Текст книги "Похититель сердец (ЛП)"

Автор книги: Кер Дьюки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

17

МОНА

Я просыпаюсь с шумом в голове и такой жаждой, какой никогда раньше не испытывала. Ко мне возвращаются воспоминания о прошлой ночи, и мои щеки заливает жар. Как я плавала с Колтом и Кэшем. Смотрела, как они раздеваются. Напряженные мышцы Колта под татуированной кожей. Весь его торс и руки переплетены прекрасными рисунками. Это завораживает.

У Кэша чистая, гладкая кожа с пирсингом из драгоценных камней в сосках.

Я прикусываю губу, заново переживая это воспоминание. Я мысленно представляю, как танцую с Колтом, у которого только полотенце на бедрах, ощущаю тепло его кожи, крепкую хватку его рук, силу его тела, когда он без усилий отнес меня в эту комнату, а затем поразил меня самым совершенным поцелуем в моей жизни. Какие там бабочки. Внутри меня взлетели птицы. В каждом нервном окончании запульсировало электричество. У меня между ног разливается тепло, отчаянно требуя облегчения. Я переворачиваюсь на живот, мои руки исчезают между бедер, утоляя потребность.

Раскрасневшись и насытившись, я улыбаюсь, глядя в потолок и желая, чтобы это были руки Колта, а не мои.

На прикроватном столике стоит стакан воды, а рядом две белые таблетки и записка.

«Выпей их. Они помогут справиться с головной болью».

Я рассматриваю таблетки, и меня охватывает легкая нервозность. Если бы они хотели накачать меня наркотиками, то давно бы уже это сделали, и, честно говоря, им это и не нужно. Я не хочу покидать это место.

После очень долгого душа я надеваю свежую одежду из гардеробной, мысленно отмечая для себя спросить Колта, кому она принадлежит.

Я иду по тихому дому. Огромные окна вызывают у меня невольный страх от постоянной мысли о том, что сквозь них кто-то за мной наблюдает. По моей спине проносится дрожь, и я ловлю себя на том, что не иду, а сбегаю по лестнице в надежде поскорее оказаться в компании Колта и Кэша.

Когда я добираюсь до нижней ступеньки, до меня доносится запах горячей еды. Мой желудок урчит в ответ. Мне нравится их еда.

Я иду прямиком в столовую, надеясь полакомиться, и останавливаюсь как вкопанная.

Мое сердце колотится о ребра.

– Привет. Я тебя ждал, – заявляет их отец.

– Почему? Что, меня тоже можешь убить? – рявкаю я и, войдя в комнату, осматриваю пространство в поисках оружия, которое могла бы использовать.

– Не сильно драматично? – цокает языком он.

Я бросаюсь к столу, хватаю хлебный нож и направляю в его сторону.

– Что ты собираешься с этим делать, запилить меня до смерти? Он тупой, – издевается он.

– Тогда входить будет еще больнее, не так ли? – возражаю я, подходя на шаг ближе.

Я не собираюсь показывать ему свой страх. У него нет надо мной никакой власти.

Он промокает рот салфеткой и откидывается на спинку кресла, в котором вчера сидел Колт. Где они? Они что, меня подставили? Нет.

– Это пришло мне в голову после того, как прошлой ночью ты ушла из моего клуба, – он наклоняет голову, разглядывая меня.

Сунув руку в карман, он вытаскивает оттуда фотографию.

– Ты похожа на нее. Ты красивее, но сходство есть, – произносит он, подталкивая фото по столу.

Мою голову наполняют грозовые тучи. При виде обнаженного тела моей сестры с окровавленной, вскрытой грудью.

– Ты чудовище! – кричу я, бросившись к нему с ножом.

Он хватает меня за запястье и, прижав его к моей спине, швыряет лицом в стол, от удара моя щека взрывается болью.

Он прижимает меня своим телом, подавляя силой и ростом.

