Текст книги "Мой вампир (ЛП)"

Автор книги: Керрелин Спаркс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Она с трудом сглотнул.

– К счастью для тебя, я не могу заставить тебя идти со мной, – продолжил он. – Свобода воли, знаешь ли. Иногда план с черным зверем срабатывает, и бедняга говорит, что он готов на это из страха. Но ты не попалась на этот крючок, так что мне придется подождать, пока ты не захочешь пойти со мной.

– Этого никогда не произойдет.

Он медленно улыбнулся.

– Я надеялся, что ты бросишь вызов. Это сделает окончательную капитуляцию намного более сладкой, – он поднял руку ладонью вверх, и над ней появился красный светящийся свет, который затем сгустился в твердый красный предмет. Он бросил его ей.

Предмет покатился к ее ногам. Блестящее красное яблоко.

– Дай мне знать, когда будешь готова – просто укуси, –  со свистом черные крылья вырвались из его спины, и он исчез.

Мариэль глубоко вздохнула. Слава Богу. Сейчас она в безопасности. А Коннор? Она подбежала к нему.

Он был по-прежнему лежал на спине. Бедняга, должно быть, сильно ударился о землю.

Задохнувшись, она споткнулась и остановилась. Боже мой! Взрыв воздуха поднял его килт до самой груди.

– О, – выдохнула она.

Она никогда не видела, чтобы ангел выглядел так. Если подумать, она никогда не видела, чтобы человек выглядел так. Как Избавительница, она видела определенные части обнаженных человеческих тел, но они, как правило, были старыми, больными или ранеными. И обычно они были серыми, сморщенными и мертвыми.

Она подошла ближе. Определенно не серый. Скорее розовый и здоровый. И уж точно не сморщенный. Даже волосы у него было интересные. Рыжие и кудрявые, они выглядели очень мягкими и... осязаемыми.

Она наклонила голову, поражаясь его размерам и структуре. Все это было так...в открытую. Вульгарно. Мужественно.

Агрессивное намерение этой конструкции было настолько очевидно, что она инстинктивно отреагировала и сжала бедра вместе. Это было... любопытно. До странности приятно. Дрожь пробежала по ее рукам, но она не думала, что это вызвано холодом. Она чувствовала себя странно... теплой.

Коннор застонал, и она резко пришла в себя. Боже мой, он лежит, возможно, раненый, а она даже не проверила его травмы.

Его глаза открылись, и он моргнул, глядя на нее.

Она присела рядом с ним на корточки.

– С тобой все в порядке?

– Демон ушел? – он попытался сесть.

– Да, теперь мы в безопасности.

– О, хорошо, – он упал на спину и со стоном потер голову.

– Ты не ранен?

– Голова болит, – пробормотал он. – Сильный удар... – его глаза расширились. – Это ведь ты швырнула меня в чертово дерево? Когда Зак напал на тебя?

– Я пыталась защититься. Тебя задело?

– Да, – он приподнялся на локте. – Как долго я был в отключке?

– А... несколько минут.

Он оглядел себя, затем резко сел и рывком спустил килт до колен.

– Черт.

Он бросил на нее свирепый взгляд.

Она вскочила на ноги.

– Я... прошу прощения, – ее щеки потеплели. – Прошу, не беспокойся. Это... мелочь.

– Мелочь?

– Да. Несущественно.

– Несущественно? – он приподнял бровь. – Тебе нужно еще раз взглянуть?

– Ради бога, я не имею в виду твой размер. Бог знает, что у тебя определенно... – ее щеки запылали жарче, и, казалось, он наслаждался ее дискомфортом. Она чопорно отвернулась. – По правде говоря, я почти ничего не заметила.

Как только эти слова вырвались из нее, она застыла в шоке. Что же она делает? Никогда прежде за всю свою жизнь она не произносила ни слова лжи.

Ее взгляд упал на яблоко, которое Дэрафер бросил на траву. Напоминание о том, что чем дольше она останется на Земле, тем более человечной станет. Тем более она будет восприимчива к греху. Или к сокрытию правды. Вранью.

Или чувству вожделения.

Боже правый! Она никогда не вернется на небеса, если впадет в грех.

– Мариэль? – тихо спросил Коннор, и от его голоса у нее по спине пробежала дрожь.

