Текст книги "Мимолетное знакомство (ЛП)"

Автор книги: Кэсси Кросс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Глава семнадцатая

После того, как гости расходятся, и дом затихает, я бреду к крыльцу и включаю камин на самую маленькую мощность, просто чтобы он немного согрел меня. Я сажусь на один из плетеных двухместных диванчиков и наблюдаю за колебанием пламени и тем, как оно отбрасывает танцующие тени перед камином. Замешательство, съедающее меня изнутри, причиняет боль.

В который раз я не имею понятия, что делаю. Покидая тот гостиничный номер неделю назад, я думала, что видела Нейта в последний раз. Я была в порядке, правда, была. Было приятно провести несколько божественных часов, не беспокоясь о реальном мире, о том, что происходило за пределами того номера. Затем судьба, эта безжалостная стерва, решила вернуть его в мою жизнь. И теперь... теперь, понимая, что он хочет большего, я не уверена, достаточно ли мне той ночи. Но дело в том, что я не понимаю, зациклена ли я на самом Нейте или на его образе мышления. Я боюсь того, что может случиться, если впущу его в свою весьма реальную жизнь, послужной список которой, когда дело касается любви, не такой уж и большой. Не думаю, что понимаю, как сделать так, чтобы это сработало, по крайней мере... не сейчас. Я не хочу, чтобы мне снова причинили боль, и инстинкт самосохранения затмевает мое желание просто... быть с ним. Я хочу, чтобы он был счастлив. Хочу, чтобы у него было то, что есть у его родителей, у его брата и сестры: настоящая, глубокая, непоколебимая и неоспоримая любовь. Я хочу, чтобы он любил и был любим кем-то, кто сможет подарить ему свое сердце, не заботясь о том, чтобы удержать частичку себя, просто на тот случай, если он разобьет это самое сердце.

Он заслуживает гораздо больше того, что я могу ему дать.

Тихий звук шагов позади выводит меня из раздумий. Даже не глядя, я понимаю, что это Нейт. Я ощущаю его присутствие; когда он рядом, атмосфера вокруг меня необъяснимым образом меняется, будто он посылает в воздух особые вибрации. Я поворачиваюсь, и мой взгляд застывает на нем. Мы долго смотрим друг на друга, и время будто останавливается.

Все во мне умоляет отвернуться от него, но мгновение спустя я слышу его приближающиеся шаги, и мой пульс ускоряется с каждым сантиметром дистанции, которую он сокращает. Он встает передо мной, и когда я поднимаю на него взгляд, то вижу, что у него на плече висит большая спортивная сумка. Это заставляет мое сердце уйти в пятки.

Его глаза так грустны. Свет, который был в них – свет, который я любила видеть в них, который искала – исчез.

– Ты уезжаешь? – спрашиваю я, озвучивая очевидное. Мой голос звучит неувереннее, чем я ожидала.

Брови Нейта сходятся вместе, и он сглатывает ком, задумчиво кивнув.

– Да. Мой самолет вылетает рано утром, я просто сниму номер в отеле неподалеку от аэропорта.

Совершенно неожиданная вспышка гнева накрывает меня, когда слышу его слова, и я не могу контролировать себя.

– Может, заскочишь в бар? – Это удар ниже пояса, вероятно единственное, что я могу сказать, чтобы причинить ему боль. Я ненавижу себя за то, что говорю это; я ведь не настолько мелочная и злая.

Его глаза распахиваются в шоке, словно я только что ударила его.

Боже, я готова все отдать, чтобы вернуть эти слова обратно.

– Это так чертовски несправедливо, Келли, – говорит он мрачным и низким голосом.

Я опускаю голову, чтобы уставиться на свои пальцы, крепко вцепившиеся в колени. Даже не могу посмотреть ему в глаза.

– Знаю, – отвечаю я. Вспоминаю первую ночь, когда мы познакомились, как я подумала, что он просто какой-то плейбой в поисках той, с кем можно было бы поразвлечься. Сейчас, узнав его получше, кажется особенно несправедливым, что я решила использовать ту ночь против него.

