Текст книги "Семейные реликвии"

Автор книги: Кэндис Кэмп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

Чувство гордости наполнило Джульетту. Сейчас она даже не задумывалась, почему для нее вдруг оказалось столь важным, когда этот человек объявил, что у нее есть характер. Ее лицо осветилось улыбкой.

– Означает ли это, что теперь вы не собираетесь отвезти меня назад в город и бросить у дверей вашей золовки?

Он улыбнулся немного смущенно.

– Хотите сказать, что вы еще не поняли этого? Да я мог отправить вас в город еще несколько недель назад.

– Вообще-то поняла, но не была уверена.

– Ну вот, теперь вы это знаете. Я не намерен отправлять вас обратно. Я… ну, в общем у вас все идет хорошо.

Эймос понимал, что оставаться в обществе этой женщины всегда будет для него постоянной и мучительной пыткой огнем. Но не мог же он приказать ей уходить только из-за боязни своей собственной слабости.

– Это прекрасно, – просияла Джульетта. Она протянула руку Эймосу. – Давайте друг друга и поздравим с этим.

Он неуверенно взял ее за руку. Ее ладонь была маленькая и хрупкая и вместе с тем в ней чувствовалась сила и теплота. У него появилось желание укрыть эту ладонь своей рукой и держать так бесконечно долго.

– Вы не пожалеете об этом, – радостно пообещала Джульетта.

Но он уже сожалел о своем решении.

ГЛАВА 8

На следующий день Эймос осмотрел поля и увидел, что ураган не причинил большого вреда, и, конечно, только потому, что побеги были еще маленькие, едва проросшие. Затем они с Итаном взялись за ремонт. Вначале они заменили сломанные перекладины забора в загонах для скота. Потом заколотили досками окно в спальне Итана, которое было разбито оторванной от дерева гикори веткой. К ночи они также заменили доски стен сарая.

Назавтра Эймос послал Итана в город купить кое-какие стройматериалы, чтобы закончить ремонт. Попрощавшись с Итаном, Эймос приставил лестницу к дому, забрался на крышу и принялся за ее ремонт.

Спустя некоторое время работавшая на кухне Джульетта с удивлением услышала со двора ржание лошади. Вытерев руки, она направилась к передней двери.

Возле крыльца Джон Сандерсон привязывал поводья своего коня к столбу. Он поднял голову и улыбнулся ей.

– Джульетта!

Джульетта незаметно вздохнула. Как раз сейчас у нее не было времени принимать Джона Сандерсона. Он уже пару раз приезжал за последнее время, хотя она пыталась вести себя с ним спокойно и равнодушно. Очевидно, ей нужно было более откровенно и просто сказать ему, что она не хочет больше его видеть. Верхом глупости было позволить ему приезжать только потому, что это сердило Эймоса.

– Вот, решил заехать, узнать, как вы перенесли бурю, – произнес Джон, поднимаясь на крыльцо.

– Да, нормально, в общем. Никто не пострадал. Только немного повредило постройки. – Джульетте стало несколько стыдно за свою холодную реакцию на его приезд, особенно когда он так внимателен к их заботам. Желая исправить положение, она улыбнулась и жестом указала на стоявшие тут же на крыльце деревянные стулья. – Не хотите ли присесть? Может быть, вам принести что-нибудь выпить? Или поесть?

– Нет, не нужно. Меня уже бодрит сам факт, что вы в добром здравии. Я за вас волновался.

Джульетта снова выдавила из себя улыбку. Учтивые слова Джона всегда вызывали в ней обратный эффект. Она присела на один из двух стульев, а Джон сел рядом, придвинув свой стул поближе к ней.

– Я увидел, что фургон Морганов поехал в город, – произнес он негромко мягким вкрадчивым голосом. – Я понял – вот мой шанс увидеть вас одну.

– В самом деле? – Джульетта повернулась к Джону, взметнув брови. – Интересно, почему вы захотели увидеть меня одну?

Он улыбнулся и наклонившись, взял ее за руку.

– Я вижу, вы и впрямь актриса. Говорите так, будто вы благородная дама.

