Текст книги "Необузданные желания (ЛП)"
Автор книги: Кайли Кент
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)
Глава 25
Я расхаживаю по комнате. Все мониторы показывают квартиру Люси. Она готовилась последние два часа. Я видел, как она принимала душ, мыла и сушила волосы, а потом она целый час наносила на лицо дерьмо, которое ей на хрен не нужно.
Она только что вышла из своей гардеробной в черной кожаной юбке-карандаше и таком же черном куске ткани, замаскированном под рубашку; ее сиськи практически вываливаются наружу. Она держит в руке пару черных туфель-лодочек от Louboutin и кружится по кругу с чертовой улыбкой на лице. Она знает, что я наблюдаю.
Я беру телефон, лежащий на моем столе, и отправляю ей сообщение.
Я:
НЕ выходи из дома в этом гребаном наряде, Пчелка.
Я смотрю, как она тянется через кровать, хватает свой телефон и читает мое сообщение. Ее пальцы яростно стучат по экрану прямо перед тем, как мой собственный телефон пикает от входящего сообщения.
ПЧЕЛКА:
Размечтался, придурок. Я буду носить все, что захочу.
Она выходит из комнаты, подняв вверх средний палец.
Блять! Я ударяю кулаком по столу. Мониторы компьютеров дрожат от силы удара. Затем я хватаю ключи с приставного столика, выхожу и направляюсь в гараж. Я больше не запираю дверь в эту комнату. Мои родители вернулись в Сидней, и сюда больше никто не заходит.
Я подключаюсь к трекеру на ее телефоне и смотрю, как она перемещается по улицам Мельбурна. Проходит совсем немного времени, и она останавливается, а я замечаю, что она находится рядом с гребаным клубом моего кузена. Мне бы не хотелось, чтобы она приходила в таком наряде в Unhinged. Когда я приеду, на нее набросятся голодные стервятники.
Кажется, я нарушаю все скоростные ограничения, подъезжая на своей машине прямо ко входу в клуб. Я бросаю ключи одному из парковщиков и продолжаю идти. Мне даже плевать, если машину сейчас угонят. У меня на уме только одно, единственное, что, кажется, занимает мои мысли в эти дни.
Люси, мать ее, Кристиансон.
Мне не требуется много времени, чтобы найти ее. Она выделяется в любой гребаной толпе. Она на танцполе со своей подругой Шэр и еще одной женщиной. Я становлюсь в сторонке и свирепо смотрю на каждого ублюдка, который осмеливается хотя бы взглянуть в ее сторону. Проходит совсем немного времени, прежде чем какой-то хуесос игнорирует мою не слишком явную угрозу и подкрадывается к Шэр. Затем он обнимает Люси за талию, пытаясь втиснуться между ними.
Выйдя из тени, я оттаскиваю засранца назад за рубашку, а затем бью его по лицу. Он падает, как мешок с дерьмом, а я наклоняюсь, роюсь у него в кармане и вытаскиваю удостоверение личности. Я делаю снимок и убираю телефон в карман.
– Я знаю, где ты живешь, и приду забрать долг, который ты теперь мне должен, – говорю я ему.
– Какого хрена? Какой долбаный долг? – Выплевывает он.
– Те пальцы, которыми ты только что трогал мою девочку. Они теперь принадлежат мне. И если я говорю, что что-то принадлежит мне, то можешь быть уверен: я никому не позволю это отнять. – Я отталкиваю его в сторону и смотрю, как он, спотыкаясь, поднимается на ноги и практически убегает.
– Что ты ему сказал? – Спрашивает меня брат Люси.
– Я сказал ему, что она – принцесса мафии, и если он еще раз к ней прикоснется, я отрежу ему руки на хрен. По кусочку. Заставлю его смотреть, как я скармливаю их свиньям моего дяди, – вру я, потому что вряд ли скажу ему правду.
– А, спасибо. – Он качает головой и поворачивается к Шэр. – Мы можем уже уйти? – Спрашивает он ее. Очевидно, они теперь встречаются. Ксавьер и Шэр. Я узнал об этих отношениях, читая сообщения Люси.
Я не слышу ее ответа из-за музыки, но слышу, как она спрашивает Люси, не хочет ли она поехать с ними домой. Моя Пчелка смотрит прямо на меня и ухмыляется.