– В ту ночь, когда мы познакомились, ты сказал, что никогда прежде не делал ничего подобного, и ты был таким непринужденным. Я подумала... —качаю головой, желая, чтобы я не говорила ничего из этого. Это не поможет в данной ситуации.

– Так, ты думаешь, это игра для меня, но... я просто должен был принять твои действия за чистую монету? – спрашивает он. Я вижу, как ярость закипает в его глазах, таких мрачных и синих.

– Я не думаю, что это игра. Мне не следовало этого говорить, не знаю, почему сказала это.

– Я знаю, почему ты это сказала, – он настолько крепко стискивает ручку своей сумки, что его костяшки белеют. Ох, как я хочу дотянуться и успокоить их.

– Нет, не знаешь, – отвечаю я, несмотря на то, что не совсем уверена, что он ошибается.

– Мне жаль, что Итан изменил тебе, Келли. И мне жаль, что ты считаешь, что не можешь доверять мне.

Думаю, я могу ему доверять, и именно в этом моя проблема. Я много раз думала точно так же и раньше, и была лишь разочарована. Я ничего не говорю, потому что мне, на самом деле, нечего сказать.

– Тебе нужны какие-то гарантии, что я не Итан, что я не придурок. И знаешь что? – говорит он, подняв от раздражения правую руку, перед тем как с хлопком опустить ее себе на бедро. Он пристально наблюдает за мной, и я чувствую, что он может видеть прямо сквозь меня, видеть все, что у меня на душе. Словно может видеть все, что делает меня той, кем я являюсь. Я думаю, что вполне могла бы уменьшиться в размерах от того, как он смотрит на меня, если бы такое было возможно. – Не думаю, что ты боишься успеха или неудачи, независимо от того, сработали бы наши отношения или нет. Думаю, ты боишься жизни. Боишься жить.

– Я боюсь, что мое сердце вновь будет разбито, Нейт, – говорю я, и это абсолютная правда. Но, чего я не говорю ему, так это того, что боюсь, что моя неспособность целиком и полностью отдать всю себя может сломать его. – Тебе не нужно зацикливаться на этом больше, чем есть.

– Что ты хочешь, чтобы я сказал тебе? – говорит он, совершенно игнорируя последнюю часть того, что я только что сказала. Он немного повышает голос, и бросает сумку на пол с громким стуком. – Ты хочешь, чтобы я сказал тебе, что я не такой парень, Келли? Что я не поступлю так? Я могу сказать это миллион раз, но ты не поверишь, потому что считаешь, что не заслуживаешь того, кто не будет обращаться с тобой, как с дерьмом. Тебя бросил отец, Итан изменил тебе. – Он делает глубокий вдох и закрывает глаза, перед тем как сосредоточить на мне взгляд своих, таких ясных, голубых и полных боли, глаз. – Ты думаешь, что это тебя и ждет.

Я вскакиваю на ноги от внезапно испытываемого мной порыва ярости. Я знаю его всего лишь одну неделю, и, внезапно он думает, что он мой психотерапевт?

– Ты не знаешь всего дерьма обо мне, Нейт, – я практически выплевывая эти слова, но даже несмотря на то, что я зла, и вполне обоснованно, когда произношу их, они кажутся неправильными. – Как ты смеешь бросать это мне в лицо?

На долю секунды я практически думаю, что мне все это кажется, он выглядит совершенно разбитым. Но не извиняется; вместо этого он делает шаг навстречу, все еще глядя мне в глаза. Я не могу отвести взгляд, даже если бы и захотела.

– Я знаю, что, когда ты нервничаешь, накручиваешь волосы на палец, – говорит он, и вся злость, которую всего лишь секунду назад я слышала в его голосе, испарилась. Сейчас он абсолютно мягок. Нежен. Словно целый мир зависит от этого разговора. – Я знаю, что ты фальшиво поешь, и что не осознаешь эффект, который оказываешь на людей... эффект, который оказываешь на меня. Я знаю, что ты произносишь мое имя во сне, и знаю, что ты хочешь изменить мир. Я знаю, что твоя улыбка просто... – он умолкает, поджав губы, стучит пальцами по своей груди, прямо в районе сердца. – Я знаю, что влюблен в тебя. И знаю, определенно знаю, что ты тоже в меня влюблена. И еще я знаю, что мы можем провести остаток наших жизней, узнавая еще больше друг о друге.

