Текст книги "Девушка за красной дверью (ЛП)"

Автор книги: Кэсси Грэхем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

ВОСЕМНАДЦАТЬ
ПРЕКРАТИ ИСПОЛЬЗОВАТЬ ЭТО ЧЕРТОВО СЛОВО НА БУКВУ «Л»!

РИД

– Доброе утро, мам, – сказал я, с затуманенными глазами и измученный. – Счастливого Дня благодарения, – в доме пахло свежей зеленью и жареной индейкой. Мы с Чарли проспали, и нам потребовалось слишком много времени, чтобы встать с постели.

Мама зашаркала, целуя меня в щеку, ее фартук уже был перепачкан мукой:

– Счастливого Дня благодарения, сынок. Хорошо спалось?

Моменты прошлой ночи промелькнули у меня в голове.

Руки и ноги. Плоть Чарли на моей. Запутанные в простынях. Непреодолимое желание ощутить каждый ее дюйм. Единение. Пот. Стоны. Мышцы моих глаз болят от того, что я так резко их закрываю.

– Отлично выспался. Как насчет вас с папой?

– Ты знаешь своего отца. Его весь день не было дома с группой, он заснул перед ужином.

– Кстати, спасибо, что принесла нам еду в номер.

Мама пошевелила бровями:

– Я подумала, что вам, ребята, это понадобится.

Я пробормотал:

– Что это значит?

– Ты не оставался в своей комнате так долго с тех пор, как нашел своего крошку.

– Мама! – я не мог ей поверить. Она никогда не была такой дерзкой. Я чувствовал себя подростком, которого ругают за то, что он слишком долго был в душе.

– Что? – она быстро попробовала соус, стоявший на плите. – Я не слепая. Я знала, что ты делал, – она обмакнула ложку в другую смесь в другой кастрюле и протянула ее мне. – И я вижу, как ты на нее смотришь.

Я попробовал то, что она предложила, подняв глаза, затем они расширились от вкуса у меня во рту:

– Это замечательно, мам. И о чем ты говоришь? Я вообще на нее не смотрю.

– Ты всегда был дерьмовым лжецом, Рид. Ты же ни разу не приводил сюда девушку. Ты смотришь на нее по-другому. Ты любишь ее.

Я почувствовал, как все в моем теле остановилось. Мое сердце. Мои легкие перестали втягивать воздух. Кровь в моих жилах остановилась.

– Мама, – прошептал я, оглядываясь назад, – ты не можешь говорить об этом так громко.

– А-га! Ты этого не отрицал.

Я шикнул на нее:

– Конечно, я этого не отрицаю. Ты знала, что я чувствовал к ней в течение многих лет.

– Ты любил ту рыжеволосую девушку через дорогу с тех пор, как был подростком.

– Мама! Прекрати использовать это чертово слово на букву «Л»! – я застонал. – Я никогда не испытывал подобных чувств ни к одной девушке. Мы не торопимся.

– Медленно – это хорошо. Быстро лучше, – согласилась мама, многозначительно подмигнув.

Я усмехнулся:

– Ты оказываешь ужасное влияние.

– Эх, – сказала она. – Мы с твоим отцом поженились через восемь месяцев после знакомства. Это у тебя в крови.

Мне не нужно было напоминать ей, что из-за того, что они так быстро поженились, папе пришлось взять «тайм-аут», чтобы «найти себя» около десяти лет назад. С тех пор у них улучшились отношения, за исключением его нелепой потребности всегда заботиться о гостинице, даже если иногда это означает игнорировать маму, но я промолчал.

– Ну, у нее было разбито сердце, я не хочу давить на нее.

– Из-за того идиота, с которым она была здесь в последний раз, когда мы ее видели.

Я склонил голову набок:

– Ты помнишь его?

– Ага. Самый большой придурок из всех, что я когда-нибудь видела. Я поняла это по тому, как он не держал ее за руку и ни разу не взглянул на нее. Больше через нее. Однажды вечером он даже рявкнул на нее за ужином, – помрачнев, мама покачала головой. – Я не хотела ничего говорить. Нет никакой необходимости ворошить прошлое.

– Спасибо за это.

– Видишь? Твоя маленькая мамочка умеет играть. Как думаешь, откуда у тебя такие актерские способности?

– Ты никогда не играла, – я рассмеялся.

– Нет, но я играю в других аспектах своей жизни, – она ударила меня полотенцем, которое было у нее на плече. – В постели. Не говори своему отцу.

– Господи, мам!

Она хихикнула, открывая духовку, чтобы проверить, как там индейка.

Я вернулся в комнату и обнаружил, что она пуста. Завтрак будет подан через несколько минут, и уверен, что с мамой случился бы припадок, если бы мы не пришли на еще один прием пищи.

Не спеша спускаясь по лестнице, я заметил несколько покореженных кусков дерева и решил сделать пометку починить их во время Рождества.

Дом был унылого серого цвета, гроза должна была разразиться с минуты на минуту, поэтому я дважды проверил термостат, чтобы убедиться, что всем будет тепло. Сегодняшние утренние новости обещали по меньшей мере два фута снега. Мы были готовы. По крайней мере, я надеялся.

Я прошел мимо нескольких человек в столовой, ожидавших завтрака. Я помахал рукой, здороваясь, и прошел в гостиную, где обнаружил папу и Чарли, сидящих на диване, близко склонив головы друг к другу. Она рассмеялась, убирая прядь волос с лица. Папа оживленно указывал на книгу на полке, когда они заметили меня.

– Доброе утро, сынок.

Я улыбнулся и направился к папе, пожимая ему руку:

– Доброе утро, пап.

Его светло-карие глаза перебежали с меня на Чарли, морщинки вокруг его рта стали более заметными, чем я видел за долгое время, когда он улыбнулся:

– Чарли рассказывала мне о магазине, который она собирается открыть. Ты не говорил мне, что она такая успешная.

– Боже, пап, – фыркнула я, усаживаясь на стул рядом с Чарли, – ты уже подлизываешься?

Он рассмеялся:

– Любой, кто достаточно храбр, чтобы начать свой собственный бизнес, по-моему, хорош.

Чарли покраснела, опустив взгляд на свои колени.

– Она просто невероятна, – согласился я, беря ее за руку, чувствуя, что защищаю ее.

– Магазин открывается первого января. Я бы с удовольствием пригласила вас со Стеллой, если хотите.

– Мы выкроим немного времени и приедем, – пообещал папа, и я знал, что он не шутил. Он ничего не говорил, если только это не было правдой. Еще один из его недостатков.

Чарли улыбнулась, поднимая рукава своего большого свитера выше локтей:

– Я обязательно оставлю адрес.

– Хорошо, все! – объявила мама, входя в гостиную. – Завтрак готов. Лучше идите туда, – она указала через плечо. – Ладсоны уже забрали большую часть вафель.

– Вафли? – Чарли оживилась.

– И взбитые сливки, – мама подмигнула, потому что знала, как сильно Чарли нравится это сочетание.

Я хихикнул.

Чарли вскочила со своего места и промчалась мимо нас, не сказав больше ни слова.

К тому времени, когда мы взяли еду, остальные гости уже собрались в столовой, и я сел рядом с Чарли, которая пританцовывала на своем месте, облизывая вилку.

– Стелла, – сказала маме Дорис, одна из наших постоянных посетительниц на День благодарения. – Этот завтрак просто фантастический.

Мама поблагодарила ее, и Дорис повернулась к Чарли.

– Итак, Чарли, что привело тебя сюда, в Виндзор? – Дорис было под шестьдесят пять, и у нее не было фильтра. Я был удивлен, что ее вопрос был таким банальным.

Чарли взяла немного взбитых сливок:

– О, э-э, Рид. Он спас меня от праздника без индейки.

– Ты была одна? – спросил Чет, муж Дорис. Он сдвинул на нос очки в металлической оправе.

Чарли рассмеялась:

– Нет. Моя лучшая подруга часто берет меня с собой, но ее семья вегетарианцы. Обычно я провожу День благодарения, поедая тофурки с мягким гарниром.

Чет побледнел:

– Это звучит ужасно. Что ж, дорогая, добро пожаловать в нашу семью. Мы приезжаем сюда уже почти девять лет.

– Ух ты, – сказала Чарли.

– Да, – сказал папа. – Однажды они приехали сюда на свою годовщину и с тех пор возвращаются сюда каждый год.

– Мы не понимаем намеков, – сказала Дорис, подмигнув. – Уверена, что Стелла и Брайс устали от нас.

– Даже близко нет, – сказала мама. – Нам нравится, что мы все здесь собрались. Вы же знаете, что наша семья живет в Лондоне, так что приятно видеть знакомые лица рядом на праздниках. Мы – семья.

Я улыбнулся с набитым яйцами ртом, слегка сжимая ногу Чарли под столом.

– А Джанет и Морт случайно наткнулись на нас однажды во время ливня, сколько это было, десять лет назад? – сказала мама, указывая на другую пару за столом. Морту и Джанет было ближе к сорока, и они отдыхали здесь чаще, чем любой другой наш клиент. Дни рождения. Годовщины. Праздники. Мы были благодарны им, потому что, когда наступали трудные времена и мы только начинали, они оказывали нам много услуг.

– Эй, дорогая, – сказала Джанет Чарли, ее седеющие каштановые волосы были собраны в пучок на голове. – Виндзор – волшебное место во время праздников. Мы приехали один раз и не могли дождаться, когда вернемся. Это превратилось в традицию. Не говоря уже о том, что Дорис и Чет тоже стали замечательными друзьями.

– Семьей, – поправил Морт. – Это прекрасное место.

Мама и папа старели. Они родили меня поздно, маме было почти пятьдесят семь, а папе исполнилось шестьдесят две недели назад. Они были готовы уйти на пенсию. И я почувствовал, как меня охватывает чувство спокойствия, потому что, когда я возглавлю бизнес, у меня будут такие люди, как Дорис, Чет, Джанет и Морт, которые будут приветствовать меня дома.

Снаружи начал усиливаться ветер, снег со стуком бил в окна. Земля уже была покрыта глубоким снежным покровом, и я беспокоился, что мы останемся без электричества.

Мы закончили завтракать, разговаривая о том, что мы делали в течение года, и Чарли вписалась так, как я и надеялся.

Идеально.

Ужин был восхитительным. Я не знал, как маме всегда удается готовить самые вкусные блюда, но каждый год у нее это получалось, и я понятия не имел, что буду делать в следующем году.

Несомненно, найму кейтеринговую компанию.

– Итак, я должен тебе кое-что сказать, – сказал я, когда мы мыли посуду на кухне, – и я боялся, что ты об этом узнаешь, потому что я не совсем уверен, как ты отреагируешь.

Чарли оторвалась от вытирания сковороды, сглотнув при этом:

– Звучит не слишком многообещающе.

Я рассмеялся, ставя еще одно блюдо в раковину, полную воды:

– Это не шокирующая новость что-то в этом роде, любимая, не волнуйся.

Она вздохнула с облегчением и наклонилась, чтобы поставить сковороду в шкафчик.

– Тогда ладно. Выкладывай.

– В ту ночь, когда ты ударила Брэндона, он мне кое-что сказал.

Звон сковородок прекратился.

– Он собирается работать в университете в следующем семестре.

Чарли ничего не сказала.

– На театральном факультете. Думаю, он будет ассистентом режиссера в следующей постановке.

Она продолжала молчать, не оборачиваясь, чтобы я мог видеть выражение ее лица. Я ненавидел себя за то, что не мог ее видеть.

– Думаю, он переезжает обратно и он будет… ну, ты знаешь, часто бывать в кампусе, – ее тело развернулось, глаза были устремлены в землю. – Любимая, ты в порядке?

Она моргнула, я мог видеть, как ее ресницы двигались вверх и вниз с другого конца комнаты. Когда она наконец посмотрела на меня, ее лицо не было красным. В нем не было и следа гнева. Она пожала плечами:

– Он будет жить своей жизнью, а я буду жить своей. Если он хочет работать в университете… удачи ему. Я… я счастлива за него. Все, чего я когда-либо хотела – это чтобы он был счастлив.

Я выключил воду в раковине и подошел к ней, мои мокрые руки обвились вокруг ее талии:

– Как это возможно, что у тебя такое большое сердце?

Она усмехнулась:

– Разве ты не видел мою пышную грудь? – она опустила взгляд на свою грудь. – Большие сиськи. Большое сердце. Доказано наукой.

Я рассмеялся, наклоняясь, чтобы поцеловать ее. На вкус она была сладкой – как тыква со взбитыми сливками, и я прижался к ней, еще одна волна наслаждения прокатилась по моему языку.

– Ты потрясающая, Чарли.

Ставни снаружи захлопнулись, ударившись о дом, сотрясая стены, и я отпустил Чарли, чтобы пригнуться и выглянуть в окно.

– Боже, Рид. Там все совсем плохо.

– Знаю. Я должен пойти проверить… – меня прервал звонок в дверь.

Мама, папа и остальные гости уже легли спать, закончив этот вечер, так что я взял Чарли за руку, и мы пошли открывать дверь.

Она со свистом распахнулась с дребезжащим звуком, ветер широко распахнул ее.

– П… привет, – сказала молодая женщина. У нее на бедре сидел ребенок, а у ее ноги стоял еще один маленький ребенок. – Мне так жаль беспокоить вас, но мой телефон разрядился, а моя машина сломалась. Мы просто надеялись воспользоваться вашим телефоном.

Я отступил в сторону, и Чарли помогла им забраться внутрь, обернув одеялом ребенка у ноги женщины, а затем и женщину с ребенком тоже.

– Конечно. Вот, – сказал я как раз в тот момент, когда отключилось электричество, а за ним последовало низкое гудение.

Лицо молодой женщины вытянулось, и из ее глаза выкатилась слеза.

ДЕВЯТНАДЦАТЬ
ТУАЛЕТНЫЕ ТРУСИКИ

ЧАРЛИ

– Входите, входите, – предложила я, когда через несколько секунд заработал генератор. – Присаживайся на диван, я принесу вам кофе.

Женщина с энтузиазмом кивнула, и я заметила, что она дрожит, а ребенок слегка посинел.

Рид наклонился, чтобы посмотреть на ребенка, заметив выражение моего лица. – Можно мне подержать ее? – он спросил. – Не хочу хвастаться, но я эксперт по уходу за детьми.

Я рассмеялась, когда старшая девочка прижалась поближе к своей маме.

Быстро схватив чашку кофе и немного горячего шоколада, я вернулась в гостиную и увидела, как Рид укачивает ребенка в кресле-качалке, к ней возвращается румянец, а мать наблюдает за ним со слезами на глазах.

Тихо подойдя к ней, я протянула ей кружку, и она улыбнулась:

– Большое вам спасибо.

– Конечно, – сказала я. – Хотите чего-нибудь еще?

– Я бы хотела немного согреться, – она сделала глоток кофе и предложила дочери горячий шоколад.

Я села на пол рядом с диваном, глядя на маленькую девочку со светлыми локонами под шапочкой:

– Как тебя зовут?

Она шмыгнула носом, вытирая его тыльной стороной ладони:

– Джейн. Мне семь лет.

Я протянула ей руку:

– Приятно познакомиться с тобой, Джейн. Я Чарли, а это Рид.

Джейн улыбнулась, ее щеки окрасились в светло-розовый цвет, а тело потеплело.

– Я Виктория, – сказала мама, – а это Фиона, – она указала на ребенка. – Я чувствую себя такой идиоткой из-за того, что вот так ворвалась.

– Пожалуйста, не чувствуйте себя так, – сказал Рид, стараясь не потревожить Фиону, которая теперь спала у него на груди. – Мы здесь, чтобы помочь. Мы будем рады видеть вас здесь столько, сколько вам понадобится.

Виктория оглядела комнату, и ее глаза снова наполнились слезами:

– Я… я не могу заплатить за пребывание здесь. У меня не так много денег.

– Не волнуйтесь, – сказала я, чувствуя необходимость помочь ей. – Я заплачу, – я повернулась к Риду. – У вас есть свободная комната, Рид?

Взгляд Рида смягчился, и он посмотрел на меня так, словно увидел другую мою сторону. Ту, которую он никогда не встречал.

– У нас осталась еще одна, но вы все можете остаться бесплатно. Наш дом – это ваш дом. Переждите шторм, и мы отбуксируем вашу машину. Папа много знает об автомобилях. Уверен, что он сможет запустить ее в кратчайшие сроки.

Виктория покачала головой:

– Позвольте мне поработать за комнату. Уберусь. Помою посуду. Застелю кровати. Я могу приготовить вкусную запеканку.

Рид поднял руку:

– Нет, нет. Это наш подарок. Вы уже поужинали?

Наш. Мне нравилось, что сердце этого человека было таким большим.

Было почти семь часов, и если бы они еще не поели, у меня разорвалось бы сердце.

– Мы застряли на некоторое время…

Я встала прежде, чем она успела закончить.

– Джейн, – сказала я, – не хочешь помочь мне на кухне?

Лицо Джейн просияло, и она посмотрела на свою маму, которая ободряюще кивнула. Взяв Джейн за руку, я быстро взглянула на Рида. Он подмигнул и любовно похлопал Фиону по спине.

Когда мы добрались до кухни, я достала блюдо с индейкой из холодильника и попросила Джейн достать две тарелки из шкафчика под островком.

Разложив остатки еды на столе, мы начали наполнять тарелки, Джейн тайком подъедала кусочки мяса, когда думала, что я не смотрю. После нескольких укусов она начала напевать себе под нос, и я поймал себя на том, что подтанцовываю под ее пение. Она хихикнула надо мной и сняла свою шапочку.

– Откуда вы, Джейн? – спросила я, наполняя два стакана лимонадом.

– Уизли, – сказала она, даже не пытаясь скрыть тот факт, что взяла лапшу из миски с макаронным салатом, стоявшей перед ней.

– Ох? Я тоже оттуда.

Ее глаза загорелись:

– Да? Это мое самое любимое место во всем мире. Мы возвращались домой после встречи с моим отцом, когда машина перестала работать.

Для семилетнего ребенка она была очень красноречива.

– Разве твой папа живет не в Уизли?

Джейн скосила глаза в сторону:

– Папа… папа теперь живет на небесах. Во всяком случае, так говорит мама. Хотя на самом деле я не знаю, где это находится. Он солдат.

Ох. О, нет. В глубине моих глаз защипало, а сердце разбилось вдребезги. Милая маленькая девочка с папой-солдатом разбила мое сердце на миллион осколков. Я хотела подарить ей весь мир. Она была храбрее, чем я когда-либо была, а она прожила всего треть моего возраста.

Я наклонилась и раскрыла объятия, чувствуя необходимость предложить ей как можно больше любви. Джейн бросилась ко мне, и я обняла ее крошечное тельце:

– Твой папа очень гордился бы тобой. Ты заботишься о своей мамочке?

Она отстранилась:

– Папа всегда говорил мне заботиться о ней и Фионе. Я очень стараюсь быть хорошей девочкой.

– Я в этом не сомневаюсь, – сказала я. – А как же твоя мама? Она работает?

Джейн взяла вилку из стоявшего перед ней ящика и, наколов кусочек батата, отправила его в рот:

– Она не работала, когда папа… до того, как он ушел на войну. Мы оставили бабушку, чтобы вернуться домой. Я видела, как она смотрела на газету. Сказала, что надеется найти место, где можно заработать немного денег, чтобы прокормить нас. Она обводила там какие-то вещи.

Я была уверена, что она обводила вакансии.

Я заправила прядь растрепанных светлых волос Джейн за ухо, когда она повернулась ко мне и кивнула.

– Ладно, девчушка. Давай дадим тебе и твоей маме чего-нибудь поесть. А как же Фиона? Что она ест?

– Иногда настоящую еду. Но в основном размятую морковь и отвратительную зелень, – Джейн вздрогнула, ее затошнило, когда она подумала об этом. – У мамы в сумочке есть какая-то смесь.

Я кивнула и собрала их тарелки:

– Ты бери напитки, и давай отнесем поесть твоей маме.

Джейн улыбнулась и последовала за мной в гостиную.

Когда мы вернулись, Виктория с отсутствующим выражением лица смотрела на камин, а Рид продолжал укачивать в кресле маленькую Фиону.

Я протянула Виктории ее еду, и она тихо поблагодарила меня и начала есть. Джейн разместилась за кофейным столиком, а я села на противоположный конец дивана.

– Эм, э-э, – начала я, чувствуя себя идиоткой из-за того, что предположила, что мое предложение принесет Виктории какую-то отсрочку, но я должна была попытаться. – Джейн сказала, что ты, – я вздрогнула, – ищешь работу. Возможно.

Она сурово посмотрела на Джейн, но кивнула:

– Так и есть. Это было… это было тяжело, и я оказалась без работы и с двумя детьми, которых нужно было содержать.

Глаза Рида нашли мои, его брови изогнулись.

– Я, эм, владелица местного магазина. В Уизли.

Виктория перестала есть, чтобы встретиться со мной взглядом.

Я глубоко вздохнула:

– Мы с моим деловым партнером искали кого-нибудь, кто мог бы управлять магазином в течение дня, – серьезно. Уже неделю мы проводим по меньшей мере пять собеседований в день, но безуспешно. – Нам нужен кто-то, кто будет управлять кассовым аппаратом, проводить инвентаризацию и тому подобное.

Ее вилка звякнула о тарелку, и Рид улыбнулся, покачав головой, как будто я его удивила.

– Виктория, мы были бы рады, если бы ты пришла к нам работать. Если… если ты, конечно, захочешь, – у меня было чутье на людей. Я всегда доверяла своей интуиции, и что-то глубоко внутри меня подсказывало мне, что Виктория и ее милые девочки нуждаются в помощи, и поскольку я была в состоянии предложить ее, я знала, что это правильный поступок. Кроме того, мы были армией храбрых женщин, прошедших через что-то трудное или, в случае Виктории, травмирующее. Мы были компанией воинов, и я хотела, чтобы она была в нашей команде. Мы помогали нашим коллегам-женщинам, когда могли, а Виктория, она нуждалась в нас.

– Ух ты, – сказала Виктория. – Вы серьезно?

Я рассмеялась:

– Я серьезно. Мы сможем во всем разобраться, как только вернемся в город, но что-то подсказывает мне, что ты – счастливый билет.

Виктория рассмеялась, вытирая скатившиеся по щекам слезы:

– Вы даже не пригласили меня на собеседование. Я могу быть ужасна!

Я подняла глаза:

– Вы сильная женщина, у вас есть воля к борьбе. Вы прекрасно впишетесь.

– Спасибо. Огромное спасибо. Вы – благословение, Чарли, – затем она посмотрела на Рида с Фионой, и ее тело смягчилось впервые с тех пор, как она приехала. Из ее глаз потекли слезы, и я начала ощущать каждую волну эмоций, которые она испытывала. Мне хотелось бы как-нибудь помочь ей поправиться. Я знала, что это был ее путь, но всякий раз, когда я чувствовала это непреодолимое желание бороться за что-то или за кого-то, я никогда не сдавалась. Я испытывала то же самое по отношению к Виктории. Не имело значения, что мы только что познакомились или что она была знаком вопроса. Что имело значение в глубине души, так это то, что она заслуживала передышки, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь.

Это было просто.

Я нежно коснулась рукой колена Виктории, и она улыбнулась мне.

– Кстати, можете называть меня Вик, – сказала она, как только вернула себе свое самообладание. – Мой муж всегда называл меня Вик.

Рид рассмеялся, а затем прикрыл рот рукой, когда Фиона слегка дернулась в его объятиях.

– Что тут смешного? – спросила Вик, глядя на меня, пока я хихикала про себя.

Я улыбнулась в ее сторону, потому что в тот момент поняла, что сделала идеальный выбор.

– О, эм, – я прочистила горло, – меня зовут Чарли. Моего делового партнера зовут Блейк, а другого моего партнера, тоже женщину, зовут Джеймс.

Это заняло у Вик секунду, а затем она ухмыльнулась:

– У нас у всех мальчишеские имена.

Я улыбнулась, и Джейн хихикнула рядом со мной:

– Я так рада, что меня зовут по-девчачьи. Вы такие странные.

– Эй, – сказали мы с Вик обиженным тоном вместе, что заставило Джейн рассмеяться еще сильнее.

На следующее утро я проснулась от боли. Ох, Чарли, что ты ела? Мои мысли сразу же вернулись к остаткам еды, которые мне удалось стащить у Джейн накануне вечером. Девочка практически съела целую тарелку салата из макарон. Может быть, что-то испортилось? Кого-нибудь еще тошнило?

Мой желудок пульсировал, требуя, чтобы я нашла ванную.

Дерьмо. Дерьмо. Двойное дерьмо.

Я вскочила с кровати, сбросив с себя одеяло, и бросилась в ванную, как будто от этого зависела моя жизнь. Моей единственной передышкой было прикосновение холодного фарфора унитаза к моей коже, когда я яростно извергала все содержимое своего желудка.

– Э-э, Чарли, – сказал Рид у меня за спиной. У меня не было сил поднять глаза. – Ты в порядке, любимая?

Я отмахнулась от него рукой, моя голова была не в состоянии оторваться от сиденья унитаза:

– Уходи.

Он тихо рассмеялся:

– Могу я принести тебе немного воды? Может быть, лекарство?

– Нет, спасибо. Сейчас я бы хотела медленно здесь умереть,

Мой желудок на мгновение успокоился только для того, чтобы вернуться с издевательской местью.

– Любимая, я буду в комнате, если понадоблюсь тебе.

Я кивнула, чувствуя, что моя голова весит больше, чем все мое тело.

Я проспала большую часть дня, просыпаясь только ради воды, которую приносил Рид, и случайных приступов тошноты.

Суббота прошла как в тумане, я все еще пыталась вернуть хоть какую-то уравновешенность, которая когда-то была у нас с желудком.

Стелла и Брайс были заботливыми и внимательными, и я проводила много времени с Джейн и маленькой Фионой в саду. «Родной милый Виндзор» был таким замечательным местом, где было чем заняться, жаль, что я не могла насладиться им в полной мере, потому что мой желудок ненавидел меня. Я пообещала себе, что мы вернемся сюда, когда я буду здорова и в состоянии это сделать.

Когда наступило воскресенье, мне было грустно покидать Виндзоров. Они были очень похожи на моих родителей. Любящие и милые, но в то же время немного сумасшедшие. Хороший вид сумасшествия. Из тех, что держит тебя в напряжении и всегда смешит.

Нормальная жизнь, которой я жаждала с тех пор, как мои родители решили уехать в фургоне ради «хорошей жизни», вернулась.

Когда Брэндон бросил меня, слово «семья» стало ругательством. Это было так, словно он вычеркнул его из моей жизни. Семья – это то, чего у меня никогда не будет. Я думала, что он забрал ее у меня, и из-за этого я была запятнана. Сломана. Половина человека.

Но, будучи с Виндзорами и Ридом, они показали мне, что я заслуживаю этих вещей. Что бы ни случилось в моей жизни, хорошее или плохое, семья будет единственным, что удержит меня на земле. И я была благодарна за то, что эта семья вошла в мою жизнь, когда это произошло.

Я рада, что Рид появился в моей жизни именно тогда, когда он это сделал.

Я многому рада.

По большей части, я просто рада, что больше не была одинока.

Я ненавидела экзамены. Я ненавидела учебу. Я ненавидела писать рефераты. Я ненавидела все это. В начале года у меня были широко раскрытые глаза и распущенный хвост – знаю, а теперь я просто вроде как хочу покончить со всем этим.

Я устала.

Учеба отнимает у меня все время. Почти две недели у меня не было ни минуты наедине с собой, ни с Ридом, ни с Блейк, ни с кем-либо еще, если уж на то пошло.

Моя желудочная инфекция прошла без особых проблем, или не так сильно прошла, но немного утихла, она все еще любит иногда поднимать свою уродливую голову, к моему большому разочарованию. Мой врач сказал подождать еще неделю, прежде чем идти к нему, но я начала беспокоиться, что, возможно, со мной что-то не так.

Со мной что-то большее, чем не так.

Глупое тело.

Рид: Небольшое изменение планов на Рождество…

Я оторвала взгляд от работы, которую писала для урока маркетинга, и взяла свой телефон.

Я: Хорошее или плохое изменение?

Рид: Ну, мы все равно проведем настоящий праздник с мамой и папой, но как ты относишься к тому, чтобы ненадолго съездить в Нью-Йорк?

Я уставилась на экран. Вероятность того, что я смогу позволить себе билет на самолет до Нью-Йорка, была нулевой. Каждый цент, который у меня был, был вложен в магазин. Конечно, «Лучше, чем месть» все еще приносил прибыль, но открытие бизнеса обходилось не совсем дешево. И я была в ужасе от того, что у нас не хватит денег, чтобы закупить все необходимое для магазина, когда придет время торжественного открытия.

Я: Как насчет того, чтобы ты поехал без меня, а я встречусь с тобой на празднике? Не думаю, что смогу позволить себе купить билет, чтобы добраться туда.

Рид: Он уже оплачен.

Я моргнула, вывела его имя на экран, и он ответил после первого гудка.

– Как, черт возьми, тебе это удалось? – я спросила. – Это мило и чудесно с твоей стороны – платить за меня, но это большие деньги.

Теплый смех Рида наполнил мои уши. Это был тот смех, который я мечтала слушать вечно. Он был серьезный и густой, его акцент каким-то образом умудрялся проявиться и тогда.

– Любимая, в этом не было ничего особенного. Ларк позвонила и пригласила нас обоих на вечеринку по случаю дня рождения Лиама. Это будет быстро. Прилетим и улетим домой через два дня.

Я прикусила внутреннюю сторону губы:

– Уверен? Я могу вернуть тебе долг, – мне просто нужно было быстро сбегать в банк. У меня были сбережения именно для таких причин, верно?

Быть молодой и непосредственной со своим великолепным парнем.

– Не беспокойся о деньгах. Значит, это «да»?

Я кивнула, положив телефон на плечо и придерживая его головой:

– Это «я никогда не смогу сказать «нет» потому что ты слишком очарователен».

– Что ж, тогда слава богу, что я хорошо выгляжу.

Я рассмеялась:

– Как прошел твой день?

– Скучно. Длинно. Готовлюсь к выпускным экзаменам. Сегодня мне пришлось выйти из комнаты, потому что Хэм и Амелия целовались.

– Фу, мерзко.

– Именно так я и думаю. Понимаю, что они хотят быть вместе, но я не хочу этого видеть. Или, Боже мой, слышать это.

Я продолжала печатать на своем компьютере:

– Это новые отношения. Все уляжется.

– У нас все еще новые отношения, и мы не лапаем друг друга на публике.

– Это потому, что я старая леди, – напомнила я ему. – Кроме того, мне нравится осознавать, что наше время – это наше время, если ты понимаешь, что я имею в виду. Больше никто не замешан.

– Мне это тоже нравится, – на мгновение он замолчал. – Как твой желудок? Все еще беспокоит тебя?

– На данный момент – нет. Мне нужно закончить эту работу к паре, а потом я собираюсь отправиться в магазин, чтобы посмотреть, какую еще работу там нужно сделать.

– Тебе не нужна компания? Я закончил свою работу вчера вечером.

Я проворчала, скрещивая руки на груди:

– Сверхуспевающий.

Он рассмеялся:

– Ну, честно говоря, мне почти не о чем беспокоиться. Это ты еще и занимаешься взрослыми делами.

– А, и еще, – сказала я, – раз уж мы затронули эту тему, я все еще зла на тебя за то, что ты не сказал мне, что мы ходим в один класс, – его мама проговорилась, что мы ходили на занятия Шаля. Как, черт возьми, это раньше не пришло в голову? – Мы могли бы учиться вместе. Или, я не знаю, списывать! Там могло быть так много списывания.

Он усмехнулся:

– Мне жаль, любимая. Я просто предположил, что ты итак знаешь. Я его ассистент по средам.

Я фыркнула, задаваясь вопросом, знал ли он о том, чтобы кто-то еще получал записки от неизвестного поклонника.

– Итак, ты, типа, видишь мои бумаги и прочее? – я получала достаточно хорошие оценки и все такое, но кое-что из того дерьма, которое мне пришлось придумать для этого урока, откровенно смущает.

Он ответил не сразу.

– Ты это делаешь!

Он усмехнулся:

– Нет. Ну что ж, да. Только один раз.

– Рид… Которую из них?

Он прочистил горло.

– Туалетные трусики? – я была подавлена. Честно говоря, я хотела забраться в какую-нибудь нору и прожить остаток своих дней в одиночестве, униженная.

– Туалетные трусики, любимая.

Я застонала:

– Агрх! Профессор Шаль может подавиться большим пакетом с членами за то, что выдал это дурацкое задание, – конечно, у каждого есть что-то абсурдное на продажу, но да ладно, туалетные трусики? Нелепо.

– Честно говоря, я заполучил переносной туалет.

От этого я не почувствовала себя лучше. Думаю, профессор Шаль был неравнодушен к туалетному юмору. Все было связано с ним. Это было странно.

– Ты получил туалет. И что? Я должна была найти способ продавать подгузники для взрослых, не выставляя себя полной идиоткой. Или бабушкой. Или как будто я часто обделываюсь в штаны.

Он хихикнул на другом конце провода, и я закатила глаза, радуясь, что моя заключительная презентация была основана на моем собственном бизнесе.

Никаких туалетных шуток.

Наконец, успокоившись, Рид вздохнул:

– Вернемся к этому вопросу позднее. Встретимся в магазине, хорошо? Напиши мне, когда будешь в пути.