Текст книги "Секрет потерянной туфельки"

Автор книги: Кэролин Зейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Глава третья

Девять месяцев спустя

– К чему такая спешка? – спросил Мак.

Проведя руками по волосам, он мысленно досчитал до десяти, не спуская упорного взгляда с отца. Большой Дедди и не подозревал, на что толкает Мака, а у того не было сейчас ни малейшего желания посвящать отца в свои дела.

Упрямые собеседники, не желавшие уступать один другому, сидели в библиотеке и сверлили друг друга взглядами.

– Чего ты ждешь? Уже миновала половина лета. Если ты собираешься сыграть свадьбу в сентябре, как Бру и Пенелопа в прошлом году, тебе пора уже сейчас начать готовиться. Вот они – уже ожидают со дня на день ребенка! А ты что? Даже и не думаешь обзаводиться семьей! – Большой Дедди с раздражением взглянул на сына.

Мак, выведенный из себя, вскочил на ноги. Он уже готов был высказать отцу все, что думает по поводу его манеры распоряжаться жизнью детей, но в этот момент в библиотеку вошла мать.

– Мак, дорогой, тебе телеграмма, – сообщила Мисс Кларисса. Едва войдя, она почувствовала напряжение, установившееся между отцом и сыном. – Бедная Холли, – пробормотала она еле слышно. Любимая дочь Джорджа и Труди Фергюсон уже давно ждала Мака на площадке перед домом, где они не успели доиграть партию в крокет из-за того, что Большой Дедди позвал Мака в дом. Мисс Кларисса протянула Маку желтый конверт. – Это тебе, радость моя.

– Телеграмма? – изумился Большой Дедди. – Кто посылает телеграммы сейчас – в век компьютеров и факсов?

Мак лишь покачал головой. Он вскрыл конверт и начал читать. Выражение его лица мгновенно изменилось. Они нашли Эллу!

Мисс Кларисса и Большой Дедди обменялись любопытными взглядами.

– Ну, и что скажешь? – поинтересовался Большой Дедди. – От кого телеграмма?

Мак в смятении скомкал листок, сунул его в карман, быстро пересек комнату, но на пороге остановился и оглянулся на родителей.

Столько воды утекло за эти адские девять месяцев, прошедшие с тех пор, как он на следующий день после их венчания обнаружил таинственное исчезновение Эллы. Боль потери не только не утихла, но стала еще острее.

В тот день, после окончания рабочего дня, он пулей выскочил из офиса и как бешеный гнал всю дорогу, но когда влетел в домик для гостей, горя желанием поскорее обнять свою молодую жену, обнаружил, что ее нет. Равно как и ее вещей.

На подушке лежала записка, а под кроватью Мак нашел забытую домашнюю туфельку.

Уязвленный до глубины души, ничего не понимающий, Мак изучал записку, в которой ему рекомендовалось и не пытаться ее искать. Элла писала, что сожалеет о своем поспешном решении выйти за него замуж и поэтому предпочитает уехать. Да она попросту бросила его, решил Мак.

Не раз он хватался за телефонную трубку, чтобы позвонить в полицию, но, подумав немного, клал ее обратно. Полиция не в силах заставить Эллу хранить верность ставшему нежеланным супругу, даже если Мак и сходит по Элле с ума.

Вскоре пришли и бракоразводные документы, так что для расторжения брака требовалась лишь его подпись. Мак поразился несгибаемой решимости Эллы, не замедлившей оформить все необходимые бумаги. Но подписывать ничего не стал – по его убеждению, это противоречило бы его клятве верности Элле, произнесенной при бракосочетании, – а скомкал ее заявление и с яростью швырнул в горящий камин.

Если ей так нужен этот проклятый развод, пусть явится собственной персоной!

Но она так и не вернулась. За эти девять месяцев Мак из общительного человека превратился в хмурого молчуна. Подсознательно Мак чувствовал, что за поступком Эллы кроется какая-то тайная причина, недоступная его пониманию.

Он не сомневался: какова бы ни была эта причина, любовь способна ее преодолеть. В этом он был уверен непоколебимо, тем более что о том же говорил многолетний опыт счастливого брака его родителей, время от времени подвергавшегося испытаниям.