Когда Нейт заканчивает речь, он выглядит в некотором роде потрясенным, словно, сам того не понимая, позволил вырваться этому из себя.

Я потрясена. Фраза «остаток наших жизней» звучит у меня в ушах, наполняя ужасом. Я не отрицаю, разрыв с Итаном причинил мне боль. Но Нейт... будет намного хуже, если я потеряю его. И я понимаю это уже сейчас, всего лишь после одной недели. Каково же мне будет через месяц? Год?

– Все не так просто, – говорю я, прилагая все усилия, чтобы не разреветься. Я столь сильно хочу его, что просто не могу позволить, чтобы он был моим. Так легко быть идеалистами, стоя здесь и думая о вечном. В реальном мире все было бы совершенно по-другому.

Нейт наклоняется, и я удивлена, когда его теплая рука обхватывает мою, потому что расстояние между нами ощущается слишком большим, чтобы его можно было преодолеть всего лишь с помощью простого прикосновения. Подушечка его большого пальца пробегает по моим пальцам, и мои веки дрожат от контакта.

– Это так просто, – говорит он, глядя вниз на наши руки. – Ты просто пытаешься все усложнить, чтобы тебе было легче оставить меня. Я знаю, ты задаешься вопросом, а что если я такой же, как и он; что, если я очаровываю тебя сейчас лишь для того, чтобы позже причинить боль.

– Я не думаю так, – говорю я очень тихо. – Я боюсь этого.

– Возможно, – отвечает Нейт, вздыхая. – Но думаю, ты сильнее боишься того, что я не он. Что я тот, кем являюсь по моим словам, что могу и буду любить тебя так, как обещаю. Что, возможно, это так и есть.

Я поднимаю на него взгляд, и надежда в его глазах практически выбивает меня из колеи.

– Мы знакомы всего лишь неделю, Нейт. Как ты можешь знать это наверняка?

Он пожимает плечами, сжимая мою руку.

– Просто знаю. Какая разница, как долго мы знаем друг друга?

Потому что это безумие, хочу сказать я. Вместо этого, выбираю более простой выход из положения.

– Мы можем просто оставить все, как есть? – спрашиваю я.

Я вижу разочарование, написанное у него на лице; эта мгновенная реакция появляется, как раз в тот момент, когда слова слетают с моих губ.

– Что ты имеешь в виду?

– Просто... – я не могу заставить себя произнести эти слова, и не могу взглянуть ему в глаза. Пожимаю плечами и смотрю в пол, в то время как его рука выскальзывает из моей. Воздух становиться холоднее, чем ощущался всего лишь секунду назад.

– Секс, – шепчет он, словно для него убийственно даже произносить это. Словно эти слова... немыслимы.

Я киваю. Не могу говорить из-за кома в горле.

– Я не могу, – грустно улыбается он мне, словно ему хотелось бы, чтобы он мог принять это, но это просто противоречит его убеждениям. – Не с тобой.

– Не со мной?

Он качает головой.

– Мне нужно больше.

Слезы наворачиваются на глаза, и я моргаю сквозь них, скрестив руки на груди в попытке согреться. Конечно, мне бы хотелось найти единственного парня, который ставил бы любовь выше секса. Это история моей жалкой жизни, и это то, что заставляет циничную часть меня открывать рот.

– Что случится, когда все покатится к чертям? – спрашиваю я.

Нейт закрывает глаза на мгновение, перед тем как подносит руку и обхватывает мою щеку. Я льну к его руке, обожая то, как его грубая ладонь так нежно ощущается на моей коже. Думаю, это последний раз, когда ощущаю его прикосновение.

– Келли, – вздыхает он, – что произойдет, когда этого не случится?

Я долго смотрю на него, на самом деле не в состоянии дать ему ответ. В любом случае, не тот, которого он ждет. Он просит мое сердце, а сказанного и случившегося недостаточно, чтобы отдать его кому-то еще. Возможно, и никогда не будет, я не знаю.

