Текст книги "Семейные реликвии"
Автор книги: Кэндис Кэмп
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)
ГЛАВА 14
На следующее утро Джульетта проснулась с чувством безысходности и ужаса. Она сразу же поняла причину этого: сегодня нужно было уезжать с фермы, если, конечно, Эймос не попросит ее выйти за него замуж. Но она знала, что это маловероятно. В расстроенных чувствах Джульетта встала, надела самую лучшую юбку и блузку бледно-голубого цвета с черной отделкой на груди и по низу юбки. Она долго расчесывала волосы и уложила их в мягкую прическу в стиле Помпадур. На такую прическу у нее редко хватало времени, пока она жила на ферме. Обычно она была слишком занята, чтобы заниматься такими делами. Но в это утро Джульетта решила, что будет выглядеть самым лучшим образом. Пусть он увидит, от чего отказывается!
Джульетта вошла на кухню, где уже хлопотала Генриетта, занявшаяся приготовлением печенья. На сковородке шипел бекон и вкусно пахло свежезаваренным кофе. На кухонном столе, рядом с миской для салата, стояла корзинка с яйцами.
– Бог мой, как вы чудесно выглядите.
– Спасибо. – Но Генриетта не обратила внимания на ответную улыбку Джульетты.
Вместо этого она вздохнула, но промолчала, затем повернулась к столу и с удвоенной энергией продолжила делать печенье, слегка покачивая головой и бормоча что-то себе под нос.
Джульетта надела фартук и взяла мутовку для взбивания яиц. Обе женщины работали быстро и ловко, но при этом молчали.
Наконец, Генриетта повернулась к Джульетте с таким видом, как будто ей невозможно было дальше сдерживаться и произнесла:
– А знаете, он хочет, чтобы вы остались.
Джульетта с удивлением посмотрела на нее.
– Эймос?
– Конечно, Эймос. О ком же еще я могу говорить?
На лице у Джульетты появилось мечтательное выражение.
– Мне бы так хотелось этого. Однако он ведь не дал никаких оснований надеяться на такое.
Генриетта нетерпеливо махнула рукой, отвергая возражения Джульетты.
– Он-то сам в этом не признается, но уж я знаю. Просто он чересчур упрям и боится сам сказать вам.
Легкая улыбка появилась на лице Джульетты.
– Эймос боится?
– Конечно, боится. Если он громадный, как гора, и не замечает, как наносит другим обиды, то это еще не означает, что он сам ничего не боится. Например, он боится чувства, с которым не может совладать, или женщины, которая может ему сказать нет.
– Но он же прекрасно знает… – Джульетта прервала себя на полуслове и лицо ее залил румянец от мысли, что едва не проговорилась.
– Что вы хотите остаться так же сильно, как он хочет вас оставить здесь? – попробовала угадать Генриетта. – Вовсе нет. Эймос умен в каких-то вопросах, но когда дело касается человеческих сердец, его собственного или еще чьего-то, то он простофиля. – Она помолчала и задумалась. – Нет, даже не так. Я думаю… скорее, я считаю, что он был просто ужасно расстроен несколько лет назад. Возможно, матерью Итана, хотя точно никто не знает, так как он сам ни слова не говорит об этом. Во всяком случае, я думаю, что он боится довериться любой женщине. Он боится оказаться обманутым. Дескать, вот он поверит, что вы любите его, а потом окажется, что это вовсе не так. Для него это будет просто катастрофа, если случится такая ошибка. Вот почему он упорно цепляется за привычное и надежное.
Джульетта вздохнула.
– Может быть, вы правы. Но, откровенно говоря, я настроена считать, что ему просто все равно.
– Ну, я вижу, что Эймос у нас не единственный, кто боится, что его обидят.
– Едва ли я могу заставить его предложить мне остаться. Я же хотела остаться, не требуя, чтобы он женился на мне.
– Такой вариант отпадает.
– Тогда что же я могу сделать? Я ведь не могу сказать, что пойду за него замуж, пока он сам не предложил мне, не так ли? Не могу же я предлагать ему жениться на мне!
– С таким человеком, как он, наверное, только так и надо поступить, – пробормотала Генриетта, пожимая при этом плечами. – Я думаю, вы правы. Но от этого просто можно сойти с ума, когда видишь, как два человека хотят одного и того же, но никто не собирается сообщить это другому.
