Текст книги "Мимолетное знакомство (ЛП)"

Автор книги: Кэсси Кросс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Глава седьмая

После того как мы с Нейтом заканчиваем уборку того беспорядка, который остался после ужина, он поднимается наверх и читает Мадлен сказку на ночь. Как только она крепко засыпает, со всех сторон подоткнутая одеялом, Нейт, Бен, Габби и я направляемся во внутренний дворик гостевого домика. Это красивое пространство с крышей и открытыми сторонами. Напротив дома располагается пространство для гриля, которое лучше большинства кухонь, в которых я когда-либо бывала, и большой каменный очаг со стороны дворика. Два двухместных диванчика расположены перед камином; Бен и Габби обнимаются на одном из них, в то время как мы с Нейтом сидим на другом с расстоянием между нами не более дюйма.

Я устраиваюсь на подушках и закрываю глаза. Мне нравится дуновение ветерка, касающегося прядей волос на моем лице, и я долго и глубоко вдыхаю. Тяжело вспомнить, когда последний раз я вот так свободно дышала. Словно это то, что я хочу делать, а не что должна.

– Тебе действительно нравится это место, так ведь? – спрашивает Бен.

Вчера Габби спрашивала меня об этом же, и я поняла, что мне не следует так явно демонстрировать это, дабы никто из Райтов не забеспокоился, что я захочу остаться здесь навечно. Однако, сегодня не тот вечер, когда я собираюсь волноваться по этому поводу.

– Да, – вдыхаю я, откидывая голову навстречу ветерку, прежде чем открыть глаза.

– Как вы, ребята, вообще покинули это место?

– Легко оставить это место, когда знаешь, что можешь вернуться сюда в любой момент, когда только пожелаешь, – отвечает Нейт с улыбкой. Небольшой размер диванчика не оставляет для нас много места, но я приветствую тепло от непосредственной близости его тела, подгибая под себя ноги, в попытке не впустить холод.

– Что сказал Нейт, – Бен обнимает Габби, и она прислоняется к его груди. Я чувствую под кожей знакомый укол ревности. Не потому, что мне нужен Бен, а потому, что скучаю по ощущению, когда кто-то обнимает меня подобным образом, всецело доверяя свое сердце, свою жизнь... свое все.

– Все же, – говорит Нейт, глядя на меня, – у этого места нет ничего общего с Колорадо.

– Что заставило тебя решиться жить там? – спрашиваю я.

В его глазах задумчивый взгляд, словно он уже скучает по тому месту. Взгляд, заставляющий мое сердце выворачиваться наизнанку. Он слишком прекрасен для подобного желания, и мне приходится сжать руки в кулаки, чтобы скрыть свою тягу к нему. Что в нем такого, что просто притягивает меня, словно магнит?

– Я пошел в Калифорнийский университет на стипендию по лакроссу[3]3
  контактная спортивная игра между двумя командами, с использованием небольшого резинового мяча и клюшки с длинной рукояткой, называющейся стик


[Закрыть], и как только я сошел с трапа самолета, сразу понял, что должен был быть там. Я чувствовал себя как дома. Я полюбил горы, озера. Все, – говорит Нейт.

Бен вмешивается с небольшой братской издевкой:

– Нейту всегда нравилось карабкаться на что-то только для того, чтобы просто спрыгнуть оттуда. В Колорадо полно мест, с которых можно прыгать.

– Это безумие, – смеясь, говорю я. Я даже не могу себе представить все увлечения Нейта. Дюльфер[4]4
  скоростной спуск по верёвке на крутых и отвесных стенах


[Закрыть] , альпинизм. Лично мне нравится, когда мои ноги неизменно прочно стоят на земле. Я не любительница надсмехаться над гравитацией, срываясь с высоты.

– Нет, – Нейт смотрит на меня, сведя брови вместе. Отблеск света от камина, танцующий на его лице, делает его выражение очень теплым. – Безумие – это знать, что в этом мире так много прекрасного и не пользоваться этим.

– Тебе не обязательно восходить на гору, чтобы доказать, насколько она прекрасна, – говорю я ему.