– Нет, я в порядке. Я собираюсь найти здесь какого-нибудь ничего не подозревающего парня из студенческого братства, который отвезет меня домой и оттрахает до потери сознания, – говорит она. И я сжимаю руки в кулаки.
– Пожалуйста, ради всего Святого, просто позволь мне отвезти тебя домой. Как, черт возьми, я смогу уснуть сегодня, зная, что таков твой план? – Ксавьер кричит так громко, что его слышно сквозь музыку.
– Не волнуйся, я пошутила, – говорит она. – Вроде того.
Она не уйдет из этого гребаного клуба ни с кем, кроме меня. Если потребуется, я разрушу это место до основания вместе с ней и с собой. На данный момент мне действительно наплевать.
Я не улавливаю продолжения разговора Люси с братом. Но когда он поворачивается, чтобы уйти, то останавливается передо мной.
– Ты можешь проследить, чтобы она добралась до дома?
Я потрясенно молчу. Понятия не имею, зачем ему нужно, чтобы его сестра была рядом со мной. Черт, если бы у меня была сестра, мне бы понадобилось больше гребаных свиней. Я киваю. Это все, на что я способен в данный момент. В конце концов, это правда. Я заберу ее домой. С собой. Я смотрю, как Люси продолжает танцевать с другой женщиной. Мой взгляд не отрывается от нее.
– Дом, ты в порядке? – Раздается голос Эша рядом со мной.
– Нормально. А ты? – Спрашиваю я его.
– Было бы замечательно, если бы мне не приходилось беспокоиться о том, что мой кузен устроит кровавую бойню на моем танцполе.
– Я не идиот. Я не собираюсь никого убивать, Эш. – Во всяком случае, не здесь. Как только я привезу Люси домой, я найду этого ублюдка и сдержу свое обещание. Я не угрожаю кому-то просто так.
– Отлично. Значит, это та цыпочка, из-за которой ты постоянно психуешь, да? – Из-за его слов я поворачиваю голову и смотрю на него. Он смотрит на Люси с интересом, но не с таким, из-за которого каждый второй ублюдок в этой комнате украдкой поглядывает на нее. Нет, во взгляде Эша больше читается… любопытство.
– Я даже на стану отвечать на это. Где Бри и какого хрена она спустила тебя с поводка? – Спрашиваю я его.
– Она наверху, с Фейт, – говорит он.
– Ты привел сюда Фейт? В гребаный ночной клуб? – Я хмуро смотрю на него. Фейт – дочь Эша и Бри. Малышке точно не место в таком месте, где ошиваются такие уроды, как эти.
– Мы улетаем сегодня вечером. Мы просто заехали, чтобы захватить пару вещей. Тебе стоит пойти и повидаться с девочками, пока мы не уехали.
Я оглядываюсь на Люси. Ни за что на свете я не оставлю ее на танцполе.
– Конечно, я сейчас приду, – говорю я, прежде чем пересечь комнату. Я подхожу к Люси сзади, наклоняюсь и шепчу ей на ухо: – Мне нужно, чтобы ты пошла со мной. – Я покусываю ее мочку, и ее тело вздрагивает от прикосновения. Мне чертовски нравится, как эта девушка реагирует на мои прикосновения.
– Ммм, ну не знаю. У нас тут много предложений. У тебя серьезная конкуренция, – быстро отвечает она.
Мои пальцы впиваются в ее талию. Я слышу, как у нее перехватывает дыхание.
– От мысли, что кто-то прикасается к тебе, у меня в голове все переворачивается, Пчелка. И, поверь, увидеть последствия ты точно не захочешь.
– Прости. Я пошутила.
– Я куплю тебе сборник шуток. Тебе явно нужно подтянуть чувство юмора, – невозмутимо заявляю я. Затем беру ее за руку и веду с танцпола наверх, где расположены офисы.
Музыка стихает, чем выше мы поднимаемся.
– Куда ты меня ведешь? – Спрашивает она.
– Ты позволила мне привязать тебя к гребаному столбу и трахнуть, не задавая вопросов. А теперь ты беспокоишься о том, куда я тебя веду?
Ее лицо становится свекольно-красным. Забавно, что она, кажется, никогда не испытывает стыда в пылу страсти, но так легко смущается, вспоминая о тех же самых поступках.
