать себя. Безусловно, кое-какие успехи наметились, но это отнюдь не значит, что она выиграла войну. Пока еще нет.
Но Холли не теряла надежды. После вчерашней истории с пылесосом она еще раз убедилась, что Рика, как принято говорить, стоит спасать. Правда, она точно не знала, от чего собирается его спасать, наверное, от его собственного цинизма. От одинокого существования, которое он выбрал потому, что людей не назовешь чертовски хорошими. От одиночества.
Одиночество она увидела в его глазах сегодня вечером. Под маской насмешек. Юмора. Знакомое ей чувство. Постоянные переезды из одной школы-пансионата в другую. Нигде она не задерживалась настолько, чтобы завести подруг. Всюду чужая, всюду нежеланная. Маршировать и бить для бодрости в барабан – хорошо и прекрасно. Но часто бывает, что шагаешь-то ты один.
И Рик принадлежал к тем, кто марширует в одиночку. Холли улыбнулась в темноте, подумав, что вот еще и в этом у них с Риком обнаружилось что-то общее. При поверхностном взгляде казалось, что их разделяют световые годы, но чем глубже она копала, тем больше находила сходства И тем более ощущала себя заинтригованной.
Быть заинтригованной – прекрасно. Но одураченной – избавьте. До тех пор пока она сумеет видеть разницу, все будет хорошо.
Нельзя сказать, что после еще одной ночи прерывистого сна взбудораженность его наконец улеглась. Рик еще так и не вставил проклятые батарейки в портативный приемник-магнитофон, и ему чертовски хотелось съесть хотя бы один гамбургер. Во второй половине дня он понял, что если не уедет из “Внутреннего взгляда”, то просто свихнется.
Он сказал себе, что его беспокойство – следствие бездельничанья среди этих чокнутых на природе и творчестве. Игра в покер прошлой ночью с Гвидо, Уитом и Байроном немного пошла на пользу, но ему нужна сверхтяжелая мужская работа – настоящее дело, а не возня на кухне или болтовня о творческом подходе в бизнесе. Он нуждался в хорошем подкреплении сил.
Рику пришлось воспользоваться платным телефоном, потому что офис “Внутреннего взгляда” хотя и был открыт, но никогда не пустовал. Платный телефон тоже находился не на отшибе, всегда рядом кто-нибудь околачивался. Ноль условий для частного разговора. И никакой телефонной будки, аппарат просто висел на столбе и выглядел так, будто его установили в те времена, когда Эйзенхауэр еще был президентом.
– Это Рик, – сказал он в трубку.
– Куда вы запропастились, черт возьми? И что значит это птичье чириканье? – отозвался Вин, его помощник, нанятый на неполный рабочий день.
– Заткнись, детка, и слушай, – прорычал Рик и, заметив неодобрительно сдвинутые брови Скай, проходившей мимо, добавил: – Ох, любимая, это я.
– Любимая? – повторил потрясенный Вин. – Понимаю. Это же код, да? Вы не можете говорить, и поэтому мы используем код. И это было первое закодированное предложение, да? Теперь я понял.
Плохие, значит, дела. Мы весь год не пользовались кодом. Так скажите, босс, что я должен сделать.
– Заткнуться и слушать.
– Еще одно закодированное предложение, да? Черт возьми, босс, по-моему, мне надо их где-то записывать. Или постойте, дайте сообразить. Вы говорите кодом или все как есть?
– Все как есть. – Господи, как трудно в наши дни найти приличного помощника, раздраженно подумал Рик. Двадцатидвухлетний парень пришел к Рику, мечтая основать собственный банк… Или ограбить чужой. Такую цель он видел в своей работе. С точки зрения Рика, парень чересчур долго засиделся в кикбоксинге. Временами, а сейчас как раз был такой момент, Рику казалось, что Вин страдает от небольшого, но необратимого дефекта одной из лобных долей, а то и обеих сразу.
– По-моему, нам надо побыть вместе, – осторожно проговорил Рик.
– Конечно, босс. Только скажите, где и когда.
– На заправочной станции в три часа…
– На какой заправочной станции? – перебил его Вин.
– Дай договорить. В городе одна заправка. Уверен, только одна. Для двух город слишком маленький, – пробормотал Рик, прежде чем рассказать Вину, как ехать.
– Буду, босс. Заметано, – заверил его Вин.