Она бросилась в дом и зашла внутрь. Она расхаживала по большой комнате, прокладывая дорожку вокруг дивана и через то, что представлялось кухней и столовой. Она все кружила и кружила, а сердце ее все стучало и стучало в ушах. Но это не помогло. Она чувствовала себя как в клетке. У нее всегда были крылья. У нее всегда была возможность улетать куда угодно.

Она должна вернуться туда, где ей самое место. Должен же быть какой-то выход.

Она остановилась и поднесла к лицу сжатые кулаки. Только без паники. Думай. К несчастью, ее мысли, казалось, прыгали с одной на другую, отдаваясь эхом в пустой пещере ее разума, где она привыкла слышать тысячи голосов. Голосов, которые пели хвалу и предлагали постоянный поток поддержки и утешения. Все они пропали. Она была так одинока.

Только без паники. Дэрафер рассчитывал на ее панику и страх, чтобы он мог соблазнить ее. Без сомнения, он полагал, что она будет так сильно скучать по компании ангелов, что согласится присоединиться к падшим только для того, чтобы вернуть себе хоть какое-то чувство принадлежности. Но приманка была ложной. В аду не будет никакого утешения.

В том, что она сейчас переживает, должна быть какая-то цель. Небесный Отец всегда был большим любителем учить на собственном опыте. Он также был снисходителен. Ей просто необходимо найти правильный путь, правильное искупление, которое убедило бы Его, что она усвоила свой урок.

Может быть, она должна была что-то сделать здесь, на Земле. Некая благородная миссия. И как только она докажет, что достойна, ей будет позволено вернуться на небеса.

Она снова принялась расхаживать по комнате. Должно быть, так оно и было. Ее просто испытывают. Отец никогда полностью не откажется от нее. Она не была падшим ангелом. Что бы там ни говорил Дэрафер.

Как и все слуги Люцифера, Дэйр был обманщиком. Ему необходимо было сделать что-нибудь, сказать что-нибудь, чтобы запутать ее. А без своей связи с Небесным Воинством она слишком легко поддалась страху. Она не позволит этому случиться снова. Она должна быть сильной. Бесстрашной. Окружить себя праведной защитой.

Она вздрогнула, когда дверь со щелчком захлопнулась. О, замечательно, это было действительно бесстрашно с ее стороны. Она бросила на Коннора настороженный взгляд.

Он стоял у двери, наблюдая за ней так пристально, что у нее по спине пробежала дрожь. В его руке снова был кинжал. Должно быть, он нашел оружие где-то в траве. Он наклонился, чтобы убрать его в ножны под носком.

С ним хижина казалась намного меньше.

Она глубоко вздохнула, чтобы успокоить бешено колотящееся сердце.

– Мне очень жаль, что тебе пришлось столкнуться с демоном. Он придет снова, так что тебе небезопасно быть со мной. Я ценю твои благородные намерения, но в твоих же интересах уехать отсюда.

– Ты думаешь, я так легко сдамся и убегу? – его голубые глаза сверкнули. – Ты считаешь меня трусом?

– Нет! Я думаю, что ты очень храбрый. Удивительно храбрый, на самом деле, потому что очень маловероятно, что человек когда-либо сможет победить демона в бою. Не без помощи Небесного Воинства, и я боюсь, что они не откликнутся, если я позову их. Поэтому я не буду винить тебя, если ты захочешь уйти...

Он внимательно наблюдал за ней.

– Я никуда не уйду.

Ее дыхание со свистом вырвалось наружу. Она даже не заметила, что держится за это. Она определенно не понимала, как сильно хочет, чтобы он остался.

– Спасибо.

Он кивнул и побрел на кухню.

– Прежде чем мы продолжим, я должен рассказать тебе о себе. Демон обозвал меня паразитом, и я...

– Пожалуйста, не позволяйте его оскорблениям расстраивать тебя, – она шагнула к Коннору. – Демоны – отъявленные обманщики. Наверняка, Дэрафер хочет вбить клин между нами, заставить меня сомневаться в тебе, чтобы я отвергла тебя и потеряла твою защиту. Он знает, что нас будет легче победить, если он сможет нас разлучить.

– Ты только что пыталась разлучить нас.

