Текст книги "Обжигающая Мерси (ЛП)"

Перевод: svechka

Вычитка: allacrimo, SanDra92

Редактура: Angely

Обложка: kuzka

Аннотация

Мерси Рейнолдс — репортер в районе залива Сан-Франциско и лишь отчасти человек. Наполов ину женщина, наполовину дракон — «Драман», не в силах менять форму, но все еще в состоянии освобождать огненную энергию. Теперь пришло время проверить ее на прочность.

Подруга Мерси Рэйни просит ее помо чь в расследовании смерти ее сестры. После того, как ужасный несчастный случай уносит жизнь Рэйни, у Мерси есть лишь пять дней, чтобы найти убийцу: если Мерси потерпит неудачу, то согласно драконьему закону душа Рэйни будет обречена на вечные скитания по земле. Но как Мерси сможет помочь, если и она сама — цель? Ей предстоит объединиться с сексуальным незнакомцем — загадочным человеком по прозвищу Смерть, который столь же неотразим, сколь и коварен. Но сможет ли Смерть помогать столько времени, сколько понадобится Мерси для поиска ответов?

Кери Артур Обжигающая Мерси

Я бы хотела поблагодарить:

Всех в издательстве Дэлл, кто помогал мне «полировать» эту книгу – особенного моего редактора Энн, ассистента редактора Дэвида, построчных и литературных редакторов, которые смогли разобраться в моем австралийском английском, а так же художника Джулиану Колесова, создавшую обложку.

И также я хочу особенно поблагодарить моего агента Мириам, за ее поддержку и руководство; Дэадлайн Дэймс, за то, что там работают такие замечательными женщины и выдающиеся авторы; моих критиков и лучших друзей по совместительству – Робин, Мэл, Крис, Кэролин, Фрэй, и наконец Кэйси, просто за то, что она восхитительный ребенок.

Вы лучшие, девочки .

ГЛАВА 1

– Мы вас вытащим через минутку, мадам. Пожалуйста, оставайтесь на месте и не двигайтесь.

Голос пробивался сквозь серый туман, который царил в моем разуме – успокаивающий звук, который принес не комфорт, а смятение.

Почему он сказал мне не двигаться? И почему он сказал это только мне? Почему ничего не сказал Рэйни, которая вела машину?

Проигнорировав совет я начала двигаться, пытаясь устроиться поудобнее и стараясь что-нибудь почувствовать. В боку стрельнуло, боль распространялась жаркими волнами по моему телу и отдавала в голове. Это чувство странно ободряло, хоть и вызвало у меня крик.

Если я чувствовала, значит, не была мертва.

А должна была быть?

«Да», – шепнуло что-то в моем сознании. «Да».

Я с трудом сглотнула, пытаясь облегчить сухость во рту. Что за чертовщина произошла с нами? И почему мне неожиданно показалось, что жизнь потихоньку покидает меня?

Я чувствовала, что штука, вонзившаяся мне в бок, была с зазубринами и довольно широкой, вроде ножа, но вообще-то ножей в машине не было. Люди как я и Рэйни не нуждались в ножах или пистолетах, или еще каком-либо человеческом оружии, потому что мы были рождены со своим собственным. И оно было таким же опасным и точным, как любой нож или пистолет.

Тогда почему мне кажется, что у меня нож в боку?

Я попыталась открыть глаза, почувствовав отчаянное желание узнать где я нахожусь и найти Рэйни, понять что происходит. Но я не могла их открыть и не знала почему.

Сквозь мглу пробился сигнал тревоги, вызывая ощущение, что что-то было не так.

Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться и сидеть спокойно, как советовал незнакомец. Воздух был прохладным, хотя солнце уже пробивалось сквозь него, указывая на то, что рассвет уже окончен и наступил день. Но это невозможно. Мы с Рэйни ехали на закате, а не на восходе, наслаждались последними лучами солнца, прежде чем ночь украдет тепло у нас.

Что-то влажное потекло по моей щеке. Не слеза, слишком теплое для слезы.

Кровь.

