Текст книги "Потерянная любовь (ЛП)"
Автор книги: Келли Эллиотт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)
Келли Элиот
Потерянная любовь
Серия: Ковбои и ангелы – 1
Переводчик – Elina Wainwright
Редактор/сверщик/вычитчик – Анна Бродова
Обложка – Мария Гридина
Оформление – Анна Бродова и Наталия Павлова
Перевод группы – https://vk.com/beautiful_translation
Пролог
Стид
Журчания вод реки Фрио недостаточно, чтобы заглушить звук плача Пакстон в моей голове. Он бесконечно засел в мозгах и ничего не может стереть его.
Поднеся пиво к губам, я сделал большой глоток. Мой брат Корд сидел рядом. Он был единственным, кто знал страшную тайну, которая будет преследовать меня вечно.
– Она ненавидит меня, – промямлил я.
– Сейчас, да. Но это не может продолжаться вечно.
Я прикончил бутылку и поставил ее рядом. Это была ночь окончания средней школы, и один из худших дней моей жизни.
– Я ее оставил. Она сказала, что беременна, а я испугался и оставил ее. Единственное, о чем я думал, что наша жизнь будет разрушена.
– Но ты вернулся, Стид.
Я фыркнул, прежде чем прикрыл лицо ладонями.
– Я вернулся слишком поздно. Никогда не забуду ее взгляд, когда она сказала, что потеряла ребенка, а я с облегчением вздохнул. Я никогда не видел ее настолько сокрушенной, – моя голова опустилась, и я почувствовал слезы в своих глазах. – Она сказала, что больше никогда не хочет меня видеть, – вглядываясь, я повернулся к своему брату. – Что мне делать, Корд? Я люблю ее больше чем воздух, которым дышу, и она не может вынести меня.
Он покачал головой и пожал плечами.
– Дай ей время. Это все, что ты можешь сделать.
Мое сердце говорило мне бежать за ней, втянуть ее в объятия и показать, как мне жаль и умолять о прощении.
Если бы я только слушал свое сердце, а не голову.
Глава 1
Десять лет спустя
Стид
Я подъехал к воротам и улыбнулся.
Десять лет назад, после окончания школы, я уехал из Техаса в Орегон. С тех пор я не видел своего дома.
Восхищенным взглядом я прошелся по знакомым подъездным аллеям, которые вели к ранчо моего отца, где он разводил крупный рогатый скот.
– Это здесь, папочка?
Взглянув вниз на красивую светловолосую голубоглазую девочку на переднем сидении, я кивнул.
– Да, тыковка.
Ее улыбка стала еще больше.
– Я не могу дождаться, чтобы увидеть всех! Ты думаешь, они будут рады меня видеть?
В груди все сжалось.
– Конечно, рады Хлоя. Они твоя семья.
Хлоя нахмурилась.
– Мама никогда не была рада видеть меня.
Это потому, что твоя мама была сукой.
С Ким, матерью Хлои и первой женщиной, с кем я завел отношения после Пакстон, я начал встречаться в конце моего выпускного года в колледже.
– У мамочки были проблемы, тыковка. Ей себя любить было тяжело, а еще тяжелее любить кого-то еще.
Хлоя кивнула. Как всегда и делала, когда я отвечал на один и тот же вопрос о ее никчемной матери.
Когда родители Ким погибли, она впала в депрессию. Я знал единственный способ вытащить ее из этого. Просить ее выйти за меня. Это было глупо. Я был глупым.
Когда я понял, что совершил огромную ошибку, она умоляла не оставлять ее.
В ту ночь, когда я сказал, что хочу развестись, она сказала, что беременна.
После рождения Хлои, Ким превратилась в совершенно другого человека.
Я понял, что жажда денег моей семьи, была единственной вещью, что держала ее в браке. По какой-то безумной причине, она думала, что может получить деньги и статус моих родителей. И я придумал план. Потребовались годы борьбы и тайных встреч с моей семьей. Наконец, она поверила в ложь, что мои родители отреклись от меня. Ким сдалась, и развелась со мной. Я много раз предлагал разойтись, и каждый раз после попытки развестись, ее ненависть ко мне росла. К сожалению, и к Хлое тоже.
– Папочка, я плохая девочка, если я не скучаю по мамочке? – спросила Хлоя, глядя на свои маленькие ножки.
Я взял ее за ручку.
– Нет, тыковка. Я тоже не скучаю по ней. Я жалею, что мы не смогли приехать в Техас раньше.
