Текст книги "Амулет Судьбы"

Автор книги: Кеннет Андерсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

34
Поспешное прощание

Не успел Филипп даже подумать о том, что не попрощался с Люцифером, как они оказались за пределами замка, и костяные ворота за ними затворились. Все происходило так быстро, что мысли не поспевали за действиями.

А сам Филипп еле-еле поспевал за отцом. Приходилось бежать, чтобы не отстать от Виктора, не терявшего времени на разговоры со своим вновь обретенным сыном, а вместо этого быстрыми шагами торопившегося прочь из Города Дьявола, не поднимая глаз, со скрытым капюшоном лицом.

Он остановился только единожды. Когда Филипп спросил, откуда у отца черный плащ, ведь насколько ему было известно, на Небесах такие не носят.

– Я взял его на время, – ответил отец и снова заторопился, надвинув капюшон еще ниже. – Чтобы не привлекать лишнего внимания. Такие как мы не по нраву дьяволам. Меньше разговоров, Филипп. Обсудим, когда выйдем отсюда.

Отец снова увеличил темп, и очень скоро вдали показались черные ворота.

Они были открыты. Как раз запускали целую толпу вновь прибывших грешников – их гнали кнутами в сторону гигантской кузницы, где ждали цепи и кандалы.

– Удалось, – прошептал отец, и на губах заиграла загадочная улыбка. – Удалось!

«Почему он все время повторяет эти слова?» – подумал Филипп, но так и не успел задать вопрос вслух, потому что черные ворота в Преисподнюю стали медленно закрываться.

– Быстрее, Филипп! Поторапливайся! – Виктор прибавил шаг, но Филипп остановился, вдруг вспомнив…

– Сатина! – воскликнул он. – Я совсем забыл о ней!

Отец обернулся. Под капюшоном виднелась капля пота, стекавшая по его виску.

– Ничего не поделать, Филипп. Слишком поздно, – со всей строгостью заявил он сыну: – Ворота открыты, нам нужно уходить! Немедленно уходить! Думаешь, они добровольно впустили меня сюда? Посланника Небес? У меня был только один шанс, Филипп, только один. Если мы не уйдем и ворота закроются…

– Я не могу просто так уйти… Я должен попрощаться…

– Ты ничего никому не должен! – отрезал отец. – Она дьявол, Филипп! Это плохая компания, только и всего! Делай, что говорю я, твой отец…

– Как ты можешь говорить такое? Ты ведь совсем не знаешь…

– Сейчас не время и не место препираться, – голос, доносившийся из-под капюшона, внезапно стал ужасно напоминать рычание. – Мы уходим! Уходим сейчас. Слышишь?

Филипп упрямо мотал головой и дрожал всем телом.

– Нет, – сказал он и попятился назад. – Я не пойду. Я хочу сначала увидеться с Сатиной.

Отец посмотрел на него в упор. Потом подошел вплотную и крепко схватил за запястье.

– Кто сказал, что решения здесь принимаешь ты? – зашипел он и потащил Филиппа к воротам, которые уже наполовину закрылись.

Филипп, спотыкаясь, побрел следом, пытаясь вырваться. Но рука отца, больно впиваясь в кость, железным кольцом сжимала его запястье.

– Отпусти меня, – умолял мальчик.

По его щекам покатились слезы. Не от боли, но оттого, что Филипп не понимал, что происходит, почему отец так ведет себя, он даже не мог предположить такого, Филиппу было жаль, что этот мужчина появился, он хотел, чтобы вместо ужасного незнакомца, который кричал на него и тащил неизвестно куда, сейчас здесь был его вымышленный отец.

– Отпусти меня! Прошу тебя, отпусти, пожалуйста!

– Конечно, – прозвучал зловещий ответ. – Как только мы окажемся за стенами Преисподней!

Отец тащил Филиппа к воротам с такой силой, что любое сопротивление было бессмысленным. Он железной хваткой впился в запястье Филиппа, и никому не было до них дела. Грагорны занимались грешниками, которых нужно было загнать в кузницу, и за мгновенье до того, как ворота с оглушительным грохотом захлопнулись, Филипп оказался по другую их сторону.

– Теперь отпусти меня! Ты обещал, что отпустишь, – стонал Филипп, чувствуя, как бессилие душит всхлипывания и высушивает на глазах слезы. Он ощущал пустоту.

