Текст книги "Тайна покосившейся трубы"

Автор книги: Кэролайн Кин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Внимательно рассмотрев Энь Моя, Нэнси ободряюще сжала локоть мистера Суна. Рабочая одежда из грубой синей ткани, вся перемазанная белой глиной, была слишком широка для его тощего, хилого тела. На лице его, когда он ласково утешал девушку, была написана спокойная покорность судьбе, говорившая о перенесенных страданиях.

– Наверное, эта девушка – Энь Лей, – тихо сказала Нэнси мистеру Суну, всем сердцем сочувствуя старому джентльмену, в чьих глазах отражалось мучительное душевное напряжение.

Он энергично закивал.

– Я думаю, вы правы. Но с тех пор как я видел Лей в последний раз – когда я уезжал из Китая много лет тому назад, она была ребенком, – прошло столько времени, что я не могу сказать наверняка.

– О чем они говорят? – шепотом спросила Нэнси, когда Энь Мой снова тихо заговорил с девушкой по-китайски.

– Я ничего не слышу, – признался мистер Сун, сокрушенно покачав головой.

Минуту спустя Эни вернулись в здание. Нэнси и Сун быстро и осторожно вошли следом за ними.

ВСТРЕЧА ДРУЗЕЙ

Они очутились в маленькой, плохо освещенной комнате. Здесь не было ничего, кроме нескольких упаковочных ящиков, сложенных штабелем возле двери. Нэнси и мистер Сун спрятались за ними. Открытая дверь вела отсюда в более просторную и лучше освещенную комнату. У одной из ее стен стоял широкий рабочий стол, на котором лежали тюбики краски и стояли банки со скипидаром – в них отмокали кисти.

Вдоль края стола двумя аккуратными рядами выстроились фарфоровые чаши, вазы, кувшины и кувшинчики, покрытые глазурью и украшенные прекрасными рисунками в восточном стиле. На стене над ними висели шкафчики с закрытыми дверцами.

Энь Мой и его дочь Лей расположились за рабочим столом, спиной к двери. Они взяли тонкие кисточки для рисования и принялись расписывать два фарфоровых сосуда изысканной формы.

– Посмотрите на вазу, которую Энь Мой только что достал из шкафчика! – шепнула ему Нэнси.

– Так это же моя! – возбужденно прошептал Сун. – Ваза, которую украли из лавки Милтона!

– Вот именно, – подтвердила Нэнси. – И если вы внимательно присмотритесь, вам станет понятно, зачем она понадобилась Маннингу-Карру. Энь Мой копирует ее – вероятно, он сделал и ту копию, которую Маннинг-Карр продал в Нью-Йорке.

В этот момент через дверь, расположенную в дальнем конце большой комнаты, вошла та самая лавандовая сестра, которая несколько дней тому назад велела Нэнси держаться подальше от огороженного участка. Бросив неприязненный взгляд на Эней, она наклонилась и принялась придирчиво рассматривать их работу. Вдруг она ткнула пальцем в кувшинчик и раздраженно заговорила по-китайски.

Быстро шагнув к Лей, она – прежде чем успел вмешаться отец – залепила девушке пощечину. Затем, резко повернувшись, монахиня вышла через ту же дверь, в которую вошла.

Нэнси успела мельком разглядеть в следующей комнате знакомое ей оборудование гончарной мастерской.

Когда дверь закрылась, Нэнси услышала сдавленные всхлипывания. Энь Мой снова принялся утешать дочь, но его утешения не смягчили ее горя.

Мистер Сун, слушая их китайскую речь, переводил Нэнси то, что они говорили.

– Отец, я не могу больше выносить эту жизнь! – всхлипывала Лей. – Лучше бы мне никогда не родиться на свет!

– Ты не должна так говорить, дитя мое, – ласково увещевал ее Энь Мой. – Ты слишком молода, чтобы отказываться от надежды.