Она улыбнулась.
– Мы здесь, сейчас! И я знаю, что я буду любить его! Это наш новый дом.
– Он всегда был нашим домом.
Дом.
Единственное место, где я хотел быть, но и был напуган до смерти. Воспоминания об этом месте были излишне сильными, но мне и Хлое нужна семья.
Ей нужно ощущение нормальной жизни, после пяти лет абсолютного безумия. И мне, необходимо исправить давнюю несправедливость.
Пакстон.
Я даже не уверен, что она все еще живет в городе. Как я знал, она была замужем за Джо-мудаком Миллером. Я вытолкнул эту мысль из головы.
– Давай посмотрим на дедулю и бабулю, – сказал я.
Хлоя сжала кулаки.
– Да! Я так волнуюсь. Я могу покататься на лошади?
– Да, – ответил я.
– Как насчет коровы?
– Если ты хочешь.
Ее глаза загорелись, когда распахнулись ворота. Мгновение она молчала.
– На самом деле? Я могу ездить на корове?
Смеясь, я кивнул.
– У дедули есть козы?
– Да.
Голова Хлои упала обратно на подголовник.
– Я так счастлива, папа!
Я рассказывал Хлое историю о том, как я вырос на ранчо с шестью братьями и сестрами. Каждую ночь, когда она ложилась спать, она просила историй, особенно, после вечерних разговоров с бабушкой и дедушкой по Скайпу. Было тяжело держать ее на расстоянии от всех. Воспоминания о Пакстон удерживало меня от возвращения в Техас в течение первых четырех лет после того, как я уехал. Кошмар под названием Ким, был следующим препятствием. Но это в прошлом.
Я смотрю в будущее не только ради себя, но и для Хлои.
– Техас как Орегон, папа?
– Нет, детка. Тут намного жарче и не так много дождей.
Она улыбнулась.
– Больше времени играть на улице! С моим новым козликом!
Я усмехнулся. Мой отец, при разговоре по Скайпу пару дней назад сказал, что собирается купить Хлое домашнего козлика. И имя она уже выбрала. Патч.
Мы ехали вниз по дороге, и Хлоя жадно впитывала окружающее.
– Где дом?
– У бабушки и дедушки много земли, тыковка. Дом находится довольно далеко отсюда.
Кивнув, она повернулась и уставилась в окно. С губ девочки сорвался крик:
– Коровы! Папочка, посмотри как много коров!
Хотя меня подташнивало от мыслей о возвращении домой и шанса нарваться на Пакстон, я был рад видеть волнение Хлои. Она, наконец, поймет, что является нормальным. Она ахнула.
– Это наш новый дом?
Я тормознул и уставился на дом где вырос. Столько воспоминаний. И все хорошие. Я не смог выудить ни одной плохой мысли из памяти о том времени, когда я рос здесь, на ранчо. Ну, может, когда Трипп положил скорпиона в мою постель. Или Корд, скинул охапку сена на мою голову. Я улыбнулся. Да. Это было то, что я хотел для дочери. Расти с семьей в самом лучшем месте на земле.
Ранчо моих родителей.
Рядом с двухэтажным домом из песчаника рос дуб. Отец посадил рядом с ним несколько магнолий для матери, и это было идеальное место для них. Это был не просто маленький милый дом. В нем было более десяти тысяч квадратных футов[1]1
примерно 930 кв.м.
[Закрыть] .
– Это главный дом, тыковка. Мы собираемся жить в гостевом доме.
Она изучающе смотрела на меня, и я не мог не затаить дыхание при виде своей дочери. Эти яркие голубые глаза, и столько надежды в них.
– Сколько домов у дедули и бабули? – спросила она, откидывая челку с глаз и склонив голову набок в замешательстве.
Усмехнувшись, я сказал:
– Один главный дом, два дома на ранчо, и два гостевых дома.
Ее глаза расширились.
– Вау.
– Да, круто.
– Сколько спален в этом доме?
Я засмеялся.
– Десять.
Ее глаза расширились от удивления.
– Там много мест для игры в прятки.
– Это, точно, тыковка.
Сейчас жизнь Хлои резко изменилась. В Орегоне, мы жили в хорошем доме, но ничего подобного как здесь не было. Тот дом, был среднего класса – двадцать три сотни квадратных футов[2]2
примерно 214 кв.м
[Закрыть]. Я устроился в инвестиционную компанию сразу после колледжа. Единственная хорошая часть этой работы – была возможность иногда работать дома, что позволило мне ухаживать за Хлоей. Ким болталась где-то днем, а иногда уезжала на несколько дней, и называла это спа-экскурсии. Но меня это мало интересовало.
