Текст книги "Секрет потерянной туфельки"

Автор книги: Кэролин Зейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

– Объясни-ка мне, парень, Беби правду сказала сегодня ночью, будто у тебя своя жизнь, а сама Беби тебе не нужна? – Не прекращая мешать в миске жидкое тесто для оладий, Клайд вопросительно уставился на Мака.

– Эх, Клайд, – вздохнул Мак и помолчал. – Хотел бы я и сам знать, почему она так сказала.

– Да, – покачал головой Клайд, – женщины – они такие. Тебе уже кажется, что ты ее до конца понял, а она раз – и… – Клайд выразительно щелкнул языком и внимательно взглянул на Мака.

Едва Мак переступил порог кухни, как Клайд засыпал его вопросами. И незаметно для себя Мак поведал хозяину закусочной всю историю своей жизни, включая знакомство с Эллой и женитьбу на ней. Ему было ясно, что за несколько месяцев пребывания Эллы в Доглеге старик успел к ней привязаться всей душой, и из уважения к этому чувству Мак отвечал на вопросы, которые не решался задать даже самому себе.

– Выходит, ты, парень, хочешь, чтобы она вернулась?

– Да.

– Ради ребенка?

– И да, и нет.

Клайд остался очень доволен ответом.

– Выходит, ты ее, парень, действительно любишь?

– Еще как! Даже не думал, что способен так сильно любить. – Мак глубоко вздохнул и задумчиво потер заросшую щетиной щеку. – Несмотря ни на что.

– Несмотря ни на что, – эхом повторил Клайд, бросая в миску горсть ягод брусники. – На что именно – несмотря? – Он приблизил к Маку морщинистое лицо, выражавшее неподдельный интерес, и начал вбивать ягоды в тесто мешалкой.

– А Элла никогда не рассказывала вам, что произошло между нами?

– Да ты что! – фыркнул Клайд. – Она даже фамилии своей не пожелала сообщить. А я не хотел влезать ей в душу. – Он улыбнулся.

– И она не говорила вам, что замужем?

– Никогда. Я, конечно, догадывался, что кто-то у нее быть должен.

– Следовательно, она не сказала вам, из-за чего вдруг сбежала?

– Да нет же. А из-за чего она сбежала?

– Меня это тоже интересует!

– Она вроде бы не из тех женщин, что убегают. От меня, скажем, ни разу не пыталась, – вслух размышлял старик.

– Какие-то причины у нее наверняка были. Я потому и приехал, чтобы их выяснить. Постарайтесь припомнить, она все-таки о чем-нибудь упоминала? Хотя бы вскользь?

Клайд отставил миску в сторону и облокотился о разделочный стол.

– Да нет, о тебе она вроде бы ни разу ни словом не обмолвилась, если ты это имеешь в виду, – начал он, глядя на Мака. – Но вечно ходила словно в воду опущенная. А когда думала, что на нее никто не смотрит, плакала украдкой. Однажды я ее спросил, не хочет ли она, чтоб я связался с отцом ее ребенка, так, думаю, ей легче будет. Нет, отвечает, отцу ребенка лучше не иметь дела с такими, как она. Я ушам своим не поверил. – Клайд с осуждением посмотрел на Мака. – Неужто ты сказал девочке что-нибудь в этом роде?

– И не думал!

– Я просто так спросил, чтоб проверить, – улыбнулся Клайд. – Ну в общем, она только сказала, что не подходит родственникам этого парня. А если я пытался копнуть поглубже, тут же заводила разговор о чем-нибудь другом.

Не подходит его родственникам? Это еще как следует понимать? Поэтому она сбежала? Мак нахмурился и припомнил произнесенные этой ночью слова Эллы о том, что она ушла ради его же блага. Загадка, да и только. Брубейкеры никогда не считали прислугу людьми второго сорта. Большой Дедди не уставал твердить детям, что следует уважать всех людей, независимо от того, какое место в жизни они занимают. Так что же могло заставить Эллу думать, будто его семья не пожелает ее принять? Что-то, видно, произошло, но что?

Мак погрузился в раздумья, а Клайд тем временем вынул из холодильника кусок бекона и картонку с яйцами, поставил сковороду на огонь, и вскоре кухня наполнилась аппетитными запахами.

Что ж, решил Мак, раз Элла считает, что недостойна жить в его доме, он останется и будет жить с ней там, где она пожелает.

