Текст книги "Потерянная любовь (ЛП)"

Автор книги: Келли Эллиотт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

– Я ухожу, – встал Трипп. – У меня завтра утром встреча.

– Увидимся, – сказал Корд и пожал ему руку. Трипп потянулся к моей руке, и я потряс ее. Затем он наклонился и прошептал:

– Иди, идиот.

Я улыбнулся ему, и посмотрел на Тревора и Пакстон. Она, откинув голову, смеялась над шуткой Тревора.

Трипп, прежде чем уйти, предупредил:

– Если не ты, то Митчелл. Он пробирается к ним, если ты не заметил.

Подпрыгнув, я направился к танцполу. Тревор увидел меня, и развернул Пакстон так, что мы оказались лицом к лицу.

Я улыбнулся, а ее улыбка, напротив, испарилась.

– Твое, чертово, время, – сказал Тревор, хлопнув меня по спине.

Пакстон пожевала губу, глядя на меня.

– Потанцуй со мной, – попросил я. Она опустила голову. – Пожалуйста, Пакс.

Вздохнув, она подошла ближе. Я обнял ее. Все мое тело, казалось, ожило после многих лет ощущения омертвления. Черт, было здорово, снова держать ее в руках. Я закрыл глаза, глубоко вздохнул, и притянул ее ближе. Когда она не отреагировала, я повел нас в танце.

Ее голова лежала у меня на груди, и я ни мог не вспомнить, насколько хорошо нам было вместе. Не только в танце – во всем, что мы делали.

– Я скучал по тебе, Пакстон.

Она ничего не сказала, но я почувствовал, как ее тело напряглось.

– Пожалуйста, не ненавидь меня. Я не могу смириться с этой ненавистью.

Откинув голову назад, она смотрела на меня большими голубыми глазами.

– И почему я не должна тебя ненавидеть, Стид? Ты оставил меня разбираться со всем самостоятельно. Все в одиночку, и не с кем было даже поговорить. Ты даже не позвонил, не узнал, все ли со мной в порядке.

Удар боли пронзил грудь, и слова застряли в горле. В глазах Пакстон стояли слезы, и я знал, что она сдерживает их из последних сил.

– Если бы я мог вернуться в тот день, когда ты рассказала мне, Пакстон, я бы сделал все по-другому. Но это невозможно. Но я могу объяснить, почему я ушел.

Мы медленно двигались по танцполу, несмотря на энергичную песню.

– То, как ты смотрела на меня в тот день, когда сказала что ненавидишь – я знал, почему. Я тоже ненавидел себя, потому что считал, что был причиной того, что ты потеряла ребенка.

Глаза ее расширились, рот приоткрылся, но она промолчала. Ей не пришлось отрицать это. Я знал, что она обвинила меня, как обвинил себя и я.

– Я был разбит, когда ты начала плакать. Я никогда не видел тебя такой расстроенной, и знал, что был причиной этого. Я причинил тебе боль, и это разрушило меня. Когда я признался, что люблю тебя, я пообещал, что никогда не причиню тебе вреда. Но нарушил это обещание, и я, честно, не мог смотреть тебе в глаза. Я понятия не имею, почему я выбрал Орегон. Наверное, потому что это было далеко. Никаких напоминаний о нас. Сначала, я собирался вернуться осенью, и пойти учиться в «A&M», как мы и планировали, но даже мысль о том, чтобы смотреть в твои прекрасные глаза и видеть в них боль, для меня была убийственна. Когда я прошел в футбольную команду, и мы заключили контракт, я был ошеломлен. Я воспринял это как знак, что тебе будет лучше без меня.

С губ Пакстон сорвалось рыдание, и она покачала головой.

– Как ты мог так думать? – спросила она шепотом. – Я любила тебя, Стид.

– Я был глуп. Так все чертовски, глупо, пропади все пропадом! – я прислонился лбом к ее макушке. – Я не хотел причинять тебе боли. Я не хотел тебя покидать. Никогда. Клянусь Богом. Пожалуйста, верь мне.

Пакстон вцепилась в мою футболку, смяв ткань в кулаке, и опустила голову на грудь, чтобы скрыть слезы.