– Пожалуйста, останься, – шепчу я. Мои мольбы выглядят жалкими, но я никогда не чувствовала подобного отчаяния. Это моя последняя ночь здесь, и я хочу быть с ним, даже если мы просто простоим так всю ночь, и единственной нашей связью будет его рука на моей щеке. Я поднимаюсь, вожусь с одной из пуговиц на его рубашке и прислоняюсь любом к груди Нейта. Чувствовать то, как его мышцы одновременно напрягаются и расслабляются – самое странное ощущение. Он поднимает другую руку и пробегает пальцами по моим волосам.

– Я не могу остаться, – говорит он, прижимаясь в поцелуе к моей макушке, и я стискиваю его рубашку руками.

Он притягивает меня ближе, прижимая к себе и зарываясь головой мне в шею. И я не знаю, как это происходит, но внезапно его губы оказываются на моих, очень мягко, очень нежно. Окончательно. Это самый сладкий, медленный, нежный поцелуй, который кто-либо когда-либо давал мне. Это тот поцелуй, который заставляет меня почувствовать, будто весь мой мир заканчивается и начинается одновременно. Он быстро отстраняется, будто заставляя себя сделать это, и поднимает сумку. Уходит с крыльца, остановившись лишь раз, чтобы повернуться и посмотреть на меня. Именно в этот момент я полностью теряю его, позволяя вырваться печальному, удушающему звуку, поднеся руку ко рту, чтобы заглушить свои крики. Вот и все.

Это конец.

Я знаю, Нейт хочет вернуться и успокоить меня, но не может. Он выглядит так же, как я чувствую себя: словно его сердце разрывается.

Но продолжает идти.

Один, в темноту.

Подальше от меня.

Глава восемнадцатая

Я просыпаюсь от тихого постукивания в дверь и сажусь, прищурив свои утомленные глаза от слишком яркого солнечного света, льющегося через окна.

– Келли? – слышу я приглушенный голос, принадлежащий Эми. Нежный и робкий, очень заботливый. Что-то в нем заставляет мои глаза наполниться слезами, и я удивлена, что у меня еще остались слезы

– Да, – говорю я очень низким и хриплым голосом.

– Ты в порядке?

– Да, спасибо. Я в полном порядке. – Она поймет, что это ложь, но полагаю, я не могу иметь все сразу.

– Когда будешь готова, приходи на кухню, и я приготовлю тебе что-нибудь перекусить.

– Хорошо.

Несмотря на то, как ужасно себя чувствую, я очень голодна, поэтому волочу ноги в ванную и поворачиваю кран, настраивая воду настолько горячей, насколько буду способна выдержать. Вскоре комната наполняется паром, который помогает мне очистить разум. Я вступаю под душ и позволяю воде смыть прошедший день.

Несмотря на то, что я прилагаю все усилия, чтобы не думать о Нейте, чем больше стараюсь избегать этого, тем больше мой предательский мозг воскрешает в памяти выражение его лица, когда он улыбался мне. Вода уносит льющиеся слезы, и я задаюсь вопросом, как могла позволить ему уйти? Но... как я могла попросить его остаться? Даже сейчас чувствуя каждую разбитую частичку себя, каким-то чудом я все еще держусь, и если это все, что я могу предложить ему, возможно, все к лучшему. Я волнуюсь, что буду сомневаться по поводу этого решения всю свою оставшуюся жизнь, и начну еще задолго до того, как Нейт начнет двигаться дальше, и задолго до того, чем следовало бы.

Я даже не пытаюсь высушить волосы, в данный момент я слишком измождена, чтобы заботиться о том, как выгляжу. Собираю их в свободный пучок и надеваю свою самую удобную одежду, после чего выхожу из своей спальни и иду на кухню.

Эми сидит за столом, что-то записывая в красный блокнот в кожаном переплете. Она поднимает на меня взгляд, полный сочувствия, затем закрывает блокнот и направляется к кофе-машине. Наливает мне чашку и ставит на стол, после чего подходит и обнимает меня, окутывая объятием, которое может дать только мать. И вот опять слезы, только в этот раз я не пытаюсь остановить их.

Эми дает мне выплакаться, утешает, нежно поглаживая меня по спине. Я просто не могу поверить в доброжелательность, которая, кажется, присуща всей этой семье. Я причинила боль ее сыну – должно быть, она знает, что я натворила – и все же она еще здесь, утешает меня.

