Текст книги "Когда гаснут звезды (ЛП)"

Автор книги: Кэрри Ааронс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Но будь проклят мой наполовину восставший член, если я также не хотел узнать, как она поживает. Я стучу в дверь ее кабинета и без приглашения открываю ее. Деми окидывает меня взглядом своими темно-карими глазами цвета черного кофе.

– Мистер Шоу, чем я могу вам помочь? ― В голосе Деми звучит сдержанная вежливость.

Я вхожу, закрывая за собой дверь. У меня такое чувство, что ее сотрудники понятия не имеют, что мы знакомы, и я уверен, что она не хочет этого афишировать.

– Я думаю, мы можем отказаться от притворства, Деми. ― Странно смотреть в лицо человека, которого когда-то близко знал. Теперь мы были практически незнакомы, хотя… даже тогда мы мало что знали друг о друге.

Деми вздрогнула всего на мгновение, а затем эта фальшивая улыбка вернулась.

– Приятно снова тебя видеть, Пакстон. Спасибо, что сделал это для семьи Гюнтер.

Я прохожу в ее кабинет ― уютное помещение, оформленное в белых и серых тонах, на стенах в рамках висят фотографии Лондона, на полу в разных углах стоят две большие вазы с белыми розами. В глубине души я задаюсь вопросом, от кого они ― от парня или мужа.

– Конечно, он отличный ребенок. Итак, как у тебя дела? ― Я хочу сесть, но Деми выглядит встревоженной. Картинки того времени, когда я заставлял ее стонать, когда ее тело извивалось подо мной, атаковали мои чувства, стоило мне вдохнуть знакомый ванильный парфюм. Забавно, но, сколько бы лет ни прошло, всякий раз, когда вдыхаю этот аромат, я думаю о Деми.

Когда восемь лет назад мне позвонил мой агент по поводу призыва в команду, я собрал свои вещи в колледже и уехал через два дня. Я никогда не оглядывался назад и не потрудился попрощаться с ней. Теперь я чувствовал себя полным идиотом из-за совершенного действия. Я так и не ответил на два сообщения, которые она мне прислала, но, опять же, все, что в них было написано, это: «Хочешь прийти сегодня вечером?» и «Я слышала, ты уехал из кампуса». Для двадцатиоднолетнего придурка, каким я был, эти два сообщения не возымели никакого эффекта, поэтому я проигнорировал их. Деми была частью моей прежней жизни, в новой ― я был постоянно на тренировках, а затем путешествовал по стране с играми. Что я должен был сделать, так это попрощаться с девушкой, с которой встречался два года. Я должен был хотя бы сказать ей, что ухожу, вместо того, чтобы молча ее бросить. Но после этих сообщений она больше не пыталась связаться со мной. Сейчас же я чувствую напряжение, окружавшее нас. Может быть, Деми оборвала наши отношения не таким образом, как я, потому что я чувствую, что у нее на плечах остался огромный груз.

– Со мной все в порядке, спасибо. А как насчет тебя? ― По ее тону я понимаю, что на самом деле она не хочет этого знать.

Я изучаю ее, хотя она просматривает бумаги на своем столе, пытаясь не встречаться со мной взглядом.

– Со мной все в порядке, я вернулся сюда около двух месяцев назад. Многое изменилось в городе с тех студенческих лет. ― Это заставляет Деми посмотреть на меня, ее глаза сужаются, но улыбка не сходит с ее губ. Она хорошо обученный профессионал, обладает южным гостеприимством. Тот, кто ее не знает, мог бы подумать, что она искренне мила.

– Да, это так. Что ж, мы с нетерпением ждем игры в воскресенье. Еще раз спасибо за это.

Деми отстраняется от меня, и я понимаю намек, не желая давить на нее. Очевидно, она не хочет со мной разговаривать, и я ее не виню.

– Как я уже сказал, я буду рад это сделать. Увидимся на игре. Я номер двадцать, как в старые добрые студенческие времена, если ты не знала.

Ее усмешка говорит сама за себя, но Деми лишь наклоняет голову.

Я покидаю офис «Желание на звезду» с ощущением, что меня только что ударил по голове айсберг. Но, черт возьми, как приятно было снова увидеть эту огненную женщину.