– Что-то не пойму, о чем идет речь.

Она попыталась высвободить свою руку, но Сандерсон сжал ее еще крепче.

– Да ладно, Джульетта. Зачем притворяться? Я думаю, вы знаете, как я отношусь к вам. Это же очевидно.

Он поднес ее руку к своим губам и поцеловал в ладонь. Его усы укололи ее кожу.

– Вы – красивая женщина, – продолжал он хриплым голосом. – Я знаю, что и другие мужчины хотели вас.

Джульетта отдернула руку, как от огня. Кровь прилила к ее щекам. Эймос говорил правду об этом человеке!

– Боюсь, что вы ошибаетесь, мистер Сандерсон, – холодно произнесла Джульетта. – Это совсем неподходящая тема для разговора.

– Да черт возьми, – презрительно выкрикнул он, – только не говори о своей преданности Моргану!

– Простите, не поняла.

– Может быть, он и не плох для тебя, когда тебя неожиданно бросили в Стэдмене без гроша в кармане. Но теперь-то, когда ты столько пробыла здесь с ним, разве ты захочешь оставаться тут еще, – Сандерсон потянулся и схватил ее за обе руки, затем встал и потянул к себе. – Обещаю, со мной будет гораздо приятнее.

Он начал гладить ее руки, насмешливо заглядывая ей в глаза. Не было никаких сомнений в его намерениях.

Джульетта вырвалась из его рук и отступила назад. Ярость охватила ее так, что у нее задрожал голос.

– Это что еще за разговор? Вы думаете, что я… что Эймос и я… – она запнулась. От злости она не могла говорить. Переведя дыхание, Джульетта продолжила. – Значит, вы думаете, что я его любовница? И вы решили мне предложить эту роль?

Сандерсон выглядел озадаченным.

– Джульетта, да что с тобой? Ну-ка, успокойся. Мы же взрослые люди. Не надо скромничать. Мы с тобой оба хорошо знаем, для чего ты здесь. Я просто предлагаю тебе более уютную постель, чем ту, которую вы делите с Морганом.

Рука Джульетты взметнулась и ударила по его щеке.

– Как вы смеете! Я экономка мистера Моргана и не более того. Вы прекрасно знаете, что вместе с нами в этом доме живет его сестра и его сын! Как могли вы подумать, что я – его… За кого вы меня принимаете, если думаете, что я способна на что-то подобное!

Лицо Сандерсона помрачнело, изумленное выражение сменилось злобным.

– Ах ты, сучка этакая!

Он схватил Джульетту за запястье и стиснул так сильно, что рука онемела.

– Ты думаешь, меня можно ударить и уйти? Со мной такое не пройдет! Никому это не удавалось и меньше всего я собираюсь это сносить от какой-то уличной шлюхи. Ишь ты, возомнила себя царицей Савской, только потому, что спишь с Эймосом Морганом!

Он заломил ей руку за спину так больно, что Джульетта вскрикнула и слезы брызнули у нее из глаз.

– Отпустите меня!

– Нет, черт побери! Сначала я проучу тебя…

Наверху раздался грохот, затем послышались тяжелые шаги по крыше крыльца. От неожиданности Сандерсон и Джульетта вскинули головы вверх. И тут Джульетта вспомнила: Эймос! Эймос был на крыше дома, занимаясь ремонтом! Неужели он слышал весь их разговор? Ее охватило такое чувство унижения, что даже прошла боль в руке от грубой хватки Сандерсона.

Как бы в ответ на ее мысли раздался громкий стук, и Эймос свесился с крыши крыльца. На мгновение он завис на руках, затем спрыгнул на землю с удивительной лёгкостью и проворностью человека такого возраста.

– Отпусти ее, – голос Эймоса был не громкий, но ужасно холодный. Джульетту даже пробрала дрожь. Лицо его было необычайно суровым, а сжатые в кулаки тяжелые руки выглядели угрожающе.

– Морган! – Джон изумленно уставился на него и поспешно отпустил руку Джульетты. – Я… и не знал, что ты здесь.

– Я так и понял. Сейчас ты должен принести извинения мисс Дрейк, а потом убираться из моего дома и никогда здесь больше не появляться!