– Это так, но вид с вершины гораздо лучше, – Нейт поддается вперед, опираясь локтями на колени. – Мне нравится ходить пешком по местечку, называемому Уиллоу-Лейкс. Встань рано утром и пройдись по тропинкам, пока воздух еще свеж, а вода отражает настолько, что ты смотришь на горы, словно через зеркало. Это изменит твою жизнь.

Он говорит так, будто приглашает меня туда с собой. Словно подумывает однажды сделать это.

– Келли бы не повредили такие жизненные перемены, – говорит Габби. – Возможно, тебе как-нибудь стоит показать ей это.

– Я могу показать тебе много вещей, – отвечает Нейт, его голос очень мягок и низок. Он смотрит на меня так, словно я единственный человек во всем мире.

От его взгляда у меня в горле встает ком, и мне приходится сильно потрудиться, чтобы проглотить его.

– Келли не особо хорошо ладит с природой, – типичный Бен, нарушающий неловкость. На сей раз я благодарна ему за это.

– У меня все нормально с природой, – спорю я. – Пока природа держится в стороне от меня. – Могу сказать, это начало "Истории Времени с Габби и Беном" с участием рассказов о Келли против Матери-природы. Довольно много подобных историй на любой выбор.

Габби смотрит на меня и закатывает глаза.

– Нейт, повезло, что тебе вообще удалось на днях вывести ее на реку.

– Везение не имеет с этим ничего общего, – говорит он Габби, но смотрит на меня.

Уголки его рта приподнимаются в лукавой улыбке, заставляющей мой желудок трепетать.

Я хочу дотянуться до Габби и зажать ей рот рукой, чтобы заставить ее заткнуться. Хочу сказать ей, что вытащить меня на эту реку было не везением, а ее глупыми происками. Не могу поверить, что она становится такой очевидной в своем стремлении свести нас с Нейтом. Не то чтобы это действительно имеет настолько большое значение, принимая во внимание нас обоих. Но я не хочу, чтобы ему было неловко, и что немаловажно, не хочу, чтобы было неловко вообще кому-либо.

– Я могу быть довольно очаровательным, – довольно очаровательно говорит Нейт. Он откидывается на диванные подушки, перед тем как вытянуть перед собой ноги.

Я наклоняюсь, подхватываю одну из своих вьетнамок и шутливо бросаю в него. Он смеется, негодяй. Красивый, очаровательный негодяй.

– Сохраню это, – говорит он, удерживая мою вьетнамку, будто та, своего рода, ценный объект.

– Хорошо, – шутливо показываю ему язык.

– Откуда взялась эта глубоко укоренившаяся боязнь приключений? – Нейт надевает мою вьетнамку себе на ногу и пробегает подушечкой большого пальца по цветочному узору на ремешке.

– Не спрашивай ее, – поддразнивает Габби. – У нее список отвращений длиной примерно в милю.

– Это неправда!

Она с неодобрением отводит от меня взгляд, и весь мой гнев перерастает в смех.

– Ну, это в основном неправда, – полагаю, я не могу действительно отрицать это, на этот раз они меня достали.

– Это абсолютная правда, – говорит Бен.

– И ты туда же, – отвечаю я, свирепо уставившись на него. – Неужели все будет так же, когда вы поженитесь? Вы двое сговорились против меня?

– Позволь мне рассказать ему историю о весенних каникулах на втором курсе, – Бен практически умоляет, и отчаяние в его голосе дико раздражает, – про озеро.

Я пожимаю плечами, в каком-то смысле побежденная, и Бен воспринимает это как "да".

Он смотрит на Нейта, прежде чем начинает рассказ, который наверняка адски меня смутит.

– Мы отправились на одно озеро в центральном районе Техаса во время весенних каникул. – Нейт, похоже, чересчур слишком, для моего комфорта, заинтересован в этой истории. – Мы немного выпили, и Итан... – Бен запинается в своем повествовании, словно упоминание имени Итана заставит того появиться прямо из воздуха.

– Продолжай, – говорю я, стараясь не казаться раздраженной, как есть на самом деле. Он уже поднял эту тему, так что нет смысла останавливаться.

