Текст книги "Секрет потерянной туфельки"

Автор книги: Кэролин Зейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Глава девятая

– Ты не спишь? – еле слышно спросил Мак.

– Не сплю, – так же тихо ответила Элла, поворачиваясь на бок, лицом к нему. Тишину в комнате нарушало лишь легкое посапывание Гарта, а за окном громко щебетали птицы, приветствуя первые лучи солнца.

– Так я и думал. – Глаза его скользнули с ее лица на светлую массу волос, разметавшихся по подушке. Он провел пальцами по ее обнаженному плечу. – Отчего не спится? Тебе нужно как следует отдыхать. – Мак играл прядями ее волос.

Элла пожала плечами.

– Не хочется спать.

– Почему?

– Так, разные мысли лезут в голову.

– О чем же ты думаешь?

– Ну, как тебе сказать… – Элла сомневалась, стоит ли делиться с ним своими страхами и опасениями. Но так или иначе им придется об этом говорить. Они все время откладывают серьезный разговор, однако это не может длиться вечно. – О тебе. О том, как мило с твоей стороны, что ты остался с нами и мучаешься тут столько времени.

– Мучаюсь? – Мак лениво потянулся и зевнул. – Кровать – замечательная, и я не прочь мучиться на ней всю жизнь.

Улыбка Эллы из счастливой превратилась в грустную. Если бы это было так!

– Ну, ты понимаешь, что я имею в виду. Моя комнатушка далеко не номер в пятизвездочном отеле.

– Положим, что так. Но я совсем не неженка.

Элла хмыкнула:

– Скажешь тоже! Чтобы удовлетворить любую прихоть, к твоим услугам целая армия помощников: горничных, поваров, шоферов!

– Может, и так, но, когда мы отправляемся на дальние пастбища и неделями спим под звездами, мою жизнь не назовешь сахаром. А что до моего отца, то ему пришлось немало потрудиться, чтобы создать достойную жизнь себе и своим детям. Если ты этого не знаешь – он начинал с нуля.

– Большой Дедди?

– Вот именно. Ему досталось по наследству много хорошего, кроме – увы – денег. Родители отца были настолько бедны, что, случалось, не могли предложить своим детям на обед ничего, кроме своей любви. Большой Дедди до сих пор не перестает удивляться, как это они умудрялись существовать на те жалкие гроши, что отец зарабатывал на заводе. Да, богачами нашего деда с бабушкой никак не назовешь, но какой любовью они окружали своих отпрысков! Это и стало священной заповедью моего отца, которую он чтит всю свою жизнь: семья – это святое.

Элла долго смотрела на Мака, пытаясь осознать услышанное. Так вот почему она с первой же минуты знакомства прониклась симпатией к Большому Дедди. Он и мисс Кларисса замечательные люди, и все же…

Подтянув простыню к подбородку, Элла села и откинулась на спинку кровати. Сейчас самый подходящий момент для разговора.

Снова настало время покинуть сказочную страну, в которой она пребывала эти несколько дней, и вернуться к жестокой действительности.

Мак здесь уже больше недели, но почему-то всячески избегает серьезных разговоров о будущем. Она же больше не может находиться в неведении. Если он сочтет себя свободным от супружеских обязательств, она его не осудит.

Пора ей наконец свыкнуться с мыслью о том, что ожидать, будто Маку захочется остаться с ней, – значит попросту тешить себя несбыточной мечтой. Будь у него такое желание, он бы давно сообщил ей об этом. Маку следует возвратиться к себе на ранчо. К своим обязанностям в «Брубейкер интернэшнл». К Холли.

И чем скорее, тем лучше. Ведь чем дольше Мак пробудет здесь, тем тяжелее будет расставание.

Она обязана выложить ему все начистоту!

– Как видишь, – добродушно заметил Мак, – перспектива провести жизнь в Доглеге меня ничуть не смущает.