Я слегка нажал на газ, и мы поехали к передней части дома. Я припарковался и вышел. Хлоя выскочила из машины, отстегивая кукол с заднего сиденья.
– Мы в нашем новом доме! Посмотрите, как красиво! – рассказывала Хлоя, показывая своим куклам дом.
В груди защемило. Я часто слышал, как она рассказывала своим куклам, что она всегда будет любить их, и будет лучшей мамой. В отличие от собственной матери, которая вряд ли когда-нибудь сидела и играла с Хлоей.
Я закрыл дверь автомобиля и осмотрелся. Ничего не изменилось за десять лет. Все так же, свежие цветы свисали из кашпо на крыльце. Четыре кресла-качалки, по-прежнему стояли на месте, и на них были те же пятна. Мой живот скрутило, когда в памяти всплыло, как Пакстон сидела на моих коленях, и мы говорили о нашем будущем.
Хлоя взяла меня за руку.
– Папочка, почему ты такой грустный?
Я присел на корточки и положил руку ее щеку.
– Я не грустный, тыковка.
Она покачала головой.
– Глаза грустные.
Я испустил мягкий вздох. Эта маленькая девочка была окном в моей душе. Она всегда чувствовала меня, что мне плохо или хорошо. Никогда не мог ничего скрыть от нее.
– Я люблю тебя, Хлоя Линн. Я хочу, чтобы мы оба были счастливы.
Она улыбнулась, а потом нахмурилась, на глазах выступили слезы.
– Мама не будет жить с нами, да?
С трудом сглотнув, я перевел дыхание. Это была моя карма. Я покачал головой и потянул ее в объятие.
– Нет, детка. Мама больше не является частью нашей жизни, и я обещаю, что она никогда не причинит тебе боль. Никогда.
Хлоя погладила мою спину, как будто пыталась утешить. Когда она отстранилась, ее широкая улыбка вернулась вместе со светом в глазах.
– Возможно, мы сможем найти мне новую маму!
Мои глаза расширились. Моя дочь жаждала мать, чтобы любить ее. Но я старался изо всех сил, чтобы восполнить недостаток любви Ким.
– Эм... ну... давай не будем беспокоиться об этом прямо сейчас.
Она улыбнулась и кивнула.
– Хорошо. Мы подождем неделю.
Я собирался ответить, когда услышал два громких крика с крыльца. Хлоя повернулась и издала визг. Да. Моя дочь – женщина. Они любят кричать и визжать.
– Бабуля! Тетя Мели!
Она побежала, и я был избавлен от нового испытания – искать маму – как минимум на неделю.
Амелия, моя сестра, упала на колени и поймала Хлою, которая просто врезалась в нее. Моя мама шла прямо ко мне. Ее каштановые волосы были убраны вверх, оставив мне четкое представление о ее серых глазах, которые танцевали от счастья.
– Стид, дорогой, я так рада видеть вас дома.
Протянув руки, я крепко обнял мою мать.
– Хорошо быть дома, мама.
– Ваши вещи привезли два дня назад. Я надеюсь, вы не возражаете, но Амелия и я разместили все в доме. Если вам не понравится, сделаете по-своему.
– Я уверен, что все хорошо.
– Стид, дом полностью меблирован для взрослых, и у Хлои нет спальни. Я подумала, ты захочешь что-то более подходящее ребенку, но ты не привез свою мебель.
Я покачал головой.
– Я хочу начать все заново. Чем меньше воспоминаний о Ким, тем лучше. Мы остановились в мебельном «Хаверти» по дороге сюда, и Хлоя выбрала новый спальный гарнитур. Он будет доставлен в субботу.
Мама улыбнулась.
– О, она будет в восторге! Мне жаль, что ты не мог привезти все вещи.
Со слабой улыбкой, я ответил:
– Это не имеет большого значения.
Ким никогда не подвергала физическому насилию Хлою, но душевно, она причинила боль нам обоим. Ее постоянные крики… Она всегда была чем-то недовольна, и когда ее не было дома – давала мне и Хлое, необходимый перерыв. У меня был нанят частный детектив, следивший за Ким в этих поездах, в надежде поймать ее на измене.