Бен, к его чести, колеблется, перед тем как вспомнить, на чем остановился, желая убедиться, что я в порядке, прежде чем продолжить. В данный момент я чувствую себя в ловушке. Если я скажу ему остановиться, то буду выглядеть, словно плохой игрок, если позволю ему продолжить, ну..., наверное, скоро узнаю, что произойдет.

– Итан все выходные донимал ее влезть в шину на цепях. Помнишь, похожая на ту, которая была у одного дедушки на озере рядом с его домом?

Нейт кивает и мгновение смотрит на меня, перед тем как возвращает внимание к своему брату.

– В общем, – продолжает Бен, – шина свисала с того дерева...

– Это было проклятое огромное дерево на краю обрыва, – говорю я, перебивая. Я хочу прояснить ситуацию, потому что эта история кажется немного менее значительной, чем я уверена, прозвучит из уст Бена.

– Келли, это был не обрыв, – смеется Бен.

– Это был обрыв, – говорю я Нейту, хотя знаю, он думает, что я преувеличиваю. Но это нет так. Ну, если только совсем немного.

– У Келли, наконец, хватило храбрости влезть в нее, и Итан оттолкнул ее.

– Он столкнул меня, – говорю я, сверля Бена взглядом. Он был там и знает, что это не преувеличение. Я забыла о том, каким придурком Итан мог иногда быть еще даже до измены.

– И она полетела с дикими воплями. Мы все кричали ей отцепиться, но она ждала слишком долго, и шина замедлилась до такой степени, что она просто выскользнула из нее, – Бен просто помирает от смеха, и Габби от него не отстает.

Я знаю, что выглядела нелепо, но не могу избавиться от чувства, что сейчас, как и тогда, эти двое засранцев смеются надо мной. Мои щеки краснеют, и я говорю себе, что просто смущена рассказом, а не тем, что эта история была рассказана в присутствии Нейта.

Я украдкой смотрю на него, беспокоясь, что он тоже смеется. Но нет. Он смотрит так, словно в данный момент хочет пнуть задницу Бена.

– Таким образом она просто, крича, висела там на основании этой качающейся шины, – продолжает Бен.

– А вы, два придурка, смеялись так же, как и сейчас, – говорю я, стараясь не казаться раздраженной. Я думаю, что лучше закончу эту историю сама, ради своего же душевного спокойствия.

– Я наконец, отцепилась, и упала в эту отвратительную воду, кишащую угрями. Они кружили вокруг меня, словно охраняли врата ада. – Я вздрагиваю, желая вырвать из памяти противное ощущение их скольжения по моим ногам. Так омерзительно.

– Врата ада? – говорит Нейт, наконец, выдавив улыбку.

– Да, – кивая. отвечаю я, – Если ад действительно существует, то ворота к нему охраняются угрями, я в этом уверена. – Я потираю предплечья руками, пытаясь согреться. Мне должно быть достаточно тепло от всего гнева и смущения, протекающим по моим венам, но нет.

Нейт придвигается вперед, расстегивает рубашку с длинным рукавом, надетую поверх футболки, затем накидывает ее мне на плечи.

– Ты не замерзнешь? – спрашиваю я.

Он улыбается и качает головой:

– Неа.

– Спасибо, – отвечаю я. Рубашка пахнет им: этот чистый, бодрящий запах, который я помню с нашей ночи в Далласе. Вся моя выдержка уходит на то, чтобы не зарыть лицо в воротник и глубоко вдыхать этот запах. – Полагаю, мораль этой истории такова: во-первых, мне нужны новые друзья. Во-вторых, я никогда снова не войду в воду, где не смогу видеть свои ноги.

Пальцы Нейта касаются манжетки его рубашки, надетой на мне.

– Ты сделала это вчера, – наши взгляды встречаются, и он посылает мне нежную улыбку.

– Да, полагаю, что так, – я удивлена, что не поняла этого раньше.

Он наклоняется настолько близко ко мне, что я могу почувствовать его теплое дыхание на своей щеке.

– Находясь рядом со мной, думаю, ты будешь способна сделать намного большее, чем то, что ты думала никогда не сделаешь.

Не совсем уверена почему, но чувствую, что он прав.