На моем лице была кровь, она бежала по волосам. Мой желудок сжался и страх достиг новых высот, не позволяя дышать. Да что же, черт побери, произошло? И где, черт возьми, Рэйни.

Мы попали в какую-то аварию?

«Нет», ответ пришел из глубин моего затуманенного сознания. «Это была не авария».

Нахлынули воспоминания, хотя в итоге это был лишь калейдоскоп картинок с обрывками звуков, как будто некоторые байты моей памяти не получалось, или невозможно было восстановить. Там был глубокий и странно знакомый голос, который впервые за многие недели дал нам более менее полезную подсказку. И радость Рэйни, по поводу возможного направления поисков – это был наш шанс узнать, что же произошло с ее сестрой и со всеми остальными, кто когда-то жил в городе Стиллуотер. Наше сумасшедшее, фальшивое пение, пока мы ехали через горы, направляясь назад в Сан-Франциско, наша будущая встреча с мужчиной, у которого возможно были ответы на вопросы.

Затем свет от фар грузовика, который появился ниоткуда и помчался на нас. Осознание того, что водитель не едет по своей стороне дороги, что он вел прямо на нас. Отчаяние Рэйни, бесполезные попытки увернуться. Скрежет мнущегося металла, когда грузовик врезался в нас, и мы перевернулись. Рев двигателя грузовика, а через секунду еще один разрушительный удар в бок, который погнул двери и толкнул нас прямо на ограждения, чего мы никак не могли избежать. Страх, паника и осознание того, что мы не могли выбраться, не могли освободиться, а машина вылетела за ограждение, и разбилась о камни внизу, потом все закрутилось, закрутилось, закрутилось…

Звук рыданий притормозил пленку воспоминаний: громкое судорожное рыдание, которое наводило на мысль о боли и страхе. Мои рыдания. Я отчаянно пыталась взять это под контроль, прекратить рыдать и начать дышать нормально. Истерика не поможет. Истерика никогда не помогает.

Что-то укололо меня в руку. Иголка. Я хотела сказать им, что бессмысленно вводить мне лекарства, вероятнее всего это не сработает, потому что человеческие лекарства почти никогда не действовали на нас, но слова застряли в горле. Не потому, что я не могла говорить, а потому что я выучила тяжкий урок – никогда не говори людям что-либо, что может навести их на мысль, о существовании других сил.

Но все же, не смотря на мою уверенность, что лекарство не подействует, мое сознание начало проясняться. Я стала различать шипение воздуха, скрежет и стон раздираемого на части металла. Рядом кто-то тяжело дышал, я чувствовала его пот и страх. Чуть дальше кто-то что-то тихо обсуждал; грохот цепей и сильные порывы ветра. Он отдавал эхом, и создавалась впечатление, что мы были на краю пропасти.

Но не было нежного летнего запаха Рэйни. Я должна была чувствовать ее. В маленьком хэтчбэке расстояние между водителем и пассажиром было не очень большим, но я по-прежнему не ощущала ни малейшего ее признака.

Снова появился страх, и я подняла руку, игнорируя острую сильную боль в боку, и потерла глаза. Их удалось от чего-то очистить и сквозь веки стал пробиваться теплый свет. Я снова потерлаих, и мою руку схватила другая рука, пальцы холодные и сильные. Я боролась с захватом, но не могла освободиться, и это еще больше напугало меня. Он был человеком, а я нет. Не совсем. И это было что-то невероятное, что он мог сдерживать меня так легко.

– Нет, – сказал он, его скрипучий голос успокаивал и утешал, в нем не было признаков страха, который я бы учуяла. – На вашем глазу рана и вы только делаете кровотечение сильнее.

Куда уж сильнее, хотела сказать я. Я имела в виду ситуацию, не рану. И тоненький голос в моей голове шептал, что боль еще не закончилась, что позже ее будет больше.

Я сжала пальцы незнакомца своими, неожиданно нуждаясь в безопасности его прикосновения. По крайней мере, это было чем-то реальным в мире, который, казалось, сошел с ума.