– Надежда! – с горечью ответила девушка. – Изо дня в день, из года в год я жила этим словом! Надеждой на спасение! Надеждой на арест и наказание людей, которые держат нас здесь. Надеждой снова увидеть Китай и наш дом! Поверь, отец, надеяться не на что! Для нас надежда – пустое слово. Я больше не хочу его слышать!

Энь Мой отвернул в сторону лицо, искаженное страданием.

– Но что мы можем поделать? – проговорил он.

– У нас, отец, остался единственный выход, – прошептала Лей. – Лучше разом положить конец всем страданиям, чем влачить эту безысходную жизнь. Это наше единственное избавление.

– Нет! Только не это! – воскликнул по-китайски мистер Сун.

Он вышел из-за штабеля ящиков и быстрым шагом направился к Эням. Нэнси последовала за ним. Лей вытаращила от удивления глаза и испуганно попятилась.

Сун бросился к Энь Мою и обнял его.

– Дружище! Мой старый дружище! – вымолвил он.

Энь Мой отступил на шаг и пристально вгляделся в лицо старого господина. Затем, постепенно узнавая его, но все еще не уверенный окончательно, он прошептал:

– Сун!

Он ошарашенно мигал, словно все еще не веря собственным глазам. Затем с радостным возгласом Энь Мой шагнул вперед и заключил своего друга в объятия.

Мистер Сун представил Эням Нэнси и, с гордой улыбкой поглядывая на нее, быстро-быстро заговорил по-китайски. Когда он закончил, отец и дочь повернулись к Нэнси с выражением признательности и надежды на лицах.

Энь Мой взял руки Нэнси в свои и, запинаясь, обратился к ней по-китайски, а Лей улыбкой выражала согласие с его словами.

Несмотря на языковой барьер – Эни не говорили и не понимали по-английски, – Нэнси и отец с дочерью сразу же подружились.

– Что они говорят? – спросила Нэнси.

– Они благодарят вас за то, что вы привели меня сюда, – ответил мистер Сун.

– У нас будет достаточно времени для этого, когда мы окажемся в безопасности, по ту сторону забора, – сказала Нэнси. – Нам нужно поскорей уходить, пока нас не схватили.

Нэнси попросила Суна объяснить Эням ее план, согласно которому они все четверо должны были перелезть через забор с помощью спрятанной веревочной лестницы. Эни энергично закивали, показывая Нэнси, что они все поняли и согласны.

Нэнси первой подошла к двери, чуть приоткрыла ее и осторожно выглянула наружу. То, что она увидела, заставило ее затаить дыхание.

К старому кирпичному зданию направлялся мужчина с черными как смоль волосами и смуглой кожей. Но больше всего поражали в его внешности глаза: похожие на два блестящих черных стеклянных шарика, они, казалось, насквозь пронизывали человека. Хотя Нэнси никогда не видела его лица, она была уверена, что узнала его.

Ответ Эней на вопрос мистера Суна подтвердил ее подозрения. Это был Дэвид Карр! Нэнси быстро закрыла дверь.

– Скажите Эням, что они должны нас спрятать! – сказала она.

Энь Мой и Энь Лей были ошеломлены таким поворотом событий.

– Давайте рискнем и пройдем через ту комнату, – предложила Нэнси.

Энь Мой вызвался заглянуть в соседнюю комнату и посмотреть, есть ли там кто-нибудь. Вернувшись, он сообщил, что там работают две женщины.

Нэнси посмотрела в окно. Карр остановился, что-то рассматривая у себя под ногами. Они получили несколько дополнительных секунд.

– Мистер Сун, спросите у Эней, не могут ли они дать нам старую рабочую одежду, – распорядилась она. – Мы попробуем пройти мимо тех женщин.

Китаец быстро перевел ее слова. Лей поспешила к ряду торчащих из стены крючков и принесла вымазанный глиной фартук для Нэнси и такой же замызганный халат для Суна.

– Поторопитесь! – бросила ему Нэнси. – Карр может войти в любой момент!