ГЛАВА 6

ПАКСТОН

10 лет назад

Грязь все еще под моими ногтями, единственная часть, которую я не смог отскрести в душе. Это была тяжелая игра, но игра под проливным дождем всегда была моей любимой. Это делает футбол чуть более жестким, бег по маршрутам более трудным, напряжение мышц более болезненным. Победа и усталость смешиваются в моих жилах. В автобусе команды группа шумных двадцатилетних парней, проносящие рюмки за спиной тренера, были уже готовы отрываться, как только мы вернемся в кампус. В субботу вечером вечеринки в барах будут в полном разгаре, ожидая своих королей для завершения хаоса. И хотя часть меня хочет, чтобы мне кланялись, я также просто хочу лечь спать. Сегодня я забил три тачдауна и практически нес команду на спине. У меня болят кости, болят ноги, а голова такая тяжелая, что, просто закрыв глаза, я могу заснуть прямо здесь. Я делаю еще один глоток виски из фляжки, которую передают по кругу, но не факт, что это поможет моей усталости. Нет, сейчас я могу получить отличный минет, а потом отключиться.

Разблокировав мобильный телефон, нахожу номер Деми и пишу ей. Мы трахаемся уже несколько месяцев, и я знаю, что она будет доступна в любое время, когда я позвоню. Я вижу надежду в ее глазах каждый раз, когда мы заканчиваем, но никогда не затрагиваю эту тему. Я слишком занят, чтобы иметь подружку, и хотя она отличная любовница, меня не интересует большее. Мой взор устремлен в будущее, а женщина просто свяжет меня. Это так просто, когда она через несколько секунд отвечает, что свободна. Иногда это отталкивает меня от нее, и я знаю, что поступаю дерьмово, но это правда. Деми нуждается во мне гораздо больше, чем я в ней... но она так чертовски горяча в постели, что я не могу от нее отказаться.

― Ты собираешься встретиться со своей подружкой для траха? ― Трэвис, мой защитник, занимает пустое место рядом со мной.

― Черт, эта девчонка хочет стать твоей женой. Ты еще не послал ее? ― Даррелл, наш массивный внешний лайнмен, закатывает глаза.

Я показываю им обоим средний палец.

― Идите на хер, ребята. Я ни на ком не женюсь, и да, я собираюсь получить киску. Ничего не поделаешь, вы завидуете, что я постоянно получаю минет от хорошенькой цыпочки.

Даррелл усмехается.

― Не могу с этим поспорить... Я немного ревную. Сиськи у твоей девочки... ― Он издает стон, как будто представил, как Деми выглядит обнаженной. Не секрет, мне нравится, что они завидуют мне... и что я единственный парень, ради которого она раздевается. Помимо того, что она делает со мной, Деми в высшей степени хорошая девочка... еще один факт, который затрудняет разрыв отношений. Я лучше всех других знаю, что Деми ― леди на виду и сумасшедшая в постели. Сгибаю руки, хрустя костяшками пальцев.

― Наслаждайтесь, ребята, и просто знайте, что, когда я щелкну пальцами, она приползет.

Это было правдой. Двадцать минут спустя я сижу в своей комнате в доме, который мы с товарищами по команде сняли недалеко от кампуса, когда входит Деми. Я написал ей, и она приехала в два часа ночи. Мне даже не нужно было прилагать усилий, чтобы появиться где-то еще, чтобы мне отсосали.

― Привет. ― Деми всегда сначала стесняется, когда мы здороваемся друг с другом, как будто знает, что ей должно быть стыдно за то, что она так легко сдается мне, но в то же время ей все равно.

На одну мимолетную секунду меня мучает совесть, что я заставил ее встать с постели в прохладную осеннюю погоду Северной Каролины. Деми постоянно приезжает сюда посреди ночи. Одна. В мою дерьмовую комнату в моем дерьмовом доме. У меня даже нет подходящих простыней. Большую часть времени я придумываю какие-то оправдания, почему она не может остаться на ночь. И все же Деми здесь. Я низший из подонков, но, по крайней мере, я не лгу ей о том, кто я такой. Она ясно видит, что я не хочу делать ничего, даже отдаленно похожее на то, чтобы влюбиться в нее, и все же она продолжает спать со мной. Я подхожу к ней, мой член был уже наполовину возбужден, яйца напряглись, а по позвоночнику пробегает покалывающее ощущение возбуждения.