– Чтобы ты смог вернуться и попроситься обратно? – В суматохе капюшон сполз на плечи, открыв лицо Виктора. Волосы его взмокли от пота, глаза странно сверкали. – Ни за что!

– Ты обещал мне!

– Замолчи! – отец замахнулся на него, и Филипп даже не сомневался, что сейчас последует удар, но тут в двери дома привратника открылось верхнее окошко. Из него высунулась Равина.

– Что здесь происходит? – спросила она, в недоумении глядя на обоих. – Филипп, что ты здесь делаешь? Кто это с тобой?

– Это… – он смутился. Устыдился своих собственных слов. – Это мой отец.

Равина внимательно посмотрела на рыжеволосого мужчину, изобразившего дружелюбную, но насквозь фальшивую улыбку. Потом выпучила глаза, так, что даже на расстоянии Филипп увидел, что она в шоке.

– Этот человек не твой отец!

Слова потрясли Филиппа до глубины души, на мгновение ему показалось, что его действительно ударили.

– Что?

– Глупая старуха, – огрызнулся мужчина, крепче стискивая руку Филиппа и снова таща его за собой. – Не слушай ее, Филипп. Она дьявол, а дьяволы всегда лгут. Конечно, я твой отец! Пойдем, нам нужно спешить.

– Отойди от него, Филипп. Он опасен! – кричала Равина. – Он опасен!

Филипп снова попытался освободиться, стараясь изо всех сил. Он крутил, тянул и дергал руку, но мужчина крепко держал ее, и все попытки Филиппа были безуспешны.

– Отпусти! – стонал Филипп и колотил мужчину по плечу. – Отпусти меня!

– Ты пойдешь со мной, Филипп! Хочешь ты этого, или нет!

– Равина, по-мо-ги!

–  Отпусти его! – прогремела кухарка, распахивая настежь дверь.

Она предстала в дверном проеме дома во всем своем грозном величии, щелкая хвостом, меча гневные взоры, как молнии.

–  Я сказала, ОТПУСТИ ЕГО!

Равина бросилась в атаку. Быстрым движением она подхватила подол юбки и с ревом понеслась на мужчину, словно ураган гнева. Слегка пригнув голову, кухарка нацелила на противника свои бизоньи рожки. Земля содрогалась под ее ногами.

Мужчина, утверждавший, что приходится Филиппу отцом, прикрылся сыном, как живым щитом. Филиппу наконец-то представилась возможность сделать то, что он давно уже хотел.

Он размахнулся свободной рукой и со всей силы ударил мужчину локтем в живот.

Послышалось шипение – из Виктора разом вышибло дух, и он ослабил хватку. Этого было достаточно, чтобы Филипп смог освободить вторую руку, а противник растерял всю свою уверенность. Ужас запечатлелся на его лице, он набрал воздух в легкие, чтобы закричать, но не успел.

Равина, словно летящий на полной скорости паровоз, врезалась в него и мигом отправила в свободный полет.

Мужчина рухнул на землю в нескольких метрах от Филиппа, пару раз перевернулся вокруг своей оси и затих.

– Ты цел? – спросила Равина, повернувшись лицом к Филиппу. Взгляд, который всего лишь минуту назад источал столько гнева, сейчас был мягким и взволнованным.

Он кивнул, и хотя это было чистой правдой, он все же чувствовал, что лжет, произнося:

– Я цел.

Вопрос и ответ не заняли больше трех-четырех секунд. Но, очевидно, этого было достаточно, потому что, когда они снова посмотрели на место, куда упал мужчина…

– Куда он пропал? – воскликнул Филипп, озираясь по сторонам. Вокруг была только темнота.

– Черт побери! – тихо выругалась Равина. – Сбежал. Снова!

Недоумение. Полное недоумение.

– Снова?

* * *

– Я узнала его. По этой фотографии, – сказала Равина, разворачивая перед Филиппом сложенный листок.

Они сидели на кухне в домике привратника, Равина поставила на плиту чайник. «Надо выпить горячего крепкого чаю, чтобы успокоить нервы», – заявила она. Филипп попросил, чтобы чай был очень крепким.

– Это он, – шепнул Филипп, и ноги снова подкосились. Кажется, он начал привыкать к этому ощущению.