Покачав головой, Рик набрал собственный номер, чтобы проверить информацию, принятую автоответчиком, что он делал ежедневно.
Он услышал нетерпеливое и короткое послание от отца Холли. “Где вы, черт возьми9 Почему мне не звоните? Почему тянете? Работайте с ней, Данбар”.
Проклятие, ведь прошло всего несколько дней.
Что за проблема у старика? Ведь он дал Рику десять дней.
– Что-то случилось? – спросила Холли, заметив, как он швырнул на рычажок трубку.
– Ничего не случилось, – прорычал Рик, окинув ее наглым взглядом, прежде чем уйти.
– Интересно, что его так вывело из себя? – пробормотала Холли.
– Кого? – спросила Скай, с которой Холли столкнулась на дорожке.
– Рика.
– Может, он по телефону поцапался со своей подружкой, – предположила Скай.
– Он разговаривал по телефону со своей подружкой?
– Он назвал кого-то “любимая”. Наверно, это была его мать.
– Мать у него умерла, – сказала Холли.
– Тогда этот Рик двуличный человек, – сердито проворчала Скай.
– Скай, ты слишком много придаешь этому значения.
– Чему этому?
– Всему. Насчет Рика и меня… телефонный звонок… Он всего лишь один из участников семинара. Вот и все.
– Участник чего? Вот в чем вопрос. Зачем он здесь? Чтобы немножко подурачиться на стороне? Кого-нибудь соблазнить про запас?
– По твоим словам получается, будто он какой-то альфонс или что-то в этом роде, – запротестовала Холли.
– Откуда ты знаешь, что он не альфонс? – не сдавалась Скай.
– Так мне подсказывает чутье.
Похоже, на Скай это произвело впечатление.
Она знала, какое безошибочное у Холли чутье – по крайней мере в том, что касается денег.
– Признаю, что твое чутье редко подводит. Ты даже учуяла мошенника в том типе из страховой компании, который пытался продать нам товары по списку.
– Этому искусству – чуять мошенников – я научилась еще в детстве, – шутливо провозгласила Холли.
– Но у меня чутье тоже неплохое, – продолжала Скай. – И что-то в Рике есть…
– Неуловимое, помимо того, на чем останавливается глаз, – подхватила Холли.
– Вот-вот.
– Согласна. Он что-то скрывает. Это чувствуется. Но не думаю, что тут замешана другая женщина. Ох, я так говорю, как будто я тоже его женщина… Нет, я имею в виду другое. Он не пустоцвет. В нем угадывается глубокая натура. Когда я смотрю в его темно-голубые глаза, меня уже не смущает эта его внешность мужского шовиниста, я чувствую… Не знаю… может быть, золотое сердце.
– Как глубоко оно спрятано? – въедливо допытывалась Скай. – Мы говорим о нескольких дюймах или о милях?
– Верно. Признаю, что придется копать и копать, – улыбнулась Холли. – Но ведь ты знаешь, как меня радует вызов.
– Ох, знаю. И сейчас ты опять можешь попасть в беду, как уже бывало в прошлом. Вроде того раза, когда ты залезла на дерево в роликовых коньках, потому что кто-то усомнился, что ты сможешь. Кончилось тем, что ты сломала руку и ногу.
– Но мне же тогда было всего десять лет, – запротестовала Холли.
– Правильно. А как насчет того случая, когда ты за два дня съездила из Чикаго во Флориду и обратно?
– Но ведь я справилась, правда?
– Еле-еле. Старая колымага, которую ты вела, загорелась уже за Пеорией.
– А как насчет того случая, когда все говорили, что я не смогу организовать общинный завод рыбных консервов? – пошла в атаку Холли. – Или история с цветочной фермой в Орегоне? Или использование внешних островов для выпаса овец в штате Мэн? Или восстановление общественного центра в индейской резервации в Аризоне? Это все был вызов, который бросала мне жизнь. И то, что происходит во “Внутреннем взгляде”, тоже вызов. Посторонние утверждали, что ничего такого устроить нельзя. Они не понимали концепцию нашего “Внутреннего взгляда”. Даже говорили, мол, лучше сделать что-то более практичное – к примеру, открыть туристский лагерь.
– Ладно, ладно. Ты приняла вызов. Только будь осторожна, – вздохнула Скай.
– И кто бы это говорил? Человек, упрекающий своих двух старших детей в чрезмерной осторожности! – с шутливым негодованием воскликнула Холли.