– Мне жаль, – говорю я, и это выходит похожим на мольбу больше, чем я ожидала.

Она немного отклоняется назад, положив руки мне на плечи и слегка сжав их.

– Ох, милая. За что ты извиняешься?

– За Нейта.

Эми долго смотрит на меня, ее брови сведены вместе, словно она даже не понимает, о чем я говорю. Но она понимает, я уверена в этом.

– Он уехал раньше, потому что мы поссорились.

Она улыбается, глядя на стол.

– Он уехал не поэтому, – говорит она. – Не зная тебя также хорошо, как знаю своего сына, Келли, я рискну предположить, что вы оба склонны к опрометчивым решениям, когда речь заходит о защите твоего сердца.

Я откидываюсь на спинку стула, совершенно ошеломленная. Пытаюсь найти какие-то слова, чтобы сказать ей, что она ошибается, но ведь она прав. Даже я не могу этого отрицать.

– Поверь мне, Келли. Я не разбиваю людей на пары, и я не надоедливая мать. Я хочу, чтобы мои дети самостоятельно обрели свое счастье; никогда не буду пытаться принуждать их к этому, никогда. Я не верю, что для того, чтобы быть счастливым, нужно с кем-то встречаться. И если ты, Келли, довольна тем, как обстоят дела в твоей жизни, то это замечательно. Но я видела, как ты смотришь на моего сына, и как он смотрит на тебя. Тут что-то есть, но вы оба должны захотеть этого. Одиночество – это здорово, но также здорово разделить с кем-то свою жизнь.

Я сглатываю болезненный ком в горле, пытаясь вымолвить хоть слово.

– Однажды я разделила свою жизнь кое с кем, – говорю я ей, хотя подозреваю, что ей это уже известно. – Он оказался человеком, которым не стоил этого.

Она делает глубокий вдох, и, улыбнувшись, вздыхает.

– Думаю, мы все с этим сталкивались.

Я поднимаю брови.

– И вы? – Глядя на них с Джеком, трудно поверить, что когда-то у кого-то из них был еще кто-то.

– Конечно.

Я обхватываю руками теплую чашку кофе перед собой, ожидая, что она расскажет мне свою историю.

– Полагаю, должна рассказать тебе забавную историю о своих прошлых романтических неудачах, и как-то убедить тебя, что Нейт – самый идеальный мужчина на планете, и что он никогда не причинит тебе боль. Мой сын – хороший человек, Келли. Он может сделать чью-то жизнь замечательной, но это не моя забота уговаривать тебя полюбить его, – говорит она и берет меня за руку. – Жизнь не дает никаких гарантий, так что я тоже не могу тебе их предложить. Но когда ты встречаешь кого-то, с кем хочешь разделить свою жизнь, гарантии не имеют для тебя никакого значения. Ты посмотришь на этого человека и поймешь, что жизнь с ним стоит того, чтобы рискнуть, и только тогда будешь готова принять это.

Я киваю, наклоняясь вперед и делая глоток кофе, позволяя теплой жидкости обволакивать мое горло.

Через несколько часов у тебя самолет, – говорит она, улыбаясь. – И я сказала Габби, что начну планировать нашу поездку.

– Вашу поездку в Нью-Йорк, – говорю я, полностью отпуская любую мысль, что она все еще приглашает меня поехать с ними.

– Нашу поездку в Нью-Йорк, Келли, – терпеливо говорит она, словно категорически отказывается позволять мне беспокоится по этому поводу.

– А как же...

– Нас будет трое. Ты, я и Габби. И ты выделишь для этого время, независимо от того, с кем ты встречаешься. Кроме того, ты же не из тех женщин, которые позволяют мужчинам рушить их веселье, не так ли?

Я смеюсь и качаю головой, несмотря на то, что мне следует поправить ее, потому что слишком долго я была именно такой женщиной. Так или иначе, у меня такое чувство, что больше такой я не буду.

Глава девятнадцатая

Прошло три недели с тех пор, как я вернулась из Вирджинии, и практически все в моем родном городе ощущалось для меня по-другому. Слишком ярко, слишком жарко, и вообще... всего слишком. Пока я отсутствовала, что-то во мне изменилось, и, не уверена, вернется ли все на круги своя. Это хорошо? Или же плохо?

