Текст книги "Зачем нужен муж?"
Автор книги: Кэрролл Клаудиа
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)
Он берет меня за руку и ведет по самому грязному ковру, какой я когда-либо видела, вдоль галереи доспехов и бюстов давно усопших Синген-Андервудов.
– Кто такая Флоренс? – невинно спрашиваю я.
Друг семьи? Родственница, о которой он раньше не упоминал?
– А, ты ее сразу полюбишь, – говорит Тим вырываясь вперед и волоча меня за собой, чтобы ycпеть к чаю и сандвичам. – Ее все любят. Она мое старое увлечение.
Он распахивает тяжелые двустворчатые двери и вталкивает меня внутрь.
Комната оказывается чудовищных размеров и вся забита людьми. Там, наверное, собралось человек двадцать, все одеты в джинсы и супертолстые свитера, все жуют сандвичи и держат чашки и блюдца. Мне недолго приходится гадать, где здесь Флоренс, потому что она подлетает к Тиму с быстротой пули, вешается ему на шею и визжит, как школьница на переменке.
– Тимми! Держу пари, что ты не ждал меня увидеть! Твоя мама сказала мне, что ты привезешь свою новую пассию, так что я не могла устоять, чтобы не поглядеть на нее.
Флоренс – девушка моих лет, белокожая блондинка (натуральная; хоть меня и тошнит, но я все замечаю), высокая и, мягко говоря, очень, очень большая.
– Фло, дорогая! – приветствует он ее, сжимая в объятиях. – Ты прекрасно выглядишь! Люблю женщин, которых есть за что ухватить.
«В отличие от мешка с костями, который привез я», – ясно слышится в подтексте, пока он нас знакомит.
– Господи боже, да ты как щепка, – смеется Флоренс. – Тим, ее надо подкормить, пока она здесь. Ты ездишь верхом?
– Извини, что?
– Ты носишь брюки для верховой езды.
– Нет, я просто одолжила их у подруги. Это модно, – пытаюсь отговориться я, но неудачно.
– По-моему, ты словно с картинки Нормана Тэлвелла, – смеется она с долей издевки.
– Флоренс, я не хочу быть невежливой, но не могла бы ты показать, где здесь ванная? Я чувствую себя не на все сто…
– Ладно, завтра мы поедем на охоту с собаками, и тебе надо к нам присоединиться. Объясни ей, Тимми.
Однако Тим слишком занят тарелкой сандвичей, которую схватил с приставного столика.
– Ой, дай мне кусочек, Тимми, обжора! – Флоренс игриво толкает его кулаком в бок.
– Хочешь? – спрашивает она, сунув мне под нос бутерброд. – М-м-м, просто вкуснятина. Шейла – настоящая находка. Тут яйца вкрутую и потроха.
С меня достаточно. Я зажимаю рукой рот в тщетной попытке сдержаться, но слишком поздно. Меня рвет прямо под ноги Флоренс.
Чудовищный антиобщественный проступок номер два
Ужин подан ровно в восемь часов – похоже, никто из Синген-Андервудов не любит долго дожидаться еды. Но я слишком больна, чтобы к ним присоединиться.
Я отравилась так сильно, как никогда раньше. Это не просто тошнота; я вся дрожу, корчусь и обливаюсь холодным потом. Тим был мил и очень сочувствовал; он показал мне комнату, накрыл одеялом и сказал, что извинится за меня перед всеми, но как только прозвучал обеденный гонг, он умчался, как ошпаренный.
Комната грязная, сырая и такая холодная, что мне приходится спать одетой. Из столовой внизу доносится громкий смех – видимо, вся компания веселится напропалую… и на меня накатывает еще одна волна тошноты.
К тому же меня мучит еще одна неотвязная мысль. Мне нужно быть там, с ними, и изо всех сил стараться предстать идеальной, обаятельной, умной гостьей, подругой и подходящей кандидатурой в невесты.
