Текст книги "Сайт самоубийц (ЛП)"

Автор книги: Келли Йорк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Глава 13

Гарольд позвонил через четыре дня и спросил, не хочу ли я с ним пообедать. Я отодвинул от себятелефонную трубку, посмотрев на нее так, словно она сошла с ума. Внутри меня нарастала паника. Что-то случилось? Может быть, мне не следовало тратить деньги?

– Успокойся, я просто хочу узнать как у тебя дела.

Я не успокоился, но всё же согласился пообедать с ним завтра недалеко от его офиса.

Гарольд выглядел как всегда презентабельно в костюме и галстуке, с седеющими зализанными волосами. Он смотрелся нелепо в этом кафе, в то время как я был как раз к месту со своими растрепанными волосами и дырками на штанах. Даже если бы он и заметил, что ему здесь не место, то виду бы не подал. Он улыбнулся и сел напротив меня.

– Как живёшь, Винсент?

Ещё до его приходая заказал себе напиток и теперь сидел и теребил соломинку, иногда поднимая глаза. Он меня раздражал. Почему я так нервничаю? Может быть, потому что до этого он приносил мне только плохие вести, и я боялся, что в это раз будет то же самое.

– Да всё в порядке.

Я не знал, как прямо спросить у него, чего он хочет.

– Это хорошо.

Он положил руки на стол. Разве раньше он не носил обручальное кольцо?

– Я знаю, что это выглядит по меньшей мере странно, что я тебя расспрашиваю. Я просто хотел сам удостовериться, что ты в порядке.

Я кивнул. Возможно, слишком быстро.

– Всё круто. Как видите, я в порядке. Живой.

Пока.

– Что у тебя новенького?

О, я зарегистрировался на форуме самоубийц, встретился с единомышленниками, размышлял о смысле жизни. На какую-то долю секунды мне показалось, что Гарольд знает всё до мелочей. У него в портфеле целое досье на меня, моя интернет-переписка, мои передвижения, количество часов в неделю, потраченное мною на утреннюю пробежку, и, возможно, он знает о моём решении сброситься с моста.

О боже, пожалуйста, скажи, что я не выгляжу таким испуганным, каким себя чувствую.

– Извините, что?

– Ясно. – Гарольд сделал ничего не значащий жест. Подошла официантка и предложила кофе, на что он улыбнулся и кивнул. Потом он повернулся ко мне: – Ты работаешь? Думал уже о колледже? Мэгги мне что-то говорила про колледж.

– О, – я выдохнул. – Я не знаю… На самом деле…

Слова повисли в воздухе. Его это не касалось, и я не знал, как ему это объяснить. Что бы он сказал, если бы узнал, что я почти всё время провёл в постели, не в силах заставить себя двигаться? Я ничего не делал. Совершенно ничего.

Гарольд тяжело вздохнул.

– Винсент, юридически ты уже взрослый. Но мне бы хотелось, чтобы это было не так, потому что я бы взял тебя к себе и присматривал бы за тобой.

Я посмотрел на него, но ничего не сказал.

– Тебе было нелегко. По правде говоря, тебе пришлось довольно хреново. В тот день, когда ты появился у Мэгги, она позвонила мне и сказала, что хочет изменить завещание и оставить тебе всё то немногое, что у неё было.

– Я не хочу говорить об этом, – пробормотал я.

– Мэгги к тебе очень привязалась. Временами она была невыносима, но только богу известно, как сильно она тебя любила. И если что-нибудь случится…

– А какая вам разница?

Я не хотел говорить об этом, мне это причиняло боль. Я не хочу, чтобы меня принуждали к чему-то только потому, что этого хотела бы Мэгги. Она умерла и какой в этом смысл?

Казалось, Гарольд даже не смутился.

– А почему ты решил, что меня это не касается?

– Потому что вы были её адвокатом, но она мертва, – выпалил я. – Она умерла, а вы не можете работать на мертвых. Вы не можете попрощаться с ними, сделать так, чтобы они гордились вами, вы не можете жить ради них. Ну, ещё раз, какое вам дело до меня? Вы меня даже не знаете.

Я решительно встал и собрался уходить. Гарольд не пытался остановить меня. По крайней мере, физической силой. Но то, что он сказал в следующую секунду, заставило меня передумать.

