Текст книги "Непристойная Блистательная Вечность (СИ)"
Автор книги: Кендалл Райан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)
Софи вскидывает руку.
– Стой, ты же говоришь про Колтона и Пэйса, правильно? Коллинз никогда бы так не дурачился.
– О чём ты? – я искоса смотрю на Софи. – Обычно он и являлся зачинщиком. Когда Пэйс с Колтоном были совсем маленькими, Коллинз любил гоняться за ними, корча глупые рожицы и угрожая их защекотать. Он был неконтролируемым. – Сказав это, я думаю о Коллинзе, которого знала, когда была младше. Он любил притворяться серьёзным, но по-настоящему он сиял только, когда наружу вылезала его дурашливая сторона. И иногда так меня смешил, что трусики с трудом оставались сухими.
Я пытаюсь представить Коллинза сейчас таким. Трудновато, несмотря на то, что вчера мы игрались на лодке и в его глазах виднелся тот блеск. Он даже посмеялся во весь голос, полностью наслаждаясь собой, как во всех моих лучших воспоминаниях.
Софи расплывается в улыбке и оглядывается по сторонам, как будто собирается поведать секрет.
– Миа, не знаю, должна ли я этим делиться с тобой, но Колтон говорит, что Коллинз в тебя влюблён.
Лицо моё, скорее всего, отражает тот же шок, что я почувствовала от её слов, потому что она тут же добавляет:
– Он сказал это в шутку, но понятно, что в его словах есть правда, – подмигивает она.
Кайли взмахивает рукой и вклинивается в разговор.
– Ты ему подходишь гораздо больше, чем Татьяна. Она красивая, конечно, но тебе он на самом деле важен. – Она скрещивает руки на груди и отклоняется назад. – По твоим глазам видно, когда ты говоришь о нём.
Я очень стараюсь не придавать значения их словам, но это почти невозможно. Было бы чудесно, если бы он чувствовал то же, что я испытывала к нему все эти годы. Но мне-то известно, что это всего лишь романтика во мне, хватающаяся за любую ниточку, лишь бы поймать свой счастливый конец, счастливый конец моей сказки.
Когда солнце начинает снижаться к океану, Кайли объявляет, что пора закругляться. Ей нужно домой.
И это бьёт по мне. У меня нет дома. Пока она едет к Коллинзу, меня начинают мучить вопросы, какого хрена я до сих пор здесь торчу. Коллинз сделал свой выбор. Он с Татьяной. Мне нельзя оставаться. Я могу вернуться обратно домой и пожить на диване Лейлы, пока не найду работу.
Но эта перспектива кажется не лучше, чем моё пребывание здесь. И тут моя репутация не запятнана ложью. У меня есть шанс найти новую работу. Не повредит дать этому городу хотя бы один шанс.
Кроме того, я даже не уверена, что он хочет быть с Татьяной. Я видела их вместе. Видела, как она холодна. И он тоже перед ней не увивается. К тому же, той ночью он написал мне из постели с ней. С ней!
Зачем ему писать мне, когда с ним рядом его девушка, которая собирается уехать из города на несколько дней?
У меня осталось последнее сообщение, которое он отправил мне той ночью. Его реакция на моё упоминание о нашей детской клятве.
«Давай пока не будем об этом говорить».
Пока? Написав об обещании Коллинзу, я планировала спустить его с крючка. Но он будто бы считает, что там ещё есть о чём говорить. И меня это заводит в тупик. Скорее даже с ума сводит.
Когда Кайли подъезжает к дому Коллинза, я решаю поговорить с ним об этом. Мне ненавистна сама идея встать между ним и его девушкой, но я не могу продолжать жить в его доме в этом состоянии неопределённости. Не уверена, что он сам знает чего хочет, но кажется, Татьяна в его желания не входит. Хотя я и не уверена, что он хочет меня. Но мне нужно узнать.
Глава 9.
Коллинз
Татьяны дома нет, так что вернуться туда я не могу. Остаться наедине с Мией в целом доме? Ну уж нет, чёрт возьми. Это обязательно приведёт к беде, а я не готов вгонять себя в такую ситуацию. По крайней мере, у меня достаточно ума, чтобы это понимать. Когда я воображаю её большие зелёные глаза, следящие за моими передвижениями по комнате, её мягкие формы, молящие оказаться в моих руках и то, как она всегда переживает о том, каково мне работать, если я недостаточно поел... Не знаю что с ней делать. Впервые в жизни я недоумеваю, как вести себя дальше.