– Но я не думаю, что Эймос хочет того же, что и я.
– Не будьте в этом так уверены.
– Если бы он и впрямь предложил мне выйти за него, то лишь для того, чтобы избежать всех хлопот по найму новой экономки.
– Это неправда! Я уверена, что…
Слова Генриетты прервал стук задней двери. В комнату вошел Эймос и бросил быстрый взгляд на Джульетту, после чего всячески старался больше не смотреть на нее, пока умывался и усаживался за стол. Джульетта приготовила яичницу, также старательно избегая взгляда Эймоса. Генриетта переводила взгляд то на одного, то на другого, сдерживая тяжкий вздох.
Когда Джульетта раскладывала яичницу по тарелкам, вошел Итан. Он грустно улыбнулся Джульетте.
– Доброе утро! – Он снял с головы шляпу и несколько мгновений стоял, поглядывая на Джульетту и теребя шляпу в руках. – Вы… Вы все так же собираетесь уезжать в Стэдмен сегодня утром?
– Думаю, что да, если мисс Морган поедет. – Джульетта посмотрела в сторону Генриетты.
Генриетта кивнула.
– Да. Мы уезжаем в город.
– Тетя Генриетта, может, побудете еще денек-другой? – с надеждой спросил Итан.
Генриетта поколебалась, но затем ответила.
– Нет. Ни к чему это, Итан. От этого расставание станет только еще печальнее.
– Может быть, мы придумаем какой-нибудь вариант, чтобы Джульетта осталась здесь, если вы побудете у нас еще немного.
– Это невозможно, – резко сказал Эймос впервые за все утро.
– Я не понимаю, почему невозможно, – удивился Итан.
Эймос пригвоздил его тяжелым взглядом.
– Мы так решили, сынок. Не поднимай больше этот вопрос и садись лучше завтракать.
Итан насупился, однако послушно повесил шляпу на крючок и пошел к умывальнику мыть руки. Джульетта и Генриетта поставили на стол последние тарелки, и все принялись за завтрак, погруженные в мучительное молчание. Время от времени Итан бросал горестные и удивленные взгляды то на Эймоса, то на Джульетту, Генриетта также пару раз посмотрела на них, но в ее глазах было не удивление, а недовольство.
После завтрака Генриетта и Джульетта занялись уборкой посуды со стола, Эймос и Итан продолжали сидеть, причем Эймос невольно следил глазами за движениями Джульетты. Он знал, что в последний раз видит ее за этим занятием. Последний раз он видит ее в своем доме, чувствует на себе ее заботу. Последний раз он может побыть с ней рядом.
В это утро Эймос обнаружил, что ему как-то тяжело дышится. Он помнил, что они с Итаном должны уже уходить из дома и приступать к своим делам. Но он все никак не мог заставить себя подняться и уйти. Он медлил, посматривая на Джульетту, а его сын смотрел на него.
Когда тарелки были очищены и сгружены в раковину, Джульетта сказала, не обращаясь ни к кому конкретно:
– Мне надо еще пойти закончить укладывать свои вещи.
Никто ничего не сказал в ответ. Джульетта медленными шагами вышла из кухни. Как только за ней закрылась дверь, Итан вскочил на ноги.
– Почему ты ничего не скажешь? – взорвался он, обращаясь к отцу. – Почему ты допускаешь, чтобы вот она так просто уходила?
– Едва ли я мог бы удержать ее, Итан, – проговорил Эймос спокойным и рассудительным голосом. Она взрослая женщина, она может отправляться, куда захочет.
– Ну, так вот, что я скажу – она совсем не хочет уезжать в Стэдмен! И ты даже не должен заставлять ее остаться. Единственное, что требуется от тебя, – чтобы ты попросил ее об этом.
– Но это нисколько не улучшит наше положение. Ты же слышал, что сказала твоя тетя: репутация Джульетты будет испорчена.
– Не будет, если ты женишься на ней! Почему ты не предложил ей стать твоей женой? Тетя Генриетта вчера вечером объяснила это мне и я вижу, что это очень разумное решение.
– Ничего не выйдет.
– Да откуда ты знаешь? Ты даже не хочешь попытаться. Не можешь даже спросить у нее!