Песня изменилась, и я не мог поверить, когда услышал Крис Банди «Мужчин достаточно сейчас».

Пакстон стянула мою футболку сильнее, и заплакала. Я крепче обнял ее. Я бы отдал все, чтобы увести ее из этого бара и побыть с ней наедине. Было так много вещей, о которых я хотел ей рассказать. Так много всего, что я хотел сделать с ее прекрасным телом.

Песня закончилась, и DJ объявил короткий перерыв. Мы с Пакстон стояли посреди танцпола, пока народ, обтекая нас, направлялся к своим столикам.

Я не хотел ее отпускать. Запах ее духов, тот, который она носила все эти годы, держал меня в плену. Не говоря уже о том, каким горячим становилось мое тело рядом с ней.

Наконец она откинула голову и посмотрела на меня. Я хотел провалиться сквозь землю. Я ненавидел видеть ее боль. Всегда так было, и всегда так будет.

– Ты меня оставил, – сказала она тихо.

Боль в моем сердце стала невыносимой, и я закрыл глаза.

Она опустила меня и отступила.

– Я был глуп.

Она кивнула.

– Но ты пошел дальше.

Я покачал головой.

– Нет, Пакстон. Я не двигался дальше.

Пакстон громко выдохнула, одарив озадаченным выражением лица.

– Ты женился. У тебя родился ребенок, – она обняла себя за талию. – У тебя родился ребенок, – громче повторила она, и слеза скатилась по щеке.

Я потянулся и вытер ее.

– Я не любил свою жену, Пакстон, и она это знала – я рассказал ей о тебе.

Она дернулась, как будто ее обожгли. Покачала головой и сделала несколько шагов назад, потом развернулась, и направилась в бар. Я наблюдал, как она уходит, будто не может находиться рядом со мной. Что, черт возьми, только что произошло?

Пробираясь сквозь толпу, я пошел за ней. Она сидела у стойки и пила свое пиво. Когда я положил руки на ее талию, она подпрыгнула от неожиданности. Поставив пиво на стойку, Пакстон повернулась ко мне. От мысли, что она не хочет, чтобы я прикасался к ней, мне стало плохо. Мы были в нескольких дюймах друг от друга. Пакстон задышала быстрее и тяжелее, когда ее глаза опустились на мой рот.

Черт, я хотел поцеловать ее. Мои пальцы впились в ее тело, и она втянула воздух. Несмотря на то, что в баре было много людей, казалось, что мы только вдвоем. Тепло между нашими телами росло. Страсть, которую мы, когда-то разделяли друг к другу, все еще присутствовала. Не было смысла это отрицать.

Я облизал губы и наклонился ближе. Ее глаза не отрываясь, смотрели на меня.

– Пакстон, – прошептал я.

– Скажи мне, Стид, – сказала она.

Наши губы все еще далеко друг от друга.

– Что?

Ее глаза потемнели.

– Скажи, почему ты был против рождения нашего малыша, но захотел ребенка от женщины, которую даже не любил?

В этот миг, словно весь воздух выкачали из бара, и я боролся за каждый вздох.

– Ч-что?!

Подняв руки, она оттолкнула меня.

– Я думаю, наш разговор закончен.

Она ушла.

Мои ноги онемели. Я смотрел на то место, где Пакстон сидела несколько минут назад, когда ее слова ударили меня, как огромный грузовик. Как я ни пытался что-то сказать... Я не мог.

Глава 8
Стид

– Папа!

Я вскочил в кровати и застонал. У меня была самая, блядь, худшая головная боль.

– О Матерь Божья, – простонал я, откидываясь обратно на подушку.

Хлоя забралась на кровать и начала прыгать.

– Папа! Вставай! Я опоздаю в школу!

– Хлоя, детка, пожалуйста, перестань прыгать на кровати. Папочка пло…

– Похмелье?

Повернув голову к двери, я кинул на Амелию грозный взгляд.

– Весело провел прошлую ночь? – спросила она с ухмылкой.

Хлоя продолжала прыгать.

– Хлоя, пожалуйста, остановись.