Скрежет металла прекратился, и звонкая тишина почти напугала меня. А еще обрадовала. Если бы только можно было заглушить громкий стук моего сердца…

– Почти добрались до вас, мадам. Посидите спокойно еще чуть-чуть.

– Где… – Мой голос был чуть громче, чем сухой шепот, и мое горло протестующе горело. Я тяжело сглотнула и попробовала снова. – Где Рэйни?

Он колебался.

– Ваша подруга?

– Да.

Он продолжал колебаться.

– Давай просто сосредоточимся на том, чтобы аккуратно достать тебя отсюда.

Что-то в его голосе заставило зазвучать тревожный звоночек. Его тон говорил о горе и смерти, и вещах, о которых я не хотела думать, или в которые не хотела верить.

– Где она? – сказала я, почти отчаявшись. – Мне нужно знать, что с ней все хорошо.

– О ней кто-то другой заботится, – сказал он, и я почувствовала в его словах ложь.

«Нет», – подумала я. – «Нет!»

Рэйни должна быть жива. Должна быть. Она была не просто моим другом, она была моей силой, моей смелостью, моей уверенностью. Она вытаскивала меня из стольких передряг, что всех и не упомнишь. Она не могла умереть.

Нахлынули страх и недоверие. Я убрала свою руку и его, и быстро потерла свои глаза. Снова нарастало тепло, но я наконец-то могла видеть.

И я увидела помятый руль, остатки лобового стекла, кровь, размазанную по поломанному и перекрученному капоту машины.

Нет, нет, нет!

Она не могла умереть. Не могла. Я выжила, а она была гораздо сильнее меня. Как она могла умереть? Как это возможно?

А затем я еще кое-что увидела.

Яркий солнечный свет.

Рассвет окончательно ушел.

Вот почему мой спаситель был так не уверен насчет Рэйни. Они не могли ее найти. И не важно, как хорошо они искали, они бы никогда не нашли. Тело мертвого дракона сгорает с первым прикосновением солнца.

И я начала кричать, и никто не смог бы остановить меня. Потому что они не понимали, что означает смерть дракона на рассвете в одиночестве.

А я знала. И это разрывало меня на части.

Но в итоге я остановилась, но лишь потому, что боль, после освобождения из покореженной аварией машины, вызвала потерю сознания.

ГЛАВА 2

Я ушла из госпиталя, как только немного окрепла физически.

Персонал пытался остановить меня. Они пытались убедить меня, что после одного дня, прошедшего с момента операции по удалению куска железа из моего бока, я должна лежать и восстанавливаться, а не бегать по округе, как будто со мной все было в порядке.

Но они не понимали, кем я была. Я не могла остаться там, даже если бы хотела. И не только потому, что они заметили бы, как быстро я восстанавливаюсь, и начали бы задавать вопросы.

Нет, настоящей причиной была Рэйни.

Для ее души все еще был шанс.

Закат был не только временем, когда день встречался с ночью, но и когда мертвые могли свободно общаться с живыми. Некоторые из этих привидений были драконами, которые умерли, и никто не помолился за них, и они вынуждены были скитаться по земле вечно – бестелесные существа, которые никогда не смогут уйти, не смогут чувствовать, и никогда не ощутят жизнь снова. Но для тех, кто умер раньше срока, есть маленькая лазейка. Если поймать тех, кто нес ответственность за смерть Рэйни в течение семи дней с её смерти, я смогу помолиться за ее душу в конце последнего дня. И она сможет уйти.

У меня осталось лишь пять из семи дней, и я ни за что на свете не собиралась тратить их на то, чтобы валяться на больничной кровати. И не важно, насколько все еще больно было ходить.

И вот поэтому я сидела здесь, в этом тускло освещенном баре, ожидая мужчину, с которым мы договорились о встречи, перед тем как в нас врезался грузовик.