Несмотря ни на что, возвращение к своему привычному образу жизни занимает у меня не слишком много времени. Каждое утро я просыпаюсь, включаю компьютер и работаю до позднего вечера. Некоторые люди (например, Габби) могут посчитать подобное поведение способом сбежать от реальности, но я называю это стремлением. Чем больше у меня клиентов, тем больше денег я заработаю. И тем больше времени мне не придется зацикливаться на том, что, как я знаю, переворачивает мою жизнь с ног на голову.

Каждый вечер моя мама приходит домой и заставляет меня поужинать, словно я все еще ребенок. Я ненавижу это, но не могу заставить себя отвлечься. Я погрязла в этом странном режиме ожидания, из которого не могу выбраться – или не хочу – и это самое дискомфортное и сводящее с ума чувство, которое я когда-либо испытывала. Пару раз я общалась с Беном и Габби, после их возвращения из медового месяца, и могу сказать, что они оба хотят назвать мое поведение нелепым, но пока еще не совсем готовы это сделать. Может быть, существует некий период ожидания, после чего вы смело можете назвать своего друга идиотом. Потому что, чем больше я думаю об этом, тем больше мне кажется, что, возможно, я вела себя – веду себя – как идиотка, когда дело касается его.

Когда дело касается Нейта. На самом деле я не позволяю себе часто вспоминать его имя, потому что эти четыре буквы – то, что, по всей видимости, поднимает во мне шквал жалости к себе. Заметьте, не воспоминание об улыбке на его красивом лице. Или воспоминание о его прикосновениях. Всего лишь его имя.

Пока, в конце концов, моя мама не поднимает этот вопрос, поймав меня за разглядыванием свадебных фотографий, которые Габби чуть ранее в тот же день выслала мне по электронной почте. Она прекрасно видит, что меня что-то беспокоит, с тех пор как я вернулась, и достаточно умеет читать мысли, так что, скорей всего, понимает, что это связано с парнем. Ее материнская интуиция всегда работала безупречно, что порой жутко раздражает (и помогает).

Там есть снимок, который окончательно добивает меня: мы с Нейтом танцуем, улыбаясь друг другу. Он просто рассказывал что-то смешное – не могу вспомнить, что именно – и я смотрела на него так, словно он был для меня солнцем, луной и звездами. Если бы я не была той, кто изображен на фото, то догадалась бы, что эти двое сильно влюблены. Возможно, мы и влюблены, и мне просто нужно позволить себе почувствовать это, не знаю. Но что я знаю наверняка, так это то, что глядя на эту фотографию, в моей груди ощущается боль, и становится трудно дышать. Он был там со мной в пределах досягаемости, а потом я добровольно отпустила его.

– Это он? – как бы невзначай спрашивает мама, протирая полотенцем кухонный стол.

– Кто? – спрашиваю я в ответ, тут же приводя в действие ее сверхактивный детектор лжи.

Она вздыхает.

– Тот, кто заставляет тебя выглядеть так, словно мир потерял всякий смысл.

– Не он заставил меня так выглядеть, – отвечаю я. Моя мама смотрит на меня так, как может лишь она. Она понимает меня так, как способна только мать, видит все маленькие причуды, которые делают меня... ну, мной. Она знает меня до мозга костей, что делает вдвойне невозможным скрыть что-то от нее, но на этот раз я говорю ей правду. – Я единственная, кто заставила себя выглядеть так, мам, однако, он имеет к этому непосредственное отношение.

Она бросает полотенце на островок, вытаскивает стул рядом со мной и садится.

– Его зовут Нейт, – говорю я ей.

Это все, что я выдаю, и глаза моей мамы широко раскрыты в ожидании большего количества информации. Информации, которой я не уверена, что хочу с ней делиться.

– Как вы познакомились?

Конечно, она должна спросить об этом. Конечно, должна.

Я вздыхаю.

– Не хочу тебе это рассказывать. – Тут же понимаю, что мне следовало просто выдумать историю, но я не могу солгать ей. Никогда не могла.

– Почему?