Обсуждать с родителями свою ошибку Маку не хотелось. Не желая их расстраивать, он ни словом не обмолвился о свадьбе. Они бы не похвалили его, если б узнали, что они с Эллой проделали это втайне от всех. А потом бы ужасно расстроились, потому что жена Мака на следующий же день сбежала от него. Большой Дедди наверняка принялся бы разыскивать беглянку по всему миру…

Взявшись за ручку двери, Мак отвлекся от своих воспоминаний и повернул голову к родителям, которые сверлили его глазами, ожидая объяснений. Но Мак не мог подобрать нужные слова. Он не мог вот так запросто взять и все рассказать. Сначала он увидится с Эллой. Теперь, когда он знает, где ее найти, он уж постарается получить ответы на мучающие его вопросы. От волнения его била дрожь.

Адам Мэтьюсон – нанятый им частный детектив – наконец нашел Эллу. Она находилась всего лишь в ста милях от дома Брубейкеров. То есть фактически жила все это время под носом у Мака.

Он должен поехать к ней.

И немедленно.

Забыв про родителей, он выбежал из библиотеки.

Большой Дедди кинулся за ним.

– Мак! – кричал он. – Мак! Что в телеграмме? Что случилось?

Мак остановился у стенного шкафа, открыл дверцу и через плечо кинул отцу:

– Мне надо уехать.

– Прямо сейчас? Но куда?

– Не очень далеко. – Он вытащил из шкафа давно заготовленную на этот случай дорожную сумку со всем необходимым в дороге – сменой белья, туалетными принадлежностями, кое-какой одеждой. В одном кармашке сумки лежала Эллина записка, а в другом – ее туфелька. – По личному делу. Не терпящему отлагательства, – сообщил он. – Мне необходимо поехать. Притом одному. Через несколько дней я вам позвоню.

– Через несколько дней?!

– Да. Или через несколько недель.

– Недель? – загремел Большой Дедди. – Ты подумал о Холли? Что скажут ее родители? Когда вы собираетесь играть свадьбу? А твоя работа?

– Есть дела поважнее, – отмахнулся Мак.

– Что может быть важнее! – Не веря своим глазам, Большой Дедди наблюдал за тем, как Мак захлопнул дверцу шкафа и поспешно вышел в вестибюль. – Эй, парень! О чем ты думаешь, хотел бы я знать? Кто будет за тебя работать? Что, один Бру должен всем заниматься? – Видя, что уговорами Мака не пронять, Большой Дедди всплеснул руками. – Скажи по крайней мере, как мне связаться с тобой.

– Пока никак. Сам не знаю. Как узнаю – сообщу. – Мак открыл входную дверь и вышел из дома.

– Но, но… Послушай же! – кричал вслед ему Большой Дедди.

Мак даже не обернулся. Он направился через всю поляну к крокетной площадке, где его ожидала Холли, чтобы закончить партию в крокет.

– Да что за чертовщина происходит в нашем доме? – воскликнул старик, заметив откровенное удивление, вспыхнувшее на лице Холли. Мак, по всей видимости, и ей сообщил, что уезжает.

– Не знаю, Большой Дедди, – пробормотала Мисс Кларисса. – Одно могу тебе посоветовать: оставь их в покое.

– К дьяволу! – отмахнулся Большой Дедди и выскочил из дома вслед за Маком. Но Мак уже прыгнул в свой джип – и был таков.

Обменявшись несколькими словами с взволнованной Холли, Большой Дедди вернулся в дом.

– Ума не приложу, что тут у нас творится. Он и в самом деле уехал, представляешь? – обратился он к жене.

Мисс Кларисса увела его в гостиную, усадила на любимое место – в кресло у камина – и как можно более спокойным тоном принялась увещевать.

– Сначала отдышись, – посоветовала она. – А теперь расскажи, что тебе сказала Холли?

– Бедная девочка ужасно расстроена. Я оставил ее одну – пусть выплачется. Знаешь, что сообщил ей Мак? У него, видите ли, неотложное личное дело. Хотел бы я знать, что это за личное дело, о котором он не может рассказать своей невесте?

– Право же, не знаю, – промолвила Мисс Кларисса. Она опустилась в кресло рядом с мужем и взглянула в окно. Холли с потерянным видом сидела на скамейке. Сердце Мисс Клариссы сжалось от сочувствия. – Как ты полагаешь, что было в этой телеграмме?

