Текст книги "Тайна покосившейся трубы"

Автор книги: Кэролайн Кин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

КИТАЙСКАЯ ГОЛОВОЛОМКА

Через несколько минут Нэнси очнулась и встала на ноги. Голова у нее сильно болела, но она сразу все вспомнила.

Ее первая мысль была о Джорджи. Где она? Ее нигде не было видно. Бордовый двухместный автомобиль исчез, и Нэнси со страхом подумала, что ее подругу, возможно, похитили. Но уже мгновение спустя она решительно отбросила эту ужасную мысль.

«Вероятней всего, что Джорджи тоже оглушили», – размышляла она.

Подобрав свою сумочку, валявшуюся на земле, она стала громко звать Джорджи. К огромному облегчению Нэнси, Джорджи откликнулась на ее зов.

– Я здесь! У меня завязаны глаза! И руки мне связали!

Нэнси пошла на звук ее голоса. Джорджи стояла спиной к дереву с завязанными сзади руками. Ее запястья были туго перетянуты пояском от платья, и она терлась ими о кору дерева. Нэнси быстро развязала ей руки и сняла у нее с глаз повязку. С Джорджи, как оказалось, произошло примерно то же, что и с Нэнси.

– Все случилось так быстро! – выпалила она и глубоко вздохнула, переводя дух. – Мне показалось, что я их упустила. Когда же я повернула обратно, чтобы возвратиться к тебе, один из них выпрыгнул из кустов и завязал мне моим шарфиком глаза. Я вскрикнула и попыталась сорвать повязку, но второй мужчина связал мне руки и велел молчать!

– Ты кого-нибудь из них рассмотрела? – спросила Нэнси.

– Не настолько, чтобы опознать…

Нэнси первая двинулась из леса к дороге. Разочарованные и огорченные, но со счастливым сознанием, что они остались целы и невредимы, девушки сели в машину Нэнси и поехали домой.

Неожиданно Джорджи улыбнулась, стряхнув с себя уныние.

– Эти малые – порядочные тупицы, – заметила она. – Ведь ты записала номер их автомобиля.

– Они оставили и кое-какие другие улики, – добавила Нэнси и рассказала об осколках вазы, по-прежнему лежавших у нее в сумочке. – Возможно, один из этих мужчин – Маннинг.

Некоторое время спустя Нэнси остановила машину перед домом Джорджи, и ее подружка вышла.

– Увидимся вечером на дне рождения Хелин, – сказала она, прощаясь.

– Непременно. Ни за что не пропущу такое событие!

Нэнси поехала в управление регистрации автомобилей узнать, если можно, имя владельца бордовой двухместной машины. Начальник управления знал Нэнси и, выслушав ее рассказ, тут же запросил по телефону нужные сведения в центральном управлении штата.

– Вы поспели как раз вовремя, – сказал он в паузе телефонного разговора. – Мы сейчас закрываемся.

Выяснилось, что номерной знак был выдан некоему Полу Скотту из Мейсонвилла и что не позже как сегодня владелец заявил о краже своего автомобиля!

– Наверняка эти люди намеревались спрятать машину в лесу, чтобы потом перекрасить ее и заменить номер, – сказала Нэнси. – Можно я позвоню в полицию?

– Конечно. Можете позвонить отсюда.

Переговорив с шефом полиции Макгиннисом, Нэнси отправилась в магазин Дика Милтона и рассказала Дику про покосившуюся трубу в Мейсонвилле. Дик был разочарован тем, что по этому ориентиру не удалось обнаружить залежь фарфоровой глины. Затем Нэнси простилась с ним и направилась к офису, где работал мистер Дру. Она обещала отцу, что заедет за ним в шесть часов.

Ей повезло: когда она подъезжала к зданию, где помещалась юридическая контора Карсона Дру, от края тротуара отъехал автомобиль, и она осторожно поставила свою машину на освободившееся место. Не успела она вылезти, как заметила выходящего из здания невысокого китайца с редкой узкой бородкой и в массивных очках.