― Привет, красавица. ― Как только я обнимаю ее за талию, стягивая леггинсы, которые она надела, Деми немного согревается.

― Отличная игра, Пакс. Правда, все выглядело очень мерзко, ты уверен, что с тобой все в порядке?

― Я в порядке, но мне бы не помешала медсестра, если ты хочешь обработать мои раны. ― Я подмигиваю ей, мой грязный разум в полной силе. Я спускаю леггинсы ниже ее бедер, наслаждаясь грубым ощущением мозолей на моих ладонях на ее бархатной коже. Прикоснувшись губами к месту чуть ниже ее уха, я чувствую, как она возбуждается, как кошка в течке, прижимаясь бедрами к моим.

― Вы, ребята, всего в двух играх от чемпионата, насколько это захватывающе? ― Деми отодвигается, глядя мне в глаза. Она снова это делает ― пытается установить связь и построить диалог. Почему все девушки хотят поговорить? Как будто мы, парни, вдруг станем одной из их подружек и устроим сеанс общения. Деми пытается разговорить меня время от времени. Я думаю, это потому, что она надеется, будто меня заинтересует в ней нечто большее, чем просто секс.

Стремительно я накрываю ее рот своим, погружая язык настолько глубоко, насколько возможно, ярко демонстрируя ей, что я могу делать между ее бедер. Вздохнув мне в рот, она легко уступает, покоренная моими навыками, пока я покусываю ее нижнюю губу. Прижимаю свои бедра к ее, и Деми принимает мой не столь тонкий намек и опускает руку в мои спортивные штаны. Ее маленькая рука находит мой член, крепко обхватывает основание и двигает так, как мне нравится. При каждом движении вверх она проводит большим пальцем по моей головке ― маленький трюк, которому я научил ее, заставляет мои яйца сжиматься невероятно сильно, и я от наслаждения вижу искры.

― Вот так, детка. Ложись на кровать задницей вверх, ― рычу я ей на ухо, нуждаясь в том, чтобы засунуть свой член между ее бархатистыми складками прямо сейчас.

Деми делает все, что ей говорят, зная, что это доставит ей невероятные ощущения. Ее круглая попка зазывает меня, пока я надеваю презерватив. Вероятно, я смог бы убедить Деми позволить мне трахнуть ее без резинки... но пока что я не был настолько уж мудаком. Однако был очень близок к этому. Я даже не трачу время на то, чтобы провести пальцем или облизать эту прекрасную киску, потому что сильно возбужден и должен отпраздновать свою победу сегодня вечером. Прижимаясь к ней, я стону, когда погружаюсь в нее, ее киска крепко сжимает меня. Именно такой мне больше всего нравится Деми ― подо мной, податливая, стонущая. С каждым толчком она отталкивается от меня. Я сжимаю ее волосы в кулаке и двигаюсь так сильно и так быстро, как хочу, не останавливаясь. Это та ситуация, которую я могу контролировать, и мне чертовски приятно просто быть в этом моменте, без разговоров, просто чувствовать. Я врезаюсь в нее, не проверяя, кончила ли она, хотя, судя по звукам, я почти уверен, что удовлетворил ее. Когда мой оргазм вырывается из моих яиц, я замираю, чувствуя, как каждый кровеносный сосуд опустошается в презервативе.

Затем переворачиваюсь, отстраняясь от Деми, взгляд на часы показывает, что сейчас около трех тридцати утра. Я хочу заснуть, растянуться в своей постели. Но уже поздно, и я не такой большой мудак, чтобы посылать ее задницу на рассвете с позором.

― Ты можешь остаться, если хочешь. ― Но своим тоном хочу сказать, что на самом деле я этого не желаю.

В этих больших карих глазах светится надежда.

― Ты уверен?

Я поворачиваюсь набок, оглядываясь на нее через плечо.