– Корд сказал, что ты пил, пока не отключился, – сказала Амелия. – Митчелл вынужден везти тебя домой. К тому времени, ты крепко спал.

Не отвечая, я опустил ноги с кровати и попытался встать.

– Это была тяжелая ночь, – Амелия издала грубый смешок. – Что молчишь? Как понимаю, с Пакстон все плохо.

– Кто такая Пакстон? – спросила Хлоя.

Прежде чем я успел ответить, Амелия сказала:

– Пакстон – мисс Монро, старая подруга папы.

Хлоя ахнула. Я повернулся к Амелии.

– Что, черт возьми, Мели ты делаешь?

Пожав плечами, она показала мне средний палец за спиной у Хлои.

– Что? У тебя проблемы из-за моей выпивки, Мели?

Хлоя потянула меня за футболку.

– Папа, ты и мой учитель ходили на свидание?

Господи! Я не хочу разговаривать об этом с Хлоей. Особенно сейчас.

– Ты не могла закрыть свой рот, не так ли? – выплевываю я Амелии.

– Хлоя, принцесса, иди в свою комнату. Дай мне и папе несколько минут для взрослого разговора.

– Конечно!

Хлоя вышла из моей спальни, Амелия закрыла дверь и повернулась ко мне.

– Сейчас я не в настроении для твоего дерьма, Амелия.

Ее брови поднялись, и она бросила на меня дерзкий взгляд.

– Ты, упрямое дерьмо. Ты мудак, ты это знаешь?

Я направился в ванную и включил воду. Мне нужна холодная вода, чтобы проснуться.

– Это я понял много лет назад, когда ушел от единственной женщины, которую любил.

– Так какого черта, ты напиваешься, и звонишь Пакстон?

Мои руки замерли под струей холодной воды, я посмотрел в зеркало, на отражение Амелии.

– Что?

Она кивнула.

– Да, ты названивал ей. У нее не было номера Митчелла или Корда, только мой. Пакстон беспокоилась, что ты слишком пьян. Я ее уверила, что Корд и Митчелл присмотрят за тобой.

Посмотрев на воду, я пожал плечами.

– Почему ей не все равно?

– Так вот как?

– Да. Я пытался объясниться с ней, но сделал только хуже. Так что, на хер все…

– На хер?!

Я выключил воду и схватил полотенце. Вытерев лицо, вскинул руки перед собой:

– Да, Амелия. На. Хер.

– Хорошо, – кивнула она, – как скажешь. Тогда тебя не волнует, что Джо Миллер увидел ее плачущую и одинокую у бара, и проводил домой?

Мое сердце подпрыгнуло к горлу.

– Откуда ты знаешь?

– Он был у нее дома, когда она звонила.

Мои глаза расширились от ужаса.

– Он был в ее доме? В какое время это было?

– Я не знаю, – Амелия пожала плечами. – Может десять тридцать.

– Но ей рано вставать на работу! – закричал я.

Сестра рассмеялась.

– О, из-за того, что Пакстон рано вставать на работу, она должна отказаться от личной жизни?

Я тяжело сглотнул.

– Она встречается с ним?

Амелия поджала губы.

– Понятия не имею. Думаю, не мое дело спрашивать, что он там делал.

Закрыв лицо руками, я застонал:

– Бляяя. Что мне делать, Мели?

Выражение на ее лице стало мягким, и она покачала головой.

– Ты хоть представляешь, как сильно я хочу, чтобы мужчина смотрел на меня так, как ты смотришь на Пакстон? За такую любовь нужно бороться. Не знаю, что тебе сказать Стид, я ведь не испытывала таких чувств. Единственное что могу посоветовать – не сдавайся, потому что уверена, что Пакстон этого не хочет.

От печали в глазах моей сестры, заныло сердце. Я подошел к ней и поцеловал в макушку.

– Ты знаешь, ни один парень, не будет достаточно хорош для тебя, Амелия.

Она усмехнулась и обняла меня.

– Борись за нее, Стид. Покажи ей, что ты ошибся и сделаешь что угодно, чтобы загладить свою вину.

