Текст книги "Брад"

Автор книги: Кеннет Харви

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Часть вторая
СУД

Глава первая
ТАЙНА

У здания суда толпились репортеры. Одни просто болтали, другие делали пометки в блокнотах: дата, время, обстановка. Медленно подъехала полицейская машина. Первыми вышли детективы. Вопросы хлынули рекой, будто кто-то включил видеомагнитофон, стоявший на паузе.

Перси и Лилли крепко держали Брада под локти. Пока его волокли к дверям, он разглядывал ступени. Опутанные цепями ноги не хотели работать как надо. Руки тоже были закованы. Брад собрался было лечь на землю, чтобы его катили, но места под ногами не было, поэтому он покорно плелся вперед, то и дело спотыкаясь и повисая на руках детективов.

Здешняя толпа казалась еще злее. Голоса звучали грозно, требовательно, словно перед ними надо было в чем-то оправдываться. Брад встал как вкопанный. Он испугался толпы. Куда его ведут? Что собираются делать?

– Пошли, пошли, – сказал Перси. – Раньше начнем – раньше закончим. – И неожиданно сильно толкнул Брада в спину.

Брад, спотыкаясь, поднялся по ступеням. Лучше не смотреть на толпу. Лучше смотреть на серый бетон под ногами. У этих людей очень страшные глаза. Все чего-то ждут. Такое выражение Брад раньше видел в глазах умирающих животных, которые бьются, стараясь освободиться от пут. Неужели все эти люди тоже обречены?

Отец рассказывал о болезни, которой болеют сразу многие. О чуме. Только бы у них не было чумы. А если они уже заболели, то пусть умрут легко и без мучений. Ну и что, что они хотят сделать Браду плохо?

* * *

Заседание суда продолжалось несколько минут. Все это время Брад тупо смотрел на судью. Опасения подтвердились. Эти люди в самом деле больны чумой. И все ждут, когда человек на троне примет решение. Некоторые пытаются с ним заговорить, наверное, хотят добиться его расположения. Ему дана власть над душами. Это великий человек. Он выбирает, кому даровать вечную жизнь. Может, это святой Петр? А где тогда ворота?

Кто-то рядом с Брадом встал и сказал несколько слов. Еще один долго и взволнованно говорил с другого конца зала. Он все время называл Брада каким-то незнакомым именем. Подзащитный. Может, это и есть то самое настоящее имя, которое знают только Бог и ангелы? Хорошее слово. Необычное, естественное.

Судья испытующе и строго смотрел на Брада, видно, решал, достоин ли тот попасть в рай.

Брад крикнул: «Да!», но сидящий рядом человек потянул за локоть и заставил сесть обратно, а судья ударил молотком по столу. Брад закричал: «Я Тебя люблю!» – отец учил, что Господа нужно любить. Толпа взревела от хохота. И тут Брад увидел свои портреты. Их рисовали многие. Наверное, он стал идолом. Но это ошибка. Надо им объяснить.

Судья стучал молотком. Кажется, что-то не получалось.

Сквозь шум донесся голос отца.

– Однажды мы все предстанем перед судом Господа. Хорошие отправятся в рай. Это я о тебе, Брад. Ты хороший мальчик. Самый лучший. А вот плохие… Понимаешь, Библия говорит, что они будут мучиться в аду. Ты ведь знаешь, что такое ад? Но ты не волнуйся. Не надо волноваться. Думай только о хорошем, и все будет хорошо. Улыбайся, Брад. Нет на свете ничего лучше твоей улыбки.

Брад улыбнулся, но тут же одернул себя и прикрыл ладонью кривые зубы. Когда он поднял голову, судья уже ушел. Из-за низких перил вышли два детектива и подняли Брада на ноги. Железные кольца снова впились в тело. Кожа на лодыжках начала саднить.

Человек рядом назвался Тоби Роу. Он тронул Брада за рукав, повернулся к полицейским и сказал:

– Не может этого быть.

Детектив Перси возмущенно фыркнул.

– А то мы не знаем.

– Да вы посмотрите на него! – возмущался Тоби Роу.

Все уставились на Брада. Не зная, как реагировать, он поднял руки в наручниках и почесал нос.

– Если этот парень маньяк, то я – королева Англии, – согласился Перси. И подумал: «Он не сумасшедший. Ни при чем он тут».

– А что, у них до сих пор королева? – спросил детектив Лилли, отправляя в рот мармеладку.

– Любой, у кого хоть капля мозгов есть, скажет, что он невиновен. – Тоби Роу захлопнул свой кейс, покачал кудрявой головой и нахмурился.

– Хорошо? – спросил Брад. – Рай?

На него странно посмотрели.

– Тридцать дней на психиатрическую экспертизу, – ответил Тоби Роу, застегивая замочки на кейсе.

Брад моргал и переводил взгляд с одного лица на другое. Может, глаза хоть что-то объяснят, раз слов не понять?

– Рай? – спросил Брад.

Детектив Перси улыбнулся, но тут же сердито поджал губы.

«Эх, жалко-то как!» – подумал он, глядя в потолок.

– О чем это он? – Лилли сунул в рот очередную мармеладку. Еще одну он протянул Браду. Черную. Брад подержал ее в руках, вспоминая темный странноватый привкус.

– Ад? – Его голос дрогнул.

Перси представил себе психушку. Он уже хотел пошутить в том смысле, что Брад не далек от истины, но, вспомнив, с кем имеет дело, прикусил язык.

– Все образуется, сынок, – сказал детектив и повел Брада через зал. – Не волнуйся. Просто будут за тобой приглядывать какое-то время.

– Ты его слушай. Он дело говорит, – поддакнул Лилли.

– Если ты зубной маньяк, то я – король Испании. – Перси оглянулся на адвоката – Там вроде тоже король остался? – И он забормотал себе под нос. – Короли, королевы… На кой они только нужны?

Под высокими потолками холла звенели голоса репортеров.

– Правда ли, что назначена психиатрическая экспертиза? Вы согласны с этим решением?

Перси горько кивнул, не глядя в толпу. В первые годы службы он репортеров презирал, но постепенно понял, что журналюги – один из винтиков огромной машины. Иногда их надо игнорировать, а иногда – наоборот. Смотря по ситуации. Они тоже часть законности. И важная часть. Перси крепко держал Брада за руку и смотрел прямо перед собой. Сегодня отвечать на вопросы он был не в настроении. Перси взял у детектива Лилли несколько мармеладок.

– Ты смотри, что делается, – сокрушался тот.

– Шум, – сказал Брад, губы у него задрожали. Он ринулся вниз, так что темные деревянные ступени замелькали под ногами. Пролет, еще один… Вот наконец и залитая светом улица. У входа ждет полицейская машина. Детектив Перси быстро открыл заднюю дверцу и впихнул Брада внутрь. – Очень плохо. – Брад принюхался и почесал нос – Очень плохо. Человек бум – и нету.

Перси устроился рядом.

– Очень плохой мальчик.

Перси ухмыльнулся, втянув щеки, и пригладил остатки волос.

– Слышь, Лилли, он говорит, что он плохой мальчик.

– Да?

– В рай нельзя, – вздохнул Брад.

В зеркале заднего вида появились глаза. За ним следят. Брад испугался, закрыл лицо скованными руками и начал всхлипывать. Детектив Перси вздохнул. Это уже не смешно. Он наклонился к Браду и прошептал.

– Ты попадешь в рай, обязательно попадешь. Не беспокойся, сынок.

Слезы сразу высохли. Брад хотел улыбнуться, но губы совсем распухли и стали непослушными.

– Хорошо, – сказал он и похлопал детектива по колену. – Хорошо, хорошо.

Страшные глаза продолжали глядеть из зеркала. Почему один человек говорит так, а другой этак и каждый уверяет, что прав только он? Почему иногда слова значат одно, а как только их произнесут – совсем другое? Все хотят тебя запутать. Разве можно жить в таком месте? Неужели и в раю так? Или все-таки его везут не в рай? Может, в чи-сти-ли-ще? Тогда понятно, почему все так плохо. Люди хотят его обмануть. Это для них главное. Что бы эти двое ни говорили, беды все равно приходят.

* * *

Андрена опоздала на работу, и весь график полетел к чертям. Но ведь надо же было помочь Джиму, поддержать мужа в трудную минуту. Андрена даже не поленилась приготовить завтрак: сама выбрала кашу «Семь злаков», сама выжала сок из морковки и спаржи. А еще рубашку с галстуком погладила (обычно Джим занимался этим сам). Хотелось верить, что от такого внимания муж расцветет и почувствует себя главой семьи. Вдруг всплеск хозяйственности вернет его с небес на землю?

Приехав на работу, Андрена кинулась наверстывать упущенное. Но мысли, как назло, не хотели складываться в слова и предложения. Она задумчиво трогала клавиши, обводя стены новостного отдела невидящим взглядом. Цены на молоко опять поднимались, надо было сочинить что-нибудь о «подтасовках экспертных выводов, касающихся динамики развития молочной индустрии».

За спиной вырос редактор, мистер Спаркс.

– Шустрее работай, – сказал он наконец после долгого молчания.

– А ты плати побольше, – не оборачиваясь ответила Андрена. Она всегда принималась кокетничать, если начальник был не в духе.

Спаркс удалился и через секунду уже стоял у другого стола, надеясь ускорить творческий процесс. Редактор вечно теребил подчиненных, которые толкли воду в ступе, никак не могли ухватить суть дела и не понимали, с чего надо начинать статью.

– Яснее выражайся, – крикнул он кому-то.

Андрена принялась печатать. Она подтащила к себе стопку бумаг, отложила верхний листок, подумала и взялась за следующий. Минут через пятнадцать в голове возник набросок статьи слов эдак в шестьсот. Надо было только сочинить концовку. Может, кого-нибудь процитировать? Одной рукой Андрена перелистала бумаги, а другой поднесла к губам кружку с кофе. Отхлебнула, поморщилась и выплюнула обратно.

– Андрена! – Это снова материализовался Спаркс. Последний проблеск вдохновения тут же пропал.

Андрена раздраженно повернулась вместе с креслом. На самом деле она испытала некоторое облегчение: появилась возможность оторваться от этой нудятины.

– Ты слыхала про парня, которого считают «зубным маньяком»?

Спаркс достал черно-белую фотографию.

– Читала пару статей, – ответила Андрена.

– Умница. Ты что же, нашу газету почитываешь? У нас в отделе такое нечасто бывает.

Андрена хмыкнула и потянулась было за кружкой, но вспомнила, что плюнула туда, и вернула кружку на стол.

– Так что же ты читала?

– Ну… Арестовали какого-то парня. В полиции думают, что он и есть зубной маньяк.

– Это все?

– Господи! – подумала Андрена. Сейчас Спаркс опять начнет ее пилить за незнание фактов. И за неумение их формулировать. Андрена окинула начальника взглядом пиджак, не сходящийся на громадном животе, широченные брюки… Красавец.

– М-да, нельзя сказать, что ты в курсе.

Шумно выдохнув, он оглядел комнату, словно решил проверить, нет ли тут кого-нибудь потолковее, и только затем продолжил.

– Его арестовали прямо на месте преступления. Теперь он проведет тридцать дней в психиатрической клинике, назначена экспертиза. Вроде все как обычно. Но по городу ползут слухи. Что-то с ним не так. Он ведет себя странно. Понимаешь? – Спаркс приподнял мохнатые брови. – Ты вообще меня слушаешь?

Андрена кивнула.

– Этого Джона Доу день и ночь стережет полиция. Боятся, что его кто-нибудь пристрелит. Семьи убитых жаждут возмездия. Ситуация накаляется. Вот у Лео спроси, он все подробности знает. Понимаешь, к чему я клоню? Слухи, предположения. Как будут развиваться события? Вариантов масса.

– Ты хочешь, чтобы я этим занялась?

– Да.

Кто-то помахал Спарксу с другого конца комнаты и показал на телефон. Начальник протянул указующий перст в сторону своего кабинета и пододвинул фотографию убийцы поближе к Андрене.

– Ты же умница, – повторил он и удалился, с трудом протискиваясь между столами.

– Криминал, – произнесла Андрена и покрутила в руках снимок. Верзилу, закованного в цепи и наручники, ведут по бетонным ступеням. Верзила смотрит в пол и, похоже, плачет.

Андрена вытащила из ящика чистый блокнот, нацарапала на первой странице: «Преступления зубного маньяка» – и обвела надпись несколько раз.

Когда она подняла голову, редактор уже вернулся.

– Так-так, – сказал он. Толстой спиной Спаркс почти упирался в кресло другого журналиста.

– Криминал, – улыбнулась Андрена.

– И нечего жаловаться, – ответил Спаркс. Ему снова кто-то замахал. – Еще десять минут! – крикнул он в другой конец комнаты и яростно постучал пальцем по циферблату.

– А я и не жалуюсь, – сказала Андрена.

– Ты всегда этого хотела. – Спаркс навалился двумя руками на крышку ее стола, вздохнул и закрыл глаза. Лоб его блестел от пота. – Так что приступай! – рявкнул он. – Вперед!

Андрена кивнула и подумала. «Если не сбавит темп – схлопочет инфаркт».

Спаркс дышал тяжело и часто. Он вытер губы сперва правой, потом левой ладонью.

– Я хочу, чтобы ты осветила нравственную сторону вопроса. Не думаю, чтобы этот парень оказался тем самым маньяком. Это сугубо мое мнение, но ты к нему прислушайся. Знаешь, что такое мнение? Это тебе не какие-то там факты. Согласна?

– Ага.

– Никто не знает его имени. Вот в чем суть. Именно в этом – Спаркс нервно улыбнулся и хлопнул ладонью по столешнице. – Постарайся разобраться. Вникнуть. Придумай парню какое-нибудь имя, только чтобы оно не выдавало твоего мнения. Понимаешь, как это трудно? Мы столкнулись с тайной! Ты любишь детективы?

– Не знаю.

– Настоящая тайна. Никто ничего не знает. Так рождаются новости. Из тайн и загадок. Поэтому нас и читают. Люди хотят знать, что будет дальше. Они хотят заглянуть в будущее. Они любят сплетни, они любят светскую хронику. Кто кому открутил башку и что теперь будет? Любая книжка, любой сюжет на этом строится. Должен быть конфликт, и должна быть загадка. Мне нужен конфликт, Андрена. Придумай этого парня, но не завирайся. Просто посмотри на него внимательно. – Спаркс ткнул в фотографию толстым пальцем, на пухлых щеках выступили красные пятна. – Приглядись к его внешности, лицу, повадкам. Это ведь не лицо убийцы. Тут есть противоречие. Людям это понравится. Вот тебе и готовая загадка. Понимаешь? Противоречие становится загадкой. Так ты понимаешь или мне надо делать все самому? – Спаркс выпрямился и подтянул штаны. – ОСТАЛОСЬ ПЯТЬ МИНУТ! – заорал он.

– Ну почему нельзя все сделать самому?! – Спаркс закатил глаза – Вот было бы счастье! Просто праздник какой-то!

– Я возьму карточку? – спросила Андрена.

– Да. И поговори с Лео. Покажи нам всем. Открой нам глаза на этого человека. Утри Лео нос. Ты ведь женщина. У тебя должна быть интуиция. Вот и докажи. Сама-то как думаешь, этот Джон Доу – маньяк?

– Не знаю. – Андрена разглядывала фотографию.

– Но ты видишь, какие перед тобой открываются возможности? Видишь или нет? Нет, ты скажи!

– Да, – улыбнулась она.

– Ты понимаешь, что это не просто задание? – Он вытащил из кармана пузырек с пилюлями, положил на язык сразу три штуки и зачмокал – На самом деле это… ну?..

– Экзамен?

– Именно! – Спаркс пошел к другому столу, продолжая кричать через плечо: – А экзаменуют кого? А? – Он гортанно рассмеялся и выхватил из чьей-то руки несколько распечатанных страничек.

У Андрены от такого словесного потока аж в глазах потемнело. Сразу и не поймешь – радоваться или огорчаться. Надо все спокойно обдумать. Она посмотрела на фотографию.

«Невиновен, – подумала Андрена – Нет, виновен».

Глава вторая
ХОРОШЕЕ МЕСТО

Брад слегка приободрился, когда с него сняли цепи и железные кольца. Они были похожи на силки, которые отец привязывал к нижним ветвям деревьев, только, в отличие от силков, не затягивались. Кольца на запястьях Брада были железными и не приносили вреда. Их использовали для того, чтобы удерживать руки вместе. Брад никак не мог понять, зачем это нужно. Может, его собираются съесть?

Место, в которое Брад попал, было ему смутно знакомо. Белые, голые стены, и пахнет тут точно так же, как там, куда его отвезли в самом начале.

Двое людей в белом повели его по коридору. Брад радостно улыбнулся. Это хорошее место, место, где он видел женщину, очень похожую на его мать, место, где ему давали такие круглые белые штучки, чтобы он был счастлив. Здесь тихо и спокойно. Тело постепенно расслаблялось; Брад только сейчас понял, как напряглись от страха его мускулы. Теперь они заболели. Брад вспомнил, как вдруг стал счастлив здесь в прошлый раз. Он ждал и надеялся, что это чувство снова вернется.

Шагая по блестящему полу, Брад все больше успокаивался. Он вертел головой и улыбался своим сопровождающим. Они держали его за рукава рубашки и вели через анфиладу дверей. У каждой двери за стойкой сидел человек, который запирал за ними замки. Охранники. Похоже, это особое место и сюда впускают только особых людей. И все стараются в него попасть. Брад довольно хмыкнул, прикрыв рукой рот. Он был счастлив. Брад понимал, что вскоре они достигнут самой последней двери. И там его будет ждать женщина, так похожая на маму, и она ужалит его в руку, чтобы он почувствовал, что парит в воздухе. Наверное, от одного вида этой женщины Брад и поднимался над землей и становился по-настоящему счастливым.

Брад с облегчением понял, что его все-таки направили в хорошее место, хоть и произнесли столько противоположных по смыслу слов. Это место снаружи выглядело совсем по-другому, чем то, самое первое, но внутри вело точно туда же. Наверное, эти дома соединяются каким-то волшебным образом. Зачем его вообще отсюда забирали? Брад шагал в ногу со своими спутниками и думал, что, наверное, так было нужно, что это часть суда. Может, они не знали, достоин ли Брад этого места, и устроили ему экзамен. Он рассмеялся, потому что знал: конечно же достоин.

Все произошло в точности так, как предсказывал его отец. На Брада снизошло умиротворение. Веки сами собой закрывались, они совсем отяжелели от переживаний. На толстых губах играла спокойная улыбка. Ощущение мира и удовлетворения было похоже на хрупкую фарфоровую статуэтку, спрятанную внутри его тела. Брад вспомнил об орбите Земли, о том, как мирно и грациозно плывет планета по своему пути. Вот так и он. Его больше ничто никогда не побеспокоит. Брад не станет слушать всякие глупости. Его плавного вращения по орбите ничто не остановит, день и ночь будет он кружиться вокруг своей оси. Теперь Брад был абсолютно уверен в будущем. Добрые люди утвердили его судьбу.

Потом он вдруг снова заволновался. Из-за двери раздался крик, который почти сразу перешел в резкий смех. Звук был такой пронзительный, что сбил Брада с оси вращения, хрупкая фигурка внутри разбилась на кусочки. Ее осколки кровь разносила по венам, смывая последние остатки веры в будущее. Брад не мог понять причин такого громкого смеха. Было этому человеку больно или он счастлив? Брад просто понимал, что надо поскорее уйти подальше, спастись, и он рванулся в сторону, прижав к стене одного из своих сопровождающих, а потом упал на пол. Звук шел сразу со всех сторон. Теперь Брад был уверен, что это крик боли. Надо погрузиться в себя, втянуть, словно улитка, рожки, но в то же время надо попытаться утешить кричащего, погасить его панику и страсть к борьбе. Надо стать его другом. Звук можно успокоить. Брад это точно знал.

* * *

Заметок в блокноте Андрены набралось на две страницы. Она просматривала свои каракули, стараясь придумать имя для героя, просто объединяя имеющиеся слова и буквы. Андрена даже звонила брату своего мужа, просила помочь. Лео сообщил, что именно сержант Келли арестовывал подозреваемого. Но полицейский вежливо объяснил ей по телефону, что ему практически нечего поведать. Он просто повторил основные факты, особенно упирая на то, что на месте преступления обнаружен зуб. Это совершенно точно. Сейчас его уже промыли и высушили. Андрена не подозревала о том, что нашли зуб. Это же новая улика. Она нацарапала пару фраз в желтом блокноте. Андрена старалась не принимать ничьей стороны, но все равно расстроилась.

Полицейский даже не спросил о брате. Андрена никогда не понимала, почему Джим и Стив так далеки. Джим рассказал ей, что случилось с женой Стива. У сержанта была причина для депрессии, даже отчаяния, и Андрена полагала, что жалость к самому себе ожесточила его. Именно поэтому он и избегал младшего брата. Сержант пообещал ей, что позвонит, если у него появится новая информация. Он сказал:

– Буду держать ушки на макушке, – и засмеялся. – Так еще говорят?

Андрена ответила, что уже не говорят, и поблагодарила за помощь.

– Тебе привет от Джимми, – добавила она, хотя профессиональное чутье подсказывало ей, что не стоит вмешиваться и пытаться восстановить их отношения. Самой Андрене Стив совсем не нравился. Но они все-таки одна семья, а значит, надо держаться вместе.

Полицейский просто хмыкнул и повесил трубку.

Андрена посмотрела на свой блокнот. На первой странице подчеркнута фамилия Перси. Андрена уже звонила ему, но тот ответил, что не может разговаривать с прессой. Когда она сообщила ему о том, что нашли зуб, детектив вроде бы удивился, но быстро взял себя в руки. Он прокашлялся и сказал, что ему звонят по другой линии. Андрена последовала совету Лео и позвонила детективу, который с удовольствием делился внутренней информацией, но тот почти ничего не знал и только рассуждал о том, что парень, с его точки зрения, невиновен. О зубе он не упоминал, и Андрена не стала обсуждать эту тему. Она поняла, что нащупала нечто очень важное, настоящий жареный факт.

Было уже больше двух, а она до сих пор не пообедала. Андрена на секунду отвлеклась от своих раздумий и прислушалась к странному ощущению внутри. Оказалось, это ее мучает голод.

На столе справа от Андрены лежал раскрытый номер за понедельник. Страница три: фотография обвиняемого. Та самая, которую дал ей Спаркс. Андрену поразило, насколько иначе она выглядит на странице газеты. Крупнозернистая печать каким-то образом убеждала читателя в виновности этого парня.

«ЗАГАДОЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК ОБВИНЯЕТСЯ В КРОВАВЫХ УБИЙСТВАХ».

И – главная сенсация – подзаголовок: «Возможно, это и есть зубной маньяк».

Предположения. Бумага дешевая, буквы стираются легко. Андрена потерла пальцем страницу, под рукой расползалось грязное пятно. Андрена обругала себя за глупость. Теперь пальцы будут черные: типографская краска глубоко въедается в кожу.

«Виновен или невиновен? – спросила себя девушка – Пресса полагает, что виновен».

Мысль мелькнула и пропала. Философию и совесть следовало быстро затолкать обратно в глубину подсознания, избавиться от них, как избавляются от докучливого престарелого пациента.

Андрена подняла голову. Большинство столов пустовало, все ушли обедать. Некоторые, особенно рьяные, все еще печатали на недавно установленных компьютерах. Такой роскоши достойны были только зубры да еще редакторы, а новички по-прежнему надрывались на печатных машинках. Поток слов никогда не иссякал. Кто-нибудь обязательно печатал новостную статью. Люди испытывали потребность в информации и готовы были за эту информацию платить. Любые, самые последние, самые быстрые, пусть самые краткие, но новости. Уже переваренные для них факты. Весточка из внешнего мира, возможность почувствовать значимость своей жизни. Спаркс прав. Все-таки он ужасно умный. Андрена попыталась представить себе его жену, детей, как он возится с ними. Или, может, для него работа и есть жизнь? Неужели она важна до такой степени, чтобы поступиться остальным?

Мысли лениво перекатывались в голове Андрены, словно осенние мухи жужжали. Она сердито встряхнулась. Сегодня Андрена вдруг почувствовала, что делает что-то не так. Не то чтобы нечто грязное, но она точно поступает нехорошо.

«В целом это правда», – подумала Андрена.

Просто она очень волнуется. Стресс. Да и устала порядком. Андрена размяла плечи и вдруг удивилась тому, какое место занял в их жизни стресс. Никто о нем и слыхом не слыхал еще пару лет назад. А теперь этой заразе подвержены буквально все вокруг. Видимо, так жизнь отвечает на растущую волну суеты и потребностей. Слишком много всего надо учесть, слишком много сделать. И незаконченные дела, несбывшиеся мечты так и остаются гнить внутри каждого из нас, пока не превратятся в ядовитое, к тому же заразное вещество. Похоже на вирус гриппа. Люди жалуются друг другу на травмированную психику, и вирус перепрыгивает в соседнее тело.

Андрена решила, что просто устала, потому в голову и лезут такие мысли. Краем глаза она заметила, как у стены движется нечто большое и синее Андрена моргнула. К ней направлялся Спаркс. Она тут же сделала вид, будто напряженно пишет что-то в блокноте.

* * *

– Вот этот ублюдок! Вот он! – Горластый всадил нож в третью страницу газеты. – Попался, голубчик! – Он яростно замахал рукой, разрезая бумагу на полосы. – Ну, теперь хана ему!

Сверху сквозь дыру в потолке за ним наблюдал мальчик. Здорово было смотреть с такой высоты. Словно болтаешься в небе. От комнаты внизу остались только голая бетонная коробка, разрисованные стены, коричневый стол на железных ножках, серый матрас в белую полоску да сплющенные консервные банки на полу. Еще там была женщина в яркой тесной одежде. Сверху были хорошо видны темные корни ее крашеных волос. Среди блондинистых кудрей иногда встречались черные пряди. Женщина сидела тихо, а горластый носился по комнате и разбрасывал повсюду куски порванной газеты.

Женщина начала плакать. Она попыталась что-то сказать, но слова потонули в слезах.

Парнишка встал и пнул ногой обломок бетонной плиты, представляя, что бьет горластого. Вниз посыпалась серая крошка. Горластый неожиданно заткнулся. Через секунду в дыре появилась его голова.

– Щен! – Он моргнул. – Как дела? – И неприятно улыбнулся, продолжая рвать в клочки газету. На нем была рваная белая футболка и армейские штаны, испещренные всевозможными надписями. Руки у горластого были тонкие и безволосые.

Мальчик фыркнул.

– Как сажа бела.

– Ага. – Горластый плюнул в стену. – Может, и бела, а только я белее.

Мальчик бросился к лестнице, кубарем пролетел два пролета и вбежал в комнату внизу.

– Слыхал что-нибудь об этом деле? – спросил горластый и показал на нетронутую пока газету. Третий экземпляр был пришпилен к стене. На нем поверх фотографии красовался перевернутый крест.

– Это демон, – сердито сказал горластый. – Как в фильмах.

– Я там был, – возразил мальчишка – Я все видел. Это фараон виноват.

Женщина заплакала громче. Она не могла смотреть на фотографию и закрыла лицо руками. Плечи ее вздрагивали от рыданий.

– Ты сам видел? – спросил человек. Он заинтересовался и подошел поближе к мальчику. Нож горластый сложил и сунул в глубокий карман штанов. – Ты видел, как прирезали Черрепью? Не может быть.

– А вот и видел, – возмущенно сказал мальчик. – Что такого?

– И ты не убил этого парня? – Горластый резко махнул рукой в сторону фотографии.

– Слушай, Ерш! Этот странный парень – обыкновенный идиот. Он не трогал Черрепью. Черрепью сам упал на свой нож. Фараон выстрелил, и. – Мальчик жестами показал, как было дело. – Ба-бах! Это все фараон.

Он воткнул воображаемый нож себе в живот, забулькал, свесил набок язык и закатил глаза.

Ерш ударил парнишку так, что тот отлетел к противоположной стене.

– Нет! – заорал Ерш. – Этот чудак замочил Черрепью. По нему сразу видно, что Джейк просто встал у него на пути. – Он выхватил из кармана нож и быстро открыл его. – Тот еще тип.

Ерш бросился к стене и стал полосовать оставшуюся фотографию. Нож втыкался в бетон, серая крошка летела во все стороны.

Мальчик пощупал лицо. Колени дрожали. Он не отрываясь глядел на беснующегося и плюющегося Ерша.

– Тот самый! – кричал Ерш, перекрывая визг ножа, царапающего бетон. – Тот самый, тот самый!

Мальчик обалдело посмотрел на женщину. Она следила за каждым движением Ерша, и, вопреки всем ожиданиям, не плакала, а довольно улыбалась, даже ритмично подвывала и хлопала в ладоши, ноги выплясывали под столом. Женщина засмеялась и посмотрела на мальчика, но тот не разделял ее восторгов. Она нервно вытерла глаза и снова захлопала.

Щен примостился на краешке стула.

– Фараон выстрелил, идиот от испуга толкнул Черрепью, и тот напоролся на нож.

Боль в щеке стихала, но кожа натягивалась, под глазом разбухал синяк.

«Почему обязательно надо меня бить? Это ведь ничего не меняет. Правда-то остается одна, – с ненавистью подумал парнишка. – Все они такие. Корчат из себя, а на самом деле…»

Женщина начала притоптывать, но вскоре ее энтузиазм иссяк, и она снова зарыдала, рот безвольно обмяк и приоткрылся. Последняя фотография разлетелась на сотню бумажных полосок. Ерш все тыкал ножом в стены, метался по комнате, как безумный, брыкался, плевал на бетон, пока не устал. Тогда он вернулся за стол, тяжело дыша.

– Голубица., видишь ли очень расстроилась, – пробормотал он, утирая со лба пот. Тяжелый кулак громыхнул о столешницу. Голубица вздрогнула и отодвинулась от прыгающего стола. – Так-то вот, Щен. – Ерш не переставая колотил по столу и орал: – Черрепью… был ее мужчиной.

Мальчик благоразумно кивнул. Одно дело правда, другое – задирать того, кто ответит тебе насилием. Сопротивление только разозлит Ерша. Сам воздух трещит от его ненависти. Даже колшата знает, что этот человек никогда не играет честно. Чтобы поставить все на свои места, нужна сила, и тоже немалая.

Ерш оглядел кулак в темных кровоподтеках.

– Понял? – спросил он у кулака.

Голубица рассмеялась и принялась размазывать тушь по лицу. Облизала перемазанные черным пальцы. Язык тоже почернел. Женщина вытерла ладони о ярко-голубые брюки. На брюках появились пятна. Это Голубицу озадачило, и она даже приоткрыла рот.

– Значит, виноват фараон, – объявил Ерш. – Так, по-твоему, Щен? Давай тогда запрем фараона. Бам, Бам. – Он завертелся, раскинув руки в стороны. – Чик, трак, дзынь.

Ерш подпрыгнул и пнул расколотую деревянную балку, свисающую с потолка. Голые ступни мягко шлепнули об пол. Ерш нагнулся и стал разглядывать большие пальцы на ногах.

– Давай запрем. – Он снова прыгнул, брыкаясь, как каратист. – Ки-я! – По пустому зданию понеслось эхо. – Почти то же самое, что руки той статуе оторвать.

– Какой статуе? – Голубица изо всех сил терла лицо, теперь ей хотелось быть красивой, не хуже этой статуи, о которой говорил Ерш. – Ты же знаешь, я люблю статуи.

– А ты ее видела, Голубица. Тетка с весами. Глаза завязаны, так и ждет, пока ей… Вся такая готовенькая. Да видела ты ее, конечно. Очень классная тетка. И твердая, как скала.

Голубица кивнула, в глазах снова блеснули слезы.

– Знаю. Мне она тоже нравится.

– НЕТ! – закричал Ерш и с улыбкой прислушался к эху. – Слушай, – прошептал он.

Ерш почувствовал себя могущественным и снова завертелся волчком. Потом разбежался, прыгнул на стену, сделал сальто назад и приземлился на ноги.

– Счет надо сравнять. – Он покачался, восстанавливая равновесие.

– А еще так сможешь? – восхищенно спросил мальчик. – Вот это да!

– Пора бы тебе знать, что правосудие – не для фараонов. Это наше дело – его вершить. Я же тебе рассказывал. Нас боятся, потому что мы сравниваем счет. Бах-трах-тарарах, и – опять на ноги. И полиция к нам не пристает. Пошел слух, что странный дядя зарезал Черрепью, и если мы с дядей не расправимся, то скоро сами подохнем на свалке. Улицу нельзя будет перейти без того, чтобы какой-нибудь хромой козел на тебя не наехал. – Он поддал ногой столешницу. Стол перевернулся, шумно ударился о стену, отскочил и встал на место. Когда наступила тишина, Ерш прошептал: