Текст книги "Мимолетное знакомство (ЛП)"

Автор книги: Кэсси Кросс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Глава триннадцатая

Задний двор Райтов украшен разноцветными подвесными фонариками: голубые, красные, лиловые и желтые шары отбрасывают мягкий свет по всему двору, свисая с проволоки, натянутой между деревьями. Остальные гости очень маленькой свадебной вечеринки прибыли сегодня днем, и Эми, устроив предсвадебный ужин, решила отпраздновать тот факт, что мы все, наконец-то, собрались в одном месте. Мы, в некотором смысле, расходимся по двум группам, разделенным по полу. Мы с Габби сидим с двумя нашими близкими подругами, обе из которых присутствуют здесь в качестве подружек невесты. Жасмин, темнокожая, с длинными ухоженными волосами и улыбкой, которая может заставить вас выдать ваши самые глубокие, темные секреты, и Шелби – робкая, начитанная брюнетка с дикой жилкой, появление которой вы никогда не смогли бы предугадать. Девушка Итана, Эмили, сидит с края нашего узкого круга: не слишком близко, не слишком отстраненно.

– Морокко или Греция – это твой выбор? – спрашивает Габби, глядя на Жасмин так, словно ее потенциальные направления для отпуска – худшие места для отдыха во всем мире.

– Я знаю, что это не осуждение, которое мне слышится, Габби Морган. – Жасмин использует тот голос, который предназначен для случаев, когда она хочет, чтобы вы поняли, она больше не собирается терпеть ваше дерьмо.

– Просто... зачем ехать одной? В подобное путешествие? – спрашивает Габби.

– Потому что я хочу отправиться в отпуск, и не собираюсь сидеть без дела, ожидая, что какой-нибудь мужчина отвезет меня.

– Звучишь, как Келли, – говорит Габби.

– Эй, – отвечаю я, с не совсем поддельной обидой. – Не впутывай меня в это.

– Если Келли хочет быть свободным человеком, я это поддерживаю, – говорит Жасмин, улыбаясь мне. – Я работаю, как проклятая. Я замужем за своей работой. Честно говоря, это самые здоровые отношения, которые у меня были. Я получила повышение, так что, в честь этого, отправляюсь в путешествие. Мой личный медовый месяц, если вам так угодно, – говорит она, перед тем как сделать глоток вина из бокала, который держит в правой руке. – И мне не придется убираться за каким-нибудь тупицей.

– Медовый месяц без секса, – напоминает ей Шелби. Уровень извращенности Шелби может поставить человека в неловкое положение.

– Девочка, я могу получить секс без обязательств, – ухмыляется Жасмин в сторону Шелби. – Я познакомлюсь с каким-нибудь красавчиком-греком и обо всем позабочусь сама. Вы обе, если вам так хочется, можете выходить замуж, – говорит она, снисходительно махнув рукой на Габби и Шелби. – Я счастлива сама с собой.

Я вздыхаю, хотелось бы и мне быть такой уверенной в своей жизни в результате возложенного на саму себя одиночества. Я поступаю так в большей степени из-за необходимости, чем из-за предпочтения. Я не нуждаюсь в разбитом сердце; Жасмин не нужны обязательства. Жасмин идет и садится рядом со мной, и, поворачиваясь, чтобы улыбнуться ей, я мельком замечаю Нейта. Нейт, Бен и их отец стоят у гриля с пивом в руках на патио гостевого дома. Марко и Ксавье – друзья жениха – тоже там оживленно беседуют с мистером Райтом, наверняка обсуждая надлежащий вращающий момент Мустанга шестьдесят седьмого года или что бы то ни было, о чем мужчины разговаривают, ведя себя подобающе мужчинам. Нейт поднимает глаза в тот момент, когда я смотрю, и наши взгляды встречаются. Он улыбается, кивая мне, и я улыбаюсь в ответ, сильный прилив энергии ощущается во всем теле, вплоть до кончиков пальцев.

Даже находясь в другом конце двора, он все же знает, как добраться до меня.