– Извиняться перед ней? – От изумления Сандерсон широко раскрыл глаза. – Какого черта, послушай меня, – он миролюбиво протянул руки с ладонями вверх. – Я не должен был охотиться на твоей территории, извини. Признаю, что поступил плохо. Но это она меня завлекла, уж ты-то должен знать, какая она соблазнительная. И это же не первый раз, когда из-за женщины мужчина попадает в дурацкое положение.

– Что?! – отчаянно закричала Джульетта. Попытка Сандерсона представить дело так, будто бы это она каким-то образом спровоцировала его на бесцеремонное поведение, поразила ее.

– Да ты и без чьей-либо помощи любишь попадать в дурацкое положение, – сурово ответил Эймос. – Извиняться ты должен не передо мной, а проси прощения у мисс Дрейк. Ты ее оскорбил.

– Оскорбил? – выдавил Сандерсон насмешливым тоном, однако повернулся и сделал шутовской поклон в сторону Джульетты. – О, простите меня, мисс Дрейк. И как это я мог так ошибиться?

Рот его скривился. Он резко повернулся и хотел сбежать по ступенькам. Эймос протянул руку, схватил его за воротник рубашки и рывком притянул к себе. Он пристально посмотрел в глаза Сандерсона.

– Будь ты проклят. Полгорода знает, каков ты, Сандерсон. Ты – прелюбодей! А теперь я убедился, что ты еще и хулиган. Но только с женщинами, не так ли? С теми, кто слабее тебя. Ну, а я к таким не отношусь, поэтому лучше послушай меня, черт побери! И внимательно: если я узнаю, что ты сболтнул хоть одно слово кому-нибудь об этом случае, что ты пустил хотя бы один слух про мисс Дрейк, то я до тебя доберусь. Меня ничто не удержит и я разукрашу тебя так, что ни одна женщина не захочет на тебя смотреть дважды. Ты понял?

Сандерсон плотно сжал губы, однако коротко кивнул.

– Ладно.

Эймос выпустил его, и Сандерсон поспешно подошел к своей лошади, вскочил на нее и ускакал со двора с такой скоростью, словно за ним гнались черти.

– О, Эймос, – слезы застилали лицо Джульетты и она прижала ладонь ко рту. Никогда в жизни ей не было так стыдно. И она еще обвиняла Эймоса в том, что он не прав, что он ханжа, она защищала Сандерсона! Он теперь думает, какая она дурочка, если могла так легко купиться на лесть и приятную внешность и не присмотрелась к истинной сути Джона Сандерсона даже после того, как была предупреждена Эймосом.

Это было весьма плохо, но еще хуже были слова Джона Сандерсона, особенно его намеки на то, что она любовница Эймоса.

То же самое имела в виду и Аурика Джонсон. Неужели все в городе думают так же? И все ее презирают? А вдруг она испортила репутацию Эймоса уже тем, что работает у него?

От слов Сандерсона ей было стыдно и она чувствовала себя испачканной грязью, словно на самом деле совершила нечто недостойное. Но совсем омрачало настроение Джульетты то, что Эймос стал свидетелем всей этой унизительной для нее сцены.

Лицо Джульетты залила краска, она повернулась и убежала в дом, где занялась приготовлением обеда для Франсэз. Она сделала хлеб с маслом и налила жиденький супчик – это было почти единственное, что еще принимал желудок Франсэз, поставила все это на поднос, положила туда же ложку и салфетку, красиво свернутую в виде розы, чтобы немного поднять настроение Франсэз.

Однако когда Джульетта поднялась по лестнице в комнату Франсэз, она увидела, что на этот раз не нужны были никакие меры, чтобы вывести Франсэз из состояния усталости и апатии. На щеках Франсэз даже были легкие признаки румянца, а глаза сверкали.

– Что это был за шум? – спросила она, едва только Джульетта вошла в дверь.

– О, Господи! – Джульетта остановилась и посмотрела на Франсэз. – Извините. Я не думала, что и вы тоже слышали все это.