– Расслабься. Мои кузены уезжают из города сегодня вечером. Мне нужно попрощаться с Бри, а потом я отвезу тебя домой.
– Ты не обязан отвозить меня домой. Я все равно еще не готова уезжать. Я недостаточно пьяна.
Я ничего не отвечаю. Это бессмысленно. Потому что, в конце концов, я знаю, что добьюсь своего. Я всегда добиваюсь своей цели, и неважно, сколько усилий для этого приходится приложить. Я открываю дверь в кабинет Эша и затаскиваю Люси внутрь, после чего закрываю ее за нами.
– Дом-Дом. – Маленькие ножки Фейт бегут ко мне, а ее ручки высоко подняты. Я отпускаю руку Люси, наклоняюсь и подхватываю малышку.
– Привет, малышка Фейт. Как дела? – Я покрываю поцелуями все ее крошечное личико. Она чертовски очаровательна, эта малышка. Настолько, что возникает сомнение, действительно ли она от Эша. Не знаю, как его уродливая рожа создала нечто столь охренительно прекрасное. Я бы с удовольствием сказал, что это как-то связано с влиянием Бри, но кровного родства тут нет. Фейт подбросили к порогу дома Эша, когда ей был всего месяц от роду. Это долгая история, и не мне ее рассказывать. Эти двое любят рассказывать о себе больше, чем кто-либо из моих знакомых, поэтому они более чем счастливы объяснить, как все это произошло.
– Дом, я не знала, что ты здесь, – говорит Бри.
– Эш сказал, что вы уезжаете сегодня вечером. Где он? – Спрашиваю я, оглядывая пустой кабинет.
– Могу только догадываться. Вероятно, внушает страх Божий сотрудникам, перед тем, как ему придется уехать отсюда на несколько недель. – Смеется она.
– Точно.
– Привет, я Бри. Не думаю, что мы были знакомы раньше. Я любимая кузина этого человека. – Бри протягивает руку Люси.
– Была моей любимой кузиной, пока не появилась она, – говорю я, подбрасывая Фейт в воздух и ловя ее. Ее восторженные визги растапливают мое холодное сердце.
– Если ты уронишь мою дочь, я с тебя живьем шкуру спущу, – говорит мне Бри. И я ей верю. Она более чем искусна в обращении с ножом.
– Я Люси. Приятно познакомиться. – Голос Люси тихий, неуверенный.
Я смотрю на нее. Кажется, она нервничает. Я передаю Фейт Бри и беру Люси за руку. Не знаю, из-за чего она нервничает, но мне это ужасно не нравится.
– Дай мне знать, когда вернешься в город, и мы встретимся.
– Конечно, – говорит Бри, ее маленькие глазки-бусинки перебегают с Люси на меня.
Я быстро прощаюсь с Фейт, а после вывожу Люси из кабинета. На этот раз я не прохожу мимо танцплощадки. Вместо этого я направляюсь к задней двери, ведущей в переулок, затем обхожу здание вокруг, чтобы найти парня-парковщика, которому я бросил ключи, когда приехал. Увидев меня, он бежит к стоянке и быстро исчезает. Через пару минут моя машина появляется на обочине перед нами. Я открываю пассажирскую дверь и сажаю Люси внутрь, после чего обхожу машину спереди и сажусь за руль. Как только я выезжаю на улицу, я беру ее за руку и переплетаю наши пальцы.
– Что случилось? – Спрашиваю я ее.
Глава 26
Что случилось?
Хороший вопрос. Вопрос, на который у меня нет ответа, потому что я, черт возьми, не знаю, что на меня нашло.
– Не знаю, – говорю я Доминику. Потому что это правда.
– Нет, знаешь. На тебя это не похоже – нервничать. Что случилось?
– Честно говоря, я не знаю. Просто у меня было странное чувство. Все нормально. Оно прошло. Наверное, я просто устала.
– Ты уверена?
– Ага. Можешь просто подбросить меня до моей квартиры? Завтра я придумаю, как забрать свою машину.
– Конечно. – Дом гораздо сговорчивее, чем я думала.
Жаль, что я не могу разобраться в этом парне. У меня это совершенно не получается. Когда он останавливается перед моим домом, я благодарю его за поездку и выскакиваю из машины. Не знаю, что произошло, но, увидев его с ребенком, я подумала о том, о чем не должна думать. Мысли о том, что он держит на руках нашего ребенка, просто нелепы. Я даже не хочу детей… ну, по крайней мере, в ближайшее время. И уж точно не до замужества.