– Брат Бена испытывает твой обет безбрачия, не так ли? – говорит Жасмин настолько тихо, что ее могу слышать только я. – Я узнаю этот взгляд, Келли. У тебя проблемы, и ты еще даже не понимаешь этого.

Я улыбаюсь, потому что она ошибается, ошибается и еще раз ошибается. У меня, несомненно, проблемы. Но я, определенно, это понимаю.

– Итак, Эмили, – говорит Шелби, и я ощущаю, как чувство страха зарождается во мне, распространяясь ледяными щупальцами во мне. Мы с Габби рассказали Шелби и Жасмин о ситуации Итан/Эмили и вдолбили им, что говорить о моем прошлом с Итаном воспрещается, но они обе под воздействием алкоголя, так что, кто знает, что может произойти? – Как вы с Итаном познакомились?

Я неодобрительно смотрю на Шелби, что она абсолютно игнорирует. Меня это не особо расстраивает, потому что, честно говоря, я хочу услышать ответ Эмили.

Эмили, улыбаясь, смотрит на Итана, стоящего в другом конце двора, перед тем как ответить.

– Мы познакомились в караоке-баре.

Жасмин чуть не выплевывает свой напиток.

– В караоке-баре? – спрашиваю я, совершенно недоумевая. Итан не выносит караоке. Или, похоже, не выносил.

– Да. На вечеринке в честь дня рождения друга. Мы подружились на почве того, что оба были единственными, кто отказывался петь.

Это нелепо, но какой-то части меня приятно знать, что я была права насчет караоке.

– Как давно вы вместе? – спрашиваю я.

Габби сверлит меня взглядом, но мне все равно. Она может удивляться, сколько ей угодно. Сегодня вечером я собираюсь нарушить свои собственные правила, просто потому что должна знать ответ.

– Пару месяцев, – говорит она, убирая прядь волос за ухо. Она такая милашка, и есть в ней что-то весьма светлое, будто она просто источает свет. Я понимаю, почему Итан обратил на нее внимание.

– Чем ты занимаешься? – спрашивает Жасмин.

– Я логопед в начальной школе в Форт-Уорте.

– Она еще и рисует в свободное время, – говорит Габби, включаясь в разговор.

Она говорит это с таким энтузиазмом, что я задаюсь вопросом, выжидала ли она просто подходящего момента, надеясь задеть мое любопытство, чтобы я начала задавать ей подобные вопросы.

Я жду несколько мгновений, прежде чем что-то сказать.

– Что ты рисуешь?

– В основном, пейзажи.

– Покажи ей, – говорит Габби, подталкивая Эмили плечом.

Неохотно Эмили выуживает свой телефон из заднего кармана и пролистывает несколько фото, прежде чем передать мне телефон.

Когда я вижу картины, то столбенею. Они удивительно прекрасны, несмотря на ужасное качество изображения телефона. Мне трудно поверить, что их нарисовал кто-то, с кем я на самом деле знакома, что, я понимаю, нелепо.

– Эмили, – улыбаясь, говорю я ей, – они великолепны.

– Спасибо, – говорит она. И даже под тусклым светом фонаря я вижу ее румянец.

Возвращаю ей телефон, и впервые за весь вечер, кажется, что никому из нас нечего сказать.

– Могу я задать вам всего один вопрос, который терзает меня весь день? – спрашивает Эмили, выглядя в какой-то степени смущенно. Она встает, садится рядом с Жасмин, а затем наклоняется. Не знаю, кто, по ее мнению, может ее подслушать, парни, по крайней мере, в тридцати метрах от нас. – Тот парень, – говорит она, указывая на мужчин, окружающих гриль. – Тот, что в красной футболке?

– Марко, – говорит Шелби.

– Да, он. Почему у него татуировка «Ring Pop»[9]9
  Ring Pop – фруктовый ароматный леденец, выполненный в виде износостойкого пластикового кольца с большим карамельным «драгоценным камнем»


[Закрыть] ?

Мы все разражаемся хохотом, хватаясь за животы и хватая ртом воздух. Жасмин труднее всего отдышаться, потому что она изводила Марко по поводу этой татуировки с тех пор, как он набил ее, и я понимаю, что в этот момент она, должно быть, чувствует себя правой.