– Сын Мэгги, Аллен, был моим другом детства.

У Мэгги был ребенок. Об этом я знал. Он умер заграницей много лет назад, возможно, ещё до моего рождения. Я даже не знаю, на какой войне он был убит. Мэгги не хотела мне рассказывать о нём, когда я спрашивал.

– Мэгги любила делать вид, что у неё всё хорошо. – Гарольд сложил пальцы в замок и уставился туда, где мгновение назад сидел я. – Она была сильной. Но Аллен всегда просил приглядывать за ней, когда его не было рядом, потому что ей было одиноко. После того как он умер, я старался чаще её навещать. Я и моя жена. Просто чтобы показать ей, что у неё есть кто-то, кто о ней заботится. Она потеряла мужа, а теперь и сына. У неё никого больше не осталось.

Наконец Гарольд поднял голову и посмотрел мне прямо в глаза.

– Годы спустя она призналась мне, что моя семья была единственной причиной, почему она не покончила с собой. Потом появился ты, и она сказала мне, что ты напоминаешь ей её в тот период.

Я был ошеломлен услышанным.

Я попытался представить себе, что Мэгги вот так просто сдалась, легла бы и ждала бы смерти. Нет, она была такая сильная, такая упрямая. Я никогда не видел, чтобы она плакала или была расстроена. Она была кремень, в то время как меня любая мелочь могла выбить из колеи.

– С тех пор как ты появился в её жизни, Винсент, к ней впервые за долгое время вернулось желание жить.

По его глазам было видно, что он говорит искренне.

– Если тебе что-то будет нужно, то обращайся, я всегда помогу.

Да. Да, мне нужна помощь. Я хочу… хочу перестать ощущать себя так. Кроме того, просто интересно: что значит чувствовать себя нормальным? Если убрать всё то, что было в моей жизни – неуверенность, боль, одиночество, целый каскад мыслей от сумасбродных до разумных в периоды моего маниакального настроения, и беспомощность, когда я понимал, что это настроение завладевает мной (вот как сейчас) – что останется в итоге? Пустота?

Я принимал лекарство, которое лишало меня чувств. Лекарство, которое буквально вынимало моё нутро и оставляло меня пустым внутри. Иногда я принимал его, потому что эта внутренняя пустота была единственным способом не дать разбиться моему сердцу. Вот это всё в моей голове, Гарольд, все эти эмоции, и я не знаю, как от них избавиться.

Я невольно улыбнулся и сказал:

– Нет, вы преувеличиваете. Я действительно в порядке.

Я извинился, сказал, что мне нужно идти, и оставил его одного наедине с его кофе.

Глава 14

Хорошее происходит с плохими людьми, а плохое – с хорошими. Я не отношу себя ни к тем, ни к другим. И, возможно, поэтому я такой, как есть. Именно поэтому я то ничего не чувствую, то могу пережить целую бурю эмоций. Поэтому мне тяжело дышать и щемит в груди, а мой мозг готов взорваться.

Я помчался домой, забаррикадировался изнутри и забрался на кровать. Каждый вдох требовал усилий. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Если бы мне не хватало воздуха, то я бы тут же упал в обморок, правильно? Я хочу позвонить Каспер. Или Адаму. Я хочу услышать голос кого-то, кто бы мог заверить меня, что всё будет хорошо, что я не сумасшедший и что это пройдёт. Каспер, наверное, скажет мне, чтобы я перестал драматизировать. Адам, скорее всего, просто бы сидел возле меня и молчал, но даже его присутствие помогло бы.

Кори испугалась бы и не знала, что со мной делать. Как это было в последний раз.

Если честно, то я сделал всё, чтобы убедить её, что я нормальный. Я так думаю. По крайней мере, она ни разу не видела ни одного моего заскока. Все мысли, которые могли бы считаться «ненормальными», я тут же выкидывал из головы. Как говорится: не можешь сказать что-то разумное, лучше помолчи.