– Шервуд и Форест – особый разговор. До сих пор не могу поверить, что они предпочли устроиться в Сиэтле. Шервуд в банке, а Форест – компьютерным программистом. Мало того, им понадобилось изменить свои имена. Джон и Джим! – Скай с огорченным видом покачала головой. – Не понимаю, когда я как мать сделала ошибку.
– Ты не делала ошибок. Ты была и есть удивительная мать. Джон и Джим… Шервуд и Форест должны искать свой собственный путь. Такими ты вырастила их, Скай. Пускай думают о себе. Боль-шинство матерей радовались бы, что в семье появился банкир и компьютерный программист. Но ты не принадлежишь к большинству матерей. Я это знаю.
– У Шервуда был просто талант к оригами, он так прекрасно складывал фигурки из бумаги.
– К несчастью, сегодня на рынке почти совсем нет спроса на такое занятие, – напомнила ей Холли.
– И Форест… Я-то надеялась, что он будет строить лодки.
– Компьютеры дают самую надежную работу. Но еще важнее то, что им нравится дело, каким они занимаются. Согласна?
– Да, ты права, знаю, – вздохнула Скай. – Только у меня иногда такое чувство, будто они отрезаны от меня. Словно бы они оставили нас где-то на обочине, а сами ушли в новую жизнь без нас.
– Но ты ведь вырастила их не такими. – Холли успокаивающе обняла подругу. – Ты учила их единению с другими людьми, единению в семье.
– Да, это так. Я старалась научить их этому, разве нет?
– Конечно, – убежденно поддержала ее Холли.
– И кроме того, где еще они смогут полакомиться такими чечевичными лепешками, какие делает Уит? Да и мой пирог бенофи совсем не плох. Помнишь, со сладким сгущенным молоком, кофе и бананами? Не то чтобы я растила своих детей, приучая ценить материальные блага… И все же вкусная еда… – не могла успокоиться Скай.
– Твой пирог бенофи вне всякого сравнения, – подтвердила Холли. – И ты тоже, Скай. – Холли крепко обняла ее. – И ты тоже.
Рик сидел в машине и, нетерпеливо барабаня пальцами по рулю, ждал Вина. Он уже проверил их запасное место встречи – убогий бар на окраине города. Как и заправочная станция, это был единственный в городе бар.
– Тсс, это я, босс.
– Зачем ты так вырядился? – удивился Рик.
– Я подумал, ведь предполагается, что я тайный агент или кто-то в таком роде, – ответил Вин.
– Нацепить маску будто для карнавала в день Всех Святых – это не значит быть тайным агентом.
– Вы хотите сказать, что можете узнать меня в маске? А по-моему, я похож на Франкенштейна.
– Ради Бога, сними эту идиотскую штуковину, пока люди не решили, что ты собираешься ограбить бензоколонку.
– Надо же, я как-то не подумал об этом.
– Вот потому-то я босс, а ты нет.
– Верно, куда уж мне, – согласился Вин.
– Ладно, садись в машину.
– Слушаюсь. – Вин быстро уселся рядом с Риком. – Так куда мы едем?
– В бар. Чего-нибудь выпить.
– В бар? Вы платите? – Вин оживился. – Я хочу сказать, ведь я на работе и…
– Я плачу, Вин.
Как Рик и предполагал по внешнему виду бара, интерьер был обставлен с убогой претензией на привлекательность для настоящих мужчин. Стены вокруг стойки были увешаны головами диких животных. Другие анатомические части несчастных копытных украшали помещение за стойкой, где Рик заметил потертый бильярдный стол. И повсюду гордо сверкали ружья и ножи.
Между тем в меню ничего рассчитанного на настоящих мужчин не значилось. Вернее, никакого меню не было. Похоже, что здесь подавали только одно блюдо – соленые орешки, чтобы развивать у клиентов жажду. И никакого пива с иностранными этикетками.
– Два бокала пива, какое у вас найдется, – сказал Рик бармену, круглому как шар парню, рядом с которым Гвидо показался бы тощим. Бар был все-таки мужским владением. Никаких хихикающих официанток.
Когда им подали пиво, Рик бросил на стойку деньги и вручил Вину бокал.
– Пойдем к столу, там мы сможем поговорить.