– Мистер Сун! – окликнула его девушка. Китаец улыбнулся и подошел к ней.

– Как раз с вами я и хотела повидаться! – радостно воскликнула она. – Вы можете уделить мне минутку?

Мистер Сун кивнул. В серой фетровой шляпе и синем в тонкую полоску костюме он выглядел очень элегантно. В руке у него была красивая трость из ротанга.[2]2
  Ротанг – древовидная лиана из семейства пальм.


[Закрыть] Нэнси открыла перед ним дверцу, и он сел рядом с ней.

– Хотите, я отвезу вас домой? – спросила она.

– Это было бы весьма любезно с вашей стороны. Я должен поторапливаться, чтобы не опоздать к назначенной встрече.

По дороге Нэнси рассказала Суну о своих сегодняшних приключениях. На восточном лице ее собеседника выразилось изумление. Он не знал, кто такой Джон Маннинг, но умолял Нэнси быть предельно осторожной в дальнейших расследованиях.

Остановив машину перед домом Суна, Нэнси открыла сумочку и вынула смятый газетный лист с осколками фарфоровой вазы. Но сначала она показала Суну скопированные ею иероглифы.

– Надеюсь, вам они не покажутся такими загадочными, как мне, – заметила она.

– В них нет ничего загадочного, – ответил Сун и, поочередно показывая на каждый из иероглифов, перевел первый ряд значков: – «Сделано в Мастерской Глубокого Покоя».

Нэнси озадаченно уставилась на него, но он уже перешел ко второй группе иероглифов.

– «Сделано для Палаты Благоуханной Добродетели», – перевел он и, заметив недоумение на лице Нэнси, улыбнулся. – Каждое сочетание иероглифов представляет собой что-то вроде китайского знака качества, – пояснил он. – Это как личное клеймо, которое американские изготовители иногда ставят на своих изделиях.

– Я понимаю, что вы хотите сказать, – перебила Нэнси. – Я видела такие значки на золотых и серебряных украшениях.

Ее собеседник утвердительно кивнул и продолжал:

– Китайцы много веков пользуются подобными символами для удостоверения подлинности вещи и тонкости работы. Такие подписи применялись еще столетия назад, в эпохи великих династий Сун, Мин и Цин.

– Как интересно! – воскликнула Нэнси. Мистер Сун снова принялся разглядывать иероглифы.

– Эти метки очень древние и знаменитые, – сказал он. – Они относятся к эпохе династии Мин и хорошо известны всем знатокам фарфора.

– О! – воскликнула Нэнси. – Я узнала больше, чем надеялась! – Вдруг брови ее сдвинулись. – Но зачем понадобились Маннингу копии этих меток? – взволнованно спросила она. – И почему он так тщательно их скрывал?

Мистер Сун мягко пожал плечами и улыбнулся.

– Этого я не знаю, – только и сказал он. Нэнси показала ему китайскую газету, которую она подобрала на чердаке дома в Мейсонвилле.

Сун сказал, что это ежедневная газета, выпускаемая на китайском языке в Нью-Йорке.

– Может быть, этот Маннинг имеет там сообщников-китайцев, – предположил он.

Затем Нэнси развернула смятый газетный лист с осколками разбитой вазы. Газета, как убедилась Нэнси, была такая же, что и та, с чердака.

Мистер Сун с интересом рассматривал осколки, но они были такие мелкие, что он мог сказать лишь одно: ваза была сделана из прекрасной глины. Он вопросительно посмотрел на Нэнси, словно ожидая, не сообщит ли она какую-нибудь дополнительную информацию. Но девушка со вздохом покачала головой.

– Это все улики, какие у меня есть, – пока что! – ответила она.

Сун вышел из машины и с чувством пожал Нэнси руку.

– Вы превосходно себя показали, мисс Дру, – тепло сказал он. – Я уверен, что с помощью вашего прославленного семейства мои недостойные вашего внимания проблемы будут вскоре решены.