– Клайд!

– Слушаю. – Старик принялся жарить бекон.

– Не знаете, здесь поблизости какой-нибудь домик не продается?

– Шутите? – Клайд презрительно фыркнул и вилкой ткнул в кусок бекона – не готов ли он. – Да тут кругом все продается. Потому как у нас когда-то забила нефть, но скважина быстро истощилась, люди, однако же, о ней не забывают и все норовят за свое добро получить денежки, да побольше. За хорошую цену, – крякнул Клайд, – меня можно уговорить даже детище мое продать. А почему ты спрашиваешь?

Мак в задумчивости поскреб в затылке.

– Да вот, подумал… Если Элла не хочет жить у меня, мне, вероятно, следует перебраться к ней.

Клайд ловко подцеплял лопаточкой куски бекона и перевертывал их.

– Разумное решение. Жизнь короткая, упускать ничего нельзя. – Он усмехнулся, довольный мудрым изречением. – А ты сумеешь держать закусочную?

– А к чему мне закусочная?

– Элле здесь нравится.

– Что у вас на уме?

– Да я, понимаешь, давненько подумываю о том, как бы уйти на покой и сделать предложение вдове Перкинс. Моложе-то ведь я не становлюсь. А она, понимаешь, все мечтает о медовом месяце в Диснейленде. – Клайд переложил бекон на тарелку и принялся разбивать на сковороду яйца.

– В Диснейленде?

– Да, она совсем как ребенок! – И Клайд залился смехом.

– Значит, вы родственные души. – И Мак тоже от души рассмеялся.

– Как и вы с Эллой, – сказал Клайд.

Доля правды в словах старика есть, рассудил Мак. Жизнь слишком коротка, чтобы упускать свое счастье. А в том, что счастье для него возможно только рядом с Эллой и Гартом, Мак не сомневался.

– Но для Диснейленда и отдыха на Багамских островах, – Клайд лукаво улыбнулся, почесывая заросший седой щетиной подбородок, – нужны деньги.

Мак извлек из ящика стола блокнот для заказов и карандаш, нацарапал на листке цифру и пододвинул его к Клайду.

Клайд был изумлен настолько, что не сразу смог заговорить.

– О да. Этого хватит, даже с лихвой.

Мак улыбнулся.

– Обещай только, – морщинистое лицо старика осветилось необычайной нежностью, – что будешь о них заботиться. Девушка-то эта, – он вздохнул, – не как все, она – особенная.

– Да, – согласился растроганный Мак.

– А мое детище тоже не обидишь? – он медленно обвел глазами кухню.

– Можете не беспокоиться.

– Ну тогда по рукам. – И Клайд улыбнулся, хотя в глазах его стояли слезы.

Мак пожал старику руку, а тот от избытка чувств обнял Мака.

– Удачи тебе, Брубейкер.

– Спасибо. Удача, полагаю, мне не помешает.

– Закрыто? Ушел на рыбалку?

Элла с удивлением разглядывала записку, прикрепленную к двери закусочной. За все время их знакомства Клайд ни разу даже улицу не пересек, не сообщив ей, куда, зачем и на сколько ушел.

Припарковавшись у обочины тротуара перед закусочной – они возвращались из больницы, – Мак отстегнул ремень безопасности и прислушался к мирному посапыванию Гарта. Малыш спал, надежно прикрепленный к детскому сиденью, только что приобретенному в магазине.

– Что бы это значило? – изумилась Элла. – Клайд никогда не ходит на рыбалку. Он и рыбу-то не ест.

– Утром, готовя нам завтрак, он между прочим обмолвился, что устал и мечтает отдохнуть, – пояснил Мак, улыбаясь, и обратил внимание Эллы на приписку в углу: «Для тех, кому это интересно: родился мальчик».

– Тебе Клайд больше не нужен, вот он и решил немного развлечься.

Действительно, подумала Элла, Клайд более, чем кто-либо, заслужил право на отдых.

– Да, да, отдых ему необходим, – пробормотала она. – Работает он не по возрасту много.

– А сколько Клайду лет? – поинтересовался Мак.

– В этом году исполнится восемьдесят шесть.

– Восемьдесят шесть?!

– Точно. – Удивление Мака было настолько велико, что Элла не могла не улыбнуться. – Да, я тоже сначала не поверила.