― Да, уже поздно. Все в порядке.

Я стараюсь не прикасаться к ней всю оставшуюся ночь. А когда просыпаюсь около десяти утра, ее уже нет.

ГЛАВА 7

ДЕМИ

Шум стоит оглушительный. Шарфы темно-бордового и золотого цветов покрывают головы почти каждого болельщика, звуки какой-то хитовой поп-песни смешиваются с радостными возгласами и песнопениями домашней команды. У меня слюнки текут ― ветер доносит запах колбасы, перца, попкорна, пива и арахиса. Куда ни посмотреть, везде царит какое-то оживление. Будь то широко раскрытые глаза ребенка, впервые участвующего в игре, или талисман, делающий кульбиты на боковой линии, или тренеры, бьющие своих игроков по наплечникам, подбадривая их.

Живя в Шарлотт большую часть своей взрослой жизни, единственное, чего я вообще не делала, ― это не посещала игру «Гепардов». Думаю, после того, как я была одержима карьерой Пакстона в колледже, футбол стал одной из тех вещей, которые я должна была отбросить после его молчаливого ухода из моей жизни, в день его драфта. Всякий раз, когда у нас в организации возникала необходимость, требующая присутствие на игре, вместо себя я посылала Фарру. Она никогда не задавала вопросов, понимая, что по какой-то причине я не желала посещать футбол. Поэтому, зная большое количество игроков, с которыми в итоге я подружилась во время визитов в больницу, подписания контрактов или благотворительных обедов, я никогда не появлялась на игре.

– Деми Розен и на поле! Я никогда не думал, что доживу до этого дня. И на каблуках, причем не маленьких. ― Грег Бэкус, беговой защитник «Гепардов», стоит передо мной в полном обмундировании и щитках. Грег пытался пригласить меня на свидание, по крайней мере, дюжину раз. Не то чтобы он был не красив, черт возьми, я уверена, что женщины в районе Шарлотт отрубили бы себе правую руку, чтобы встречаться с ним, но я придерживалась своего правила и всегда отказывала ему.

Я посмотрела на свои любимые туфли от Сэма Эдельмана.

– Деловая женщина всегда должна выглядеть соответственно. Кроме того, эти каблуки потрясающие.

Его глаза горят.

– Ну, они выглядят именно так. Ты уже позволишь мне пригласить тебя на свидание?

– Привет, Деми. Рад снова тебя видеть. ― В этот самый момент подходит Пакстон. Плохо, что мне приходится видеть придурка, который растоптал мое сердце, но неужели он должен быть таким чертовски красивым? Пакстон похож на Тора, еще до того, как появились фильмы о Торе. С серьгой в ухе. Если вы никогда не были с парнем с серьгой, то многое упускаете. Это удивительно сильно возбуждает.

– Пакстон. ― Я киваю головой.

– Эй, не уделяй новичку столько внимания. Вспомни, кто был здесь первым. ― Грег подмигивает мне, а затем бежит к боковой линии, чтобы заклеить лодыжку.

Пакстон прищуривается, глядя на удаляющуюся спину Грега, и мне хочется дать ему пощечину. У него нет абсолютно никаких прав на меня, больше нет. Но очевидно, он помнит, кем мы были друг для друга. Пакстон дал это понять, когда пришел в мой кабинет и попытался завести разговор. Мне все это не интересно, и я надеюсь, что донесла до него эту мысль. Я готова стиснуть зубы и терпеть, пока сегодняшний день не закончится, и мне больше никогда не придется находиться в одной комнате с Пакстоном Шоу.

– Мисс Деми, посмотрите на мою майку! ― Райан подбегает ко мне, его лысину прикрывает кепка «Гепардов», а майка с автографами всех игроков свисает до колен.

– Это очень здорово, ты счастливый ребенок, раз получил такую. И на тебя равняется столько игроков. Я слышала, ты уже забил тачдаун Коннору Айку!

Райан и его семья провели с командой почти все тренировочные дни на этой неделе и разминку за несколько часов до сегодняшней игры. Они включали его в тренировки, бросали пасы, просматривали фильмы и прорабатывали сегодняшние игровые схемы. Я изложила все это Гарри, представителю по связям с общественностью, с которым мы обычно имели дело.

