Текст книги "Похититель сердец (ЛП)"

Автор книги: Кер Дьюки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

– Я в порядке. Просто меня недавно вырвало и теперь подташнивает.

Я киваю ей и машу на прощание.

У меня есть всего пара часов до того, как мой отец вернется в дом. И мне нужно это время.

8

МОНА

Мою кожу обжигает льющаяся из душа ледяная вода. Я рыдаю и кричу в поток, сознавая тот факт, что меня не услышат.

Открыв дверь ванной, я высовываю голову, чтобы убедиться, что путь свободен, затем убегаю в свою комнату и захлопываю дверь. С бешено колотящимся в груди сердцем я сажусь на кровать и достаю из кармана спичечный коробок. На пол с тихим звуком падают несколько конфет.

Меня пугает раздавшийся стук в окно. Я быстро засовываю спичечный коробок под подушку и, подойдя к окну, приоткрываю его.

– Мона – выдыхает Илай, все еще стоя в своем белом одеянии.

Мне хочется снова на него наблевать.

– Ты в порядке? – нахмурившись, спрашивает он.

– Нет, я не очень хорошо себя чувствую.

Еще одна ложь.

– Милый наряд, – морщусь я, указывая на его балахон.

– Прости. Ты же понимаешь, что от этого я не могу отказаться.

– Да уж, – недоверчиво качаю головой я.

– Насчет предложения.

Повозившись, он вытаскивает коробочку с кольцом внутри. Оно что, было у него в кармане, когда он осквернял бедную Меган?

– Илай, – предупреждаю я, качая головой.

– Ранее ты не смогла мне дать ответ… ну, не тот, на который я надеялся. – Он смеется, но смех неловкий, нервный, фальшивый.

– Я уже говорила тебе, что не готова к…

– К чему? Быть со мной по-настоящему? Может быть, ты видишь себя с кем-то другим?

«Да! После того, что ты сделал, с кем угодно, только не с тобой. Ты вызываешь у меня желание оттирать свою кожу до тех пор, пока память о твоих прикосновениях не сойдет с нее с кровью».

– Нет, дело не в ком-то другом, дело во мне.

Илай заглядывает мимо меня в комнату.

– Здесь была Клаудия?

Я слежу за его взглядом, остановившемся на конфетах.

– Я виделась с ней ранее. А что?

Илай знает, что она снабжает меня разными вещами – нашими вещами. Например, противозачаточными средствами в виде презервативов, которые он прячет для наших совместных ночей.

– Как она? Ходят разговоры о союзе между ней и Эндрю Миллером.

– Серьезно?

У Эндрю уже есть две жены.

– Я правда неважно себя чувствую, Илай, – говорю я и для убедительности провожу рукой по животу.

– Переела конфет, – улыбается он, потирая рукой затылок.

– Может быть.

– Твой отец захочет услышать твой ответ на мое предложение. Он настаивает.

«Я ненавижу тебя за это».

На небо у меня над головой наползает темная туча, надвигается дождь. Мне нечем порадовать своего отца, и он заставит меня сделать это силой. Илай понял это, когда опустился на колено. Это вызывает боль у меня в душе. Илай прежде всего должен был быть моим другом, а это похоже на худший вид предательства.

– Я понимаю, что ты на меня сердишься, но отец Мэри разговаривал с моим отцом о возможном союзе, и я не могу…У меня не будет больше никакой жены, кроме тебя. Так планировалось изначально, мы просто должны сделать это раньше, чем ты захочешь.

– Раньше, чем я захочу? – спрашиваю я.

– Я был готов взять тебя в жены с тех пор, как тебе исполнилось шестнадцать, и ты подарила мне свою девственность.

«Это было больно и закончилось в течение нескольких минут – самое большое разочарование того дня, – и мне было пятнадцать», – хочу сказать ему я, но ничто из того, что я говорю, не достигает его понимания.

– Дай мне ночь подумать. Пожалуйста, давай мы поговорим об этом завтра? – упрашиваю его я, прекрасно осознавая, что здесь для меня не будет никакого завтра. Сегодня ночью я сбегу вместе с Клаудией. Это причинит боль моей матери, но мне нужно выяснить, что случилось с Кларой. Я должна ей (и самой себе) – увидеть, что пробудило в ней желание уйти, что было настолько заманчивым, что ей пришлось вернуться. Мне никогда больше не придется смотреть на лицо Илая, осознавая, на что он способен.