Затем я узнал, что переезжаю. Очередная приёмная семья от меня отказалась, и Мэгги хотела, чтобы я переехал к ней. Так я оказался вдалеке от Кори. Когда я, расстроенный этой новостью, пришел к ней, она просто сказала: «Всё будет хорошо, Винс», и это почему-то меня очень задело. Я обвинил её в равнодушии. Я бросил стакан на пол и наступил на осколки босыми ногами. Я плакал, задыхался и кричал, что ничего не будет хорошо, что никогда ничего не будет хорошо. Я устал от людей, которые меня отталкивают и избавляются от меня, когда это им вздумается. И почему я должен переезжать к Мэгги, если всё равно я ей надоем через пару месяцев?

По этой причине я всегда отказывался, когда она заводила речь об усыновлении. Это только бы добавило проблем, если бы вдруг она решила от меня избавиться. Но Мэгги не собиралась меня выгонять. Хотя в глубине души я ждал и боялся этого до последнего дня.

Что у меня осталось? Аттестат об окончании школы, который мне совершенно не важен. Пустая квартира, да я, сидящий в темноте и убеждающий себя, что не умираю, хотя мне было бы всё равно, даже будь оно и так, и до ужаса боящийся позвонить людям, которых считаю своими друзьями.

Когда я немного успокоился и смог пошевелиться, я взял одну из пластинок Битлз и поставил песню «Эй, Джуд». Теперь я слушал другие голоса, вместо собственного голоса в моей голове.Я лег на пол, закрыл глаза и сконцентрировался на музыке.

Так я лежал долго. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Затем снова тишина и я почти в полудрёме смутно осознал, что засыпаю. Или я был настолько измучен, что не мог пошевелиться. Когда я проснулся, было уже около девяти часов вечера. Значит, я проспал всю вторую половину дня и весь вечер, и теперь буду бодрствовать всю ночь.

Думаю, что это даже к лучшему, потому что Каспер в сети круглые сутки. Я, она и Адам скачали и установили себе программу мгновенного обмена сообщениями, поэтому как только я появился в сети, Каспер мне написала.

Каспер: Разве тебе не пора в постель, молодой человек?

Я:Я только проснулся. Какой прекрасный закат.

Каспер: Ты в норме? Рокс сказал, что звонил тебе, а ты не отвечал.

Где мой телефон? Зачем он звонил? Что он хотел сказать? Адам такой скромный в общении, что я не могу представить себе его, говорящим по телефону. Я бы вечно сидел и слушал его дыхание.

Я:Ничего особенного. Как ты себя чувствуешь?

Каспер: Всё по-старому. В эти выходные родители неохотно согласились съездить на свадьбу кузины. Я долго их убеждала, что обо мне не надо волноваться и что они могут спокойно ехать и хорошо провести время.

Я:А ты с ними не поедешь?

Каспер: Я не выдержу долгой поездки. Они не заставляют меня делать то, чего я не хочу. Мы должны обязательно что-то предпринять, пока их нет в городе.

Я:Что например?

Каспер: Вечеринка с ночевкой. Возьмем в прокате ужастики. Последний раз я не ночевала дома больше года назад.

Ночевка.

Адам и Каспер были у меня в гостях несколько раз, но ни разу не оставались на ночь. Мы или бродили по городу или сидели у меня, а потом я провожал их на остановку. Я никогда не был на вечеринке с ночевкой. Пару раз я пытался заночевать у Кори, но её родители постоянно будили меня и отправляли восвояси, поэтому не знаю, можно ли это назвать ночевкой.

Я решил, что мы соберёмся у меня. Я просто не мог отказать Каспер, поэтому я сказал ей, что это классная идея и что с меня угощение. Что было очевидно, так как Каспер не могла попросить у родителей денег, иначе бы они что-нибудь заподозрили, а мать Адама даже не помнила о его существовании.

В пятницу вечером я встретил их на остановке. Несмотря на то, что Каспер улыбалась, выглядела она изможденной. И я думаю, что будет ещё хуже, потому что лечение, которое она в тот момент проходила, очевидно, не помогало. Я ничего ей не сказал. Я не настолько социально незрелый, чтобы поздороваться с ней, сказав: ты выглядишь паршиво.

Мы загрузились в мой минивэн и поехали ко мне, заехав по дороге купить содовой и закусок. Когда мы зашли в квартиру, то у нас были чипсы, мороженое, печенье и содовая. Утром я проснусь на триста фунтов тяжелее.