– Я сделал это, и выбил дополнительное очко! А теперь они подарили мне гарнитуру. Пакс действительно потрясающий. ― У него не хватает одного из передних зубов, но, боже мой, как он очарователен. Мы находимся на боковой линии, где и проведем на всю игру.

Сотрудники дали ему официальный наушник, чтобы он мог слышать все игры, как они называются. И да, Пакстон был очень мил с ним. Не знаю, почему я удивлена, он явно практиковался в работе со СМИ, находясь в лиге так долго. Но я молча поблагодарила его за то, что он был так добр к Райану. Пакстон не отходил от него с первого дня знакомства, и я знала, что, в конечном итоге, Райан будет помнить и лелеять это желание всю оставшуюся жизнь. От горечи и расстройства у меня в горле застревает комок эмоций. Всю оставшуюся жизнь. Возможно, это недолго. К черту эту гребаную болезнь и то, что она забирает детей в таком юном возрасте.

– Приятель, следи за моим первым тачдауном, я приду, чтобы отдать этот мяч прямо тебе. ― Пакс теребит кепку Райана.

– А теперь ваши «ГепардыЯ» из Северной Каролины! ― Голос, гремящий в звуковой системе, заглушает мои мысли. Толпа сходит с ума, когда остальная часть команды выбегает из туннеля, а игроки на боковой линии машут толпе или прыгают вверх и вниз, разминаясь.

Даже когда у нас с Пакстоном были лучшие времена ― в течение шести месяцев на первых курсах, когда у нас были полуэксклюзивные отношения, ― он не приглашал меня на игру в качестве своей девушки. Одной из моих самых больших мечтаний было сидеть в семейном секторе, рядом с другими девушками, с футболкой, носящей номер своего парня, известной как девушкой Пакса. Но он так и не дал мне этого, и сейчас, оглядываясь назад, мое сердце болит от тоски по девушке, слишком неуверенной в себе, чтобы бросить его задницу неудачника и избавиться от парня, который обращался с ней, как с дерьмом. Потому что именно так он и поступал, к сожалению, все это видели. Мои друзья, особенно Челси, ругали меня за то, что я оставалась дома в субботу вечером, когда у футбольной команды была игра, и мои глаза были прикованы к телевизору, наблюдая, как Пакстон забивает тачдауны.

Поэтому, когда на четвертом отрезке игры Пакс взмывает в воздух и попадает в конечную зону, мое сердце подскакивает. Я не желаю этой реакции, но от старых привычек трудно избавиться. Он бежит по боковой линии к Райану и передает ему в руки мяч, а затем поднимает его на плечи. Видео-табло на стадионе показывает, как они вдвоем ликуют, и толпа с восторгом приветствует маленького мальчика, который в этот момент может забыть о мучившей его болезни.

Как только наступает определенное время, я ухожу. Еще минута на этом стадионе, и все тщательно выстроенные стены, которые я использовала, чтобы защититься от своего прошлого, рухнут.

ГЛАВА 8

ДЕМИ

― Скажи мне, на стадионе я видела не то, что я думаю.

Голос Челси раздается по Bluetooth в моей машине.

– И тебе привет, Челс.

– Не морочь мне голову, Деми Рейчел. Ты не можешь стоять рядом с Осью зла и наивно полагать, что твоя лучшая подруга не позвонит тебе с целью узнать, не обгорела ли ты, стоя так близко к Аиду.

Я закатываю глаза.

– Ты драматизируешь. Я профессионал, это было частью моей работы. Я в порядке.

В ее голосе звучит сомнение.

– Я на это не куплюсь. Тебе потребовались годы, чтобы забыть этого придурка. Я знаю, ведья была рядом. Мне несколько раз приходилось тебя успокаивать.

Воспоминания о том, как я беззвучно плакала в подушку, мучают меня, но я задвигаю их на задворки своего разума.

– Я в порядке, Челс, правда. Я тридцатилетняя женщина с собственным бизнесом и достаточно взрослая, чтобы не наступить на одни и те же грабли, начав снова встречаться с бывшим возлюбленным.