Глава восьмая

– Даже не уверена, как на это реагировать, – говорю я, когда весьма терпеливый парикмахер по имени Джозефина приглаживает несколько прядей волос Габби назад в самой простой изящной прическе, которую я когда-либо видела. – Думаю, возможно, тебе нужен большой цветок прямо здесь, – я указываю на голову Габби, и она, улыбаясь, шлепает меня по руке.

– Серьезно, Келли. Что ты думаешь? – спрашивает Габби, с надеждой глядя на меня

– Думаю, если б я должна была выбрать для тебя прическу на твою свадьбу, то выбрала бы именно эту. – Я нежно кладу руку на ее плечо, и она слегка сжимает ее.

– Идеально, Джозефина, – говорит Габби, поворачивая голову, чтобы полюбоваться собой.

– Она будет отлично смотреться с корсетом твоего платья. – Эми встает позади Габби, улыбаясь ее отражению.

Габби пытается улыбнуться в ответ, но это грустная улыбка, которая не достигает ее глаз. Я узнаю этот взгляд в ее глазах, который я видела сто раз на протяжении последних нескольких лет. Как мать, Эми тоже узнает его, поэтому отводит Джозефину в сторону, чтобы окончательно обговорить все нюансы свадебной подготовки в субботу утром. Я стараюсь не успокаивать Габби, пока мы в комнате еще не одни, потому что знаю, как она относится к людям, создающим шумиху вокруг нее. Но я так сильно хочу обнять ее, проявить такую сильную любовь, из-за которой она не сможет чувствовать никакую боль. Я хочу оградить ее от печальных мыслей и возвести вокруг нее такую высокую стену, что к ней не сможет найти дорогу ни одно горькое воспоминание. Лишь счастье и любовь.

Габби словно чувствуя, что я хочу ее обнять, качает головой и, вставая, хватает салфетку с туалетного столика. Она очень тщательно старается избегать моего взгляда, и я не понимаю, не от того ли это, что она думает, что заплачет, если сделает это. Независимо от того, что для нее проще, я хочу это сделать.

– Прическа для невесты и локоны для подружек невесты, – говорит Джозефина, читая и утверждая с Эми наши прически по записной книжке, которую держит в руках. – Я буду здесь ровно в восемь.

Эми смотрит на нас с Габби, понимая, что нам нужно несколько минут наедине.

– Я провожу Вас, – говорит она, следуя за Джозефиной через дверь в гостевую комнату, которую она выделила для свадебной подготовки гостей невесты.

Затем, только мы вдвоем остаемся в комнате, укомплектованной зеркалами и туалетными столиками для праздника. И пока я осматриваюсь и замечаю все особенные штрихи, которые Эми создала с целью убедиться, что все идеально для свадьбы, я ощущаю этот внезапный порыв привязанности к ней. В любом случае, она заботливая женщина, и я знаю, что она любит Габби, но все же она изо всех сил старается, дабы убедиться, что Габби знает это. В этот день ей нужно почувствовать, что она – часть семьи больше, чем в любой другой. Габби идет за ширму в углу комнаты, и я слышу шуршание чехла, в котором висит ее свадебное платье, пока она его открывает. Я не совсем уверена, что сделать или сказать, чтобы заставить ее почувствовать себя лучше, поэтому присаживаюсь на край кровати.

– Тебе нужна помощь? – спрашиваю я, отчаявшись, разорвать тишину между нами.

– Пока нет. – Ее голос слегка дрожит, и могу сказать, что она отчаянно пытается держаться.

Зная ее слишком хорошо, я хочу сказать ей, что плакать – это нормально. Но глубоко в душе я понимаю, что это ничем не поможет. Вместо этого я пытаюсь переключить ее внимание с того, чего ей не хватает, на то, что она обретает.

– Ты обретаешь очень классную семью, Габ, – говорю я тихо. – Они все очень сильно тебя любят.

Она не отвечает, но в этом и нет необходимости. Я знаю, что она прекрасно понимает, как каждый из семьи Райтов относится к ней. Как только я собираюсь открыть рот, чтобы завести какой-нибудь разговор, Габби выходит из-за перегородки с опущенной головой и, дойдя до зеркала в полный рост, которое прислоненно к стене, останавливается.

– Поможешь застегнуть?