Когда она пришла ко мне на работу с документами на развод, и бумагами на полное опекунство, я просто прыгал от радости. Когда она поняла, что не получит ни цента от моей семьи, то сразу же придумала новый план для своей жизни. К счастью, ни Хлоя, ни я, в этот план не входили. Я потратил шесть лет своей жизни на отношения, которые, как я думал, помогут вытравить Пакстон из головы. Ну и посмотрите, в каком дерьме я сейчас.
Мама недовольно покачивала головой, пока мы шли к входной двери, где исчезли Амелия и Хло.
– Я до сих пор не понимаю, как мать могла оставить своего ребенка.
– Легко. Она никогда не хотела дочь. Хлоя являлась для Ким лишь инструментом торга, а не ребенком.
Мы вошли в больше фойе, и мое сердце чуть не лопнуло, когда я услышал звонкий смех Хло, пока ее обнимал мой отец.
Вся моя семья съехалась в Орегон, когда они узнали о рождении Хло. К сожалению, я не мог привозить Хлою в Техас. Однажды, мне удалось вывезти Хло, якобы в поход на выходные дни. Туда же приехала вся моя семья, чтобы ее увидеть. Хло уже была достаточно взрослой, чтобы понять, что это секрет для Ким.
Я ненавидел, что вынуждал Хлою хранить такой секрет, но это был единственный способ избавить нас от Ким. Хло спасали лишь звонки по Скайпу и редкие визиты семьи. Она так любила моих братьев и сестер, что с нетерпением ждала встречи.
– Принцесса наконец-то дома! – сказал сияя мой отец.
Я никогда не видел Хло такой счастливой.
– Где все мои дяди?
Все рассмеялись. Мой отец покрутил Хло немного в воздухе, а затем усадил за большой стол посреди фойе.
– Сегодня принцесса увидит их всех за ужином.
Настала очередь моей мамы нежиться с Хло.
– О, мы так повеселимся сегодня. Думаю, ты должна иметь свой собственный уголок в саду.
Хло с придыханием кивнула, и станцевала какой-то счастливый танец, пока мои родители смеялись. Моя младшая сестра Амелия мило улыбнулась. Я подошел и обнял ее. Ее я чаще видел на экране, чем в живую.
– Святое дерьмо! Ты взрослая женщина.
Она покраснела.
– Мне было только двенадцать, когда ты уехал.
Мое сердце упало.
– Прости, Мели. Мне жаль, что я оставил тебя.
Ее улыбка стала еще шире, и она склонила голову.
– Ну, у меня было еще четыре брата, которые заботились обо мне.
Я покачал головой и убрал волосы с ее лица.
– Моя маленькая сестра. Автор бестселлеров по версии Нью-Йорк Таймс, – она покраснела, и я поцеловал ее в лоб. – Я так горжусь тобой.
– Тетя Мели. Вы почитаете мне одну из ваших книг перед сном?
Амелия рассмеялась.
– Как насчет того, что бы прочитать одну из моих любимых сказок на ночь, а?
Хлоя надула губы, а потом улыбнулась.
– Это про лошадей? Или коров? Или коз?
Мели повернулась и странно посмотрела на меня.
– Хло немного одержима идеей жить среди коз, коров и лошадей, – ответил ей я.
Амелия подошла к Хло и подняла ее со стула.
– Тогда, я предлагаю отправиться в конюшню. Я познакомлю тебя со своим любимым пони – Стэнли.
Прыгая от восторга, Хлоя повернулась ко мне:
– Можно пойти, папа, пожалуйста?
– Конечно.
Моя мама поцеловала Хло в щеку.
– Повеселитесь, и помните, что Хлое нужно в школу[3]3
американские дети идут в школу, как правило в пять-шесть лет. Первый год обучения (preschool) считается «детским садом» (kindergarten)
[Закрыть] этим вечером на собрание, и мы направимся туда перед ужином.
Амелия хотела что-то сказать, но мама покачала головой. Нахмурившись, Амелия отвела взгляд.
Хлоя начала плясать.
– Ура, я пойду в школу! Я уже большая девочка!
Все засмеялись кроме меня. Я застонал, ведь я не был готов к этому.
– Амелия, почему бы тебе и Хло не пойти в конюшню? – спросила мама.
Сестра взяла Хлою за руку.
– Я проведу небольшую экскурсию, а затем пойдем в конюшню.
– Хорошо, – сказала Хло, повернулась ко мне и помахала рукой. – Пока, пап!
Я снова выпрямился и шутливо сжал свою грудь.
– Она сказала «пап»? Какого черта? Не прошло и пяти минут с ее рождения, а она уже зовет меня папой.
Отец хлопнул меня по спине.
– Пойдем, выпьем, и ты расскажешь мне о поездке из Орегона.
– Налей что-нибудь покрепче, – пробормотал я.
Я уже последовал за отцом, когда мама взяла меня за руку.
– Я уже зарегистрировала Хло в школе. Им нужно, что бы ты подписал пару бумаг, предоставил копию свидетельства о рождении, и справку о прививках.
Я поцеловал маму в щеку.
– Я ценю твою заботу.
Она усмехнулась:
– Я просто счастлива, что ты дома. Теперь осталось вернуться Вайелин.
Папа вручил мне ром с колой и спросил маму:
– Между ней и Джеком все хорошо?
Они оба нахмурились. Им не нравился Джек Уилсон. В их глазах он похититель их старшего ребенка, и вор ее мечты.
– Она несчастна. Я слышу это в ее голосе, когда разговариваю с ней. Амелия собирается в Нью-Йорк. Она увидится с Вайелин.
– Засылаете шпиона, – я отпил из бокала и засмеялся.
Мама подняла брови и бросила на меня грозный взгляд. У моих родителей было семь детей. И была бы их воля, мы бы все жили под одной крышей на ранчо.
Вайелин была моей старшей сестрой. Папа был готов к сыну, и уже даже имя выбрал в честь известного кантри-певца. Но когда родилась девочка, он не передумал менять его, все равно хотел, что бы ребенка звали Вайлон. Мама была согласна, но с условием, изменить написание имени. После Вайелин, родился мой брат Трипп. Он был очень серьезным для ребенка. Это и делает его отличным адвокатом. Дальше родились Митчелл и я. Мы близнецы. Единственное наше отличие – в поступках. Кажется, он делает все правильно, в то время как я, гажу всегда и везде. Моя мать изо дня в день испытывает стресс из-за работы Митчелла, но он счастлив быть копом. Дальше идет Корд. Мой братец-бунтарь. Он единственный человек, который знает мои самые сокровенные тайны. Его мечтой было открыть бар, и, к недовольству отца, у него есть кантри-бар в городе. Конечно, он по-прежнему работает на ранчо, когда это необходимо. Это в нашей крови. Никто не может уйти из ранчо. Следующим парнем был Тревор. Он рожден, чтобы быть сыном своего отца. Любит ранчо, любит лошадей и... женщин.
Последним ребенком была Амелия. Папа считает, что она дарована Богом. Маме сказали, что у нее больше не будет детей из-за тяжелых родов Тревора, но два года спустя наша сестра была здесь. Она зеница глаз моих родителей.
– Стид, ты меня слышал?
Мои глаза поднялись на маму:
– Что?
– Хлоя переживает насчет школы?
– Да. Мне пришлось объяснить ей, что эта школа не похожа на дошкольное учреждение, которое было у нее. Эта будет меньше.
– И каким большим было ее прежнее место? – спросила мама.
– Мам, я жил в Портленде, столице штата Орегон. Там живут сотни тысяч людей. Сколько людей живет в Оук-Спрингс? Шестьсот? – засмеялся я.
– Ближе к двенадцати сотням. Если считать окраину города, – сказал отец, беря напиток.
Подняв стакан к губам, я понял, что мама что-то замышляет.
– У меня такое чувство, что Хло полюбит это место, больше чем то.
– Хорошо бы. Я надеюсь, что миссис Бегнет не будет ее воспитателем. Эта женщина злая, как черт.
Мои родители переглянулись. Папа собирался что-то сказать, но мама его перебила.
– О, нет. Она ушла на пенсию четыре года назад. У нас новая воспитательница.
– Слава Богу, – пробормотал я и выпил все до дна.
Глава 2
Стид
Мы шли вниз по длинному коридору школы. Хлоя шла между моей матерью и Амелией, а я позади, и не мог скрыть улыбку, которая разошлась по моему лицу. Я был здесь очень давно.
Я немного паниковал, думая, что увижу здесь Пакстон. У нее была мечта – стать учителем. Но что сейчас с ней, я не знаю. Мама пыталась заставить меня рассказать, что случилось между нами. Но если я расскажу, то она возненавидит меня. Я взял с мамы клятву, что она никогда не станет говорить о Пакстон. Это произошло после того, как она рассказала, что мать Джо Миллера поведала, что Джо и Пакстон стали близки. Я думаю, они начали встречаться в последний год учебы в Техасском университете.