Они быстро натянули на себя рабочую одежду, а Нэнси повязала косынкой голову, чтобы не так бросались в глаза ее золотисто-каштановые волосы.

– Будем надеяться, что нас не разоблачат, – шепнула она мистеру Суну и открыла дверь в мастерскую. Затем, глубоко вздохнув, она шагнула через порог и двинулась в полумраке вдоль стены в противоположный конец комнаты, где была еще одна дверь.

Нэнси шла, стараясь держаться как можно более непринужденно и слегка отвернув лицо в сторону от женщин, которые стояли за столами и мяли глину. Мгновение спустя она с признательностью отметила, что Лей, догнав ее, пошла рядом, прикрывая ее от подозрительных взоров. За ними следовали Энь Мой и Сун.

Два-три раза работницы с любопытством оглядывались на них, но, судя по их виду, не заподозрили ничего неладного. Наконец четверка беглецов добралась до двери в противоположном конце мастерской.

Попав в короткий коридор, Нэнси увидела большую железную дверь. Эни что-то пояснили шепотом, а мистер Сун перевел их слова Нэнси:

– За дверью находится кладовая, где хранятся подлинные старинные китайские изделия из фарфора, все до одного краденые. Только у Карра и его брата есть ключи от этого хранилища, и они как зеницу ока берегут свои сокровища.

Нэнси ощутила прилив радостного возбуждения. Наконец-то загадка начала разъясняться. К тому же слова Эней были первым реальным свидетельством того, что на пару с мошенником Карром работает его брат.

Беглецы остановились, на какой-то миг почувствовав себя в безопасности. Но затем сердца их наполнились ужасом: за стеной, у которой они стояли, громко залаял страшный мастифф.

Неужели кто-то поднял тревогу?

ВСТРЕЧА С ВРАГОМ

О бегстве теперь нечего было и думать.

– У нас остается теперь одна возможность: спрятаться и дожидаться, когда уберут собаку, – шепнула Нэнси мистеру Суну. – Спросите у ваших друзей, нет ли здесь такого места, где мы могли бы переждать, не слишком рискуя быть обнаруженными.

Энь Мой отвел их в комнатку, расположенную в самом дальнем углу задней части здания, и показал на старую выщербленную кирпичную стену. Дойдя до конца стены, Энь Мой отворил ржавую скрипучую дверь, шагнул в сырую темную пещеру и зажег свечу. Затем, обернувшись, жестом позвал остальных за собой.

Нэнси издала возглас удивления. Они очутились в просторном помещении со сводчатым потолком, высотой футов восьми в центре. Круглой кирпичной стене с полураскрошившимися кирпичами явно было уже много лет, а плиты грубого каменного пола сплошь потрескались. Нэнси обратила внимание, что свод печи переходит наверху в воронкообразный дымоход покосившейся трубы.

– Должно быть, это плавильня старой железорудной шахты! – взволнованно сказала она Суну.

Пожилой господин перебросился несколькими фразами с Энь Моем.

– Вы правы, Нэнси, – сообщил он. – Когда Энь Мой попал сюда, эту старую плавильню использовали как печь для обжига фарфора. Но так как труба грозила рухнуть, в саду установили новую, современную печь.

Лей отправилась караулить у дальней двери, чтобы предупредить остальных, если кто-нибудь появится в коридоре. Нэнси, Энь Мой и мистер Сун сели на пол и стали ждать благоприятного момента для побега. Пока они пребывали в вынужденном бездействии, фарфоровых дел мастер, запинаясь, рассказал своему другу обо всем, что случилось с ним и его дочерью после их приезда в Сан-Франциско пять лет тому назад.

Энь Мой поведал, что человек, известный ему как Дэвид Карр, вел с ним дела в Китае. Он хитростью заставил Эня с дочерью приехать в Америку, посулив ему важную должность на одном из современных американских керамических заводов. В конце их поездки по предприятиям фарфоровой промышленности Соединенных Штатов Карр заманил отца с дочерью на эту огороженную территорию в лесу и превратил их в своих пленников. Вот уже четыре с половиной года Эни прожили здесь в неволе. Все это время их заставляли изготовлять подделки под китайские фарфоровые изделия, используя в качестве образцов подлинные редкие вещи старинного восточного фарфора, украденные Карром.