Я повторяю пройденное недавно.
Кэролайн, которая в этих делах дока, преподала мне ускоренный курс, как понравиться родителям бойфренда, а именно: обращать пристальное внимание на то, о чем говорит мать; задавать ей кучу вопросов о ее прекрасной прическе, манере одеваться, домашнем хозяйстве и, что важнее всего, хвалить ее замечательного сына. С отцом нужно вести себя весело и непринужденно, быть всегда в духе; короче говоря, быть приятным дополнением к любому семейному сбору.
А Джейми подарил мне на Рождество книжку под названием «Это знают немногие: 1000 интересных фактов о сельской жизни» и посоветовал выучить кое-что наизусть.
– Сим-Сим-Андервуды сразу решат, что ты одна из них, – сказал он, – кроме того, вопросы про все это очень популярны во всяких телевикторинах.
Конечно, это не самая удачная тема для разговора (теперь я могу точно сказать, сколько акров в гектаре и какая нужна уздечка для кобылы-двухлетки, и тому подобное), но штука в том, что я приложила столько усилий, а теперь они, наверно, думают, что я вроде поэтессы Элизабет Баррет Браунинг, бледная, болезненная и немощная.
Ноль веселья и непринужденности, абсолютно неподходящая кандидатура в невесты.
О боже. Накатывает новый приступ тошноты, и я понимаю, что мне следует срочно искать ванную.
Я сегодня уже достаточно наблевала на ковры. Я выскакиваю в коридор и пытаюсь открыть дверь следующей комнаты.
Не повезло, это оказывается буфет со столовым бельем.
Тогда я пробую идти дальше, стуча во все двери справа и слева по пути и каждый раз разочаровываясь.
Ужин окончен, я слышу, как все перебираются из столовой в гостиную, болтая и смеясь, в самом праздничном настроении. Затем высокая белокурая женщина средних лет, чем-то похожая на Тима, проходит по коридору ко мне.
– Простите меня, – прошу я, останавливая ее на ходу, – не могли бы вы показать мне, где здесь ванная?
Я понятия не имею, что это за женщина. С той минуты, как меня вырвало на пол в библиотеке, меня немедленно отвели наверх, и я даже не успела познакомиться с семьей. К тому же, их было так много, и все похожи друг на друга.
– Ты та девушка, которую привез Тим? – командирским тоном спрашивает меня блондинка. – Та, которую стошнило прямо на бедняжку Флоренс?
– Э-э, да, это я.
– Она за ужином нас всех насмешила этой историей. Тебе опять плохо? Пойдем в мою ванную, это здесь.
– Спасибо, – слабым голосом отвечаю я, следуя за ней в спальню и далее по анфиладе комнат.
То, что последовало, было неприятно и запомнилось надолго. Когда я вышла, то полагала, что блондинка опять спустилась вниз и присоединилась к остальным, но это было не так.
Она в постели, абсолютно раздетая, страстно целуется с темноволосым усатым явно молодым мужчиной.
– О, простите, пожалуйста, – говорю я, проскакивая мимо как можно быстрее, но они совершенно не обращают на меня внимания, поскольку у них есть дела поприятнее, чем обмениваться любезностями со страдающей желудком гостьей…
Я предполагаю, что это ее муж (или возлюбленный, или бойфренд), и иду обратно к себе в комнату. Самочувствие вроде бы улучшилось.
Завтрак на следующее утро устроен как шведский стол, и, слава богу, я снова могу есть. Один крохотный кусочек тоста, что сильно раздражает Тима, но хоть что-то. Мы с ним первыми спускаемся вниз и садимся за стол. И тут открывается дверь, и мой вчерашний белокурый ангел-хранитель входит в сопровождении усатого мужчины, которого я видела с ней вчера, и другого, намного более пожилого седовласого мужчины.
Наверное, отец Тима?