– Не надо забывать, что у тебя детство было совсем иное, чем у Большого Дедди. Или у меня. Поэтому ты сейчас стоишь перед выбором – свобода или обязанности.

Мак не сразу понял смысл ее слов.

– Вот как? – Он бросил пытливый взгляд на Эллу.

Она же, сохраняя внешнее спокойствие, хотя сердце ее истекало кровью, начала наставлять его на путь истинный:

– Ты, конечно, должен вернуться, в этом у меня сомнений нет. К работе в компании отца и… – Она запнулась, но через мгновенье продолжила: – И к прочим своим обязанностям. Да и Клайд вот-вот вернется, я ему понадоблюсь на кухне.

Выражение лица Мака было каменное, напрасно она сделала паузу в надежде, что он примется возражать. А ведь мог бы и сказать что-нибудь, с горечью подумала Элла. Что угодно. Мог начать спорить. Обозвать ее дурой. Но он не произнес ни звука. Только смотрел на нее – и все.

Раздраженная этим, Элла глубоко вздохнула.

– Следовательно, оставаться ты не можешь. Не так ли? – Ах, как ей в этот миг хотелось, чтобы он закричал: «Нет! Не так! Могу, могу остаться! Разрываю помолвку и остаюсь». Но Мак молчал.

Не в силах выносить затянувшееся молчание, Элла выскользнула из-под простыни и накинула на себя халат. Нагнувшись над колыбелью, она убедилась, что Гарт крепко спит, и, не глядя на Мака, принялась варить кофе.

Мак следил за каждым ее движением, стараясь совладать с гневом, вызванным ее словами. Неужели же она воображает, будто он, выслушав ее, пойдет сложит свои вещички и избавит ее от своего присутствия? Разве он своими действиями не убедил ее в том, что готов остаться ради нее в этом забытом Богом и людьми городе? Не доказал, насколько сильна его любовь к ней? И к ребенку? Не дал ей понять, что готов забыть и простить все обиды?

– Если ты полагаешь, что сможешь таким образом от меня избавиться, то лучше присядь и подумай как следует. – Голос Мака звучал гневно. Вскочив с постели, он лихорадочно начал одеваться. – Мне казалось, нам было хорошо вдвоем. И вот ты снова отталкиваешь меня. Почему? В чем причина? Я не уйду, пока не узнаю, почему ты сбежала. Я имею право это знать!

Элла только сокрушенно покачала головой. Но Мак не желал униматься:

– Ну же, ответь мне! Я хочу это знать. – Он подскочил к ней и заставил посмотреть в глаза.

– Ты хочешь знать? – Нижняя губа Эллы дрожала, колени подгибались. – Изволь. Ты узнаешь.

Она достала из ящика стола газету с объявлением о помолвке. Трясущейся рукой она передала газету Маку.

Мак покачал головой.

– Я здесь ни при чем. Я и не подозревал об этой публикации. Снимок был сделан в прошлом месяце на семейном барбекю. Скорее всего, в газету его послал Большой Дедди.

– Значит, ты не отрицаешь, что собирался жениться на Холли, – без всякого выражения сказала Элла.

– Отрицаю!

Элла закрыла глаза. Ну конечно, он не скажет правды, щадя ее самолюбие. Ну ничего, она человек сильный, вынесет все, как бы трудно ей ни было.

– Ну да, мы объявили о помолвке, – сказал Мак. – Только все было совсем не так, как ты думаешь. Я все объясню!

– Вот-вот, объясни, – усмехнулась Элла. – Как могло случиться, что ты обручился с другой всего лишь через несколько месяцев после нашей свадьбы.

Она демонстративно повернулась к нему спиной и полностью сосредоточилась на приготовлении кофе.

– Говорю тебе, я могу все объяснить, но сначала хочу услышать объяснение от тебя. Почему ты сбежала? – Он решительно выхватил кофейник из рук Эллы и заставил ее взглянуть на него. – Это, – он кивнул на газету, – ничего не значит.

