Текст книги "Брад"

Автор книги: Кеннет Харви

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Глава тринадцатая
ПОЧЕМУ?

ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ В УБИЙСТВЕ БЕЖАЛ

Андрена протянула мужу газету. У нее до сих пор колотилось сердце – всю дорогу из магазина Андрена бежала, потом нетерпеливо переминалась в лифте, не отрывая глаз от мелькающих на табло цифр.

– Все газеты вышли с одной шапкой, – сообщила она.

Джим посмотрел на фотографию. Как же Браду удалось его обмануть? Хотя адвокат и раньше сталкивался с талантливыми преступниками-актерами. И в колледже изучал подобные дела. Брафф против издательского дома «СМ». Адамс против Адамса.

– Надо было мне все-таки сходить на работу. – Андрена присела на краешек журнального столика и зажала ладони между коленями. При этом она с преувеличенным вниманием разглядывала ковер. – Подумать только, какую бы я им сенсацию подарила.

Газета резко зашуршала Джим свирепо посмотрел на Андрену.

– Какую сенсацию? – подозрительно спросил он.

– Насчет Брада. Понятно же, что они не того ищут.

Джим фыркнул и отгородился газетой. Но сосредоточиться и прочитать статью ему оказалось не под силу. Глаза адвоката затуманились, он все глубже погружался в собственные мысли.

«Почему? Почему Стив шагнул в огонь? Чтобы спасти Брада? Или Брад его туда заманил?» – думал Джим.

Одни свидетели якобы видели, как высокий мужчина разговаривал со Стивом, а потом убежал. Полицейский повернулся и снова пошел к горящему зданию. Другие клялись, что здоровяк затащил полицейского в огонь, а потом перелез через забор и был таков.

– О чем ты думаешь, Джимми?

– Да так, ни о чем.

Андрена пристально посмотрела на мужа. Сколько еще он будет от нее отмахиваться? Долго она так не выдержит.

– Знаешь, что я должна была сделать? В смысле, по долгу службы?

– Плевать я хотел на твою службу, – резко ответил Джим.

– Слушай. – Она встала. – Я понимаю, у тебя горе, погиб твой брат. Но моей-то вины тут нет.

Джим швырнул газету на пол и придавил ногой.

– Я не собираюсь это обсуждать.

Кровь прилила к его лицу, сердце билось как сумасшедшее. Джим старался смотреть только на журнальный столик.

– Ты просто не забывай, кто я, вот и все. – Андрена сдерживалась изо всех сил. – Я твоя жена, самый близкий человек. Не надо вымещать на мне свою злобу просто потому, что я оказалась поблизости.

Джим отвернулся к камину из красного кирпича.

– Да что ты вообще знаешь о Браде? – рявкнул он.

– Ты мне сам о нем рассказывал. Я только теперь поняла, как ты изменился после встречи с ним. Ты сначала так радовался, что можно о нем заботиться. Но ведь это не все. Тогда ты был добрее. Вспомни! А теперь… теперь ты стал настоящим юристом! Холодным, жестоким циником! – Андрена сама испугалась своих слов.

– Брад сбежал, – сказал Джим. – Это к вопросу о том, виновен он или нет. Да, я – юрист. И, как всякий юрист, понимаю, что этот побег значит.

– Ну какой же это побег? – не сдавалась Андрена – Наверняка он просто очень испугался. И убежал.

– Именно это называется побегом. А Брад – беглым преступником. Понимаешь? Он виновен.

Джим разглядывал снимок – Брад на ступенях городского суда – и все больше разъярялся. Во вчерашних газетах фотография была той же, только теперь ее увеличили, сделав крупный план. Зернистая печать расплывалась перед глазами, лицо Брада казалось все более уродливым и неприятным. Джим снова погрузился в свои мысли.

– Ты ведь журналистка. И должна понимать всю силу слова «виновен», – продолжил он. – Объявила человека виновным – все, он уже никогда не отмоется. Приговор без суда и следствия.

Андрена встала.

– Так, значит, это все из-за меня? – Она стремительно прошла в спальню и захлопнула за собой дверь.

Джим выпрямился. Он старался убедить себя, что говорит здравые вещи, но ничего не выходило. Адвокат поднял с пола скомканную газету, кинул ее на журнальный столик и откинулся на спинку дивана. Фотография притягивала Джим даже не заметил, как брыкнул ногами и сбросил тапочки. Из-за двери раздавался приглушенный плач.