Но хочу ли я провести остаток своей жизни с таким сильным человеком, как Доминик Маккинли? Не знаю. Он особенный, во многих отношениях.
У меня даже нет желания открывать все шкафы, когда я захожу в свою квартиру. Какой смысл, если я знаю, что за мной наблюдают? И кто. На самом деле я не боюсь Доминика. Я боюсь того, как сильно к нему привяжусь. Я и так провожу слишком много времени, думая о нем, вспоминая то, что он со мной делал. Мечтая о других вещах, которые хочу с ним сделать.
Я захожу в ванную и закрываю дверь – хотя не уверена, зачем мне это нужно, ведь я знаю, что у Дома здесь тоже есть камеры. Глядя на свое отражение, я завязываю волосы в беспорядочный пучок на макушке, смачиваю мочалку водой и вытираю лицо, прежде чем снять косметику с шеи. Я использовала ее, чтобы замазать следы от ремня, врезавшегося в мою кожу, – они все еще красные и воспаленные. Я провожу пальцами по ушибленной коже, вспоминая удовольствие, которое испытала прямо перед тем, как потеряла сознание. Это было невероятно.
И именно это меня и пугает.
Как далеко я готова зайти в погоне за этим кайфом? Что я готова позволить Доминику сделать со мной ради быстрой разрядки?
Разрядки, которая не сравнится ни с чем, что я когда-либо испытывала раньше. Тем не менее, это опасная зависимость, потому что я правда не знаю, как далеко готова зайти. Я не получаю никаких ответов, разглядывая себя, поэтому отворачиваюсь и включаю душ. Бросив одежду на пол, я встаю под горячую воду. Шею покалывает, когда горячая струя омывает чувствительные места.
Оно того стоило, думаю я про себя, а затем вздрагиваю и задаюсь вопросом, что, черт возьми, со мной не так. Доминик стоял передо мной и говорил, что хочет моей смерти, потому что только так он может гарантировать, что никто больше не сможет ко мне прикоснуться. И что же я сделала? Я разделась и практически умоляла его трахнуть меня.
И все же, когда я увидела его с ребенком его кузины в офисе Unhinged, я испугалась. Что-то в том, каким нормальным он казался в тот момент, повергло меня в панику. Когда я думаю о нем как о каком-то одержимом парне, который знает, как меня взбудоражить, я могу с этим справиться. С нами. Я знаю, что это такое. Мы будем трахаться, как кролики, пока ему не надоест и он не переключится на следующую девушку. А я, вероятно, проведу остаток жизни, пытаясь найти кого-то, кто сможет доставить мне такое же оргазмическое блаженство. И это сделает меня озлобленной старой девой, потому что я, скорее всего, никогда его не найду.
Но я могу жить с этим. Потому что, в конце концов, со мной все будет в порядке. В основном. Но когда я думаю о нем как о нормальном, живом, дышащем парне с семьей, которая занимается обычными повседневными делами… Когда я думаю о том, как он улыбался и, казалось, искренне радовался, проводя время со своей кузиной и ее ребенком… Вот тогда я понимаю, что вступаю на опасную территорию.
Потому что в этот момент я подумала… а что если?
Что, если бы у нас были обычные отношения? Если бы мы встречались, поженились и завели детей? Что, если он не просто какой-то придурок, который одержим мной?
Эти мысли пугают меня больше всего. Потому что если я допущу мысль, что мы могли бы быть чем-то большим, чем просто мимолетным эпизодом в моей жизни, то, в конечном счете, это разрушит меня до неузнаваемости. Если я допущу, что Доминик Маккинли может стать последней главой моей истории, это приведет лишь к душевной боли, от которой я никогда не смогу оправиться. Поэтому мне лучше не видеть в нем никого, кроме парня, который может управлять моим телом лучше, чем кто-либо другой. Мне не нужно думать о том, чтобы завязать с ним нормальные отношения.
Выключив душ, я беру полотенце с подогревателя и оборачиваю его вокруг себя. Затем иду на кухню и включаю чайник, чтобы приготовить чашку чая. Пока вода закипает, я беру телефон и пролистываю сообщения. От него нет никаких сообщений. Не знаю, почему я ожидала, что они будут. Мое сердце замирает от беспокойства, ведь я не знаю, где он и почему он не связался со мной. Это очень плохо.