– Хотел бы я знать! – с раздражением ответил Большой Дедди, устало проведя рукой по волосам. – Не нравится мне все это. Что я скажу Джорджу?

– Ну-ну, Большой Дедди. Не стоит расстраиваться. Давай подождем. Может, Мак нам скоро все объяснит.

– Объяснит, как же! Где его искать? И когда он явится?

– Да, не могу не признать, на Мака это не похоже, – задумчиво произнесла Мисс Кларисса. – Он никогда так прежде не поступал.

– Быть может, мы уж слишком насели на него, требуя назначить день свадьбы, – задумчиво произнес Большой Дедди. – Мальчишки вечно бунтуют.

Мисс Кларисса с понимающим видом кивнула.

– Ну ладно, – проговорил Большой Дедди. – Слава Богу, Бак еще здесь. Сумеет развлечь Холли до возвращения Мака.

У Мака голова шла кругом. Машина его на предельной скорости мчалась вперед. Еще двадцать, ну, двадцать пять минут. И впереди покажется маленький городок, где недавно стала жить Элла.

Доглег, Техас.

Доглег [1]1
  Доглег (Dogleg) (англ.) – букв.: собачья нога. – Прим. перев.


[Закрыть]! Ничего не скажешь, достойное название, усмехнулся Мак.

Телеграмму он получил полтора часа назад и все это время, сидя за рулем бешено мчащейся вперед машины, перебирал в памяти все, что пережил после того, как видел Эллу последний раз.

Сколько воды утекло с тех пор! Как он страдал! Как был оскорблен в лучших своих чувствах! Ему казалось, что он знает эту женщину как самого себя, он верил в нее, а она эту веру растоптала. А ведь он любил ее больше самой жизни. Как могла Элла так поступить с ним? Или играть с ним доставляло ей удовольствие? Ей были нужны его деньги? Не похоже. Пока, во всяком случае.

Мак пошевелил плечами, чтобы размять затекшую спину, принял более удобную позу и заставил себя отвлечься от грустных воспоминаний.

Мысли Мака обратились к Холли, на лице его появилось некое подобие улыбки. Интересно, что она сейчас думает? Бедная девочка. Он оставил ее на крокетной площадке в полной растерянности. И партию не доиграли… Сегодня, когда он второпях, перед тем как сесть в машину, сообщил ей, что женат на Элле, Холли была сражена. Но, поняв, в каком он трудном положении, согласилась хранить его тайну и делать вид, будто они по-прежнему помолвлены. Маку это было необходимо, чтобы выиграть время.

Затем он по-дружески чмокнул ее в щеку, и они расстались.

Улыбка Мака стала шире, руки крепче вцепились в руль. Холли ему и в самом деле нравится. Хотя не настолько, чтобы на ней жениться. А вот друг она отличный. Это очень ценное качество.

Отец пригласил Холли провести лето в их доме, надеясь, что Мак ею увлечется. Потрясенный и подавленный предательством Эллы, Мак безропотно подчинился воле отца и развлекал дочь старинных друзей семьи. Тем более, что это было куда легче, чем посвящать кого-либо в свою тайну. Да и занимая Холли, Мак выигрывал время, необходимое ему для поисков Эллы.

Холли оказалась на редкость сговорчивой. Она совсем не стремилась к замужеству. Чтобы успокоить родителей, Холли и Мак объявили о помолвке, но о свадьбе не могло быть и речи.

Мак был просто счастлив. Отец на время оставил его в покое. Мак немного пришел в себя после бегства Эллы. Да и Холли ни о чем не спрашивала. Она не стала досаждать ему вопросами, почему он не хочет жениться, а у Мака не возникло желания открыть ей душу.

Ведь чем меньше людей знает о его женитьбе, тем лучше. И никто ни о чем не догадывался. Только сейчас, перед самым отъездом, он посвятил в свою тайну Холли.

При мысли, что он, возможно, скоро увидит Эллу, Мак разнервничался.

Но вот показались какие-то строения. Покосившийся дорожный знак у дорожного рва сообщал, что Мак въезжает в Доглег, округ 142, рекомендовал соблюдать при езде осторожность и желал хорошо провести время в этом городе.