Я подхожу к ней и медленно застегиваю молнию. Это платье создано для Габби: элегантное и сдержанное. Великолепное. Классическое. Прекрасное облегающее платье из кружева и шелка с вырезом "сердечко" и абсолютно идеальным силуэтом для ее фигуры.

Когда платье застегнуто, я встаю перед зеркалом, чтобы взглянуть на Габби. Позади нее через окно сияет солнце и отражается от зеркала, отбрасывая на ее лицо красивый свет, а волосы, собранные сзади, подчеркивают высокие скулы и тонкие черты лица.

– Посмотри на себя, – тихо говорю я, улыбаясь сквозь слезы, наворачивающиеся на глаза. Кажется, будто только вчера мы вдвоем играли в переодевание в спальне моей мамы и притворялись, что готовимся к нашим собственным свадьбам. И вот она, выглядит великолепнее, чем кто-либо из нас мог бы себе представить. – Ты так прекрасна, Габ.

И эти слова, наконец, заставили ее заплакать, возможно потому, что больше всего на свете она хочет, чтобы ее мама и папа были здесь, говоря их ей.

– Я скучаю по ним, Келли, – говорит она, и слезы текут по ее щекам. – Мне хотелось бы, чтобы они присутствовали здесь. – Это настолько похоже на нее – пытаться держать себя в руках, потому что она всегда была тем типом людей, которые считают, что они должны быть сильными ради всех остальных, и после смерти родителей это только усилилось. Это произошло ровно через месяц после восемнадцатилетия Габби. Мистер и миссис Морган вышли из дома, нарядившись для похода в театр, но из-за грозы дороги были скользкими, и мистер Морган свернул позднее лишь на долю секунды...

Я провела ночь в ее доме, и стояла рядом с ней, когда она открыла входную дверь двум сотрудникам полиции, выразившим свои соболезнования. Я редко отходила от нее во время следующих тяжелых месяцев. Такой опыт образует настолько прочную связь между двумя людьми, что ей даже не нужно говорить, что она собирается сказать. Я уже знаю это, и мне хотелось бы сделать что-нибудь, дабы воплотить ее желание в реальность.

– Я бы все отдала, чтобы они были здесь, – шепчет она.

– Я знаю, – говорю я, крепко обнимая ее. Изо всех сил стараюсь подобрать правильные слова, не желая выказывать ей банальные сантименты, говоря ей, что они в лучшем мире, откуда присматривают за ней. Такой тип мышления редко утешает человека, который предпочел бы, чтобы его близкие были рядом. – Я люблю тебя, – наконец, вырываются из меня слова.

Она мгновение молчит, прежде чем говорит:

– Я тоже тебя люблю. – Ей требуется время, чтобы отпустить меня, и когда она отстраняется, то улыбается сквозь слезы. Она обмахивает лицо и быстро проводит по щекам обратной стороной ладоней, и я улыбаюсь ей. Она никогда не умела справляться со столь сильными эмоциями.

– Пожалуйста, расстегни платье, чтобы я смогла снять его до того, как испачкаю его тушью.

Я смеюсь, представляя ситуацию, которая бы последовала после того, как она поняла, что на ее нетронутом белом платье черное пятно. После того как я его расстегнула, она возвращается за перегородку в углу комнаты.

– Поговори со мной о чем-нибудь, что не заставит меня плакать, – говорит она, звуча немного более похожей на саму себя.

– Хорошо, – отвечаю я, ломая мозг над тем, чтобы придумать другую тему. В итоге, я выдаю тупейшую мысль, пришедшую мне в голову:

– Ты бы вышла замуж за Бена, если бы он разговаривал как бурундук?

Думаю, ее смех – самый прекрасный звук, который я когда-либо слышала.

Глава девятая

Ближе к полуночи, настойчивые удары спинки кровати о мою стену с той стороны вынуждают меня покинуть спальню. На самом деле, Итан никогда не был таким диким в постели, так что, либо он пытается разозлить меня самым дешевым из возможных способов, либо его новая девушка серьезно раскачала его мир. Я понимаю, он хочет, чтобы я, по крайней мере, думала, что она именно это и сделала. С ним возможно все. Независимо от причины столь позднего нарушения спокойствия, я не хочу это слушать.