– Я заезжал, чтобы захватить вашу почту, босс, – сообщил Вин, когда они сели за столик. – И привез вам еще кое-что. – Вин передал ему большой коричневый конверт.
Рик заглянул в конверт. Не может быть, ему мерещится или… Целая дюжина…
– Моя мать, она говорит, мужчине завсегда надо быть при презервативах, – объяснил Вин. – Я знаю, вы сорвались сюда в спешке, не было времени как следует собраться. А в этой глуши небось и не слышали о них.
– Я приехал сюда не трахаться! – проревел Рик. – Я приехал сюда работать.
– Конечно, босс. Но вдруг вам повезет. Ведь никогда не знаешь.
– Мне не нужны уроки по сексу от всяких сопляков, – рыкнул Рик.
– Понимаю, босс. Потому-то я и решил вам напомнить, чтоб не какой-то там сопляк…
Рик вытаращил на него глаза и одним глотком осушил полбокала.
– Не думайте, я вам очень благодарственный за все, что вы сделали для меня, – продолжал Вин.
– Я вам благодарен, – автоматически поправил Рик.
– Вы? Благодарны? – смущенно повторил Вин. – За что? За презервативы?..
– Я имею в виду правильный английский: не благодарственный, а благодарен, – с ангельским терпением проворчал Рик. – Ладно. Забудем об этом. – Кто он такой, чтобы поправлять грамматику этого парня. Он явно не в том положении, чтобы давать кому-нибудь советы.
– Я не забуду, босс. Когда никто не хотел нанимать меня, только вы взяли.
– Твоя работа дешево стоит, – признался Рик.
– Вы странный человек. Щедрый.
– Угу, я такой. Мистер Щедрость.
– Вы не хотите поговорить о том, что беспокоит вас? – спросил Вин.
– Нет, я хочу еще пива. Эй, как насчет того, чтобы налить еще бокал?
– Подождите минутку, – отмахнулся круглый бармен.
– Вот так, подождите минутку, – повторил за соседним столом дюжий, будто вырубленный топором парень.
– Вы двое не здешние, так я говорю? – вставил приятель вырубленного топором. Рик заметил, что он тоже не мелкота, а его татуированные бицепсы выглядят более чем внушительно. Парень встал, вразвалку подошел к их столу и как башня навис над ними.
– Да, мы не здешние, – проворчал Рик. – И чем это вам мешает?
– А если мне мешает?
– Предлагаю перенести вашу татуировку в другое место, если хотите, чтобы она осталась цела.
– Что-то ты слишком расхорохорился для дохляка художника.
– Кто сказал, что я художник? – удивился Рик.
– Ты из тех, что во “Внутреннем взгляде”, точно? Ха, знаете, парни, что они там делают? – обратился татуированный к своим подвыпившим дружкам. – Поклоняются дьяволу. Курят марихуану. Гонят наркотики. Каждую ночь у них оргии.
– Может, нам пойти проверить, чем они там занимаются, – с грязным смешком предложил его приятель, выглядевший бандитом с большой дороги.
– Позор, – продолжал татуированный, опираясь руками на стол Рика. – Я видел вчера, как эта блондинка приезжала в город и трясла задницей, пыталась соблазнить приличных мужчин, чтобы вступали в их коммуну.
Рик вскочил и так резко схватил парня за майку, украшенную надписью “Благодарный смерти”, что грязный ее ворот впился в толстую шею.
– Советую, мистер, заткнуть ваш болтливый рот.
– Это ты, что ли, мне заткнешь? – осклабился тот.
– Ага, я.
Это был сигнал к первому обмену ударами, но только Рик бил прицельно. А потом, когда накачавшиеся пива приятели татуированного включились в драку, пришлось колотить направо и налево вслепую. Бой разгорался.
Рик почувствовал, как адреналин кипит у него в жилах. Вот что ему требовалось: выпустить немного пара и избавиться от плохого настроения. Тут он получил удар и подумал, не слишком ли погорячился, все-таки он в меньшинстве – один против троих.
– Вин, проснись наконец и подключайся, – крикнул Рик, отражая с обеих сторон удары.
– Вы уверены, босс? Я бы не хотел вмешиваться, но раз такое дело… – пробормотал Вин.
– Давай пошевеливайся! – проревел Рик, ловко уклонившись от очередного удара.
– Эй, дохляк! Пошевеливайся! – передразнил его татуированный.