– Да, – она остановилась перед ним. – Потому что я беспокоюсь о твоей безопасности. Я и вправду должна настоять, чтобы ты ушел, – она опустила голову. – Я поступаю эгоистично, удерживая тебя.

– Нет, деваха. Я остаюсь, потому что хочу этого.

Она подняла глаза и встретилась с ним взглядом.

– Ты был готов сражаться с демоном, чтобы защитить меня. Ты стоял рядом со мной и верил в меня. Ты хороший, храбрый, благородный мужчина, Коннор Бьюкенен. Ты спас меня сегодня вечером, и я всегда буду благодарна тебе за твое мужество и силу характера.

Он стоял неподвижно, с ошеломленным взглядом наблюдая за ней.

Она улыбнулась. Он был не только благороден, но и скромен. Она протянула руки, положила ладони ему на виски и потянула его голову вниз.

– Благослови тебя Бог, – она поцеловала его в лоб и отпустила.

Она отвернулась, чтобы продолжить свой путь, но он схватил ее за запястье и остановил. Она ахнула, когда он толкнул ее к стене, ее запястье все еще было зажато в его кулаке и теперь прижато к стене рядом с ее ухом.

Ее сердце дрогнуло.

– Что... что ты делаешь?

Он оперся другой рукой о стену и наклонился к ней. Его глаза горели ярко-синим огнем.

– Когда ты целуешь мужчину, ты должна делать это правильно.

Ее пульс участился.

– Я поцеловала тебя по-настоящему.

– Как ребенка, – он наклонился вперед, пока его губы не оказались рядом с ее ухом Его дыхание коснулось ее кожи, вызывая легкое покалывание. – А я мужчина. Полагаю, ты это заметила.

– Тяжело не заметить, – она вздрогнула, когда его нос уткнулся в ее ухо. – И я уже извинилась. Я не хотела тебя обидеть.

– Я разве обижался?

– Я... я... – Боже мой, неужели это его язык? – Ты обиделся, когда поймал меня. Так мне кажется... логично предположить... – она не могла вспомнить, что пыталась сказать, пока его язык щекотал ей ухо.

– Я не обижался, – прошептал он. – Я умираю от желания снова прикоснуться к тебе.

В голове у нее все смешалось. Она задрожала, когда его губы скользнули вниз по ее шее.

– У тебя участился пульс, – пробормотал он.

– Я знаю, – она изо всех сил старалась дышать. – Думаю, это сердце дефектно. Оно неправильно функционирует.

Он усмехнулся.

– Ты прекрасно функционируешь. Ты такая красивая. Такая милая.

Он поцеловал ее в подбородок.

Ее сердце бешено колотилось. Неужели он направляется к ее губам? Она должна остановить его. Ангелы не ведут себя подобным образом. У них просто не бывает такого желания.

Но она хотела. Должно быть, это из-за человеческого тела. Оно так тонко настроено, чтобы наслаждаться нюансами каждого его прикосновения. Давление его губ, влажность его языка. Укусы. Щекотка. От грубого прикосновения его усов у нее подогнулись колени. И его нежные слова заставили ее сердце наполниться тоской.

– Коннор, – прошептала она, закрывая глаза.

Она чувствовала его дыхание на своих губах. Так близко. Ее сердце забилось в предвкушении.

Боже мой, это, должно быть, похоть. Неудивительно, что это был грех. Это было так мощно. Она открыла рот, чтобы сказать "нет", но его губы коснулись ее губ. Затем он мягко отстранился.

Она застыла на месте. И это все? Конечно же, в этом не было ничего греховного. Это казалось довольно... милым.

Его губы снова встретились с ее губами, задержавшись на этот раз, нежно прижимаясь. Да, определенно мило. Казалось, он пробует ее на вкус, пьет из нее. Он взял ее нижнюю губу в рот и нежно пососал.

Она застонала.

Он притянул ее к себе и осыпал поцелуями ее щеки, нос, шею. Не открывая глаз, она обвила руками его шею. Это так приятно – быть желанной. Коннором. Таким хорошим, смелым, благородным мужчиной.