– А ты еще более дерзкая, чем она, – усмехается он.

На лестнице раздаются шаги, и меня резко отпускают. Он вновь занимает свое место за столом как раз в тот момент, когда в комнату входит Колт.

– Какого хрена ты здесь делаешь? – рычит он отцу, подходя ко мне. – Ты в порядке?

Колт осматривает меня.

Я едва перевела дух, поэтому просто киваю.

– Он прикасался к тебе? – Колт проводит рукой по моей щеке, оставляя после себя покалывание.

Его отец вскидывает руки и пожимает плечами.

– Она набросилась на меня с ножом. Я обезоружил ее, вот и все.

– Я убью тебя на хрен, – рявкает Колт, отодвигая меня себе за спину. Ярость сковывает его позу, в глазах загорается огонь.

– Из-за чего? – рычит его отец, смахивая на пол тарелки. – Из-за очередной шлюшки с острова! Разве эти люди недостаточно у меня отняли?

– Что, черт возьми, происходит? – в комнате объявляется Кэш, его волосы взъерошены, а красивое лицо помято от сна.

– Папа просто был самим собой, проявив себя в своем истинном обличье. Я знал, что ты все еще чертовски зол из-за мамы. Так вот почему ты убил Клару? Чтобы отомстить им?

– Осторожнее, сынок. Те, у кого нечиста совесть, не должны с такой легкостью отправлять на виселицу других, – усмехается он, возвращаясь на свое место.

– Что, черт возьми, это значит? – проходя в комнату, спрашивает Кэш, и его взгляд скользит по беспорядку на полу.

Такая напрасная трата продуктов.

– Ничего. Он просто, как обычно, пытается играть в игры, – защищается Колт, прикрывая меня своей рукой.

– Ты знаешь, где мама? – спрашивает его Кэш, и это, кажется, застает его врасплох.

Он выпрямляется, положив руки на стол.

– Почему ты продолжаешь вспоминать об этой шлюхе-предательнице? Думая, что я все еще зол на нее. Прошло два гребаных десятилетия с тех пор, как она сделала свой выбор. Почему меня должно волновать, где она?

– Тогда скажи мне, почему ты убил мою сестру. Неужели так ужасно, что она полюбила твоего сына? – с отвращением бросаю я, цепляясь за Колта, чтобы не потерять равновесие.

– Какого именно сына? – усмехается он, прищурив глаза.

– О чем, черт возьми, ты говоришь? – огрызается на него Кэш, уперев руки в бока.

– Почему бы тебе не спросить Колта? – он переводит взгляд с одного сына на другого.

– Ты не отвечаешь на вопрос, – выдавливаю я.

– Потому что я не обязан отчитываться перед тобой, деточка. В убийстве твоей сестры была доказана моя невиновность.

– Тогда откуда у тебя эта фотография? – я почти рыдаю, но гнев сдерживает слезы.

– Какая фотография? – хором спрашивают Кэш и Колт.

Я указываю лежащий на столе снимок.

Увидев его, Кэш едва не падает в обморок, и у него из груди вырывается ужасный звук.

– Пресса откуда-то раздобыла снимки и собиралась их продать, поэтому я их купил, – защищается их отец, смахивая со своей руки крошку какого-то фрукта.

– Зачем? – спрашивает Колт.

– Затем, что, если бы они попали на глаза общественности, это повредило бы моему делу. Увидев такое, уже не забудешь.

– Если ее убил не ты, то кто же? – Кэшу все же удается взять себя в руки, чтобы задать этот животрепещущий вопрос.

– Может, тот, кого ты видишь каждый раз, когда смотришь в зеркало.

– Головоломки? Серьезно?

– Убирайся к черту, – рявкает Колт, и я невольно вздрагиваю.

– Я все равно собирался уходить. Удачи, милая. Будем надеяться, что это хорошенькое личико не попадет на первую полосу газет.