Прежде чем Тим успевает представить нас друг другу, я выпаливаю:
– Я так вам благодарна за то, что вы разрешили мне воспользоваться вашей ванной вчера вечером, – изливаю я свою признательность, – вы практически спасли мне жизнь. Во многих смыслах.
– Не стоит благодарности, замнем, – говорит она, пока вся троица наделяет друг друга отбивными, сосисками и омлетом с огромных блюд, громоздящихся на столике.
– Теперь вам лучше? – небрежно спрашивает усатый.
– Спасибо, намного лучше.
И если бы у меня хватило здравого смысла на этом остановиться, возможно, все обошлось бы. Но знаете что? У меня проницательности не больше, чем у плодовой мушки.
– О да, и, кстати, я должна извиниться, что потревожила вчера вас обоих, – улыбаюсь я усатому в манере, которая кажется мне дружеской и искушенной.
Затем я шепчу блондинке:
– Надеюсь, я вас не смутила?
После этих слов пожилой седовласый мужчина, который стоит рядом, бросает на меня яростный взгляд и выбегает из столовой.
Одно это должно было включить сигнал тревоги в моей голове. Никто из Синген-Андервудов никогда не бежит прочь от накрытого стола.
Усатый поворачивается к Тиму и рычит:
– Ты не можешь научить свою подружку хорошим манерам?
Тим закрывает лицо руками, отодвигает тарелку с едой (второй тревожный звонок) и шипит на меня:
– Эмилия, ты идиотка! Ты хоть понимаешь, что натворила?
– Что? – спрашиваю я в отчаянной панике. – Что я такого сказала?
– У тети Мейбл давным-давно роман с Джорджем Ньюменом. Мы все об этом знаем. Но об этом не говорят в присутствии ее мужа, никто и никогда. Ты представляешь себе непоправимый вред, который ты почти наверняка причинила?
Чудовищный проступок номер три
Позже утром все собрались на охоту, но я решила остаться в безопасности в своей комнате.
Глаза у меня были красные и опухшие после ужасной выволочки, которую я получила от Тима.
Я извинялась двадцать тысяч раз.
Я оправдывалась как могла. Честно говоря, откуда я могла знать, у кого с кем роман? Не говоря уже о том, что можно говорить, а чего нельзя… честное слово, это как играть в детективную игру «Мафия» в реальной жизни.
– Могла бы удержать свой длинный язык за зубами, – рявкнул он на меня, захлопнув за собой дверь в спальню.
Он уже уходил, но послышался стук в дверь.
Флоренс, до неузнаваемости преобразившаяся в охотничьем наряде, красной куртке и черных лаковых сапожках для верховой езды.
– Дура несчастная, я все слышала о твоем жутком промахе, – говорит она. – Уже всему дому известно.
«Ужас, – думаю я. – Просто ужас».
– Но я принесла луч надежды, – продолжает она. – Дело в том… Я пришла предложить тебе поехать с нами.
Через десять минут мы уже у загона, и она, седлая животное устрашающего вида, активно убеждает меня присоединиться к охотникам и не слушает никаких отговорок.
– Но, Флоренс, – протестую я, – я не умею ездить верхом.
– А вчера говорила, что умеешь.
«Нет, – хочу я закричать, – ты меня вообще не слушаешь! Ты спросила меня, умею ли я ездить верхом, потому что я была в брюках для верховой езды, и ты сразу пришла к заключению, что я без пяти минут чемпионка!»
Верно. Нужно пресечь это в корне. Хватит мне страшных переживаний за сегодняшний день.
– Флоренс, я должна тебе признаться. В последний раз я подходила близко к копытному животному на ослиных скачках, когда папа возил меня на пляж в Уэксфорд. Вот и все. Извини, что разочаровываю тебя, но, по-моему, лучше честно признаться.