– Нельзя вступать в брак только из-за жизненных удобств.
– Жизненные удобства? – изумился Итан. – Да разве это все? Разве у тебя нет никакого чувства? Разве тебе безразлично, что она уезжает? Неужели ты не станешь скучать по ней? Я вот уже скучаю. Я ее люблю. Она… Она мне была, как сестра. Как ты можешь не чувствовать к ней ничего? – Когда его отец не удостоил его ответом и лишь продолжал неподвижно смотреть перед собой, Итан взорвался: – Да любой, даже самый черствый человек, влюбился бы в нее!
Он повернулся и выбежал из комнаты, громко топая по крыльцу рабочими башмаками. Эймос вздохнул и, поставив локти на стол, закрыл лицо руками. Генриетта взглянула на него и не сказала ни слова, продолжая мыть посуду.
Через несколько минут на кухню пришла Джульетта, в руках она держала саквояж и ридикюль, на голове была дорожная шляпка.
– Я готова, Генриетта.
– Да, я тоже. – Генриетта отошла от раковины, где мыла и полоскала тарелки, и поставила вымытую посуду на подставку. – Будьте добры, вытрите эти тарелки, пока я надену шляпу.
Джульетта послушно подошла к раковине и принялась за посуду. Она слишком хорошо сознавала, что рядом сидит Эймос, хотя он продолжал хранить молчание. Как она хотела сейчас, чтобы он поднялся и подошел к ней, обнял ее и попросил не уезжать. Теперь она даже мечтала, чтобы он на ней женился.
Генриетта вернулась на кухню, держа в руке небольшую сумку.
– Эймос, ты должен принести чемодан Джульетты. И еще нужно подготовить кабриолет.
Эймос кивнул и вышел в коридор, направляясь в комнату Джульетты. Войдя в дверь, он остановился и оглядел комнату. Она опять была голая, лишенная всех признаков жизни, привнесенных туда Джульеттой. Уже не было безделушек, лент, дамских вещичек на комоде. Он почувствовал, как у него защемило сердце, но все же пересилил себя, поднял чемодан и понес его через передний коридор на крыльцо.
Затем он пошел в сарай и с неохотой запряг лошадь Генриетты в небольшую повозку, в которой она приехала вместе с Сэмюэлем. Его пальцы путались в кожаных постромках, но, в конце концов, он закончил эту работу. Он подогнал кабриолет поближе к дому, где уже стояли на крыльце Генриетта и Джульетта. Итана нигде не было видно. Эймосу было понятно, как тот сейчас переживает расставание. Он и сам готов был убежать куда-нибудь и спрятаться, чтобы не видеть, как Джульетта уезжает прочь из их жизни.
Эймос вылез из кабриолета и встал рядом. Он не мог заставить себя взглянуть на Джульетту. Но и уйти сейчас он был не в силах.
– Ну ладно, до свидания, Эймос, – коротко бросила Генриетта, забираясь в повозку и хватая поводья. – Я дам объявление насчет другой экономки. И позабочусь, чтобы на этот раз подобрать женщину постарше.
Эймос хотел сказать, чтобы она выбросила это из головы и что он не нуждается в другой экономке, но это было совершенно бессмысленно. Конечно, он будет вынужден найти кого-то, чтобы готовить и вести дом. Они с Итаном не смогут заниматься домашними делами и еще успевать выполнять свои привычные обязанности.
Но внутри у него все восставало против мысли, что в его доме кто-то займет место Джульетты. Это было бы настоящим мучением. Всякий раз, глядя на эту неизвестную еще женщину, он будет вспоминать, насколько Джульетта превосходит ее во всех отношениях. Будет думать о том, как ему не хватает ее.
Джульетта обошла кабриолет и забралась в него с другой стороны. Она повернулась к Эймосу.
– Прощайте.
Ее голос дрогнул на этом слове и она плотно сжала губы, не в состоянии больше ничего говорить, так как боялась разрыдаться. Эймос кивнул ей, не произнося ни слова. Глаза Джульетты наполнились слезами и она до боли стиснула ридикюль.
Эймос поднял вещи и погрузил их в повозку. Он отступил на шаг и повернулся к Джульетте. Через минуту она уедет, а он еще не знает, как ему пережить это.
Генриетта цокнула на лошадь и подстегнула ее поводьями.