– Не знаю, как можно было не слышать, – ответила Франсэз немного раздраженно. – Грохот был такой, будто по нашей крыше проскакал табун лошадей.

Джульетта усмехнулась от такого сравнения.

– Нет. Это был только Эймос.

– Что это, интересно, он делал, так бегая по крыше? И что за крики слышались потом? Кто-то еще приходил?

Джульетта кивнула.

– Да. Это был Джон Сандерсон. Мне очень жаль, что вас потревожили. Мне следовало бы подняться и успокоить вас, но я и не подумала, что вы услышите.

– Джон Сандерсон! Ему-то что было нужно здесь? Уж очень странное время для визитов – сразу после урагана.

– Он говорил, что хотел узнать, как мы перенесли эту стихию, и казался очень обеспокоенным и участливым.

– О, как, должно быть, сильно он к вам привязался, – сморщилась Франсэз.

– Я думаю, что он явился сюда, когда увидел фургон, направляющийся в город, и решил, что Эймос с Итаном уехали. Он подумал, что я осталась одна, если не считать вас.

– Да уж от меня-то какая вам помощь, – заключила Франсэз с отвращением. – Этот человек вам сделал какое-нибудь недостойное предложение?

Джульетта удивленно посмотрела на нее. Неужели всем, кроме нее, была понятна истинная сущность Сандерсона?

– Да, – тихо ответила она.

Франсэз вздохнула.

– Я должна была предупредить вас об этом.

– Эймос мне говорил, – хмуро ответила Джульетта. – А я ему не поверила.

– Но почему? – Франсэз с недоумением взглянула на нее. – Эймос всегда говорит правду. Более того, он настолько правдив, что это раздражает.

– Я думаю, мне следовало об этом знать. По крайней мере, я должна была проверить, так ли это на самом деле. Ясно, что для этого мне всего лишь нужно было поговорить с вами.

– Так значит, весь этот шум, который я слышала, поднял Эймос, когда поспешил вам на помощь?

Джульетта кивнула, краснея и отводя глаза в сторону.

– Откровенно говоря, я была рада его видеть.

– Да, очень хорошо, что он оказался дома.

Во время разговора Франсэз время от времени отпивала бульон из чашки, и Джульетта с радостью отметила, что увлекшись разговором, Франсэз съела больше, чем обычно.

– Да. – В первый раз, вспоминая происшедшую сцену, Джульетта почувствовала не только смущение. Она вспомнила, каким разгневанным выглядел Эймос, как он выступил в ее защиту. – Он выгнал мистера Сандерсона и даже заставил его извиниться.

– Совершенно правильно. Вы можете на него всегда положиться.

– А вы?

– Конечно. – Франсэз с любопытством посмотрела на нее, как будто сомневаться в этом было явной глупостью.

Джульетта задумалась, как это должно быть хорошо, когда ты знаешь, что у тебя есть рядом такой человек, как Эймос, на которого можно положиться без колебаний при любых обстоятельствах. Так давно минуло время, когда она могла полагаться на кого-то еще, кроме себя. Даже тогда, когда отец был еще жив, все же именно на ее плечи падал весь груз принятия решений.

– А я даже не поблагодарила его, – прошептала Джульетта.

– Что? – с любопытством взглянула Франсэз.

– Я не поблагодарила Эймоса. За то, что он сделал для меня. Мне было так стыдно, что я убежала в дом. – Она наморщила лоб в замешательстве. – Он, наверное, подумает, что я ужасно невоспитанная.

Франсэз покачала головой, улыбаясь.

– Об этом не беспокойтесь. Эймос, наверное, даже не заметил. Он и не ждет благодарностей.

– Но я должна была сказать ему.

Эта мысль мучила ее весь остаток дня. Подошло время обеда, но ни тогда, ни позднее Эймос не пришел поесть. Немного позже появился Итан. Он ввалился в кухню и принялся рассказывать Джульетте городские новости про торнадо и нанесенные им разрушения. Затем он отправился на крышу помогать отцу. До захода солнца они стучали на крыше молотками.

В присутствии Итана Джульетте было легче общаться с Эймосом. И ей удалось во время ужина не покраснеть и избежать прямого разговора с Эймосом. Он тоже старался не смотреть на нее и так же, как она, ограничивался беглыми взглядами.