Я потянулась за своей колой и быстренько огляделась. Это не то место, которое бы я выбрала, но оно казалось привлекательным для морского дракона. Он находился в прибрежном районе Сан Франциско, был темным и прокуренным; в воздухе витал запах пива, потных мужчин и секретов. Столики прятались по углам, те, кто сидел за ними были едва видны в тусклом свете.

Их тени не были похожи на человеческие.

Длинный деревянный бар возвышался на одной стороне помещения, своей сверкающей поверхностью и старомодными стульями, он напоминал мне о Старом Западе, хотя обстановка остальной части бара скорее относилась к корабельной тематике, чем к тематике Запада, в ней присутствовали старые канатные лестницы, свернутые паруса и штурвалы кораблей, висевшие на стенах.

Я привлекла внимание, когда вошла, и не была уверена: или это из-за того, что я была единственной женщиной в помещении, или из-за большого шрама у меня на лбу. Большинство мужчин сразу потеряло интерес, когда я хмуро оглядела их, но бармен – большой, смуглый мужчина, неопределённого возраста, казалось, следил за мной. Часть меня считала, что он просто не хочет неприятностей, но все же это беспокоило меня.

Справа от меня открылась дверь, и в ней возник силуэт мужчины. Он был коренастым, но высоким, и волосы на его голове были дикой смесью черного, голубого и зеленого, как будто какой-то художник разлил палитру из цветов морских оттенков на его голову.

Когда наши взгляды встретились, он кивнул и шагнул в комнату.

Я сделала еще глоток колы и стала ждать. Он проложил свой путь через нагромождение столов и стульев, его движения были быстрые и уверенные, с грацией, столь редкой для большинства людей.

Но конечно, он не был из большинства. Он был одним из них. Одним из монстров.

– Ангус Доугалл к вашим услугам, – сказал он. В его глубоком, даже грубом голосе было немного шотландской картавости. – Извините за опоздание, на улице Миссион была акция протеста, и движение кошмарное. Хотите еще что-нибудь выпить?

– Пока нет, спасибо. И почему мы встретились здесь, если это так далеко от вашего дома?

– Потому что я достаточно хорошо знаю этот район.

Я подумала, что тут он чувствует себя в наибольшей безопасности. Он снял синюю шерстяную куртку моряка, которая видала и лучшие годы, и повесил ее на спинку противоположного стула, а затем пошел к бару. К моему удивлению, он напоминал старого морского волка со своим кепи и трубкой в заднем кармане. Его цветные волосы были взъерошены, его кожа была орехового цвета от солнца, борода была неаккуратной, как и волосы на голове. Ему лишь не хватало попугая на плече и морщин, потому что, не смотря на его образ старомодного капитана, ему не могло быть намного больше сорока пяти.

И могу поклясться, он никогда не был на лодке за всю свою жизнь. Морским драконам не нужен был такой транспорт. По крайней мере, так сказал Лэйт, друг, который тайно проверил Доугалла. И он точно знал, так как сам был морским драконом.

Ангус вернулся с пивом в руках и сел. Его взгляд пробежал по моему лицу, задержался на исцеленной наполовину ране, которая шла от волос по лбу зазубренной линией. Когда она полностью исцелиться, она будет едва заметна, но сейчас она была чертовски уродлива.

Но учитывая все обстоятельства, я еще легко отделалась. Слезы наполнили мои глаза, и я быстро поморгала, чтобы прогнать их. Сейчас не время горевать. Мне нужно было еще столько сделать до того, как я смогу уступить горю, боли и потере.

Ангус сделал глоток пива и сказал:

– Не ожидал Вас увидеть сегодня. Мне кажется, Вы попали в аварию?

От страха по спине побежали мурашки. Я сделала глоток, чтобы смягчить неожиданную сухость во рту, и гадала, а не был ли он за рулем грузовика. Гадала, а была ли я в безопасности в этом баре, пусть даже вокруг нас были дюжины незнакомцев.

– Да.

– Вы выглядите хорошо.

– Так и есть. – Мои пальцы крепко сжали стакан. – Кто Вам сказал об аварии?

Я точно об этом не упоминала, когда наконец-то получила свои вещи из покореженной машины и позвонила ему. На самом деле, я об этом вообще никому не говорила, хотя это не остановило Лэйта, который хотел убедиться, что со мной все в порядке, от звонка в госпиталь. Но у него были свои методы, чтобы узнавать такие вещи.

Ангус пожал плечами.

– Я видел упоминание в Хрониках.

Если Хроники написали статью об аварии, то почему они не связались со мной? В конце концов, я была одним из их репортеров. Но я не чувствовала ложь ни в его словах, ни в выражении его лица, и чтение газет было на последнем месте в моих мыслях, когда я покидала госпиталь. Все что я знала – он говорил правду. Но в то же время от него исходило что-то странное, что заставляло сомневаться. Я немного ослабила хватку на стакане и сделала глоток.

– А еще мне сказали, что ты драман, – продолжил он.

Что означает, что кто-то меня проверял. И он не мог это случайно узнать, потому что дома я была не очень популярна. И еще я знала, что многие представители моего вида копили злобу так же жадно, как и собирали блестящие вещи, и это была причина моего переезда в Сан-Франциско.

Было вполне вероятно, что это накапливаемая долгое время злоба была причиной смерти Рэйни. В конце концов, дал же кто-то мужчине с грубым голосом мой телефон, да и мама все еще жила в племени. Она свято верила всему, что исходило от драконов, с которыми она жила и которых любила.

И пускай я полагала, что это было связано с нашим поиском причины смерти сестры Рэйни, но это не означало, что так оно и было.

И если я ошибалась, за это заплатит Рэйни.

Но я не ошибалась. Я ощущала это каждым дюймом своего тела.

– Какая разница, кто я? – спросила я, гадая, ненавидел ли он как все чистокровные драконы, тех, кто такими не был.

К сожалению, почти все чистокровки считали нас пятном на имени драконов. В прошлом обычной практикой среди кланов драконов было периодическое сокращение количества драманов. В те дни это было объявлено вне закона Советом драконов, и я очень сомневаюсь, что они это сделали, чтобы защитить нас. Правда в том, что люди захватывали все больше и больше территорий драконов, и массовые зачистки – так их называли, рано или поздно должны были привлечь внимание. И там что-то говорилось об отчаянных попытках Совета отвлечь людей от того, что они позволяли нашему числу расти.

Но если Ангус был одним из тех драконов, тогда я не знала, что буду делать дальше. Я отчаянно нуждалась в информации, которой он, похоже, владел, но он был морским драконом, да еще и мужчиной в придачу. Он превосходил меня в силе и умениях.

– Ты член клана Джэймисон, да?

Он сделал глоток пива, по его лицу тяжело было что-то прочитать. Белая пена ненадолго украсила его жесткую бороду, прежде чем он стер ее.

И снова по спине пробежал холодок страха. Может я попала из огня да в полымя, и это не то, что я могла бы контролировать. Нет, если все пойдет неправильно.

– Откуда ты узнал?

– Потому что я не настолько глуп, чтобы встречаться с кем-то, предварительно не проверив его. И если ты меня таковым считаешь, то ты ошибаешься.

Да он таковым не был. Точно.

На его губах мелькнула улыбка.

– Клан Джэймисон самый старый, да?

Я приподняла бровь.

– Да они все старые, потому что не появляются новые племена. Не появлялись уже сотни лет.

Города грязнокровок определенно не в счет, так как рано или поздно Совет пошел бы на них войной. Они, кажется, думали, что единственный способ остановить людей от раскрытия нашего существования, было управление нами железным кулаком страха и наказаний.

И вот поэтому мы с Рэйни считали, что Совет мог стоять за зачисткой в Стиллуотер и Дезерт Спрингс.

Ангус сделал еще глоток, затем наклонился вперед, его голубые глаза смотрели настороженно, когда он произнес:

– Докажи, что ты это ты.

– Что? Почему?

– Мне нужно убедиться, что это не ловушка.

– Так зачем же ты согласился встретиться со мной, если думал, что это ловушка? – И почему он вообще думал, что я пыталась завлечь его в ловушку?