Китаец с легким поклоном повернулся и направился по дорожке к входной двери. Нэнси озадаченно глядела ему вслед. «Интересно, что он хотел этим сказать?» – спрашивала она себя.

Затем Нэнси вернулась к зданию, где находилась контора отца. Когда она пыталась втиснуть автомобиль на стоянку у тротуара, знакомый голос произнес:

– Не возражаешь, если я отвезу тебя домой? Нэнси быстро оглянулась.

– Папа! – воскликнула она.

Когда отец сел в машину, она чмокнула его в щеку. Карсон Дру был рослым красивым мужчиной средних лет с такими же, как у дочери, живыми синими глазами. И так же как у Нэнси, в его глазах вспыхивали лукавые огоньки, когда что-нибудь казалось ему смешным.

У Нэнси были теплые и дружеские отношения с отцом. Как бы ни был мистер Дру занят своими собственными уголовными расследованиями, он всегда находил время обсудить с Нэнси случаи, которые расследовала она.

Вот и сейчас, по дороге домой, адвокат и его очаровательная дочь беседовали о ее последних приключениях. Сворачивая на подъездную аллею < их дому, Нэнси вдруг вспомнила слова, сказанные мистером Суном на прощание. Она повторила их отцу и спросила у него, не знает ли он, что они значат.

– Конечно, знаю. Мистер Сун сегодня был у меня. Он хочет, чтобы мы с тобой начали расследование.

– Расследование?

– Да, расследование. Эта история – настоящая китайская головоломка, и началась она пять тет тому назад!

Он вышел из машины, и Нэнси поспешила за ним.

– Пап, не томи меня! – взмолилась она. – Что это за история?

– Дома расскажу, – пообещал он, поднимаясь по ступенькам крыльца. – Это, история о пропавших Энях!

ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ВАЗЫ

– Что такое пропавшие Эни? – спросила Нэнси, когда они с отцом удобно уселись в его кабинете. – Драгоценные камни?

– Холодно, холодно, – рассмеялся мистер ДРУ-Эни – китайские друзья мистера Суна, Энь Мой и его дочь Энь Лей. Как тебе известно, у китайцев сначала идет фамилия, а потом имя. Карсон Дру на мгновение замолчал.

– Рассказывай же, папа! – нетерпеливо попросила Нэнси.

– Пять лет тому назад Энь Мой написал Суну из Китая. В этом письме он сообщал своему другу, что они с дочерью отправляются в поездку по Соединенным Штатам и надеются посетить его. По словам мистера Суна, Энь Мой – известный г Китае мастер по изготовлению фарфора. Целью его поездки было изучение американских методов производства фарфора и фаянса.

– А Энь Лей тоже занимается фарфором? – поинтересовалась Нэнси.

– Нет. – Отец покачал головой. – Во всяком случае, на момент отъезда Эней из Китая не занималась. Ей было тогда всего двенадцать лет. Значит, теперь ей около семнадцати.

– А когда они исчезли? – с возрастающим интересом спросила Нэнси: ведь речь шла почти о ее ровеснице.

– Сейчас скажу. Энь Мой еще не раз писал Суну, – продолжал мистер Дру. – Он описывал поездки, которые они совершили, знакомясь с постановкой дела на керамических заводах в нескольких городах Соединенных Штатов. Все ближе и ближе к Ривер-Хайтсу были города, откуда приходили к Суну письма от Энь Моя, и наконец Сун получил письмо, в котором его друг сообщал, что они с дочерью посетят его на будущей неделе.

Адвокат замолчал.

– И что – они не приехали? – опросила Нэнси.

– Нет. Это было четыре с половиной года назад. С тех пор мистер Сун не получал от Эней никаких весточек!

– Может, произошло что-нибудь такое, что лишило их возможности написать?

– Вот это мистер Сун и хотел бы выяснить. Сегодня он пришел ко мне в контору, потому что ему прислал письмо один родственник из Китая. Раньше Сун думал, что Эни вернулись на Восток, так и не заехав к нему; его лишь несколько удивляло, что письма, которые он посылал им в Китай, оставались без ответа.