Поскольку я пока не собираюсь спать, могу попытаться немного поработать. Мои окна открыты, и ветерок, влетающий через них, приятно охлаждает, поэтому я хватаю ноутбук и выхожу на улицу, надеясь, что смогу поймать там сигнал Wi-Fi. Я выхожу во внутренний дворик и направляюсь к камину, щелкнув выключатель, который Нейт включал прошлой ночью. Гамак, висящий между опорами на правой стороне крыльца, практически взывает ко мне, поэтому я плюхаюсь в него и открываю свой компьютер.

В темноте я прищуриваюсь от яркости экрана, но глаза быстро привыкают. К счастью, мне удается подключиться к сети. В моем почтовом ящике есть несколько предложений о разработке сайтов, поэтому я просматриваю свой календарь, чтобы понять, смогу ли вместить работу в свое расписание. Ответив этим клиентам, я открываю проект, который практически закончила. Я играю несколькими размерами шрифта и корректирую некоторые цвета, пока конечный результат не устраивает меня.

– Ты собираешься спать здесь?

Я так пугаюсь, что чуть не вываливаюсь из гамака, но благодаря удивительно быстрой реакции с моей стороны, мне удается удержать ноутбук от падения на землю. Я так потерялась в своей работе, что даже не услышала, как подошел Нейт.

– Теперь уж точно не собираюсь, – задыхаясь, говорю я, театрально схватившись за грудь.

– Не хотел тебя напугать, – говорит он с легкой усмешкой, обходя гамак с дальней стороны. – Я увидел, что камин включен и решил убедиться, что все в порядке.

– На случай, если бы я оказалась вором? – спросила я, ухмыльнувшись.

– Воры обычно не присаживаются и не чувствуют себя как дома, но никогда не знаешь наверняка.

– Очевидно, что вор никогда не стал бы сидеть в гамаке.

Нейт улыбается, кончиками пальцев скользя по веревке.

– Не против, если я присоединюсь? Обычно, когда я приезжаю домой, это мое место, но теперь оно узурпировано одной... одной...

– Незнакомкой.

– Нет, – отвечает он мягко, покачивая головой. – Определенно, нет.

Мое сердце замирает, когда он смотрит на меня со скрытым желанием. Прежде чем передумаю, я двигаюсь, чтобы освободить место для него. Пробираясь на другую сторону гамака, он случайно касается рукой моей ноги.

– Господи, Келли. У тебя ледяные ноги.

– Поэтому я включила камин, – говорю я, спеша закончить письмо, над которым работала, когда он прервал меня.

Нейт спрыгивает с гамака, направляясь к шкафчику на другой стороне крыльца, и достает плюшевое одеяло. Он разворачивает его, направляясь ко мне, и накрывает меня, перед тем как вновь опуститься в гамак. Я невольно улыбаюсь тому, насколько он внимателен; кажется, ему всегда точно известно, что мне нужно, что замечательно, учитывая тот факт, что я знаю его всего несколько дней. Я решаю не зацикливаться на этом факте, потому что мысли о том, насколько он мил, застают меня врасплох.

– Спасибо, – говорю я, в восторге от тепла на моих голых ногах и, наслаждаясь теплом от тела Нейта, пока он проскальзывает под одеяло. Он улыбается мне, обхватив и подтянув мои ступни к своей груди. Он растирает их (словно это само собой разумеющееся), вызывая ноющую боль. С моих губ срывается небольшой вздох, в то время как я, игнорируя работу, прислоняюсь головой к веревке и наслаждаюсь ощущением того, что кто-то заботится обо мне. Прошла вечность с тех пор, как я чувствовала нечто подобное.

– Итак, – улыбаясь, говорит мне Нейт. – Что ты здесь делаешь?

Я глубоко вдыхаю и касаюсь подбородка указательным пальцем, пока решаю, хочу ли рассказать ему правду.

– Скажем так, в соседней комнате был некоторый шум. Я побоялась, что если останусь там немного дольше, то меня затянуло бы в один неловкий развращенный порно-водоворот.

Нейт втягивает воздух через нос, и когда он продолжает потирать мои ноги, его поглаживания оказывают чуть большее давление.

– Могу ли я просто сказать, без всякой личной заинтересованности, что я действительно рад, что ты рассталась с этим придурком?