Никогда еще Элла не видела Мака таким сердитым. Хорошо, что Гарт спит крепко.

– Не кричи так! – попросила она. – Не дай бог, малыш проснется.

– Тогда садись и выкладывай! – тихо, но сердито приказал Мак, придвигая к ней железный стул.

Элла запахнула плотнее халат и покорно села.

– Твои… родители, – нерешительно начала она. – У твоих родителей были гости – Фергюсоны. Все сидели в гостиной и пили чай. – Элла бросила взгляд на Мака. Он никак не отреагировал на ее слова. – Это было на следующий день после нашей свадьбы.

– Продолжай, – подбодрил Эллу Мак.

Элла смахнула слезы, невольно выступившие на глазах.

– Все радовались встрече. Фергюсоны, как я поняла, мечтали, чтобы Холли – их дочь – провела лето в доме твоих родителей.

Мак чуть наклонил голову. Элла вытащила из кармана халата носовой платок и принялась теребить его.

– Из разговоров за столом стало ясно, что все это запланировано для того, чтобы свести вас вместе.

– Ну и что дальше? – нетерпеливо проговорил Мак, когда Элла замолчала.

– Твои родители ничуть не возражали. И я поняла, что они считают Холли подходящей для тебя девушкой. – Последние слова Элла выжала из себя с трудом.

Мак издал возглас негодования.

– Я, естественно, пришла в полное замешательство. Ведь ты уже женат, женат на мне. – Она подняла на Мака полные слез глаза. – Но понимала: они этого не знают – и тут же решила, что это к лучшему. Хорошо, подумала я, что ты ни о чем не сообщил родным. В то же время мне ужасно хотелось закричать, что твоя жена я и хватит им подыскивать тебе другую невесту. Но я промолчала, а они продолжали строить планы. – По Эллиной щеке скатилась слеза. – Ведь вы с Холли в детстве были друзьями, выросли вместе, значит, наверняка полюбите друг друга. Со всех сторон ваш с Холли брак казался твоим родителям и Фергюсонам идеальным. Лучшую партию для сына Брубейкеров и не придумаешь – вот к какому выводу они пришли.

Мак слушал, не веря своим ушам и от растерянности время от времени проводя ладонью по волосам.

– Но это еще не все. Твой отец сказал, что тебе надо остепениться еще и потому, что ты начал волочиться кое за кем из прислуги. Тут твоя мать опомнилась – я-то ведь стояла рядом – и одернула Большого Дедди.

С Эллиных губ сорвался то ли всхлип, то ли смешок. Закрыв глаза, она стала припоминать душераздирающие минуты этой сцены.

– Стараясь подсластить пилюлю попавшей в неловкое положение бедной девчонке с кухни, с которой ты опрометчиво начал флиртовать, они принялись на все лады расхваливать мои кулинарные таланты.

Элла тяжело вздохнула – сердце ее, казалось, билось с большим трудом – и полными слез глазами взглянула на Мака.

– Я была всего лишь прислугой и не подходила для такого, как ты. Это стало мне совершенно ясно.

– Как? – пораженный рассказом Эллы, спросил Мак. – И из-за этого ты меня бросила? Из-за того, что мой отец решил подобрать мне подходящую жену? – Он недоверчиво покачал головой. – Неужели ты решила, что я сам не соображу, кто мне нужен? Какая женщина сделает меня счастливым? Да ты мне не веришь! – воскликнул он с болью.

– Нет, Мак, не верю, – расплакалась Элла. И взмахнула газетой, которую по-прежнему сжимала в руках.

– Ах, это! На самом деле все совсем не так, как ты думаешь, – возразил он.

– А что же я должна была думать? – возмутилась она.

– И из-за этой ерунды ты убежала? Не сообщив о том, что, возможно, ждешь ребенка?

– Я тогда не знала, что беременна. Я решила, что для всех будет лучше, если мы разорвем наш брак.

– Но, узнав о беременности, ты все равно не вернулась, – с упреком произнес Мак.

– Ну как ты не понимаешь? Я полагала, что навсегда останусь для твоих родных чужой! Потому что ничуть не похожу на… на Холли. Мы с ребенком, рассудила я, будем лишь обузой тебе. И со временем ты нас возненавидишь за то, что не можешь вести тот образ жизни, который выбрал для тебя отец.

– Да я сам выбираю, какой образ жизни мне вести, черт подери! – Мак с трудом сдерживал свою ярость.

– Должна сказать, я собиралась позвонить тебе и сообщить о ребенке, но, увидев объявление о помолвке, передумала. Ради твоего же блага.

– Ради моего блага?! Ты даже не спросила меня, чего я хочу! Решила выступить в роли моей спасительницы! Избавить мое семейство от невестки, работавшей на кухне. И кстати – от женщины, которую я люблю. И от сына, о существовании которого я мог и не узнать.

Чтобы привести себя в чувство, Мак открыл кран с холодной водой и сунул под него голову. Затем, достав из ящика чистое полотенце, приложил к лицу.

– Элла… – Мак тяжело вздохнул и на секунду закрыл глаза. – Я могу понять твой ход мыслей, но подумала ли ты о том, на что обрекаешь меня своим уходом? Не сомневаюсь, ты пережила адские страдания, однако поверь, мне было ничуть не легче! – Мак повысил голос, и Гарт заворочался во сне.

– Мак! – робко произнесла Элла, не зная, как убедить его в своей правоте. – Я слышала, что говорили твои родные. Что говорили Фергюсоны. Они меня никогда не примут за свою. Ты помолвлен с другой. Я уже привыкла к этой мысли. Но жить там, где я буду не ко двору и где мне все время будут давать это понять, я не могу и не хочу. – Слезы потекли ручьем из глаз Эллы. – И нельзя не признать: Холли тебе больше подходит.

Мак побледнел. Он вовсе не помолвлен с Холли. Он откроет Элле всю правду, но ведь надо еще, чтобы она ему поверила.

– Элла, – произнес он со вздохом, стараясь говорить как можно более убедительно, – выслушай меня. Я никогда не был помолвлен с Холли.

– Пощади меня, Мак, – отмахнулась Элла. – В газете все написано яснее некуда.

Неужели же, ужаснулся Мак, яма, выкопанная его собственными руками, оказалась настолько глубокой, что ему из нее не выбраться? Его как ножом резанула мысль, что их уже на много месяцев разлучило случайно подслушанное Эллой пожелание Большого Дедди видеть женою Мака Холли.

Разозлившийся на чрезмерно чувствительную Эллу, на Большого Дедди, вмешивающегося не в свои дела, а главное – на самого себя, ибо он поступал как последний идиот, Мак не мог выжать ни слова.

Его ограбили.

Лишили медового месяца.

Лишили возможности быть рядом с женой.

Лишили возможности кричать во всеуслышание о том, как он любит Эллу Макклоски.

Он почувствовал, что задыхается.

Мак шагнул к двери, распахнул ее настежь и, обернувшись, взглянул на Эллу.

– Видно, что бы я ни сказал, ты своего мнения не изменишь, – проговорил он с убийственным спокойствием. А чего теперь-то волноваться, когда он знает: все, что произошло, его рук дело? Раньше надо было думать. Не играть в прятки, а объявить, что он любит Эллу и намерен взять ее в жены. Его семья приняла бы ее с распростертыми объятиями.

Взгляды их встретились. Маку стало ясно – он должен найти способ доказать Элле свою любовь. Лишь сделав нечто из ряда вон выходящее, он убедит ее в том, что без нее ему жизнь не мила. Одними разговорами делу не поможешь.

– Мне надо уйти, – буркнул он, полный решимости осуществить замысел, только что родившийся в его голове, и, не оглядываясь, вышел, захлопнув за собой дверь.

И тут Гарт подал голос.

Элла, окаменев от горя, лишь глядела на закрытую дверь.

Следует предположить, что ей удалось убедить его в том, что им лучше расстаться.

И тут она с необычайной ясностью поняла, что меньше всего на свете желала этого.

Уронив голову на руки, Элла горько разрыдалась.

Глава десятая

Элле не сразу удалось овладеть собой. Но Гарт требовал внимания, и ей пришлось смахнуть слезы. Видя ее заплаканное лицо, малыш заревел сам.

Пытаясь успокоить его, Элла села с ним в кресло-качалку и долго уговаривала сына – а быть может, и себя, – что они и без папы не пропадут. Голова у нее была как чугунная, а Гарт, чувствуя настроение матери, хныкал почти все утро напролет.

Наконец настал полдень.

По-видимому, в полном отчаянии размышляла Элла, Мак все же пришел к выводу, что ему следует расстаться с ними. Значит, так тому и быть.

Она всхлипнула и вытерла глаза. Разве не этого она хотела? Разве не просила Мака уйти? Почему же она чувствует себя так, словно земля перестала вертеться? Нервы ее напряжены до предела. Продолжая надеяться вопреки здравому смыслу, что Мак вернется, Элла тупо смотрела на дверь. Она может в любой момент распахнуться, Мак войдет и… останется. Они расплачутся, потом рассмеются, поцелуют друг друга и поклянутся больше никогда не ссориться. И он скажет, что не любит Холли. Да и никогда не любил.

Но минуты медленно капали одна за другой, вот и день миновал, а Мак так и не появился.

Когда вечерняя мгла прокралась в дом, Элла, соблюдая обычный ритуал, искупала, накормила, перепеленала Гарта, умудряясь даже напевать ему при этом. Затем наскоро приняла душ и вымыла голову, но даже это при ее душевном состоянии потребовало от нее героических усилий.

Отказавшись от ужина, равно как и от обеда – не было ни аппетита, ни желания готовить, – Элла натянула ночную рубашку, но долго возилась с пуговицами у ворота – трясущиеся руки упорно не желали слушаться. Она снова совершила ужасную ошибку. Надо было сказать Маку, что она любит его, любит до самозабвения, что он нужен ей, нужен их сыну.

Но поздно об этом думать.

Он ушел.

Взяв Гарта на руки, Элла вгляделась в его крохотное личико. Простит ли он когда-нибудь ей, что она лишила его отца?

Элла прижала к себе ребенка и поцеловала в макушку, прежде чем уложить в колыбель.

Но сама легла не сразу. Без Мака кровать казалась огромной и какой-то осиротевшей.

Сердце Эллы гулко застучало, в уголках глаз выступили слезы. Пересилив себя, она откинула покрывало и скользнула на половину Мака – там она будет чувствовать себя менее одинокой.

Свернувшись клубком, она перестала сдерживаться и расплакалась. Вскоре усталость взяла свое, и Эллу сморил беспокойный сон.

Утром ее разбудил громкий стук. Голова раскалывалась, чувствовала она себя отвратительно, неудивительно, что в висках так стучит. Приподнявшись на подушках и сбросив остатки сна, она поняла, что стук раздается не в ее голове, а на улице.

Хорошо еще, что малыш спит. В три часа ночи он потребовал свою порцию молока. Элла села на кровати и огляделась вокруг с тайной надеждой обнаружить в комнате Мака. Но увы! Его не было. А чего, собственно, она хотела?

Было уже начало девятого. Так поздно Элла обычно не поднималась, но тяжелый день накануне отнял все силы. Встав с постели, она приблизилась к зеркалу, висевшему над кухонной раковиной. И ужаснулась. Вид кошмарный. Настоящее привидение!

Гарт, увидев маму, сморщил личико и раскричался.

– Знаю, знаю, мой сладкий, мама выглядит страшилищем, – проговорила Элла, беря малыша на руки. – Но горячий душ ей поможет.