Перемыв посуду после ужина, Джульетта вышла в сарай, чтобы найти Эймоса и поблагодарить за помощь утром. Ей было стыдно и очень не хотелось идти, но она знала, что должна сделать это.

Она шагнула в широкий дверной проем сарая и принялась осматриваться.

– Эймос?

Она прошла в глубь сарая, где виднелись отблески фонаря. Никогда раньше она не заходила в сарай. У дальней стены был устроен высокий верстак, а рядом на высоком табурете сидел Эймос. Сбоку стоял открытый деревянный сундучок. Внутри находились инструменты, и высоко на стене тоже висели инструменты. Под ними были устроены несколько полок и вот на них-то и задержался взгляд Джульетты. Все полки были уставлены занятными фигурками, вырезанными из дерева. Одни из них были в виде статуэток, другие представляли собой куски дерева в естественном виде, на которых фигуры были вырезаны в форме барельефа, так что изображенные существа словно выходили из дерева. Среди них были животные, люди, а также странные небывалые создания, которые могли быть эльфами, феями, сильфидами, либо троллями и чудищами. И каждая фигурка была сделана мастерски, выглядела как живая, и вызывала у смотревшего на нее какое-то ответное чувство: улыбку, страх или удовольствие.

Джульетта ахнула, остановилась и, затаив дыхание стала рассматривать деревянные фигурки одну за другой. Услышав ее дыхание, Эймос обернулся и на его лице мелькнула досада.

– Эймос! – Джульетта совсем забыла, для чего пришла сюда, очарованная расставленными за спиной Эймоса предметами. – Это все сделали вы?

Он кивнул, пожимая плечами.

– Для меня это вроде хобби. Я начал вырезать ножом из дерева еще в детстве.

– Почему вы об этом не говорили ни слова? Они же изумительны! – Она подошла, чтобы поближе рассмотреть его изделия. Эймос глядел на нее со странной смесью удовольствия, смущения и беспокойства.

– Вам нравится? – спросил он неуверенно.

– Да они просто восхитительны! – Джульетта переходила от одной фигурки к другой, с интересом рассматривая все, что стояло на полках. Ей никогда бы и в голову не могло прийти, что Эймос был способен делать такие своеобразные предметы искусства. Он казался таким деловитым и бесстрастным. А эти его творения свидетельствовали о богатом воображении и хорошей технике вырезания по дереву.

Джульетта вновь посмотрела на него так, будто видит в первый раз.

– У вас это получается очень здорово, – произнесла она.

– Спасибо, – он избегал смотреть ей в глаза. – Некоторые из них довольно дурацкие, по-моему, но…

– О, что вы! Здесь нет ничего дурацкого. Мне они очень нравятся.

– Я начинал, пытаясь копировать фигуры персонажей из книги сказок, которая была у моей матери, – пояснил Эймос. – А они мне тогда очень нравились, все эти сказочные существа.

Джульетта отвела взгляд от изделий и улыбнулась Эймосу.

– Я всегда любила волшебные сказки.

На мгновение что-то общее соединило их, как будто они вдруг узнали нечто очень важное для обоих. Но тут Эймос отступил в сторону и неуловимая связь прервалась. Джульетта вспомнила, зачем она явилась сюда.

– Простите, что я потревожила вас, – начала Джульетта почти официальным тоном. – Я пришла сюда, чтобы поблагодарить вас за то, что вы для меня сделали сегодня утром.

Он пожал плечами.

– Да ничего особенного.

– Уверяю вас, для меня это было очень важно. Я… с вашей стороны это было очень любезно и я просто обязана была сразу же вам это все сказать. Я поступила очень невоспитанно.

Эймос улыбнулся, что редко с ним бывало, сверкнув ослепительно белыми зубами.

– Невоспитанность, пожалуй, скорее мне свойственна. Не правда ли?

Джульетте пришлось улыбнуться в ответ. Что это? Неужели Эймос Морган способен и пошутить? В это трудно было поверить.