Итак, Элла предпочла жить в Доглеге. Мак удивленно покачал головой – это не лезло ни в какие ворота. Почему? Почему она так поступила? Или он ошибся в этой женщине? Они были знакомы очень недолго, это так, но ведь их связывало глубокое взаимопонимание, при котором социальные различия отступают на задний план. Ему-то казалось, что они связали свои жизни навеки. Доказывая это, он поклялся ей в вечной любви, способной преодолеть любые препятствия. А сейчас… Он даже сам не знает, любит ли еще Эллу. Во всяком случае, от того сияющего счастья, что наполняло его, когда он понял, что влюблен в эту восхитительную девушку, не осталось и следа.

Ему вспомнился их первый поцелуй…

Прошла почти неделя со дня их знакомства, а он все никак не решался назначить Элле свидание, но когда наконец произнес заветные слова, она, к его великой радости, тут же ответила согласием. После этого потребовалось еще какое-то время – Маку оно показалось вечностью, – чтобы он отважился ее поцеловать. И понял: не зря он мужественно вынес пытку ожиданием.

В ту волшебную осеннюю ночь ему показалось, что они созданы друг для друга. Такая была между ними гармония. Во всех отношениях.

В тот день, оказавшись в укромном уголке около дома для обслуживающего персонала, Мак не выдержал, обхватил ладонями лицо Эллы и приблизил к своему.

– Какой чудесный сегодня был вечер, – промолвил он, чуть касаясь губами ее рта.

– Разве? – удивилась Элла, не смея думать, что жалкая работница кухни может заинтересовать такого мужчину, как он.

– Весьма вероятно, что это лучший вечер в моей жизни.

– Ну, – возразила Элла, – я видела кинофильмы и поинтереснее.

– Я имею в виду не фильм. – Мак не мог оторваться от ее глаз. – И даже не ужин.

– Нет?

– Нет.

Элла посмотрела на его губы.

– В таком случае что же? – Она была в полном недоумении.

– Вас.

– О-о-о! – Этот мягкий возглас обдал его теплом.

Когда его рот нашел губы Эллы, она с готовностью ответила на его поцелуй.

До того, как его губы коснулись Эллиных, она держалась застенчиво, а теперь с удивительной естественностью обвила его шею руками, привлекла к себе, а он погрузил руки в золотистый шелк ее прекрасных волос.

Полная луна заливала их призрачным светом. Где-то вдали гукала сова, ей подвывал койот.

Когда Мак взглянул на Эллу, он увидел на ее прелестном личике отражение той же страсти, что бушевала в нем, и тут же понял: в один прекрасный день он попросит Эллу стать его женой…

Вконец расстроенный, Мак отогнал от себя воспоминания.

Мог ли он тогда думать, что на следующий день после их свадьбы Элла Макклоски-Брубейкер исчезнет из его жизни!

Он затормозил перед единственным в разваливающемся Доглеге светофором и извлек из кармана скомканную телеграмму, в которой частный детектив Адам Мэтьюсон сообщал адрес, где в настоящее время находится Элла. Найти ее здесь особого труда не составит, подумал Мак, опуская на нос темные очки и окидывая презрительным взглядом жалкую кучку домов, из которых лишь в половине виднелись какие-то признаки жизни.

И вот тут-то в глаза ему бросился натянутый поперек улицы плакат с поблекшей надписью: «Закусочная дядюшки Клайда. Обеды и выпечка». А в витрине ближайшего дома другая вывеска похвалялась: «Обеды на любой вкус, лучшие в этой части Америки пирожные».

Неподалеку в укромном месте Мак заметил машину Мэтьюсона. Значит, здесь! – с тревогой сказал он себе.

Глава четвертая

– Вот те раз! – воскликнул возмущенный до глубины души Клайд Джонсон, потирая узловатыми пальцами седую щетину на щеках. – К нам, Беби, скоро нагрянут чинуши из правительства.

– Из правительства? – удивилась Элла. Тыльной стороной ладони она убрала со щек влажные пряди волос и с любопытством взглянула на своего работодателя, старого, но еще довольно крепкого человека. В душной кухне дядюшки Клайда было нестерпимо жарко. Вентилятор на потолке уже много лет как вышел из строя. Здесь было тесно, крохотное помещение не выдерживало никакого сравнения с кухней Брубейкеров.