Он вернулся к ее губам для нового поцелуя. Она попыталась ответить ему тем же, повторяя его нежные посасывающие и покусывающие движения. Из глубины его горла вырвался стон, и этот звук эхом прокатился по ней, оседая между ее бедер со странным ощущением.

Это было... необычно. Ей было как-то неуютно, словно она чего-то жаждала. Отчаянно нуждалась в чем-то.

Она пальцами впилась в его плечи и застонала.

Тихо прорычав, Коннор углубил поцелуй, еще сильнее прижавшись к ней губами. В ее голове зазвенели тревожные колокольчики. Милота исчезла, сменившись чем-то диким и... голодным.

Похоть. Боже мой, она соблазнилась милотой, но только для того, чтобы с головой окунуться в страсть. И самым шокирующим было то, что она не была уверена, что хочет остановиться.

Он положил руки ей на ягодицы и крепко прижал к себе. У нее перехватило дыхание. Боже мой, он стал еще больше, чем раньше.

– Коннор, – она вздрогнула, увидев его глаза. Ярко-красные и светящиеся.

Она отскочила назад, ударившись о стену.

– Осторожно, – он взял ее за плечи, но она отшатнулась.

Теперь она вспомнила, что его глаза краснели и раньше. Тогда она не обратила на это внимания, потому что с самого начала знала, что он не демон. Она бы сразу это почувствовала. Чуть раньше, на диване, она заглянула в его душу, и это была человеческая душа.

В этом не было никакого смысла. Она была так уверена, что он человек.

– Я ничего не понимаю.

Он поднял руку, как бы успокаивая ее.

– Все в порядке. Ты же знаешь, что я никогда не причиню тебе вреда.

Ее мозг лихорадочно работал, перебирая все возможные варианты. Может, он с другой планеты? Нет, он шотландец. Оборотень? Она так не думала. Как там его назвал Дэрафер – паразит?

В мгновение все стало ясно. И это было ужасно. Потому что он был тем же самым существом, которое убило всех тех людей в лагере.

– Ты – Обманщик!

Он моргнул.

– Кто?

– Обманщик, – у нее упало сердце. – Так их называет Зак, потому что они обманули смерть. Он ненавидит... – тебя. Она не могла заставить себя произнести это вслух.

Ее глаза наполнились слезами.

– Ты вампир.

Глава 7

Она была разочарована. Потрясена. Коннор стиснул зубы, глядя, как по ее прелестной щеке скатывается слеза. Его так и подмывало смахнуть ее, но он решил, что она отскочит, чтобы избежать его прикосновения.

За почти пять столетий своего существования он усвоил одну вещь: все может измениться в мгновение ока. Ему потребовалось всего несколько минут, чтобы обречь свою душу на гибель в 1543 году. Всего лишь секунда для Шанны, чтобы упасть в смертельную пропасть после прикосновения к Мариэль. Еще секунда – и он откажется от здравого смысла и отдастся страстному желанию, которое росло в нем с того самого момента, как он впервые услышал голос Мариэль. А меньше минуты назад она дрожала в его объятиях и стонала от удовольствия. Он думал, что произошло чудо. Прекрасный ангел заботился о нем, восхищался им, даже желал его.

Но через несколько секунд она в ужасе отпрянула.

Когда же он поймет? Радость и покой ему не предназначались. Любовь всегда будет вне его досягаемости. Всякий раз, когда он позволял себе проблеск надежды, она всегда разбивалась вдребезги. И это правильно.

Какой же он был дурак, что захотел Мариэль. Его черная испорченная душа не достойна самого низкого из человеческих существ, и тем не менее, он осмелился прикоснуться к ангелу? Ее реакция была именно такой, какую он заслуживал.

– Ты знаешь о вампирах, – тихо сказал он.

– Да, – она вытерла щеки. – Я Избавитель – была Избавителем – поэтому я сопровождала много душ, которые были убиты вашим видом.

Он стиснул зубы. Это были Недовольные, которые убивали смертных, но он едва ли мог претендовать на то, чтобы быть лучше.

Она глубоко вздохнула, вздернула подбородок и посмотрела ему прямо в глаза. Даже с отчаянием, скручивающим его внутренности, он чувствовал благоговейный страх перед Мариэль. Бедняжка была ранена и изгнана с небес, ей угрожал демон, ее лапал вампир – и все это за одну ночь. И, тем не менее, она все еще стояла, сильная и решительная.