Я мчусь на своей машине через центр города, проезжаю мимо небоскребов и направляюсь к своей квартире в Дэвидсон, в пригороде недалеко от города. На несколько секунд наступает тишина, прежде чем Челси снова говорит:

– Ладно, я тебе верю. Но мне нужны подробности. Как, черт возьми, это произошло?

Я вздыхаю и рассказываю ей о Райане, его желании и о том, каким милым был Пакстон. На самом деле было очень мило наблюдать за ними вместе. Я ругаю себя за то, что думаю о нем с нежностью.

– Итак, он помогает больному ребенку... но это все равно не делает его хорошим человеком. На самом деле, я все еще чувствую, как ярость кипит у меня внутри, когда думаю об этом ублюдке.

Мне приходится смеяться, потому что, черт возьми, если она не лучшая подруга на свете. Мы разговариваем все двадцать пять минут моей поездки на машине, о ее пациентах в стоматологическом кабинете, где она работает гигиенистом. О моих и ее родителях, о мыши, которую она пытается поймать в своей квартире. Когда мы завершаем наш разговор, обещая писать друг другу во время шоу «Танцев со звездами», я резко чувствую себя одинокой, как и всегда, когда прощаюсь с Челси. Она решила вернуться домой после колледжа, решив не оставаться в Шарлотте, городе, где мы столько лет учились. В отличие от меня, она хотела быть ближе к дому и своей семье в Коннектикуте. И не то чтобы я не любила своих родителей или место, где выросла, но я чувствовала необходимость развиваться. А если бы я вернулась в Квинс, то попала бы в тот же старый ритм моей жизни.

Когда городская суета остается позади, я чувствую, как напряжение в моих плечах ослабевает. Я купила квартиру в симпатичном районе Дэвидсон около двух лет назад, желая пустить корни и остаться здесь. Это было лучшее решение, которое я когда-либо принимала. Это мой рай: двухэтажный дом из белого кирпича с пристроенным гаражом. Я самостоятельно занималась ремонтом в течение нескольких месяцев, не жалея выходных дней. Летом я отдыхаю на заднем дворике и пью холодный чай с Kindle. Зимой зажигаю камин и уютно устраиваюсь с бокалом вина. И, конечно же, есть Майя. Мой золотистый ретривер бежит приветствовать меня, как только я открываю дверь, даже не позволяя мне вытащить ключи из замка, затем она крутится у моих ног, желая поскорее вернуться обратно в дом.

– Привет, милая горошинка! ― Я наклоняюсь, бросаю сумку на пол и, сбросив каблуки, одновременно утыкаюсь носом в ее мех. Майя ― единственная, с кем я хочу жить. Она не ворчит на меня за то, что я два раза в месяц делаю маникюр, или не переключаю телевизор на канал ESPN двадцать четыре часа в сутки, она не нуждается в постоянном подтверждении размера своего эго. Нет, Майя совершенно счастлива сидеть рядом со мной на диване, когда ее гладят и время от времени кормят человеческой едой. Майя занимала другую сторону моей двуспальной кровати и наслаждалась прогулками в парке по утрам в выходные дни. Она была моим ребенком, моим доверенным лицом и той, к кому я с нетерпением ждала возвращения домой. ― Кто самая лучшая девочка в мире? ― ворковала я, надевая на нее поводок, чтобы вывести на улицу.

Наступают сумерки, мир одновременно темнеет и загорается. Днем я могу погрязнуть в суете, но ночное время всегда было моим любимым. Ощущение тайны, тени, позволяющие нам чувствовать то, что днем запрещено. Луна и ее гобелен из звезд; произведения искусства, помещенные в небо для созерцания. И чувство расслабления, которое приходит с завершением дня.

Но единственное, что я презираю после семи вечера, ― это одиночество. Острое чувство одиночества быстро настигает меня, когда садится солнце.

ГЛАВА 9

ПАКСТОН

Быть профессиональным спортсменом ― это одновременно и благословение, и проклятие.

К счастью, я могу каждый день ходить на работу, которую страстно люблю. За это мне также платят огромное количество денег. Я чертовски хорош, и работа футболиста удовлетворяет мою яростную соревновательную натуру.