Какое-то время вопрос висит в воздухе, прежде чем я, наконец, отвечаю.

– Потому что боюсь, что ты разочаруешься во мне.

– Исключено. – Она произносит это слово с такой убежденностью, что у меня не возникает ни малейшего сомнения в том, что она абсолютно серьезна.

– Мы познакомились с ним в аэропорту по пути на свадьбу Габби. Была нелетная погода, и мы... провели это время вместе. – Я не особо хочу вдаваться в подробности, но моя мама умная женщина; она понимает, что именно я не договариваю ей.

– Ох.

– Я не думала, что увижу его вновь, что... да, полагаю, это заявление не заставит ситуацию выглядеть лучше. Я просто... хотела поставить что-то… кого-то между мной и Итаном.

Мама задумчиво кивает, осмысливая все это.

– Как он оказался на свадьбе?

– Оказывается, он брат Бена.

Мама не настолько потрясена таким развитием событий, как я ожидала. Вместо того, чтобы ответить мне, она просто смотрит на фотографию, и на ее губах расплывается нежная улыбка.

– Ты любишь его, – говорит она.

– Я знаю его всего лишь неделю, – даже не пытаюсь отрицать ее слова, потому что в этом нет смысла.

– Если ты чувствуешь это, то чувствуешь, Кэл, – говорит она, сжимая мою руку.

– Какая разница, как долго вы знакомы?

– Нейт сказал то же самое.

– Похоже, он умный парень, – улыбаясь, отвечает она

– Как я могу доверять этому? – спрашиваю я.

– Почему ты больше доверяешь той любви, которой необходимо время, чтобы вырасти в светлое чувство? Чем той, которая возникает с первого взгляда?

– Потому что такая любовь возникает не на пустом месте, – говорю я ей. – Я бы не стала беспокоиться о том, чтобы проснуться однажды утром и больше не чувствовать то, что чувствую.

– Любовь есть любовь, Кэл. И дело не в том, сколько времени тебе нужно почувствовать ее, а в том, сколько усилий ты приложишь, чтобы сделать ее последней. Не делай вид, что это то, что просто происходит. Это то, что ты должна взрастить.

Я откидываюсь на спинку своего кресла и думаю о том, что она только что сказала. Мои отношения с Итаном потерпели неудачу из-за того, что он не был готов ценить то, что мы имели. Если уж быть честной с собой, они начали умирать задолго до измены. Но ценила ли я их или наслаждалась ими, как чем-то, что всего лишь однажды произошло? Мне нравилось быть с ним, я вкладывалась в это, но что я делала, чтобы заставить нашу любовь вырасти? Прилагала ли усилия, чтобы она пустила корни? У меня был список вещей, которые, как я думала, должны были произойти, как только мы с Итаном начали встречаться. Наши отношения стали бы серьезными, мы бы съехались, поженились, завели детей, а после провели бы всю оставшуюся жизнь вместе. Но я не особо прикладывала усилия для развития наших отношений, а просто ставила галочки в списке.

Я не виновата в том, как закончились эти отношения, но виновата в том, что вкладывалась в них меньше, чем следовало. Хотя теперь начинаю понимать, что, возможно, это тайное благословение.

Возможно, Нейт был прав. Может, мне необходимо было побыть с мужчиной, который не подходил, дабы усвоить необходимые уроки для того, чтобы найти «того самого» мужчину.

– Я едва его знаю, – говорю, озвучивая единственное пустяковое беспокойство, которое тяготит меня, мешая этим зарождающимся чувствам, которые я испытываю к Нейту, расцвести в полной мере.

– Так узнай его, – говорит мама, словно это самая простая вещь на свете. Возможно, так и есть.

– Ты так же поступила с моим отцом? – спрашиваю я.

Мама прекрасно понимает, к чему я веду.

– Твой отец был приключением, – говорит она с ноткой ностальгии в голосе.

– Неприятным приключением.

Убрав свою руку с моей, она дотрагивается ей до моей щеки.

– Не совсем.

– Ты не жалеешь об этом? – спрашиваю я, поражаясь, как она может не сожалеть.

Он бросил нас одних, как она могла не ненавидеть его за это?