Бумага пожелтела от старости и по краям была потрепана.

РАЗЫСКИВАЕТСЯ!

– гласил заголовок.

Под ним была фотография человека, выдававшего себя за Виктора Ангела. Он сверлил Филиппа налитыми кровью глазами. Под фотографией было напечатано следующее:

Увидевшим этого грешника просьба звонить 666. Крупное вознаграждение гарантируется.

– Это он, – повторил Филипп. – Тот самый грешник, что сбежал тогда.

Равина кивнула.

– Я нашла объявление у Малыша под подушкой. Подумать только, все эти годы он каждую ночь клал его с собой! Как же беднягу мучили угрызения совести!

– Но как… Почему… Ведь прошло сто пятьдесят лет… Не понимаю… – Филипп растерянно качал головой, вопросы одолевали его. Их было слишком много.

– Ума не приложу, как ты мог поверить в то, что он твой отец? – спросила Равина, наливая ему чай.

Филипп схватил чашку обеими руками, чтобы согреть окоченевшие пальцы.

– Он был похож, – неуверенно ответил он, разглядывая фотографию.

Действительно, человек на картинке был похож на его отца, очень похож. Но… Все-таки было одно «но», не так ли?

«Я представлял его немного другим». – Разве не эта мысль пронеслась в голове Филиппа в первую секунду, когда он лицом к лицу столкнулся с незнакомцем – грешником, утверждавшим, что приходится ему отцом?

Теперь же… когда он знал правду, он видел их. Маленькие отличия. Не только борода. Глаза были слишком близко посажены. Нос был слишком острым. Скулы слишком широкими. Это был не его отец. Филипп знал отца по фотографиям четырнадцатилетней давности, и грешник действительно был на него похож, но больше как на брата, и сейчас Филипп недоумевал, как…

– Как я мог так обмануться? – пробормотал он.

Равина налила себе чаю и присела напротив Филиппа.

– Может быть, потому что ты сам хотел этого? – ответила она. – Хотел верить в то, что он твой отец, хотя…

– Хотя в глубине души знал, что это не так, – заключил Филипп и вспомнил, насколько неприятным незнакомец показался ему в первые секунды. Наверное, Равина права. Возможно, ему так хотелось, чтобы это было правдой, что он готов был обмануться. Хотя все же чувствовал, что дело не только в его желании. Как бы то ни было, он был уверен, что его провели. Только не мог понять каким образом.

– Откуда он узнал это? Откуда он узнал, что похож на моего отца? Откуда он знает меня? И зачем я вообще ему понадобился?

– Об этом мне известно ровно столько, сколько тебе самому, – сказала Равина, серьезно посмотрев Филиппу в глаза. – Но ты точно был очень нужен ему, Филипп. Раз он решился на такое – вернуться сюда!

Филипп молча кивнул.

– Но его план провалился. Благодаря тебе.

– Не стоит благодарить меня, дружок. У меня за тебя болит сердце. За все, что тебе пришлось пережить этой ночью. Сначала обрел отца и потерял его так нелепо и жестоко. Тебе, должно быть, очень тяжело.

Филипп снова кивнул, не произнося ни слова. Все это было и впрямь ужасно, и на душе было очень тяжело, но больше всего его переполняли не грусть и не разочарование. А облегчение.

Все-таки оказалось, что это не его отец.

35
Долина Виселиц

Филипп ждал Сатину у школы, пока не прозвенел звонок с уроков. Вскоре двери школы распахнулись, и навстречу ему хлынула толпа дьяволят. Увидев Дроле и его друзей, которые, громко шумя и смеясь, расталкивали всех на своем пути, Филипп спрятался за сухим деревом. Шайка Дроле прошла мимо.

– Сатина! – позвал Филипп, заметив ее в толпе. Он помахал рукой, и Сатина тут же подбежала.

– Филипп, – вздохнула она и схватилась за голову. – Слава всем чертям! Я целую ночь просидела в учительской. Потом вернулась в класс, но тебя там не было… Я так боялась, что с тобой что-нибудь случится. Все из-за этого старого черта Кокабеля, он наверняка нарочно выгнал меня из класса, чтобы ты остался один. Он ведь прекрасно знал, что Дроле и другие ребята не оставят тебя в покое…

Сатина вдруг умолкла, пристально посмотрела Филиппу в глаза и задумчиво сдвинула брови, что-то заметив в его взгляде.