– Подумать только – восемьдесят шесть! – Мак покачал головой. – Хотел бы я в его возрасте сохранить такую же форму.

– А вот мне сейчас кажется, будто мне все сто лет – сил никаких, – усмехнулась Элла, с ужасом думая о том, что ей еще предстоит подняться по лестнице в свою квартирку. Слава Богу, Мак поможет.

– Надо уложить тебя в постель, – посочувствовал Мак.

– О большем я и не мечтаю! – улыбнулась Элла.

Глава восьмая

– Это что такое? – Войдя в комнату, Элла, пораженная, замерла: ее глазам предстала новехонькая двуспальная кровать. А на ней – стеганое ватное одеяло и гора подушек.

Повернув голову, она увидела в углу кресло-качалку.

– Подарок Гарту ко дню рождения, – сообщил Мак. – И не скрою, мне тоже. Мне жаль в этом признаваться, но еще одна ночь на той старой развалюхе – и моя спина не выдержала бы.

Элла перевела взгляд обратно на кровать, выглядевшую в точности как та, что стояла в витрине самого дорогого магазина Доглега. Смотреть на Мака она избегала.

Неужели он собирается остаться здесь? Не поторопился ли с решением? Подумал ли о своей работе в «Брубейкер интернэшнл»? О своей семье?

Закусив губу, она, не в силах произнести ни слова, не сводила глаз с веселых цветочков на подушках и покрывале с пышными оборками.

Об их совместном будущем они еще не говорили. И о Холли Мак не упомянул, а ведь у него не было времени сообщить той о расторжении помолвки. И родителей он не мог еще поставить в известность о переменах в своей жизни.

Быть может, он и не собирается расставаться с Холли. Или менять свою жизнь.

Просто старая кровать ему не понравилась. Элла не знала, что и думать.

– Мак, я не могу допустить, чтобы ты сорил деньгами.

Она подняла взгляд на его оживленное лицо, сияющее мальчишеской надеждой, и сердце ее растаяло. Ее долг – дать ему свободу. Пусть он знает: они с Гартом не пропадут, даже если Мак решит жениться на Холли. Надо набраться сил и серьезно поговорить с Маком. У него есть определенные обязанности перед родными. Он должен поступить так, как будет лучше для всех. И уж конечно, он не может оставаться в Доглеге.

– Это, право, чересчур, – она кивнула на кровать и кресло-качалку.

Мак заметил слезы в ее глазах, но решил, что это слезы радости.

– Отнюдь, – возразил он и опустился в кресло-качалку, желая продемонстрировать, как удобно в нем сидеть. – Вовсе и не чересчур. Видишь, оно занимает не слишком много места, да и нам с тобой понравится в нем отдыхать. Я выбрал цвет обивки по собственному усмотрению, но, если тебе не нравится, можно в любой момент обменять. Продавец, с которым я беседовал по телефону, сказал, что эта модель пользуется у них наибольшим спросом.

– Тебе нельзя здесь оставаться! – услышала она вдруг свой резкий голос. Куда более резкий, чем ей хотелось бы. Ведь ею руководило лишь одно соображение – Мак должен знать, что он свободен в своем выборе, может идти куда ему угодно. А душа кричала: пожалуйста, не уходи! Прошу тебя, останься с нами!

Надежда, сиявшая в глазах Мака, мигом погасла, он помрачнел.

– Я… я… – Элла поняла, что обидела его, и без сил опустилась на стул. – Я уверена, рано или поздно ты захочешь покинуть нас ради… – имя Холли никак не желало сходить с ее языка, – …ради своей работы.

– Так легко тебе от меня не избавиться! – прогремел Мак. Но, заметив ее испуг, он провел ладонью по лицу, как бы стирая с него раздражение, и взял себя в руки.

– Но, Мак, – возразила Элла. – Я знаю…

– Послушай, – Мак не дал ей закончить фразу, – давай все серьезные разговоры оставим на потом. Давай будем просто радоваться нашему малышу. А обо всем прочем мы сможем побеседовать после. Тебе нужно время, чтобы окрепнуть.

Слишком усталая, чтобы возражать, Элла лишь взглянула на Мака и поняла, что он прав. Взгляд ее остановился на кровати. Она такая большая, такая мягкая… И Элла, поддавшись искушению, разделась и забралась под хрустящие прохладные простыни.