Поэтому после работы я еду домой к Колтону, где они с Пэйсом уже наслаждаются выпивкой в библиотеке. Колтон недавно добавил туда бильярдный стол и бар, эффектно переделав библиотеку в свою персональную мужскую берлогу.
– А вот и старичок, – приветствует меня улыбкой Пэйс.
Они с Колтоном дразнили меня с тех пор, как мне исполнилось тридцать. У Пэйса даже хватило смелости поискать у меня седину, когда мы выпивали в последний раз. Ублюдок.
– Как дела, мальчики? – спрашиваю я в ответ, заваливаясь в кожаное кресло.
– Вот ты нам и расскажи, – Колтон протягивает мне стакан, наполненный скотчем. – Миа ещё живёт с тобой и Татьяной?
В его устах это звучит, как какое-то мерзкое соглашение, но чёрт, может так оно и есть. Мои мысли о ней совсем не невинны. Нет, это скорее тёмные фантазии, включающие её обнажённую кожу, шлёпающуюся об меня.
Я откашливаюсь и бормочу:
– Всё отлично. – Но мой ответ, наверное, получается слишком быстрым, раз приводит в действие счётчик дерьма Колтона.
Он разражается смехом.
– Какой ты идиот. Когда ты уже проснёшься и поймёшь, что у вас с Татьяной нет ничего, кроме отличного секса, а девчонка, в которую ты был влюблён всю свою жизнь, прямо у тебя под носом?
Я фокусируют на выпивке. Не хочется признаваться Колту, что и секс тоже не так хорош, ведь я даже кончить не могу.
– А у тебя что новенького, Пэйс? – интересуюсь я.
Колтон выругивается себе под нос, в то время как Пэйс хохочет над моей очевидной попыткой сменить тему.
– Я пытаюсь сделать Кайли беременной, – горделиво заявляет он.
– Серьёзно? – в один голос изумляемся мы с Колтоном.
– Вы даже не женаты, – замечаю я.
Он пожимает плечами.
– Но близки к этому. Мы же помолвлены.
Я улыбаюсь, потому что раньше мне было неприятно видеть, как Пэйс меняет женщин. Как мужчина я это понимал, но старший брат во мне тревожился. Когда же он нашёл Кайли, было облегчением наблюдать за его превращением из извечного бабника в семейного мужчину.
– Что ж, с беременностью у вас особых проблем возникнуть не должно. Видит Бог, у тебя было достаточно практики.
– Ты не отделаешься так просто, братишка, – произносит Колтон, повернувшись ко мне. Этот дурачок хочет завести разговор о Мии.
Я пытаюсь сделать ещё глоток, но осознаю, что опустошил весь стакан. Чёрт.
Колтон ухмыляется мне и поднимает графин с виски.
– Хочешь ещё?
Я прищуриваюсь.
– Тогда тебе придётся поговорить с нами нормально. По-взрослому. Без всякого ворчания и наглых увёрток. Скажи нам, что происходит, – говорит Колтон.
– Дай мне чёртов виски, – рявкаю я.
Он протягивает мне его, и я наливаю себе добрую порцию, решая, что именно им сказать.
Пэйс откидывается в кресле, скрестив ноги в лодыжках, а Колтон садится ровнее, занимая положение поудобнее. Ну что ж, наступило время доверительных бесед, видимо.
– В детстве мы с Мией вроде как дали клятву, что если никто из нас не заведёт семью до тридцати, мы женимся друг на друге.
Колтон давится выпитым, громко кашляя и отплёвываясь.
– Да ты издеваешься!
Пэйс тихонько усмехается.
– Блестяще, блядь. Ты просто обязан это сделать.
Ни один из ответов не обнадёживает.
Я жду, что они станут дразнить меня до умопомрачения за данное Мии обещание, и так и происходит, но потом разговор меняется, и я обнаруживаю, что они уже обсуждают реальные достоинства этого брака, пока я выпиваю стакан за стаканом. Наконец, Колтон отбирает у меня бутылку и ставит её в другом конце комнаты.