– Это ты убил тех людей в палаточном лагере? – спросила она.

– Нет.

Она сделала паузу, выжидающе глядя на его лицо, как будто ждала объяснений. Что он должен был сказать? Что он хороший человек? Что он оскорблен тем, что она вообще задала такой вопрос? Притворяться не имело смысла. Демон подтвердил то, что Коннор давно подозревал. Он был в списке на ад.

– Ты был в палаточном лагере? – спросила она. – Зачем?

– Я кое-кого искал. Я надеялся убить его.

Ее глаза расширились.

– Могу я узнать его имя?

– Казимир.

– О, – она посмотрела в другой конец комнаты, ее взгляд был рассеянным, будто она что-то обдумывала. – Интересно.

Коннор слегка покачал головой. Быть вампиром – это одно, но не дай Бог ему будет скучно.

Она подошла к камину, затем обошла диван с другой стороны, стараясь держаться от него подальше.

– Мы знаем о Казимире. Зак доставлял жертвы Казимира на протяжении веков, и он ненавидит его со страстью, которая не подобает ангелу. Ему уже несколько раз делали выговор за это.

Она остановилась, чтобы взглянуть на Коннора.

– Мы не должны вмешиваться в человеческие события. Это может нарушить право человека на свободу воли.

Он хмыкнул.

– Как будто кто-то захочет быть убитым вампиром.

– Я тоже не согласилась с этим, – она вздохнула. – Но все это только разозлило Закриэль. У него уже были неприятности из-за его собственных жалоб, и он не хотел, чтобы кто-то из его сотрудников делал хуже.

– Боже упаси, – сухо заметил Коннор. Он не испытывал никакого сочувствия к ангелу, который жестоко обошёлся с Мариэль.

– Но мне показалось, что я сделала правильный вывод, – продолжала она. – Поскольку вампиры не совсем люди, я считаю, что ангелам должно быть позволено вмешиваться. Казимир и ему подобные должны быть мертвы. Само их существование противо.. – она замолчала, вздрогнув.

– Противоестественно? – Коннор закончил ее фразу. – Проклятое бедствие для человечества?

Ее лицо побледнело.

– Ты слишком сильно осуждаешь себя.

Это она назвала его противоестественным. Обманщиком. Он чувствовал себя скованным и холодным до мозга костей.

– Ты слышала демона. Я в списке на ад.

– Ты меня слышал? Я же говорила тебе, что демоны – обманщики. Ты не должен верить ничему, что он сказал.

– Я знал это задолго до того, как он сказал мне.

– Почему? – она шагнула к нему. – Что ты сделал, чтобы заслужить ад?

Он прищурился. Сначала священник хотел знать, а теперь ангел, но он никогда не признается.

– Я вампир. Разве этого недостаточно?

– Так ли это?

Черт побери, он не знал. Отец Эндрю всегда проповедовал, что они все еще дети Божьи. Коннор полагал, что у вампиров вроде Романа есть надежда, но не у него. Он был обречен, и винить ему было некого, кроме самого себя.

И он никогда не должен был запятнать кого-то столь же хорошего и чистого, как Мариэль.

– Прошу прощения за то, что... прикасался к тебе. Я не имел на это права.

Она снова принялась расхаживать по комнате, обошла стол и вернулась к дивану. Она остановилась и положила руки на спинку дивана, где лежало индийское одеяло.

Она провела пальцами по рисунку.

– Не думаю, что тебе нужно извиняться. Ты меня не заставлял.

– Ты невиновна в том, что касается плоти. Я этим воспользовался.

Она посмотрела в его сторону и выгнула бровь.

– Тогда я исправлюсь. Ты сильно оскорбил меня.

Он вздрогнул, как будто она вонзила копье ему в сердце. Он на мгновение закрыл глаза, желая, чтобы ледяной холод внутри него распространился и заморозил боль.

– Да, – это было все, что он смог сказать.

Усталость наваливалась на него, отнимая силы. Он подошел к холодильнику, достал бутылку синтетической крови и сунул ее в микроволновку.

– Что это? – она подошла ближе.

– Еда, – он бросил на нее раздраженный взгляд. – Кровь. Если я не буду пить её из бутылки, я могу взять её у тебя.