– Почему бы тебе не подремать? – предложил Мак, хотя в этом не было нужды – глаза у Эллы и так закрывались. – А я присмотрю за малышом.

– Угу, – промычала Элла в знак согласия. Голова ее утонула в пуховых подушках, измученное тело расслабилось. Спать! Так хочется спать! – Да, да, – буркнула она, уже погружаясь в сон. Она поспит. Но совсем немного…

Сколько времени она проспала, Элла не могла сказать. Чуть приоткрыв глаза, она увидела Мака – он сидел в кресле-качалке с Гартом на руках и тихо напевал ему глупую ковбойскую песенку. Он улыбался сынишке с такой нежностью, что у Эллы защемило сердце от полноты чувств.

Крошечное тельце малыша покоилось в больших руках отца. Гарт с довольным видом сосал отцовский мизинец.

– Соси, соси, – приговаривал Мак. – Это, разумеется, не мама, ведь с нашей мамой ничто не может сравниться, правда, малыш?

Гарт, оторвавшись от пальца, вопрошающе взглянул на отца.

– Да, да, ничто и никто, – убежденно кивнул Мак.

Как же Мак похож на Большого Дедди, подумала Элла. Оба души не чают в своих детях. А в том, что Мак обожает своего сынишку, Элла не сомневалась.

– О да, – продолжал развлекать сына Мак. – Я знаю, что ты чувствуешь. Потому как чувствую то же самое к моей маме. К Мисс Клариссе. Она замечательная женщина. И ты полюбишь свою бабушку. Она, разумеется, будет тебя баловать, уж будь уверен. – И тут Мак улыбнулся, и на щеках его появились ямочки, в точности такие, как у его сына.

Мак продолжал качать Гарта, потчуя его рассказами о своем детстве, о том, как обрадуется Большой Дедди, узнав о рождении долгожданного внука, и как он, Мак, встретил Эллу и влюбился в нее. Глаза Эллы застлали слезы – слезы любви, печали и счастья одновременно.

–…и никакая беда тебе будет не страшна, потому что папа очень любит тебя и твою маму. – Мак поднял ребенка с колен, прижал к груди и коснулся губами его лобика.

Элла лежала, стараясь не шевелиться, и жадно внимала словам Мака. Они несколько развеяли ее решимость воспитывать сына одной. Если Мак с такой любовью возится с малышом, подумала она, то не будет ли ошибкой их разлучить?

И на губах ее медленно появилась улыбка. Как он хорошо обращается с мальчиком! Ей и всегда, с первой минуты их знакомства, казалось, что он станет прекрасным отцом. Такой он надежный, понимающий, ласковый, щедрый, даже слишком щедрый. Это и побудило ее выйти за него замуж. А потом уйти от него.

Она с удовольствием наблюдала за отцом и сыном. Именно такие отношения должны быть между родителями и детьми. Глядя, как Мак щекочет Гарту шейку и целует макушку, она с тоской вспомнила своего отца. Как он гордился бы внуком! Безвременная кончина лишила его этого счастья. А вот Большой Дедди жив. И Мисс Кларисса тоже. И они заслуживают того, чтобы узнать о рождении внука.

– Проголодался, должно быть, дружище, – изрек Мак, когда Гарт сморщил личико, собираясь, судя по всему, расплакаться. – Я, представь, тоже.

Гарт в ответ недовольно пискнул.

– Твой дядюшка Клайд, – сообщил Мак, перекладывая младенца себе на плечо и похлопывая по спинке, – уходя, оставил мне ключи от кухни. Там, говорит, еды навалом. Приготовить только надо. А я умею лишь печь оладьи – сегодня, на него глядя, научился. Но как сделать сэндвичи, думаю, соображу. И чипсы тоже. Надо лишь разорвать пакет. Этому я тебя научу – вот только подожди, когда зубы появятся. Как мама проснется, я спущусь на кухню. Идет?

– Я не сплю, – проговорила Элла и приподнялась на постели.

– Привет, мамочка! – воскликнул с нежной улыбкой Мак. – Неплохо поспала?

– Спасибо, что дал мне эту возможность.

Услышав голос матери, Гарт начал хныкать.

– Это было несложно. – Мак подкинул Гарта. – Он, по-моему, хочет есть. А что малыш сухой, сомнений быть не может, я только что его перепеленал.