– Марко! – кричит она.

Все без исключения поворачивают головы в нашу сторону, и Марко выкрикивает:

– Что?

– Тут Эмили хочет знать все о твоей тату «Ring Pop».

Плечи Марко опускаются, когда Ксавье, Итан и Бен взрываются от смеха.

– Это анк, вы засранцы, – кричит он.

Эмили, усмехаясь, качает головой.

– Это Ring Pop, – говорит она себе под нос.

Боже, помоги мне, она мне нравится.

– Это лучший гамбургер, который я когда-либо пробовала, – говорит Шелби, наклоняя голову, чтобы слизнуть плавленый сыр, стекающий по ее большому пальцу.

Я мычу в знак согласия, вспоминая, как мой папа всегда говорил мне, что чем беспорядочней еда, тем она вкуснее. Воспоминание вызывает неожиданное тепло во мне, и я заталкиваю его обратно, как только оно всплывает. Воспоминания о моем отце – редкие хорошие вещи, и когда они появляются, то, как правило, исчезают так же быстро, как и пришли.

– Мы купили их чуть ниже по улице, – говорит Джесса, и каждый член семьи Райт тяжело стонет, включая Габби.

– Я не хочу думать о том, что у моей еды есть лицо, Джесс. – Нейт с опаской смотрит на свой гамбургер, но все равно продолжает есть.

Джесса закатывает глаза.

– Ты всегда чересчур переживал за животных.

– Не до такой степени, что не станет их есть, – отвечает Марко. – Он слопал с полусотню гамбургеров на мальчишнике Бена.

– Что случается в Вегасе, – говорит Нейт, прежде чем снова откусить.

– Ты же какое-то время был вегетарианцем, когда тебе было десять, да? – спрашивает Джесса.

– Пожалуйста, не рассказывай эту историю прямо сейчас. – Нейт кладет свой гамбургер и вытирает руки о мятое бумажное полотенце перед ним.

– Какую историю? – спрашиваю я, догадываясь, что если Нейт не хочет ее рассказывать, то она, должно быть, наверняка стоит того, чтобы ее услышать. Он закатывает глаза, но сопровождает это милой улыбкой.

– Мам, тебе взять одну? – Джесса поднимает свою бутылку пива и вертит ей, перед тем как сделать глоток.

– Как-то, перед тем как мы пристроили патио к гостевому дому, – улыбаясь, начинает Эми, – там было огромное дерево, и у нас были проблемы с птенцами и белками, падающими с веток. Нейт всегда следил за ними, и когда один из них упал, построил им небольшую кровать, наполнив коробку из-под обуви старыми полотенцами. Он кормил их с пипетки до тех пор, пока они не становились достаточно большими, чтобы вновь стать самостоятельными.

Нейт выглядит совершенно смущенным, и несколько парней за столом делают все возможное, чтобы не рассмеяться над ним, что, вероятно, в их же собственных интересах, потому что Нейт определенно с ними справится. И, вероятно, моментально. Могу сказать, что Итан хочет сострить, и какая-то часть меня хочет увидеть, как, без сомнения, он будет повержен, ведь Нейт крупнее и сильнее его. Но Итан решает не попадаться на крючок. Женщины, ну... каждая из них, за исключением его ближайших родственниц, мечтательно смотрят на него, и я, если честно, немного ревную. Какая-то часть меня хочет подойти туда, где он сидит, встать перед ним и написать МОЙ по всей его простой серой футболке. Но это безумие, правда? Желание отметить свою территорию, когда нет никакой территории? Я не могу заявлять права на Нейта.

Правильно?

Что со мной не так?

К счастью, Нейт, кажется, не обращает внимания на боготворящую его женскую аудиторию.

– Можем мы поговорить о чем-нибудь другом, а не о моем госпитале по спасению дикой природы.

Эми вздыхает, когда смотрит на своего сына, сжимая перед собой руки. В мгновение ока она переключает свое внимание на Ксавье.

– Как твоя мама? – спрашивает она. У матери Ксавье несколько лет назад диагностировали рак груди. Пока она хорошо справляется, но на какое-то время…

– Прекрасно, спасибо, что спросили, – говорит он с набитым ртом. Он улыбается ей, и от этого у него на щеках появляются милые ямочки. Это заставляет меня вспомнить, почему я была слегка влюблена в него, когда впервые встретилась с ним много лет назад.

– Она бы ударила тебя, если бы увидела, как ты разговариваешь с набитым ртом, – говорит Жасмин полуязвительным-полусладким тоном. Они с Ксавье встречались в старшей школе, еще до того, как мы познакомились с ними. Они расстались летом перед колледжем, но Жасмин слишком часто его поддразнивает, а Ксавье всегда смотрит на нее, пожалуй, немного дольше, чем должен бы. Между ними до сих пор что-то есть, но не думаю, что они когда-нибудь перейдут к действиям, и какой же лицемеркой я оказалась бы, если бы обратилась к одному из них?

– Ему не впервой, – говорит Бен.

Эми закатывает глаза на своего сына, но улыбается, невзирая ни на что.

– Марко, а ты как поживаешь?

– Хорошо, спасибо. – Он всегда так вежлив.

– Поскольку у нас близится свадьба, и у меня на уме есть невесты, я должна спросить. Ты уже сделал предложение своей девушке?

Марко глотает и практически давится едой. Бен слегка похлопывает его по спине, но

Марко не требуется много времени восстановиться.

– Нет, мэм. Не сделал.

– Ну, так чего ж ты ждешь? – спрашивает Эми.

Марко пожимает плечами, и его лицо внезапно становится серьезным, когда он обводит взглядом стол, словно не знает, что ей ответить.

– Не уверен, что она та самая.

– Ох, – вздыхает Эми. – Тогда лучше подождать.

– Как понять? – спрашивает Шелби. – Что это тот самый человек?

– Я поняла, когда Джек перелетел через Атлантический океан из Парижа в Филадельфию, пока еще учился за границей, только ради того, чтобы мы могли побыть вместе на Рождество, – говорит Эми, и, в отличие от ужина другим вечером, никто из ее детей шутливо не застонал во время этой истории.

Джек присоединяется к разговору, беря Эми за руку.

– А я понял, когда она провела свои рождественские каникулы, пытаясь вылечить меня и поставить на ноги.

На губах Джессы расцветает милая, практически робкая улыбка.

– Я поняла, когда Райан стал первым человеком, которому мне хотелось звонить всякий раз, когда происходило что-то хорошее. Или когда я просто хотела кому-то рассказать о своем дне.

Я оглядываюсь на Итана, и он встречается со мной взглядом. За ним скрывается сожаление, и я задаюсь вопросом, думает ли он о том же, о чем и я. Он никогда – ни разу на протяжении наших отношений – не был для меня таким человеком. С хорошими новостями или всякий раз, когда хотелось поговорить, я всегда звонила Габби.

В глазах Габби этот рассеянный взгляд.

– Мы с Беном отправились на долгий уикенд в Остин, – говорит она, глядя на него. – У нас были билеты на ту пьесу, которую я всю жизнь хотела посмотреть. – О чем она умалчивает, так это о том, что у нее появилось отвращение к походам в театр после смерти ее родителей, и тот уикенд был для нее большим шагом. Но ей не нужно говорить об этом людям за этим столом, каждый, кто ей небезразличен, итак знает эту историю. – Для меня было весьма важно надеть браслет, принадлежавший моей маме. Но я так сильно нервничала, что каким-то образом умудрилась забыть его. Это кажется таким банальным, это ювелирное украшение, но за ним была история, и я просто.... Мне нужно было надеть его в ту ночь. – Она улыбается Бену с непролитыми слезами в глазах, и он смотрит на нее так, словно она самое драгоценное в его жизни. – Бен проехал весь путь обратно в Даллас, чтобы забрать его, просто чтобы я смогла его надеть. Вот тогда я и поняла.

Она касается щеки Бена и наклоняется, чтобы поцеловать его.

– Обычно Бен забывчивый, – говорит Эми.

– Например, как он забыл про обручальные кольца, – глаза Джессы широко раскрываются, и она захлопывает ладонью рот, когда осознает, что сболтнула то, чего не должна была.

– Расслабься, – говорит Бен, поглаживая тыльную сторону руки Габби. – Нейт забрал их по пути сюда.

– И поэтому он пропустил свой рейс, остановившись перекусить барбекю и застряв в пробке, – говорит Джесса, и мой желудок просто... падает.

Но тем вечером была задержка из-за погоды. Он сказал мне, что не сможет вылететь до следующего утра.

Нейт смотрит на меня, его глаза широко открыты и неясны. Слова его сестры просто крутятся на повторе в моей голове.

Примерно во втором часу ночи, все, наконец, начинают расходиться по своим комнатам, уставшие после долгого вечера еды, смеха и веселья с друзьями. Несмотря на то, что я долгое время не знала большую часть семьи Райтов и не проводила какое-либо время со своими друзьями на свадебной вечеринке в течение какого-то времени, было что-то очень домашнее и знакомое в этом вечере, что придало его завершению горьковато-сладкий оттенок.

Я не особо устала, и, кажется, Нейт тоже все еще бодрствует. Я чувствую, что он просто ждет возможности остаться со мной наедине для того, чтобы объяснить всю историю с аэропортом, о которой проговорилась Джесса. Могу признаться, что хочу узнать причину этого, вероятно, настолько же сильно, насколько он горит желанием рассказать мне, что гораздо больше, чем следует.

Мы сказали Эми и Джеку, что возьмем обязанности по уборке на себя, чтобы они могли быть свободными на остаток ночи. Они сделали так много для этой свадьбы, что это кажется абсолютно правильным, и дает нам с Нейтом приятное нейтральное основание для того, чтобы все обсудить. Нейтральное основание – это хорошо; с Нейтом это наименее опасно. Нейт стоит по одну сторону длинного стола для пикника, а я – по другую. Мы оба держим огромные полиэтиленовые пакеты: один – для мусора, другой – для переработки отходов.

Нейт сбрасывает одноразовые тарелки с остатками еды в свой пакет, а я выливаю остатки вина в траву, перед тем как закинуть пластиковые стаканчики в пакет для последующей переработки. Стрекочут сверчки, и дует легкий ветерок. Он достаточно легкий, чтобы охлаждать нашу кожу, но недостаточно сильный, чтобы устроить беспорядок из того, что осталось на столе для пикника.

Мы оба молчим, и это молчание не совсем комфортное. Мне кажется, он ждет, когда я спрошу его, почему его сестра думает, что он пропустил свой рейс из Далласа, когда мне он сказал, что рейс был отложен до следующего утра. Кажется, ему, в какой-то степени, неловко из-за всего этого, и учитывая, что я всегда думаю о плохом, подозреваю, что это из-за того, что он принял меня за легкую мишень для секса в аэропорту и не совсем готов признаться в этом. Я имею в виду, что была легкой мишенью для секса в аэропорту; я сама искала этого, в конце концов. Но понимание этого разрушит прихоть флирта, магнетизм, который я испытывала, когда мы были вместе. Я хочу, чтобы он сказал мне правду, но в тоже время, не хочу ее знать.

– Нейт, – начинаю я. Его взгляд встречается с моим, будто бы он ждал всего лишь одного сигнала, чтобы признаться. Так он и поступает.

– Я солгал тебе той ночью, – говорит он, всматриваясь в мои глаза. – Мой рейс был отменен из-за шторма, но я зарегистрировался на еще один позднее этим же вечером. Я просто убивал время в баре; хотел застать конец игры. А затем вошла ты. – Он делает глубокий вдох и вздыхает, и в мире нет ничего, что могло бы заставить меня отвести взгляд. – Я был прикован к месту, Келли. Я не мог встать, не мог уйти. Мне нужно было продолжать разговаривать с тобой, я не могу этого объяснить. Это было... необходимо мне, как дыхание.

– Тогда почему ты солгал? – мой голос надламывается, когда выходят слова.

– Как ни странно, из-за того, что не хотел, чтобы ты подумала, будто я использовал тебя. Сейчас я понимаю, что это был не лучший план. Моя мама, она отслеживает мои рейсы, и я не хотел объяснять, почему...

– Почему ты пропустил свой рейс, чтобы заняться сексом с какой-то женщиной, которую встретил в баре? – Я пытаюсь звучать непринужденно, но терплю фиаско.

– Нет, – говорит он, сокращая расстояние между нами. Даже не осознавая этого, я сделала несколько шагов ему навстречу. Нейт роняет пакет, затем тянется к моей руке. Он держит только мои пальцы, слегка скользя подушечкой большого пальца по моим ногтям.

– Я не просил тебя покидать бар, чтобы заняться с тобой сексом. Я имею в виду, я хотел заняться с тобой сексом. Я хочу заняться с тобой сексом. – Он выпускает хриплый смешок, качая головой, и расстроенная улыбка создает тепло, расцветающее в моей груди.

То, как он спотыкается на словах и смотрит на наши переплетенные пальцы, когда продолжает, довольно мило. – Хотела ли бы ты просто разговаривать той ночью? Я бы сидел там и разговаривал до тех пор, пока не взошло бы солнце. Если бы пришлось, я пропустил бы и десять рейсов.

Он сжимает мою руку, глядя на меня, и нежный свет фонарей заставляет его идеальное лицо выглядеть практически божественным. Дыхание застревает прямо у меня в горле. Я хочу спросить его почему, почему он так сильно хотел поговорить со мной. Мной, девушкой, которую оставил отец, и парень которой обратился за утешением к другой женщине. Девушкой, которая никогда не была хороша настолько, чтобы заставить людей хотеть остаться. Но каким-то образом, он захотел.

Он внимательно смотрит мне в глаза, и, возможно, понимает это. Возможно, он видит все сомнения внутри меня.

– Ты включила во мне переключатель, который долгое время был выключен, – говорит он. – Той ночью, с тобой, все просто... вспыхнуло.

Мое сердце скачет, и воздух вокруг меня внезапно ощущается весьма напряженным. Мне нет дела до уборки или мусора, который мы собираемся здесь оставить, нет дела ни до чего, кроме улыбки Нейта, тепла его руки и ощущения его кожи на моей. Я хочу почувствовать его руки на себе, всюду.

Я переплетаю наши пальцы, и мы просто идем друг с другом, словно моя ладонь была создана, чтобы вмещаться в его руке. Я веду его через двор в дом, через гостиную и вниз по длинному коридору, ведущему к нашим комнатам. Мы проходим мимо моей и направляемся в его комнату. Я включаю свет и закрываю дверь.

Нейт выглядит слегка удивленным, и я хочу зацеловать его, пока это удивление не исчезнет. У него есть вопросы, я знаю это. У меня нет ответов, пока нет. Возможно, никогда и не будет, но думаю, он понимает это. Он хорошо понимает меня, зная не так уж и много обо мне. Он вернул некое доверие, которое я потеряла, когда несколько месяцев назад обнаружила, что Итан изменяет мне. Он заставляет меня снова чувствовать себя желанной; это то, чего мне слишком долго не хватало.

Я расцепляю наши пальцы и кладу обе руки ему на грудь, используя его тело в качестве опоры, когда приподнимаюсь на носочки, чтобы прижаться к его губам. Поцелуй мягкий и нежный, очень медленный и именно такой, какой мне необходим. Нейт кладет руки мне на бедра, удерживая меня, и кончиками пальцев проскальзывает под мою футболку, обжигая кожу. Я отрываюсь всего лишь на мгновение, чтобы расстегнуть его толстовку.

– Келли, – говорит Нейт очень напряженным голосом. – Что... – Кончиками пальцев я провожу вдоль подтянутых мышц его живота, вверх вдоль его груди, и вопрос застревает у него в горле.

Стягивая толстовку с его плеч и опуская ее лужицей на пол, я шепчу:

– Ты включил переключатель.