18

КЭШ

Прошло четыре дня с тех пор, как у нас объявился отец со своими дурацкими ребусами. Я спросил Колта, понимает ли он, о чем, черт возьми, речь, но он только разозлился и сказал, что сменил в доме все замки, а затем уволил охранников и поваров за то, что они впустили отца.

Мона была тихой и замкнутой, синяк, покрывающий всю левую сторону ее лица, служил постоянным напоминанием о том, что мы не смогли ее уберечь. Колт пребывал в мрачном расположении духа, тихо бушевал, атмосфера была пропитана беспокойством.

– Как насчет того, чтобы посмотреть фильм? – спрашиваю я.

Мона отрывает взгляд от книги, которую читает.

Я нажимаю кнопку, и от потолка отделяется экран проектора, от чего Мона ахает.

Временами я забываю, что она жила не такой жизнью, как наша. Она никогда не смотрела фильмы. Мне придется составить для нее список классики мирового кинематографа.

– Мне нужно заняться кое-какими делами, – объявляет Колт, хватает свой пиджак и выходит из дома.

Мона провожает его взглядом. Она что-то к нему чувствует. Это видно по тому, как она жаждет его общества, внимания.

– Думаю, остались мы вдвоем.

Сверху доносится раскат грома, предупреждающий о надвигающейся грозе.

– Я принесу что-нибудь перекусить, а ты устраивайся поудобнее, – говорю я Моне.

Она очарована «Властелином колец». Я решил, что мы начнем с мощного старта. Каждый раз, когда на экране происходит что-то напряженное, Мона прижимается ко мне, ежится, и подтягивает колени к подбородку.

– Я хочу спасти свой народ, – внезапно говорит она, нарушая тишину.

– Что ты имеешь в виду?

Она поворачивается ко мне, в ее глазах читается решимость.

– Большинство людей на моем острове родились во времена правления моего отца. Они понятия не имеют, на что похож реальный мир, что их не нужно наказывать за обычные телесные инстинкты или желание познать мир.

– Если ты попытаешься рассказать людям о внешнем мире, твой отец бросит тебя в тюрьму.

Мона кивает, и ее локоны падают ей на лицо.

– Я это понимаю. Разве мы не можем привести с собой больше людей, помочь освободить тех, кто не хочет там быть?

– Между вашим островом и городом всегда существовало разделение, к которому относились с терпимостью, за неимением более подходящего слова. Полиция не вмешивается. Полагаю, твой отец платит им за то, чтобы в жизнь острова не вмешивались.

Сверху гремит гром, небо озаряет вспыхнувшая в окне полоса молнии. Внезапно в доме гаснет все электричество, погружая нас в темноту, и Мона практически запрыгивает мне на колени.

– Все в порядке. Просто вырубило электричество. Я включу генератор. Оставайся здесь, – говорю ей я.

Я нахожу фонарик и, спустившись в подвал, вожусь с распределительным щитом, а затем с аварийным генератором. Он не заводится.

Замечательно.

Когда я возвращаюсь наверх, Мона стоит у большого окна в гостиной.

– Там кто-то был, смотрел на дом, – бормочет она, запинаясь и дрожа всем телом.

Мона, наверное, испугалась фильма и темноты. Я подхожу к ней, собираясь сказать, что ей все мерещится, когда она снова начинает.

– Смотри! – кричит она, указывая на небольшое скопление деревьев.

Я вижу, как что-то движется, но не понимаю, что именно.

– Я пойду проверю.

– Я с тобой, – с вызовом говорит она мне.

По-прежнему держа в руке фонарик, я достаю из сейфа пистолет.

Дождь хлещет вовсю, поливая нас обоих.

– Держись за мной.

Вокруг воет ветер, поднимая вверх листья и всякий сор и разбрасывая их повсюду. Волны бьются о берег с такой силой, что кажется, будто вибрирует земля. Мы огибаем дом по направлению к деревьям, где заметили движение.