– Ну да? – Элла усмехнулась, представив себе, что за зрелище это было.

– А как же. Справились своими силами, не так ли, приятель?

Гарт, желая получить свой ужин, закричал что было мочи.

– Если ты его покормишь, – сказал Мак, вставая с кресла-качалки и приближаясь к Элле, – я покормлю нас.

– Сделка выгодная, ничего не скажешь.

С величайшей осторожностью Мак передал своего драгоценного сыночка Элле, расцеловал обоих и пошел к выходу.

– Мак! – окликнула его Элла.

Он остановился, повернулся и с нежностью взглянул на Эллу.

– Что?

– Спасибо тебе. – Глаза Эллы вновь наполнились слезами. Сентиментальная дура, вот кто она такая! Так расчувствоваться из-за того, что он собирается приготовить что-нибудь на ужин! Или от досады, что она не в состоянии сделать это сама? – Не знаю, что бы я без тебя делала, – призналась она.

– Очень хорошо тебя понимаю, – серьезно сказал он, глядя в ее мокрое от слез лицо. – Потому что и сам думаю так же.

Дни пролетали один за другим, Элла и не заметила, как прошла неделя. К ней возвращались силы, чувствовала она себя гораздо лучше, но о проблемах ни она, ни Мак не заговаривали, как ни изводила обоих неопределенность. Тем не менее, это не мешало им быть счастливыми оттого, что они вместе и нянчат своего ребенка.

Маку особенно нравилось купать Гарта, и по утрам Элла ставила таз с водой в кухонную раковину, рядом клала на сушилку полотенца и мыло, а сама, стоя за спиной Мака, наблюдала за тем, как он это проделывает.

– Осторожно, приятель! – крикнул Мак, когда Гарт стал выворачиваться из его рук. – Больно ты скользкий стал.

– Вот, возьми, будет удобнее. – Элла протянула ему салфетку из махровой ткани.

– Спасибо, мамочка, – разулыбался Мак. Он засучил рукава и прикрыл одежду старым передником Клайда. – Наша мамочка прелесть, правда, ведь?

Ребенок в ответ издал какие-то нечленораздельные звуки.

– Правильно, – согласился с ним Мак. – Я и сам так думаю. Очень она у нас симпатичная. И сразу мне приглянулась.

Повернув голову набок, он одарил Эллу таким взглядом, что у нее сильнее забилось сердце и щеки окрасил жаркий румянец.

– Мак!

– В чем дело? – Он с самым невинным видом похлопал ресницами.

– Ребенка постыдись! – пробормотала она, за неимением более подходящего ответа.

– Слышишь, малыш? – захохотал Мак, откидывая голову назад. – Если мне хочется полюбезничать с твоей мамочкой, сначала следует уложить тебя спать.

Гарт смотрел на отца, кривил губки и отчаянно размахивал руками.

– Гляди-ка! – восхитился Мак. – Он улыбается.

Широко раскрытыми глазами Элла напряженно всмотрелась в личико малыша.

– По-моему, ты прав, – сказала она, заражаясь его восторгом. – Врачи говорят, что такие малютки еще не умеют улыбаться, но я им не верю. Смотри, смотри, он улыбается тебе!

– Да, да, улыбается, но не мне, а тебе.

– Нет, – Элла покачала головой, – ты с ним возишься не меньше меня. Мне даже кажется, что он тебя больше любит.

Хоть Маку и польстили ее слова, он покачал головой – быть, мол, такого не может.

– У него, по-моему, твой нос, – сказал он.

Элла оперлась о мускулистую руку Мака и сделала вид, что изучает носик сына, хотя на самом деле ей просто хотелось лишний раз прикоснуться к Маку.

– Мне, если приглядеться, он напоминает Большого Дедди – в миниатюре, разумеется, – произнесла она.

– Еще бы, – фыркнул Мак. – Такая же лысая голова, покрытая легким пушком. А потом, ты хорошо знаешь – оглянуться не успеешь, как он сравняется ростом с Большим Дедди.

– Ужас, что ты несешь! – хихикнула Элла.

– А у тебя, – сообщил Мак, – на щеке мыло.

Элла провела рукой по щеке.

– Нет, нет, все осталось. Постой, давай я. – Зачерпнув рукой воды из таза, он плеснул ею Элле в лицо.

– Мак! – возмутилась она.