Я снова заказал нам пиццу, потому что нормальной еды у меня как всегда не было, да и Адаму, по словам Каспер, в прошлый раз очень понравилось. Как я завидовал ей, что он с ней делится такими мелочами, а со мной едва разговаривает. Но потом я вспомнил, как мы вдвоём сидели на балконе и рассказывали друг другу как нам грустно.

Мы успели посмотреть пол фильма, когда доставили пиццу. Мы уселись на полу в кружок и стали есть. Вдруг Каспер сказала:

– Ты можешь поставить что-нибудь из «Queen»?

Мы с Адамом переглянулись. Я пожал плечами. Он запихал в рот оставшийся кусок пиццы и бросился к проигрывателю, чтобы поставить «Ночь в опере». Каспер закивала в такт головой. Она больше ковырялась в еде, чем ела. Мне показалось, что она что-то задумала.

– Ты раньше даже не знала, кто такой Фредди Меркьюри, а теперь просишь поставить его песни, – сказал я.

– Я слушала некоторые его песни в интернете. Мне понравилось.

– С тобой ещё не всё потеряно.

– Эй, у меня всё в порядке с музыкальным вкусом. – Она бросила свой кусок пиццы и вытерла жирные пальцы салфеткой. – А ещё я много читала о нём. Про то, как он умер, и всё такое.

Мы с Адамом снова обменялись взглядами. Интересно, подумал ли он в тот момент о том же, о чём и я: к чему она клонит? Надеюсь, Каспер организовала эти посиделки не для того, чтобы поговорить о смерти. Какая глупость думать, что мысли о смерти – это единственная вещь, которая нас объединяет.

– В общем, – Каспер замахала салфеткой как белым флагом, – я хочу поговорить с вами, пока мы здесь.

Адам облизал соус с верхней губы. Это заставило меня уставиться на его рот.

– О чём?

– О смерти Джоуи.

Адам быстро проглотил свой кусок пиццы.

– Что? Я думал, что он ещё…

– Лечится. Да, он пробовал. – Каспер отломила кусочек пиццы. – Судя по его нескольким последним сообщениям это так и было. Он застрелил себя.

Мы с Адамом ничего не сказали, так как были ошарашены. Каспер никогда не встречала Джоуи. Она лишь пару раз упомянула его в разговоре со мной. Но для неё он был что-то вроде родственной души. Тот, кто каждый день имеет дело с болью и мучениями, которые переживает она сама. Но в последний раз, когда я о нём слышал, он не унывал и не собирался сдаваться. По крайней мере, пока. Что же, черт возьми, произошло?

Каспер опустила голову и сказала:

– Я уговорила родителей прекратить моё лечение.

Двойной удар.

Это не должно было меня так удивить. В первом же нашем разговоре Каспер сказала, что устала от химиотерапии и хотела бы насладиться оставшимся ей временем без всего этого. Но желание изменить что-то и воплощение изменений в жизнь – разные вещи.

Адам, было, открыл рот, но тут же передумал. У него не нашлось слов. Поэтому вопрос пришлось задать мне:

– Что это всё значит?

– Это значит, что для начала у меня есть три месяца, если повезет. – Она поставила локти на коленки и не осмелилась взглянуть на нас. – Может, меньше. Да и кто знает, как долго за это время я буду… работоспособной.

Я попытался представить себе Каспер, такую яркую и живую, прикованной к постели, и не смог. Она всегда полна энергии. Даже если она устала и ей больно, в её глазах можно увидеть, что это только оболочка. Внутри она такая неугомонная, что не может устоять на месте. Мир вокруг Каспер живет буйством красок, и она всего лишь хочет быть его частью. Только её тело не позволяет ей этого.

Работоспособная. Словно она какая-то машина.

– А теперь давай на чистоту, – сказал я. Я сразу понял, к чему она ведёт. И это не имело никакого отношения ни к отказу от лечения, ни к оставшимся месяцам жизни без него.

– Да. – Каспер выпрямилась и, наконец, подняла на нас глаза. – Я хочу знать, могу ли я на вас рассчитывать, когда решу, что готова, что время пришло.