* * * 

– Чувствуешь себя лучше? – спросил Трипп, через голову Хлои. Мы оба держали ее за руки, подкидывая на каждом шагу. Я попросил подбросить нас в школу, боясь столкнуться с Пакстон лицом к лицу.

– Нет, – проворчал я.

– Митчелл сказал, что ты выкинул номер прошлой ночью.

Я засмеялся.

– Да, уж. Нет ничего лучше, чем топить твои горести в алкоголе, не так ли?

– Помогло?

Взглянув на него, я улыбнулся.

– Ненадолго.

– В этом вся проблема. Это временное оцепенение.

Я кивнул.

– Иногда бывает приятно, ничего не чувствовать.

– А зачем, папочка? – спросила Хлоя, дергая наши руки.

– Один. Два. Три, – «замял» я тему. Трипп и я снова подбросили ее. Мы завернули за угол школы, и у меня перехватило дыхание, когда я увидел ее. А что я хотел? Пакстон встречала всех детей во дворе школы. Здесь же, находились и многие родители.

Хлоя отпустила мою руку и потянула Триппа к Пакстон.

– Дядя Трипп, это моя школа! А это мой учитель!

– Давно не виделись, Пакстон! – сказал Трипп, и Пакстон улыбнулась ему.

– Вы видели дядю Триппа вчера вечером, мисс Монро?

Я вздохнул с облегчением. Слава Богу, Хлоя не называла ее Пакстон.

С милым смехом, который прекрасно устроился в моей груди, Пакстон ответила:

– Да. Я видела так же твоего папу и других дядюшек.

Хлоя широко улыбнулась.

– Мисс Монро, а вы с папой снова встречаетесь?

Все повернулись, чтобы посмотреть на меня.

Вот дерьмо!

– Хлоя, почему бы тебе не подойти к детям.

– Но…

Пакстон посмотрела на Хлою и подняла бровь.

Аргумент закончился, и Хлоя пошла к детям. Пакстон уперла руки в бок, и обратила внимание на меня.

Подняв ладони в защиту, я сказал:

– Амелия нечто такое сказала перед Хлоей. Я ничего не говорил.

Трипп нахмурился.

– Зачем ей такое говорить?

– Я не знаю. Может она дура?

– Стид? – возмутилась Пакстон. – Мы не используем эти слова! Честно говоря, мне придется запретить родителям заходить на территорию школы!

Зазвонил звонок, и Пакстон развернулась, направляясь к своим ученикам. Хлоя, из толпы детей, нашла меня взглядом. Я увидел, что в ее глазах начали собираться слезы.

– О, нет. Она сейчас расплачется, – прошептал я.

– Что? – протянул Трипп с ужасом в голосе.

Пакстон подошла к ученикам и напела:

– Бритье и стрижка!

Дети замолкли, и дружно ответили:

– Ни к чему!

Завладев их вниманием, она дала инструкции направляться в класс. Я не мог не улыбнуться. Взглянув на Триппа, увидел на его лице счастливую улыбку.

– Помнишь, мама пела это же, чтобы привлечь наше внимание? – сказал я со смехом.

– Да. Похоже, Пакстон использует песенку для того же.

Кивнув, я посмотрел на класс Хлои, надеясь, что Пакстон обернется. К сожалению, она этого не сделала, но мое сердце взлетело, когда я увидел, что она взяла Хлою за руку и проследовала в здание школы. Трипп ударил меня по плечу.

– Поехали. Нужно забрать кое-какие документы у отца.

Мы направились к моему грузовику.

– Насколько ты в курсе, что происходит в нашем городе?

– Я в курсе многого, – рассмеялся Трипп.

– Ты не знаешь, Джо Миллер встречается с Пакстон?

Трипп остановился и посмотрел на меня.

– Я могу узнать, если хочешь.

– Сделай это, – сказал я, открыв дверь грузовика, и забрался внутрь.

Глава 9
Пакстон

Сентябрь пролетел, как буря. Буквально. Ночью нас накрыл холодный фронт, и свернул палатки, установленные для осеннего фестиваля. На нем мы собирали достаточно много денег для школы, и если не сможем навести быстро порядок, то много потеряем.

– Пакстон! Нам нужна еще помощь! И я не могу забить этот дурацкий кол в палатку, – простонала Корин.

Я издала разочарованный стон.

В этом году ответственными за осенний фестиваль были назначены первый и четвертые классы. Как правило, в организации, младшим классам помогали родители-волонтеры. Корин была чертовски озабочена тем, что пыталась включить родителей своего класса в волонтерскую работу, но прошел месяц с начала занятий, и ни один из родителей не вызвался помогать.

Кого бы мне позвать в этот ад, для помощи?

Джон? Но если я позвоню ему, он может неправильно понять, как три недели назад, когда проводил меня домой от бара Корда. Это было глупо с моей стороны использовать его в качестве жилетки для плача. Когда он наклонился, чтобы поцеловать меня, я быстро пришла в себя.

– Хмм… Попробую позвонить отцу, – сказала я.

Ветер дул все сильнее, и температура упала. Если так продолжиться дальше, для детей станет слишком холодно. Я набрала номер отца, и помолилась, чтобы он ответил.

– Привет, дорогая.

– Папа, привет. Мне нужна помощь. Мы на площадке пытаемся выставить оборудование для осеннего фестиваля, и никто из пап не явился нам на помощь. Еще этот ветер – пинает наши задницы.

– Сколько вас там?

Я оглянулась.

– Я, Корин, еще три учителя, и четыре мамы.

Я слышала, как отец с кем-то переговаривался.

– Я как раз на ранчо. Думаю, я нашел тебе помощников.

– Правда? О, папа! Это было бы замечательно! Они сильные? – он засмеялся в ответ. – Приму это за «да». Вы сами доедете?

– Да, дорогая. Мы приедем.

Улыбаясь, я показала Корин большой палец.

– Хорошо, папа. Будь осторожен.

Нажав «отбой», я подошла к Корин.

– Мой папа нашел кого-то в помощь. Скоро будут.

– Слава Богу. Мне жаль, что помощников от моего класса нет.

– Так бывает. Сегодня справимся, а завтра… Возможно, стоит посмотреть прошлогодний список, и попросить помочь прежних родителей. Хотя, если они не явились на установку палаток, то навряд-ли выйдут завтра работать на стендах. Особенно, в такой холод.

Корин положила руки на бедра.

– Если я завтра увижу, что они гуляют среди палаток с ватой в руках, я напихаю ее во все их отверстия!

Улыбаясь, я покачала головой. Я любила свою лучшую подругу. Меня бы выгнали из «А&М», если бы не она. Когда у нас в школе открылась вакансия учителя первого класса, я сказала ей, что сделаю все, чтобы ее взяли к нам.

Мы по очереди, ударяли молотком, пытаясь вбить кол в землю.

– Проклятье, земля такая твердая! – сказала я, и ударила со всей силы, но колышек ни на дюйм не вошел в землю.

Корин рухнула на землю и вздохнула.

– Я все. Как ты еще не устала?

Смеясь, я ответила:

– Мой отец производит и поставляет корма, помнишь? Я помогала таскать мешки по пятьдесят фунтов[5]5
  50 фунтов – прим.22,6 кг


[Закрыть] и больше.

Корин ошарашенно на меня посмотрела.

– Это объясняет силу твоих рук. Честно говоря, когда ты рассказывала, что твой отец выращивает и продает траву, я понятия не имела, что это корм для скота. Я думала, что ты имеешь в виду «травку».

Я остановилась в замахе, посмотрела на нее, выпучив глаза, и мы расхохотались.

– Будем надеяться, что на помощь папа привезет с ранчо большое количество молодых парней.

Глаза Корин засветились.

– Ковбои. Да. Пожалуйста-пожалуйста.

Выросшая в пригороде Чикаго Корин, все еще не привыкла к ковбоям и ко всей ковбойской атрибутике. В университете Техаса, они естественно встречались, но здесь, в нашем маленьком городке, они были повсюду.

Тридцать минут спустя показался грузовик. Я улыбнулась и помахала отцу, когда он подъехал и припарковался. Следом подъехало еще два грузовика (очень знакомых грузовика!).

Я с трудом сглотнула. Господи, пожалуйста, нет.