– Ну ладно, ладно, сейчас сотру. – Осторожно уложив Гарта на купальную подушечку, он бережно стер пену с ее носа и щек. – Так-то оно лучше, – произнес он и поцеловал Эллу, вложив в поцелуй всю свою любовь и нежность. – О-о-о, – прошептал он ей в щеку, – мне все утро хотелось этого.

– Мне тоже, – призналась Элла и долго-долго смотрела ему в глаза, стараясь понять, какие изменения произошли в нем за этот год. Он выглядел теперь чуть старше, у глаз и около рта пролегли едва заметные морщинки. И виною тому, несомненно, она, Элла.

Несмотря на усталость, ночью ей не давали спать мысли о Маке и о том, как сложатся их отношения. Ведь отныне, рассуждала Элла, для нее главное – благо ребенка. Счастье родителей – дело второстепенное. Так, может быть, следует думать лишь о том, чтобы было хорошо ребенку, а родителям – уж как Бог пошлет? Ни на секунду она не допускала мысли, что у Гарта может быть другой отец.

Она была бы счастлива не расставаться с Маком никогда.

Но Элла хорошо себя знала – делить его с другой женщиной она не сумеет.

Мак, позабыв о купании, снова притянул Эллу к себе и поцеловал так, что сердце ее на миг перестало биться. Нет, это никак не поцелуй мужчины, влюбленного в свою невесту. Да и Мак слишком порядочный человек, чтобы поставить Холли в неловкое положение.

Тут Гарт начал расплескивать руками воду, и Маку пришлось обратить все внимание на сына. Отстранившись от Эллы, он оперся о раковину и хриплым голосом, усмехнувшись, произнес:

– Знаешь что? Давай сбежим отсюда и поженимся.

– Не могу, – невольно расплываясь в улыбке, сказала Элла. – Я уже замужем.

– Что там у тебя? – Элла, принюхавшись к распространившемуся в комнате запаху, невольно поморщилась.

– Кастрюля, – ответил Мак, примостившийся на железном стуле у кухонной стойки.

– Вижу, что кастрюля. А в кастрюле что? – не унималась Элла, уютно расположившаяся в кресле-качалке, пока Гарт мирно посапывал в колыбели.

– Да всего понемногу.

– На сей раз, надеюсь, без твоего любимого лакомства – лучшего корма для собак? – И она рассмеялась.

Мак покачал головой и посмотрел на нее с укоризной.

– Тебе хорошо известно, где находится кухня. – Театральным жестом он ткнул рукой вниз. – Если думаешь, что у тебя получится лучше, милости просим.

– Конечно, у меня получится лучше, – все еще смеясь, проговорила Элла. – Я ведь профессиональная повариха.

– Вот и отлично. Отныне будешь готовить ты. А я посижу с наследником.

– Ну уж нет! Так легко тебе от кухни не отделаться! – Она обмакнула ложку в похлебку, приготовленную Маком, и попробовала ее. – Чего ты сюда намешал?

– Вермишель. Тунец. Сыр.

– А еще?

– Нарезанный кусочками бекон и кетчуп. Ах да, еще соевый соус. И картофельные чипсы.

– А ты уверен, что эти черные кусочки – не лучший корм для собак?

Мак зарычал.

– Ну ладно, так и быть, – Элла сменила гнев на милость, с кислой физиономией кладя ложку на стол, – больше ты к готовке не допускаешься.

– Благодарю покорно, – ответил чрезвычайно довольный Мак. Еда его приготовления ему самому аппетитной не казалась.

– Знаешь, меня очень беспокоит, куда уехал – да еще так надолго – Клайд. Целая неделя прошла, а его все нет и нет. – Во взгляде ее сквозила неподдельная тревога. – Ты уверен, что Клайд ничего не говорил о том, когда собирается вернуться?

– Да нет, никаких дат он не называл. – Мак опустил голову – лгать, глядя Элле в глаза, было выше его сил.

– Очень странно.

– Иногда врачи советуют пациентам прекратить спешку, жить поспокойнее. – Мак принялся намазывать маслом тост, который умудрился не сжечь.

– Все понимаю и все-таки волнуюсь.

– Ну, волноваться нечего, Клайд – взрослый мужчина и, где бы ни находился, неплохо, должно быть, проводит время.