– Очень странно, – сказала Нэнси.

– Но из письма, которое он получил сегодня, – продолжал мистер Дру, – он узнал, что Эни так и не возвратились в Китай, а иммиграционные власти Соединенных Штатов не могут объяснить, в чем дело.

– Значит, Эни, по всей вероятности, до сих пор находятся здесь, в Штатах, – рассудила Нэнси.

– Похоже на то, – согласился с ней отец. – Мистер Сун опасается, что его друзья стали жертвами… ну, скажем, злого умысла.

– Как ты думаешь, что могло с ними случиться? – нахмурилась Нэнси.

– Пока что у меня нет никаких версий, – ответил мистер Дру. – Но нередко бывает, что иностранцы сами хотят, чтобы власти Соединенных Штатов потеряли их из виду. Причины могут быть разные – шпионаж, контрабанда…

– Но не может же этим заниматься друг мистера Суна! – возмутилась Нэнси. Ее отец сухо улыбнулся.

– Ты, наверное, права, но это не приближает нас к разгадке.

Нэнси пытливо посмотрела на отца и спросила, чем она может помочь ему в расследовании этого дела.

– Я подключу тебя, как только найду хоть какие-то подходы к разгадке, – сказал мистер Дру ласковой улыбкой.

– Спасибо, папочка. – Нэнси взглянула на часы и вскочила с места. – Боже мой, я должна бежать, а то опоздаю на день рождения к Хелин!

Она бросилась наверх одеваться. Через несколько минут Нэнси уже сбежала вниз, послала воздушный поцелуй отцу и помахала на прощание рукой миссис Груин.

– Погоди-ка минуту, – остановила ее Ханна. – Я за тебя беспокоюсь, Нэнси. Будет уже поздно, когда ты станешь возвращаться от Таунсендов, и мне не нравится, что ты отправишься домой одна.

– Сейчас я все улажу, – объявил мистер Дру. – Ханна, я отвезу мою дочь и ее подружек к Хелин, а вечером заеду за ними.

Через двадцать минут Карсон Дру высадил Бесс, Джорджи и Нэнси у дома Хелин на другом [конце города. Мистер Таунсенд встретил девушек шутливым приветствием:

– Рад, что вы наконец добрались. Я уж начал думать, что мне придется съесть четыре куска именинного пирога!

– Насколько я знаю Нэнси, она, вероятно, выслеживала какого-нибудь злоумышленника, – улыбнулась Хелин.

– Верно, верно, – рассмеялась Нэнси. – Это новый способ поздравлять с днем рождения.

Хелин отнесла пальто и сумки подруг наверх, в свою комнату.

Через несколько минут миссис Таунсенд позвала всех в столовую. Нэнси последовала было за другими, но тут ей бросилась в глаза изящная ваза, стоявшая на письменном столе у окна. Осторожно взяв вазу в руки, она стала рассматривать рисунок на фарфоре.

Выполненный в мягких коричневатых тонах, рисунок изображал персиковое дерево на берегу сверкающего синего озера; под деревом сидел старик китаец в богатом парчовом халате, а рядом стоял благородный олень.

Нэнси перевернула вазу и стала рассматривать дно. Маленькими черными мазками кисточки для письма на нем было выведено несколько китайских иероглифов. Кажется, это был тот же самый ряд значков, что и на одном из листков, обнаруженных и скопированных ею в комнате Маннинга!

Взбежав наверх, Нэнси схватила свою сумочку, бросилась обратно в гостиную, села за письменный стол, взяла листок бумаги, сняла с подставки изысканного чернильного прибора ручку и быстро перерисовала значки. Затем просушила чернила лежавшей на столе промокашкой и сунула листок к себе в сумочку.

Она совсем уже собралась пройти в столовую, когда ее внимание привлекли два странных значка, хитроумно вплетенные в узор листвы персикового дерева. Нэнси удивленно уставилась на крохотные, едва заметные иероглифы. Чем дольше она смотрела на них, тем больше росло ее недоумение. Но не успела она перерисовать эти значки, как в комнату вошла миссис Таунсенд.