– Но неужели Эни не пытались бежать? – спросила Нэнси.

Мистер Сун перевел ее вопрос, выслушал ответ и повернулся к девушке.

– Да, пытались, много раз. Дважды им даже удавалось добраться до леса за забором, прежде чем их отсутствие обнаруживали. Но по следу беглецов пускали собаку и вскоре настигали их. На их телах до сих пор сохранились рубцы от побоев плетью – так наказывал их Карр за побеги.

Гнев Нэнси вспыхнул с новой силой. Бедняжка Лей и ее отец стали жертвами чудовищной жестокости!

– Значит, это Лей звала на помощь? – спросила Нэнси. – Я слышала крик, который звучал как «бон».

– Да, – перевел мистер Сун. – Два иероглифа, которые вы видели на трубе, тоже были призывами о помощи. Энь Мой прикрепил их там в надежде привлечь чье-нибудь внимание. Он соорудил их из подобранных в саду старых железок.

– Так вот почему Энь снял старый орнамент, – заметила Нэнси. – Но кто же убрал новый?

– Моему другу пришлось убрать его в тот же день, когда он его установил, – сказал Сун. – Одна из лавандовых сестер увидела иероглиф и наказала его.

Нэнси ощутила укор совести: ведь это она проболталась о них той женщине и тем самым навлекла наказание на Эня. Нэнси попросила мистера Суна объяснить это его другу и принесла свои извинения.

– Энь Мой чрезвычайно рад, что вы увидели иероглифы, и ничуть на вас не обижен, – перевел Сун. – Покосившаяся труба дала-таки вам ключик, который помог найти его и Лей.

Далее мистер Сун объяснил Нэнси, что подпись Энь Моя, хитроумно вплетенная в рисунки на различных фарфоровых изделиях, тоже служила своеобразным призывом о помощи.

Карр позаботился о том, чтобы лишить своих узников всякой возможности выучиться английскому языку. Зная о том, что американские государственные службы постараются обнаружить его как человека, незаконно остающегося в Соединенных Штатах, Энь Мой надеялся, что одна из его подписей привлечет внимание федеральных агентов и приведет их к огороженному участку в лесу.

– А те, другие люди, – внезапно спросила Нэнси, – те мужчины и женщины, которых мы видели работающими в карьере и в мастерской, они тоже пленники?

Мистер Сун перевел вопрос Энь Мою и его ответ.

– Эти мужчины – иностранцы, а женщины – их жены. Карр с братом тайно переправили их в Соединенные Штаты на самолете. Он посулил им золотые горы, а потом превратил в невольников. В конце концов он пригрозил, что выдаст их властям и на всю жизнь засадит в тюрьму, если они не станут копать глину и обслуживать машины!

В это мгновение они услышали скрип открываемой железной двери. В освещенную свечой плавильню проскользнула Лей. Задыхаясь от волнения, она что-то сказала отцу, и по выражению страха, вдруг промелькнувшему на его лице, Нэнси поняла: произошло что-то неладное.

– Эней хватились! – с тревогой в голосе объяснил мистер Сун. – Карр с женой вошли в коридор!

Жестом показав остальным, чтобы они оставались на месте, Нэнси прокралась из старой плавильни в темную наружную комнату и прислушалась.

– Идиотка! – раздался мужской голос. – Если бы ты лучше присматривала за Энями, они бы не сбежали!

– Они не могли уйти далеко! – ответила лавандовая сестра.

– Возьми собаку, – резко сказал Карр. – Вероятно, дочка с папочкой спрятались в плавильне. Мой мастифф покажет им, где раки зимуют!

Нэнси бесшумно повернулась и на цыпочках вернулась в плавильню.

– Они идут сюда! – прошептала она.