– Ладно. Завтра. Мона…Я люблю тебя. Обещаю, что не возьму другую жену. Ты для меня все, навсегда. Помни об этом.

– А как насчет последующих очищений? Меган может в скором времени разгуливать беременной твоим ребенком, – возражаю я.

– Ребенком Господа. Ты понимаешь, что очищение связано с Божьим прощением. Ни один из принимающих участие мужчин не обязан быть с ней после этого.

«Меня от тебя тошнит».

– Мне нужно поспать.

– Ладно. Я люблю тебя.

Закрыв окно, я задергиваю шторы и собираюсь с силами, пытаясь привести в порядок свои мысли. Я оставляю конфеты под подушкой на тот случай, если мама придет меня искать. Она поймет, почему мне пришлось уйти, и, надеюсь, простит меня за то, что я нарушила данное ей обещание.

Я слышу, как открывается и закрывается входная дверь. По дому разносятся голоса моих родителей. Тяжелые шаги приближаются к моей комнате, и я задерживаю дыхание, мое горло сжимает страх. Дверь открывается, и в комнату вламывается мой отец с ящиком для инструментов.

– Отец? – спрашиваю я, когда он подходит к моему окну и начинает забивать его гвоздями.

«Нет!»

Страх проникает в самую суть существа, раскалывая мою душу.

Откуда он мог узнать? Илай?

Не обратив на меня никакого внимания, он подходит к двери моей комнаты и, закрыв ее за собой, задвигает маленький засов. Я бросаюсь к ней, но щелчок замка подсказывает мне то, что я и так уже давно поняла: меня заперли.

Выключив свет, я заползаю на кровать, хватаю подушку и кричу в нее. Я хочу воззвать к потустороннему миру и умолять Клару прийти за мной. Я бы предпочла умереть, чем провести остаток своей жизни в плену.

У меня тяжелеют веки. День был крайне утомителен.

Но если я засну, то признаю свое поражение, и все кончено. Крепко зажатая в моем кулаке цепочка с кулоном кажется бомбой замедленного действия.

Это было скорее предупреждение, чем знак.

В мою комнату проникают тени, прогоняя свет, скрывая меня в своем убежище. Скоро наступит полночь. Я ждала этого долгих пять лет, а теперь меня этого лишают.

Калейдоскоп картинок из смерти моей сестры и очищения Меган кружит в голове, разъедая меня изнутри.

Мы заслуживаем ответов и стремления к свободе. Меган хотела свободы. Если у меня получится, это будет не только ради меня. Это будет ради Клары, Меган и всех таких же девушек, как мы.

Я как можно тише собираю свою сумку и засовываю ее под кровать. Как только этот засов откроется, я найду способ отсюда выбраться.

Я буравлю взглядом часы, и мне хочется вцепиться ногтями в собственную кожу. Тихий щелчок привлекает мое внимание к медленно открывающейся двери моей спальни. За ней стоит моя мать и смотрит на меня с болью в глазах. Прижав к губам дрожащий палец, она шепчет мне: «Ш-ш-ш», а затем уходит.

Мне хочется заплакать, но я умудряюсь сдержаться.

Она меня отпускает.

Освобождает меня.

Я выхватываю из-под кровати сумку. Мое сердце бьется, как военный барабан. Каждая секунда кажется битвой за выживание. Если меня поймают, игра окончена. Мой отец никогда не выпустит меня из виду, а Илай никогда меня не простит. Перекинув лямку сумки через плечо, я крадусь по дому. Входная дверь для меня открыта.

«Спасибо тебе, мама».

Я выбегаю из дома и, направляясь прямо к причалу, смотрю на часы.

11:55.

Она там. Я вижу ее.

– Клаудия, – шепчу я, привлекая ее внимание.

На ее губах проступает улыбка, и на лице отражается облегчение.

– Ты пришла, – выдыхает она.

Секунду мы обнимаемся, благодарные друг другу за то, что обе здесь. Вдоль причала выстроились ряды больших рыболовецких судов, а также три грузовых судна и пара, спрятанных между ними деревянных лодок поменьше. Нервы разъедают мне внутренности. Меня захлестывает волна беспокойства, когда Клаудия подталкивает меня к причалу и забирает у меня сумку, одновременно оглядываясь вокруг.

– Садись, – указывает она на маленькую лодку, используемую для проверки периметра.

Я приоткрываю рот. Вблизи она кажется намного меньше. Это вообще безопасно?

– И надень это, – Клаудия берет спасательный жилет и протягивает его мне.

– А мы разве не поедем на лодке твоего отца? – я прикусываю губу и надеваю жилет, чувствуя, как бешено колотится мое сердце.

– Хочешь, чтобы он кинулся ее искать? – спрашивает Клаудия, вопросительно приподняв бровь.

Нет.

Черт возьми, нет.

Боже, конечно, нет. Логично взять ту, что поменьше. Ее используют только для осмотра границ острова.

Я достаю из кармана цепочку и застегиваю ее на шее, чтобы облегчить надвигающийся эмоциональный срыв.

– Сколько потребуется времени, чтобы доплыть на этом до берега?

С помощью Клаудии я забираюсь в лодку, но замираю оттого, что она раскачивается, практически сбивая меня с ног. Я делаю пару вдохов, затем осторожно сажусь, радуясь, что на дне лежит пара сложенных одеял.

– В ней есть мотор, который мы заведем, как только окажемся достаточно далеко от берега. Мы ведь не хотим вызывать подозрений шумом.

Я поднимаю веревку, прикрепленную к мотору, о котором она говорит.

– Пока не дергай за нее! – предупреждающе поднимает руку Клаудия, и я отпускаю веревку.

– Ладно. Он от этого заведется?

– Да, – выдыхает она, и на мгновение закрывает глаза.

Когда Клаудия снова их раскрывает, то ее взгляд падает мне на грудь, к висящим там цепочкам. Она, нахмурившись, рассматривает маленькие кулончики.

– Где ты взяла второй? – с удивлением спрашивает она.

– Ты знаешь, где она их купила?

В моем голосе звучат настойчивость и надежда. Отследив последние передвижения Клары, предшествовавшие ее убийству, можно раздобыть ключ к поиску того, кто с ней это сделал.

– Клаудия? – раздается голос из темноты. – Это ты?

О Боже мой, нас поймали. У меня в горле застревает ком, страх сковывает мышцы. Дерьмо. Мой отец никогда не позволит мне уехать. За это он устроит мне очищение на глазах у всей деревни. Мое горло обжигает кислота, и на глаза наворачиваются слезы, но Клаудия прижимает к губам палец в молчаливом призыве молчать.

– Клаудия, это ты? Что ты делаешь?

По причалу проносятся шаги, и в глазах Клаудии загорается страх. Ее взгляд скользит через плечо к своим сумкам, все еще стоящим слишком далеко от нас. Мысль о неудаче искажает ее черты, и вся она как-то сникает. Затем бросает мне в ноги мою сумку.

– Клаудия? – шепотом кричу я.

Покачав головой, она отвязывает от причала лодку и впивается в меня своим испуганным взглядом:

– Спрячься под одеяло. Не высовывайся, что бы ни случилось. Обещай мне.

Клаудия прыгает обратно на причал и бросает мне какой-то маленький предмет.

– Возьми это. Найди братьев Уорд. У них все ответы. Именно там было найдено тело твоей сестры, в их имении. Отправляйся прямо на восток, ты его не пропустишь. Плыви прямо на восток, Мона. Она доставит тебя туда, – инструктирует она, сталкивая лодку в воду.

– Подожди… ты не поедешь?

– Плыви, – призывает Клаудия, пока я сползаю на дно лодки и натягиваю на себя одеяло, чтобы спрятаться.

Сквозь небольшой зазор между лодкой и одеялом я вижу ее силуэт как раз в тот момент, когда чья-то рука зажимает ей рот. Нет, нет, нет. Ее оттаскивают назад, и по моим щекам льются слезы. Уже слишком поздно. Ее поймали. Боль тисками сжимает мою грудь. Предполагалось, что это будет ее побег. Я жду, вернется ли охранник. Видел ли он, как отчаливала лодка, прежде чем схватил Клаудию? Затаив дыхание, я начинаю считать. Когда я досчитываю до тысячи, и причал исчезает из виду, я сажусь, разглядывая брошенный Клаудией предмет. Компас. Я всей душой горюю о том, чего она лишилась, помогая мне, но понимаю, что обязана сделать это ради нее. Взяв весла, я начинаю грести в темноту, позволяя ей меня поглотить. Пути назад нет.

Я уже это делаю.

Я свободна.

Оказавшись достаточно далеко от берега, я дергаю за веревку, чтобы завести маленький мотор. Ничего не происходит. Нет, нет, нет. Я тяну снова, чуть ли не падая, воздух пронзает порыв шума, а затем затихает. Проклятье! В отчаянии и решимости я сильнее дергаю за веревку. Наконец, после еще двух сильных рывков мотор оживает. Я молча благодарю Клаудию и вздыхаю с облегчением. Заняв свое место, я успокаиваю дыхание и затем направляюсь на восток, как мне было велено.

Ночь холодная. Начинает накрапывать дождь. Я смотрю в пустоту, меня ослепляет чернота ночи. Время бесконечно. Я плыву по течению уже несколько часов, по меньшей мере три. Издалека мерцают огни, с каждым моим затрудненным вдохом становясь все ближе. Раздается резкий скребущий звук, и лодка начинает раскачиваться. Вода хлещет, переливаясь через бортики. Лодка ударяется о камни, и меня трясет и швыряет из стороны в сторону.

Я пытаюсь удержаться, но меня выбрасывает за борт, я погружаюсь в ледяную воду, от которой перехватывает дыхание. Благодаря жилету я удерживаю голову над поверхностью, пытаясь дышать и обрести хоть какой-то контроль. Под водой я ударяюсь обо что-то ногой, и мои нервные окончания пронзает резкая боль. Я тяну вперед руки, хватаясь за валуны, страх и отчаяние вынуждает меня найти в себе силы, чтобы выбраться в безопасное место. Я не умею плавать. Слава Богу, что есть камни.

Подтянувшись за них усталыми руками, я стаскиваю с себя жилет и падаю спиной в траву.

Мое платье испорчено и изорвано в клочья. Отдышавшись, я поднимаюсь на ноги, пытаясь осмотреть рану, но не вижу ничего, кроме стекающей по ноге темной влаги. Черт, это больно. Я делаю пару шагов, и вокруг меня вспыхивает ослепительный свет.

– Это частная собственность, – кричит какой-то мужчина. – Не двигайся.

У меня бешено колотится сердце, ноги ноют от желания побежать.

Через несколько секунд появляется человек-гора, одетый в черное, его кожа темная, как ночное небо.

– Мэм, пожалуйста, пройдите со мной.

Держа над моей головой зонт, он ведет меня к огромному зданию с башенками и горгульями. Оно выглядит почти как замок из книжек с рассказами. Я осматриваюсь по сторонам, затем поднимаю взгляд на ведущего меня мужчину. Поймает ли он меня, если я побегу?

– Даже не думай об этом. Ворота заперты. Тебе некуда идти, если только не хочешь снова намокнуть…, – говорит он глубоким, рокочущим голосом.

– Чего Вы от меня хотите? – спрашиваю я, дрожа от проникающего под кожу холода.

– Я ничего. Однако у мистера Уорда могут быть другие планы.

У мистера Уорда…

9

МОНА

Мужчина какое-то время хмуро оглядывает меня с ног до головы, но я не могу сдержать улыбку.

Мне страшно, но я свободна от своего отца. Если этот человек меня убьет, то, по крайней мере, это произошло из-за моих действий, и я снова буду с Кларой.

Он открывает большую деревянную дверь и жестом приглашает меня войти.

Холод пронизывает меня до костей. Повинуясь инстинкту самосохранения, я начинаю искать тепло в большой, щедро заполненной мебелью и коврами комнате, и ноги сами медленно несут меня к ревущему в камине огню. Этот дом просто огромен, ничего подобного я раньше не видела. Мы живем очень скромно, имея при себе только самое необходимое. Все остальное считается потаканием своим желаниям, и это греховно. Вероятно.