Прежде чем я успел что-то сказать, она добавила:

– Это не значит, что я хочу, чтобы вы выстрелили меня или что-то подобное. Я имею в виду, что придете ли вы, если однажды ночью я позвоню вам и попрошу прийти поддержать меня?

В этот момент у меня должна была быть буря эмоций. Ужас. Страх. Печаль. Я это понимал, но испытывал только беспомощность и оцепенение, как тогда, когда я смотрел, как Джессика прыгала с моста. Потому что это было решение Каспер. Когда она будет готова, она хочет взять нас с собой на Вудширский мост. Она хочет, чтобы мы были рядом, когда она умрет.

– Это несправедливо, – пробормотал Адам дрожащим голосом. – Ты просишь нас помочь…ты хочешь, чтобы мы… видели твою смерть?

Выражение лица Каспер даже не изменилось.

– Я всего лишь прошу вас помочь мне пройти путь, который сама выбрала. Я прошу вас помочь мне, если вдруг я сама не смогу этого сделать. Я не хочу провести последние дни моей жизни прикованной к постели, беспомощной, нуждающейся, чтобы меня кормили, мыли, водили в туалет. Я хочу уйти достойно.

Адам сжал челюсти.

– Что же тут достойного, когда твоим родителям придётся опознавать твоё тело в морге?

На долю секунды повисла пауза. Затишье перед бурей. Еще секунда и я отшатнулся от них двоих в сторону, так как Каспер пошатываясь встала, опрокинула ногой свою содовую, раскинула руки в стороны и закричала:

– Какое право ты имеешь судить? Ты. Не. Имеешь. Права. Как мы могли вообще познакомиться, Адам? Мы с вами общаемся, потому что устали от жизни, потому что вы оба тоже хотите всё бросить, так же, как и я!

Я закрыл уши руками. Я ненавижу, когда кричат, ненавижу, ненавижу, ненавижу. Адам, не мигая, уставился на Каспер. Он тоже не мог терпеть этого.

– Это всё из-за Джоуи? Он убил себя, и ты решила, что тоже должна?

– Да пошел ты. Он вообще тут ни причём.

– Тогда как ты можешь… так спокойно это планировать? Как можно назначить дату истечения срока своего существования?

– Можно, потому что в отличие от вас двоих, – она закашлялась, отпила немного содовой, – я неизлечима.

Мы все были сломлены. Каждый из нас. Но Каспер уже нельзя было «починить».

Наконец я понял всю серьезность её намерений. Ничто не могло заставить её отказаться от задуманного, так как от неё уже ничего не зависело. Она умирает. И даже если мы не пойдём с ней на мост и не увидим, как она сбросится, мы всё равно будем свидетелями её смерти… только медленной и мучительной.

– Я согласен, – едва слышно сказал я. – Если это действительно то, чего ты хочешь…то я сделаю это.

Они посмотрели на меня так, словно только заметили, что я ещё здесь.

На лице Адама можно было прочесть множество эмоций – неуверенность, печаль, злость, утрату, смирение.

– …Да. Я тоже.

Вот и всё. Буря успокоилась. Её запал иссяк, плечи распрямились, огонь в глазах погас.

– Спасибо, – сказала она шепотом.

Глава 15

Мы не спали всю ночь, смотрели фильмы, ели, слушали пластинки и просто болтали. Точнее, болтали Адам и Каспер. В основном Каспер. У неё много интересных историй о школе, о жизни. Истории Адама трудно было назвать забавными – например, как его, новичка, поймали на полпути домой два старшеклассника и обвинили, что он подглядывал за ними в раздевалке. Они скорее были даже ужасные и унизительные.

Мне нечего было им рассказать. Мне приходили в голову истории, связанные либо с Кори или Мэгги, либо истории о том, как я калечил себя или ломал вещи. То есть всё то, что я бы не хотел озвучивать. Говорить о людях, которых ты потерял и по которым очень скучаешь, это тоже самое, что сковырнуть старую рану. Болит не меньше, чем в первый раз. Если не говорить и не думать о них, то не так больно. Нужно сфокусироваться на людях, которые рядом в данную минуту.

Каспер и Адам – моя отдушина.

