Текст книги "Непристойная Блистательная Вечность (СИ)"

Автор книги: Кендалл Райан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– Пойду переоденусь, – говорит она, хватая сумку и направляясь в ванную.

Не знаю, специально ли, но Миа оставляет дверь ванной приоткрытой, и мне предоставляется эротическое шоу, когда её пальцы медленно спускают молнию по спине и она выступает из платья. Я подхожу ещё на три шага ближе и вынуждаю себя остановиться. Мне хочется пойти к ней, хотя я и понимаю, что не могу. Видно не совсем всё, но достаточно. Полушария её груди над чашечками кружевного лифчика, полоска чёрного шёлка между ягодиц, когда она поворачивается. Расстёгивает застёжку лифчика и даёт ему упасть на пол, после чего стягивает трусики, медленно спуская их по бёдрам, будто устроив для меня приватный стриптиз. Член наливается сталью и поднимается в брюках, натягивая молнию. Миа безумно прекрасна, пусть сама того и не осознаёт. И это качество делает её ещё соблазнительнее.

Она натягивает через голову футболку и присоединяется ко мне в спальне. Моей голове не удаётся забыть, что под тонюсенькой футболкой у неё ничего нет. Я снимаю пиджак и запонки, пока Миа садится на край кровати, наблюдая за мной. Комната слишком тиха, слишком переполнена желанием. Когда я заглядываю в её большие зелёные глаза, она перестаёт дышать. В них столько искренности, что её можно читать как книгу. Она хочет большего. Я возвращаюсь в ту ночь пятнадцать лет назад, когда эти же изумрудные глаза были широко распахнуты, будто она боялась моргнуть, спрашивая, стану ли я её первым. И неважно, с кем она была с тех пор. Я оставался первым мужчиной, побывавшим в ней, и от этой мысли меня затопляет странным чувством гордости.

– Ты точно не против? – спрашиваю я, переводя взгляд от неё к кровати.

Она пожимает плечами, награждая меня застенчивой улыбкой.

– Раньше мы постоянно устраивали ночёвки, помнишь?

– Конечно, помню. Но твоя мама перестала пускать тебя ко мне на ночь, когда нам исполнилось двенадцать.

Она разражается смехом.

– Жаль, она не знала, что мы играли в «я покажу тебе, а ты мне» с семи лет.

Я усмехаюсь в ответ. Господи, слова, вылетающие из её рта, убивают меня.

– Это было всего раз, если мне не изменяет память.

– Да, но я помню, что ты просил ещё несколько раз. А я сдалась только потому, что мне стало любопытно. У меня ведь не было братьев. Я не знала, что там у мальчиков внизу.

– И я тебя разочаровал?

Она ухмыляется, задевая что-то во мне.

– Уверена, ты никогда в жизни не разочаровывал женщину.

В комнате на мгновение повисает тишина, и я продолжаю раздеваться, сбрасывая туфли и снимая носки.

– Ты был моим первым во многих смыслах, – говорит она.

Я смотрю на неё, лежащую на постели.

– А ты – моей.

Она тоскливо вздыхает.

– С тех пор прошла целая жизнь.

Для меня это было как вчера. Я отворачиваюсь от неё, чтобы она не увидела жажду в моих глазах. Скидываю рубашку и хлопковую майку, на миг оставшись в одних лишь боксерах. Потом, схватив свободные спортивные шорты из чемодана, натягиваю их и занимаю место в постели рядом с ней.

– Спасибо за сегодня. Я рад, что ты поехала со мной.

– Пожалуйста, – отвечает она. – Я тоже рада тому, что я здесь. С тобой. – Миа дотягивается до моей руки в невинном жесте, но, учитывая обстоятельства – её ничем неприкрытую киску под футболкой и то, что на мне нет футболки, – только это приглашение мне и было нужно. Член заметно напрягается, натягивая тонкую ткань шорт.

– Миа... – горло сжимается, пока я борюсь с нахлынувшим вожделением. – Я... блядь. – Сжимаю её руку и отпускаю.

Её глаза распахиваются, путешествуя вниз по моей обнажённой груди к коленям, пока она сминает зубками нижнюю губу.