Когда подъехал четвертый грузовик, мое сердце рухнуло в живот.

– О, нет…

– Что случилось? – спросила Корин.

– Когда я звонила, он был на ранчо Паркеров.

– Паркер – фамилия как у бывшего? Богатейшая семья в этом округе?

Я фальшиво рассмеялась и ответила:

– Да, как у бывшего. И расширь один округ, по крайней мере, до десяти.

Двери грузовиков открылись, и оттуда начал вываливаться народ.

– Святая мать всех творений. Сладкий Иисус. Я умерла и попала на ковбойские небеса, – запричитала Корин.

Медленно повернувшись к ней, я невольно улыбнулась. Она действительно выглядела так, будто умерла и попала на небеса.

– Корин, подотри слюни в уголке рта.

Она бездумно протянула руку и вытерла рот.

– Ковбои. Посмотри на них. Они все... они все... О, Господь.

Сжимая ее руку, я сказала:

– Хватит. Да, это парни Паркер. А теперь приди в себя, Корин. Они просто ребята.

Ее голова дернулась ко мне.

– Ты не видишь то что вижу я? Я вижу пять парней... пять парней в джинсах и ковбойских шляпах. Нет, подожди! Пять офигительно красивых парней, в ковбойских шляпах и ковбойских сапогах, – она вновь оглянулась на них, а затем сосредоточилась на мне. – И они грязные.

Я рассмеялась.

– Да, это так. Каждый из них.

Корин с трудом сглотнула.

– Я имела в виду: их одежда грязная.

Оглядывая их, я ответила:

– Да. И это тоже.

– О, Боже. Мое сердце.

Мой отец подошел к нам, нацепив широкую улыбку. Я точно знаю, что он задумал. Он всегда любил Стида. Черт, он любил всех парней Паркер. Я представила себе предвкушающую улыбку на его лице, когда просила о помощи, а он стоял посреди них всех.

– Посмотрите, на кого я наткнулся сегодня утром.

Я подняла брови.

– Я вижу.

Мои родители давно перестали давить на меня и расспрашивать, почему мы расстались и почему Стид покинул город. Я думаю, что никогда не наберусь мужества, чтобы сказать им правду. Когда я сообщила, что Стид вернулся, мама обрадовалась, а отец начал зудеть о том, что бы мы начали все сначала. Я рассказывала им о Хлое, не вдаваясь в подробности. Поначалу, я думала, мне будет сложно видеть Хлою в своем классе, но я все больше и больше очаровывалась ею, и это не потому, что она дочь Стида. У нее золотое сердце, и она одна из самых милых учениц в моей жизни.

– Вы просили помощи, и вот, – сказал мой отец с лукавой улыбкой, когда Митчелл, Трипп, Корд, Тревор, и, наконец, Стид, подошли к нам.

Я изо всех сил пыталась не смотреть на Стида, и это было тяжело. Облегающая черная футболка не скрывала то, что его тело стало еще лучше, чем было в восемнадцать лет, черная ковбойская шляпа и эти джинсы... Я с трудом делала каждый вздох. Поймав взгляд его стальных голубых глаз, я быстро отвернулась. Мое сердце билось так быстро, что трудно было сосредоточиться.

Соберись, Пакстон.

– Значит, ты привел всех пятерых ребят Паркер?

– Ребят? – воскликнул Тревор со смехом. – Черт возьми, женщина, перед тобой куча сильных мужчин.

Корин что-то пробормотала, что именно я не смогла понять. Я притянула ее под четыре голодных взгляда. Единственным, кто не смотрел на Корин, был Стид – он не отводил глаз от меня.

– Это моя лучшая подруга Корин. Мы вместе учились в «А&М». Она учитель в первом классе здесь, в Оук-Спрингс.

Митчелл и Трипп, толкая друг друга, ринулись к Корин. Трипп победил.

Взяв ее за руку, поднес к губам.

– Рад познакомиться, Корин. Я Трипп Паркер.