Эта информация, мало того, ввела меня в депрессию на целый месяц, так и толкнула меня в постель к Ким.
Я отчаянно бежал от прошлого. После этого разговора о Пакстон и Джо, я больше никогда не упоминал о ней. Однажды, даже пригрозил сбросить вызов, когда мама что-то начала говорить о ней. Больше, мы не касались этой темы.
– Я не могу дождаться встречи с моим учителем, – сказала Хлоя. – Надеюсь, она красивая!
Амелия рассмеялась и мама ответила:
– О, она очень красивая. Она тебе понравится, Хлоя.
– А ты знаешь учителя, мама? – спросил я, но они свернули за угол, и зашли в класс.
Я же остановился, чтобы пропустить заходящую в класс семью. Мне показалось знакомым лицо парня, но я не смог его узнать. Мы на мгновенье посмотрели друг на друга, прежде чем разошлись. Когда я вошел в класс, быстро оглядел помещение. Оно был намного красивее, чем в прежнем дошкольном учреждении Хлои. Я удивился, когда увидел в классе кошку. Когда она на моих глазах приземлилась в кресло-качалку, то память о Пакстон ударила меня, словно обухом по голове.
– Когда я буду учителем, то сделаю специальное место для чтения, где ученики, смогут свернуться в мягком кресле и потеряться в словах книги.
– И где же ты хочешь такое провернуть? – спросил я, держа ее руку, пока мы смотрели на звезды.
– В начальной школе.
Я сделал несколько шагов назад. Мое сердце грохотало в груди.
Ох, ни хера себе.
Когда я повернулся, что найти свою мать, то встретился с голубыми глазами Пакстон. Мы простояли несколько секунд, глядя друг на друга. Ее по-прежнему каштановые волосы, были собраны в хвост, но несколько прядей свободно вились у лица. Мои глаза пробежались по ее телу. Молодая девушка, в которую я влюбился, превратилась в красивую женщину. Самую красивую женщину во всем мире. Пакстон была совершенно ошеломленной, увидев меня. Так же как и я. Мне показалось, что на ее губах начала формироваться улыбка, которую быстро сменил хмурый взгляд. Она направилась в мою сторону, и я сразу захотел прикрыть яйца, увидев ее мрачный настрой. Ее последние слова, о том, что она отрежет мне член и засунет его в мою глотку, мелькнули у меня в голове. Я ухмыльнулся, и, казалось, сделал ее еще злее.
– Что ты здесь делаешь? – спросила она злым голосом.
– Я здесь для...
Она схватила мою руку, вонзила в меня свои ногти и потянула в большую кладовую. С нескрываемой злобой она ткнула меня пальцем в грудь.
– Как ты смеешь здесь появляться? Существуют определенные правила, Стид Паркер. Тебе повезло, что у меня нет ножниц, иначе я бы выполнила угрозу.
Я сглотнул, и попытался выйти, но споткнулся.
– Вон из класса!
– Эй, Пакстон, подожди. Я даже не знал...
Она покачала головой.
– Не устраивай сцен. Здесь люди, с которыми мы вместе ходили в школу, Стид. Я прошу тебя уйти.
Так, вот кто это был!
– Мэнни Паттерсон. Вот кто это был, – сказал я, щелкнув пальцами.
Открыв дверь, Пакстон вышла и тихо сказала:
– Пожалуйста, уйди.
Ее голос сорвался, и моя грудь сжалась. Глаза начали бегать по комнате. Несколько человек посмотрело на нас, когда я быстро вышел из кладовки с Пакстон. Думаю, это мое призвание, лажать.
– Я не знаю, почему ты здесь, но пожалуйста, уйди. Это моя работа, Стид. Пожалуйста!
Прежде чем я успел объяснить, ко мне подбежала Хлоя.
– Папа! Папа! Посмотри на мой стол. Это так красиво!
Я наклонился к ней и улыбнулся.
– Я сейчас подойду, тыковка. Я разговаривал со старым другом.
Хлоя взглянула вверх и ахнула.
– Ты красивая. Ты принцесса?
Я смотрел, как тает гнев Пакстон. Она нежно смотрела на Хлою, но я мог видеть боль на ее лице.
– Нет, милая. Я мисс Монро, учитель.
Мое сердце упало, когда Пакстон подтвердила то, что я уже знал. Глазами я нашел маму. Она улыбалась. Она знала. Она знала, черт, побери!
Бля. Моя. Жизнь.