– Коллинз... – Эмоции и тоска, сквозящие в её голосе, ни с чем не спутаешь. С какого хрена я вообще решил разделить постель с этой женщиной – без понятия. Это наша первая ночь здесь, а я уже хочу наброситься на неё – отыметь до бессознательного состояния в тысячи разных поз, пока её не перестанут держать ноги.

Миа кладёт руку на мой живот, встречаясь со мной глазами.

– Ты возбудился, – замечает она. У неё нежное прикосновение, но я до сих пор чувствую тепло её ладони на моей коже. Её честность – прекрасна. Слова просты, но она всегда говорит правду.

– Да, – хрипло отзываюсь я. – Я ведь в постели с красивой женщиной.

Она моргает, опуская взгляд от моих глаз. У неё никогда не получалось спокойно принимать комплименты. Подставив два пальца под подбородок, я приподнимаю её лицо, чтобы она вернула ко мне свои глаза.

– Ты невероятная. И такой же была сегодня вечером, – с трудом сглатываю. Нужно взять себя в руки, иначе я признаюсь в том, что должен держать в секрете. – Ты потрясающая, Миа, и не стану лгать – ты сильно меня возбуждаешь.

– Я хочу, чтобы ты снова меня поцеловал, – признаётся она, проходясь языком по нижней губе.

– Поверь, я и сам хочу, – кулаки сжимаются по бокам. – Но мне нужно сначала разобраться...

– Знаю, – перебивает она. – Это было бы неправильно, – её тон печален, но полон понимания.

Я улыбаюсь, осознавая, что она не станет делать ситуацию сложнее, чем уже есть. Честно говоря, стань мой член ещё твёрже, я бы, наверное, непроизвольно воспламенился. Яйца налились тяжестью и болят. Мне нужно кончить.

Подняв руку к лицу, я провожу кончиками пальцев вдоль её щёки, обводя скулу, линию челюсти, касаясь большим пальцем нижней губы. Я вдавливаю его в тепло её нижней губы, и она издаёт едва слышный отчаянный звук. Так возбуждена, что практически дрожит. Её сжатые бёдра и поверхностное дыхание подсказывают мне, что это небольшое трение было для неё приятным. Она мокрая. Я чувствую слабый запах её возбуждения, сгорая от желания зарыться лицом между её бедер и впитать до последней капли влагу её киски.

Моя рука продолжает ласкать её щёку.

– Коллинз, – стонет она, сжимая бёдра.

Я вспоминаю слова Татьяны во время нашего последнего разговора. Она легонько сжала мой член, сказав: «Не позволяй ей его касаться». Порочная мысль вторгается в мой разум. Я не нарушу обещания, если воспользуюсь собственной рукой. Мой похотливый мозг осознаёт, что эта логика в корне неправильная, но меня это ни капли не волнует.

– Ты сделаешь кое-что для меня? – задыхаясь, спрашиваю я.

Она кивает.

– Я хочу, чтобы ты потрогала свою киску, – шепчу я.

Она втягивает воздух, поражённо округлив глаза.

Я запускаю большой палец в её рот, и её губы приоткрываются, принимая меня. Внутри горячо, влажно, а когда она окружает языком мой большой палец, я представляю на его месте головку своего члена, и из меня вырывается сдавленный стон.

Убрав руку, тянусь вниз и поправляю член через шорты.

– Блядь. – Тело ноет от отчаянной необходимости получить облегчение.

Когда Миа открывает рот, чтобы заговорить, мне кажется, она собирается возразить, сказать, что это сумасшествие.

– А ты будешь... – её глаза опускаются к мои коленям. – Тоже поглаживать себя?

Я киваю.

– Если погладишь свой набухший клитор. – Перевожу взгляд на её голые, всё ещё стиснутые ноги.

Она тяжело сглатывает, а её глаза приобретают решительное выражение. И это прекрасно. Миа приподнимает футболку – медленно, аккуратно, зазывая меня на очередное эротическое шоу.

Мой жадный взгляд прокладывает дорожку, пожирая каждые дюйм открывающейся кожи. Она выбрита наголо, и мой рот наполняется слюной от мысли о том, какой гладкой она будет у моего лица. Миа продолжает поднимать футболку, пока не снимает её через голову. Я оцениваю ямку в её мягком животе, и то, как колышутся её полные, тяжёлые груди, когда она откидывает футболку в сторону.