Нечто вылетело из ее рта. Смешок? Стон? Я закатила глаза, но в глубине души была рада видеть, что ребята уделяют ей внимание. Корин была прекрасна. В ней была некая невинность. Она почти всегда убирала свои светлые волосы в хвост, не обращая внимания на свою красоту. Мужчины западали на нее, а она была невосприимчива ко всему этому. Пока мы учились, Корин встречалась лишь с парой парней, и один из них разбил ей сердце, когда она поймала его на измене.

Корин, наконец, обрела голос:

– Приятно познакомиться, Трипп.

Митчелл вытолкнул Триппа с пути. Подражая своему брату, он взял руку Корин и поцеловал ее.

– Митчелл Паркер. Приятно познакомиться, мэм.

– Господи помилуй, – прошептала Корин.

Митчелл улыбнулся, и я уверена, что Корин уже растаяла. Когда он подмигнул, она качнулась.

– О-о, ради любви ко всему хорошему, – я оттолкнула Митчелла. – Нас ждет работа! Корин, держись подальше от Триппа. Он политик.

– Эй! – возмущенно воскликнул Трипп.

– Митчелл – техасский рейнджер.

Корин кивнула:

– Бейсболист! [6]6
  «Texas Ranger», бейсбольная команда США


[Закрыть]

Митчелл рассмеялся.

– Ты ведь не из Техаса, дорогая?

Глядя на меня удивленными глазами, Корин улыбнулась, а затем повернулась к Митчеллу.

– Чикаго.

Он кивнул.

– Ну, Корин из Чикаго, техасские рейнджеры, это еще и элитная группа полицейских.

Трипп разражено пыхтел, стоя за Митчеллом.

– Вы полицейский? – спросила мечтательно Корин.

Ухмылка Митчелла стала шире.

– Да, мэм.

Когда она закусила губу, я дернула ее за руку.

– Корин, это Корд Паркер. Он владеет баром.

Корин протянула руку, и Корд последовал примеру братьев.

– Удовольствие – это мое все.

– Приятно познакомиться, Корд.

Остановившись перед Тревором, я глубоко вздохнула. Уж его-то, больше всего стоит опасаться.

– Корин, это Тревор. Хоть он и самый младший брат, но он самый опасный.

Тревор откинул голову и громко засмеялся, потом посмотрел прямо на Корин.

– Да, черт возьми.

– Приятно познакомиться, Тревор, – сказала Корин, протянув руку.

Тревор посмотрел на нее, и усмехнулся, как будто сделал улов дня.

– Черт возьми, подруга Пакстон – моя подруга. Иди сюда.

До того, как я поняла, что он задумал, Корин была уже в объятьях Тревора. Он приподнял ее над землей. Она взвизгнула и рассмеялась. Когда он поставил ее на ноги, щеки Корин пылали.

– Тревор, – прорычала я, сузив глаза.

Хотела бы я на этом развернуться и уйти, не представив, Корин Стиду, но я не могла это сделать перед папой. Он воспитал меня лучше.

Стид все еще пялился на меня, но повернулся к Корин, вежливо улыбнулся и … просто пожал руку.

– Стид Паркер, приятно познакомиться.

Корин дернула головой и кинула на меня многозначительный взгляд:

– Стид?

Я закусила губу, безмолвно умоляя: «Пожалуйста, Корин не здесь».

– Да, Корин, это Стид. Он только что переехал из штата Орегон со своей дочерью Хлоей.

Корин выдала фальшивую улыбку.

– Ну, я много слышала о Вас.

Улыбка Стида исчезла, и он откашлялся.

– Уверен, много.

Наклонившись к нему, Корин тихо, что только он мог услышать, прошептала:

– Я бы хотела, схватить тебя за яйца и запихнуть их в твое же горло за то, что ты с ней сделал.

Его глаза расширились, и он сделал шаг назад.

Я хлопнула в ладоши.

– Восхитительно. Поскольку теперь у нас есть помощники, мы должны установить все эти палатки.

Тревор первым ринулся в дело.

– Давайте сделаем это дерьмо!

Стид на мгновение остановился передо мной, а затем направился к Корду, не сказав ни слова. Я постаралась скрыть боль от этого. В конце концов, я первая оттолкнула его. Почему я должна ожидать, что он остановится и поговорит?