– Я должна сказать вам что-то еще, – сказала она, приободренная его добрым настроением. – Вы были правы, когда говорили мне про мистера Сандерсона. Я должна была прислушаться к вашим словам. Простите меня.

Он пожал плечами.

– Вам не за что извиняться. Вы ведь и пострадали. Я видел, что вы… крепко привязались к нему и не хотели верить мне. Я не хотел причинять вам боль. Извините меня. Наверное, он вам был очень симпатичен.

Джульетта удивленно взглянула на него. Затем усмехнулась, а Эймос нахмурился, не понимая.

– Извините, – она прижала пальцы к губам, пытаясь сдержать смех. – Мне вдруг стало так смешно.

– Смешно? – Судя по выражению его лица, Эймос решил, что Джульетта немного не в себе.

– Я имею в виду, смешно от того, что он мне был симпатичен – по вашим словам. А в действительности у меня не было к нему ни малейшего интереса!

– Вы серьезно это говорите? – недоверчиво произнес Эймос.

– Ну, конечно! – воскликнула Джульетта.

– Тогда почему же вы не хотели мне поверить? Почему вы настояли на продолжении его визитов?

– О, – она прикусила нижнюю губу. – Всего лишь потому, что вы мне сказали не делать этого, – пояснила она тихо.

– Что? Так вот почему вы разрешали ему приходить сюда? Потому что я этого не хотел?

– Это звучит ужасно неприятно, когда вы так все это подаете… но, вообще-то, это на самом деле так. Мое самолюбие было очень задето, когда вы сказали мне, что не следует с ним встречаться. Мне и без этого вовсе не хотелось видеть его еще раз и я надеялась, что он не придет. Но когда вы сказали, что мне нельзя, я просто должна была сделать по-своему.

Эймос покачал головой, но неожиданно на лице у него медленно расцвела улыбка.

– Будь я проклят!

Джульетта усмехнулась. Она поступила глупо, но почему-то от всей этой истории она не чувствовала смущения, ей скорее было забавно. Может быть, это было из-за того, что Эймос не рассердился, а воспринял все с юмором.

– Можно мне взглянуть на ваши работы? – спросила она.

Эймос немного удивился, но все же кивнул и указал на деревянный сундучок.

– Вы можете присесть, если хотите. Только закройте сначала крышку.

Он снова принялся за фигурку, которую держал в руках. Джульетта присела и стала смотреть на него. Его руки двигались по дереву неспешно и уверенно, казалось, он никуда не торопится. Глаза Джульетты перебегали с его рук на лицо. Со своего места ей была видна только одна часть лица, обрамленного густыми волосами. Волосы ему следовало подстричь, так как они были слишком длинными и он постоянно отбрасывал их назад резкими движениями. Джульетта могла бы сделать их короче, раньше она частенько стригла отца. Однако у нее не хватало смелости предложить это. Такое для нее казалось допустимым только между близкими людьми. Она смотрела на четкие очертания его носа и бровей, на его густые ресницы.

– Крышу мы починили, – заметил он. – Как только я сделаю новые ставни на окно Итана, дом снова будет выглядеть нормально.

Джульетта помедлила, а потом сказала:

– А знаете, что бы мне хотелось?

– Что? – Он взглянул на нее и на мгновение задержал взгляд на ее лице.

– Цветы перед крыльцом. Может быть, несколько кустиков роз. Маргаритки или что-то в этом роде. Это сделает дом очень красивым. Понимаете, более уютным.

Легкая улыбка появилась на лице Эймоса.

– И у вас тогда будет из чего выбрать цветы для всех этих ваших горшочков.

Джульетта рассмеялась.

– Да. От этого и в доме станет веселее.

– Моя мать всегда любила цветы, – продолжал он задумчиво. – Перед крыльцом у нее были розы. Рос плющ, который она старалась пустить вверх по колоннам. Но после ее смерти никто не заботился о цветах. Надо ведь поливать растения, ухаживать за ними. И плющ тоже зачах.

– Ах, какая жалость! – Джульетта не нашлась, что ответить. В голосе Эймоса по-прежнему звучала давняя тоска.

Он пожал плечами.

– Так уж устроена жизнь.

– Не всегда.

Эймос снова посмотрел на нее.

– В таком случае ваша жизнь совершенно не похожа на мою.

– Да, я тоже так считаю. – Джульетта помедлила. – Люди иногда думают, что наша жизнь бродячая и неустроенная, без уверенности в будущем, без хорошего воспитания. А по-моему, все это не так. Во всяком случае, мы были счастливы – я, родители и Силия.

– Силия?

– О, это моя сестра. Теперь она замужем и живет в Филадельфии. Она актриса, настоящая актриса, я подчеркиваю, а не просто временная, вроде меня.

Они помолчали.

– Иногда я слышу ваше пение.

– В самом деле? – Джульетта слегка удивилась.

– Да, когда я сижу на заднем крыльце и курю трубку по вечерам, а вы работаете на кухне, и иногда поете.

– Ой, а я и не задумываюсь об этом. – Джульетта почувствовала, что щеки краснеют. И она даже не понимала почему. Ей доводилось петь перед тысячами людей и она знала, что у нее превосходный голос. Смешно было, что она застеснялась только лишь оттого, что какой-то один единственный мужчина слушал ее пение. И все же она именно смутилась, хотя одновременно чувствовала радость и гордость. – Я… я надеюсь, что это никого не беспокоило.

– Как же вы могли кого-либо побеспокоить? – Эймос поднял брови. – Вы ведь удивительно хороши. Точнее, я хотел сказать, что вы поете очень хорошо. То есть, конечно, вы очень хороши собой и внешне, но я не то хотел… – его голос осекся и он снова опустил взгляд куда-то в ладони. К великому удивлению, Джульетта заметила, что его щеки покрываются красными пятнами.

Несколько минут они оба молчали. Потом Эймос заговорил.

– Моей матери очень понравилось бы ваше пение. Она была очень музыкальная.

– Франсэз мне рассказывала.

– Вы любите красоту так же, как наша мама. В вас это есть. Я хотел сказать, что вы обе умеете это ценить. Я понятно выразился?

– Да. Но оценить красоту способен каждый.

– Нет. Некоторые из нас как раз неспособны. Ну, это как бы чужое для нас. Но, по сути, нам это не знакомо. Это просто сидит неглубоко в нас, не так, например, как для меня знание земли. Я чувствую землю, понимаете? Когда я смотрю на борозды вспаханной земли или вижу, как молодые побеги пробиваются из почвы, или замечаю закат солнца в полях, возвращаясь домой… – Он замолк и криво улыбнулся. – Наверное, это звучит, как бред?

– Нет. Для меня это звучит так, словно вы опять рассказываете о чем-то прекрасном. Но это прекрасное заключено в земле, вот и вся разница. А вот эти фигурки, которые вы делаете, они тоже – что-то прекрасное.

– Возможно. Я так не считаю. Но я хотел сказать вам совсем не это. Я хотел вам сказать… ну, в общем, об этих маминых безделушках… Вы можете, если хотите, достать их и расставить, как вам нравится и где угодно.

Джульетта крайне удивилась. Она просто не могла поверить, что он только что позволил ей вынуть из шкафа все те прелестные предметы. (Безделушки! Только Эймос Морган мог отнести к безделушкам итальянское пресс-папье в стиле миллефьори!)

– Ну что же, спасибо вам.

Он пожал плечами.

– Какой смысл в том, что они там лежат и покрываются пылью. Мне всегда очень не нравилось, когда к ним прикасался кто-то другой. Но вы, по-моему, хорошо знаете, как с ними поступить.

Джульетта подумала, что Эймос вольно или невольно сделал ей комплимент. В этом его всегда было трудно понять.

– Благодарю вас.

Он кивнул, чувствуя себя неловко.

Джульетта встала.

– По-моему, пора мне возвращаться в дом. – Она помолчала. – До встречи завтра.

– Спокойной ночи. – Он кивнул, даже не поворачиваясь к ней.

Но как только она пошла к дому, он повернулся и смотрел ей вслед до тех пор, пока она не скрылась в темноте, уже окутавшей сарай.