Рик усмехнулся, заметив, как Вин обрушил на парня хорошо нацеленный пинок.
Десять минут спустя все было кончено. На ногах остался только Рик, правда, от слабости они держали его чуть хуже, чем прежде. Он положил руку на тощее плечо Вина и сказал:
– Вот это то, что я называю – хорошо провести время.
– Конечно, босс. Только не капайте на меня кровью, ладно? Вы же знаете, у меня слабый желудок.
Глава седьмая
Несмотря на кровоподтек под глазом, обещавший превратиться в огромный синяк, и разбитую челюсть, из которой, не переставая, сочилась кровь, не говоря уже о разбитых суставах пальцев, Рик вернулся во “Внутренний взгляд” в гораздо лучшем настроении, чем уезжал оттуда. По крайней мере нос у него по-прежнему оставался не сломанным.
– Рик, постойте секунду, – позвала его Холли со ступенек офиса. – Хочу с вами поговорить. Что случилось? – воскликнула она, разглядев его лицо в луче от прожектора, висевшего на столбе над платным телефоном.
– Ничего не случилось.
– Но почему же у вас лицо в крови?
– Немножко подрался. Вот и все. Неодобрительно нахмурившись, Холли крепко взяла его за руку и потянула к офису, из которого только что вышла.
– Интересно, что вы собираетесь делать? – спросил он, обескураженный ее воинственным поведением.
– Вам явно нужен небольшой ремонт. Садитесь. – Она подвинула к нему стул.
Но вместо стула Рик из принципа сел на угол стола и стал наблюдать, как возится она с сумкой “первой помощи”.
– Мне нужен ремонт? – повторил он. – Вы серьезно так думаете?
– Да, вполне серьезно. Дело могло дойти до лоботомии, – пробормотала она, стоя перед ним с марлевым тампоном и бутылкой с антисептиком. – Вы не теряли сознания?
– Нет, и намерен и дальше сохранять его. Приберегите лоботомию для себя.
– Это серьезно, Рик. – Поскольку он сидел на столе, их глаза оказались на одном уровне, и Холли получила возможность встретить его взгляд со строгой прямотой. – Вы могли получить травму.
– Вы только что утверждали, что я получил травму.
– Я имею в виду – настоящую травму. А сейчас посидите спокойно и не елозьте.
– Хорошо, учительница, – насмешливо улыбнулся он.
Его нежелание серьезно отнестись к ссадинам привело к тому, что она вылила на разбитую щеку больше антисептика, чем было необходимо.
– О-о-у! – почти завопил он и дернулся от нее в сторону. – Черт возьми, больно!
– Терпите, вы же не малый ребенок. – Обычно Холли не злоупотребляла насилием или антисептиком, потому что у нее было доброе сердце.
– Вам не говорили, что от ваших манер сиделки тошнит? – прорычал он, когда она принялась обрабатывать ему суставы пальцев.
– Прежде я не слышала жалоб, – безмятежно проворковала она.
– А сейчас я жалуюсь.
– Слышу.
– О-о-х! – Он мрачно наблюдал за ее руками, пока она не закончила обрабатывать его царапины и ссадины, закрепив на щеке похожий на бабочку пластырь. – А вы не обращаете внимания.
– Я подумала, что вы, должно быть, изголодались по боли. Иначе зачем бы вам лезть в драку?
– А если для защиты вашей репутации? – Слова выскочили раньше, чем он успел подумать, и в ту минуту, когда они прозвучали, он готов был откусить себе язык.
– Для защиты моей репутации? – повторила Холли, закрывая сумку “первой помощи” и решительно щелкая замком. – О чем это вы говорите?
– Ни о чем. Забудьте.
– Совершенно не намерена забывать.
– Ну допустим, кто-то что-то сказал, я решил возразить, а не оставить все как есть.
– Обо мне? Не говорите. Позвольте, я сама догадаюсь. В городе сказали, что я странная, правильно? Что мы здесь, во “Внутреннем взгляде”, занимаемся черт – те чем? Что я вроде хиппи? Вероятно, сказали, будто мы принимаем наркотики? И еще устраиваем сексуальные оргии?
Он выглядел ошеломленным точностью ее догадки.
– Не смотрите с таким удивлением, – продолжала Холли, – я слышала все это раньше. От людей с разумом комара.
– Это не тревожит вас?
– Конечно, тревожит. Никому не нравится, если его считают каким-то темным мошенником.
– Они так далеко не заходили.
– Может быть, здесь и не заходили. Зато в других местах…
– В других местах… что? – настойчиво спросил он.
– Ко мне относились как к отверженной, – спокойно проговорила она. – Быть творческой личностью – значит отличаться от остальных. А если человек другой, не такой, как все, некоторых это пугает. Пугает людей с невосприимчивым разумом и окостеневшим конформизмом, предпочитающих все аккуратно раскладывать по полочкам. Я разрушила рутину и сломала штампы, за что и заплатила.
– В каком смысле заплатила?
– Людям свойственна жестокость. – Она замолчала, вспомнив ферму в одном из городков Иллинойса, где местные жители сделали все, вплоть до пальбы из ружья, чтобы выжить ее. Они не хотели, чтобы в их городе появилась колония художников, в которой, как они считали, начнется что-то безнравственное и непристойное. – Бывают такие моменты, когда я сомневаюсь, в самом ли деле человечество – высшая форма жизни. Не низшая ли это форма.
– И кто же сейчас цинично рассуждает?
– Минутное состояние, – ответила она с медленной улыбкой. – Я впадаю в такое состояние всякий раз, когда у меня мало шоколада.
– Или когда вас слишком сильно обижают. А вас много обижали в прошлом, правда?
– Нас всех обижали.
– Да, но некоторые чувствуют обиду болезненнее, чем другие.
Ее удивила проницательность Рика.
– Обидеть вас – все равно что оторвать крылья у бабочки, – мягко добавил он.
– Я не беспомощная бабочка.
– Нет, не беспомощная. – Протянув руку, Рик коснулся ее волос, ласково запустил пальцы в роскошные шелковистые локоны, рассыпавшиеся по плечам. – И очень красивая. – Он провел большим пальцем по изгибу ее скулы. – И необыкновенная. – С дьявольской нежностью он обвел линию ее рта. – Просто волшебная.
В этот момент Холли почувствовала себя и в самом деле беспомощной. Не способной сопротивляться. Не способной противостоять возбуждению, бесконечному наслаждению от прикосновений Рика. Он и впрямь заставил ее чувствовать себя красивой. Необыкновенной. И состояние, которое они разделяли вдвоем, было поистине сказочным.
Не сводя с нее глаз, Рик прикоснулся губами к ее рту и поцеловал. Поцелуй получился сладостным. Нежным. Чувственным.
Холли подалась ближе к раскрытой теплоте его объятий. Закинув руки ему на шею, она сплела пальцы в его волосах. И увидела в его глазах, прежде чем закрыть свои, вспышку голодного желания. Позабыв обо всем, она наслаждалась прикосновением его тела и его близостью.
Рик сидел, будто птица на насесте, на краешке стола, и это прибавило их объятиям провоцирующей интимности. Холли оказалась в сладком плену всего его тела – она стояла меж его раздвинутых ног, ощущая пульсирующую твердость его возбужденной плоти.
Положив чашей руки на полушария ее груди, Рик дотянулся подошвами до пола и, обретя опору, прижал ее к себе. Хрипло бормоча слова наслаждения, с яростной страстью он пытался все глубже слиться с ней в поцелуе, и Холли охотно шла ему навстречу.
Она обвивала его язык своим, подталкивала его и, лаская, отступала. Сквозь тонкую эластичную ткань легинсов Холли чувствовала ниже спины полную значения теплоту его рук, а впереди упругое давление требующей своего плоти. Жадно льнущее к ней тело не оставляло сомнений, какой дикий голод она возбудила в нем. С хриплым стоном Рик еще крепче привлек ее к себе.
– Холли, – прошептал он ее имя, на мгновение оторвав свой рот от ее губ.
Она судорожно припала к нему, почти вызвав в нем взрыв.
– О Боже…
Звуки боли в его голосе заставили ее открыть глаза. Она поймала себя на том, что пальцы ее, засунутые в задний карман его джинсов, все теснее прижимают его тело, чтобы заполнить эту бесконечную ноющую глубину внутри.
– Думаю, нам надо…
– Не думай, – перебил он ее, лаская губами пульсирующую у нее на шее жилку. – Только чувствуй.
У Холли перехватило дыхание, когда его рука отважно обхватила снизу одну из ее грудей. Он держал на ладони своей руки ее цветущую полноту, а большим пальцем прокладывал воображаемую тропинку вверх по нежному склону. Даже сквозь хлопковую ткань ее просторной майки результат этой ласки оказался восхитительным.
Движение его пальцев, ласкавших склоны ее грудей, вызвало огненную бурю и до предела разожгло неукротимую страсть. Холли умирала от желания, чтобы он сделал что-то большее, а не только дразнил своими прикосновениями. И будто прочитав ее мысли, Рик скользнул руками под ее свободную майку и с чуткой ловкостью взломщика расстегнул крючок лифчика. Теперь его руки могли без всяких помех гладить кремовый бархат ее грудей.
Молниеносными движениями он расчищал одной рукой поверхность стола, а другой укладывал ее. И секундой позже Холли нашла себя распростертой под ним, будто она была завершающим блюдом на банкете.
Сравнение это мелькнуло у нее в голове, когда Рик стянул с нее майку, откинул в сторону лифчик и, расчистив путь к ее телу, принялся осыпать его легкими эротическими покусываниями. Языком он возбуждал, дразнил, ласкал ее. Когда наконец его губы сомкнулись вокруг розового соска, она уже почти кричала от мучительного наслаждения, какое дарил ей его рот, так мягко и, ох, так хитро потягивая сосок.
Холли утонула в тумане яростной чувственности. Неистовая потребность ощутить его в себе, завладеть им целиком, впитать его собой почти ошеломила ее. Теперь она подчинялась только власти желания, горевшего глубоко внутри, полностью затопившего все неукротимым огнем страсти.
Она беспрестанно извивалась и скользила по гладкой поверхности стола, пока не очутилась на краю. И буквально и фигурально. Подняв руки, она ухватила пальцами его темные волосы и прижала к себе. Но когда она согнула колени, чтобы, как в колыбель, положить его, она почувствовала, что летит… со стола на пол!
Рик подхватил ее раньше, чем она коснулась пола. Но инцидент был достаточно отрезвляющим, чтобы прервать их объятия.
Холли не смогла удержаться и расхохоталась.
– И много женщин, Рик, вот так падают к вашим ногам? – спросила она с улыбкой, стараясь скрыть тот факт, что чувствует себя неуклюжей и глупой из-за того, что так потеряла голову.
– Вы первая.
Голос прозвучал спокойно и хрипло, наполненный значением, которое она не сумела расшифровать. Все произошло чересчур быстро, напомнила себе Холли. Даже для нее. Сильно смутившись, она быстро отскочила от него и стала в сторонке, приводя себя в порядок и одеваясь. Холли молила Бога, чтобы она не выглядела так же обескуражено, как себя ощущала.
– Простите, – сказал Рик. – Чувства вырвались из-под контроля.
– Да, можно и так сказать.
– Мы оба очень взрывные, – пробормотал он все еще охрипшим голосом. – Я не ждал, что так получится.
– И я не ждала, – выдохнула Холли, скрестив руки, чтобы придерживать груди, которые, пользуясь свободой, покачивались. Ведь она так и не застегнула лифчик. Надо было акробатически изогнуться, чтобы застегнуть его на спине, а ей не хотелось делать этого движения в его присутствии.
Видя ее затруднительное положение, Рик как само собой разумеющееся повернул ее и застегнул лифчик, прежде чем она обрела голос, чтобы протестовать.
– Спасибо, – еле выговорила она от смущения, которого не помнила за собой лет с двенадцати.
– Спасибо вам за ремонт, – сказал он.
– Не стоит.
Он подошел ближе и поцеловал ее. Только один раз. Все закончилось так же мгновенно, как и началось, да и длилось, казалось, не больше секунды.
Но воспоминание еще долго жило в ней, когда она в одиночестве, не в силах уснуть, вертелась в своей кровати. Слишком большая плата за урок, который она дала ему, размышляла Холли, взбивая подушку. Больше похоже, что это она прошла образовательный курс соблазнения и животной страсти. Эти темы она прежде не исследовала, а Рик вызвал в ней интерес изучить их и его самого в бесконечно… интимных… и подробных деталях.
* * *
– Эй, мистер, вы что, пытались, вроде того парня Винсента, отрезать себе ухо? – спросил у Рика один из учеников Холли, когда тот возвращался со своего утреннего семинара. Рик сморщил лоб, пытаясь вспомнить, как зовут мальчишку. Бобби.