– Нэнси, идем! – позвала она.

– Простите, что задержалась, – извинилась Нэнси. – Эта ваза…

– Нравится? – спросила мать Хелин.

– Очень! – ответила Нэнси. – Это одна из самых красивых ваз, какие я только видела.

– Это ваза эпохи Мин. Муж подарил мне ее на годовщину свадьбы, – пояснила миссис Таунсенд и увела Нэнси в столовую.

За едой юная сыщица не переставала думать о том, что она только что обнаружила. После того как был подан и съеден именинный пирог, Хелин принялась развертывать полученные подарки, упакованные в яркие, нарядные свертки. Процедура эта сопровождалась восторженными ахами и охами. Кроме нескольких вышитых салфеток, именинница получила премиленькую статуэтку, собственноручно изготовленную Бесс на занятиях в керамической мастерской Дика Милтона.

– О, какая прелесть! – воскликнула Хелин. – Большущее спасибо, Бесс.

Взрывом хохота было встречено появление из свертка, преподнесенного Джорджи, бейсбольной перчатки. Но ведь Хелин еще несколько месяцев назад сказала, что хотела бы получить такую перчатку, а никто до сих пор не догадывался подарить ее ей!

Самым большим сюрпризом вечера стал подарок Нэнси. Она заранее договорилась с миссис Таунсенд, что его внесут последним. Это был свернувшийся в комочек на подушке в розовой корзиночке пушистый белый котенок.

– Нэнси, дорогая! – восторгалась Хелин. – Ты вспомнила, что я мечтала о котеночке!

Девушки сгрудились вокруг корзинки, восхищаясь котенком. А когда стрелки часов приблизились к половине одиннадцатого, гостьи сказали, что им пора собираться.

Нэнси, Бесс и Джорджи поднялись наверх за своими пальто. Спустившись с пальто вниз, Нэнси подошла к столу, чтобы взять свою сумочку, и остановилась в растерянности. Сумочка исчезла!

Когда спустились миссис Таунсенд и остальные, Нэнси спросила у них, не видели ли они ее сумочку. Но никто ничего не знал.

– Куда же она могла подеваться? – удивленно вопросила миссис Таунсенд, включаясь в поиски.

Вдруг Нэнси заметила, что окно у стола приоткрыто. А не мог ли кто-нибудь влезть в окно и стащить сумочку?

– У вас есть фонарик? – спросила она.

Мистер Таунсенд дал ей фонарик, и Нэнси, выбежав через парадную дверь, обогнула дом. Остальные последовали за ней. На клумбе под приоткрытым окном отчетливо виднелись следы!

В это мгновение ее окликнула миссис Таунсенд:

– Нэнси, это не твоя сумка? Нэнси обернулась. Мать Хелин держала в руках знакомую синюю сумочку.

– Да, моя, – обрадовалась Нэнси. – Спасибо. Где вы ее нашли?

– Она лежала вот здесь, в траве, – ответила миссис Таунсенд.

– О, надеюсь, оттуда ничего не пропало, – забеспокоилась Хелин.

Нэнси открыла сумочку, почти уверенная, что она пуста. Но на первый взгляд ей показалось, что исчезли только деньги; затем девушка поняла – исчез также листок, на который она перерисовала китайские иероглифы с вазы.

Вдруг в голове Нэнси пронеслась тревожная мысль. Ни слова не говоря, она стрелой бросилась в дом. Худшие ее подозрения подтвердились. Уникальная ваза Таунсендов исчезла!

В ПОИСКАХ КЛЮЧА К РАЗГАДКЕ

Нэнси в смятении уставилась на пустое место на столе. Затем она помчалась на кухню, зажгла свет на заднем дворе и выскочила наружу. Двор был пуст.

К этому моменту подоспели родители Хелин и девушки.

– Нэнси, что еще стряслось? – спросил мистер Таунсенд.