Я морщусь от боли в расцарапанном колене, ткань от порванного платья трется о поврежденную кожу.

– Есть тут кто? – зову я, медленно подбираясь все ближе и ближе к ревущему оранжевому зареву огня.

На стенах пляшут тени, и прямо за дверью комнаты, в которую меня завел человек, назвавшийся охранником, раздаются шаги.

– Вы только посмотрите, что нам прибило приливом, – проносится по комнате низкий голос.

Я обхватываю себя руками, чтобы успокоить нервы.

– Это частная собственность. Не хочешь рассказать мне, с какой целью ты тут пришвартовалась?

Обладатель голоса выходит на свет, и у меня перехватывает дыхание.

Он похож на мужчину из историй, которые мне рассказывала Клара по ночам, когда я не могла уснуть. Меня пронзает взгляд темных испытующих глаз, и по телу проносится дрожь возбуждения и страха. Незнакомец скрещивает мощные руки на широкой груди, облаченной в одежду, к которой я не привыкла: это официальная одежда, костюм.

В нем есть уверенность, управляющая пространством, в котором он доминирует благодаря своему внушительному росту. Он выше меня на добрых полтора фута. Когда он подходит ближе, во мне просыпается желание убежать и посылает к моим ногам прилив энергии.

– Ты разговариваешь?

Он прищуривает свои темные глаза и поднимает руку, чтобы ослабить на шее галстук.

Подойдя к столу, уставленному бутылками с напитками, он спрашивает:

– Выпьешь?

От сухости во рту у меня болит горло. От страстного желания утолить жажду, о которой я и не подозревала, я тут же киваю и выдавливаю из себя скромное «Да, пожалуйста».

Я замечаю изгиб его губ, пока он наливает в два бокала янтарную жидкость и протягивает один мне. Когда я забираю у мужчины напиток, его пальцы касаются моих, и по коже проносится искра. Я опускаю глаза на содержимое стакана. Тут максимум на пару глотков. Может, он не может налить мне больше. Я улыбаюсь в знак благодарности и, подняв бокал, делаю глоток.

Жидкость резко обжигает мне язык, вызывая рвотный позыв.

– О боже, что это? – выдыхаю я, возвращая ему бокал. С его губ срывается грубый смех, от которого у меня сводит желудок.

– Ты одна из них, да? – Он делает шаг ко мне, подбираясь, как хищник к своей добыче.

Я отшатываюсь назад, ударяясь бедром о диван.

– Одна из кого? – хмурюсь я.

– Из сектантов с острова, – усмехается он и, выхватив у меня бокал, выплескивает содержимое в огонь. Оно шипит и потрескивает, пламя в отместку вырывается из камина. – Я должен был догадаться по тому, что на тебе надето.

Мужчина ухмыляется, его глаза лениво блуждают по моему телу, отчего на моих щеках появляется румянец.

– Из сектантов с острова? – спрашиваю я, одернув подол своего испорченного платья.

– Зачем ты здесь? – рявкает он, игнорируя мой вопрос.

– Я приехала сюда, потому что здесь умерла моя сестра.

Мне не нравится его тон. Он говорит так, как будто я ниже его. Может, он и живет в этой громадной башне, но я не муравей под его сапогом. Может, мне следует бояться. Он вполне мог бы быть злом, отнявшим жизнь у Клары, но что-то в нем подсказывает мне, что он не так страшен, как пытается показать. И, конечно, Клаудия никогда бы не отправила меня сюда, если бы он был опасен.

Он так пристально сверлит меня взглядом, что я переступаю с ноги на ногу.

– Ты похожа на нее.

Мужчина поворачивается лицом к огню. В комнате воцаряется тишина, нарушаемая лишь потрескиванием углей.

– На кого? – спрашиваю я, и у меня замирает сердце.

– На твою сестру.

Бах. Бах. Бах.

– Откуда ты ее знал?

У меня бешено колотится сердце.

– Ты явилась сюда, чтобы получить от нас деньги за ее смерть? – рычит он, наливая себе еще глоток обжигающей жидкости.

– Вы все такие? – спрашиваю я, подходя ближе к нему, чтобы показать, что не боюсь.

– Это какие, например? Придурки?

Он приподнимает бровь, и я впервые замечаю, что глаза у него темно-карие, но в одном на радужке зеленое пятно. Это завораживает.

– Жестокие, – поправляю его я.

– Жестокие? – разражается он невеселым смехом. – Будь я жестоким, разве пригласил бы тебя войти? Предложил тебе согреться и выпить?

– Ты дал мне огненную жидкость и бросил мне слова, чтобы меня обидеть, разозлить…

Мужчина сокращает расстояние между нами, и я остаюсь на месте, хотя все мое тело хочет рвануть отсюда изо всех сил. Он пахнет цитрусовыми и свежей дождевой водой на листьях деревьев.

Большим и указательным пальцами он обхватывает мой подбородок, я задыхаюсь от его прикосновения, от грубого зажима. Запрокинув мне голову назад, другой рукой он так нежно поглаживает мою шею, что это очень контрастирует с его хваткой. Мужчина скользит пальцами вниз по моей груди, затем хватает мой кулон и, подняв цепочку, разглядывает сердце.

– Как это сектантка с острова добралась сюда с нашими украшениями на своей хорошенькой шейке? Разве ваш народ не осуждают подобные излишества?

Я вырываюсь из его хватки, сжимая в руке кулон.

– Ты знаешь, откуда оно?

Он усмехается, затем поворачивается ко мне спиной и разваливается в большом кресле, закинув ногу на ногу и вцепившись руками в ткань подлокотников.

– Конечно.

– Пожалуйста, скажи. Мне нужно знать, – умоляю я, сделав несколько шагов к нему.

Он так разглядывает мое платье, что по моей спине пробегает дрожь.

– Тебе нужна свежая одежда.

– Я потеряла то, что у меня было.

От смущения из-за моего наряда и всей этой ситуации мои щеки заливает краской.

– Здесь есть вещи, которые ты можешь надеть.

Встав с кресла, он подзывает меня движением пальца. Мой взгляд устремляется в сторону входной двери, затем возвращается к нему. Могу ли я ему доверять?

«А что тебе еще остается?»

– Ты идешь, маленькая островитянка? – окликает меня он.

– Да.

Мы поднимаемся по красивой лестнице, которая закручивается в почти что завершенную спираль и входим в просторный коридор. Я никогда в жизни не видела столько красивого декора.

Каждую стену украшают огромные окна, выходящие на океан.

От этого захватывает дух.

Роскошные красные ковры ласкают мои ноги, словно бархат.

– Сюда, – ухмыляется мужчина так, словно у него есть секреты, и он собирается меня ими дразнить.

– Сколько здесь живет людей? – спрашиваю я, загипнотизированная размерами этого дома.

Мужчина отпирает дверь и входит в комнату, придерживая ее для меня.

Это еще одна огромная комната. В центре помещения находится кровать с опорами по углам и струящимися драпировками. Здесь есть еще двери. Комната очень красивая и, по всей видимости, такого же размера, как весь мой дом.

Я неосознанно брожу по ней, свободно прикасаясь ко всему и рассматривая, пока мои глаза не натыкаются на зловещий силуэт мужчины.

– Это твоя комната? – спрашиваю я, чувствуя себя маленькой под тяжестью его взгляда.

– Нет. Твоя. Во всяком случае, на сегодняшнюю ночь.

– Я бы не посмела просить тебя о такой услуге.

– Ты и не просила, – Он направляется к другой двери, открывает ее и жестом указывает внутрь. – Гардеробная. Выбери что-нибудь на свой вкус.

Мужчина подходит к другой двери, которая ведет в ванную.

– Прими душ.

– Твоя щедрость невероятно трогает. Но я должна спросить почему.

– Что почему?

– Почему ты предлагаешь мне место для ночлега и одежду?

Может, для этих людей это нормально.

– Потому что, милая маленькая островитянка, было бы жестоко этого не сделать.