– Кто здесь? – кричу я. – У меня оружие, я буду стрелять.

Никто не отвечает.

– Жди здесь, – приказываю я Моне, затем направляю пистолет на деревья и подбираюсь ближе. В крови зашкаливает адреналин. Именно здесь было найдено тело Клары.

Во мне вскипает гнев.

– Если это чья-то тупая шутка, я напичкаю тебя свинцом, – предупреждаю я.

Дождь усиливается, искажая видимость. От внезапного крика Моны у меня в жилах стынет кровь. Развернувшись, я целюсь в ту сторону, где оставил девушку, и стреляю в схватившую ее фигуру.

Бах.

19

КОЛТ

– Блядь! – кричу я от пронзившей плечо боли и выпускаю Мону из объятий.

– О боже! – в ужасе восклицает она.

Вокруг хлещет дождь, ноги скользят по грязи.

– О, черт! Колт? – кричит Кэш, вытирая с глаз воду.

– Ты, блядь, меня подстрелил, – выдавливаю я.

– Я думал, ты напал на Мону.

– Какого черта вы оба здесь делаете? – спрашиваю я.

Я как раз возвращался домой, когда увидел, как они выходят на улицу.

– Электричество отключилось. Нам показалось, что здесь кто-то есть, – качает головой Кэш. – Черт, нам нужно отвезти тебя в больницу.

Он подходит ближе и вздрагивает, увидев у меня кровь.

– Это всего лишь царапина. К счастью, стрелок из тебя хреновый, – рявкаю я.

– У тебя идет кровь – Мона нервно прикусывает губу.

– Может, мы зайдем в дом и перестанем играть в героев? – ворчу я, срываясь с места.

Электричество отключено, и это еще больше портит мне и без того дерьмовое настроение.

– Где ты был? – спрашивает Кэш, запирая пистолет в сейф.

Он наливает в стакан виски и протягивает его мне. Мона помогает мне снять пиджак и рубашку.

В том месте, где прошла пуля, на плече красуется рана.

– Ты мог бы попасть Мону, черт возьми, – киплю от злости я.

– Я целился в тебя. Я бы в нее не попал. И я хотел ранить тебя, а не убить.

– Тебе лишь бы кого-нибудь замочить, – усмехаюсь я.

– Где ты был? – повторяет он.

Мона убегает за чистой водой и бинтами.

– Я ездил к отцу, – бормочу я, залпом допивая виски.

– Зачем?

– Затем, что мне нужны гребаные ответы для Моны, для тебя, для нас. – Я вскидываю руки, но тут же морщусь от жжения в ране.

– Ну и что, ты получил эти ответы? Он никогда не признается в том, что убил ее.

– Я не думаю, что он и впрямь ее убил.

Я протягиваю ему бокал и кивком головы прошу снова его наполнить. Закатив глаза, он наливает еще.

– Ты слишком много пьешь.

– Весьма забавно слышать это от тебя, придурок. И давай не будем забывать, что ты, черт возьми, меня подстрелил.

– Почему ты думаешь, что это не он ее убил?

Во мне вспыхивают огонь и ярость. Я чертовски устал от этого дерьма.

– Потому что он считает, что это сделал я, – реву я, швыряя свой бокал в другой конец комнаты.

Он разлетается на миллион осколков, и как раз в этот момент в комнату возвращается Мона. Она растерянно переводит взгляд с меня на Кэша.

– Давай. Покончим с этим, – огрызаюсь я.

– Ты в порядке? – спрашивает она, ставя на стол миску. Кэш подносит к ране фонарик, чтобы Мона могла ее промыть.

– Я в порядке, – произношу я.

Выхватив из ее рук повязку, я приклеиваю её к своей коже, а затем встаю и поднимаюсь наверх. Мне нужно полотенце и немного поспать.

Я лежу в постели, небо надо мной раскалывает гром, отгоняя сон. Дверь приоткрывается, в комнату входит хрупкая фигурка и направляясь к моей кровати.