И Мак принялся сосредоточенно есть тост. Его тяготило сознание своей вины – ведь он утаил от Эллы правду – и мрачное предчувствие, что их семейному счастью скоро придет конец. Элла неизбежно узнает, что он купил закусочную, и уж тогда выскажет все, что о нем думает. Мак поспешил переменить тему разговора:

– Давай сюда свою тарелку. Раз ты это есть отказываешься, пойду сооружу тебе сэндвич.

– Да нет, не стоит, – улыбнулась Элла. – Пока ты возился на кухне, я заварила себе кашу.

– Ах так! – Мак, надувшись, собрал посуду и понес к раковине.

– Только не сердись на меня.

– Да как же не сердиться! Я весь день жарюсь у раскаленной плиты…

– Я не была уверена в твоих кулинарных талантах, – засмеялась Элла и, подойдя к Маку, обняла его.

– Подлизываешься, да? Хочешь загладить свою вину?

– Да, хочу. Изо всех сил стараюсь, а ты ноль внимания.

– Ах вот как! Ты жаждешь внимания! – прорычал Мак и обнял ее. – Это всегда пожалуйста! – внезапно охрипшим голосом буркнул он, зарываясь лицом в ее волосы.

Элла вздохнула, а Мак блаженно закрыл глаза и провел руками по ее спине. Как приятно было ощущать ее тело!

Даже зная, что они еще очень не скоро смогут лечь в постель как муж и жена, Мак был не в силах оторваться от Эллы. Он желал ее. И с каждой секундой, проведенной с нею рядом, желание возрастало.

– Ох, Мак! – выдохнула Элла.

Снедаемый тревогой и страхом за будущее, он еще крепче прижимал Эллу к себе, осыпал поцелуями ее щеки, шею, губы.

Им необходимо поговорить.

Не откладывая в долгий ящик.

Надо лишь найти подходящий момент.

Сейчас он еще не наступил, подумал Мак, медленно отрываясь от Эллиных губ и стараясь дышать ровно.

– Нам надо… – чтобы продолжать, ему пришлось откашляться, – помыть посуду, прежде чем Гарт проснется.

Словно услышав его слова, малыш пискнул.

– Полагаю, эту почетную миссию мы возложим на тебя, – насмешливо проговорила Элла, целуя Мака в нос. – Но не горюй, мы будем рядом. – И она подняла захныкавшего ребенка на руки.

– Везет же мне, – пробормотал Мак совершенно искренне. Пока она усаживалась с малюткой в кресло-качалку, его терзали страхи – что ждет его впереди? Но комната наполнилась сладкими звуками голоса Эллы, разговаривающей с сыном, она, расстегнув блузку, дала ему грудь, и Мак вдруг почувствовал, что он ближе к раю, чем кто-либо из смертных. Несмотря на то, что будущее его покрыто мраком.

Вздохнув, он повернулся к раковине и принялся мыть посуду. Сквозь запыленное окно ему хорошо было видно садящееся солнце. Как быстро бегут дни здесь, в Доглеге. Вот и еще один день миновал. Он взглянул на крошечное личико своего сына и внезапно понял, почему его родителям неизменно хотелось не только иметь много детей, но и жить вместе с ними.

Покончив с посудой, Мак перекинул мокрое полотенце через плечо и, прислонившись к кухонной стойке, с облегчением вздохнул и оглядел комнату. Элла кончила кормить и теперь пеленала Гарта на ночь, все время ласково улыбаясь и вполголоса напевая. Маку она показалась необычайно красивой, впрочем, как и всегда.

И снова им овладело отчаяние. Как она отреагирует, узнав, что он купил у Клайда закусочную? Решит, что снова попала в западню? Пригрозит уходом?

Если так, он стеной станет на ее пути. Ни за что не даст ей еще раз уйти, каковы бы ни были руководившие ею причины. Вдвоем с Эллой они преодолеют любые препятствия. Именно это обещал он ей, предлагая выйти за него замуж.

Элла последний раз погладила животик Гарта, положила его в колыбельку, ласково улыбнулась ему и, выпрямившись, потерла виски.

– Готов лечь спать? – шепотом спросила она, взглянув на погруженного в мрачные мысли Мака.

– А-а-а. Гм. Да. – Очнувшись, он вздохнул и повесил мокрое полотенце на ручку холодильника.

Да, он готов. Больше, чем она может предположить.