«Почему мы воспринимаем все так остро? Тащим за собой тяжеленный чемодан переживаний, а ведь они только мешают нам раскидать здраво и выполнять задуманное», – размышлял Джим.

Он взывал к Тому, Кто в ответе за всех нас, умолял Его помочь, но не нашел утешения. И тогда Джим обратился к самому себе.

Почему нам так сложно разглядеть правду?

Почему наши глаза не хотят видеть ее?

Глава четырнадцатая
С ГРОХОТОМ НА ЗАКЛАНИЕ

Брад смотрел, как из туннеля выползает длинная машина-змея. Как она останавливается. Как разъезжаются двери. Как выходят и входят люди. Как они спешат занять свободные места. Брад решил, что хищник так кормится: часть добычи принимает, часть – отвергает. Жертвы отправлялись в механическое чрево по своей воле, не сопротивляясь. Брад долго присматривался к тем, кого змея исторгла. Он вглядывался в их лица, стараясь рассмотреть увечья или признаки болезни, из-за которых эти люди не годились в пищу.

Щен уснул на скамейке, уронив голову Браду на колени. После того как они купили газету, мальчик настоял на том, чтобы спрятаться в безопасном месте. Но Браду не хотелось прятаться. Зачем? От кого? Тогда Щен повел их в метро, где каждый сам по себе, где никто не глядит в лицо соседу. Здесь они будут в безопасности.

Джой сидела по другую сторону от Брада, прислонившись лбом к его плечу, но заснуть никак не могла. Едва она закрывала глаза в голове начинали плясать какие-то картинки. Джой встряхивалась и внимательно смотрела на Брада. Ей нравилось, что он с интересом вглядывается в толпу, нравилось, что Брад такой непосредственный и что его нисколько не удивляет, почему они прячутся в метро.

Брад понял, что попал на охотничью тропу змеи. Вот только непонятно, сам-то он кто – участник процесса или наблюдатель? Похоже, его кто-то ищет. И в свое время найдет. Наверное, чтобы опять подвергнуть испытанию. Но почему не сейчас? Без темных очков Брад снова стал видимым. От усталости и выпитого накануне мысли путались. Постепенно он пришел к неизбежному выводу. Это злое место. Святилище ложного порядка. Сомнения рассеялись. Надо разбудить Щена и выбираться отсюда. Немедленно. Но тут Брад засомневался: а вдруг, если пошевелиться, все решат, будто он тоже участвует в кормлении хищника?

Брад посмотрел на уходящий вглубь земли черный туннель. Там яростно горели глаза машины-змеи.

В голове у хищника стоял человек. Брад сообразил, что в каждом животном хранится образ человека, чтобы они знали, кого остерегаться и кого искать.

Человек, заточенный в змеиной голове, был образцом добычи, которую выискивала змея. Когда машина остановилась у платформы, другой человек высунулся из маленького окошка в хвосте и что-то прокричал. Наверное, звал на помощь. Или предупреждал других об опасности. Но никто не обратил на него внимания. Люди спокойно заходили внутрь змеи, добровольно принося себя в жертву. Точно такие картинки Брад видел в книжках, там женщин и мужчин бросали в яму, чтобы умилостивить разгневанного бога Брад знал, что эти боги поддельные. Ему отец объяснял. Скорее всего, здесь обитает целая подземная колония змей, и люди пытаются их задобрить, чтобы хищники не выходили наружу и не причиняли вреда горожанам. Но ведь это неправильно! Это не те боги! Злое святилище всех обмануло.

Брад нахмурился и стал разглядывать свои сапоги.

Он боялся, что его ведут на заклание. В жертву поддельным богам. В жертву, которая будет напрасной. Из туннеля тянуло могильным холодом, воздушная волна давила на грудь, предупреждала об опасности. Видно, придется сдаться. Придется принести себя в жертву, стать символом добра и свободы для горожан, живущих наверху. Брад уже знал, что время его на исходе. Он смотрел на спящего мальчика и пытался понять, зачем Щен привел их сюда.

Машина-змея уползла в свою пещеру. С другой стороны показались глаза следующего гада, он с грохотом катился к жертвеннику.

Чрево распахнулось, хлынул печальный поток отвергнутых. На платформе появились двое в одинаковой одежде, такой же как у человека в змеиной голове. Оба уставились на Брада. Пуговицы у них переливались в электрическом свете, словно глаза змеи. Вне всякого сомнения, это ее жрецы. Они тоже поклоняются идолам.