– Правительственные чиновники! Агенты ФБР! – чихая и кашляя – сказывалась любовь Клайда к папиросам собственного изготовления, – проговорил он. – Вот! Видишь? Они собираются прищучить мелких предпринимателей, уклоняющихся от уплаты налогов. Черт бы их побрал! – кричал он, качая головой. Седые волосы, к которым с незапамятных времен не прикасались ножницы парикмахера, торчали во все стороны. Светло-голубые глаза сверкали от неподдельной ярости.

– Агенты ФБР? – Элла нахмурилась.

– Да, да, ФБР, – продолжал неистовствовать Клайд. – Эти проходимцы вознамерились шпионить за бедными людьми. Чуть что не так в налоговой декларации – и они тут как тут. Ну, нет, им не заграбастать мое детище, – Клайд имел в виду свою закусочную. – Существуют законы, защищающие простой люд вроде меня. – С поразительной ловкостью повернувшись на больной ноге, он проковылял к шкафу. – Где-то здесь должен лежать кодекс, остался еще от моей Марты, да упокой Господь ее душу. – И он принялся энергично шарить в ящиках шкафа.

– Но почему вы так волнуетесь, Клайд? – спросила Элла.

– Да из-за тебя, дорогуша.

– Из-за меня? – Элла изумленно вскинула брови. – А что за меня волноваться?

– Да ведь жалованья ты у меня не получаешь, так, изредка какую-нибудь мелочишку, работаешь за жилье и харчи, вот я о тебе и не сообщил ничего в декларации.

– Клайд! – выдохнула Элла.

– Не бог весть какая беда, ясное дело, но вот газета пишет, – он со злостью помахал ею в воздухе, – что это противоречит их закону, будь он проклят.

– Ох, Клайд! – тяжело вздохнула Элла.

Меньше всего на свете ей хотелось, чтобы у Клайда из-за нее возникли неприятности. Она стольким была ему обязана. Он в буквальном смысле спас ее от голода, когда она оказалась без средств на улице. Их знакомство было выгодно обоим: Клайду была необходима помощница на кухне.

Стоило Клайду попробовать испеченный Эллой абрикосовый пирог, и он немедля пригласил ее на работу. Денег он мог предложить ей ничтожно мало, но Элла согласилась работать за еду и жилье – маленькую комнатку в принадлежащем Клайду доме. Это был далеко не отель «Ритц», но после продолжительных скитаний Элла была рада и такой крыше над головой.

– Ох, Клайд, – произнесла Элла, протягивая руку, – дайте мне посмотреть.

Ленч уже закончился, обед еще не начинался, закусочная была пуста, и Элла могла позволить себе такую роскошь, как почитать газету.

– Смотри, смотри сама, если мне не веришь. – И Клайд перебросил ей газету. Обнаружив наконец под истрепанными поваренными книгами гражданский кодекс, Клайд выложил его на стол. – Вот, гляди. Марта всегда держала кодекс под рукой. На случай… на случай, если… – бормотал он, перелистывая замусоленные страницы.

Пока он искал нужный раздел, Элла пробежала глазами так встревожившую Клайда заметку. Да, правительство направило своих представителей в их район, и те должны были наблюдать за неукоснительным исполнением налогового законодательства мелкими предпринимателями. Это всего лишь нововведение, но Клайд, по своему обыкновению, делает из мухи слона.

– Эй, Беби! – окликнул ее Клайд. – Небось и не слыхала – в штате Нью-Джерси запрещается в общественных местах с шумом хлебать суп?

– Нет, не слыхала. – С рассеянной улыбкой просматривая газету, Элла дошла до колонки светских новостей.

– А вот еще: в Канаде запрещено садиться в самолет, находящийся в полете! А это и того лучше, – хихикнул Клайд, – в штате Орегон не разрешается привлекать к работе в качестве присяжных заседателей покойников, а в Неваде работники бюро ритуальных услуг не вправе употреблять возле тела умершего ругательные выражения. Обхохочешься!

– Ммм. – Элла лишь кивнула в ответ, продолжая изучать газету. И вдруг на другой стороне разворота ей бросилась в глаза фотография.

С газетной полосы на нее смотрел Мак, но в глазах его не было обычного тепла. Резко очерченные губы тронуло лишь слабое подобие улыбки.

«Брубейкер – Фергюсон. Впереди помолвка» – гласила подпись под снимком.

Мак собирается жениться!

Пытаясь успокоиться, Элла облокотилась о шаткий стол. В глазах потемнело. Этого, конечно, следовало ожидать. Но она не предполагала…

– А знаешь, что еще я слыхал? Ты только подумай: в Вашингтоне запрещено сообщать, что твои родители люди состоятельные! Это ж надо! – не унимался Клайд. И вдруг, посерьезнев, он добавил: – Послушай, милая, у меня возникла мысль. – Клайд поднялся на ноги и задумчиво поскреб пальцами седые виски. – Вот что, девочка, уж мне точно известно: кров и питание, что я давал бы своей жене, в декларацию не вносятся. Моя Марта и не думала заявлять, сколько денег я ей даю…

Элла поднесла руку ко лбу, вытереть выступившую испарину. Где-то что-то жужжало. Или гудело. Или всхлипывало. А может, это она плакала? Рядом гремел голос Клайда, сообщавшего о своих находках в кодексе. К горлу Эллы горячей волной подступила тошнота. Она зажала рот рукой, проглотила горечь с привкусом желчи и стала пережидать головокружение. Сейчас она потеряет сознание. Или ее стошнит. Нет, нет! Она просто умрет.

Мак собирается жениться!

Все пути назад отрезаны.

Навсегда. Ничто ей не поможет.

Подняв глаза, Элла уставилась сквозь грязное окно на безлюдную улицу. Итак, он сумел обойтись без нее. Как она и предполагала. Но она не думала, что это произойдет так скоро.

– В законе ничего не говорится о карманных деньгах, которые муж дает жене. Ни полсловечка. Никогда не слышал, чтобы кто-нибудь вписывал их в декларацию. А тебе что я плачу? – Он на миг задумался. – Да по сути те же карманные.

Слова Клайда не достигали слуха Эллы. Она снова перечитала сообщение о помолвке.

Под заголовком было помещено фото ее любимого Мака рядом с Холли, дочерью Джорджа и Труди Фергюсон. Элла долго рассматривала ее лицо. Красивая девушка.

На поверхности газеты вдруг возникло мокрое пятно. Затем другое. И еще одно. Элла с отсутствующим видом попыталась смахнуть их, не понимая, откуда они взялись, и, лишь коснувшись ладонью щеки, обнаружила, что та мокрая. Медленно, очень медленно она опустила голову на руки и дала волю долго сдерживаемым слезам. Худенькие ее плечи вздрагивали от рыданий, из горла вырывались стоны отчаяния, столько месяцев копившегося в ее сердце.

Клайд наконец замолчал, удивленно глядя на нее.

– Да что ты, что ты, дорогая! – запричитал он. – Забудь об этом. Не твоя это вина, что я при заполнении налоговых деклараций слукавил. Да и кто знает, может, до нас никто и не доберется. – Он неловко погладил Эллу по спине. – Успокойся, милая, у меня есть план.

– Я… я… Извините… п…простите, Клайд, – с трудом выдавила из себя Элла. Сейчас она никак не могла открыть ему истинную причину своих слез.

А ей хотелось кричать, и как можно громче. Горе ее безгранично. Мак нашел новую любовь. Как после этого жить? Однако Элла понимала: все, что произошло, – к лучшему.

Так почему же у нее такое ощущение, будто ей хочется умереть? Да потому, что она по-прежнему его любит. Любит и будет любить Мака Брубейкера всем сердцем до самой смерти.

– Послушай-ка меня, Беби, – сказал Клайд, неуклюже гладя плечо Эллы. – У меня есть план, как избежать беды. – Глаза его горели от возбуждения. – Хватит тебе лить слезы, слышь, что ли? Все образуется. Ты только положись на старого Клайда, старый Клайд все уладит.

Всхлипывая, Элла сквозь слезы улыбнулась, вытащила из кармана носовой платок и приложила его к покрасневшим от слез глазам. Наверное, он прав, в конце концов все образуется.

– Ну, видите ее?

– Гм-м, – только и промычал в ответ Мак, медленно опуская бинокль. Он был поражен. Более того. Он был в шоке. Он просто не верил своим глазам.

– Это она? – Адам Мэтьюсон сидел в машине Мака.

Мак кивнул головой. Она, конечно, сомнений никаких. Но его удивило, потрясло, повергло в растерянность то обстоятельство, что Элла… что Элла в положении.

Она беременна. Носит под сердцем ребенка.

Снова приставив бинокль к глазам, Мак стал наблюдать за Эллой, двигавшейся между кухней и столовой. Она, значит, ждет ребенка. Не его ли это дитя?

Как же он истосковался по Элле! Как она ему необходима! Даже после всего, что произошло, он продолжает любить ее.

В то же время его не отпускает острая боль. И гнев. Он почувствовал огромное облегчение, увидев, что она жива и невредима. И в то же время разозлился на нее. Она заставила его страдать. А как быть с тем, что она ждет ребенка?

Его ли это ребенок?

Сердце Мака забилось сильнее. Если это его ребенок, как она могла ничего не сказать ему? А если не его… Это предположение Мак отбросил, решив, что сейчас не время его обдумывать.

Как могло случиться, что она, в отличие от него, не чувствует себя связанной с ним? – спрашивал себя Мак, наблюдая в бинокль ее милое открытое лицо. Почему она исчезла? Что случилось? Почему она решила бежать?

Ну что ж, подумал Мак, теперь, зная ее местонахождение, он все выяснит. Ему необходимо получить от нее ответ, который все прояснит, и он его получит.

Адам Мэтьюсон с сочувствием смотрел на Мака, догадываясь о его чувствах.

– Ее, Мак, было так трудно найти из-за того, что она работает за стол и кров, почти ничего не получая наличными. Обычные каналы – скажем, учреждения социального обеспечения – были нам поэтому недоступны. – Помолчав, Мэтьюсон поправил на переносице солнцезащитные очки. – Вам, возможно, и неприятно это услышать, но практика нашей работы убеждает в том, что большинство пропавших без вести людей пропадает по своей воле.

– Да. – Мак сокрушенно покачал головой. – Эту истину я усвоил.

Он оглядел здание закусочной. Просто чудо, что оно еще не рухнуло. Чья-то заботливая рука попыталась придать комнатке на втором этаже более привлекательный вид, вывесив на окнах веселенькие занавески, но они до смешного контрастировали с внешним видом здания.

И вот здесь-то жила Элла. Потому что так хотела. Эта мысль не давала Маку покоя.

– Насколько мне удалось выяснить, она живет здесь под другим именем, а фамилию свою и вовсе не сообщила. – И Мэтьюсон пожал плечами. – Очень многие поступают таким образом, если не желают, чтобы их нашли, – пояснил детектив. – Поэтому не надейтесь, что она встретит вас с распростертыми объятиями, каковы бы ни были движущие ею мотивы. Увидеть вас она вряд ли ожидает.

– Ну что ж, – усмехнулся Мак, – будем считать, что сегодня день сюрпризов.

– Ну, Беби, дорогая, успокойся же. У нас сегодня гостей будет пруд пруди. – Клайд наливал масло на раскаленную сковороду.

Элла лишь кивнула. Она слышала эти слова каждый вечер, и каждый вечер являлись все те же постоянные посетители в количестве двенадцати человек, заказывавшие все те же гамбургеры и бифштексы. Быстро сморгнув слезы, она глубоко вздохнула и постаралась скрыть отчаяние, овладевавшее ею всякий раз при мысли о Маке. За последние девять месяцев она в совершенстве научилась скрывать свое горе под маской равнодушия. Выжав из себя улыбку, она начала вытаскивать из холодильника торты, подаваемые к обеду в качестве десерта.

Зазвеневший над входной дверью колокольчик возвестил появление двух завсегдатаев заведения – Сельмы и Барни Джессоп. Не спрашивая, чего они хотят, Клайд кинул на зашипевшую сковороду пару бифштексов. В этом городе неожиданностей не бывало.

– Привет, Беби, – крикнул Джессоп, усаживаясь вместе с женой за столик.

Не только Джессопы – весь Доглег знал Эллу под этим именем. Никакой фамилии. Беби – и все тебе. Ясно и просто.

– Привет, Барни. Добрый вечер, Сельма, – улыбнулась Элла.

Колокольчик продолжал звонить. Постоянные клиенты Клайда входили, рассаживались по своим излюбленным местам, здоровались.

– Привет, Клайд, – крикнула Сельма со своего места. – Советую тебе кинуть лишний гамбургер на огонь. Сегодня, кажется, у тебя будут лишние гости.

– Да что ты?

– Да, да. Каких-то двое парней сидят напротив в роскошной машине. Провожали нас глазами.

– А с чего ты взяла, что они придут сюда?

– Они, видишь ли, по-моему, смотрели вслед мне в бинокль.

– Так и есть! Чиновники из налогового управления! – Клайд, чуть было не перевернув сковороду, кинулся к раздаточному окну и, наполовину высунувшись из него, пристально вгляделся в грязное окно, выходящее на улицу. – Проклятие! – воскликнул он, и на лбу у него выступила испарина. – Готов держать пари с кем угодно, это те самые чиновники из налогового управления, о которых пишет газета.

– Чиновники из налогового управления? – Сельма вытянула шею, чтобы как можно лучше видеть улицу.

– Впрочем, нет. Это агенты ФБР.

– Ммм. Не хотела тебя расстраивать, милый Клайд, но, раз ты уж сам об этом заговорил, скажу тебе, что мне они сразу показались официальными лицами.

– Да, да, – поддержал жену Барни.

Постепенно все присутствующие собрались у окна, чтобы поглазеть на незваных гостей. Последний раз Доглег был свидетелем волнительного события весной предыдущего года, когда рухнул универсальный магазин.

Элла тоже изо всех сил вытянулась вперед. Но – увы – столпившиеся у окна посетители не позволили ей ничего увидеть.

Элла вновь занялась приготовлением десерта, зная, что, удовлетворив свое любопытство, завсегдатаи закусочной потребуют в завершение обеда большие порции яблочного пирога и абрикосового торта.

– Смотрите, смотрите, один направился сюда!

Все кинулись к своим местам, стараясь принять как можно более безмятежный вид. Элла, покачав головой, продолжала резать пироги. Зазвонил колокольчик.

– Прекрасная сегодня погода! – воскликнул Барни, не обращаясь ни к кому в отдельности.

– Да, да, интересно, что дальше будет! – поддержал его кто-то.

– Я бы хотел поговорить с хозяином закусочной, – произнес вошедший мужчина.

О Боже! Разве можно не узнать этот голос!

У Эллы упало сердце. Не может быть! Этого просто не может быть! Мак здесь? Нет, у нее просто разыгралось воображение.

Вдохнув как можно глубже, Элла осторожно сползла со своего стула и приблизилась к раздаточному окну. Медленно подняла глаза на вошедшего – и обмерла. Это был не чиновник из налогового управления.

Мужчина, скрывавший свои глаза под темными очками, был не кто иной, как ее бывший муж!

– Да? – к Маку подошел Клайд. – С кем имею честь?

– Я разыскиваю одного человека.

– И кого же? – поинтересовался Клайд.

– Женщину. Ее зовут Элла. Элла Брубейкер.

Но не исключено, что она называет себя Элла Макклоски.

Посетители перестали изображать из себя оживленно беседующих людей и навострили уши.

Клайд энергично потряс седой головой.

– Не знаю таких. Если не желаете у нас откушать, советую обратиться в другое место.

Мак нарочито медленно снял темные очки и внимательно взглянул на Клайда.

– Да, я бы поел.

В мертвой тишине, провожаемый любопытными взглядами, Мак подошел к одному из свободных столиков и сел. Ни один триллер не мог бы поспорить занимательностью с тем, что происходило в этот миг в закусочной дядюшки Клайда.

Элла с трудом добрела до своего стула и, опустившись на него, обеими руками ухватилась за стол, чтобы не упасть. Голова ее шла кругом. Надо немедленно бежать отсюда. Но как? Есть всего лишь два выхода, и оба на виду у сидящих в зале. Да и легко сказать – бежать, когда в ее положении просто слезть со стула и то трудно. Вне себя от волнения, Элла обвела глазами кухню. Нет, нет, спрятаться тут негде.

Мак, по всей видимости, знает, что она здесь. Иначе каким ветром занесло бы его в это забытое Богом место?