Мы спали до обеда, доели холодную пиццу и посмотрели ещё один фильм, поэтому к тому времени как мы собрались выходить, уже наступил вечер. Придя на остановку, мызаметили, что там непривычно тихо и безлюдно. Прошло минут пятнадцать, прежде чем Адам спросил:

– Который час?

Каспер достала телефон.

– Почти пять.

Он нахмурился.

– Сегодня суббота.

– Ага, – сказала Каспер. И вдруг: – По субботам транспорт ходит до четырех.

Они посмотрели на меня с упреком, будто я должен был знать об этом. Я только руками развел.

– Вы можете остаться у меня, если хотите.

– Нет. Мои предки завтра рано утром уже будут дома.

Каспер перекинула свою сумку с одного плеча на другое. Адам попытался взять у неё сумку, но она только отмахнулась.

– Извини, Винс. Ты не подкинешь меня до дома? Я верну тебе деньги за бензин.

– Конечно, не волнуйся, – сказал я это с большим удовольствием, чем нужно было. Это означало, что она мне настолько доверяет, что покажет, где она живет. Кроме того, Адам ничего не сказал. Значит ли это, что он поедет обратно ко мне? Мы никогда не оставались одни. Не считая того времени, когда болтали с ним по душам на балконе, а Каспер спала в соседней комнате.

Изменится ли что-нибудь, если мы останемся наедине? Может быть, я наберусь смелости сказать ему, что я скучаю по нему, когда его нет рядом. Или что мне нравятся его губы. Или что я завидую Каспер, которая слышала, как он поёт. Я мог бы рассказать ему о сообщении от Предвестника и спросить его мнение, посмотреть на его реакцию. Или, может быть, без Каспер, которая служит своеобразным проводником между нами, мы будет просто сидеть в тишине.

До дома Каспер мы доехали быстро. Быстрее, чем если бы она добиралась на трамвае. Она жила в хорошем районе в уютном доме. Прекрасный дом для её прекрасной семьи и прекрасной собаки. Что сказали бы её родители, если бы узнали, что она планирует покинуть их раньше времени? Будут ли они сожалеть о времени, которое могли провести с ней? Станет ли им легче, и поймут ли они её поступок?

– Тебе помочь с вещами? – спросил я её, когда она открыла дверь. Она лишь махнула рукой.

– Я справлюсь. Спасибо за поездку и за угощение.

Она помахала на прощание и зашла в дом.

Мы с Адамом остались одни. Я наедине с Адамом.

Он перелез с заднего сидения на пассажирское место рядом со мной. Мы одни, и сидим так близко друг к другу. Куда делся воздух? Как мне дышать? Я сглотнул, в горле ком, внутри одновременно и страх, и возбуждение.

– Я отвезу тебя домой или ты хочешь?..

– Я не хочу надоедать тебе.

– Вовсе нет. – Я глубоко вздохнул. – Ты мне не надоедаешь. Я был бы только рад. Поехали бы ко мне, потусовались бы ещё вместе.

И что дальше? Ни малейшего понятия. Мне просто нравится его лицо, линия его подбородка, когда он говорит, то, как он хмурится, когда задумается. Я бы хотел, чтобы он чаще улыбался. У него такие красивые губы, и они ещё краше, когда он улыбается.

– Если ты так хочешь, – ответил он, искоса взглянув в мою сторону. – Но сначала мне надо заскочить домой.

Мне без разницы. Адам кое-как объяснил, как проехать от дома Каспер до его дома. Несмотря на то, что он и раньше бывал у Каспер (что для меня было новостью), он всегда ездил на автобусе и не знал даже названия улиц.

Если дом Каспер можно было назвать «уютным», то дом Адама был…огромным. Двухэтажный с автоматическими коваными воротами. Я смутно припомнил приют, похожий на этот дом, в котором я когда-то жил. Пробыл я там недолго.

Внутри дома Адама была милая обстановка. Без особой роскоши, но так, что сразу можно понять, что, во-первых, домработница приходит регулярно, и во-вторых, что он не приспособлен для жизни в нём детей или животных.

Адам выглядел нелепо в этой обстановке с его черными взъерошенными волосами и в черной одежде. Но чувствовал он себя вполне естественно, как впрочем, и должно быть. Он провел меня на кухню. Я надеялся, что его мамы не окажется дома, иначе мне стоило бы остаться в машине.