Черт, да даже Рэйни не стала бы пытаться этого сделать, а уж она обладала всем спектром умений драконов. Но, не смотря на все, что мы пережили, пока росли, она испытывала большее уважение к чистокровным.

– Да тебе вообще следовало бы скрыться, маленький драман.

Он вероятно был прав. Я знала это, хотя и не собиралась так поступать.

– Не могу.

У улыбки Ангуса был горький оттенок.

– Ты спрашиваешь спустя два дня после серьезной аварии, которая привела тебя в госпиталь и унесла жизнь твоей лучшей подруги? – Он покачал головой. – Даже зная, что рискуешь жизнью? Это не те люди, которые легко оставят тебя в покое. У нас обоих есть шрамы в доказательство.

– То, что они сделали, только усилило мою решимость разыскать их. – Накатились слезы, и я поморгала, пытаясь остановить их, повторяя про себя мантру, которая стала важной для меня в последний день. Не думай, не чувствуй. Пока все не закончится, так или иначе. – Ну и где же, черт возьми, твои шрамы.

Ангус положил руку на стол и закатал рукав рубашки. Его грубую кожу вдоль поперек густо покрывали зажившие раны.

– Все мое тело живое доказательство их атак. И второго шанса я им не дам.

Мой взгляд переместился с его шрамов на глаза, в них был блеск уверенности и злости. И неожиданно я поняла, почему он выбрал этот бар. Не потому что он был предпочтителен морским волкам, а потому что он был близок к морю. Которое он мог призвать, как дракон пламя. Он утопит всех, если только подумает, что его собираются поймать в ловушку.

Я выдохнула, затем сказала:

– Что ты хочешь, чтобы я сделала?

– Если ты та, кем себя называешь, то покажи мне свою окраску и докажи это.

Окраска была на грубой, люминесцентной полоске кожи, закручивающаяся вокруг позвоночников всех драконов, и не важно, были ли они воздушными или морскими, или помесью как я. Цвет зависел от клана и родителей, но обычно переливался радугой цветов. Я не могла принимать, менять форму и становиться драконом, и моя краска было просто скучно коричневой.

Но лишь немногие знали это – бывшие любовники, моя мама и мой брат.

Ни мама, ни брат не поделились бы такой личной информацией, так что остаются бывшие любовники. И хотя я могла назвать парочку имен, которые могли не только все рассказать, но и попытаться всеми возможными способами отомстить, но они покинули клан до того, как мы с Рэйни это сделали.

– Я не обнажаюсь на публике, чтобы просто доказать кто я. Особенно в баре, наполненном загадочными людьми, которые возможно не относились к опасному типу, но все же были незнакомцами.

А я никогда не доверяла незнакомцам. Это был девиз, который не один раз спасал мою шкуру, и я не собиралась игнорировать его сейчас, и не важно, как сильно я хотела узнать информацию.

Ангус мгновение изучал меня, а затем сказал спокойным голосом.

– Тогда позволь пламени сплясать на кончиках твоих пальцев. Мне сказали, у тебя невероятный контроль над ним.

Я нахмурилась. Я не использовала навыки дракона на публике, на самом деле я вообще не использовала его в местах, где могут увидеть люди, что было вбито мне в голову с рождения. Может, в этом баре вообще не было сейчас людей, но они могли войти с минуты на минуту в ненужный момент.

– Почему это так важно для тебя?

– Важно потому что меня уже заставали врасплох раньше, и я поплатился за это. – Тьма мелькнула в его глазах, и на его яростном лице ненадолго мелькнула грусть, грусть, которая тронула мое сердце, и журналист во мне захотел спросить, что же случилось. Но я очень сомневалась, что он ответит на этот вопрос, потому что он даже не доверил мне информацию, за которую я собиралась заплатить.

Затем грусть исчезла, и он сделал еще глоток пива, перед тем как продолжить резким и грубым голосом:

– И я обнаружил, что ложь и провокации сходят с языка красивого человека чаще, чем с языка уродливого.

– Что ж, надеюсь, я попадаю под первую категорию, а не под вторую, – сказала я, немного взволнованная неожиданной злостью в его тоне. Что-то изменилось, и я не знала причины. А затем мой взгляд переместился на его руку. Может быть, его злость была объяснимой. Судя по таким шрамам, выживший был на волоске от смерти, даже дракон, который мог исцеляться лучше, чем человек.

– Сделай это, – сказал он, – или уходи сейчас, но ты никогда не получишь ответы на свои вопросы.

Я огляделась, и не увидела никого, кто бы смотрел в нашу сторону с необычным интересом. Это может и нарушит все мои правила, но я с этим ничего не могла поделать. Нет, если я хотела услышать свои ответы.

Если конечно этот парень мог дать ответы, а не просто издевался надо мной.

Я имею в виду, что голос по телефону, который давал нам указания, был странно знакомым, и это уже вызывало вопросы. Но Рэйни убедила меня, что мы должны воспользоваться шансом, если хотим получить ответы на вопросы. А теперь Рэйни мертва, и я разговариваю с незнакомцем, который, может, и не был связан с ее смертью, но вполне мог быть здесь, чтобы схватить меня, единственную выжившую в их маленьком «несчастном случае».

И пока Лэйт и его люди проверяли Ангуса, у меня просто не было времени сидеть и ждать ответов. Поэтому-то я и была здесь, воспользовавшись этим кошмарным шансом.

У меня не было выбора, если я хотела спасти Рэйни…

Я поставила колу и подняла руку, стараясь держать ее поближе к груди, чтобы было менее вероятно, что кто-то заметит.

Затем я заглянула в то место своей души, где проживала дракайна[1]. Она проревела в ответ, опалила мою кожу и заставила ее покалывать. Дайкана вся состояла из пламени, а не была материальная, как обычно. Я сфокусировалась на энергии, обжигающей моей тело, контролируя и направляя ее, пока не появились небольшие язычки пламени, радостно танцующие на кончиках моих пальцев.

Лишь немногие драконы могут делать такое с огнем. А многие лишь вызывают пламя в полную силу.

Я встретилась взглядом с Ангусом.

– Доволен?

Он кивнул, но все еще не казался расслабленным. На самом деле, напряжение, которое сковало его плечи и руки, было сильнее, чем прежде.

– Ну, так скажи мне, – добавила я, – что ты знаешь о зачистках.

Он сцепил пальцы вместе, затем наклонился вперед.

– Я знаю где тела.

Его голос был чуть громче, чем хриплый шепот, и на мгновение, мне показалось, что я его неверно расслышала.

– Как могут оставаться тела? После смерти тело дракона исчезает от прикосновения первых лучей солнца.

Он зловеще улыбнулся.

– Солнцу нужно прикоснуться к телу, чтобы сжечь его. А если тела под землей, тогда солнце не сожжет их.

Как дракона, или дракона-полукровку, меня пугала мысль о том, что тела были оставлены под землей гнить. Это было не только знаком неуважения, но и жутким пренебрежением.

– Зачем кому-то так поступать? Черт, как бы то ни было, кто-нибудь заметил бы это.

Да, но когда дракон умирает и солнце в последний раз гладит его, разве не чувствуют его близкие, что душа отлетела?

Я кивнула. Это было единственной причиной, по которой Рэйни поняла, что что-то случилось с ее сестрой. И поэтому я так отчаянно пыталась найти убийцу Рэйни. У нее была только одна сестра, и она не была близка с матерью, как я. На самом деле, она не видела ее с пяти лет. Это не было редкостью в нашем клане, дети часто росли в школах, а не в семьях, но мама старалась принимать участие в воспитании меня и Трэя, так что мы знали не только ее, но и ее родственников, хотя я сомневалась, что они понимали, что мы наполовину драконы. Но большинство матерей, и из людей и из драконов, не волновались о детях. Для Рэйни это означало, что никто о ней не заботился на столько, чтобы понять, что произошло и спасти ее душу.

Лишь я.

– Тогда почему, – продолжил Ангус, – Люди, стоящие за этими бойнями, рискнут и позволят солнцу освободить души их жертв, и уведомить их род о том, что что-то случилось.

– Я думаю, они бы не стали. – Но это означало, что что-то пошло не так с сестрой Рэйни, потому что она определенно почувствовала, как ее не стало.

Точно. И поэтому останки ждут, когда их отыщут. И не оставлено в живых никого, кто бы мог рассказать.

И это так же означало, что мужчины, стоящие за этой бойней, имели опыт в перекрывании своих делишек. Мы точно не видели ничего похожего на могилы или на свежевскопанную землю ни в Столлуотере, ни в Дезерт Спрингс.

Но разве это было удивительно? Если уж люди, стоящие за этим, были достаточно умны, чтобы заставить население двух маленьких городов исчезнуть, да так, что ни у кого не возникло идеи, что у них бы хватило ума скрыть могилы.

Я взяла напиток. Остатки льда тихонько стучали по стеклу, и в мрачной атмосфере бара это звучало странно.

– Так ты и в правду выжил в одной из таких зачисток?

– Ага.

– Так почему ты никогда никому до этого не рассказывал свою историю?

Он тихонько фыркнул и откинулся на спинку стула.

– К кому надо было с этим идти? В Совет? Да они бы ни черта не сделали. Отверженные таковыми являются, потому что не нужны Совету. И вряд ли я мог бы пойти к властям людей. – Он сделал большой глоток пива и продолжил. – Кроме того, мне было лишь пятнадцать, когда это произошло.

– Пятнадцать? Но это означает, что все произошло много лет назад. – Если так, то навряд ли остались какие-либо следы.

– Тридцать один год назад, если быть точным.

– Но… – я остановилась. Мы может и считали, что два уничтоженных города были единственными втянутыми в это, но не вижу никакой логической причины, чтобы этого не произошло в прошлом. В конце концов, долгое время драконы не хотели, чтобы драманы существовали. – Так почему ты согласился на эту встречу сейчас?

– До меня дошли слухи, что снова начались убийства, и их нужно остановить. – Его лицо выражало странную смесь вины и злости, но в блеске его глаз было что-то иное.

Холодная решимость.

Это послало очередную порцию мурашек по спине, и я не знала почему.

– То есть ты пытаешься сам их остановить?

Он послал мне улыбку, которая частично была грустной, частично горькой и очень злой. И снова, у меня появилось странное чувство, что глубже было что-то еще. Что-то, что я не могла уловить.

– Нет. Я боюсь, морские драконы не самые храбрые воины. Мы предоставили это нашим огненным кузенам.

Но Лэйт был морским драконом, и он мог столкнуться с лучшими из огненных.

– То есть ты не предлагаешь помощь в охоте на этих людей?

– Нет. – Он пожал плечами, обычное движение, которое казалось странным при том напряжении, которое все еще владело им, и добавил: – Но если то, что я расскажу тебе, поможет прижать этих ублюдков, тогда они немного расплатятся со мной за воспоминания, приходящие в кошмарах. Будь осторожнее, это все, о чем я тебя прошу. Я не хочу, чтобы еще одна смерть была на моей совести.

Я откинулась на спинку стула и гадала, имел ли он в виду Рэйни или кого-то другого. Но я верила, что он говорит правду как она есть, и также верила, что оставалось еще много недосказанного.

И он заинтриговал меня, хотя все чувства, выработанные годами, когда приходилось прикрывать свою спину и распознавать неприятности, до того как они нанесут удар, говорили мне, что этот мужчина ими и был. Неприятностями.

Очень плохо, что они не говорили мне, был ли он главным организатором или лишь рядовым солдатом.

– Проблема в том, что ты не расскажешь свою историю бесплатно, да?

Его улыбка неожиданно стала жестокой.

– Нет ничего бесплатного в наши дни, девочка. И деньги пойдут на спиртное, которое пригодится мне, чтобы заглушить воспоминания снова.