– Филипп, с тобой в самом делечто-то случилось?

– Да, – ответил он и рассказал все, что ему пришлось пережить.

Сатина глядела на него, открыв рот. И когда Филипп договорил, осыпала его градом вопросов – тех же, что он задавал себе сам.

Филиппу ничего не оставалось, как, отвечая, растерянно пожимать плечами:

– Я не знаю. Правда, не знаю, – помолчав, он добавил: – Но постраюсь узнать.

– Каким образом?

– Ты знаешь дорогу в Долину Виселиц?

* * *

Хуже всего была тишина. А еще хуже – что тишина все же не была полной.

Повсюду стояли виселицы. Они были вколочены в землю на крутых склонах холмов, покрытых тусклой травой. В петлях из прогнившей веревки, извиваясь, болтались грешники, но несчастные не могли дать выход страданиям в крике. Петли так плотно сдавливали им глотки, что душили любые едва слышные хрипы, которые к тому же заглушал скрип веревок. Вперед-назад раскачивались они, вперед-назад.

И все же скрип веревок не был единственным звуком, оглашавшим Долину Виселиц этой ранней ночью.

Неподалеку пожилой грагорн с жилистыми руками копал яму для очередной виселицы.

Сатина предположила, что грагорну может быть что-то известно, и друзья подошли поближе к демону, тяжело вздыхавшему от натуги при каждом движении лопаты. Его гигантские рога немного облупились, кожаные крылья начали приобретать сероватый оттенок.

– Извините, пожалуйста, можно отвлечь вас на минутку? – осторожно поинтересовался Филипп.

Демон мигом обернулся, в руках его оказался готовый к удару кнут.

– Ой, нет! – хором закричали Филипп и Сатина, прикрываясь руками.

Грагорн схватился за сердце и опустил оружие.

– Будь оно неладно, как же вы меня напугали! – воскликнул он, а после кивнул в сторону повешенных. – Было подумал, что это кто-то из них. К такому мы здесь не привыкли. Так что ты сказал?

– Я спросил, можно ли отвлечь вас на минутку, – повторил Филипп, беспокойно поглядывая на зажатый в руке демона кнут. – Мы хотели бы задать пару вопросов и очень надеемся, что вы сможете нам помочь.

– Можете отвлечь меня и не на одну минуту. Старым костям нужно передохнуть. Эти усталые руки сколотили добрых восемь тысяч виселиц – они перед вами. Еще пару сотен, и ваш покорный слуга отправится на пенсию, – грагорн усмехнулся, довольный своей складной прибауткой. А потом свернул кнут. – Так какие у вас вопросы?

– Мы хотим узнать о грешнике, который сбежал отсюда. Это произошло сто пятьдесят лет назад.

Демон помрачнел и подозрительно прищурился.

– Дело давнее и крайне неприятное. Многими позабытое, остальными из головы выброшенное. Зачем вам понадобилось знать о нем?

– В школе дали задание, – ответила Сатина. – Мы собираем свидетельства очевидцев великих событий истории Преисподней. Если расскажете нам что-нибудь, мы не преминем упомянуть ваше имя в докладе.

– Ух, ты! – лицо демона просияло, и он заинтересованно кивнул. – Выкладывайте, что желаете знать. Кстати говоря, зовут меня Цепкий Зуб.

– Все, – сказал Филипп. – Мы хотим знать все!

– Все? – Цепкий Зуб сухо засмеялся. – Нельзя желать невозможного! Особенно в таком деле, как это, где все туманно. – Он помолчал немного, а потом с загадочным огоньком в глазах добавил: – Но некоторым, разумеется, известно больше, чем остальным!

– Как удалось сбежать этому грешнику? – спросил Филипп. – Почему не обнаружили его отсутствия?

– Ну, вообще-то обнаружили, только слишком поздно. Дело в том, что висельников, в отличие от остальных грешников в наших краях, не охраняют грагорны. Они, можно сказать, предоставлены сами себе – просто болтаются в петле, раскачиваясь из стороны в сторону, ведь сбежать отсюда невозможно. Большинство проводят в петле вечность, но некоторых переводят и на другие наказания. Как, например, вот этого.