– Папа! Ты слышал это? Твой друг – мой учитель! – ее руки обвились вокруг моей шеи. Я поднялся, держа на руках Хлою. Весь мир застыл, когда я посмотрел в глаза Пакстон, которые наполнялись слезами.
Бля, не так я хотел рассказать Пакстон о Хлое.
– «Папа»? – спросила она дрожащим голосом.
Хлоя повернулась к ней лицом.
– Мы переехали сюда из Орегона. Дожди идут там все время. Папа сказал, что у меня будут собственные козы, и я буду ездить на корове!
Пакстон уставилась на Хлою. Мое сердце так сильно колотилось в груди, что я уверен, все в комнате могли слышать его стук. В памяти всплыл звук плача Пакстон, и он звучал в голове так громко, что я захотел закрыть уши и убежать.
Наконец, Пакстон издала небольшой смешок.
– В Орегоне всегда дождь. И козы? Как интересно. Хлоя, почему бы тебе не пойти за свой рабочий стол. Там тебя ожидает сюрприз.
Я поставил Хлою на пол и наблюдал, как Пакстон наклонилась к моей дочери. Она изучала ее лицо и сморгнула навернувшиеся слезы.
– Я так счастлива, что ты здесь, Хлоя. Я не могу дождаться, чтобы узнать тебя. Добро пожаловать в Оук-Спрингс.
С огромной улыбкой Хлоя обняла Пакстон.
– О, спасибо, мисс Монро! Я пойду искать мой сюрприз, – Хлоя, а вместе с ней я и Пакстон, направилась к столу.
Я взглянул на Пакстон. Ее рука прикрыла рот в попытке удержать свои эмоции. Она медленно обернулась ко мне.
– Мне очень жаль, Пакстон. Я не знал, что ты учитель. Я бы приехал и поговорил с тобой заранее. Я никогда бы не свалил это на тебя. Надеюсь, ты веришь?
Ее подбородок задрожал, прежде чем она подняла его выше и откашлялась.
– Извини меня, мне нужно поговорить еще и с другими родителями, – она посмотрела на меня, продолжая уже деловым тоном. – А сейчас… кх-кх... мистер Паркер, пожалуйста, обратите внимание. На рабочем столе, лежит несколько примеров того, над чем мы будем работать в первую неделю школы. Там же список будущих работ, пожалуйста, выберите что-то, прежде чем уйти, – она остановилась на мгновение, прежде чем снова обрела душевное равновесие. – Еще есть документ на участие в волонтерской деятельности, приглашаются родители. Не стесняйтесь, подпишите, и участвуйте вместе с вашей женой. Это высоко ценится.
Я сделал шаг ближе к ней.
– Пакстон. Это не…
Она покачала головой, и опустошенное выражение появилось на ее лице. Я почувствовал, как меня словно ударили в живот.
– Не надо. Пожалуйста, остановись, – тихо сказала она, и отошла к другой семье. Я смотрел, как она улыбнулась им, и представил, что было, если бы я не сломал ее мир... снова.
Счастливое выражение моей матери, стоящей рядом с Амелией недалеко от стола Хлои, сменилось на недоуменное. Гнев охватил меня. Я подошел к ним.
– Почему ты не сказала мне, что Пакстон будет учителем Хлои?
Она пожала плечами.
– Ты запрещаешь мне говорить о ней.
– Мне нужно поговорить с тобой наедине, мама. Сейчас! – наклонившись, я поцеловал Хлою в щеку. – Папа и бабуля сейчас придут. Тетя Мели будет здесь, ладно?
Хлоя рылась на столе, глядя на все в удивлении.
– Хорошо, папа.
Я последовал за матерью из класса, и дальше, до конца коридора. Когда мы, наконец, дошли, я потерял самообладание.
– О чем ты думала? Какого черта, ты не предупредила меня. Мама! Я даже не был уверен, что она живет здесь!
– Не разговаривай со мной в таком тоне. Ты сказал, что не желаешь говорить о ней. Что ты не хочешь знать, что она делает и где она живет. Я не знаю, что произошло между вами двумя, но уверенна – вы предназначены друг другу.
Я провел рукой по своим волосам.
– Господи, Боже мой, мама. Зачем ты это сделала?
Она ударила меня по затылку.
– Не произноси имя Господа всуе.
Я согнулся, оперев руки на колени, и сделал несколько глубоких вдохов. Эмоции клокотали во мне. Когда я увидел эти глаза, мой живот скрутило, и я не хотел ничего больше чем поцеловать ее и попросить прощения. Она посмотрела на меня с такой ненавистью, что все, что я мог чувствовать – страх и сожаление. Вину. Добавим, что дерьмо, там тоже было. Много.