Я киваю и смотрю вниз на клавиатуру. Я действительно не знаю, что на это ответить.

– Чертовски низко поступать так с кем-то, не говоря уж о том, кому ты..., – Нейт умолкает, качая головой. – Извини, это просто вывело меня из себя.

– Если это заставит тебя почувствовать себя лучше, то удары с чрезмерным энтузиазмом заставили меня подумать, что это было не по-настоящему. И стоны были... театральными.

Нейт смеется.

– Постоянные удары показывают отсутствие мастерства. И думаю, требуется намного больше таланта, чтобы заставить женщину почувствовать себя настолько хорошо, чтобы она не смогла издать вообще никаких звуков.

Мои щеки покраснели, когда я посмотрела на него, его глаза настолько впечатляющие, когда смотрят в мои. Я затаила дыхание, вспомнив ночь, которую мы провели вместе, время, когда он заставил меня почувствовать себя настолько хорошо, что я не могла дышать, не могла пошевелиться, не могла издать ни звука. Добившись своей миссии, заставив меня смутиться, Нейт меняет тему.

– Над чем ты работаешь? – спрашивает он, словно только что и не заставил мой мир перевернуться.

Я делаю глубокий вдох, чтобы успокоить колотящееся сердце.

– Просто несколько предложений для создания кое-каких сайтов. Обычно у меня нет перерывов в работе, и я, на самом деле, боюсь отстать. Всего один или два дня больше на подготовку могут создать разницу между весьма счастливым и весьма недовольным клиентом.

Нейт кивает, откинув голову на гамак.

– Я думал, что одно из преимуществ быть собственным боссом – возможность брать выходной, когда захочется.

– Не тогда, когда у тебя маленький бизнес, – смеясь, отвечаю я. Выходной? Он шутит? – Хотя, классно иметь возможность работать везде, где ни захочется.

– За исключением твоей спальни там наверху, – говорит он с кривой ухмылкой.

– За исключением моей спальни.

– Могу я посмотреть, над чем ты работаешь? – кивает он в сторону моего ноутбука.

– Нет, – отвечаю я мягко, с усмешкой. Закрываю крышку ноутбука. Позволить ему посмотреть несколько моих проектов не будет большой проблемой, но я слишком стесняюсь своей работы и переживаю о том, что делать, если ему не понравятся мои эскизы. Как ни глупо это может звучать, но мне кажется, что это сильно расстроит меня.

Если его беспокоит моя реакция, то он не признается.

– У тебя есть какой-нибудь совет для того, кто только начинает бизнес?

Я поднимаю брови, потому что немного удивлена его вопросом.

– Зачем? Ты думаешь заняться чем-то?

– Друг, с которым я встречался в Колумбии перед тем, как приехал сюда, хочет, чтобы я стал его партнером в разработке линии походного снаряжения. – Пальцы Нейта до сих пор лежат на моих ногах, и я тут же начинаю скучать по поглаживаниям. Я, также, замечаю, что его глаза опущены, когда он говорит об этом смелом начинании, очевидный показатель того, что он, по какой-то причине, не слишком взволнован этим. И я хочу выяснить, что это за причина.

– Мой первый совет заключается в том, что, вероятнее всего, ты должен быть в восторге от своего продукта, если, хоть самую малость, надеешься успешно его продать, – поддразниваю я, мягко толкнув его коленом.

Проходит какое-то время, прежде чем мы встречаемся взглядами.

– Я в восторге, – наконец-то, говорит он, глядя на меня. – Дело в том, что мой отец думает, будто это пустая трата времени. Он не слишком-то это поддерживает.

– Если он похож на мою маму, то просто переживает за тебя. Во времена их молодости, начало предпринимательской деятельности было не таким рискованным предприятием, как в наши дни. Не пойми меня неправильно, оно было рискованным, но не таким, как сегодня. Они не понимают, что у нас нет таких возможностей, которые были у них. Корпоративная среда в наши дни настолько отличается, и каждой компании просто недостаточно сократить издержки и увеличить штат, чтобы усердно работать и быть лучшими. Сложно подняться. Двигаться куда-нибудь, – говорю я ему. – Иногда тебе нужно взять все в свои руки. Или, по крайней мере, попробовать.

Выражение его лица тут же смягчается, и инстинктивно я понимаю, что сказала правильную вещь. Нейт возвращается к поглаживанию моих ног, и я делаю глубокий вдох и ахаю, когда он находит уязвимое место, нуждающееся в особом внимании.

– Мне нравится моя работа, – объясняет он. – Я просто хочу попробовать что-нибудь новое.

– Думаю, тебе следует это сделать. Вы придумали название?

– Кайлу – моему другу – нравится «Rocky Mountain Rec», но... Я не знаю.

– Мне тоже нравится. – Мне не требуется даже и десяти секунд, чтобы начать мысленно выстраивать идею логотипа, хотя Нейт даже не дает мне ни малейшего намека на то, что ему интересна моя идея. – Все просто, прямо слетает с языка. Передает цель компании, – говорю я, с зевком заканчивая предложение.

Нейт нежно мне улыбается перед тем, как нежно похлопать меня по ноге.

– Пойдем, – говорит он, перекинув ноги на другую сторону гамака. Как только он встает, то предлагает мне руку. Я слишком устала, чтобы спорить, и слишком заинтригована, чтобы не принять ее.

– Куда мы? – я позволяю ему поднять меня. Он берет мой ноутбук, затем идет и выключает камин.

– Обратно в дом, в комнату, свободную от порно, в которой тихо и спокойно. Сегодня ты можешь спать в моей комнате. Я лягу на полу. А завтра утром я попрошу маму выделить тебе другую комнату.

– Ты не обязан этого делать, – говорю я, моргая сонными глазами.

– Я знаю. – Он улыбается мне, и это настолько прекрасное зрелище, что я просто встаю и следую за ним в главный дом.

Я следую за Нейтом через кухню; дом устрашающе тих по сравнению с тем, как громко здесь обычно, когда семейство Райтов собирается вместе. Я изо всех сил стараюсь не шуметь, поэтому тихо крадусь на цыпочках, боясь кого-нибудь разбудить.

– Я единственный, чья комната находится внизу, – объясняет Нейт. Он говорит не совсем обычным голосом, и мягкость в интонации заставляет меня улыбнуться. – Никто нас не слышит.

Он ведет меня в гостиную с телевизором размером с киноэкран и деревянным балочным потолком, затем вниз по длинному коридору. Снимки в винтажных рамках украшают стены, и часть меня хочет попросить его притормозить, чтобы я смогла хорошенько их рассмотреть. Но мои веки тяжелы, а завтра еще будет время их посмотреть.

– Эта моя, – говорит Нейт, ведя меня через слегка приоткрытую дверь в конце коридора. Он тянется и включает свет, и я улыбаюсь, когда вижу его комнату изнутри. Я знаю, что он вырос здесь, и ожидала увидеть двухъярусную кровать и постеры полуголых женщин; ну, вы знаете, типичный подростковый стиль. Но эта комната не выглядит, будто когда-либо принадлежала подростку. Либо Эми переделала ее, после того как Нейт уехал в колледж, либо у него всегда был хороший вкус.

Стены насыщенного бежевого цвета, и ряд книжных шкафов из темного дерева у стены напротив двери. В книжных шкафах хранится бесчисленное множество книг. Некоторые из них лежат на боку, некоторые – выстроены в ряд по размеру, от самых высоких к самым низким. Переплеты всех их сильно потрепаны, и мне нравится тот факт, что он любит читать. Я не собиралась об этом спрашивать, но это приятно знать. Вместо постеров полуголых моделей, которые я ожидала увидеть – картины озер и гор. Плакаты сноубордистов и лыжников. Все вокруг заставлено спортивным инвентарём, и им же занят почти каждый предмет мебели. Лыжи, клюшка, теннисная ракетка. Даже если бы я не знала, что Нейт – управляющий магазина спортивных товаров, я бы догадалась об этом, основываясь на огромном количестве вещей, находящихся в его комнате.

Кровать Нейта огромна и идеально заправлена. Я не могу перестать думать, его ли это рук дело, или Эми приходит сюда каждое утро, когда он дома, и заправляет его кровать. Я понимаю, что любой из двух вариантов имеет место быть.