Энь Мой задул свечу, и все четверо с возрастающим беспокойством стали ждать, что случится дальше. Затем, когда прошла, казалось, целая вечность, из-за железной двери послышался резкий мужской голос, говорящий по-китайски.

– Это Карр! – в ужасе прошептал мистер Сун на ухо Нэнси. – Он приказывает Эням выйти! Что же нам теперь делать?..

Прежде чем Нэнси успела ответить, что будет лучше, если Эни выйдут наружу, не выдав их – ее и мистера Суна – присутствия, дверь открылась.

Карр переступил порог и посветил вокруг фонариком. Когда он увидел Нэнси и мистера Суна, его тонкие губы медленно растянулись в насмешливой улыбке.

– Ах, вот как! Наконец-то я вас поймал! – сказал он саркастическим тоном.

Лавандовая сестра, явившаяся с мастиффом, издала при виде Нэнси сухой, жесткий смешок.

– Забери Эней и прими меры, чтобы они больше не пытались бежать, – приказал Карр жене.

Женщина резким кивком головы подозвала Эней. Бросив на Нэнси и Суна взгляд, полный отчаяния, отец с дочерью вышли вслед за женой Карра.

Нэнси с тяжелым сердцем смотрела, как они уходят. Ей вспомнилось, как они радовались, когда свобода, казалось, была совсем близка. И какой убитый вид был у них сейчас!

С минуту Карр молча разглядывал Нэнси и ее спутника, затем снова заговорил холодным, резким тоном:

– Я разделаюсь с вами обоими прежде, чем кто-либо из ваших друзей успеет прийти вам на помощь!

ПОБЕГ

Услышав эти жестокие слова, мистер Сун издал невольный стон.

– Никто не смеет, – в ярости вскричал Карр, – становиться мне поперек дороги! Даром это никому не пройдет! А вы, Нэнси Дру, нарушали мои планы с момента, когда впервые увидели меня на дороге Трех мостов!

– И буду нарушать их впредь, пока вы с братом не окажетесь за решеткой! – ответила Нэнси.

– Ах так, – проговорил Карр, напрягшись. – Значит, вы знаете про моего брата?

– Да, знаю! – заявила Нэнси в надежде, что это побудит мошенника раскрыть ту роль, которую играл его брат в их гнусных махинациях.

– А вы очень сообразительны, – сказал Карр вместо этого. – Раз уж вам, судя по всему, и так все известно, признаюсь: это он украл вазу из дома Таунсендов и нефритового слоника – из вашего.

Нэнси кивнула и спросила:

– Зачем ему понадобилось красть ту вазу, если он знал, что она фальшивая?

– В этом виновата моя жена! – резко ответил он. – Из-за ее глупости Энь Мой сумел поставить свое имя на некоторых изделиях из фарфора, которые я продал. Мы с братом выкрали столько этих изделий, сколько смогли, из опасения, что через его подпись на нас выйдут федеральные ищейки.

– Вы ухитрились удалить подпись Эня с вазы Таунсендов и продать ее вторично. Но кто выдал себя за мистера Суна, чтобы получить деньги по почтовому переводу в Мейсонвилле? – быстро спросила Нэнси, надеясь захватить Карра врасплох. – Ваш брат?

Однако Карр был слишком хитер, чтобы назвать сообщника по имени. Отвечая на этот вопрос, он с насмешливой миной повернулся к старику китайцу, стоявшему рядом с Нэнси.

– Ловко мы вас подставили, а, Сун? К несчастью для мисс Дру, ему не удалось полностью осуществить наш план. Поверь она в то, что вы торгуете поддельными вазами, она, может быть, перестала бы совать нос в мои дела и не очутилась бы теперь здесь!

– Я рада, что смогла помочь мистеру Суну, – горячо заявила Нэнси.

Карр рассмеялся злым, сардоническим смехом и повернулся, чтобы уйти.

– Не советую вам пытаться бежать, – предупредил он. – У нашего мастиффа свирепый нрав и очень острые клыки! Через несколько минут я вернусь, и тогда посмотрим, так ли уж вы храбры!