– А ты бы хотел?

Он скорее умрет.

– Я брал кровь от других. Тысячи людей. Я живу уже много веков.

Она оперлась локтями о стойку и наблюдала за ним.

– Я чувствую некоторое... отвращение.

Это было больно.

– Я в этом не сомневаюсь.

Он схватил бутылку из микроволновой печи и выпил немного крови.

– Когда ты в последний раз кого-то кусал?

Он вытер рот тыльной стороной ладони.

– Какое это имеет значение?

– Это было вчера вечером?

– Нет.

– В прошлом году?

Он помолчал, гадая, что она задумала.

– Нет, – он прикончил бутылку и поставил ее в раковину.

Она уселась на один из барных стульев.

– Как Избавитель, всякий раз, когда я касался мертвых или умирающих, вся их жизнь разворачивалась передо мной. Я могла увидеть все, – она постучала пальцами по столешнице. – Большинство людей тратят свою жизнь на то, чтобы поступать правильно, но не все. Я видела ужасные вещи.

– Ты забрала этих людей в ад? – тихо спросил Коннор.

Она покачала головой.

– Не мне было выносить такого рода суждения. Но я видела достаточно жизненных историй, чтобы понять огромную разницу между человеком, который выбирает зло, потому что упивается им, и человеком, который борется против зла, которое ему навязали.

Она наклонилась вперед, опершись на локти, и внимательно посмотрела на него.

– Я могу казаться невинной в некоторых отношениях... ну, я полагаю, что так оно и есть, – ее щеки слегка порозовели. – Но, когда дело доходит до противостояния добра и зла, у меня есть тысячелетний опыт. Я узнаю зло, когда вижу его. Так ты хочешь знать, что мне противно?

Он отступил назад, не желая слышать ее ответ.

– Зло, я полагаю.

– Нет.

Он моргнул. Что она говорит?

Она нахмурилась, глядя на него.

– Мне противна твоя неспособность защитить себя.

Какого черта?

– Я был готов защищаться в бою с Дэрафером.

– Я говорю не о физическом сражении. Я обвинила тебя в жестоком обращении со мной, и ты принял это! Как ты мог?

– Я вампир, Мариэль. Обманщик. Паразит. Я не имел права прикасаться к тебе. И не говори мне ничего другого. Я видел твою реакцию, когда ты поняла правду. Я видел ужас на твоем лице, слезу, что скатилась по твоей щеке.

– Я была потрясена, это правда. Но мне потребовалось всего несколько минут, чтобы понять, что ты, должно быть, один из хороших вампиров.

– Ты знаешь...

– Конечно, мы знаем, – она пренебрежительно махнула рукой. – Как мы могли упустить тот факт, что во время Великой вампирской войны 1710 года тысячи смертных были убиты, осушены Казимиром и его армией, в то время как противостоящие вампиры умудрялись питаться, не убивая ни одного человека?

Он тупо уставился на нее.

Она соскользнула с барного стула и обошла стойку.

– Ты ведешь себя так, будто ничем не лучше Казимира, – она указала на пустую бутылку в раковине. – Он никогда не стал бы пить кровь таким способом. Он бы напал на меня и убил точно так же, как и тех других жертв в лагере.

Сердце Коннора бешено колотилось в груди.

– Ты не можешь сделать из меня хорошего человека.

– Нет? – она подошла ближе. – Сегодня ночью ты спас мне жизнь. Ты был готов сражаться с демоном, чтобы защитить меня. Неужели ты думаешь, что я забуду все твои храбрые и благородные поступки только потому, что ты вампир?

Может ли ангел на самом деле считать его хорошим?

– Ты не знаешь тьмы внутри меня.

– Помнишь, что я говорила о прикосновении к умирающим и наблюдении за их жизнью? – она положила руку ему на щеку. – С тобой это не так хорошо работает, но я вижу...

Он отодвинулся подальше от нее.

– Ты заглядываешь мне в душу?

– Немного. Чем больше я прикасаюсь к тебе, тем больше вижу.

Черт возьми. Вот почему она раньше хотела исцелить его. Она видела черную муку глубоко внутри него. Идиот. Все время, пока он целовал ее, он открывал ей свою душу.