Рассказывая о похищенной вазе, Нэнси неожиданно ощутила укор совести. Ведь ©ели бы похититель не увидел, как она копирует иероглифы со дна вазы, он, может быть, никогда бы ее не украл! Но почему ему было так важно похитить бумажку со скопированными ею значками?..

Вдруг девушке почудилось, что она знает почему. Она бегом вернулась к клумбе под окном, твердо уверенная, что увидит те же самые характерные отпечатки ног, которые она заметила возле Охотничьего моста, – отпечатки, принадлежавшие, по ее убеждению, Маннингу. Но тут Нэнси ждало разочарование. Следы на клумбе были короткие и широкие.

Когда она рассказала Бесс и Джорджи о своей неподтвердившейся гипотезе, Джорджи предположила, что здесь орудовал какой-нибудь дружек Маннинга.

– Наверное, это один из тех, кого мы видели в лесу, – добавила она.

– И ему велено следить за тобой, Нэнси, – испуганно проговорила Бесс.

– Что за черт! – воскликнула Джорджи. – Этого нам еще не хватало!

Остальные девушки вполголоса выразили свое согласие. Таунсенды попросили изложить им обстоятельства дела, которое Нэнси пыталась распутать. Нэнси поведала им то, что считала нужным. Затем мистер Таунсенд вызвал по телефону полицию. Прибыли двое полицейских, произвели обычный осмотр в доме и снаружи и расспросили Нэнси.

После их ухода Нэнси вдруг осенила одна мысль. Она подошла к столу и взяла с него промокашку, которой промокала чернила на листке со скопированными ею китайскими иероглифами. Так и есть: иероглифы отчетливо обозначились на ней в перевернутом виде!

«Возьму-ка я ее домой и сравню эти значки с теми, что я перерисовала раньше», – решила она.

Положив промокашку в сумочку, Нэнси вернулась в гостиную и обратилась к мистеру Таун-сенду:

– Где вы купили эту вазу?

– Постойте-ка, одну минутку… – ответил он и полез во внутренний карман пиджака. – По-моему, тут у меня в бумажнике должно быть название этого магазина. Да, вот оно. Магазин «Восточные сувениры Сен-юня», Мэдисон-авеню, Нью-Йорк.

Нэнси постаралась запомнить это название.

Вскоре приехал мистер Дру, чтобы развезти подружек по домам. Узнав о краже и о предполагаемой слежке за Нэнси, он порадовался, что вызвался отвезти девушек на вечеринку и заехать за ними. Нэнси, Бесс и Джорджи поблагодарили хозяев за приятно проведенный вечер и уехали.

Вернувшись домой, Нэнси с отцом присели на несколько минут в гостиной, чтобы обсудить странный поворот событий. Нэнси вынула из сумочки промокашку и показала ее отцу. Затем она сходила в свою комнату за зеркальцем и листком бумаги с китайскими иероглифами, обнаруженными в жилище Маннинга. Поднеся к промокашке зеркальце, она с первого взгляда убедилась в том, что отпечатавшиеся на ней значки аналогичны одной из китайских надписей на листке – той, что означала: «Сделано для Палаты Благоуханной Добродетели».

Это новое открытие вызвало у Нэнси прилив энтузиазма. Но ей по-прежнему было невдомек, зачем вору понадобилось похищать скопированные ею значки.

Утром Нэнси позвонила Таунсендам, чтобы еще раз поблагодарить за чудесный вечер и узнать, нет ли каких-нибудь новых сведений о грабителе.

– Абсолютно никаких, – ответила Хелин. – Послушай, Нэнси, может быть, ты поможешь нам найти этого вора?

– Если что-нибудь узнаю, обязательно сообщу, – пообещала Нэнси и повесила трубку.

Поскольку на тот момент у нее не было никаких идей, как выследить вора, Нэнси решила пока сосредоточить все внимание на поиске залежи фарфоровой глины. Она отправилась в городскую публичную библиотеку полистать книги по геологии здешних мест. Но, просмотрев несколько толстых томов и карт, Нэнси так ничего и не нашла.