Цепкий Зуб указал на виселицу, что стояла на противоположном холме метрах в тридцати от них.

Два грагорна как раз вынимали из петли какого-то мужчину. Он с хрипом упал на землю, но тут же был поднят на ноги ударом кнута. Грешник был невысок ростом, а на фоне громадных грагорнов и вовсе казался карликом. Его черные волосы были зализаны набок. Над верхней губой росли короткие черные усики, при виде которых Филиппу сразу стало не по себе. Он знал только одного человека с такими усиками.

– Гитлер, – шепотом произнес он. – Это – Гитлер.

– Разрази меня гром, ты, парнишка, похоже, хорошо учил историю, – Цепкий Зуб был впечатлен. Он окликнул грагорнов: – Привет, ребята! Куда ведете коротышку?

– На Равнину Самоубийц – хоронить заживо, – прозвучал ответ, и человека, начавшего Вторую мировую войну, погнали вниз по склону. – Пошевеливайся! Черви заждались тебя!

– Вот видите, – продолжил Цепкий Зуб. – Так же обстояло и с грешником, о котором вы спрашиваете. На его совести было такое множество злодеяний, что одного наказания оказалось мало. Ему полагалось то висеть на виселице, то гореть в Огненном озере, то выкапывать самоубийц из могил и скитаться в Лесу Ужасов. Но когда в одну прекрасную ночь за ним пришли, чтобы вытащить из петли и перегнать на новое место, его и след простыл. Я лично в ту ночь был на работе и большей шумихи ни разу в жизни не наблюдал. Весь город стоял на ушах, обыскали все вдоль и поперек, но злодей как сквозь землю провалился. И с тех пор никто его не видел.

«До сегодняшней ночи», – подумал Филипп, чувствуя, как по спине пробежал холодок.

– На виселице болталась пустая петля, а под ней лежали кандалы. Газеты сообщили, что грешник исчез бесследно, и это была правда. Многие так до конца и не поняли смысла этих слов, что, наверное, к лучшему. Так было нужно. Чтобы избежать паники в собственных рядах. – Цепкий Зуб наклонился к ним поближе и едва слышно добавил: – Земля в Долине сплошь пропитана кровью и слезами. Здесь и шага нельзя ступить, не оставив следа. Но беглец не оставил никакихследов. Абсолютно никаких. Понимаете, о чем я?

Сатина кивнула.

– Его унесли по воздуху.

– Вот именно. Вы когда-нибудь слышали что-нибудь столь невероятное? Сбежать грешнику помог дьявол! Умом непостижимо!

– И никому не известно, кто и зачем?

– Нет. Но есть и другие факты, которые утаили от широкой общественности. Выяснилось, например, что дьявол не раз навещал грешника. Как здесь, так и в местах других наказаний. А также удалось узнать, что этот дьявол – женщина. Они слышали ее голос.

– Кто – они?

– Другие грешники. Ведь рядом всегда были другие грешники.

– Раз они слышали ее голос, – вмешался Филипп, – то, наверное, и видели ее саму?

– Они ничего не видели, – ответил Цепкий Зуб. – Поэтому мы и поняли, что встречались эти двое не один раз. Чтобы их не обнаружили, то есть не увидели, дьяволица выколола глаза всем соседним грешникам.

Филипп снова сглотнул комок, а Цепкий Зуб кивнул – он был согласен, что поступок был крайне отвратительный.

– У нас этот факт вскрылся слишком поздно, потому что грешники не кричат. А в других местах – потому что грешники кричат постоянно.

У Филиппа и Сатины было еще много вопросов к пожилому грагорну, только ответов у него больше не нашлось. Цепкий Зуб, по его собственным словам, поведал все, что знал, и теперь пришло время возвращаться к работе. Виселицу, над которой он трудился, нужно было установить до исхода ночи, чтобы она была готова встретить своего первого грешника – какого-то президента. Кстати говоря, не могли бы они немного помочь в благодарность за рассказ? Это ведь не такая большая плата?

– Разумеется, – робко согласился Филипп, и тут же почувствовал на себе грозный взгляд Сатины. Он откашлялся. – Только дело в том, что нам нужно…

– Очень любезно с вашей стороны, – перебил Цепкий Зуб, вкладывая в руки Филиппа лопату. – Вместе мы быстро справимся.

36
Загадочное признание

– То, что он рассказал, вряд ли нам пригодится, – заметил Филипп на обратном пути, когда скрип веревок Долины Виселиц стал стихать за их спиной.

– Зато теперь у меня на каждой руке по три мозоли, – Сатина показала ладони, на которых красовалось шесть пузырей. – Какого дьявола, Филипп, ты же прекрасно знаешь, что чертям нельзя класть палец в рот!

– Мне очень жаль, – смутился Филипп.

У себя на руках он насчитал семь мозолей, три царапины и глубокий порез от камня.

Когда друзья закончили с первой виселицей, Цепкий Зуб вспомнил, что они могли бы помочь ему сделать кое-что еще, раз уж все равно оказались тут. А именно – сколотить и поставить еще одну виселицу. И еще всего лишь одну. Ну, и последнюю – «с ней вы легко справитесь, у вас уже появилась отличная сноровка!»

Закончилось тем, что Филипп и Сатина до поздней ночи копали пересохшую землю, а сбежать им удалось только тогда, когда Сатина спрятала под плащом веревку, из которой делались петли, и Цепкому Зубу пришлось отправиться за новой.

– Что теперь будем делать? – спросила Сатина.

– Не знаю, – ответил Филипп. Рассказ Цепкого Зуба все еще крутился у него в голове. В этом не было никакого смысла. Совершенно никакого.

Друзья продолжили путь и вскоре снова оказались в городе.

Неожиданно внимание Филиппа отвлекло кое-что другое. Бегство грешника тут же перестало его занимать, и он придвинулся ближе к Сатине.

– Нас снова преследуют, – прошептал он. – Только не оборачивайся!

– Кто?

– Сейчас выясним. У меня есть идея. Когда свернем за угол… – Филипп посвятил Сатину в свой план, и она кивнула.

Они дошли до перекрестка и быстро свернули направо. Сатина расправила крылья, бесшумно вспорхнула и исчезла в ночной темноте.

Филипп досчитал до пяти. Он знал, что рискует. У преследователя вполне могли быть плохие намерения. Но было необходимо выяснить кто он.

Филипп сделал глубокий вдох и вышел из-за угла.

Улица была пуста, не считая старого тощего пса, который замер на месте, в замешательстве уставившись на мальчика.

Филипп растерянно оглянулся по сторонам. Поблизости не было ни одного дьявола. Но ведь он был уверен, что…

Его взгляд снова упал на собаку, и он раскрыл рот от удивления. Только сейчас он заметил, что пес не просто тощ, но и изрядно покалечен. На месте вырванных с кожей клочков шерсти запеклась кровь. Левое ухо было порвано до половины, передняя лапа подбита. Но больше всего его поразил окрас собаки.

Пес был серым. Как тот самый клочок шерсти, который они обнаружили на лестнице там, где произошла загадочная битва и Амулет Судьбы перешел к новому владельцу.

В то же мгновение Сатина приземлилась у пса за спиной, и животное испуганно обернулось.

– Филипп? – произнесла девушка шепотом, не отрывая взгляда от собаки. – Этот пес…

– Знаю, – так же шепотом ответил Филипп.

– Но… это же самый обычный пес. Вовсе не чудовище. Как он мог украсть у Мортимера амулет?

– Может, его кто-то натаскал. Если амулет вообще украл он.

Собака дрожала всем телом, озираясь то на дьявола, то на человека, приближавшихся с обеих сторон.

Она поджала хвост, взгляд ее сделался безумным и испуганным.

– Сатина, ты случайно не выбросила веревку?

– Нет, – Сатина вытащила веревку из-под плаща и стала скручивать петлю.

– Поймаем его и отведем к Люциферу. Может, он найдет его хозяина. – Филипп вытянул вперед руку и пошел навстречу собаке, ласково подзывая животное: – Хороший песик, успокойся, мы ничего тебе не сделаем. Сиди на месте.

Пес съежился, и одно мгновение Филипп подумал, что он готов подчиниться. Но внезапно животное зарычало и бросилось на него, оскалив пасть. Филипп едва успел отдернуть руку, и зубы щелкнули в пустоте.