– Я знаю, что ты хороший человек, Коннор. Я видела твое сильное чувство чести и честности. Я видела человеческую душу во всем ее несовершенстве и славе. Вот почему мне и в голову не пришло, что ты совсем не человек. У злого вампира не было бы такой черной ямы боли и раскаяния, скрытой в его сердце. Он не знает, что такое раскаяние.

Боль нарастала в груди, умоляя освободить ее. Здесь была прекрасная женщина, ангел, которая верила, что он по-прежнему хороший. Смеет ли он надеяться, что его ждет что-то еще, кроме ада?

– Мариэль, – прошептал он.

– Да, – она положила руки ему на лицо.

Он так сильно хотел ее. Ему хотелось схватить ее и никогда не отпускать. Она была всем хорошим и прекрасным, о чем он когда-либо мечтал. Она была лучом света в темноте, где он жил. И каким-то чудом она поверила в него. От одного этого ему захотелось упасть на колени и положить свое сердце к ее ногам.

Она пристально посмотрела ему в глаза.

– Покажи мне, что причиняет тебе боль.

Позволить ей увидеть, что он сделал? Она возненавидит его, если узнает. Он потеряет ее уважение, ее веру в него. Как он мог это вынести?

– Нет, – он отступил назад, разрывая контакт с ней. Черт побери. Нет, черт бы его побрал. Он никогда не признается, никогда не позволит ей узнать.

Она молча смотрела на него, разочарование заставило уголки ее прекрасных губ опуститься вниз. Ему хотелось снова поцеловать ее и заставить эти губы вздыхать от удовольствия. Но как бы ему ни хотелось держать ее в своих объятиях, он никогда не рискнет прикоснуться к ней и обнажить свои темные грехи.

– Ты помог мне в трудную минуту, – торжественно произнесла она. – Я надеюсь скоро вернуться на Небеса, но пока что, если я могу что-то сделать для тебя, я с радостью это сделаю.

Он не осмелился сказать ей первое, что пришло в голову. Как только он отбросил эти похотливые мысли, он вспомнил ее способность чувствовать смерть.

– Возможно, ты сможешь нам чем-то помочь, но сначала я должен обсудить это со своими друзьями.

– Ты имеешь в виду других хороших вампиров?

– Да. Вместе с некоторыми оборотнями и смертными мы пытаемся защитить человечество и победить плохих вампиров. Мы называем их Недовольными.

Она кивнула и сказала:

– Я всегда была благодарна за то, что есть хорошие вампиры, решившие сражаться с плохими, тем более что ангелам не позволено вмешиваться. Всякий раз, когда Зак жаловался на Недовольных, как вы их называете, нам говорили, чтобы мы уповали на Господа, что он уже посеял семена, чтобы решить этот вопрос. Я думаю, он имел в виду тебя и твоих друзей.

Коннор с трудом сглотнул. Он слышал, как отец Эндрю говорил почти то же самое в течение последних нескольких лет, что вампиры на самом деле выполняли какую-то Божественную цель в своей попытке защитить человечество и уничтожить Недовольных. Роман, бывший монах, верил в это, но Коннор отверг это как груз псих болтовни, предназначенный для того, чтобы заставить их чувствовать себя лучше, будучи нежитью. Как будто это имело хоть какой-то смысл чувствовать себя теплыми и пушистыми, будучи холодными и жесткими.

– Прошу прощения за то, как я отреагировала на твою... ситуацию, – продолжала Мариэль. – Я была расстроена из-за тех, кто погиб в лагере, особенно из-за детей, поэтому, когда я поняла, что ты вампир, я... какое-то время я боялась худшего.

– Все в порядке.

Она глубоко вздохнула и протянула руку.

– Тогда я сочту за честь называть тебя другом, Коннор Бьюкенен.

– Да, – его сердце расширилось от чудесного ангела, желающего подружиться с ним, но он не решался взять ее за руку.

Она вздохнула.

– Я постараюсь не смотреть сквозь черную стену, окружающую твое сердце.

Он протянул руку и медленно накрыл ее нежную ладонь своей, более крупной и грубой. В тот момент, когда его ладонь прижалась к ее ладони, он почувствовал, как дрожь осознания пронзила его.