– Что ты делаешь? – со стоном произношу я, понимая, что у меня не хватит сил отказать ей, если она попросит меня поцеловать ее, трахнуть или поклоняться ей.

– Можно мне поспать с тобой? Я не хочу оставаться одна.

Я открываю рот, чтобы спросить ее, почему бы ей не обратиться к Кэшу – он более безопасный вариант, – но я эгоист и не хочу отказываться от желаемого.

– Я могу уйти, – дрожащим голосом произносит Мона и хмурится.

Я поворачиваюсь, откидывая одеяло.

– Я уже говорил тебе, что ты никуда от меня не уйдешь, – улыбаюсь я, и это первая настоящая улыбка за последние дни.

Мона прижимается ко мне всем телом, успокаивая мои тревожные мысли.

– Что тебя беспокоит? – шепчет она, скользя пальцами по татуировке на моей груди и осторожно обводя след от пули.

– Я хочу найти для тебя ответы, чтобы ты оставалась здесь не только по таким чертовски жестоким и мрачным причинам. Я хочу, чтобы тебе захотелось быть здесь, чтобы тебе понравилось то, что ты здесь нашла.

– Мне нравится, – выдыхает она, прижимаясь еще сильнее, каждый дюйм ее тела касается меня.

– Ты думаешь, это был твой отец?

– Честно говоря, я не знаю. Если бы это и впрямь было так, ты бы хотела его смерти?

Если она скажет «да», я прямо сейчас заряжу свой дробовик и вручу ей его сердце.

– Да, – вздыхает она. – Нет.

Мона пожимает плечами.

– Мне просто нужны ответы. Я хочу знать, где находится ее сердце – почему кому-то понадобилось причинять ей вред. Она была доброй и невинной.

– Как ты? – Я целую ее в макушку.

– Она была лучше меня.

– Лучше тебя не бывает, островитянка.

Громкий раскат грома прорезает небо. Мона вздрагивает и забирается на меня сверху, обхватывает ногами мою талию и упирается сиськами мне в грудь. Мой член оживает от жара ее киски.

– Эм…, – хмыкаю я.

– Можно я ненадолго останусь здесь? – она дышит мне в кожу, касаясь губами моей груди.

– Не могу гарантировать, что не суну член тебе в задницу, – усмехаюсь я, и Мона заливается смехом, о чего ее тело изгибается на моем.

«Блядь».

– Мне так приятно находиться в твоих объятиях, но я также чувствую вину за то, что живу той жизнью, которую Клара хотела для себя с Кэшем.

– А чего она хотела для тебя? – спрашиваю я, обхватив ее руками.

– Всего, – подняв голову, выдыхает Мона. – Она хотела, чтобы у меня было все, чего не было у нее, и даже больше.

С этими словами она прижимается своими губами к моим.

20

МОНА

Мы прикасаемся друг к другу каждой частичкой наших тел. Я никогда не чувствовала себя более живой, чем сейчас в его объятиях. Колт накрывает мою щеку своей большой ладонью и притягивает меня ближе, мы прижимаемся губами, пожирая, пробуя друг друга на вкус. Когда он проводит по ним языком и проникает мне в рот, окружающий меня мир поворачивается вокруг своей оси. Теплый язык Колта пробует на вкус каждый уголок, каждый дюйм пространства, овладевая им, заявляя свои права. Другой ладонью он скользит вверх мне под рубашку и обхватывает, мнет мою грудь.

Мои соски болезненно напрягаются, моля об облегчении. Колт слегка их пощипывает, вызывая острую дрожь удовольствия.

Кажется, он заполняет собой каждую частичку моего тела. Наши запахи смешиваются, небо раскалывается от грозового разряда, и в этот момент Колт переворачивается и оказывается надо мной, возвышаясь, удерживая меня в своем плену.

Без особых усилий он хватается за ворот моей рубашки и разрывает ее пополам, открывая своему голодному взгляду мою плоть. Меня захлестывают чувства, каждую молекулу моего существа переполняет предвкушение.

– Ты мог просто попросить меня ее снять, – смеюсь я, и от нервозности и эйфории чувствую себя как в бреду.

– Ну и в чем тут веселье?

Он накрывает губами мой сосок, лишая меня дара речи. Я выгибаю спину навстречу его восхитительным прикосновениям.

– Тебе нравится? – спрашивает он, приподнимая уголки губ.

Каждая клеточка моего тела пробуждается от его улыбки. С этой чертовой улыбкой он мог бы править миром. Голодными глазами он смотрит на бешено пульсирующую венку у меня на шее. Он прижимается к ней губами, заявляя на меня свои права.

– Ты бесценна, маленькая островитянка. Я тебя не заслуживаю, – шепчет он мне в шею.

Мое тело в огне. Боль, которую я раньше чувствовала только от собственного прикосновения, дико пульсирует у меня между ног. Колт покрывает мое тело настойчивыми поцелуями, используя язык, губы, зубы.

Бог наверху дает волю своему гневу, небо раскалывается и обрушивается на дом. Я извиваюсь от каждого движения, поглаживания, ласки. От прикосновений Колта мое тело оживает. Если это грех, то ради этих восхитительных ощущений я охотно буду гореть в глубинах ада, приняв на себя Божий гнев.

Добравшись до моих бедер, он цепляет пальцами край моих трусиков и, спустив их по ногам, отбрасывает прочь. Колт пробует меня на вкус своим языком, и я резко вдыхаю, постанывая от желания.

– Черт, я чувствую запах твоего возбуждения. Тебя невозможно не съесть, – рычит он, сжимая мои бедра, чтобы раздвинуть их шире.

Колт посасывает мой клитор, и я невольно выгибаюсь. Ко мне никогда раньше так не прикасались. Это потрясающе. Я тянусь вверх, чтобы ухватиться за каркас кровати, Колт пожирает меня, лаская языком, у меня дрожат ноги и напрягается киска.

– О Боже! – кричу я, с дрожью глядя вниз, и вижу, как он превращает меня в трепещущее месиво.

Я парю в состоянии чистого удовольствия и похоти. Его руки и губы повсюду, они прикасаются, целуют, облизывают. Атмосфера сотрясается от бурлящего вокруг нас всплеска желания. Я не думала, что удовольствие может быть таким сильным, таким эйфорическим. Колт раздвигает пальцами мои складочки, а его язык кружит и посасывает меня, лишая дыхания. Моя кожа горит изнутри, каждое нервное окончание испытывает наслаждение, я и не подозревала, что мое тело на такое способно.

Я двигаю бедрами, чтобы Колт проник глубже в меня, мое естество нуждается в большем. Он поднимается по моему телу, и прижимается губами к моим губам.

– Попробуй, как ты прекрасна, – говорит он, ощущая на своих губах мой аромат.

Я обхватываю его ногами за талию. Не могу насытиться. Я хочу, чтобы он меня поглотил. В этот момент мы не Мона и Колт – мы две души, сливающиеся воедино, чтобы создать чистое блаженство.

Я дергаю его за боксеры, помогая их снять, и между нами не остается никакой преграды. Он воплощенная мужская красота. Гладкая, загорелая кожа и четкий рельеф мышц, его тело, разрисовано множеством прекрасных рисунков, воспоминаний.

– На что это будет похоже? – изумленно спрашиваю я, когда вижу, что спереди его толстый ствол унизан ювелирными украшениями.

– Сейчас узнаешь, – ухмыляется Колт, затем завладевает моими губами, выпрямляется и толкается в меня, выбивая воздух из моих легких.

– Черт, ты так прекрасна, – стонет он.