Пес прошмыгнул мимо Филиппа и бросился наутек по улице, которая вела к Огненному пруду.

Скрыться ему не удалось. Правая передняя лапа животного была поранена, поэтому бегство на трех ногах было жалким зрелищем.

Филипп и Сатина погнались за дворняжкой, он бежал, она – летела.

Сатина настигла пса на берегу. Она пролетала между ивами, скользила на крыльях над головой животного – все напрасно. Она в четвертый раз скрутила веревку в кольцо и наконец-то набросила собаке на шею.

Пес остановился и неистово начал дергать веревку. Извивался, грыз петлю, скалил на Сатину зубы. Животное сражалось из последних сил, и сражение вскоре было проиграно.

Когда подбежал Филипп, Сатина уже привязала второй конец веревки к дереву.

Пес прижался к стволу, в ужасе вытаращив глаза на своих преследователей.

– Оставайся здесь и следи, чтобы он не сбежал, – скомандовал Филипп, – а я приведу Люцифера.

– Нет!

Услышав возглас пса, Филипп замер на ходу и медленно обернулся. Лицо Сатины выражало такое же недоумение, как и его собственное.

Он пристально посмотрел дрожащему псу в глаза:

– Ты… ты умеешь говорить?

Сначала собака не отреагировала, и Филипп подумал, что ослышался.

Затем пес кивнул.

– Умоляю вас, – начал он. Голос его был хриплым, словно он давно уже страдал от жажды. – Умоляю вас! Только не Темный Господин! Только не он!

– Кто… кто ты такой?

– Пообещайте, что не поведете меня к нему! Пообещайте, что отпустите! Я все вам расскажу!

– Обещаем, – выпалила Сатина, не успел Филипп и рта открыть. – Правда, Филипп?

Он кивнул.

Пес обмяк и понуро уставился в землю. И долго еще сидел так, не шелохнувшись.

– Он был у меня, – тихо начал он, – этот амулет. Но совсем недолго.

– Так все-таки тыукрал его? – воскликнул Филипп. – Почему? Почему ты сделал это? Кто твой хозяин?

Снова пришлось долго ждать, прежде чем пес ответил, но когда он заговорил, его рассказ оказался таким невероятным, что Филипп почувствовал, как все его представления о мире перевернулись с ног на голову. Как мало он знал, как ничтожны были его познания!

– Я не всегда был таким, – начал пес. – Когда-то я был человеком. В другие времена, в другой жизни. Признаюсь, я был плохим человеком, но представить себе, что наказание окажется таким суровым я не мог. Вам наверняка известно, что не все умершие души переносятся в Ад. И когда одной летней ночью ко мне подкралась смерть, моя вера – как и много раз прежде – повела меня вниз по лестнице, к подножию горы Куньлунь. Я не знал, что лестницы в Потустороннем мире ветвятся и что можно попасть сюда, пока… – голос животного затих, оно погрузилось в свои мысли.

– Гора Куньлунь? – повторил Филипп. – Что это?

– Место реинкарнации душ, – ответил пес, и, увидев недоумение на лице Филиппа, добавил: – Где души воплощаются в новые тела.

Реинкарнация. Прошлые жизни.

Филипп когда-то слышал об этом. О том, что есть люди, не считающие смерть концом. Они верят, что после смерти душа возрождается в новом теле. Кем ты станешь в своей следующей жизни, зависит от того, каким ты был в предыдущей. Наказание ждет тебя не после смерти, в Аду. Наказание ждет тебя в следующей жизни.

– Я вернулся на землю, – продолжал пес. – В том обличье, что вы видите сейчас. Жалкая дворняга, которую поедают блохи, без хозяина, без дома, вынужденная перебиваться отбросами и крысами. Ужасное существование. Таково было мое наказание. Кончилось оно под колесами машины, и здесь, на лестнице, я повстречал дьявола.

От страха по спине животного пробежала лихорадочная дрожь, взгляд затуманился, полный воспоминаний.

– Он был невысоким и сгорбленным, похожим на тень. Лица я не видел, но голос – никогда не забуду этот голос. Слабый и дребезжащий, и всё же такой… ласковый. Подкупающий. Чарующий. Не слушать его было невозможно.

«Ты был хорошим псом и честно отбыл свое наказание, —говорил мне голос . – Нефритовый император, —продолжал он,  – без сомнения наградит тебя человеческим телом в новой жизни».

Человеческим. От этих слов сердце мое наполнилось тоской. В то самое мгновение, когда я оказался в объятиях смерти, передо мной пронеслись все прошлые жизни, и я почувствовал страх и отвращение к своему нынешнему облику. Я был дворнягой, жалкой тварью, и ничего на свете не жаждал я сильнее, чем снова стать человеком.

« Что скажешь на это, – произнесла тень, и голос, нашептывавший так нежно, вдруг послышался совсем близко. Как будто его хозяин не стоял передо мной, но был гораздо ближе, в самих моих мыслях. – Что скажешь на то, чтобы стать человеком навечно?»

Я попросил объяснить эти странные слова и в ответ услышал чудесный рассказ. Рассказ об Амулете. Амулете, дающем и отнимающем жизнь. И способном избавить от смерти.

Пес замолчал, взгляд его блуждал по глади Огненного пруда и горящим в нем телам. Но видел он не их. Перед его мысленным взором повторялся разговор на тропе, ведущей на гору Куньлунь.

« Тот, кто завладеет амулетом, родится бессмертным и навсегда останется человеком. Не жалкой скотиной. Не мухой, свиньей или псом. Но человеком на веки вечные».

Единственное, что от меня требовалось, это украсть амулет, и мне было уготовано счастье.

« А это так легко, —нашептывал голос , – так легко».

Он рассказал, где хранится амулет, и убедил действовать немедленно, ведь та ночь была особенной. В ту ночь Господин Смерть был у себя дома и спал. Я засомневался и спросил, как должен буду расплатиться за столь щедрый подарок. Ответом был холодный смех.

«Никак, – сказал голос. – Просто знай, что делаешь доброе дело».

Силуэт в плаще, прихрамывая и постукивая тростью, удалился.

– А потом ты пробрался к Смерти и украл амулет? – спросила Сатина.

– Все оказалось легко, как и обещал голос, – кивнул пес. – Дверь в дом не была заперта, старик крепко спал, и я унес на шее Амулет вечной жизни. Но радость была недолгой. Когда я добежал до лестницы, на меня напали. Я сражался, но шансов у меня не было – неизвестный противник был беспощаден. Результат у вас перед глазами. Я, конечно, погиб бы, если бы… если бы уже не был мертв. Покалеченный и бездыханный, я остался лежать на ступеньках, а когда очнулся, амулета уже не было.

– Выходит, что этот дьявол, – медленно проговорил Филипп, взвешивая каждое слово, – вынудил тебя украсть амулет, дождался твоего возвращения, напал на тебя и отобрал его?

– Нет, – пес замотал головой. От напряжения многочисленные раны на его теле вскрылись, и капля крови покатилась по ободранной шкуре. – Дьявол, поведавший об амулете, был мал ростом и сутул. Того, кто напал, я не видел, но знаю, что он был огромен. И трость ему была не нужна.

– Значит, дьяволов было двое, – пробормотал Филипп. Он совсем запутался. Чем больше они узнавали, тем загадочней становилось дело.

– Собачий нюх сослужил мне хорошую службу. Когда я немного пришел в себя и смог подняться на лапы, я пошел по следу похитителя, и он привел меня сюда. Мне хотелось вернуть амулет. Но, пробравшись за ворота, я потерял след.

– Зачем ты шел за нами?

– Я услышал, как один дьявол рассказывал, что Господин Смерть попросил вас помочь найти его амулет, и понадеялся, что вы приведете меня к нему.

– Ты слышал это из уст дьявола? – Филипп бросил беглый взгляд на Сатину. Исчезновение амулета было под строжайшим секретом. Только Люцифер и кот знали о том, что Филипп и Сатина ведут его поиски. – Кто это был?

– Его имени я не знаю, но он был тощим с кривыми рогами и льстивым взглядом.

– Грумске! – Филипп стукнул кулаком в ладонь. – Так и знал, что ему нельзя доверять! Наверняка он подслушал наш разговор с Люцифером!

Сатина кивнула и снова обратилась к дворняге:

– Так ты утверждаешь, что украл амулет в одиночку?

– Да.

– И никого другого ты не видел? Никаких других животных?

– Нет. Я был один. Лес был словно мертвый.