Она со вздохом закрыла книгу и поставила ее обратно на полку. Мисс Картер, библиотекарша, заметила, что Нэнси чем-то разочарована.

– Вы не нашли того, что искали? – любезно поинтересовалась она.

Нэнси покачала головой и рассказала библиотекарше о направлении своих поисков.

– Почему бы вам не спросить у Майлза Монро? – посоветовала мисс Картер. – Это удалившийся от дел профессор геологии. Уж если кто-нибудь и знает про месторождение глины, так это он. Я вам дам его адрес.

– Спасибо, – с улыбкой поблагодарила Нэнси. – Я сейчас же поеду к нему.

Вскоре Нэнси уже нажимала на кнопку звонка под табличкой с именем Майлза Монро. Мгновение спустя в двери открылся глазок, и на Нэнси изучающе уставился глаз хозяина.

– Если вы что-нибудь продаете, – прогудел голос за дверью, – то мне ничего не нужно! Нэнси с трудом сдержала смех.

– Я ничего не продаю. Я пришла посоветоваться с вами об одной геологической проблеме! Глаз еще некоторое время рассматривал ее, затем дверь распахнулась. На пороге стоял высокий, чуть сутуловатый мужчина, оглядывавший Нэнси с головы до пят. У него были резкие черты лица, острый, пытливый взор и копна непослушных рыжих волос.

– О геологической проблеме! – фыркнул он. – Слишком вы хорошенькая для таких серьезных материй. Ладно, входите.

Следуя за профессором в гостиную, Нэнси заметила, что он прихрамывает.

– Садитесь! – пригласил он. Усевшись напротив девушки и сверля ее взглядом, мистер Монро осведомился: – Ну-с, юная леди, что привело вас ко мне?

Представившись, Нэнси рассказала о своих поисках месторождения фарфоровой глины. Но Монро покачал головой: на территории штата он не знал ни одного такого месторождения.

– Я слышала, – продолжала Нэнси, – что оно каким-то образом связано с покосившейся трубой.

– В первый раз слышу, – насмешливо пробасил Майлз Монро, – чтобы трубу использовали для поиска отложений каолина!

– Каолина? – переспросила Нэнси.

– Так геологи называют тонкую белую глину, которая применяется для производства фарфора и фаянса. Это название происходит от китайского слова «Каолин» – это гора в Китае, из недр которой впервые стали добывать фарфоровую глину.

Нэнси жадно впитывала новые познания, а Майлз Монро тем временем продолжал:

– Каолин образуется в результате выветривания гранита и других скальных пород. Затем глинозем вымывается из кварца и смешивается с полевым шпатом, песчаником и прочими компонентами, образуя фарфоровую глину. – Он криво улыбнулся. – Пожалуй, вам не помешает знать это, раз уж вы ищете месторождение каолина.

– Конечно, – согласилась Нэнси. – Но я надеялась, что вы сможете рассказать мне о разработке фарфоровой глины в этой местности. Предположительно она находится поблизости от Мейсонвилла.

Профессор Монро задумчиво потер нос.

– Земли вокруг Мейсонвилла я знаю не слишком хорошо, – ответил он. – Мне пришлось отказаться от полевых исследований, после того как шесть лет тому назад я упал и повредил ногу. Вот тогда я и ушел в отставку. А раньше я жил в Филадельфии.

– Ну что ж, простите за беспокойство, – сказала Нэнси, вставая.

– Эй, погодите минутку! – воскликнул вдруг Майлз Монро. – Меня интересовал один участок в этих краях, и я все время собирался его обследовать. Это лесистая местность в нескольких милях от Ривер-Хайтса, если ехать в сторону Мейсонвилла. – И он рассказал ей, как добраться туда. – Мне говорили, там есть заброшенная со времен Гражданской войны железорудная шахта и плавильня. Может, это у нее покосившаяся труба? Если найдете разработку фарфоровой глины, мне хотелось бы узнать об этом.

Нэнси поблагодарила профессора за полученную информацию. Она была рада получить хоть какую-то зацепку.