Она вздохнула, уселась в кресло-качалку с ребенком на руках – его пора было кормить – и заметила сумку Мака. С огромным трудом ей удалось побороть новый приступ рыданий. Она не будет плакать. Эта роскошь не для таких, как она. Ей надо научиться справляться с любыми трудностями. Если не ради себя, то ради сына.

Но оторвать глаза от сумки она была не в силах. Интересно, что же теперь с ней делать? Мак, несомненно, и не хватится ее. Пошарив внутри свободной рукой, Элла обнаружила смену белья, пару его ботинок и… хорошо знакомую ей вещь – ту самую домашнюю туфельку, которую она забыла у Мака на следующий день после их первой брачной ночи. У Эллы стиснуло горло.

Она смотрела на туфельку, недоумевая, зачем Мак сохранил ее и даже возил с собой. Но теперь уж она ему наверняка не понадобится.

Элла вздохнула. Как приятно пахнет кофе… Ей это чудится или она и в самом деле слышит запах кофе?

Неужели Клайд вернулся? Сердце ее застучало быстрее. Да, да, сомнений быть не может, Клайд здесь. А раз так, ей необходимо поговорить с ним, выплакаться на его плече.

Она принюхалась. Точно – пахнет кофе. И оладьями. Боже, как же хочется есть! У Эллы крошки во рту не было со вчерашнего утра. Накормив Гарта и уложив его в колыбель, она нашла в гардеробе свежую смену белья и скрылась за дверью крошечного душа. Если привести себя в порядок, то и настроение может улучшиться, решила она.

Она заплела волосы в косу, чуть-чуть подкрасилась, чтобы скрыть следы беспокойно проведенной ночи, перепеленала и переодела Гарта. И впервые в его жизни спустилась с ним вниз.

– Это парадная дверь, через которую все всегда входят и выходят, – шепотом пояснила она на ушко ребенку – пора его вводить в курс дела.

Ее встретили знакомые звуки и запахи. Шум голосов постоянных посетителей, грустная песня, льющаяся из радиоприемника, шипение еды на плите. Аромат грибов и жарящегося бекона, застоявшийся запах табачного дыма. Как хорошо, что Клайд вернулся. В этом непрестанно меняющемся мире хоть что-то остается неизменным.

Завсегдатаи закусочной, как обычно, на своих местах. Входя в зал, она улыбнулась, хотя и не слишком весело. На звук зазвонившего у двери колокольчика все как по команде повернулись к Элле. На нее обрушился шквал приветствий и поздравлений, всем хотелось взглянуть на самого юного жителя Доглега. Элла коротко, но вежливо благодарила, желая одного – поскорее добраться до Клайда и не быть у всех на виду.

– О, Беби, подойди сюда, – окликнула ее Сельма Джессоп. – Смотри, Барни, она уже с мальчонкой. Дай же нам на него полюбоваться.

Элла приблизилась к Сельме.

– Ты только взгляни, Барни, на эти ямочки на щечках! – восторженно воскликнула женщина.

– Да, да, красавчик, – согласился Барни. – Ты, Беби, молодчина.

– Ямочками он пошел в отца, – сказала Элла.

– Да, похож, похож, ничего не скажешь. – Сельма поцеловала Гарта в лобик. – Ты пришла работать, Беби?

– Чувствую я себя неплохо, могла бы и испечь пирог-другой, – солгала Элла.

– Замечательно. Она пришла, чтобы испечь пирог. Как романтично. Правда ведь, романтично, Барни?

– Ну да, – согласился Барни.

Романтично? Что это с ними? Элла недоуменно покачала головой.

– Можешь пока отдать ребенка мне. Нечего ему делать на кухне.

– Спасибо. – Эллу и в самом деле переполнила благодарность к Сельме – без Гарта ей будет проще плакать на плече у Клайда.

У кухонной двери Элла чуть не столкнулась с девушкой в переднике, несшей на подносе несколько тарелок.

– Простите, – пробормотала Элла, глядя вслед девушке.

– Ничего, – отозвалась та. – Я здесь первый день работаю, еще не привыкла.

Первый день? Элла удивилась. Клайд нанял еще одну помощницу? Что-то на него не похоже. Она оторвала глаза от девушки и обратила их к плите.

Стоящий у плиты человек ничуть не походил на Клайда.

Она моргнула.

И все равно – это был не Клайд. У плиты стоял не кто иной, как Мак Брубейкер!

Открыв от изумления рот, Элла наблюдала за тем, как Мак хлопочет возле плиты. Оладьи у него получались неровные, в одних было больше брусники, в других – меньше, но они не подгорали, и запах от них шел весьма аппетитный. То же относилось и к яичнице с беконом. Элла завороженно смотрела на Мака, продолжавшего работать как ни в чем не бывало.

– Что ты делаешь? – сумела она выговорить, когда немного пришла в себя от потрясения.

Он улыбнулся ей так, что сердце Эллы застучало сильнее, и плеснул ложку теста на сковороду.

– Готовлю.

– Готовишь, – тупо повторила Элла. – А где Клайд?

– Клайд? – Мак сделал вид, что задумался. – Ах, Клайд! Бывший хозяин закусочной.

– Бывший?!

– Да. С час назад он звонил с Багамских островов. Клайд оформил свои отношения с вдовой Перкинс, и в данный момент они, скорее всего, загорают на пляже. Просил меня поцеловать тебя и малыша.

Элла чуть улыбнулась.

– Но где ты научился готовить?

– Научился я или нет, следует спросить у тех, кто сидит сейчас в зале, но кое-что я позаимствовал у Клайда в тот день, когда купил у него закусочную. А вчера до полуночи изучал старые поваренные книги и пытался воспроизвести кое-какие рецепты. Загляни-ка в мусорный ящик. Первые оладьи получились у меня чуть жестковаты. – Он улыбнулся. – Признаюсь тебе, после всех этих упражнений я проникся необычайным уважением к Берте. – И он усмехнулся.

– Ты… ты купил закусочную?

– Да, – безмятежным тоном ответил Мак. – А разве ты не обратила внимания на вывеску? «Закусочная и кондитерская папы Мака». Я, пока прибивал ее, все боялся, как бы не разбудить тебя и Гарта.

– И в самом деле разбудил.

– Прости, пожалуйста. – Он смущенно улыбнулся.

– Значит, «папа Мак»?

– Хорошо звучит, не так ли? – Мак лопаточкой перевернул бекон. – Мы с дядюшкой Клайдом заключили, понимаешь ли, соглашение – он хотел поехать со своей любимой женщиной в Диснейленд, а я – остаться с моей в Доглеге.

Элла не верила своим ушам.

– Быть того не может, – прошептала она.

– А ты взгляни на вывеску, – бросил Мак между делом, бегая от стола с листочками заказов к плите и обратно. – Сам написал. Получилось, по-моему, неплохо. Ну, если не придираться, конечно.

– Мак!

– Что?

– Скажи мне правду. Что ты здесь делаешь?

– Я, видишь ли, понял, что, по твоему глубокому убеждению, ты мне не пара. И что у тебя есть на то веские основания, после того как ты невольно подслушала нелепые планы, которые строили мои родители со своими друзьями.

– Да, все так.

– Это неизбежно унизило бы даже очень самоуверенного человека. Но, поверь, разговор никак не отражал истинной сущности этих людей. Они просто увлеклись своей идеей, которая показалась им необычайно удачной. Ты же слишком серьезно отнеслась к их высказываниям. Впрочем, любой человек на твоем месте отреагировал бы точно так же.

– Любой?

Мак приостановил свою кипучую кулинарную деятельность и внимательно посмотрел Элле в глаза.

– Да, любой. Я – наверняка. И поверь мне – я понимаю, что ты пережила. И ни в чем тебя не упрекаю.

Глаза Эллы наполнились слезами радости.

– Не упрекаешь?

– Ничуть. И поразмыслив, решил, что если мы хотим сохранить семью, а у меня ты жить не хочешь, то я буду жить у тебя. Знала бы ты, как я намучился этой ночью, пока нашел, что где в этой кухне лежит. Порядка у Клайда никакого. – Мак покачал головой. – Хорошо еще, что мне посчастливилось нанять сегодня Бет – один я бы тут никак не управился. Пока что у нас все идет сикось-накось, но это пустяки, мы с ней сработаемся. – И он улыбнулся.

До сознания Эллы, все еще пребывавшей в состоянии шока, постепенно дошел смысл его слов. Лицо ее просветлело, по щекам покатились слезы счастья.

– Прямо не верится, – проговорила она. – Ты остаешься в Доглеге?

– Именно.

– И надолго?

– Зависит от нас.

– А как же Холли?

– Холли? – Скривившись, Мак раздраженно взмахнул лопаткой. – Да что Холли! История эта, понимаю, звучит неправдоподобно, но ты уж поверь мне. – Мак остановился перед Эллой и взял ее руки в свои. – Никогда, никогда не был я с ней по-настоящему помолвлен. Мы сговорились с ней для того, чтобы Большой Дедди оставил меня в покое и не подыскивал мне невест. Да и Холли устала от настойчивых попыток родителей выдать ее замуж – ей нужна была передышка. Мы разыгрывали комедию, которая чуть не обернулась трагедией для нас с тобой. Зато, правда, я выиграл драгоценное время, необходимое для того, чтобы разыскать тебя.

– Значит, никакой помолвки не было? Правда?

– Правда. Рассказывать всю эту историю во всех подробностях скучно, да и не нужно, достаточно сказать, что Холли хочет выйти за меня замуж не больше, чем я на ней жениться. И, кстати, ей все о тебе известно.

– В самом деле? – недоверчиво спросила Элла.

Мак кивнул и задумчиво погладил щетину на своих щеках.

– Она тебе понравится, вот увидишь. Думаю, приехав на ранчо, мы ее там застанем – если я не ошибаюсь, она и мой младший брат Бак полюбили друг друга.

– Но я не могу поехать с тобой. Мы же разведены!

– Разведены? Я и не думал подписывать присланные тобой бумаги. Или ты успела съездить за границу и развестись где-нибудь там?

– Нет, – прошептала Элла.

– Тогда у нас с тобой почти годовщина свадьбы.

– Да?

– А как же. Скоро юбилей. – Он обхватил ладонями ее лицо и притянул к своему. – Заранее поздравляю. – И он нежно поцеловал Эллу.

Смахивая слезы радости, Элла впилась глазами в лицо мужчины, готового ради нее на все. Внезапно на нее нашло прозрение – она увидела себя его глазами. И растрогалась чрезвычайно. Никогда еще она не встречала человека, способного пойти на что угодно, лишь бы ей было хорошо.

Раз он решил отказаться от спокойной, богатой жизни и остаться здесь в Доглеге в качестве владельца занюханной закусочной, значит, он питает к ней столь сильную любовь, что и не выразить словами. Неужели это навсегда? И он не перестанет удивлять ее?

Он ведет себя как принц из волшебной сказки.

А она – его принцесса.

– Мак, – прошептала Элла, с трудом выдавливая из себя слова. – Это уже слишком.

Мак вздохнул.

– Как мне убедить тебя в том, что ты от меня все равно не избавишься? Никогда!

– Но… я… я не могу допустить, чтобы ты отказался от привычного уклада жизни.

– А я не допущу, чтобы ты уговаривала меня отказаться от моей жены.

На плите все подгорало, кухня наполнилась дымом, но, не обращая на это внимания, Мак заключил Эллу в объятия и горячо поцеловал, скрепляя их союз навечно.