От его слов у меня внутри растекаются пузырьки счастья. Неужели этот человек и есть те самые чудовища, от которых нас так охраняет мой отец? Может, потому, что на нашем острове нет мужчин, похожих на него. Я скольжу по нему взглядом. Идеально сидящий на нем костюм облегает его во всех нужных местах. Почему все мужчины так не одеваются? Он похож на мечту. Может, я сплю… или утонула, и это рай.

– Как тебя зовут?

Мужчина какое-то время молчит, сверля меня своим пристальным, обжигающим кожу взглядом.

– Колт.

Колт. Мне нравится.

– А я Мо…

– Мона, – заканчивает он за меня.

Я открываю рот от удивления. С этими словами он выходит из комнаты, закрыв за собой дверь и оставив меня одну. Мне хочется погнаться за ним, задать еще миллион вопросов, но холодок на моей коже возвращает меня к мыслям о своем наряде. Я очень устала, у меня все болит, и мне просто необходим душ и свежая одежда.

У меня в груди бешено колотится сердце, но желание принять душ и переодеться в чистую одежду вынуждает меня подавить тревогу. Когда я захожу в ванную, у меня практически отвисает челюсть. Комната безукоризненно белая, ее блеск почти ослепляет. Все полы, стены и потолок покрыты плиткой. Это вам не маленькая, тесная кабинка, это просто огромное пространство. Из потолка торчит трубка. Всю заднюю стену занимает раковина с зеркалом от пола до потолка. В дальнем углу находится туалет. Выскользнув из своего изодранного платья и нижнего белья, я подхожу к панели на стене с кнопками и светящимися цифрами.

– Как мне управлять этой штукой? – размышляю я.

Внезапно из трубки начинает хлестать вода, а затем она льет и из отверстий в стенах, стекая на меня отовсюду, приятно массируя мою кожу. Это нечто волшебное. Из задней стенки выступает небольшая полка, на которой стоит шампунь, пахнущий весенними цветами, и средство для мытья тела, напоминающее мне о лете.

Теплая вода наполняет комнату паром, и я таю от восторга, пребывая на седьмом небе от счастья. На нашем острове нет трубок с горячей водой, только холодная. Душем пользуешься только тогда, когда наберешься храбрости это выдержать.

Тщательно вымывшись, я ищу на панели выключатель.

– Эм, как ты…?

– Душ, выключиться, – прорезается сквозь пар голос Колта.

Я пытаюсь прикрыться руками, шокированная таким вторжением.

– Я понял, что тебе понадобятся полотенца, – ухмыляется он, входя в помещение, которое теперь уже кажется не таким просторным, как раньше.

Он кладет их на раковину, затем берет то, что сверху, и протягивает мне. Я выхватываю его из рук Колта и заворачиваюсь в него всем телом.

– Я и забыл, какие вы, люди, ханжи, – хмыкает он, задержавшись взглядом на моей коже.

– Держу пари, ты никогда раньше не чувствовала мужских прикосновений к своей плоти, – нараспев говорит он, пальцем прокладывая дорожку от моего запястья к плечу. По телу пробегают мурашки.

– Непрошеных прикосновений – нет, – огрызаюсь я и, оттолкнув от себя его руку, возвращаюсь в спальню.

Я не ханжа, но прекрасно осознаю, что этот человек мне незнаком. Я чувствую на себе его пристальный взгляд, а затем вижу, как он входит следом за мной.

– Ты собираешься стоять здесь и смотреть, как я переодеваюсь, или у тебя манеры получше? – не оборачиваясь на него, спрашиваю я с уверенностью, вызванною своим неловким положением.

– Мои манеры вызывают сомнение, маленькая островитянка. Но я хорошо знаком с вашим моральным кодексом.

Прежде чем я успеваю что-либо сказать, он выходит из комнаты, а затем раздается тихий звук защелкивающегося замка.

Подбежав к двери, я дергаю за ручку, но она не поддается. Я хлопаю ладонью по дереву.

– Эй, выпусти меня.

Ничего. О Боже, он меня запер. Как я могла быть такой наивной и доверчивой? Я что, сменила одну тюрьму на другую?

На меня накатывает усталость, и мой взгляд опускается на гигантскую кровать. Может, я передохну всего пять минут, а потом посмотрю, есть ли возможность сбежать отсюда через окна.