Профессор Монро проводил ее до двери, и она, сев в машину, поехала к дому Джорджи.

Ее подруга косила лужайку перед домом. Бесс подрезала живую изгородь.

Нэнси посигналила им. Девушки оглянулись и подбежали к машине.

– Я ненадолго отправляюсь за город. Только что получила новые сведения о покосившейся трубе, – сообщила им Нэнси. – Хотите со мной?

– Какая разница, куда ехать, лишь бы было весело! – дурашливо воскликнула Джорджи и плюхнулась на сиденье рядом с Нэнси.

– Ладно. Я пойду, Джорджи, скажу твоей матери, что мы уезжаем.

Через минуту Бесс вернулась и села в машину. Нэнси повела автомобиль в сторону Охотничьего моста.

– О Господи! – воскликнула Бесс, когда они подъезжали к Охотничьему мосту. – Опять это жуткое местечко!

– Но на этот раз мы не будем останавливаться, – успокоила ее Нэнси, и Бесс вздохнула с облегчением.

За Охотничьим мостом они свернули вправо, на посыпанную гравием узкую проселочную дорогу. Отъехав миль на восемь от Ривер-Хайтса, Нэнси остановила машину под раскидистым деревом. Девушки вылезли и все втроем отправились через лес на поиски заброшенной шахты.

Около часа брели они, продираясь сквозь лесные заросли, спотыкаясь на каменистых выгонах, перелезая через старые трухлявые заборы и отбиваясь от комаров. Энтузиазм Бесс начал таять.

– Я устала, – стенала она. – Давайте вернемся! Наверняка профессор Монро сам не знал, о чем говорил.

Даже Джорджи и Нэнси спрашивали себя, существует ли старая шахта на самом деле.

– Ну, пройдем еще немножко, – уговаривала Нэнси.

– Мы скоро очутимся в соседнем штате, – пошутила Джорджи. – Но я готова идти хоть на край света!

Девушки устало потащились дальше, но вдруг впереди смутно обозначилась преграда. Это был высокий дощатый забор с натянутой поверху ржавой колючей проволокой. Подруги остановились и в изумлении уставились на него.

– Зачем понадобилось кому-то строить его в такой глуши? – удивилась Бесс.

Девушки внимательно обследовали забор. Он имел не менее десяти футов в высоту, и его доски были так плотно подогнаны, что между ними виднелись лишь узенькие щелочки. Нэнси попыталась было заглянуть через одну из них внутрь, но так и не смогла ничего рассмотреть.

– Черт! – воскликнула Джорджи. – Этот забор тянется футов на пятьсот!

– Пошли, – позвала подруг Нэнси. – Попробуем отыскать щель, сквозь которую можно разглядеть, что там внутри.

Девушки зашагали вдоль забора, ища глазами калитку или хотя бы щелку пошире.

– Вот и конец забора! – объявила Нэнси, которая шла первой.

Выглядело это и впрямь как конец забора, но на самом деле здесь кончалась лишь одна из его сторон. Дощатый барьер резко поворачивал под прямым углом и тянулся дальше на добрых две с половиной сотни футов.

Когда девушки добрались до середины второй стороны, зоркие глаза Нэнси заметили дырку от сучка в одной из досок забора.

– Наконец-то! – воскликнула она.

Нетерпеливо шагнув к забору, она закрыла один глаз и приникла другим к отверстию. Поначалу ей мало что удалось рассмотреть из-за поросли деревьев и кустарника, но затем, переведя взгляд, Нэнси увидела старую выщербленную кирпичную стену, идущую параллельно забору на небольшом расстоянии от него. Стена была футов восьми высотой и увенчивалась покатой крышей. Очевидно, она являлась частью какого-то здания. Но окон в стене – по крайней мере в поле зрения Нэнси – не было.

– Обнаружила что-нибудь? – нетерпеливо спросила Джорджи.

– Только старую… – Нэнси замолчала, заметив что-то, выступающее над крышей здания, и взволнованно воскликнула:

– Девочки, покосившаяся труба!