– Ннно…
Джульетта сильнее сжала руками маленькую матерчатую сумку. Она боялась взглянуть на Эймоса. О, хоть бы он остановил все это! Хоть бы он попросил ее остаться!
Эймос смотрел, как кабриолет тронулся прочь от дома и пересек двор. Он чувствовал, как что-то рвется у него в груди при виде – удаляющейся повозки. Он хотел остановить ее и понимал, что еще через минуту она уедет навсегда. И уж никогда ее не будет здесь. И он так никогда не узнает ее ближе, никогда больше не увидит ее улыбку…
– Джульетта! – Эймос бросился вдогонку за кабриолетом. – Подождите!
У Джульетты заколотилось сердце в груди и она резко обернулась. Эймос бежал за ними. Она снова повернулась вперед и сердце ее прыгало так, словно хотело вырваться из груди.
Генриетта остановила лошадь, широко улыбаясь. Она тщательно спрятала улыбку, затем с невозмутимым и слегка удивленным выражением повернулась к Эймосу.
– Да? Ты что забыл, Эймос?
Эймос подбежал к экипажу с той стороны, где сидела Джульетта, и замер.
Он учащенно дышал от быстрого бега.
– Подождите. Не уезжайте. Я… Мы должны поговорить.
– О чем, Эймос? – с невинным видом спросила Генриетта.
– Не с тобою, – грубо бросил он, пронзив ее сердитым взглядом.
– Вы хотите поговорить со мной? – подсказала Джульетта. Она не знала еще, что сказать. И даже боялась перевести дыхание.
– Да. Я… – Эймос взглянул на нее. – Я говорю о том, что предлагала Генриетта. Мне, в самом деле, нужна жена. Да и вам будет лучше выйти замуж, чем возвращаться в театр. К тому же… Итан очень привязался к вам, вы же знаете, у него никогда по-настоящему не было матери. Для него будет полезно, если рядом с ним будет хорошая женщина. В этом доме так не хватает женской души, дом так похорошел с тех пор, как вы появились здесь. Я имею в виду занавески, цветы и тому подобное.
Джульетта слушала его прерывистые слова о преимуществах семейной жизни и не знала, смеяться ей или плакать. Похоже, он ведет разговор к тому, чтобы сделать ей предложение. Однако его доводы были такие неромантичные и обыденные. Он не столько говорил, что хочет жениться на ней, сколько перечислял взаимные выгоды от этого.
– Я бы хорошо заботился о вас: вы не будете ни в чем нуждаться, – продолжал Эймос, украдкой вытирая ладони о штаны. – Я… этот дом очень хороший. У меня есть деньги в банке. У меня ферма одна из лучших в окрестности – можете любого спросить.
Эймос замолчал, и Джульетта подумала, должна ли она что-то ответить. Но что? Он же не задал ей ни одного вопроса.
– Это действительно хорошая ферма, – отозвалась она. – Очень хороший дом.
– О, ради всего святого, – проворчала рядом с ней Генриетта. – Ну что вы за люди! Ей-Богу, вам без меня никак не добраться до существа дела. Эймос, ты, наверное, хочешь просить эту девушку выйти замуж за тебя?
Эймос помрачнел, но признал:
– Ну, в общем, да. Похоже на то.
– Ну так проси!
Щеки Эймоса окрасились румянцем, но он решительно посмотрел в лицо Джульетте.
– Джульетта, не хотите ли вы пойти замуж за меня?
– О, Эймос! – Сердце Джульетты колотилось, как птица, стремящаяся вырваться из груди. На глаза нахлынули слезы и она сглотнула подступивший к горлу комок. Но в такой момент ей никак нельзя было расплакаться!
– Ну? – Генриетта повернулась к Джульетте, раздраженная ее нерешительностью. – И каков же ваш ответ?
– Да. – Голос Джульетты прозвучал чуть громче шепота. Она откашлялась и сделала повторную попытку. – Да. Я буду счастлива стать вашей женой.
Эймос, ошеломленный услышанным, уставился на нее.
– В самом деле?
Джульетта кивнула.
– Не смотри так остолбенело, Эймос, а то Джульетта начнет сомневаться, не совершает ли она ошибку, – посоветовала Генриетта, расплываясь в улыбке.
– Я… Ну, так это… хорошо, – на его лице зарождалась улыбка, что выглядело даже странно на фоне его безрадостной интонации.
– Лучше скажи, что это просто чудо, – решительно добавила Генриетта. – Когда свадьбу будем устраивать?
Джульетта отвела глаза от Эймоса и посмотрела на Генриетту.
– Я не знаю. Я и не думала. – Она снова взглянула на Эймоса, мечтая, чтобы он подошел к ней, снял ее с кабриолета и запечатлел на ее губах поцелуй. Она хотела также, чтобы он крепко стиснул ее в объятиях и сказал, как сильно он обрадован от того, что она согласилась стать его женой. Ей было интересно, какие чувства испытывает сейчас Эймос.
– Надо будет поторопиться, – заявила Генриетта. – Нет причин выжидать чего-то еще. Женщина в доме нужна уже сейчас. Да и лето – пора больших забот. – Она не хотела добавить вслух к сказанному, что опасается возможного промедления еще и потому, что такая парочка способна охладеть друг к другу и вовсе отменить бракосочетание. – Думаю, двух недель будет достаточно, чтобы все приготовить. Подойдет вам обоим неделя, не считая от субботы?
– Так быстро? – замигала глазами Джульетта. Однако тут же закивала головой. – Хорошо. Думаю, нет причин затягивать это дело. Только вот Франсэз… Это ведь произошло совсем недавно…
– Франсэз первая пожелала бы вам счастья, уж вы-то оба должны это знать. Вряд ли что-нибудь обрадовало бы ее так, как это известие, что вы идете за Эймоса. Она бы уж точно не сказала, что следует отложить свадьбу по причине траура. – Генриетта повернулась к Эймосу. – Тебе тоже подойдет суббота?
Он кивнул.
– Так, хорошо. А сейчас возвращайся домой, а мы поедем дальше. У нас теперь появляется много дел, которые следует сделать к назначенному времени.
Эймос остолбенел.
– Что? Ты хочешь сказать, что вы уезжаете? И ты увозишь с собой Джульетту?
– Разумеется. Даже если вы решили пожениться, то это вовсе не означает, что для нее уместным будет жить здесь эти две недели, наедине с тобой. Сейчас особенно важно не дать повода к пересудам. Нельзя же, чтобы все начали сплетничать о твоей жене и причинах вашего брака. Джульетта поедет со мной и мы будем готовиться к свадьбе. Свадьба будет в городе.
– Ну, хорошо. Все правильно. – Эймос с неохотой отступил назад. Он взглянул на Джульетту. Его жена!
– До свидания, Эймос! – тихо промолвила Джульетта.
– До свидания!
Генриетта снова тронула кабриолет и они уехали. Эймос продолжал стоять и смотреть им вслед, пока повозка не скрылась из вида. Тогда он повернулся и медленно пошел к дому.
Он женится! Неожиданно Эймос засмеялся. Затем расхохотался во весь голос. Если бы у него сейчас была шляпа, он бы начал подбрасывать ее в воздух. Вместо этого он огромными шагами помчался к дому с сияющей улыбкой. Джульетта будет его женой!
Джульетте казалось, что эти две недели никогда не закончатся. И причина вовсе была не в том, что она бездельничала: в доме Генриетты Морган отсутствовало такое понятие, как безделье. Но едва только они отъехали от фермы, Джульетта начала по ней скучать. Ей захотелось снова собирать яйца по утрам, смотреть на телят, ковылявших на своих узловатых ножках и вздрагивавших при каждом звуке или движении. Она скучала по смеху Итана и гадала, не забудет ли он поливать в огороде. Ей было трудно представить, как Итан и его отец смогут почти две недели обходиться без женской руки.
Но сильнее всего она скучала по Эймосу. Ей не хватало его основательности, запаха его трубки по вечерам, его голоса в соседней комнате или его скупой улыбки, когда она говорила что-то забавное. Иногда Джульетта готова была признаться себе, что скучает даже по его молчанию.
У Генриетты не было ни одной спокойной минуточки. Все время где-то рядом сновали вверх и вниз постояльцы гостиницы, перед входом непрестанно раздавался топот чьих-то ног по деревянному тротуару, доносилась болтовня горничных, дежурных или посетителей. Временами казалось, будто весь мир проносится за дверью небольшой квартирки Морганов. Кроме того, словно считая, что этого мало, сама Генриетта не упускала случая заполнить собой любые возможные паузы. И в такие минуты она безостановочно говорила, даже выполняя какую-то работу. Когда же они были свободны от работы, она тащила за собой Джульетту туда и сюда; встретится с тем или иным человеком, появиться на примерке платья у портнихи, примерить вуаль в шляпном магазине. Список дел был нескончаемым. Для Джульетты, уже привыкшей к спокойному уединению на ферме, все эти дни казались одной сплошной каруселью с обилием шума и множества людей.
Случались моменты, когда Джульетта подозревала Генриетту в том, что она боится выпустить ее из поля зрения, словно опасаясь, что она может куда-то упорхнуть и обмануть ожидания Эймоса. Да она ни за что бы так не поступила! Но Джульетте было понятно, что как бы Генриетта не любила своего деверя, она все-таки не могла в глубине души поверить, что какая-то женщина захочет всерьез стать его женой.
В следующую субботу после обеда Эймос приехал навестить Джульетту, и они скованно сидели в небольшой гостиной Морганов, разглядывая друг друга и почти ничего не говоря. Эймос чувствовал себя неловко, его явно стеснял его парадный черный костюм с белой рубашкой. И он сидел, не зная, куда девать руки. Джульетта, которая обычно свободно чувствовала себя в обществе большинства людей и всегда спокойно общалась с Эймосом на ферме, будь то разговор или просто молчание, теперь тоже чувствовала явное стеснение. Генриетта и Сэмюэль сидели в комнате вместе с ними, и их присутствие только усиливало скованность этой встречи. Даже Генриетта не сумела взять на себя ведущую роль в разговоре, а уж Джульетта, казалось, совсем потеряла дар речи и не могла помочь Генриетте поддерживать беседу.
В конце концов, Генриетта вспомнила о каком-то срочном деле, ради которого она должна была спешно уйти.
– Да и ты, Сэмюэль, займись-ка лучше этими книгами прямо сейчас, не откладывая, обратилась она к своему мужу.
– Что? Какие еще книги? – Сэмюэль посмотрел на нее совершенно непонимающим взглядом.
Генриетта вскинула брови и строго взглянула на Эймоса и Джульетту.
– Понимаете, моя дорогая, никуда не денешься от этих гостиничных книг по учету!
– Но я же этим занимался вчера. Кроме того, к нам ведь приехал Эймос.
– Я знаю. – Генриетта, жестами указывая то на Джульетту, то на Эймоса, и стараясь быть незамеченной ими, начала делать отчаянные попытки убедить мужа оставить их наедине. – Но дорогой! Там же была ошибка, которую ты намеревался перепроверить. Помнишь?
– Что?
– Да и к тому же, я уверена, что Эймос и Джульетта вполне обойдутся без нас, правда же?
Оба в один голос согласились. Внезапно озадаченное лицо Сэмюэля просветлело.
– Ой! О, я понял. Ну да, конечно. Да, есть ошибка, то есть в этих книгах. Да, это очень неприятно. Пойду-ка я разберусь, в чем там дело.
Джульетта сжала губы, чтобы сдержать улыбку. Она боялась смотреть на Эймоса, опасаясь расхохотаться. Но после того, как хозяйская чета вышла из комнаты, благоразумно оставив дверь неплотно прикрытой, Джульетта рискнула бросить взгляд на Эймоса. Его глаза искрились весельем, а рот неудержимо складывался в улыбку.
И тогда Джульетта разразилась хохотом, а Эймос сразу же присоединился к ней.
– Слава Богу! – воскликнул он. – Я думал, они никогда не уйдут. Я и не знал, что Сэмюэль такой болван.
Джульетта подумала, что правильнее было бы сказать, что Сэмюэль просто привык к холостяцкому образу жизни своего брата и его вечной ворчливости, поэтому ему и в голову не приходило, что Эймос может захотеть остаться наедине со своей невестой.
– Конечно, легче беседовать наедине, без посторонних.
– Не могу себе представить, как может мужчина терпеть целыми неделями и даже месяцами такие вот визиты в дом своей девушки.
– Расскажите мне, как дела на ферме, – обратилась с вопросом Джульетта, наклоняясь вперед и обхватывая колени руками.
– Грязно, – коротко признался Эймос. – Кроме того, с тех пор, как вы уехали, мы с Итаном ни разу не поели нормально.
Да. Он явно скучал без нее, думала Джульетта, пусть даже по причинам совсем не романтическим.
– Но Генриетта говорила, что направит горничных из гостиницы навести порядок перед свадьбой, так что к вашему возвращению дом не будет запущенным, – продолжал Эймос.
– Как предусмотрительно.
– Мы пропололи все сорняки в огороде, – сообщил Эймос. – Итан смастерил змея из старого половика и повесил его на яблоню, чтобы отпугивать птиц. А в зарослях ежевики у ручья полно ягод.
– Вот хорошо. Надо будет попробовать заготовить их.
Эймос явно исчерпал все новости о ферме и их разговор снова прервался. Джульетта удивлялась, почему ей стало так неловко сидеть с ним и молчать, ведь именно так они часто сидели на ферме. Но, конечно, тогда они не готовились пожениться через неделю. И тогда ей и в голову не приходило подумать, что всего через несколько дней они лягут вместе в одну постель.
Джульетта перевела взгляд на свои руки, надеясь, что Эймос не догадается, какие мысли пришли ей сейчас в голову. Эймос заерзал на стуле.
– Ох, подождите-ка, я же привез для вас кое-что. Оставил в фургоне. Минуточку!
Он вскочил, выбежал из комнаты и вскоре возвратился с деревянным ящичком. Когда он протянул его Джульетте, та сразу же узнала его.
– Эймос! Да ведь это музыкальная шкатулка вашей матери!
Он кивнул головой.
– Но это же ваше, зачем вы даете ее мне?
– Вообще-то она принадлежала Франсэз. Вот она и велела мне подарить ее вам. Она хотела, чтобы вы взяли эту шкатулку себе после ее смерти.
На глазах у Джульетты показались слезы. Какая она добрая! Джульетта протянула руку и взяла шкатулку, поглаживая пальцами резную поверхность из красного дерева.
– Какая прелесть! Я всегда буду ее беречь.
– Откройте ее.
Немного удивившись, Джульетта послушалась. Из шкатулки донеслась знакомая мелодия, напомнившая Джульетте о тех вечерах на кухне, когда она танцевала с Итаном и Эймосом. Джульетта смахнула слезы. В ящичке было что-то еще. На самом дне, на красной бархатной подкладке лежало ожерелье из темного янтаря и такая же пара сережек. Рядом с ними лежала камея и серьги с жемчугом. В изумлении Джульетта подняла глаза на Эймоса.
– Я не понимаю, я имею в виду…
– Это из украшений моей матери. Самые красивые вещи. Она подарила что-то каждому из нас. Генриетта взяла то, что мама оставила Сэмюэлю, а я… в общем, моя часть должна достаться моей жене.
Как странно, подумала Джульетта, слышать, как он называет ее своей женой. Внезапно для нее все это стало гораздо более реальным, чем раньше.
– Какая красота! А вы уверены, что хотите все это подарить мне? Я имею в виду, что это – драгоценности вашей матери. Может быть, лучше вам их хранить у себя?
Он покачал головой.
– Нет. Она хотела, чтобы вы взяли это себе; она была бы очень рада увидеть это на вас. Она бы сказала, что я просто счастливчик. – Эймос отвернулся, неожиданно проявив большой интерес к висевшему на стене ковру Генриетты. – Я сам это знаю. Я счастлив. Не умею говорить такие слова, но чувствую это.
– Спасибо вам. Я с гордостью буду их носить.
– У меня есть еще что-то для вас. Правда, я не уверен, что вам это понравится. – Он вытащил из кармана маленький мешочек из черной материи и протянул его Джульетте.
Джульетта с любопытством взяла мешочек с его ладони и потянула за шнурок.
– Эймос!
Она приоткрыла рот от изумления и засунула руку в мешочек, вытащила нитку ослепительно сверкающего белого жемчуга.
– Боже, какая прелесть! – восхищенно прошептала Джульетта, затем подняла глаза на Эймоса. – Это тоже досталось вам от матери?
Он покачал головой.
– Нет. Это я купил для вас. Это мой свадебный подарок. Недавно я ездил на поезде в Омаху и зашел к ювелиру. – Он смущенно посмотрел на нее. – Я тут рассказал Генриетте о своей покупке, а она говорит, что жемчуг – это плохая примета для невесты.
– Фу, чепуха! Он настолько красивый, что может принести только удачу. А эта примета мне известна: считается, что жемчужины – это слезы невесты или что-то в этом роде. Меня это вовсе не волнует. – Джульетта внимательно посмотрела на Эймоса сияющими, словно сапфир глазами. – Я даже не могу поверить, что вы сделали это для меня – специально поехали в Омаху и так далее.
Несколько смущенный, Эймос пожал плечами.
– Но должен же я вручить вам свадебный подарок! После помолвки обычно покупают кольцо, но мне показалось, что глупо делать такое, когда наша помолвка не продлится больше недели. Генриетта так все устроила, что времени почти не осталось, вот я и решил поехать в Омаху и выбрать вам подарок там. А когда я увидел это ожерелье в ювелирном магазине, то сразу подумал, что оно мне напоминает вас. Я хотел сказать, этот жемчуг такой же прекрасный, как вы, и в то же время в нем нет раздражающего сверкания, как в других украшениях. Выглядит довольно богато и, знаете, почему-то напоминает мне ваш голос и ваши волосы.
Джульетта расстегнула замочек и протянула ожерелье Эймосу.
– Помогите мне надеть его.
Он кивнул, взял ожерелье в обе руки, а Джульетта приблизилась к нему и повернулась спиной, чтобы Эймос мог застегнуть жемчужную нитку сзади. Пальцы Эймоса не сразу справились с застежкой, но все же ему удалось соединить концы ожерелья. Пальцы его скользнули по ее плечам и замерли на мгновение, прежде чем Эймос убрал их.
Джульетта отодвинулась и повернулась.
– Ну вот. Как оно на мне?
– Бесподобно, – коротко ответил Эймос.
Лицо Джульетты озарилось улыбкой.
– О, спасибо вам. Огромное спасибо. Я просто в восторге.
Джульетта порывисто протянула руки и схватила руку Эймоса. Его ладонь была необыкновенно тяжелой и грубой, от прикосновения к его коже Джульетта ощутила легкую дрожь. Она снова вспомнила о той физической близости, которую им предстоит испытать вместе. Она почувствовала одновременно и нетерпение, и легкий испуг.
– Эймос… я должна кое-что сказать вам.
Лицо Эймоса застыло и в его глазах появилось подозрительное выражение.
– Что?
– Я ни за что бы не стала говорить на подобную тему, но мне кажется, вы имеете право узнать это, потому что собираетесь жениться на мне. Я понимаю, что из-за моего театрального прошлого и всего связанного с этим у вас есть определенные сомнения насчет моей… ну, в общем, моей добродетели в прошлой жизни. В любом случае, я хочу, чтобы вы знали – я никогда не была с другими мужчинами. Я вовсе не наивная шестнадцатилетняя девочка, но и распущенной я никогда не была. Я иду к вам такой же чистой, как и любая другая женщина.
Джульетта почувствовала, что рука Эймоса неожиданно запылала жаром и услышала торопливый, глуховатый шепот.
– Я это знаю. Я уже говорил вам, что давно понял, насколько я ошибался в отношении вас.
– Я знаю. Вы поняли, что я совсем не… «ночная бабочка», но все же я не была уверена, не боитесь ли вы, что я слабее морально, чем знакомые вам женщины. Так вот, я хочу, чтобы вы знали, что я девственница.
– Вы могли и не говорить мне об этом. Я и так был уверен в этом, но даже если бы все было иначе, я не сомневаюсь, что причиной тому могло быть все, что угодно, но только не ваша порочность. Да и к тому же, ну кто я сам такой, чтобы читать другим морали?
Джульетта ответила с улыбкой.
– Вы – хороший человек, вот кто вы такой. Хороший человек.
День их свадьбы выдался солнечным и ясным. К полудню весь маленький городок Стэдмен был жарко нагрет горячим июньским солнцем. Но Джульетта даже не заметила этой жары; она так волновалась, что ее руки были совершенно ледяными, словно зимой. Все ее мысли устремлялись к одному событию: всего через несколько часов она превратится в миссис Морган и навсегда, до конца дней своих будет носить эту фамилию.