Оказавшись голой, она немного стесняется, а меня на секунду охватывает тревогой, что она пойдёт на попятную.

– У тебя красивая грудь, – говорю я. – Потрогай её, – добавляю шёпотом.

Миа робко подносит руки к груди и обхватывает её ладонями.

– Великолепно, – мурлыкаю я, подталкивая её.

Всё ещё неуверенная, покусывая зубами нижнюю губу, она задевает кончиками пальцев соски и исторгает судорожный выдох.

– Вот так. Смотреть за тобой так адски горячо.

Она обводит соски пальцами, и те становятся твёрдыми, как пики. Её глаза с трепетом закрываются, и она издаёт мягкий вздох от приятного контакта.

– Тебе хорошо, милая? – спрашиваю я.

Она, моргнув, открывает глаза и находит мой взгляд.

– Да, – выдыхает в ответ.

– Умница. Проведи правой рукой вниз по животу.

Не сводя с меня глаз, она опускает руку.

– Медленней, – прошу её я.

Она тяжело сглатывает и замедляет движения, позволяя пальцам задеть живот, а потом и по бедру, спускаясь ниже.

– Положи руку себе между ног и скажи, какая ты мокрая.

Её пальцы опускаются ниже, и из неё вырывается стон.

– Я теку, Коллинз.

Блядь.

Мне просто необходимо взять в руки свой член, но я не стану, пока она не попросит. А сейчас её момент – момент её удовольствия. И что-то подсказывает мне, что если я не буду направлять её движения, подбадривать её, она остановится. А я не могу этого допустить.

– Просунь один палец внутрь, – рычу я.

Она слушается, погружая палец до костяшек, и издаёт стон, прикрывая веки.

– Расскажи о своих ощущениях, – шепчу я.

Она резко выдыхает, скользя пальцем внутрь и обратно.

– Я... Господи, мне хорошо. Уже давно так не было.

Без понятия, как расценивать её слова – давно не было любовника, или она давно себя не самоудовлетворяла? Да плевать. Мне просто хочется посмотреть, как она кончает на свои пальцы, когда я рядом с ней.

– Покажи мне, – прошу я.

Её глаза в замешательстве находят мои.

– Покажи, как ты доводишь себя до оргазма, – говорю я.

В её глазах показывается нерешительность. Я хочу не шоу, а чтобы она касалась себя так, как когда её никто не видит.

– Я тоже хочу на тебя посмотреть. – Её взгляд падает на мой пресс, на напрягшийся под шортами член.

Я киваю, потянувшись к поясу, но потом замираю. Её глаза взлетают обратно ко мне.

– Не кончай, пока я не скажу, – приказываю ей. После чего стягиваю с бёдер шорты, пока член свободно не ложится на живот. Я беру его в ладонь, легонько поглаживая. Из меня рыком вырываются проклятия. Член такой твёрдый и чувствительный, что я долго не продержусь. – А теперь покажи, как тебе нравится.

Она убирает пальцы и раздвигает внешние губы, обнажая свой ищущий наслаждения комочек нервов, после чего принимается поглаживать его круговыми движениями. Я вижу, как в изножье кровати поджимаются её пальчики.

Да, чёрт возьми.

Её дыхание учащается и становится прерывистым. Я хочу, чтобы это мои пальцы гладили её клитор, пока она не начнёт извиваться и не кончит, но если на её месте не могу быть я, значит наблюдать – самое лучшее, что мне остаётся.

Грудь Мии быстро поднимается и опадает, а бёдра приподнимаются, пока рука продолжает ласки. Её бёдра полностью раскрываются, и от этого зрелища у меня текут слюнки. Блестящая розовая плоть распухла от возбуждения. Ужасно сильно хочется погрузиться внутрь, увековечив в памяти то, как будет ощущаться её горячее лоно вокруг меня. Но я не могу. Пока что.

Она смотрит, как я глажу член долгими, лёгкими движениями.

– Ты представляешь на себе мою руку? – чуть задыхаясь, спрашивает она.