– Ни на секунду, – отвечает она. – Это был полезный опыт. Кроме того, он подарил мне тебя.

Я сглатываю, пытаясь выдавить улыбку.

– Но ты одинока.

Мама встает, после чего наклоняется и целует меня в лоб, обхватив мое лицо руками.

– Я так сильно тебя люблю, – говорит она, нежно улыбаясь. – Но когда происходит что-то плохое, ты отступаешь. Ты не даешь этому еще один шанс, и это пугает меня. Я переживаю, что однажды ты проснешься в полном одиночестве, сожалея о том, что отталкивала людей, и о том, чего никогда так и не сделала из-за своих страхов. Мы все падаем, все терпим неудачи. Сильные поднимаются и пытаются вновь. И я воспитала одну сильную девочку.

– Мам...

– У тебя только одна жизнь, – говорит она, перебивая меня. – Ты должна наполнить ее всеми любовью и смехом, которыми только сможешь. Убегая от этих вещей достаточно долго, ты забудешь, как найти их. Я одинока, потому что мне нравится быть одной. Если тебя устраивает то, что у тебя есть сейчас, то оставайся счастливой. – Она смотрит на наше с Нейтом фото, которое все еще открыто на экране моего ноутбука. – Если же ты несчастна, тогда преследуй свое счастье. Если считаешь, что сможешь найти немного счастья с ним, тогда действуй. Жизнь слишком коротка, чтобы отрекаться от своей любви, Каллиста.

Я закрываю глаза и позволяю ее словам дойти до моего сознания.

Она права. Я знаю, что она права.

– У меня с собой солнцезащитный крем, бикини и англо-греческий разговорник. В субботу невозможно добраться сюда достаточно быстро, – говорит Жасмин, вытягивая ноги перед собой и откидываясь на мягкую зеленую траву. Я обедаю с ней и Габби в одном из наших любимых парков, и погода идеальна. Светит солнце, и дует теплый ветерок; этого достаточно, чтобы помочь девушке забыть о ее проблемах на час или два. Разговор с моей матерью прошлым вечером все утро не выходил у меня из головы, подталкивая меня к крайним мерам. Просто я не совсем уверена, что делать теперь. Позвонить Нейту? Это кажется следующим логическим шагом, но в то же время и выглядит недостаточным.

– Не думаю, что ты осознаешь, сколько времени займет этот перелет, – говорит Габби, слизывая каплю горчицы с кончика большого пальца. – Это будет самый долгий полет в твоей жизни.

Я смотрю на Жасмин, которая в это же время смотрит на меня, и понимаю, что она думает о том же, о чем и я. Как долго еще Габби собирается говорить о своем медовом месяце, пока мы ее не остановим?

– Однажды съездила в Европу, и вдруг вообразила себя экспертом по времени перелета, – говорю я и подмигиваю ей, позволяя понять, что подкалываю ее.

Габби, улыбаясь, шлепает меня.

– Прости, скоро я перестану об этом говорить.

– У тебя есть еще три дня, а потом мы тебя вырубаем, – говорю я ей.

– Радуйся, что Келли – твоя лучшая подруга. Я бы вырубила тебя еще две недели назад.

Габби смеется, бросая смятую салфетку в Жасмин, в то же время поднимаясь и поправляя подол юбки.

– Мне пора возвращаться в офис, – говорит Жасмин, собирая мусор в полиэтиленовый пакет. – Я собираюсь утомить себя, чтобы быть готовой к отпуску, который, как полагаю, расслабит меня, так что это весело.

Я громко вздыхаю.

– Вот, у того, чтобы быть самой себе начальником, есть свои преимущества.

– То же самое, когда работаешь в компании, субсидируемой здравоохранением, – подмигивая, отвечает Жасмин. – Увидимся, дамы.

– Веселого путешествия! – кричу я ей вслед.

Она разворачивается к нам, пятясь назад, и протягивает руки.

– Вы же знаете, я оторвусь!

Мы с Габби встаем, и я иду с ней в конец парка, ближайший к ее офису.

– Эй, – говорю я, звуча более нервно, чем на самом деле себя ощущаю, что удивляет меня. – Хотела спросить, ты бы была не против дать мне номер Нейта?