Колт растягивает меня и наполняет до предела. С каждым движением его бедер, драгоценности ласкают мои внутренние стенки, и я запрокидываю голову в восторженных муках удовольствия.

Я чувствую жар. Пот покрывает наши двигающиеся водном ритме тела, каждый нерв горит, энергия бьет ключом, посылая по моему телу волны восторга.

– Колт! – кричу я, когда его толчки становятся более интенсивными и глубокими, его член набухает во мне, заполняя меня, толкая за грань.

Под моими веками вспыхивает свет. По щеке стекает слеза. Из меня струится горячая пульсация его высвобождения и покрывает мои бедра. Через несколько секунд Колт опускается рядом со мной и притягивает меня к себе.

– Ебать… – с трудом выдыхает он.

– Ебать. Ебать. Мммм… Думаю, мне нравится это слово, – мечтательно вздыхаю я, уткнувшись ему в грудь. Из нее раздается смешок.

Я лежу в теплом коконе из двух сильных рук; мир, который я когда-то знала, теперь изменился навсегда.

Мое тело болит так, как я не могла себе и представить. Изможденные ноги и руки кажутся привязанными к кровати невидимыми нитями.

– О чем ты думаешь? – раздается у моего уха голос Колта, посылая в каждую клеточку моего тела волны удовольствия.

– О тебе, – честно отвечаю я.

– О, да? И о какой же именно части меня?

Он покусывает мое плечо, затем покрывает поцелуями спину, переворачивая меня на живот. Я хватаюсь за край матраса, чтобы зафиксироваться в этом моменте скопления ощущений, моя кожа суперчувствительна, нервы напряжены. Прикусив губу, я приподнимаю бедра в знак предложения, и он с усмешкой прижимается к моей плоти. Но ненадолго. Дверь спальни внезапно распахивается, и мы оба вздрагиваем, а я вскрикиваю от испуга.

– Какого хрена! – кричит Колт и, отодвинувшись от меня, бросается к своему брату.

Я сажусь и хватаюсь за одеяла, чтобы прикрыться.

– Какого хрена? Это твоя кровь? – в панике спрашивает Колт, осматривая брата на предмет повреждений.

У меня бешено колотится сердце, горло сжимает страх. Кэш выглядит так, словно он в шоке, обе его руки и рубашка в крови.

– Кэш? – Я сглатываю нарастающую во мне панику.

– Это… она…Аннемари.

– Что? – выдыхает Колт.

Кэш указывает себе за спину.

– Кэш, что, черт возьми, произошло?

– Я нашел Аннемари. У нее вырезано сердце, – запинаясь, произносит он.

Тошнота обжигает мне горло.

– Где?

Кэш разворачивается и куда-то идет. Колт хватает свои боксеры и следует за ним. Я догоняю их, когда они спускаются по лестнице и выходят через парадную дверь.

– Мона, оставайся внутри, – приказывает Колт, но меня ничто не удержит.

Деревья, где я видела наблюдавшего за домом человека. У меня в жилах стынет кровь. Из глаз льются слезы и оставляют дорожку на моей щеке. Обнаженная женщина, Аннемари, ее кожа пепельного цвета, а в груди зияет дыра, и кровь…очень много крови. Ее безжизненные глаза устремлены в небо.

– Она лежала здесь. Я пытался закрыть дыру, – содрогается Кэш.

– Черт, черт, черт, – Колт проводит руками по волосам, расхаживая взад-вперед.

– Это, должно быть, папа, верно? Отправляю сообщение, – горячится Колт.

У меня подгибаются колени, и я падаю на землю. Вот так же лежала и Клара, словно выброшенная на помойку туша мертвого животного. К горлу подступает рвота и выплескивается на траву.

– Отведи ее внутрь, Кэш. Мне нужно во всем разобраться. Черт.

– Что ты собираешься делать? – с дрожью спрашиваю я.

– Мне нужно об этом сообщить. Я должен позвонить в полицию. А потом я убью нахрен этого ублюдка.