Брада обдало потоком теплого воздуха, змея пронеслась мимо. От мыслей о скором конце, от неправильных, дурных помыслов Брада затрясло. Джой робко подняла голову.

Жрецы остановились возле скамейки. У одного в руках была газета, он щелкнул по фотографии:

– Ну, кто был прав?

Второй с отвращением оглянулся на туннель, покачал головой и вздохнул. На секунду все замерло, а потом вдруг жрецы вцепились в Брада и рывком подняли на ноги. Добыча попалась. Голова Щена со стуком ударилась о пластмассовое сиденье, но мальчик даже не проснулся.

Джой ничего не могла поделать. Она сунула ладони под мышки и задрожала, в горле застрял крик отчаяния.

Брада потащили. Он оглянулся и позвал подругу. Без слов. Внезапно в голову пришла ужасная мысль. А вдруг Щен и Джой предназначены в жертву змее? Брад стал как вкопанный. Жрецы изо всех сил старались сдвинуть его с места, но без особого успеха Брад всхлипнул. Его хотят принести в жертву? Пусть! Лишь бы это помогло людям. Но вот друзья… Не дай бог с ними что-нибудь случится! Надо вырваться и забрать с собой Щена и Джой. Надо спасти их из подземелья, чтобы они могли подняться на поверхность, перестали дышать этим спертым воздухом, который рождает в голове отвратительные мысли. Но пока Брад пытался освободиться, жрецы сбили его с ног и навалились сверху. Один из них затараторил в узкую черную коробочку. Оттуда ему что-то ответили, но что именно, из-за треска было не разобрать.

Грязная плитка холодила щеку. В спину уперлось острое колено. Брад видел, как рядом останавливаются ноги, как толпится вокруг разноцветная обувь.

– У нас тут зубной маньяк, – объявил в коробочку один из жрецов. Он нарочно кричал, чтобы его услышали пассажиры. Голос дрожал от восторга и азарта. Внезапно жрец, словно испугавшись чего-то, торопливо закончил – Нужно подкрепление.

Брад не шевелился. Да и невозможно было шевелиться под тяжестью двух здоровых мужиков. Вот так же на него когда-то давил целый стог сена, внезапно свалившийся со второго этажа сарая. Брад тогда был еще маленьким мальчиком. И теперь его, наверное, тоже считают младенцем, раз боятся, что он сбежит. А вдруг он и правда струсит? Такая мысль Браду совсем не понравилась. Стало стыдно. Ведь этим людям нужна защита. Надо пойти с ними, пойти радостно, надо, чтобы губы перестали дрожать, надо быть сильным. Храбрым мальчиком. Тогда я стану самым хорошим.

Брад услышал смех. Даже, скорее, смешок. Между ног было тепло и сыро. Брад с трудом повернулся и увидел лужу. На штанах темнело мокрое пятно. В поле зрения появилась перевернутая голова. С нее свисали длинные темные волосы. Джой. Она смотрела на Брада. Черты ее лица странно исказились, подбородок стал маленьким лбом, а лоб – подбородком. Джой смешно приоткрыла рот. Брад рассмеялся. А вот еще одно перевернутое лицо. Щен. Он что-то говорит, но слова тоже кажутся перевернутыми. Брад никак не мог их разобрать. Он улыбнулся друзьям. Из груди рвался смех. Брад смотрел на вереницу перевернутых лиц и смеялся.

Часть третья
САМООТРЕЧЕНИЕ

Глава первая
ГЛЯДЯ НА СОЛНЦЕ

– Слушай, ты должен принять решение, – сказала мужу Андрена. Она оглянулась на кожаное кресло и медленно села. Джим стоял у окна своего кабинета. Четырнадцатый этаж. Город тонул в утренней дымке. Солнце стояло в зените, но туман никак не рассеивался. Мысли Джима тоже заволокло пеленой.

– Я уже все решил. – Он так и не повернулся к жене.

– Задай себе один очень важный вопрос. – Андрена погладила кожаные подлокотники. – Ты знаешь какой. И ответь на него честно.

– Я сотни раз защищал людей в такой ситуации.

– В какой?

– В какой?.. – Джим разглядывал в стекле отражение Андрены. И она, и кресло казались ему маленькими и далекими.

– Да проснись ты, Джимми!

– Я не сплю, – откликнулся он. – Ты знаешь в какой. Я защищал виновных. – Джим переступил с ноги на ногу и слегка повернулся, чтобы видеть жену. – Хотя какая разница? Работа есть работа.

– Вот видишь! – Андрена обхватила колени руками. – По-твоему, он все-таки виновен.

– Я этого не говорил.

– Да ладно тебе, Джимми! Я тебя не первый день знаю. Ты сказал, что много раз защищал виновных.

– Значит, веришь, что Брад – убийца. – Она смахнула со лба непослушные пряди.

– Да не важно, в чем именно он виноват! – сердито ответил Джим. Внизу мельтешили машинки и человечки, и он подумал, что может раздавить их, как муравьев. – В чем-то Брад точно виноват. И в чем-то нас обманул. Теперь я это понял.

– Очень даже важно. Просто ты винишь его в смерти Стива.

– На суде я не дам воли чувствам. Не волнуйся. – Джим вдруг услышал, как со свистом вырывается из ноздрей горячее дыхание. – Ты же знаешь, как я работаю. Только закон. Тут дело в игре слов, в том, чтобы быть всегда начеку, чтобы склонить на свою сторону присяжных, чтобы превратить черное в белое, если понадобится. Внимание к нестыковкам. Предположения. Точность. Абсолютная точность формулировок. Только факты. Это мне по силам. Я знаю, что говорить. Знаю людей, которые становятся присяжными. Знаю, как они думают, как устроены их мозги. Меня этому учили.

Они помолчали. Супруги все больше отдалялись друг от друга. Джим обернулся. Андрена смотрела сквозь него, куда-то в окно. Наверное, на самолет, снижающийся перед посадкой.

– Я, вообще-то, хотела сходить с тобой пообедать, – спокойно сказала она. – Чего мы распалились? Давай не будем ссориться.

– Уже поссорились.

Андрена встала.

– Тогда давай объявим короткое перемирие.

– Вот что, Андрена! – Джим прислушался к себе, пытаясь найти в глубине души остатки любви. Ведь жена у него такая красивая, такая стройная, волосы мягкие, черты лица тонкие. Он ее так любит. Джим вздохнул и сдался: – Не знаю я, виновен он или нет. Я его спрашивал: «Это ты зарезал того человека?» Молчит.

– А каким тоном ты его спрашивал?

– Спокойным. Я знаю, как надо задавать вопросы.

– Точно спокойным? Ты иногда ужасно давишь. И начинаешь говорить противным голосом. Ты же понимаешь, как это действует на людей, тем более на Брада. Ты ведь адвокат.

– Я в курсе, – терпеливо ответил Джим. – Так вот, никакой угрозы в моем голосе не было.

Он сел за стол, откинулся на высокую спинку черного кожаного кресла и принялся сосредоточенно перекладывать бумаги с места на место.

– Брад ни за что тебе не ответит, если поймет, что ты злишься.

– Ты у нас что, главный психолог? Ты его даже не знаешь.

– Знаю. Я его видела.

– Господи, что с людьми стало? Все норовят друг дружке в душу залезть. – Джим щелкнул пальцами.

– Я, конечно, не психолог, но в университете психологию изучала. Целых три года. И немножко в этом смыслю. Уж точно больше вас, мистер Вивисектор.

Джим поднял голову и молча посмотрел на жену, даже бумаги перестал перекладывать.

– Позвольте, я вам кое-что объясню, мисс Психологиня, – наконец сказал он.

По небу летел еще один самолет, его отражение мелькнуло в стеклянной рамке диплома Джима. Серебристая искорка снижалась, а Джим представлял, как бы хорошо было сейчас оказаться в небе. Ни тебе жены, ни Брада. Один. Он даже немножко успокоился.

– Так что ты мне объяснишь? – Андрена недовольно села в кресло.

Джиму очень не хотелось возвращаться на землю.

– Да проснись ты, Джимми! Что с тобой?

Адвокат облизнул губы и заглянул в ежедневник. Фамилии клиентов, записанных на сегодня. Да, еще ведь слушание!

– А вот что. Когда Брада станут допрашивать в суде, он не ответит ни на один вопрос. Я это точно знаю. Ты права, когда с ним говорят таким тоном, он замыкается. А прокурор у нас сама знаешь какой. Брад слова не вымолвит. И ничего отрицать не станет.

Джим открыл ящик и начал без всякого интереса копаться в его содержимом.

– Тогда как ты будешь строить защиту?

– Буду доказывать его невменяемость.

Андрена презрительно фыркнула.

– На каком основании? Он ведь не успел пройти медицинское освидетельствование в больнице.

– Мой друг написал заключение. Он врач.

– Джимми!

– Все, закрыли тему! – Адвокат стукнул по столу кулаком. – Хватит, слышишь?

– Да какая, к черту, невменяемость! Он правда никого не убивал.

Джим улыбнулся и взял со стола длиннющий документ.

– Давай я сам разберусь, ладно? Это моя работа. Они нашли зуб. Дело приняло другой оборот. Очень, кстати, нехороший.

– Ну и что, что зуб? Его где угодно могли подобрать. По городу шатается столько пьяни! Они везде падают и разбивают головы. Да у нас все улицы такими зубами усыпаны.

– Очень смешно.

– Ничего смешного. Ты несправедлив к Браду, Джимми. Я тебя не узнаю. По-моему, лучше передать дело кому-нибудь другому. В одной твоей конторе адвокатов двадцать наберется.

Лицо Джима сразу потемнело.

– Слушай, я прошу тебя, не лезь! А то у нас с тобой возникнут другие поводы для ругани.

– Что?! – Андрена чуть не расплакалась, как будто ей дали пощечину. Она сразу поняла, что Джим говорит об их браке. – Я пошла, – сказала Андрена, глядя на часы, чтобы скрыть слезы. – Все равно обеденный перерыв уже почти кончился. – Она остановилась у двери и вытерла щеки. – А мне надо писать статью о процессе над Брадом.

– И что, ты можешь это делать беспристрастно? Наши чувства просвечивают сквозь каждое написанное слово. А читатель делает выводы. Так что не надо мне сказки рассказывать про объективную журналистику. Ее не бывает по определению.

– Я профессионал! – резко ответила Андрена, метнув на мужа полный ярости взгляд. – А ты… ты меня достал!

– Короче говоря, это тебе лучше отказаться от своего задания.

Андрена зарычала, распахнула дверь и попыталась с грохотом захлопнуть ее, но помешала тугая медная пружина. Дверь закрылась тихо и аккуратно.

Джим встал и подошел к окну, чтобы увидеть, как уходит жена. Через минуту Андрена показалась на тротуаре. Такая же крошечная, как и все внизу. Миг – и она затерялась в суете машинок и человечков. Вся эта пестрота под окнами вконец расстроила Джима. Он сам не заметил, как вздохнул. Так глубоко, словно тонул в море и хотел надышаться перед смертью. Над ухом тихонько жужжал кондиционер. Солнышко ласкало кожу. Джим вдруг снова увидел бескрайние зеленые поля, дом и Брада на крыльце. Тогда, во сне, солнце тоже припекало, Брад махал Джиму рукой, радуясь теплу, и лету, и тишине, от которой сладко замирало сердце.

Джим открыл глаза и с удивлением подумал, что раньше ему в городе нравилось. Что именно? Он никак не мог вспомнить. Джим оглядел улицы, несуразицу разновысотных домов. Потом прижал руки к стеклу и вздрогнул. Осознание. Он вдруг понял, как это неестественно – находиться так высоко над землей.

* * *

– Работа, работа, работа, – весело чирикал Квейгмайер. В солнечных лучах его кожа казалась болезненно белой. – Всей работы-то не переделаешь. Так чего ж стараться?

– Как с промерами, мистер Квейгмайер? – спросил бригадир.

Человек он был вполне обыкновенный, среднего телосложения, разве что прихрамывал на правую ногу. Он только что устроился на новую работу, и это была его первая стройка с Квейгмайером. Бригадир преданно отправился за хозяином в густую тень сарая.

– Так закончили уж, – ответил Квейгмайер.

– А когда бульдозеры пришлют?

– Да тут, понимаешь, закавыка с судом вышла. – Квейгмайер покачал головой, посмотрел в высокое, почти белесое небо. – Придурка, хозяина бывшего, за убийство судят. Да ты слыхал небось. Зубной маньяк – это тебе не хухры-мухры! Ну и вот. Осложнения.

– Понял.

– Поди угадай, что там присяжные выдумают! – Квейгмайер не нашел в небе того, что искал, и повернулся к бригадиру. – Возьмут да конфискуют его землю. Дескать, компенсация родственничкам убиенных. Сечешь?

– Секу, – улыбнулся бригадир, который старался переплюнуть хозяина по части добродушия. Он проковылял к стене сарая и толкнул ее одной рукой – в другой был большой блокнот. – Крепко стоит.

– Надо бы снести. Мешает.

Бригадир задрал голову и принялся разглядывать карнизы сарая, закрывшись ладонью от солнца. Потом вытащил из кармана карандаш и что-то записал в своем блокноте.

– Его так просто не снесешь, – сказал он задумчиво.

– Ничего, свалим. Мне бы только подпись с придурка получить. Это ж надо, из-за какой-то закорючки! Да, кусается наш зубной маньяк.

– Как он вообще умудрился кого-то убить, если он дурак такой?

Квейгмайер подозрительно прищурился.

– Ты о чем?

– Я так понял, он только недавно с фермы уехал. – Бригадир, хромая, вышел на солнышко и оглядел поля. – Вы вроде говорили, он тут всю жизнь просидел и не вылезал никуда.

– И что с того? Линял себе ночью по-тихому, мочил пару-тройку раззяв – и обратно. Какие проблемы-то? – Квейгмайер помахал пальцем перед носом бригадира. – Человек – он такой! Что хочешь выкинет. Потому надо голос свой внутренний слушать. – Ему нравилось поучать работников. – Прирезать-то – дело недолгое. – И Квейгмайер, словно в подтверждение своих слов, хрустнул костяшками пальцев.

– Оно, конечно, так, да только непохож он на убийцу. Видал я его фотографию в газете. И по ящику показывали, как его после суда выводят. И ток-шоу было, он туда с адвокатом пришел. Правда, он молчит все время. А народ звонит, вопросы задает. Я слыхал, он и говорить-то толком не умеет.

– А чтобы человечка пришить, язык не нужен. Разве только зализать кого до смерти?

– Ну не знаю, не знаю. – Бригадир рассмеялся и повернулся к пустому загону для лошадей. – Может, вы и правы.

– А знаешь что? – спросил Квейгмайер.

– Что?

– Может, и ты прав, чем черт не шутит. Только ты этого не узнаешь никогда, так что не трудись, не напрягай мозги. Вашему брату Господь и так их меньше выдал, чем положено. О чем только старик думал? Зажал, понимаешь, мозги, столько народу обделил. А вот зачем? Это вопрос интересный. N'est-ce pas? [3]3
  Не так ли?


[Закрыть]

– Чего? – удивленно переспросил бригадир. Он все еще преданно, но уже с легким беспокойством улыбался хозяину.

– Да нет, ничего.

– А-а.

– Ничего! Понятно? – Квейгмайер схватился за виски и расхохотался.

Бригадир растерянно прищурился, но на всякий случай хмыкнул, вытер лицо рукавом и ощупал мокрую ткань.

– Уф! Ну и жарища!

– Ерунда – Квейгмайер снова поднял голову и посмотрел прямо на солнце. – В моих краях в тыщу раз жарче.

– Да, ребята говорили, вы откуда-то с юга.

– С такого юга, что тебе и не снилось.

Бригадир окинул взглядом бледную кожу хозяина.

– Что, не шибко загорел? – пропел Квейгмайер. – Так я все больше в тени держусь.

– У меня двоюродный брат на юге. На нефтяную корпорацию работает. Вы, может, его и знаете.

– Да само собой. Мир-то тесен.

– Его зовут Том Дженсон.

– И что, жив он еще? – спросил Квейгмайер. Лицо его было совершенно сухим, на лбу – ни капли пота, в зрачках полыхало солнце.

– Ясное дело, жив, – добродушно рассмеялся бригадир.

– Тогда не знаю.

– Это почему же? – Бригадир прищурившись смотрел на хозяина и никак не мог понять, что же в Квейгмайере не так. Что-то явно не так, но вот что? Не разглядеть, уж очень зрачки сверкают.

– Шучу. – Квейгмайер улыбнулся солнцу. – Наплюй.

* * *

Бригадир зажмурился, потом глянул под ноги. Перед глазами все еще сияли два фиолетовых пятна. Он осторожно глянул на хозяина и заметил, что контур его фигуры как будто слегка размылся.

Бригадир снова зажмурился и подождал, пока зрение восстановится. На розовом фоне мельтеши и черные хлопья. Бригадир с силой потер веки и снова огляделся. Квейгмайер все еще таращился на солнце. И тут бригадир заметил, что хозяин стоит на голом желтом пятачке, окруженном бурой травой.

– Тут, наверное, валун лежал здоровенный. – Он ошеломленно указал на плешь. – Там, где вы стоите.

– А может, и не валун, – ответил Квейгмайер. От него веяло удивительным спокойствием. Наконец он опустил голову, и глаза его приобрели приятный бледно-голубой оттенок. Квейгмайер посмотрел на бригадира. – Просто что-то заслонило солнечный свет.