– Чёрт, мужик, – начинает Колтон. – Тебе необязательно завтра идти с ней к алтарю, но я же тебя знаю. У тебя кошмарно собственнический вид пещерного человека, когда ты заговариваешь о Мии. Но в случае с Татьяной этого нет.
Я чувствую себя пьяным и неуверенным. И чем дольше сижу здесь, тем более неуверенным становлюсь. Детское предложение пожениться это же безумно, правильно? Обычные глупые детские разговоры – они ничего не значат. Так ведь? А Миа будто бы верит, что они что-то значат. Она приехала сюда спустя несколько месяцев после своего дня рождения. Сердце принимается быстрее биться в груди, когда я об этом думаю.
Колтон вновь спрашивает о Татьяне, но это не та тема, на которую я готов говорить.
– Я, правда, не понимаю, почему ты ещё с ней, – замечает Пэйс.
– Серьёзно, чувак, если она не доставляет тебе радости – порви с ней, – добавляет Колтон.
Я подношу стакан к губам, как будто алкоголь поможет мне во всём разобраться. Откинувшись в кресле, закрываю глаза и позволяю спиртному согреть меня. Я позволяю себе представить, какой была бы моя жизнь с присутствием в ней Мии. Опасно. Я вижу бегающих вокруг детишек с её каштановыми волосами и зелёными глазами, воскресенья на яхте, мой дом, переполняемый смехом и любовью. Меня согревает эта мысль. Или, возможно, причина появления этого тёплого покалывания в алкоголе. В любом случае, думаю, мне уже пора домой.
Пэйс подвозит меня и высаживает у входной двери. В доме темно и тихо, Татьяны нет, а Миа, скорее всего, уже в постели. Я тоже иду в спальню, когда на телефон приходит сообщение.
Миа.
«Ты дома?»
«Да».
«А где был?»
«С братьями».
Не знаю, что ещё сказать, ведь странно понимать, что я провёл весь вечер, обсуждая с ними двух женщин в своей жизни, но мене так до сих пор и не понятно, к чему всё идёт.
Звучит ну очень весело.
«Пытался разобраться с дерьмом в своей жизни».
«Нам необязательно переписываться, её же здесь нет. Давай встретимся на кухне? Можно поесть арахисовое масло прямо из банки, как в старые времена, и обо всём поговорить».
Сердце колотится о рёбра. Татьяны нет дома, она правильно заметила. А от мысли сейчас увидеть Мию меня наполняет тоской. Но я пьян. И даже сквозь туман алкоголя знаю, что это хреновая идея.
«Я не доверяю себе».
«С ореховым маслом?»
«С тобой».
Её ответ приходит только через несколько минут.
«Ох».
«Поговорим завтра, когда я протрезвею».
«Хорошо».
***
На утро я просыпаюсь с ощущением, будто бы у меня во рту сдохла крыса. Я моргаю от резкого света и ругаюсь себе под нос за количество выпитого вчера алкоголя. Смутно припоминаю, как Пэйс высадил меня у дома, и как потом мне написала Миа.
Миа.
Я сказал ей, что мы поговорим сегодня.
Глубоко вздохнув, вынуждаю себя вылезти из постели, принять душ и одеться. Сегодня суббота, а это значит, что мне нужно на кикбоксинг, но с тем количеством алкоголя, что я выпил вчера, придётся отложить.
Ужасно нуждаясь в кофе, я спускаюсь вниз, где и обнаруживаю на кухне Татьяну.
– О, ты вернулась. – В последнее время у меня столько всего в голове, что я забыл её сообщение о перемене в планах путешествия.
Она поднимается на цыпочки и оставляет поцелуй на моей щеке.
– Я же говорила, что вернусь сегодня.
Пока я принимаюсь за кофе, Татьяна рассказывает мне о своей поездке. Оказывается, что ей было тяжело работать с фотографом. Ничего удивительно. Татьяне со многими тяжело работать.
Открутив крышку бутылки с водой, Татьяна поворачивается ко мне.
– А чем занимались вы с Мией, пока меня не было? Чем-нибудь интересным?
– Нет, – выходит хриплым. Я чувствую себя хреново из-за того, что не показал ей ЛА. Ей бы захотелось посетить пляж или фермерский рынок.
Мы с Татьяной сидим бок о бок за столом с завтраком – я погружен в отчёты о доходах в планшете, а она подпиливает ногти в овальную форму.
Я проверяю календарь на следующую неделю и напоминаю Татьяне о нашей предстоящей поездке.
– В понедельник мы уезжаем в Париж.
Она резко поворачивается ко мне.
– Но я не могу. В понедельник и вторник у меня съемка в Нью-Йорке.
– О чём ты говоришь? Мы планировали эту поездку три месяца назад. – Я обхаживал интернационального инвестора и намеревался встретиться с ним лично в Париже, где мы с Татьяной целую неделю должны были развлекать его и его жену.
– Прости, но я никак не смогу отменить, – произносит она. – Я хотела поработать с этим дизайнером с тех пор, как увидела его восхитительную линию пушистых ботинок прошлой осенью.
– Тебе бы не пришлось ничего отменять, если бы ты сначала не забронировала нашу поездку.
Она раздражённо фыркает.
– Мне нужно знать, что я могу на тебя рассчитывать, – говорю я.
– А мне нужно, чтобы ты поддерживал мою модельную карьеру, – рявкает она в ответ.
– Когда я тебя не поддерживал?
Она впивается в меня взглядом, нашарив мои глаза, но не отвечает.
Наш разговор далёк от завершения, но мне нужно обуздать эмоции, пока я не натворил ничего необдуманного.
Глава 10.
Миа
Вчерашний алкоголь и отсутствия сна ночью в комбинации придают заманчивость перспективе проспать всё утро. Я лежу с закрытыми глазами на мягкой постели. Как будто раскинувшись на облаке. Вытягиваю руки и ноги, позволяя гладким простыням обласкать мою кожу. Как бы сильно я не вытягивалась, до краёв кровати всё равно не получается достать. Такая роскошь не может быть причиной тяжёлой ночки.
И слова «тяжёлая ночка» даже близко не описывают американские горки эмоций, которые я испытала прошлой ночи. Глаза резко распахиваются, когда я вспоминаю о причине своего волнения. Сегодня утром Коллинз сказал, что мы поговорим. Могу только предположить, что мы, наконец, обсудим клятву, принесённую двадцать один год назад.
Части меня хочется мыслить позитивно. Возможно, он захотел поговорить, потому что решил, будто хочет меня в своей жизни. Пульс возбуждённо ускоряется при этой мысли, но я только скидываю одеяло и отправляюсь в душ.
Вода приятная и горячая, и я не тороплюсь, оттирая себя с головы до ног. Захотев быть со мной, он поцелует меня ещё раз? Появится ли вновь весь тот жар и страсть, украденного в океане поцелуя? Я брею подмышки, ноги и зону бикини. Если мы разделим такой поцелуй, приведёт ли он к чему-то большему? К ещё одной ночи наедине с ним на лодке. Наедине с ним где угодно. Пульс зашкаливает.
Конечно, ничего так просто не будет. Для начала ему придётся уладить дела с Татьяной. Так что, возможно, мы не сможем сразу быть вместе, скорее всего, он попросит меня дать ему время на расставание с Татьяной. Они долго были вместе, и она заслуживает того, чтобы её к этому подвели плавно. И это правильно.
Я выхожу из душа и вытираюсь пушистым полотенцем.
Закончив вытягивать волосы, добавляю последние штрихи к своему виду, тщательно подготовленному к серьёзному разговору с мужчиной моей мечты, как вдруг вероятность другого исхода со злобным рёвом разверзается в голове, наполняя живот холодом и скручивающим внутренности страхом. Этот исход более реальный.
Чёртова реальность. Ненавижу.
Но я понимаю, что это, наверное, наиболее вероятный итог, который последует из нашего разговора. Он уже говорил, что жизнь у него теперь сложная. «Нельзя просто поклясться на мизинчиках и жить долго и счастливо». Понуро опустив плечи, я оглядываю своё грустное отражение в зеркале ванной.
Он скажет, что ему жаль, но у нас ничего не выйдет. Коллинз будет вести себя вежливо, потому что всегда хорошо ко мне относился, но всё равно из-за неловкости и всего прочего попросит найти работу и съехать как можно скорее.
Он спросит, всё ли со мной будет хорошо.
Я кое-как заставлю себя кивнуть, а потом умудрюсь сбежать, не свернувшись в клубок и не заплакав. Коллинз найдёт меня, и я примусь уговаривать его, что всё отлично. Как и в тех мелких ссорах и недоразумениях много лет назад.
Я делаю глубокий вдох и, проверив себя напоследок в зеркало, поправляю волосы – хотя даже не знаю, зачем, – а потом отправляюсь на поиски Коллинза. Спускаясь по лестнице, я задумываюсь, так ли всё на самом деле. Ведь после стольких лет – и моего легкомысленного перелёта через всю страну, чтобы напомнить о глупом обещании, – он мог отшутиться. Мог просто притвориться, что всё это дурацкая шутка. И, честно говоря, я была бы так смущена, что согласилась бы с ним.
Но он не стал выкручиваться, а попросил поговорить с ним. И вот она я – запутавшаяся, дрожащая и витающая в облаках. Я ступаю через коридор на кухню, где он, как мне известно, завтракает. Коллинз либо раздавит меня, либо даст надежду, что это ещё не конец.
***
Вариант «В»: ничего из вышеперечисленного.
Я захожу на кухню, где обнаруживаю Татьяну, вернувшуюся со съёмки раньше, чем предполагалось. Она, подпиливая ногти, сидит рядышком с Коллинзом за столом с завтраков, пока тот работает за компьютером. Я изо всех стараюсь скрыть разочарование.
Вот же хрень.
Её поза на стуле такая прямая, будто ей в задницу засунули железный прут. Когда она вернулась? У меня напрягается челюсть, но когда я перевожу взгляд с неё на Коллинза, вся злость испаряется, сменяясь беспокойством. Коллинз выглядит измотанным. Глаза прищурены, плечи сгорблены, как будто сам акт пробуждения причиняет ему боль. А ещё у него рассерженный вид, но из-за чего – без понятия. Никто из них не слышит, как я вхожу, и оба по-прежнему погружены в свои дела.
– Коллинз, – зову я.
Он поднимает глаза и силится улыбнуться, но морщит лоб. Обводит взглядом моё тело и замирает. Интересно, он злится или оценивает дополнительное время и труд, потраченные мной на подготовку? Я наливаю себе кружку кофе и сажусь напротив них.
– Ты как? – спрашиваю я.
Он тяжело опирается подбородком на руку и произносит:
– Перебрал с выпивкой прошлой ночью.
В лицо бросается жар, когда меня накрывает воспоминаниями о наших вчерашних сообщениях. Неужели он так напился, что не знает о том, что сказал? Сердце ухает куда-то вниз. Он, наверное, даже ничего не помнит. «Залезь в свои сообщения», – хочется сказать мне. «Мы должны были поговорить сегодня».
Татьяна вскидывает взгляд.
– Доброе утро, Миа. Ты хорошо спала?
– Да, – лгу я с вымученной улыбкой. – Ты вернулась.
Она возит вилкой по дну пустой миски перед собой.
– Мы закончили пораньше. В кои-то веки. – Её взгляд пробегается по сторонам. – Нарезанные фрукты ещё есть? – Наверное, её вопрос адресован кому-то из персонала, но осознав, что тут нет никого, кто мог бы её обслужить, она поднимается и уходит к холодильнику.
– Я не забыл, – шепчет Коллинз, как только она оказывается не в зоне слышимости.
Его слова рождают во мне надежду, и я ищу на его лице хоть какую-то подсказку о том, что творится в его мыслях. Но он нечитаем.
– Встретимся у пальм через час, – добавляет он, глядя так пристально в мои глаза, что я ощущаю его даже внутри. Напряжение сгущается между нами, и мне оно кажется невероятно очевидным, но Татьяна его не замечает.
Он делает глоток своего кофе, а потом расслабленным голосом спрашивает:
– У тебя какие-то большие планы на сегодня?
– Собираюсь ещё поискать работу, – пожимаю я плечами.
Татьяна возвращается к столу с очищенным бананом.
– Может, у Коллинза для тебя что-то есть.
Коллинз оглядывается на меня и его напряжённое настроение слегка смягчается.
– Конечно. Я свяжусь с Сюзанной из отделов кадров и узнаю, что у нас есть для такого талантливого человека, как ты. – Он так смотрит на мои губы, что я невольно чувствую себя испорченной.
Я вбираю воздух и судорожно выдыхаю.
– Было бы отлично, но я не жду, что работа сама меня найдёт. – Прикусываю губу.
Татьяна поворачивается к Коллинзу.
– Знаешь, детка, у меня тоже есть кое-какие таланты. – Она открывает рот и запихивает в него банан. По идее, это должно выглядеть сексуально, но он слишком велик для её рта, так что ей приходится усиленно разжевать его, чтобы не задохнуться.
Я делаю глоток кофе, пытаясь скрыть улыбку. Но Коллинз задумчиво смотрит на неё, потом переводит взгляд на меня и расплывается в улыбке, расправив руки на столе, как будто собираясь подняться.
– Что ж, прости, что оставляем тебя одну, но нам с Татьяной нужно разобраться с кое-какими делами, пока я не ушёл.
– Оу. Конечно, – отвечаю я. С делами? С какими ещё делами? А как же наш разговор?
Но у Коллинза пустое, ничего не говорящее выражение лица. Чёрт возьми его долбаный покер-фейс.
Однако лицо Татьяны говорит за них обоих. Её глаза просверливают дырку в голове Коллинза и в стене за его спиной. Она скользит рукой по его груди, обнимая за шею. Я хочу отвернуться, но обнаруживаю, что мои глаза приклеены к ним в какой-то болезненной зависти.
Он встаёт на ноги.
– Удачи с поиском работы. Увидимся позже. – Татьяна поднимается и уходит вслед за ним, оставляя меня одну на кухне. Я оглядываю огромную, опустевшую комнату, вдруг понимая, что больше не голодна.
Жар бросается в лицо. Меня охватывает гневом.
Он сказал, что мы поговорим. «Встретимся через час» – его слова. Ну что ж, если он думает, что я стану слоняться поблизости, дожидаясь, пока они натрахаются, он меня путает с какой-то конченной идиоткой. Я поднимаюсь со стула и обнаруживаю, что уже несусь вверх по лестнице в сторону своей комнаты.
К тому времени, как я добегаю до комнаты, перед глазами всё мутно. Я смахиваю слёзы, закрывая дверь, и падаю на кровать. Как я позволила себе так заиграться? Мои мысли возвращаются к словам Софи о том, что по мнению Колтона, Коллинз любит меня. Я не собиралась, но, видимо, всё равно за это цеплялась. Её слова пробрались в моё подсознание и заставили думать, будто у меня есть шанс, будто это «долго и счастливо» существует.
Чёрт, да не так всё! Это он вынудил меня думать, что что-то может получится. Из-за чего ещё нам говорить? Если он не заинтересован, здесь нечего обсуждать, но почему он хотел поговорить?
Но этот вопрос уже не важен. У меня есть все нужные ответы в виде того, что он сейчас трахается со своей девушкой. Иначе зачем ещё им уединяться в спальне?
Я встаю, нахожу чемодан и открываю его на своей кровати. Ответ наконец пробился сквозь толщу моей черепной коробки.
Пора вернуться домой.
Глава 11.
Коллинз
Я следую за Татьяной наверх, намереваясь закончить наш разговор. Её же трюк с бананом подсказывает мне, что она думает, будто мы поднимемся наверх, чтобы замять разговор и забыть о проблеме.
Оказавшись в спальне, я прикрываю и замыкаю дверь. Она поворачивается ко мне с улыбкой, которая никак не вяжется с моей досадой. Будто бы избегая дальнейших обсуждений, Татьяна стягивает через голову топ и спускает по ногам шорты.
– Какого чёрта ты делаешь? – интересуюсь я.
– Меня не было два дня, и скоро мы снова расстанемся. Я подумала, для этого ты и позвал меня наверх.
Я останавливаю её, прежде чем она успевает снять лифчик.
– Нет. Я хочу поговорить. Сядь. – Я показываю на кровать, и Татьяна неохотно опускается на край. Я протягиваю ей майку, которую она сняла, и смотрю, как она возвращает её на место. Она встречается со мной взглядом, и её улыбка растворяется. Сейчас у меня нет времени на её игры. Она привыкла надувать губы и получать желаемое.
– Куда мы движемся, Татьяна? Ты и я?
– О... о чём ты? – в замешательстве спрашивает она.
Я никогда не ставил так вопрос, никогда не говорил о нашем будущем, но, может быть, сейчас настало время.
– Думаю, нам нужно обсудить наши отношения. Чего ты хочешь от них? К чему стремишься? – осведомляюсь я.
– К чему стремлюсь? – она зажёвывает губу. – Даже не знаю... Попасть на обложку «InStyle», пройтись на всех крупнейших показах Нью-Йорка и Милана на неделе моды в следующем году.
Впервые в жизни я чувствую дыру внутри. Дыру, которая углубляется и увеличивается с каждым ударом сердца. Заказанные билеты в Париж только усугубляют тот факт, что я не стою в списке её приоритетов. Её планы на будущее никак не касаются меня, нас, а зациклены только на ней самой. Типичная Татьяна, ничего нового, но меня это начинает доставать. У неё нет никаких ожиданий на будущее, и несмотря на то, что многие холостяки на моём месте были бы рады нашему соглашению: «никаких обещаний, никаких привязанностей», я обнаруживаю, что мне это уже не так нравится. Я хочу услышать от неё, что она не сможет жить без меня, и что я ей нужен.
Мы вместе вот уже несколько лет, и между нами не должно быт никакой легкомысленности. Мы никогда даже не признавались в любви. Я оглядываю её, изучаю длинные светлые волосы, спадающие к талии, миндалевидные голубые глаза и накрашенным красным губы. Мне она небезразлична – я бы не хотел, чтобы с ней что-то случилось. Но меня беспокоит, что у меня нет таких сильных чувств, как должно быть. Мы пробыли вместе достаточно долго, чтобы к этому времени я уже понимал, люблю я её или нет.
Когда Миа смотрит на меня, я ощущаю больше жара и эмоций между нами, чем между мной и девушкой, с которой я провстречался три года. А Миа вернулась в мою жизнь всего пару дней назад. От этого осознания внутри что-то шевелится. Отстранённость между мной и Татьяной всплывает на поверхность, требуя внимания. Я хочу большего. Гораздо большего. Бывает же больше, верно? Полные надежды глаза Мии уверяли меня, что бывает, если я достаточно мужественен, чтобы это принять. Моя жизнь оставалась лишена эмоций последние несколько лет, пока внимание было сфокусировано на набирающем силу бизнесе, и да, у меня сохранялась потребность в тёплой, готовой разделить со мной постель женщине, но здесь не оказалось никакой настоящей близости.
Татьяна смотрит на меня, надув губы, видимо, раздумывая, поехала ли у меня крыша. Она этого не понимает. И меня тоже она не понимает. Это означало бы подумать о ком-то другом, а она этого никогда не делает.
Миа уловила моё натянутое настроение этим утром на кухне и спросила, всё ли у меня хорошо. Я обвинил во всём вчерашнюю выпивку, но правда заключается в том, что у меня кругом голова, с тех пор, как она вернулась в мою жизнь с наводящим на грех видом.
Я сажусь на кровать в нескольких шагах от Татьяны и уже было думаю взять её за руку, но мы не относимся к парочкам, держащимся за руку, поэтому вместо этого я провожу рукой по задней стороне своей шеи.
– Послушай, Татьяна... – начинаю я, но все слова разбегаются. Впервые в жизни. Мне нужно сказать ей о своих желаниях. Проблема только в том, что я и сам толком не знаю, чего хочу.
Следующую неделю мы проведём на разных континентах, так что, возможно, сейчас самое время взять перерыв и подумать о будущем наших отношений. Понятия не имею, какой будет её реакция, но это нужно сделать.
– Я хочу, чтобы мы оба взяли эту неделю на размышления о наших отношениях и том, чего мы хотим. Когда я вернусь из Парижа, мы примем решение по поводу нашего будущего.
– Почему это звучит так уныло? – спрашивает она.
– Тебе не кажется странным, что после трёх лет отношений, мы так и не выяснили, к чему всё идёт?
– Мне нравится быть с тобой, – пытается она сгладить ситуацию. – Зачем вносить неразбериху в то, что уже и так хорошо?
Вот только это «хорошо» уже не хорошо, по крайней мере, для меня. Хотя выяснение статуса моих отношений предполагает, что мне придётся столкнуться лицом к лицу с будущим с Мией. Готов ли я к этому? Блядь, она моя подруга, и мне не хочется ничего испортить. На этой неделе мне явно нужно подумать о том, к чему я иду и с кем. Раньше я никогда не задумывался о браке с девушкой, с которой встречался три года, а тут вдруг Миа вернулась в мою жизнь, и я уже перестраиваю всё, чтобы удержать её здесь. Это о многом говорит.
– Я хочу попросить Мию присоединиться ко мне в Париже, – заявляю я.
– Мне же не нужно о ней переживать, да? – спрашивает Татьяна, прищурившись глядя на меня.
Я качаю головой, не в силах облечь в слова всё, что крутится в моей голове.
Татьяна встаёт с кровати и подходит ближе.
– Нам хорошо вместе, Коллинз. Ты и сам это знаешь. – Она тянется вниз и берёт меня за промежность, легонько потирая рукой. Мой член не отвечает.
– Не нужно, – предупреждаю я.
Она качает головой.
– Возьми эту неделю, обдумай всё, если тебе хочется. Но я буду здесь, когда ты вернёшься. – Её рука легонько сжимается вокруг моего члена. – И не позволяй ей его касаться.
Я поднимаюсь с кровати и остаюсь стоять на месте, не зная, есть ли ещё о чём сказать.
Татьяна играет с длинными прядями своих волос, отчего бриллиантовые браслеты, которые я купил ей, откликаются перезвоном на запястье. Она не выглядит даже капельку расстроенной.
– Мне нужно поговорить с Мией, – говорю я и направляюсь к двери.
Глава 12.
Миа
Кроме авиабилетов и такси до дома Коллинза, я ничего не покупала с тех пор, как приехала сюда. Так почему же не закрывается чёртов чемодан? Я упираюсь обеими руками в крышку чемодана и переношу на неё весь вес, но между зубцами молнии всё равно остаётся несколько сантиметров. Я никогда не закрою эту штуковину.
– Ну же, – вслух восклицаю я и отклонившись, снова открываю его.
Поверх всего лежит мой старый альбом. Он толстый, битком набитый фотографиями, вырезками и другими памятными вещами. Я плюхаюсь на кровать рядом с чемоданом и принимаюсь его листать. Он переполнен моментами моего детства. Я и не думала делать из него историю моей дружбы с Коллинзом, но теперь понимаю, что всё так и получилось. Логично, учитывая, сколько мы дружили.
Нам шесть: мы с Коллинзом дурачимся на окружной ярмарке.
Нам восемь: мы с Коллинзом смеёмся, надрывая животы, в бассейне его родителей.
Корешки билетов с нашего первого концерта, которые он купил на мой тринадцатый день рождения.
Изображение свадебного платья цвета лаванды. Я замираю на нём. Невероятно элегантное платье, шёлковое с лёгким намёком на кружево.
Теперь всё это не имеет значения. Вся история стёрта, потому что у Коллинза нет времени поговорить со мной. Он даже завтрак пережить не может, не сбежав потрахаться со своей девушкой-супермоделью. Ему-то явно побоку, так почему меня это должно волновать?
Я с силой захлопываю альбом и швыряю его в дверь, но промахиваюсь. Она ударяется о стену и падает на пол. Дверь спальни распахивается, и в комнату с озабоченным видом заглядывает Коллинз.
– Миа? – зовёт он. – Прости, я просто проходил мимо и услышал шум... – Он открывает дверь шире, глядя на меня.
Сложив руки на груди, я сажусь на кровать, испепеляя взглядом альбом, лежащий на полу. Он прослеживает за моим взглядом, потом оглядывается на меня и ступает внутрь.
– Что случилось? – Он смотрит мимо меня – на чемодан. – Ты уезжаешь?
Я прикусываю губу, зная, что не имею права злиться на него. Но злюсь.
– Повеселился с Татьяной? – спрашиваю я, понимая, что похожа на сбесившуюся девчонку, но плевать. Потому что он сам сказал, что мы должны поговорить. Ну что ж, сейчас я готова. Давай вытащим всё наружу. Давай поговорим.
Коллинз на секунду будто уходит в свои мысли.
– О чём ты?... Миа, неужели ты думаешь, что я только что... с Татьяной? – Он не может заставить себя сказать это, но ему и не нужно.
По его глазам видно, что он знает о чём я думала. Но по его лицу видно и то, что он не занимался сексом с Татьяной. Теперь я испытываю не гнев, а просто чувствую себя глупой идиоткой.
Я прячу лицо в ладонях.
– Коллинз, прости. У меня с головой непорядок.