– Да, чёрт возьми, – со стоном произношу я, вбиваясь головкой в сжатый кулак. – Но ты бы использовала обе руки. – Что очевидно нам обоим, учитывая мой внушительный размер и её крохотные руки. – И я бы заставил тебя двигаться медленно, чтобы я мог насладиться каждым мгновением удовольствия от твоих мягких рук на моём члене, пока бы ты мечтала, чтобы на их месте оказался твой рот. – Из Мии вырывается стон. – Мне бы не хотелось торопиться и кончать сразу, – признаюсь я.

Пальцы Мии набирают скорость, пока она с влажными звуками кружит вокруг своего бутона.

– Я бы хотел, чтобы на твоём клиторе был мой язык, – говорю я. – Я мог бы провести несколько часов, трахая тебя ртом.

Она отчаянно хныкает, и я понимаю, что ей осталось немного. Её бёдра покачиваются вверх с каждым движением руки. Я сжимаю член сильнее.

– Вот так. Кончай, милая, отдай мне всё.

Она вскрикивает, кончая, и её пальцы замирают. Я замечаю, как дрожат мышцы её киски, представляя, какими невероятными были бы ощущения, сожмись она вокруг моего члена. Я кончаю с хриплым стоном, выплёскивая сперму себе на грудь и пресс.

После, мы лежим бок о бок, изучая друг друга взглядами, пока пульс стучит в ушах. Безумно хочется обнять её, но я знаю, что не могу. Она мне не принадлежит, пусть мы и разделили только что-то не поддающийся описанию момент близости. Я не могу даже коснуться её, хотя именно с ней у меня была близость, которой не было ни с кем другим. Я хочу извиниться, объяснить, что мы не должны были этого делать. Но мне не жаль. И я бы сделал это снова.

Несколько минут мы лежим неподвижно, глядя друг на друга. Миа вглядывается в мои глаза, пытаясь понять, о чём я думаю.

– Коллинз? – зовёт она, в конце концов, тихим голосом.

Я склоняюсь над ней, убирая её волосы с лица.

– Прости, если я немного увлёкся.

Миа колеблется, и мне становится интересно, о чём она думает. Но потом выражение её лица светлеет.

– Это лучше, чем те ночёвки, которые мы устраивали, когда нам было двенадцать.

В груди начинает рокотать неожиданный смех, и я целую её в лоб.

– Чертовски лучше. С тобой всё нормально?

Она кивает.

– Со мной всё отлично.

– Хорошо. Я быстро приведу себя в порядок. – Поднимаюсь с кровати в поисках каких-нибудь салфеток, но выбираю душ. Не знаю что и думать, я несколько недель не мог получить удовлетворения со своей девушкой, а сейчас кончил, как хренов пожарный шланг в собственную руку от присутствия Мии рядом.

Десять минут спустя, я выхожу с полотенцем на бёдрах и вижу лежащую на кровати Мию, снова одетую в футболку.

– Давай немного поспим. – Я натягиваю, брошенные рядом с кроватью, шорты и заползаю на место рядом с ней.

Без понятия, какой будет моя продуктивность на завтрашней встрече с Пьером и его руководителями, пока в моей голове будет стоять картинка с Мией, кончающей от собственных пальцев, навечно вытатуированная в моём мозге.

Я выключаю свет, и мы несколько мгновений лежим в темноте, пока я не чувствую, как кровать слегка шевелится, когда Миа придвигается ближе ко мне, издавая сонные звуки. Накрывает мою руку своей и сжимает.

– Спокойной ночи, Колл, – зевает она.

– Спокойной ночи, мой ангел, – шепчу я.

После этого я долго лежу без сна, чувствуя, как по мне прокатывается непрошеная волна эмоций. Отчасти я чувствую себя дерьмом за то, как поступил с Татьяной, и всё же испытываю облегчение от понимания, что наши отношения закончены окончательно и бесповоротно, но больше всего меня мучает ощущение, будто я снова облажался с Мией.

Глава 16.

Миа

Взять его за руку было самым детским жестом, который я только могла сделать, после всего, что мы с Коллинзом разделили. Но я хочу коснуться его – нуждаюсь в том, чтобы почувствовать какую-то часть его – потому что это каким-то образом делает то, что я только что испытала, более реальным.

Всё тело до сих пор поёт после случившегося. Я никогда раньше не удовлетворяла себе перед кем-то, и когда Коллинз попросил меня об этом, я так разнервничалась, что даже толком не понимала, как себя вести, но его грубый голос помог мне. И когда из него рыком вырывались приказы, а я делала то, что он хотел, казалось, будто вместо моих рук – его пальцы, и от этого мне было в сто раз лучше, чем когда я оставалась наедине с собой. Захватывающе понимать, что он так возбудился только от того, что наблюдал за мной. Отчаянный голод, пламенем клубящийся в его глазах, гарантировал, что я пойду на всё о чём он попросит.

И наблюдать, как Коллинз стягивает шорты, освобождая член, тоже было соблазнительно. С нашего первого раза я запомнила, что он огромный. Только он оказался таким большим, что даже после того, как первая боль утихла, было трудно принять его полностью. А потом он заполнил меня глубоко, полностью, но всё равно, вспоминая об этом, я думала, что просто напридумывала себе его размер. Но он реально огромный. Мне казалось, что мои воспоминания – всего лишь разыгравшееся воображение, как одна из рыбацких баек отца, когда он добавлял рыбе дюймы с каждым пересказом. Но Коллинз даже больше, чем я помнила. Чёрт, да один его член стоит моего перелёта через всю страну за последние гроши.

Как же горячо было знать, что он ласкает себя, представляя, словно это делаю я. Весь мой контроль ушёл на то, чтобы я сама не коснулась его, хотя мне хотелось обвить вокруг него руку и ощутить толстую, и наверняка, горячую длину.

Но я понимала, что он этого не желает. Он хочет поступить правильно и подождать, пока не закончит отношения с Татьяной. По его глазам видно всё.

Даже после. Особенно после. Он испытывал вину. А я ненавидела видеть вину в его глазах. Ненавидела, что, возможно, я заставила его пойти на то, к чему он пока не был готов. Поэтому я сказала ему, что всё хорошо, и так оно и было.

Почти.

***

Я не помню, как заснула. Проснулась уже на следующее утро под лучами солнца, проникающими в номер через огромные окна. Тело расслабилось, отдохнуло, будто я впервые хорошо выспалась с тех пор, как потеряла работу. Потягиваюсь и поворачиваю голову, обнаруживая сторону Коллинза пустой. Я знала, что он весь день будет на встречах с Пьером, но надеялась пожелать ему удачи, прежде чем он уйдёт.

На подушке рядом со мной лежит записка.

«Миа,

Ты выглядела такой умиротворённой, поэтому я не захотел тебя будить. У меня будут встречи весь день и пол вечера, так что, может быть, мы сможем пойти выпить после ужина. Насладись городом, но не переусердствуй!

– К.

P.S. Напиши, если заблудишься или тебя понадобится спасать».

Предложение о спасении вызывает улыбку на моём лице. Он всегда рядом на тот случай, если меня нужно спасти.

Моя рука скользит по пустой стороне кровати. Жаль, мы не можем посмотреть город вместе, но сегодня мне придётся довольствоваться собственной компанией.

Мне не терпится познакомиться с Парижем, поэтому я принимаю душ и быстро одеваюсь.

Проглотив хрустящий круассан и запив его шикарным кофе, я отправляюсь в Лувр, где провожу большую часть дня. Не планировала тратить на это столько времени, но это место настолько огромное, что каждый раз, когда мне кажется, что я посмотрела всё, появляется ещё один коридор, этаж или строение, которое мне ещё не довелось изучить. Удивительно, сколько мастеров работают в одном месте, доводящем своей красотой едва ли не до слёз.

Я оставляю «Мону Лизу» напоследок, и к тому времени, как добираюсь до неё уже ранний вечер. Приходится немного подождать в очереди, что даёт мне время подумать. До меня, наконец, доходит, что я в Париже. Две недели назад меня уволили с работы за то, что я даже не делала. С работы, зарплаты которой едва хватало, чтобы наскрести на ссуду за колледж и аренду. Раньше я даже никогда не мечтала о том, что окажусь здесь, в Париже, но вот она я – в этом красивейшем городе с любимым человеком. Невольно улыбаюсь, чувствую себя одновременно глупой, но самой счастливой из ныне живущих женщин.

Очередь движется дальше. Я подхожу на несколько шагов ближе. Почти оказываюсь впереди.

Коллинз – потрясающий мужчина. И после прошлой ночи, я уверена, единственное, что держит нас врозь – его желание порвать с Татьяной. Во всяком случае, я надеюсь. Но что, если прошлая ночь была ошибкой для него? После этого мы так и не разговаривали, а он не говорил, что собирается закончить с ней отношения. И сама я не хочу подталкивать его к разрыву с ней, если это не то, чего он хочет. Возможно, мне следует отпустить случившееся ночью. Во мне нарастает тревога.

Люди, стоящие впереди, расходятся в стороны, и я оказываюсь прямо перед Моной Лизой. Кучу раз мне попадались её изображения, но когда я стою перед настоящей картиной, у меня из лёгких исчезает весь воздух. Я явно вижу из-за чего вся шумиха. От тонкости выражения её лица у меня мурашки бегут по коже. Она улыбается, как будто знает что-то, чего не знаю я. Меня почти одолевает соблазн спросить её, знает ли она, как мне поступить с Коллинзом. Хочет ли он остаться с Татьяной?

Но Мона Лиза не умеет разговаривать, и люди, стоящие в длинной очереди за моей спиной, желают её увидеть. Так что, опустив плечи под тяжестью этих не заданных вопросов, я отправляюсь на выход и выхожу на тускло освещённую улицу. Коллинз сказал, что не вернётся к ужину, поэтому я решаю прогуляться вдоль Сены, надеясь, найти хорошее место для перекуса.

Город кишит туристами и парижанами, вышедшими насладиться прекрасной ночью. Пока я неторопливо проделываю путь вниз по реке, я отмечаю, что у всех есть пары. Та, что стоит впереди – держатся за руки. На бульваре, мужчина с женщиной сидят на скамейке и с тоской смотрят друг другу в глаза. Я прохожу мимо ещё одной тесно обнявшейся пары, которые, облокотившись на перила, смотрят вниз на реку.

Вместе.

Когда я замечаю их, сердце наполняется грустью. Обнимаю себя руками, вдруг замёрзнув и чувствуя себя одинокой. Весь день я бродила по этому романтичному городу как влюблённая дурочка, хотя мужчина, которого я люблю, даже не мой, и я вообще не уверена, что он когда-то станет таковым.

Пустота накрывает меня так внезапно и ошеломительно, что мне становится больно, а глаза заволакивает слезами.

Две недели назад у меня, по крайней мере, была работа и квартира. А сейчас у меня ничего нет. Я хочу верить, что Коллинз оставит Татьяну, но горькая правда заключается в том, что никаких гарантий не существует.

Понятия не имею, что будет дальше.

Глава 17.

Коллинз

В отеле освободился ещё один номер, поэтому я оставил Мию в апартаментах одну, выбрав для себя комнату, где я не буду делить постель с женщиной, искушающей меня до глубины души. Не получается представить, как я смогу провести каждую ночь оставшейся недели, не поддавшись желанию наброситься на неё. Тем более я знал, что она сдастся. Она отдаст мне всё, если я попрошу. Так было всегда.

Встреча с Пьером и его руководителями прошла лучше, чем ожидалось, так что ко мне должно было вернуться хорошее настроение, но когда мы с Мией приезжаем домой, во мне шевелится чувство печали.

Татьяна сидит на кухне, когда мы заходим внутрь. Она визжит и бежит ко мне, драматично закинув за шею руки, и у меня не получается избавиться от чувства, будто это всё шоу, а вовсе не искреннее проявление чувств.

– Я скучала по тебе, – произносит она, целуя воздух у моей щеки.

Я даже не могу подобрать ответных слов. Мои глаза следят за движениями Мии. Она отворачивается от нас, но не раньше, чем я успеваю уловить проблеск горечи в её глазах. Она отходит к холодильнику и берёт из него бутылку воды.

– Ну, как всё прошло? Как Париж? – интересуется она.

– А как Нью-Йорк? – осторожно спрашиваю я в ответ.

Она пренебрежительно машет рукой, и мне становится интересно, соврёт ли она.

– Чокнутый фотограф отменил съёмку. Я осталась дома.

– Стоило сказать об этом. Ты могла бы поехать с нами. – Слова отдают фальшью во рту, и я знаю, что они совершенно неправильны. Миа – идеальный компаньон. Мне просто хотелось услышать от Татьяны признание, что я её нисколько не волновал, ведь она отрывалась в клубе с хрен знает кем.

Она вновь отмахивается.

– Уверена, Миа отлично справилась с моей ролью. – Потом поворачивается к Мии. – Ты позаботилась о моём мужчине?

Миа, широко раскрыв глаза, кивает.

– Да. – Её глаза украдкой находят мои, а потом опускаются к полу.

Блядь. Миа не умеет врать. Она не из таких людей. И сейчас я чувствую себя даже большим козлом, потому что не только воспользовался ею для удовлетворения собственных потребностей в Париже, но ещё и поставил в положение, где, как ей кажется, нужно солгать.

– Поездка получилась хорошей, – говорю я, пытаясь сгладить неловкость момента.

Миа снова поднимает глаза, встречаясь взглядом с Татьяной.

– Коллинз был великолепен. Он почти сразу же покорил Пьера и Адель.

– Это ты была потрясающей, – поправляю её я.

– Стойте, а кто эти Адель и Пьер? – спрашивает Татьяна.

Брови Мии сходятся на переносице.

– Пьер Дюшарм, генеральный директор «Дюшарм Индастрис»... и причина всей поездки. – Она будто в шоке от того, что Татьяна не знает этой информации, учитывая, как это важно для меня.

Татьяна кивает.

– Ах да, точно. Так вы только работой занимались или успели и повеселиться?

Миа нервно смеётся.

– Повеселиться тоже. Коллинз позаботился, чтобы поездка для меня была идеальной.

Сжав челюсть, я подавляю воспоминания о голом, фигуристом теле Мии, пляшущие в голове, её довольном стоне, когда она впервые попробовала настоящего крок месье, озорном блеске глаз от перепитого вина и искреннем смехе, когда я взял её на вершину Эйфелевой башни.

Я обмениваюсь с Мией многозначительным взглядом, словно объясняя, что рад тому, что со мной была именно она. Татьянин взгляд мечется между нами, и она хмурится, как будто только что решала сложное уравнение. Я точно вижу момент, когда в ней что-то щёлкает. Её руки взлетают к бёдрам, а глаза, прищурившись, останавливаются на Мии.

– И что же именно там произошло? – тоном полным ледяного яда спрашивает у Мии Татьяна.

Миа захлопывает рот и отчаянии смотрит на меня широко раскрытыми, дикими глазами.

Ничего не выудив из Мии, Татьяна переключается на меня.

– Ты трахал её? – взвизгивает она.

Не знаю, что со мной не так, но я не отвечаю сразу. Просто смотрю на женщину, с которой провёл три последние года, гадая, куда делось всё это время. Такое ощущение, будто за одну неделю с Мией, я собрал воспоминаний, моментов, когда мы смеялись и веселились больше, чем за три года с Татьяной.

Татьяна опускает голову, глядя в пол, и издаёт звук раздражённого разочарования. Потом вновь поднимает её, разразившись смехом.

– Ты чокнутый, если променял меня на это. – Она показывает рукой между собой и Мией, показывая разницу между их сложением, которая и так слишком очевидна. Татьяна высокая и стройная, в то время как Миа соблазнительная и создана для мужского удовольствия.

– Я не трахал её, как ты изящно выразилась. Но Миа и я... – замираю и делаю глоток воздуха, подыскивая правильные слова. – Нам нужно поговорить, Татьяна.

– Ну уж нет, чёрт возьми, – ревёт Татьяна. – Как ты посмел выбрать эту круглолицую неудачницу вместо меня? – выплёвывает она, словно обвинение.

Миа отстраняется от стены, обняв себя руками, и её глаза застилает слезами. Я встаю между двух женщин.

– Хватит, – произношу, обрывая Татьяну. Обхватываю щеку Мии рукой, и она подаётся навстречу прикосновению. Хочется сказать ей, что всё будет нормально, но я опускаю руку, повернувшись лицом к Татьяне.

– Никому не позволено говорить с Мией в таком тоне. – Невольно провожу параллель между этим моментом и той первой встречей с Мией. Тогда я тоже за неё заступился. Оказывается, у меня это заложено на инстинктивном уровне. Я не дам никому сделать ей больно.

– Хватит, Татьяна. Между нами всё кончено. Я хочу, чтобы сегодня ты ушла.

– Ты чёртов козёл, – кричит она.

– Может, и так, но мы оба знаем, что эти отношения ни к чему бы не привели. Впереди нас ничего не ждёт. Пора двигаться дальше.

– Прости, но я никогда не стану мамашей футбольной команды, если ты этого ищешь. Я думала, мы хотим одного и того же, – рявкает она.

Я качаю головой, не желая отвечать. Не хочу спорить о деталях наших разногласий перед Мией. Это ничего не даст, и я не передумаю.

– Я попрошу свою помощницу заняться организацией переезда.

– И куда же мне идти? – спрашивает она.

Ах, вот она – настоящая причина, из-за которой Татьяна оставалась со мной. Я обеспечил её красивым домом и роскошным образом жизни, которых сама себе она никогда бы не смогла позволить.

Я хочу сказать, что, возможно, мужчина, с которым она была в прошлую пятницу сможет позаботиться о ней, но понимаю – это обвинение ничего не изменит.

– Думаю, следующие несколько часов тебе есть что обдумать, – вместо этого говорю я.

Она хватает свою сумочку со столешницы и проносится мимо нас, вырывая из Мии изумлённый крик.

Глава 18.

Миа

Мой утомлённый после перелёта мозг пытается осмыслить только что случившееся.

Он словно не может это переварить.

Слова Татьяны резкие, полные презрения – её яд направлен прямо на меня. Возможно, я это заслужила. Разве не я ворвалась в их жизнь и разлучила? Но, с другой стороны, у меня нет таких сил. Я не могу заставить людей поступать врозь их желаниям.

И, разумеется, Коллинз – не тот человек, который по принуждению пойдёт против своих желаний.

Но мне всё ещё трудно понять, что случилось. Действительно ли он только что расстался с Татьяной? Прямо передо мной?

Татьяна проносится мимо с лицом перекошенным такой злостью, что из меня невольно вырывается тихий визг, от которого я вздрагиваю.

Её каблуки стучат в конце коридора и вверх по лестнице. Где-то наверху хлопает дверь.

Мои глаза прикованы к полу. Я хочу посмотреть на Коллинза. Хочу спросить, как он, но боюсь поднять взгляд. Боюсь, что он разозлится за то, что я приехала сюда и разрушила его идеальную жизнь с девушкой супермоделью.

Какая же я идиотка. И зачем только приехала?

Я жду, что Коллинз помчится за ней или примется ругаться на меня, или ещё что, но вместо этого он останавливается в нескольких шагах, прислонившись к столешнице. А когда я, наконец, набираюсь смелости поднять взгляд к его лицу, он достаёт из кармана телефон. Черты его лица расслаблены и ничего не выражают. Он набирает сообщение, наверное, подготавливая грузчиков или что-то типа того.

Молча наблюдаю за ним, надеясь, что наши отношения разрушены не окончательно из-за того, что я заявилась сюда и ввергла в беспорядок его жизнь. В конце концов, он вскидывает взгляд и видит, что я до сих пор прижимаюсь к стене. Засунув телефон в карман, Коллинз подходит ко мне.

– Жаль, что тебе пришлось это увидеть, – бормочет его. От этого низкого тона мне становится даже хуже.

– Всё в порядке, – собственный голос выходит дрожащим и едва слышным. – А ты как, нормально?

Тёмные, глубокие от эмоций глаза впиваются в мои, и он кивает.

– Да.

Он звучит убедительно, но его глаза и выражение лица вызывают неуверенность уже у меня. Он такой осторожный и серьёзный. Ненавижу его таким.

Когда я вообще чувствовала такую неуверенность рядом с Коллинзом?

Никогда.

Он обнимает моё лицо ладонью.

– Прости, что вмешал тебя, – мягко извиняется он.

– Не переживай. Я не против. – Мне не понравились слова Татьяны, но понимать, что он, наконец, свободен от этой контролирующей женщины, которая ему совершенно не подходит? Ради этого я бы всё повторила, не задумываясь.

Понятия не имею, что будет дальше, и боюсь спрашивать. Я сжимаю зубами губу, прислушиваясь к стуку каблуков наверху и хлопанью дверей. Коллинз убирает руку, но продолжает нависать надо мной, будто желая убедиться, правда ли со мной всё хорошо.