Моя жизнь не только горячие девушки, быстрые машины и куча наличных. Спортсмены такого уровня, как я, работают чертовски усердно. Мы исключаем вредную еду из нашего рациона, отказываемся от семей, потому что слишком сложно привязываться к кому-то, когда ты так много путешествуешь. Держать ухо востро, каждую секунду думая о том, что тебя могут посадить на скамейку запасных или сократить. И еще ― физические нагрузки. Я тренируюсь семь дней в неделю, иногда по три-четыре часа в день. Кроме того, занимаюсь массажем и физиотерапией, в общем, поддержание моего тела в форме ― это, по сути, вторая постоянная работа.

Вот почему я нахожусь в Парке Свободы, готовясь вспотеть, как зверь, с одним из моих товарищей по команде.

– Что ты делаешь в свободное время в Шарлотт, дружище? Ты рад, что вернулся? ― Коннор ударяет меня кулаком и начинает разминаться, пока мы оба ждем Энтони. Коннор один из старших парней в команде, угловой защитник, с которым мы много тренируемся, так как наши позиции противоположны в нападении и обороне. С легкомысленным южным джентльменом из Теннесси Коннором просто приятно поговорить и выпить пива. Он уверен в себе, но без зазнайства, что является редкой находкой в этой лиге и, откровенно говоря, единственным типом игроков, с которыми мне хочется общаться в эти дни. Я слишком стар, чтобы ссориться с новичками, которые всегда пытаются что-то доказать.

– Не так уж много, чувак... Просто пытаюсь попасть во все рестораны, которые появились с тех пор, как я уехал. И я работаю с «Желание на звезду», они поставили меня в пару с семьей Гюнтеров, ты, наверное, видел Райана на боковой линии на прошлой игре?

– О, да, потрясающий ребенок. Но так грустно, чувак… почему жизнь должна быть такой холодной сукой? И, кстати, о холодных, но чертовски сексуальных сучках ― вот почему Деми Розен была на поле в воскресенье. ― Он кивнул, наклонившись, чтобы коснуться пальцев ног, растягивая подколенные сухожилия.

– Ты знаешь Деми? ― Я стараюсь не выглядеть слишком нетерпеливым.

Энтони подходит, а Коннор продолжает:

– Чувак, все знают Деми. Лучшая леди во всем городе Шарлотт, и она закрыта настолько крепко, что даже моллюск, защищающий свою драгоценную жемчужину, и рядом не стоял.

– Что это значит? ― Я протягиваю руку над головой.

– О чем мы говорим? ― Энтони пожимает мою руку и кивает в знак приветствия Коннору.

– Деми... Шоу только что впервые встретился с ней, когда взял желание ребенка.

Энтони начинает распаковывать свою сумку на траве: несколько гирь, резинки, секундомер и коврики.

– О, она замечательная, действительно делает прекрасную работу для этих семей. А моя жена просто без ума от нее. Но да... она холодновата к новеньким. Если ты думаешь так же, как обычно думают все остальные парни в раздевалке, когда речь заходит о Деми, я бы сразу отбросил эту мысль. По словам Люси, она не ходит на свидания.

Хммм, значит, она была одинока. Разве это неправильно, что я немного взволнован тем, что цветы в ее офисе не были от другого мужчины?

– Чертовски жаль, эта девушка подходит на роль жены. ― Коннор покачал головой.

После того, как мы закончили с растяжкой, Энтони подробно рассказывает о круговой тренировке, которую мы будем выполнять: каждый раунд повторений разбивается на две минуты полноценных спринтов на траве. Мы начинаем, и тренировка становится удивительно интенсивной для солнечного парка. Приятно выбраться из тренажерного зала, ведь я редко занимаюсь подобными тренировками в наше время.

На третий раз, когда меня подрезают, поворачиваюсь, чтобы спринтерски коснуться линии во время тренировки самоубийц, резкая боль пронзает мое колено.

– Бл*дь! ― Я вскочил, подпрыгивая от боли, пронизывающую ногу.