Он заглянул ей в глаза и с ужасом понял, что не сможет удержаться, чтобы не прикоснуться к ней снова. Его сердце, его душа, его разум, его тело – все кричало ему, чтобы он прижал ее к себе. Целуй ее, лелей, занимайся с ней любовью и никогда не отпускай.

Ее глаза расширились, а рот слегка приоткрылся. Она посмотрела на их руки, потом снова на его лицо.

– Интересно, – пробормотала она. – Я и не подозревала, что рукопожатия бывают такими...

Из ее живота вырвалось рычание.

С придыханием, она отпустила его руку.

– Это была я? – она прижала руку к животу. – Это нормально, когда тело издает звуки?

Коннор улыбнулся.

– Ты, вероятно, голодна, вот и все.

– О, – она потерла живот. – Я испытываю странное ощущение, как будто там ужасно пусто и я нуждаюсь в чем-то глубоко внутри меня. Наверное, это и есть голод.

Или желание. Его улыбка погасла. Неужели простое рукопожатие вызвало у нее то же притяжение, что и у него? Ранее она стонала от удовольствия в его объятиях. Смел ли он надеяться...

– Надеюсь, у тебя здесь есть манна? – прервала она его размышления.

– Манна?

– Это всегда было моим основным источником питания, – она сморщила нос. – Не думаю, что смогу выпить хоть одну из твоих бутылок с кровью.

– Нет, конечно, – он открыл несколько шкафов в поисках пищи для смертных. – Говард и Фил часто приезжают сюда поохотиться. Тут должно быть что-то... вот, тебе это может понравиться.

Он протянул ей шоколадку и достал из холодильника бутылку воды.

– Еда внутри? – она повертела упакованный батончик в руках.

– Да, – он взял батончик, разорвал обертку и вернул его обратно. Он отвинтил крышку бутылки с водой и замер, когда она издала испуганный звук.

Во рту у нее был кусочек шоколадного батончика. Она медленно жевала, ее глаза расширились.

– О, Боже, – пробормотала она.

Она сглотнула, затем удивленно посмотрела на батончик.

– Это невероятно. Я никогда не пробовала ничего подобного.

Она откусила еще кусочек и застонала, откинув голову назад и закрыв глаза.

Мудак. Она выглядела так, словно вот-вот кончит. Он мгновенно затвердел.

– Так хорошо! – на откусила еще кусочек, и ее глаза заволокло от удовольствия.

Он сдвинул спорран, чтобы скрыть растущую проблему под килтом.

– Значит, это лучше, чем манна?

Она кивнула и сглотнула.

– О, да. Манна довольно безвкусна, но это не имеет значения, потому что, когда мы находимся в нашей обычной духовной форме, мы не ощущаем вкуса.

Она сунула в рот последний кусок батончика, затем прижала руку к груди и застонала.

Он переступил с ноги на ногу. Девушка определенно была настроена на чувствительность своего нового человеческого тела. Его сердцебиение ускорилось при мысли о том, чтобы познакомить ее со всеми видами чувственного наслаждения. Если она могла так сильно реагировать на еду, что бы она сделала, если бы он ласкал ее грудь или целовал сладкую плоть между ее бедер? Ее мягкие руки и бедра будут крепко обнимать его, ее стоны будут звучать как музыка, и она разобьется в его объятиях. Он практически слышал, как она умоляет о своем освобождении.

Она облизнула губы.

– Как это называется?

Секс. Он остановил себя как раз вовремя.

– Шоколад.

– Мне понравилось! Спасибо, – она улыбнулась. – У тебя есть что-нибудь еще, что я могу съесть?

Не говори этого.

– Я посмотрю.

Под своим килтом. Он протянул ей бутылку воды и отвернулся, чтобы порыться в шкафчиках. Боже всемогущий, она доведет его до полного отчаяния. Но он уже был обречен, так что соблазнение ангела вряд ли могло еще больше повредить его бессмертной душе.

Но он может причинить вред ей. Она хотела вернуться домой, на небеса. И она верила, что он хороший, благородный человек. Если так, то он не сделает ничего, чтобы уменьшить ее шансы. Он позаботится о том, чтобы она оставалась целомудренной и чистой, чтобы занять свое законное место среди ангелов.