Железная дверь закрылась за ним. Нэнси нашла свечу и зажгла ее. Повернувшись к мистеру Суну, она увидела, что он сидит на полу, ослабев настолько, что ноги его больше не держали.

– Это по моей вине вы оказались в таком опасном положении, – тихо сказал он Нэнси. – Мне не следовало просить вас поехать со мной.

Нэнси через силу улыбнулась.

– Не переживайте из-за меня, пожалуйста. Ведь нас привело сюда мое собственное желание разгадать эту загадку.

Она подошла к двери и прислушалась в надежде, что собака, может быть, ушла. Но мастифф, стороживший по ту сторону двери, почуял ее присутствие за железной преградой и грозно зарычал.

Нэнси взяла свечу и принялась осматривать раскрошившуюся от времени кирпичную кладку стен. Должен же быть у них какой-нибудь путь к спасению!

Вдруг железная дверь, скрипнув, медленно отворилась и на пороге возникла низкорослая фигура слуги мистера Суна – непроницаемого Чина! Он бесстрастно посмотрел на узников и улыбнулся им, оскалив в ухмылке все свои зубы.

– Чин! – Мистер Сун поднялся на ноги и живо направился к нему, возбужденно говоря что-то по-китайски. Но Чин неожиданно расхохотался и грубо оттолкнул своего мягкосердечного хозяина.

– Глупец! – воскликнул он по-английски. – Неужели вы такой безмозглый, что не можете догадаться, кто я такой на самом деле?

– Брат Карра! – воскликнула Нэнси.

– Он самый, – ответил Чин с насмешливым поклоном.

– Теперь мне многое стало понятно, – проговорила Нэнси. – Это вы выдали себя за мистера Суна и получили деньги по переводу!

– Да, мисс Дру, – язвительно ответил Чин. – Но вам больше незачем интересоваться тем, как я исполнил эту роль. Вы совершили роковую ошибку, явившись сюда. Теперь вам придется расплачиваться за собственную глупость. – Он презрительно усмехнулся. – Как гласит старая американская поговорка, любопытство кошку погубило. Уверен, вы улавливаете аналогию, мисс Дру.

– Напрасно вы нам угрожаете. Вы же знаете, что мой отец придет сюда с полицейскими! – вывалила Нэнси.

– Вам бы так хотелось, чтобы мы поверили этому, мисс Дру, верно? – со злой насмешкой сказал Чин. – Но, к несчастью для вас, я знаю, что ваш отец в Вашингтоне. Понимаете ли, я позвонил ему на работу, чтобы сообщить, что вы… э-э… слегка опоздаете к обеду.

Нэнси поняла, насколько серьезно ее положение, – но оставался еще лучик надежды. Если она не вернется к обеду, миссис Груин наверняка позвонит Милтонам, а узнав, что Нэнси отправилась вместе с мистером Суном на огороженный участок в лесу, немедленно вызовет полицию.

Стараясь выиграть время, она продолжала расспрашивать Чина, а тот откровенно отвечал на все ее вопросы.

Так, по его признанию, они с Дэвидом заранее запланировали, что Чин поступит на работу к мистеру Суну. Благодаря этому он получил возможность следить за корреспонденцией своего хозяина перехватывать все письма, касающиеся Эней, любое время он был в курсе всех дел своего хозяина.

– Но один раз вы все-таки сплоховали, – уязвила его Нэнси. – Письмо, в котором сообщаюсь, что Эни не вернулись на родину, попало к мистеру Суну.

– К сожалению, да. А затем в дело вмешались вы, мисс Дру. Но вы никогда больше не будете досаждать моему брату и мне! Как только мы вынесем отсюда наши ценности, – дерзко проговорил Чин, – мы вернемся и взорвем динамитом покосившуюся трубу. Она обвалится и обрушит на ваши головы крышу плавильни. – Он многозначительно помолчал. – Вам уготована печальная участь. Но будем надеяться, что конец наступит быстро!