– Хорошо, что я не видел твоего дома до того, как ты побывал у меня, – сказал я. – А то бы я никогда не осмелился пригласить тебя к себе.

Адам открыл шкафчик под раковиной и достал коробку корма для кошек.

– Почему ты шепчешь? – спросил он.

– Я не… извини. – Я посмотрел на кошачий корм. – У тебя есть кошка?

– У моей мамы есть.

Он пересек кухню и подошел к двери, ведущей на задний двор. Это был великолепно благоустроенный и тщательно ухоженный двор с бассейном, таким же безупречным, как и сам дом. Адам присел и наполнил миску. Это выглядело так же неуместно в таком ландшафте, как и потрепанная черно-серая кошка, которая выскочила из кустов и стала ластиться к Адаму.

– Судя по тому, что ты мне рассказывал, я и представить не мог, что твоя мама любит кошек.

– А она и не любит. – Он с грустью улыбнулся. – Просто у кошки её подруги появились котята, одного из них мама посчитала милым и взяла себе. Не знаю, о чём она думала. Она, наверное, не понимала, что иметь котенка – значит водить его к ветеринару, кормить его и убирать за ним.

– Это всё делаешь ты.

– Кто-то же должен. Я не запускаю его в дом, чтобы он не попадался ей на глаза, иначе она его вышвырнет. А так он живет на заднем дворе, а не бродяжничает.

Он выпрямился и шагнул назад в дом. Криспи остался за дверью опустошать миску.

– Ей надоел её собственный ребенок. Почему она решила, что с кошкой всё будет по-другому? – добавил он.

Было бы лучше, если бы Адам выразил печаль по этому поводу или даже злость. Но в его голосе звучало полнейшее равнодушие. Почему? Потому что это для него норма. Это то, что составляет его жизнь, то, к чему он привык. Как же меня это бесит. Она не должна с ним так обращаться, игнорировать и недооценивать.

– Пойдём, – позвал он. Мы поднялись наверх в его комнату. Она выглядела совсем иначе, чем я себе представлял. Нет ни постеров на стенах, ни разбросанных по всей комнате дисков. Даже здесь, где всё, казалось бы, должно принадлежать исключительно Адаму, было чисто и идеально, как и во всём доме. Единственная вещь, которая бросалась в глаза из всей этой идиллии была фотография «Битлз» с автографами, которая висела на обратной стороне двери. Наверное, он надеялся, что там её никто не заметит.

– Ничего себе. Она настоящая?

– Я купил её на eBay, поэтому кто знает. Но я думаю, что да.

Он рылся в шкафу, подбирая себе новую одежду. Если не брать во внимание вечно растрепанные волосы, Адам всегда опрятный. Он никогда не оставит за собой беспорядка, он всегда моет за собой посуду, и я никогда не видел его в одной и той же одежде два раза подряд. И тут мне стало стыдно, что свои штаны я ношу, не снимая, уже три дня.

Я протянул руку и дотронулся до фотографии, чтобы ещё раз удостовериться и восхититься. Судя по стрижкам, она, должно быть, была сделана в начале шестидесятых. Возможно, период песни «Help!». Это напомнило мне о том, как Адам впервые появился в моей жизни, написав строчки из песен Битлз. Я обернулся и стал рассматривать комнату, пока мой взгляд не упал на его компьютерный стол. Моё воображение тут же нарисовало мне, как он сидит за компьютером с включенной крошечной настольной лампой и пишет мне. Рядом стояла гитара.

– Могу я послушать, как ты играешь?

Адам перестал рыться в вещах и выпрямился.

– Что?

– Каспер мне рассказывала, что ты играешь, но я ещё не слышал, так что… – Я жестом показал на гитару.

Он посмотрел на гитару, потом на меня, потом снова на гитару и сказал:

– Я не очень хорошо играю.

– Каспер мне рассказывала совсем другое.

– Каспер не разбирается в музыке.

– А я – да.

– Вот именно. – Он отвернулся, и это значило, что разговор закончен.

Я не стал настаивать. Кроме того, мне показалось, что я услышал, как подъехала машина. Я выглянул в окно и увидел, как рядом с моим убогим стареньким минивэном припарковался внедорожник.