– Ты в порядке? ― Энтони бросается к нам, его свисток все еще в руке. Думаю, он работает тренером по силовым нагрузкам для удовольствия, и мне кажется, что втайне он любит командовать.

Коннор тоже останавливается, и мне неприятны сочувственные взгляды, которые они оба бросают на меня. Я стою, потряхивая ногой и пытаясь надавить на колено. Кажется, все нормально, ничего не болит, но мне нужно быть осторожнее.

– Да, просто немного побаливает. Мои кости уже не те, что были раньше.

За исключением того, что это не просто боль. Если быть честным с самим собой, этот сезон, вероятно, для меня будет последним. Я отрицал это слишком долго, настолько долго, насколько мог... но, черт возьми, теперь я не в силах выполнить пару спринтерских упражнений. Два кольца уже лежат в сейфе в моем доме, я надеялся добавить третье, прежде чем меня отправят на пенсию. Это должно произойти в этом сезоне, иначе не думаю, что смогу снова встать на пьедестал победителя.

– Успокойся, Шоу, мне не нужно, чтобы ты порвал еще что-нибудь в мое дежурство. ― Взгляд Энтони подозрительный, и он, вероятно, знает, что я преуменьшаю боль.

Я киваю, обещая быть осторожным. Но мы все трое знаем, что либо сейчас, либо никогда, и придется жертвовать своим телом всеми необходимыми способами, чтобы добавить эту последнюю победу в свой личный рекорд.

***

Одна из лучших вещей в этом месте, с которой меня познакомило руководство «Гепардов», ― это терраса на крыше.

Большинство парней моей профессии счастливы в шумном спортивном баре, на поле для гольфа или на вечеринках в каком-нибудь VIP-клубе. Но я? Я из тех, кто любит «сидеть и смотреть на звезды». Когда-то в маленьком городке с причалом, в котором поселились мои родители на Род-Айленде, мы с братом с ранних лет установили определенный распорядок дня. Почти каждый вечер после ужина брали наши шезлонги и устанавливали их на причале позади нашего дома, вода, занимающая небольшой залив Атлантического океана, на берегу которого мы жили, омывала крошечный пляж нашего участка. Мы сидели там, как дети, пили яблочный сок, пока звезды освещали небо. С годами у нас появились друзья, а когда начались старшая школа и колледж, появился и алкоголь. Но когда все уходили, и оставались только мы с братом или еще несколько близких друзей, мы садились на шезлонги и говорили о жизни.

Сидя сейчас на крыше моей квартиры и наблюдая за мерцанием звезд, потягивая пиво из бутылки, я вспоминаю только об одном.

О моих родителях в доме на берегу Род-Айленда.

Надеюсь, что сейчас они делают то же самое, сидя там, среди звезд. Мне хочется думать, что им не больно. Что они, держась за руки, смотрят на меня, а я, вспоминая о них, смотрю вверх.

Пять лет назад их жизни слишком рано унесло то самое море, у которого мы сидели детьми. В тот день им не следовало приближаться к воде, прогноз погоды был, в лучшем случае, неблагоприятным. Но маме захотелось после обеда прокатиться на яхте, а папа никогда не мог ей отказать.

Когда береговая охрана нашла их лодку, они сказали нам, что у наших родителей не было ни единого шанса противостоять шторму. Волны были слишком большими, и хотя мой отец был опытным лодочником, он ничего не мог сделать.

Необходимость опознать тела своих родителей... это был кошмар, который никогда не выходил из головы.

Их смерть изменила меня как личность. Если раньше я был общительным, то теперь, скорее, предпочитал держаться в небольших группах или просто оставаться в одиночестве. Вечеринки и женщины меня больше не интересовали, и я уже давно не был с женщиной. Каждый день корю себя, что не дал родителям то, чего они хотели больше всего: обретение своей семьи. Черт, как же они хотели, чтобы у них был внук, которого можно было бы обожать.

Когда море забрало моих родителей, оно забрало и мое эго. Немного моей искры. Это заставило меня осознать, даже если у меня были прекрасные отношения с матерью и отцом, насколько важно проводить время с семьей. Все остальное было просто мелочами. Все это ничего не значило, если в твоей жизни не было людей, которых ты любил.