Некоторое время после того, как Чин удалился, Нэнси и мистер Сун ошеломленно молчали. Нэнси знала, что миссис Груин наверняка не хватится ее до обеда; а потом, как бы быстро она ни действовала, наверняка будет уже слишком поздно. Нэнси напряженно думала, отчаянно пытаясь найти выход из этого ужасного положения.

«Бежать через дверь, которую стережет мастифф, нет никакой возможности», – заключила она.

Подняв свечу над головой, Нэнси принялась рассматривать куполообразную крышу старой плавильни. Просвет дымохода внутри покосившейся трубы имел около двух футов в диаметре. Сквозь это отверстие Нэнси увидела клочок голубого неба. В голове у нее мелькнула одна мысль, и она взволнованно повернулась к мистеру Суну.

– Энь Мой пролезал по дымоходу, когда укреплял на трубе иероглиф из железа, верно? – спросила она.

– Да. Он сказал, что приставлял к краю дымохода лестницу, а оттуда карабкался вверх, – кивнул пожилой китаец.

Лестницы в плавильне не оказалось. Нэнси вновь заглянула в трубу. «Что ж, придется взбираться без лестницы», – решила она.

– Подсадите меня, пожалуйста, – попросила она.

У мистера Суна широко раскрылись глаза.

– Уж не собираетесь ли вы лезть в трубу? – с тревогой спросил он.

– Я должна! – решительно ответила Нэнси. – Это наш единственный шанс!

– Но вы можете сорваться и упасть!

– Что может быть хуже судьбы, ожидающей нас здесь? – махнула рукой Нэнси. – Но если мне удастся вскарабкаться, я смогу вызвать полицию и вовремя прийти на помощь вам и вашим друзьям.

Поняв, что выбора нет, китаец напряг последние силы и, подставив Нэнси спину, помог ей добраться до проема дымохода. Когда Нэнси, подтянувшись, влезла внутрь, мистер Сун с беспокойством посмотрел на нее и умоляющим голосом сказал:

– Будьте осторожны. Если с вами что-нибудь случится…

– Пожалуйста, не волнуйтесь, – успокоила его Нэнси. – И не теряйте надежды. Если все сойдет хорошо, я вернусь с полицией.

– Удачи вам! – сказал мистер Сун, снова опускаясь на пол.

Нэнси начала подниматься по дымоходу. Упираясь спиной в одну его стену, а ногами – в противоположную, она медленно, дюйм за дюймом, карабкалась вверх. Это была чертовски трудная задача.

Одно лишь облегчало Нэнси подъем – то, что труба была наклонной. Но цемент между кирпичами раскрошился и местами выпал. С каждым движением Нэнси рисковала опереться на незакрепленный кирпич и скатиться вниз по осклизлому стволу дымохода на пол плавильни!

С величайшей осторожностью взбиралась она все выше. Наконец, когда ей стало казаться, что ее усталые мускулы совершенно обессилели, она достигла верха трубы. Затем она со всеми предосторожностями слезла по наружной поверхности покосившейся трубы на покатую крышу старого кирпичного здания. Там она немного отдохнула, восстанавливая силы.

Только она собралась спрыгнуть с крыши в сад, как вдруг услышала звук шагов.

«Кто-то идет!» – встревожилась она.

В мгновение ока Нэнси распласталась на покатой крыше, а еще мгновение спустя дверь в каменной стене открылась, и Нэнси увидела жену Карра, одетую теперь в обычное платье для улицы. Она направлялась прямо в ее сторону.

Нэнси понимала, что, пока женщина не смотрит вверх, девушка остается вне поля ее зрения. Но у крыши был слишком крутой наклон, и Нэнси еле-еле удерживалась на ней. Когда жена Карра была уже близко, руки Нэнси внезапно ослабли, и она заскользила по скату крыши.

«Нельзя все погубить сейчас! – отчаянно внушала она себе. – Просто нельзя!»