Грусть в ее глазах, уронила меня на пол. Все, что я видел – ей до сих пор больно.
– Стид, я не знаю, почему вы поругались, и что заставило тебя бежать в Орегон, но думаю, что это второй шанс.
Я поднял руку, чтобы остановить ее.
– Мам, не надо. Ты не представляешь, что ты пытаешься сделать.
– Вы оба так сильно любили друг друга. Разве ты не помнишь совместные планы, которые вы строили? Вы оба собирались ехать в Техасский университет. Затем вернуться домой и строить жизнь вместе. Вы говорили о браке и детях.
– Пожалуйста, остановись, – умолял я.
Она продолжала говорить, и мой живот свело. Я больше не мог понять ее слов. Единственное, что я слышал – плач Пакстон. Громче. И еще громче, пока не стал таким оглушительным, что я закричал:
– Стоп!
Мама подскочила от испуга.
– Боже мой, Стид, что с тобой? Ты наверное устал с дороги.
Я не смог остановить слова, что сошли с моих уст.
– Вы когда-нибудь задумывались, почему я не приезжал сюда так долго, мама? Я не был здесь десять лет!
– Ты был упрям. Это семейная паркеровская черта, – сказала она.
Я покачал головой.
– Нет, мама. Пакстон была беременна и потеряла ребенка за день до окончания школы.
Ее глаза расширились в шоке, а рука закрыла рот. Я закрыл лицо руками и издал рык, прежде чем глянуть на нее.
– Когда она сказала мне, что беременна, я ответил, что я не хочу быть отцом. Что мы слишком молоды, и что ребенок разрушит нашу жизнь.
Ее рука опустилась и она прошептала:
– О, Стид. Скажи, пожалуйста, ты просил ее сделать…
– Нет. Но я сказал ей, не могу быть отцом. Мне еще рано. Я избегал ее в течение недели после того, как она сказала мне. Потом она потеряла ребенка, а я... я был так рад. Она кричала и кричала. Напоследок она сказала, что ненавидит меня и не хочет больше никогда видеть. Я знал, что совершил ошибку, и не знал, как исправить. Корд сказал – ей нужно время.
Гнев охватил лицо матери.
– Корд знал?
– Он единственный, кто знал.
Гнев на ее лице быстро сменился ужасом.
– Ты уехал, чтобы справиться с потерей своего ребенка?
Старая вина разорвал меня вновь. Моя мама, посмотрела на меня в первый раз в жизни с разочарованием в глазах.
– Да, – прошептал я.
Она отвернулась. Я закрыл глаза и пожалел, что не могу вернуться во времени назад. Я бы сделал все по-другому. Я бы сжал Пакстон в своих руках и сказал ей, что все будет хорошо. Что мы пройдем через это вместе.
Вместо этого, я сбежал, как трус. Я вошел в состав футбольной команды штата Орегон, и играл там, в течение четырех лет. И не вернулся к единственной женщине, которую я любил.
– Почему ты не вернулся домой?
Мама повернулась и посмотрела мне в глаза. Я молчал.
– Ответь мне, Стид Паркер.
– Я знал, что поступил с ней плохо. Я причинил ей боль. Я обидел ее. Я не мог смириться, что она будет смотреть на меня с ненавистью. Это было легче – держаться подальше.
Ее голова медленно качалась из стороны в сторону, когда мама подошла ближе.
– Легче для кого, Стид?
Снова отвернувшись, мама смотрела в пустой коридор. Она покачала головой и обняла себя за талию.
– Если бы знала, я бы никогда так не сделала. Пакстон заслужила предупреждение о Хлое, – она закрыла в ужасе рот рукой. До нее дошло, как чувствовала себя Пакстон, когда познакомилась с Хлоей.
– Мне жаль, что я никогда не говорил тебе и папе. Я знал, что ты будешь зла на меня.
Когда мама посмотрела мне в глаза, я затаил дыхание.
– Я не сержусь, Стид. Трудно сердиться на собственного ребенка. Но твои действия, то, как ты себя повел. Я глубоко разочарована в тебе. Я не растила тебя трусом.
Поморщившись, я сделал шаг назад. Слова больно ударили меня.
Мама направилась по коридору обратно в класс. Я не двигался. Мои ноги словно налились свинцом, пока я наблюдал за идущей матерью.