– А теперь послушай меня. Я пытаюсь оказать тебе услугу. Я практически выросла рядом с Тимми, и позволь мне дать тебе один совет. Худшее, что ты можешь сделать, – это провести утро в слезах в своей комнате, запершись ото всех. Есть нечто, что Синген-Андервуды действительно любят, – гостей, которые разделяют их увлечения. Забудь о своих неудачах и докажи, что ты одна из нас.
– Но, Флоренс…
– Именно поэтому я предлагаю тебе Джинни. Мы зовем ее Ласковая Джинни. Она любимица миссис Синген-Андервуд, а ездить на ней верхом – одно удовольствие. Нужно лишь залезть на нее, и она сама сделает все, что полагается.
– А если она понесет? – спрашиваю я, и в моем воображении мелькает жуткое видение, как я вцепляюсь в гриву Ласковой Джинни, проносясь над кустами утесника, и наконец падаю в грязную, гадкую, вонючую лужу с любимой лошади миссис Синген-Андервуд.
– Джинни? Понесет? – Флоренс разражается смехом. – Ей четырнадцать лет, и она никогда не передвигалась быстрее, чем в легком галопе. Просто попробуй. Ты всегда сможешь слезть, если испугаешься.
Она права. Мне следует по крайней мере попытаться стать правильной гостьей, а правильные гости и подходящие невесты для сына разделяют увлечения хозяев, как подсказывает Флоренс. И Тим знает, что я не умею ездить верхом, так что он тем более оценит усилия, которые я прилагаю, садясь верхом на лошадь, верно ведь? Флоренс помогает мне взгромоздиться на Джинни, бросает шапочку для верховой езды и подводит мою лошадь к парадному входу, где остальные гости выпивали по бокалу вина на дорожку.
«Все идет хорошо, – думаю я, – и совсем не страшно. Может быть, очень может быть, я справлюсь…»
Как только собравшиеся замечают меня, наступает чудовищное молчание. Это непередаваемое ощущение, которое можно описать только следующим образом: такое чувство, словно все двадцать пар круглых глаз Синген-Андервудов устремлены на меня. Тим немедленно скачет ко мне, багровый от ярости.
– Эмилия, это любимая скаковая лошадь моей матери. Джинни – это скаковая, а не охотничья лошадь, ты понимаешь разницу? Она на следующей неделе должна участвовать в скачках на ипподроме в Керрее и ни в коем случае не должна сегодня прыгать по полям. Немедленно отведи ее обратно в загон. Мы уже опаздываем.
– Но Флоренс сказала, что… – начинаю я и заливаюсь горючими слезами.
– Мне так жаль, миссис Синген-Андервуд, – слышу я голос Флоренс, обращающейся к крупной белокурой женщине, сидящей на лошади, которая выглядит так, словно готова взять кубок «Гранд Нэшнл». – Она настояла на своем. Я пыталась ее остановить, но она просто запрыгнула на Джинни, и все.
«Сука, – думаю я, пунцовая от злости, когда поворачиваю обратно к загону. – Мерзкая, злобная сука. И свинья вдобавок».
Клянусь, что слышала, как разом в раздражении зацокали языками двадцать Синген-Андервудов, когда мы с лошадью потрусили за угол.
И тут внезапно затрубили рога, и Джинни прянула ушами.
Для нее достаточно. Она видит остальных охотников, скачущих за собаками по подъездной дорожке, и, о ужас, сразу берет с места в карьер. Я вцепляюсь в нее изо всех сил и кричу благим матом, чтоб она остановилась, а перед нами внезапно вылетают собаки, Джинни встает на дыбы, и я падаю с нее.
По-моему, я в порядке. Я ошарашена и оцарапана, но, кажется, ничего не сломала. Тим, Флоренс и предположительная мать Тима скачут к нам, но, к моему удивлению, толпятся вокруг Джинни, которая теперь безмятежно щиплет траву у обочины и совершенно меня игнорируют.
– Хромает, – говорит Флоренс, мрачно покачав головой. – Ох, милая, должно быть, это серьезно.
– Нет, я вроде в порядке, – говорю я, сама поднимаясь с гравия и отряхиваясь. Все трое так яростно глядят на меня, что мне на мгновение чуть не захотелось сломать ключицу, повредить ногу или уж, по крайней мере, так треснуться о землю, чтобы потерять сознание.
– Да не ты, – резко отвечает Флоренс. – Джинни.
– Вызови ветеринара, – рявкает мать наТима. – И убери эту мерзкую девку прочь из моего дома.
– Ты довольна? – спешиваясь, злобно спрашивает у меня Тим. – Джинни серьезно пострадала, она может даже захромать. Теперь никаких скачек на много месяцев, а может, вообще никогда.
– Тим, я так сожалею, я не нарочно, это был несчастный случай…
– По-моему, лучшее, что ты можешь сделать, – это уехать. Немедленно. Ты должна понимать, что твое присутствие в нашем доме более нежелательно.
В таких случаях вы сразу узнаете, кто ваши настоящие друзья. Я позвонила домой, и Кэролайн прибыла мне на выручку. Она одолжила автомобиль у своей матери, бросила все свои дела, и они с Джейми совершили трехчасовое путешествие по ухабам, чтобы забрать меня.
Кажется, я прорыдала всю дорогу домой.
ГЛАВА 27
МОЖЕТ БЫТЬ, ЭТИ ВЕЧЕРНИЕ КУРСЫ
НУЖНЫ МНЕ, КАК РЫБЕ ЗОНТИК
Так рассуждаю я, пока еду в ДУК на следующее занятие.
Может быть, я попросту впустую трачу время?
Я вхожу в аудиторию, и девочки устраивают мне овацию в благодарность за гостеприимство на прошлой неделе. Я улыбаюсь, машу всем рукой и занимаю свободное место в заднем ряду, неподалеку от Сары, симпатичной светловолосой стюардессы, к которой на званом ужине цеплялся тот противный парень.
Ира ведет занятие как обычно, обходя каждую и опрашивая деловым тоном: удалось ли встретиться с кем-нибудь интересным у меня в гостях? Со сколькими новыми холостяками смогла поговорить? Давали ли они свой телефон, а если нет, то почему?
На этот раз первой ученицей в классе становится Мэгз.
Она, сияя, рассказывает нам о своем многообещающем романе (ее слово, а не мое; я, кажется, употребила это слово на букву «р» всего пару раз за всю жизнь) с Дамьеном Дилени. Все сработало. Как она задавала ему множество вопросов (что, в общем, и положено делать: заставить мужчину говорить о себе, и он будет беседовать с вами весь вечер – так утверждает теория), как она выпила два бокала вина, чтобы расслабиться и не производить впечатления скованности, и наконец (момент замешательства), когда она обнаружила, что оба они живут в одном районе, она спросила его, не откажется ли он подвезти ее домой.
Стопроцентный успех. Они поцеловались, он взял у нее телефон и с тех пор звонит ей каждый день.
Единственный мужчина, который звонит мне каждый день, – это Джейми, и в половине случаев потому, что просит меня устроить его на работу.
– Он просто замечательный, – говорит Мэгз. – Он даже пригласил меня на чашку чая к своей матери.
– Я очень вами довольна, – говорит Ира, и Мэгз, сияя, краснеет до корней волос.
– Остальные в классе должны учиться у вас. Вы вышли за пределы своей личной матрицы, стали гораздо лучше выглядеть, для чего, видимо, вам пришлось основательно потрудиться, воспользовались своим шансом и получили результат. А теперь вы, кажется, нашли человека, который вас искренне любит. Отличная работа. Держите меня в курсе всех происшествий и не останавливайтесь на достигнутом. Дамы, поаплодируем Мэгз!
– Спасибо, – благодарит Мэгз, пока мы вежливо хлопаем ей. – Хотя, если бы не Эмилия, ничего бы не случилось.
– Мы дойдем до Эмилии, не сомневайтесь, – говорит Ира, переходя к Саре, моей соседке. Класс хихикает в предвкушении безумных историй, которые они услышат от меня. Ох, мама дорогая…
– Я принарядилась для вечера, – разочарованно отчитывается она. – Я даже сделала педикюр. И что получилось? Ничего. Я не хочу обвинять ни одного из мужчин, которых вы привели, но из тех, с кем мне удалось поговорить, мне не понравился никто и никто не проявил ко мне ни малейшего интереса. Кроме просьб о протекции на скидку на авиабилеты. Поэтому я сделала то, чем вовсе не горжусь.
– Что именно, милая? – заинтересованно спрашивает Ира.
– Я так зла на себя.
– Скажите нам. Мы здесь, чтобы помочь вам.
– Я вернулась домой в глубоком унынии – как всегда, когда стараешься и знаешь, что прекрасно выглядишь, а все равно никто не обращает внимания… в общем, у меня был приступ эс-эм-эс-мании.
– Извините, что?
– Я начала писать эс-эм-эс своему бывшему. Бывшему и давнопрошедшему. Самому бывшему из всех. Я знаю, знаю, что я полная идиотка…
Бедняжка Сара, думаю я, искренне переживая за нее – а кто бы ее не пожалел?
Роковой бокал, как я это называю. Кто знает, какой глоток вышибет вас из равновесия? И вот вы уже сидите дома в одиночестве, решив, что это удачная мысль – позвонить мужчине, которого вы считали любовью всей жизни, несмотря на то что он порвал с вами и даже не звонит, чтобы узнать, каково вам…
Вот так, однако…
– Милая, позвольте мне вас прервать, – мягко, но решительно говорит ей Ира. – Вам нужно задать себе один вопрос. У этого мужчины когда-нибудь случался приступ эс-эм-эс-мании, как вы выразились, когда он писал вам? Звонил ли он вам поздно вечером, когда был одинок и скучал по вам?
– Никогда, – шмыгает носом Сара. – Ни разу.
– И о чем это говорит? Дамы, вы всегда должны помнить мое правило для женщин. Пока вы все учитесь позиционировать себя на брачном рынке, вам не помешает некоторое количество доброго старого самообладания. Говоря проще, если мужчина вами заинтересовался, то позвонит, а если нет, то нет. Мужчины любят быть преследователями. Они любят чувствовать, что завоевали вас. Это значит, что вы должны поработать головой. Вы учитесь отбирать потенциальных женихов и отсеивать неподходящих, но без агрессивного преследования того, кого выбрали. Нет лучшего средства, чтобы его отпугнуть.
Пять рук немедленно взвиваются в воздух, и Иру засыпают градом вопросов о том, когда следует звонить. Как долго следует ждать, прежде чем сделать вывод, что мужчина не собирается звонить? И не устарели ли все эти правила «пусть он сам звонит, бегает, преследует» в двадцать первом веке?
Я опять погружаюсь в задумчивость и черчу каракули в блокноте, пока Ира ведет разъяснения и пытается пригладить все взъерошенные перья.
Никогда не догадаетесь, о чем я думаю.
Да.
Я в платье от Веры Вонг рядом с безликим женихом…
Конечно, все хорошо, и я сильно сочувствую Саре, но, честно говоря, я и сама не образцовая ученица, правда?
И похоже, что я ничему особенному не научилась на своих прошлых ошибках, верно? За исключением одного урока, что прошлое призвано повторяться до отвращения.
Ладно, перечислим в хронологическом порядке.
Номер 1: был лгуном и обманщиком в восемнадцать лет и до сих пор не изменился.
Урок: я не умею выбирать.
Номер 2: всегда был довольно эгоцентричен, а теперь признанный и законченный гей. Да, и еще он клеился к Джейми, но тот его отшил.
Урок: я так и не научилась выбирать, а процесс отбора у Джейми в сто раз лучше, чем у меня. (Справедливости ради следует сказать в мою защиту, что у него гораздо больше опыта общения с голубыми, чем у меня.)
Номер 3: тот, чье имя навсегда останется неизреченным. Да, строго говоря, он мой самый последний из бывших, но он опять влез в мою жизнь. И вдобавок в мой квартал.
Урок: за этого человека я собиралась замуж. Он сбежал от меня, утверждая, что не хочет связывать свою жизнь ни с кем, а не только со мной, а через полгода обручился с малолетней. Единственный урок, который я могу извлечь из этого, – интуиции у меня ноль.
Номер 4: полюбил Бога и стал монахом.
Урок: не быть к себе слишком строгой. Даже если бы я была святой Терезой Малый Цветок, то все равно бы вряд ли что-нибудь вышло.
Номер 5: с малолетства был ревнивым собственником и заставлял бояться себя, а теперь сидит в сумасшедшем доме.
Урок: да, выбираю я из рук вон, но иногда мне удается вовремя сбежать.
Номер 6: мой запасной вариант. То есть я лгу, я никогда не ходила к нему на свидания, но – тьфу-тьфу-тьфу – он до сих пор холост…
Урок: никаких уроков. У меня не было возможности все испортить. Пока что.
И слава богу. Мысль, что я снова увижу его, – единственное мое утешение.
Номер 7: Тим Синген-Андервуд…
– Эмилия! Не хотите ли к нам присоединиться? – слышу я голос Иры.
– О. хм-м… простите… я…
– Замечталась?
– Нет, я… – я беру листок со своими каракулями в доказательство, что не проспала все занятие.
– Я… вела расчеты.
– Расчеты? Прекрасно. Расскажите нам о бойфренде, с которым вы разговаривали на этой неделе.
Класс глядит на меня, ухмыляясь и мечтая повеселиться.
– Знаете, Ира, дело в том, что я ничего не предприняла, чтобы связаться с ним. И вы бы меня поняли, если бы все знали. Боюсь, что его семья спустит на меня свору овчарок.
– Это не может быть хуже того, о чем вы говорили на прошлой неделе. Расскажите. Мы все в одной лодке, у нас не должно быть друг от друга секретов.
Я рассказываю все в сокращенном виде.
И, как можно догадаться, все стонут от смеха.
– Вам нужно ставить комедии, – советует Сара, – у вас это получается само собой.
– Прямо как в фильме «Госфорд-парк», – хохочет кто-то впереди.
– Эмилия, в нашей учебе приходится нелегко, – резко говорит Ира. – Вы хотите нас развлечь или найти мужа? Вы следуете моей программе или нет?
«Ну, я же сижу здесь, не так ли?» – хочу выкрикнуть я в разочаровании, но вместо этого, как последняя трусиха, предпочитаю мычать и ахать.
Слава богу, что у меня есть запасной вариант, думаю я. Это чудесное, теплое, обнадеживающее чувство – сознание, что у тебя припрятан козырь в рукаве…
– Эмилия! Вы слушаете меня?
– Э-э… да.
– Вы должны связаться с вашим Синген-Андервудом, чтобы научиться на своих ошибках. Говорите, у вас с ним ничего не получилось, потому что у него совершенно иной социальный статус? Ну и как с этим можно справиться?
Я молча смотрю на нее.
– Как вы провели вечер? Я знаю, что вечеринка была именно у вас. Тем не менее, я надеюсь, что вы были не только хозяйкой.
– О, ужасно, – начинаю я, разогреваясь для еще одной милой истории. – Я определила себе потенциальную цель, другими словами, углядела одного эффектного молодого человека, который меня сильно заинтересовал, но как только я собралась завязать с ним разговор, прибыл мой начальник. И вечер очень мило прошел за беседой на производственные темы.
Я гляжу на аудиторию и вижу, как Мэгз тянет руку.
– Ира, можно мне прервать вас? – спрашивает она.
– Говорите.
– Его зовут Филип Берк, это я его привела. Он мой старый друг. Я должна официально заявить, что, по-моему, Эмилия ему нравится. И к тому же…
– Ну? – спрашивает Ира.
Мы с Мэгз глядим друг на друга, и внезапно я чувствую себя первоклашкой, на которую ябедничает отличница.
– Он сказал мне, что звонил Эмилии и приглашал на свидание, но она ему отказала.
– Мэгз! – кричу я. – Огромное тебе спасибо!
Мэгз скрещивает руки на груди, твердо решив сразиться со мной.
– Извини, Эмилия, но это для твоей же пользы. Ты помогла мне, и я хочу отплатить тебе той же монетой. Он хороший человек, – добавляет она для Иры, словно я собираюсь рассказывать классу, что он маньяк с топором.
– Это правда? – спрашивает меня Ира, глядя поверх очков, отчего я чувствую себя так, будто уменьшилась в росте. – Вы отвергли вполне достойного мужчину?
– Хм-м… понимаете, все не так просто, он мой начальник, и… ну-у-у…
Я опять гляжу на Мэгз.
– Ну что? – спрашивает Ира.
– С ним тяжело разговаривать, – тихо произношу я. – Иногда он ляпнет такое… что остается только подумать «ушам своим не верю». В нашей последней беседе он сравнил одиноких женщин старше тридцати с прожорливыми пираньями.
– Я знаю, – соглашается Мэгз. – В конце концов на это перестаешь обращать внимание.
– Ну что ж, мисс Эмилия, – торжественно объявляет мне Ира. – Ваше домашнее задание на следующую неделю четко определилось. Вам следует связаться с бойфрендом-аристократом и…
Класс уже хихикает.
– И разыскать следующего, но, самое главное, вы должны организовать свидание с мистером Филипом Верком. В противном случае можете не приходить на следующее занятие.
Мэгз вежливо но решительно выговаривает мне, пока мы спускаемся вниз, когда пытка наконец закончена.
– Одно свидание тебя не убьет, – говорит она. – Держу пари, что вы в конце концов отлично проведете время.
Я слишком разбита, чтобы отвечать.
Как, во имя всего святого, я вообще ухитрюсь это устроить?
И нормального-то человека ужасно самой приглашать на свидание, а уж Филипа Берка…
Я даже не смогу солгать и заявить классу, что он уехал, или эмигрировал, или уже встречается с кем-то еще, потому что Мэгз опять выведет меня на чистую воду. Однако, когда мы подходим поближе к мокрой, промозглой автостоянке, я вижу нечто, что дает мне необходимый толчок пониже спины.
На стоянке прямо перед нами в ожидании стоит автомобиль. Стекло опускается, и я вижу, что это Дамьен.
– Мэгз, дорогая! – зовет он. – Я так беспокоился за тебя из-за этого ужасного дождя. Я испугался, что ты вымокнешь и простудишься, поэтому приехал тебя забрать. А, здравствуй, Эмилия. Спасибо тебе за приятнейший вечер.
Мэгз машет мне рукой на прощанье, элегантно забирается на переднее сиденье и нежно целует его в щеку.
– Давай поужинаем с тобой в кафе, – слышу я голос Дамьена, перед тем как она захлопывает дверь. – Я хочу услышать все, что было с тобой за день.
И пробираясь к своей машине под проливным дождем, я принимаю решение.
Я сделаю для Иры это проклятое домашнее задание.
Я пойду на проклятое свидание с Филипом-маньяком.
Я свяжусь с Сим-Сим-Андервудом и сделаю все от меня зависящее насчет восьмого номера по списку.
Я останусь на курсах, хотя мне абсолютно нечем похвастаться.
Если Мэгз может найти себе вполне достойного человека, который терпеливо ждет ее после занятий, то знаете что?
Я тоже могу.