– Кажется, твоя мама приехала.

Адам замер, стиснул зубы, а потом начал быстро запихивать вещи в свою сумку. Затем он вытолкал меня из комнаты, и мы поспешили вниз по лестнице.

– Давай выбираться отсюда, пока…

Когда миссис Роксвэлл вошла в дом, мы были уже в коридоре. Это достаточно красивая женщина. У Адама были её скулы и нос. На ней был костюм в офисном стиле, дополненный ниткой жемчуга, и красный пиджак, который сочетался с её туфлями. По ней было заметно, что она не ожидала увидеть здесь своего сына и, тем более, меня.

– Адам, я думала, что мы с тобой говорили по поводу гостей в нашем доме. – Она сказала это таким слащавым тоном, словно журила семилетнего мальчика за то, что он не доел свой обед. Я представил себе, как неуместно я выгляжу в её безупречном доме в своей помятой рубашке и трехдневных джинсах. В придачу у меня на одном ботинке развязался шнурок.

– Извини, – пробормотал Адам. – Мы просто забежали взять кое-какие вещи и уже уходим. Пойдём, Винс.

Это был первый раз, когда Адам назвал меня по имени. Я почему-то тут же покраснел. Мы направились к выходу. Миссис Роксвэлл вздохнула и гневно посмотрела на Адама.

– Я так не думаю,– сказала она.

– Почему нет?

– Потому что ты не спросил у меня, можно ли тебе иди куда-нибудь.

– А с каких пор тебя волнует, куда я иду?

– Следите за своим языком, молодой человек. – Она повернулась ко мне и, продолжая улыбаться, сказала: – Извини. Винс, не так ли?

– Винсент, – сказал я. Мне не понравилась эта женщина, и я не хотел, чтобы она произносила моё имя, которое так прекрасно звучало в устах Адама минуту назад.

– Если хотите, я могу дать вам мой адрес. Я живу недалеко и…

– Не надо, всё в порядке.

Проходя мимо нас, миссис Роксвэлл попыталась вырвать сумку из рук Адама, но он не ослабил хватку. Они тут же впились глазами друг в друга. Я думаю, это была битва темпераментов, в ходе которой они не проронили ни слова, а всё сказали глазами. Миссис Роксвэлл победила.

Адам выпустил сумку из рук и, не глядя на меня, сказал:

– Извини. Может быть, в другой раз.

Не знаю, кто из нас был больше смущён: он, тем как его мама повела себя в присутствии его друга, или я, тем как мама моего друга отнеслась ко мне. Не могу сказать, что для меня это было впервые. Родители Кори не могли меня терпеть. Я почувствовал се6я брошенным. Предполагалось, что этот вечер мы проведем вместе с Адамом. Он уже не ребенок, так почему он позволяет матери себя третировать?

Кроме того, мне показалось, что он не хочет принимать самостоятельных решений. И возвращаясь к нашему разговору в машине, я подумал, что, возможно, он согласился только потому, что я был настойчив.

Я натянуто улыбнулся и сказал:

– Хорошо. Рад был с вами познакомиться, миссис Роксвэлл.

И я ушел без возражений и споров.

Я надеялся, что больше не встречусь с этой женщиной.

#

Кому: ЧеловекИзНиоткуда

От: ПРЕДВЕСТНИК

Тема: активность на сайте

отношения бессмысленны. Поначалу все прекрасно. но что происходит, если человек устал от вас и решает уйти? это человеческая природа. люди заботятся только о себе. если они перерастают отношения или просто не хотят больше быть с кем-то, они просто отмахиваются от вас.

незаменимых нет.

каждый может предать.

ты знаешь,

может, ты и я могли бы

Сообщение повреждено.

#

«Сайт Самоубийц» заблокирован. Нет предупреждения «ведутся технические работы», а просто…«ошибка 404»и всё. Я написал Каспер, а она мне перезвонила и сказала:

– Его удалили несколько часов назад. Кто знает? Возможно, хостинг-компания поняла, что это за сайт и избавилась от него.

Если сайт удален, то как мне дошло сообщение Предвестника? Я старался не думать об этом. Я решил не говорить Каспер о его сообщении, а просто сказал: