Текст книги "Мимолетное знакомство (ЛП)"
Автор книги: Кэсси Кросс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
В другом конце двора, Итан в одиночку сидит на скамейке. Его локти опущены на колени, и он держит бутылку пива за горлышко, зажав его большим и указательным пальцами, осторожно покачивая ее туда-сюда. Мне приходит в голову, что, несмотря на то, что я не готова поговорить со своим отцом о том, как чувствовала себя, когда он оставил нас с мамой, я готова поговорить с Итаном о нашем расставании. Возможно, это поможет ему больше, чем мне, и как бы сильно мне не хотелось помогать ему, я сделаю это. Когда-то он был моим другом, и иногда я скучаю по этому, даже если боль предательства портит эти воспоминания.
Я спускаюсь с крыльца и шагаю через лужайку, и если Итан и удивлен, когда я сажусь рядом с ним, он этого не показывает. Его взгляд останавливается где-то справа от нас, и когда я поворачиваю голову, то вижу, что он смотрит на Эмили. Мадлен спит, раскинувшись на коленях Эмили. Эмили пробегает пальцами по волосам Мадлен, пока разговаривает с Джессой. Не вполне понимаю, откуда исходит эта неистовая защитная волна, учитывая тот факт, что я едва знакома с Эмили, но она есть, и я не могу ее игнорировать.
– Не изменяй ей, Итан. Она этого не заслуживает, – говорю я. Удивлена своей прямотой, но Итан не выглядит обиженным этим.
Итан молчит минуту, наблюдая за своей девушкой, надеюсь, позволяя тому, что я только что сказала, уложиться в голове.
– Вы двое теперь друзья? – наконец, отвечает он.
– Мне не обязательно дружить с ней, чтобы понять, что я не хочу, чтобы это произошло с ней.
Глядя на меня грустными глазами, Итан открывает и закрывает рот, будто хочет что-то сказать, но не совсем понимает, как это выразить. Вместо этого, я решаю говорить за него, потому что мне нужно сделать это, пока я готова.
– Я просто скажу это хорошо? Это все будет абсолютно лишено всякого гнева и обиды, которые я испытывала по отношению к тебе на протяжении последних шести месяцев, и после того, как я выскажусь, ты сможешь перестать смотреть на меня, как на брошенного щенка, а я перестану смотреть на тебя так, словно хочу вырвать твое сердце, и, возможно, для Бена и Габби наши отношения больше не будут неудобными, – говорю я на одном дыхании. – Все это время я была зла на тебя не из-за измены, которая да... причинила мне боль, но... в тот день ты что-то отнял у меня, Итан. Ты убил мою веру в людей и мою способность доверять им и с готовностью принимать их слова. Ты заставил меня бояться рискнуть еще раз. – Его взгляд застыл на моих глазах, и каким-то образом я понимаю, что он слушает и принимает мои слова близко к сердцу. – У меня были проблемы с некоторыми вещами, до того как я познакомилась с тобой, имею в виду, я не перекладываю всю вину на тебя, но ты не помогал с этим. Не уверена, смогу ли когда-либо стать такой, какой была раньше. Возможно, я смогу двигаться дальше после всего этого и стану сильнее, лучше. Надеюсь на это. Надеюсь, и ты станешь... – Я делаю глубокий вдох, потому что сказать эти слова труднее, чем я ожидала. – Я надеюсь, у тебя хорошая жизнь, Итан. Действительно надеюсь.
Итан моргает влажными глазами, и я практически слышу, как он сглатывает.
– Келли, мне жаль, что я причинил тебе боль.
– Я знаю, – говорю я, тянусь и сжимаю его предплечье. – Я прощаю тебя.
Его глаза возвращаются к Эмили, на его лице написана неуверенность.
– Отпусти ее, если все станет слишком плохо, – он кивает, но не смотрит на меня, и я воспринимаю это как намек уйти. Я делаю всего лишь несколько шагов, перед тем как он говорит.
– Нейт – хороший парень.
Я могу посмеяться, потому что Итан – самый последний человек, которому я когда-то захочу рассказать о любом потенциально возможном любовном интересе, и хочу сказать ему, что не нуждаюсь в чьих-то указаниях на душевную нравственность Нейта. Но я не хочу заканчивать этот разговор с озлобленностью; это разрушит все, что я пыталась здесь сделать.
Вместо этого, я говорю ему правду.
– Я знаю.
Когда я возвращаюсь на патио, Нейт опирается на перила с края, вдали от всех. Только по выражению его лица могу сказать, что он видел, как я разговаривала с Итаном, и когда он поднимает взгляд, его глаза полны вопросов. Подсознательно, я понимаю, что он не будет расспрашивать меня, о чем мы разговаривали, потому что знает, что это на самом деле не его дело. И что самое странное, я хочу, чтобы это было его делом. По тем или иным причинам, я не хочу, чтобы он волновался об этом, или чтобы любые мысли о примирении между Итаном и мной даже приходили ему в голову.
Нейт выпрямляется, когда я подхожу ближе. Его рука обнимает меня за талию, пальцы оказываются на моем бедре, и мне так спокойно здесь, в месте, где наши тела, кажется, прекрасно соответствуют друг другу. Он наклоняется, задевая губами мое ухо.
– Все в порядке?
Я делаю глубокий вдох, кивая, затем наши глаза встречаются.
– Я просто попыталась помочь Итану стать лучше.
Брови Нейта соединяются в замешательстве, перед тем как ленивая, понимающая улыбка появляется у него на лице, придавая блеск его глазам.
– Ты не хочешь сбежать отсюда? – спрашиваю я.
– Да, – тихо говорит он, положив руку мне на спину, когда ведет меня туда, где стоят Габби и Бен, чтобы мы могли пожелать им спокойной ночи. Я обнимаю их двоих и говорю Габби, что завтра утром первым же делом увижу ее, игнорируя самодовольное выражение на ее лице, когда Нейт сплетает наши пальцы, пока мы разворачиваемся и идем через двор.
Он медленно выводит круги на тыльной стороне моей ладони, когда я следую за ним в его комнату, где он включает свет и осторожно закрывает дверь позади нас. Он прижимается нежным, томительным поцелуем к моим губам, когда я тянусь и развязываю его галстук, стягивая тот с шеи и позволяя упасть на пол. Мы оба расстегиваем пуговицы на его рубашке, и когда с ней покончено, я вожусь с молнией на его брюках. Когда он наконец-то обнажен, он быстро справляется с моим платьем, спуская его по плечам, пока оно не падает к ногам. Нейт расстегивает мой лифчик, я стягиваю трусики, а затем он скользит одной рукой вниз по моей груди и дальше к бедру, пока ведет меня к кровати.
Нейт сидит в центре кровати, и я чувствую себя комфортно между его скрещенными ногами, обернув свои ноги вокруг его талии, а руки – вокруг шеи. Каждый удар моего безумного сердца подталкивает меня ближе к нему, и каждое нервное окончание в моем теле пульсирует, нуждаясь в нем. Он должен чувствовать то же по отношению ко мне, если твердость у моего бедра – это какой-либо показатель, но мы не торопимся и просто целуемся. Просто обнимаемся. Просто существуем.
Большую часть ночи мы проводим в объятиях друг друга. Иногда дремлем, иногда касаемся друг друга. Иногда моя спина прижата к груди Нейта, тепло его губ ощущается на моей шее, он прижимает ладонь к моему бедру, раскрывая меня для себя, и я вздыхаю, когда он скользит в меня, словно всегда должен быть там. В этом нет ничего безумного, все происходит медленно и целенаправленно, словно ни один из нас не преследует никакое удовольствие, кроме того, которое исходит от ощущения просто быть вместе. Мы проводим всю ночь, изучая тела друг друга, как на вкус, так и на ощупь
Ранним утром, когда мы оба спокойны и тихи, я не трачу время на мысли о неизбежном разрушении моего уже разбитого сердца. Я просто счастлива быть с Нейтом и принадлежать ему столько, сколько бы это ни продлилось.
Глава шестнадцатая
Габби наблюдает сквозь стеклянные двери гостиной Райтов за друзьями и членами семьи, занимающими свои места на заднем дворике. Она так прекрасна в чудесном платье и с идеально собранными волосами, что мне действительно тяжело смотреть на нее. Она подобна лучику солнца: такая же ослепительно яркая и теплая. Я подхожу к ней, в правой руке держа ее букет, а в левой – свой.
– У нас осталась последняя возможность сбежать никем незамеченными, – говорю я, перекладывая цветы в своих руках, чтобы разгладить ее фату. – Я вырублю Жасмин и Шелби, и это даст нам, как минимум, пятнадцать минут форы.
– Мечтай, что сможешь вырубить меня, Киркпатрик, – поддразнивает Жасмин, с намеком на вызов в глазах.
– Все, чего я хочу, так это стоять у алтаря. – Габби смотрит на меня с блеском в глазах, и я вижу, насколько она уверена в том, что собирается сделать. – Я хочу стать его женой.
Хотела бы я быть настолько же уверенной хоть в чём-то в своей жизни.
Сбоку от двери зеркало в полный рост, я бросаю взгляд на свое отражение. Выгляжу так же прекрасно, как и ощущаю себя в этом бледно-розовом шифоновом платье с волосами, крупными локонами лежащими на плечах, потому что этим утром они просто не хотели слушаться парикмахера. Платье длиной чуть ниже колен, и мне нравится то, как блестящие босоножки заставляют выглядеть мои ноги.
– Принарядилась для своего дружка там снаружи? – спрашивает Шелби, выгибая бровь дугой и стреляя в меня осуждающим взглядом. – Габ выходит замуж через пять минут, и ты видела ее с Беном. Это единственное, чего стоит придерживаться, потому что у тебя не будет другого шанса увидеть ее в свадебном платье.
Я показываю ей язык, и она улыбается. Я стараюсь быть не слишком очевидной в том, как стою на носочках и смотрю за окно, стараясь найти Нейта. Мой желудок делает милый маленький переворот, когда вижу его, выглядящего таким обворожительным в светло-сером костюме.
– Дамы, вы готовы? Пора, – говорит подруга Эми, Диана, открывая двери.
Приглушенный шум толпы затихает, когда начинает звучать трио скрипок. Шелби распрямляет плечи и выходит на патио. Жасмин занимает свое место в дверном проеме, готовясь идти следующей. Я протягиваю Габби ее букет, и она обхватывает мои пальцы своими, слегка сжимая их. Когда она посылает мне понимающую улыбку, ее глаза переполняют слезы, слезы счастья,
– Ты прекрасно выглядишь, – говорю я ей, проглатывая ком в горле. – Ты собираешься стать такой счастливой, Габ. Ты заслуживаешь всего счастья в этом мире.
– Как и ты, – шепчет она. – Я люблю тебя, Келли.
Улыбаясь, я киваю:
– Я тоже люблю тебя. Удачи, красотка.
Габби выпускает мою руку, как только Диана касается моего плеча, давая понять, что мне пора идти. Я выхожу на зеленую-презеленую траву нетронутой лужайки, и смотрю куда угодно, только не на Нейта, потому что боюсь, что если увижу его лицо, то пройду слишком быстро. Вместо этого, я сосредотачиваюсь на том, чтобы переставлять одну ногу перед другой и пройти по проходу между рядами девственно-белых стульев, на которых сидят все те, кого любят Бен и Габби. Эми улыбается мне со слезами на глазах, когда прохожу мимо нее, и я делаю три шага вверх к алтарю.
Когда Габби выходит из дома, музыка сменяется на тихий, нарастающий марш. Я сквозь слезы наблюдаю за ней, пока она идет по проходу. Бен выглядит настолько влюбленным, что кажется, для него тяжело не сорваться через двор к ней и взять на руки. И циник во мне – та еще сволочь – дает о себе знать. Я не могу не думать обо всех парах, которые делали это до них: шли по проходам и стояли у алтарей, где обещали любить друг друга вечно. Пары, которые, годы спустя, спорят из-за кухонных столов и антикварных ламп, с комфортом восседая в офисах своих адвокатов по бракоразводным делам, получающих по пятьсот долларов в час. Они все в самом начале выглядели, как Габби и Бен?
Я думаю о Эми и Джеке, держащихся за руки в первом ряду, которым как-то удалось сделать невозможное. Предопределено ли, когда пары идут по проходу, какие из них справятся с этим, а какие – нет? Или же все начинают с равным шансом, а выборы, которые они делают на протяжении многих лет, либо сближают их, либо отталкивают? В моей голове кружатся мысли обо всем этом. Выходить замуж, черт возьми... даже отдавать кому-то свое сердце подобно прыжку с обрыва. Как люди могут брать на себя такое обязательство, не зная, что произойдет, когда они завоюют расположение?
Такие люди, как мои мама и папа, просто не смогли сделать так, чтобы это сработало. Но есть также такие люди, как Эми и Джек. И люди, как Габби и Бен, настолько любящие друг друга, что одновременно и вдохновляют, и пугают меня.
А еще есть Нейт, который стоит через проход от меня, не сводит с меня глаз и улыбается мне, словно больше ничего вокруг не существует.
Когда он смотрит на меня подобным образом, мне хочется этого.
Я тянусь и беру букет Габби.
– Дорогие, мы собрались здесь сегодня...
Ужин начинается, как только садится солнце, и мерцающие огоньки, украшающие стойки навеса в сочетании с мягким светом свечей от конусообразных украшений на столах отбрасывают неосязаемое свечение через шатер. На другой стороне – танцпол с диджейским пультом в углу, но сейчас он воспроизводит нежную музыку, по большей части приглушенную гулом разговоров и столовых приборов, звенящих по фарфору.
Ужин очень вкусный: филе с обжаренной спаржей и грибным ризотто. Мы пьем восхитительное вино в замечательной компании. Бен и Габби только что поженились, и они отвратительно милы. Я должна быть счастлива – имею в виду, я счастлива – но не должна быть настолько увлечена своими мыслями.
Я чувствую себя комком нервов и нестабильности, и абсолютно ничего не помогает. К счастью, не думаю, что моя рассеянность настолько очевидна, и даже если так, другие люди слишком поглощены вечеринкой, чтобы заметить это, что, несомненно, хорошо.
Нейт сидит слева от меня, нарезая для Мадлен стейк и спаржу на маленькие кусочки. Она сидит у него на коленях, хихикая. Джесса сидит через несколько столов со своим мужем, который прилетел лишь сегодня утром. Им, похоже, выпала доля семьи Райтов, судя по тому, как далеко зашли их конструктивные отношения: они женаты в течение пяти лет, а смотрят друг на друга так, будто это их свадьба. Даже Итан с Эмили склоняются ближе друг к другу, держась за руки и обмениваясь улыбками.
Кажется, я выбиваюсь из этой группы. Как ни странно, это не расстраивает меня, а только заставляет хотеть остаться одной, чтобы случайно не огорчить кого-либо из этих прекрасных людей вокруг меня. Особенно, кое-кого прямо рядом со мной, столь умилительно-замечательного со своей племянницей, что мне тяжело убрать улыбку со своего лица.
– Прибережешь попозже для меня танец? – спрашивает Нейт, когда пронзает кусочек мяса вилкой.
– Почему я должна приберечь его? – Мадлен смотрит на него вверх своими голубыми любознательными глазами.
Нейт ухмыляется и выпускает веселый смешок.
– Мэд, это такое выражение. Когда ты хочешь потанцевать с прелестной девочкой и знаешь, что многие парни также собираются пригласить ее, ты хочешь убедиться, что она в курсе, что ты хочешь быть одним из этих парней. Поэтому ты просишь ее приберечь для тебя танец.
Маленький миленький ротик Мадлен формируется в крошечную "О", и могу сказать, она не совсем понимает о чем речь, но все равно соглашается с ним.
– Хорошо.
Нейт смеется, когда Мадлен крадет кусочек стейка с его вилки, набивая им свой рот с громким чавканьем.
– Так ты прибережешь для меня танец позже? – Он сексуально подмигивает мне, что заставляет мое сердце болеть так же сильно, как и трепетать.
Я киваю, не доверяя себя произнести и слово.
Нейт хмурит брови, должно быть, заметив, что я потерялась где-то в своих мыслях. Как только он открывает рот, чтобы сказать что-то еще, Эми встает и стучит ложкой по бокалу. Когда воцаряется тишина, она берет микрофон и идет к нашему столу, останавливаясь прямо перед Беном и Габби.
– Спасибо всем, что пришли сегодня поздравить моего сына и мою новообретенную дочь, – говорит Эми с улыбкой. Я замечаю, что она не называет Габби своей невесткой, и вновь чувствую знакомый всплеск симпатии к этой замечательной женщине, которая во всех смыслах приняла мою лучшую подругу в свою семью. – Мой Бен всегда был очень скрытным. Он держит все, что его беспокоит, очень надежно охраняя; ему не нравится делиться этим с миром. Будучи маленьким, он был полон больших идей и очень умным, но никогда не хотел показывать своему отцу и мне то, над чем он работал, прежде чем не заканчивал это. Он хотел удостовериться, что это именно то, чего он хотел, перед тем как показать кому-то из нас.
Я смотрю на Бена; его пальцы переплетены с пальцами Габби, и он смотрит вниз на них с робкой улыбкой на лице. Глаза Габби застыли на Эми.
– Когда он отправился в колледж в Техас, все, о чем он говорил – "Рейнджеры" и "Копы в юбках" и то, как сильно он ненавидел своего преподавателя химии. Пока однажды не упомянул Габби. Он рассказал Джеку, как она поделилась с ним своим учебником по английской литературе, когда он забыл свой в общежитии и не успевал вернуться за ним. – Все смеются; забывчивость Бена хорошо известна тем, кто его любит. Эми поворачивается и смотрит на Габби, после чего дотягивается и берет ее за руку. – Он стал говорить о ней все больше и больше, и, наконец, однажды привел ее домой, чтобы познакомить с нами. И когда я впервые увидела, как он улыбается ей, то поняла, что когда-нибудь мы окажемся здесь. Мой серьезный мальчик, который столь глубоко любит и заботится столь же сильно, наконец, нашел девушку, заставляющую его смеяться. Габби... она – все, о чем я когда-либо мечтала для него. Она именно та женщина, на которой я хотела, чтобы он женился, и думаю, отец научил его всему, что ему необходимо знать о том, как стать любящим мужем для нее. – Слеза скатывается по щеке Эми, когда она смотрит на Джека, и я смахиваю свои слезы.
Нейт мягко толкает меня плечом. Он наклоняется ближе и шепчет:
– Приготовься.
– Я так счастлива, что все мы собрались здесь поздравить Бена с тем, что он нашел свою половинку, и Габби вышла замуж за своего мистера Райта.
Когда комната взрывается аплодисментами, Эми кладет микрофон и обнимает их.
Даже, несмотря на то, что Нейт в дразнящей манере рассказал мне о любви своей матери к ассоциации мистера Райта с мистером Правильным, я думала, что он игриво закатил глаза, когда она говорила это. Вместо этого, он смотрит на меня с нечитаемым выражением на лице, и интенсивность этого выражения слишком большое испытание для меня.
– Ты просто собираешься пялиться на него всю ночь, выглядя несчастной? – спрашивает Ксавье, пока ведет меня по небольшому танцполу.
– Я не выгляжу несчастной, – говорю я ему, даже не утруждая себя отрицанием того факта, что пялюсь на Нейта. Он в нескольких парах от нас, держит Мадлен за руки, пока она балансирует на кончиках его туфель, пытаясь научиться простому танцевальному па. Я улыбаюсь, глядя на них, но понимаю, что это меланхолия из-за этой необъяснимой грусти в моем сердце, от которой я совершенно не могу избавиться сегодня вечером.
– Ты выглядишь несчастной, и это недопустимо, – Ксавье сверкает лукавой улыбкой и театрально наклоняет меня, и я не могу сдержать пронзительный вопль, который вырывается из моего рта. Я смеюсь, когда он поднимает меня, и, как только вновь встаю на обе ноги, слегка бью его по плечу.
– Так-то лучше, – говорит он, притягивая меня ближе. Я кладу голову ему на плечо, довольная ненадолго побыть рядом с тем, у кого нет никаких ожиданий. Мы покачиваемся вместе в течение минуты или двух, пока не заканчивается песня.
Начинается другая, и вскоре Ксавье отходит.
– Можно? – спрашивает Нейт.
Ксавье быстро исчезает, понимая, что мое одобрение – заранее известное решение. Я киваю, одаривая Нейта небольшой улыбкой, когда он берет мою руку в свою. Как обычно, малейший контакт с его кожей просто обжигает, удерживая на пределе каждый нерв в моем теле. Я делаю глубокий вдох, когда его рука обнимает меня за талию и располагается у меня на спине, притягивая настолько близко, что мое тело практически сливается с ним. Я провожу пальцами по его плечам, пока кончиками не задеваю волосы у него на затылке. Я могу чувствовать, как его сердце бьется напротив моей груди, как ускоряется его дыхание, когда я касаюсь его подобным образом.
Я закрываю глаза, когда мой мои внутренности скручивает. Не могу представить, что позволю себе удержать его.
Не могу представить, что отпущу его.
Надеюсь, что смогу справиться с этой печалью, которую я когда-либо чувствовала с тех пор, как шла к тому алтарю. Обещала себе, что не стану ввязываться, и все же я здесь, настолько запуталась в нем, что мне трудно понять, как выпутаться.
Если Нейт и замечает мою борьбу, то не говорит мне об этом напрямую. Если он и видит нерешительность в моих глазах, то пытается отвлечь меня от этого.
– Милое платье, – говорит он, осторожно скользя пальцем под лямку и играя с ней. Мурашки разбегаются по всей моей коже, и по его взгляду могу сказать, он весьма доволен тем, что может заставлять мое тело реагировать на простое прикосновение. Нейт царапает щетиной мою щеку, нагнувшись, чтобы прошептать мне на ухо: – Оно будет отлично смотреться на полу моей спальни.
Я отстраняюсь и смеюсь, закатив глаза от этой банальной фразы.
– Ты выше этого, – говорю я, поддразнивая его. Закрываю глаза, когда он целует кончик моего носа.
– Хорошо, – отвечает он, улыбаясь, его палец все еще плавно двигается по моей коже, когда его голубые глаза встречаются с моими. – Мы сыграем в игру, чтобы посмотреть, насколько хорошо я могу заставить тебя почувствовать себя, пока оно все еще на тебе.
Эта улыбка, эти слова и его глаза, все вместе, заставляют мои колени дрожать.
– Мы должны оставаться здесь, пока Габби с Беном не уйдут, – говорю я ему не совсем уверенная, почему так внезапно обескуражена им.
Пальцы Нейта переплетаются с моими, когда он притягивает меня ближе, прижимая к своей груди.
– Мы успеем все, что только можем за то время, что у нас осталось.
То, как он неправильно истолковывает мою грусть, заставляет мое сердце сжаться от боли.
– Завтра мы уезжаем. – Мой голос немного напряжен. Я не совсем понимаю, зачем говорю это, возможно, чтобы напомнить себе о неизбежности нашего прощания, а, может быть, чтобы напомнить ему.
– И что будет дальше? – голос Нейта тих, и я даже не уверена, что этот вопрос предназначался для моих ушей. Во всяком случае, я отвечаю.
– Не знаю.
Мы покачиваемся в такт музыке, и я поворачиваю голову, глубоко дыша. Мне хотелось бы суметь найти способ сохранить его запах с собой навечно. Я хочу набрать его в бутылку и носить с собой в сумочке для напоминания о счастливых днях, всякий раз, когда жизнь решит преподнести неприятный сюрприз. Закрываю глаза и думаю о его улыбке, от которой у него на щеке появляется ямочка, и которая делает его глаза голубыми, подобно небу.
– Ты можешь приезжать в Колорадо, – говорит он, скользя кончиками пальцев по обнаженной коже на моей спине. – Я могу приезжать к тебе. Мы сможем найти способ, чтобы это сработало.
Это то, о чем я не хотела думать этим вечером. Или... когда-нибудь вообще, если на самом деле быть честной. Могу ударить себя, потому что это именно то, что, я боялась, произойдет, когда увидела, как он вышел на крыльцо несколько дней назад. И я такая идиотка, потому что как можно не увлечься им? Как что-то между нами могло быть мимолетным? Он настолько прекрасен как изнутри, так и снаружи, но я просто... я не могу. Не могу, и нет никаких слов, объяснить страх и желание, сковавшие меня изнутри.
– Келли? – шепчет он.
– Можем мы поговорить об этом позже? – спрашиваю я, изо всех сил стараясь звучать ненапуганно. Думаю, я провалилась, потому что когда поднимаю глаза на Нейта, его глаза мрачны, а брови нахмурены. Это выглядит так неуместно на его красивом лице, что мне нужно дотянуться и разгладить складку между его бровями подушечкой большого пальца. Несмотря на то, что его лицо расслабляется, сам он, безусловно, напряжен.
Он не спрашивает снова о приезде, но его руки ослабляют свою хватку на мне, и вот уже он уходит.
Лучше раньше, чем позже.
Габби, Шелби, Жасмин и я стоим в спальне Бена, помогая Габби закончить паковать ее чемодан для медового месяца. Я никогда раньше не была в комнате Бена, но должна сказать, что она вовсе не так хороша, как комната Нейта. Причина этого, прежде всего в том, что Бен, по всей видимости, неряха.
– Это отвратительно, – говорю я, указывая на пару боксеров, висящих на глобусе на его столе. Я даже не хочу знать цепочку событий, приведших к тому, что именно этот предмет одежды оказался там. – Так вот на что похожа спальня в вашей квартире?
Габби бросает расческу в свой чемодан и смотрит на меня так, словно у меня выросла вторая голова.
– Похоже, ты меня совсем не знаешь, – поддразнивает она. – Я сказала ему оторваться и быть максимально небрежным, каким он только мог быть на этой неделе, потому что как только кольцо окажется на его пальце, он не будет разбрасывать свое грязное белье, где вздумается.
– Кольцо уже на его пальце, – быстро говорю я.
Габби смотрит вниз на свою руку и улыбается.
– Да, думаю так и есть.
– Я положила около сотни презервативов в твою сумку, так что вы, ребята, будете там в полной боевой готовности. – Жасмин – настоящая фанатка безопасного секса. – Не позволяй ему обрюхатить тебя сразу же. Вам, ребята, нужно какое-тое время, чтобы просто расслабиться и побыть женатыми. И по карьерной лестнице сложнее карабкаться, когда у тебя на руках висит младенец.
– Младенцы не висят, – говорит Шелби, закатывая глаза. – Ты вообще что-нибудь знаешь о детях?
– Нет, – отвечает Жасмин. Она выглядит, несомненно, отвратительно. – И планирую, чтобы все так и оставалось.
– Обрати внимание на этот мудрый совет, – говорю я, указывая на Жас, когда прохожу и сажусь на чемодан, стараясь помочь утрамбовать его содержимое до такой степени, чтобы, даст Бог, кто-то из нас смог бы застегнуть эту чертову вещь.
– Сделайте побольше фотографий Сены, – говорит Жасмин. – Неприличное количество фотографий.
Шелби вздыхает.
– Они собираются занять вещами получше, чем обеспечивать произведениями искусств твою тысячную по счету реконструкцию гостиной.
– Да, – говорю я, наконец, сумев переместить застежку-молнию вдоль верхней стороны чемодана. – Как и купить мне винтажный клатч от Шанель. Кремовый или черный, пожалуйста.
Габби стоит перед зеркалом, висящим над комодом Бена, оборачивая симпатичный шелковый шарф вокруг своей шеи. Она наклоняется вперед, пробегая пальцами вдоль нижней губы, стирая остатки губной помады, затем вытягивает губы. Ей требуется несколько секунд, чтобы повернуться к нам, и, развернувшись, она улыбается. В ее глазах блестят слезы, грозясь упасть.
– Это конец эпохи, – говорит Жасмин. Она имеет привычку быть немного драматичной, но я невольно с ней соглашаюсь.
Габби замужем. Она чья-то жена. У нее есть муж. У меня не укладывается это в голове, несмотря на то, что у меня был практически год, чтобы свыкнуться с этой мыслью.
Жасмин и Шелби обнимают ее, и последней она поворачивается ко мне.
– Поздравляю, – шепчу я, обнимая ее. – Габби Морган-Райт.
Она сжимает меня, позволяя вырваться смешку. Для нее, должно быть, странно слышать свое новое имя. Мы втроем следуем за ней за дверь, и она берет меня за руку, пока мы спускаемся по лестнице и входим в гостиную, где ее ожидает Бен. Я обнимаю его, перед тем как выхожу через входную дверь и прохожу мимо ожидающей толпы людей, вниз по ступенькам к краю подъездной дорожки, прямо позади машины, где стоит Нейт. Выходит Джек, с чемоданами в обеих руках, так как он помогает водителю загружать их в багажник ожидающего лимузина. Дверь открывается, и Бен с Габби с аплодисментами и добрыми пожеланиями, обнимая людей, постепенно пробираются к своему автомобилю. Когда они добираются до нас с Нейтом, мы все еще раз обмениваемся объятиями, прежде чем они исчезают в машине.
Я оглядываюсь, ожидая, когда они уедут. Джек обнимает Эми за плечи, ее голова лежит у него на груди. Джесса обнимает своего мужа Райана за руки, прижимаясь к нему спиной, а голова ее спящей дочери покоится у нее на плече. В этой семье так много любви.
А еще есть Нейт и я.
Мы двое стоим рядом, но все же далеки друг от друга.