Может, мне стоит позвонить Шэр и отвлечься…
Нет, я не могу позвонить ей. Она ушла домой вместе с моим братом, и мне совсем не хочется думать о том, чем они занимаются.
Аргх!
Когда чайник выключается, я заливаю чайный пакетик горячей водой и возвращаюсь с кружкой в спальню. Я забираюсь под одеяло и включаю телевизор. Не знаю, сколько времени я провожу, листая Netflix, прежде чем сдаюсь и просто переключаюсь на фильм Hallmark. Затем я кутаюсь в одеяло и стараюсь не думать о том, насколько одинокой сейчас себя чувствую, как я готова на все, чтобы кто-то другой был здесь.
Не кто-то, а он.
Глава 27
Я не хотел отпускать ее одну в свою квартиру. Меня так и подмывало просто послать все к черту, припарковать машину и пойти за ней туда. Ее что-то беспокоит, и я хочу выяснить, что это за хрень, чтобы потом все исправить.
И я планирую заняться именно этим, как только разберусь с делами, которые мне нужно выполнить. Говоря о делах, я планирую оторвать пальцы одному мудаку. Не хочу, чтобы обо мне думали, будто я человек, который угрожает кому-то без причины. Вот почему я сейчас сижу в доме этого засранца и жду, когда он вернется. Я смотрю на фотографию его удостоверения личности, которую сделал ранее. Эндрю Харпер. Двадцать лет.
Что ж, Эндрю, надеюсь, тебе понравилось то, что ты испытал с моей девушкой. Потому что сегодня это, возможно, последний раз, когда ты что-то чувствуешь.
Я убираю телефон в карман, когда ручка двери поворачивается, и Эндрю, спотыкаясь, входит внутрь. Он не один. Судя по всему, этот засранец привел с собой какую-то бедную пьяную девушку.
– Энди, дружище, я ждал тебя целую вечность. Где ты, черт возьми, был? – Я объявляю о своем присутствии, и хуесос смотрит на меня широко раскрытыми глазами. – Я же сказал тебе, что заеду. Разве ты не помнишь? – Напоминаю я ему, после чего поворачиваюсь к девушке, которая, спотыкаясь, идет рядом с ним. – Тебе нужно уйти, сейчас же.
– Нет, не уходи, – умоляет ее Энди.
Чертовски жалкий парень, умоляющий женщину остаться и спасти его задницу.
– Дорогая, нам с Энди нужно кое-что наверстать. – Я снова лезу в карман. – Вот, возьми это и вызови себе такси. – Я протягиваю ей две стодолларовые купюры.
Она смотрит на деньги в моей руке, а затем берет их.
– Спасибо, ценю это. – И, не оглядываясь, она выходит за дверь.
– А теперь, я полагаю, нам нужно заняться кое-какими делами, – говорю я Эндрю.
– Отвали. Убирайся нахуй из моего дома, придурок, пока я не вызвал полицию, – кричит он.
– С удовольствием, но я поеду не один. Видишь ли, ты поедешь со мной. Мы немного прокатимся.
– Ага, я так не думаю. – Он подходит к входной двери и открывает ее. – Убирайся к чертовой матери.
Я делаю шаг, словно собираюсь уйти, и замечаю облегчение на его лице. Но затем решаю воспользоваться моментом и нокаутирую его хуком прямо в висок. Я подхватываю его прежде, чем он падает на пол, и взваливаю его жирную задницу себе на плечо. Затем я несу ублюдка вниз по ступенькам и бросаю его на заднее сиденье своей машины. Пока он все еще в отключке, я связываю его запястья и лодыжки, после чего заклеиваю рот скотчем. До фермы ехать долго, и я не хочу слушать этого ублюдка, если он проснется.
Через час я затаскиваю его бессознательную задницу в свинарник. Я кладу его на стол, где уже было зарезано больше людей, чем я могу сосчитать на пальцах обеих рук. И каждый из них оказывался там из-за того, что они прикасались к ней.
В голове мелькает мысль, что было бы проще и гораздо менее трудоемко просто убрать ее. Но она была права. Если я так поступлю, то больше никогда не смогу к ней прикоснуться. А такая проблема этому гребаному миру не нужна.
Я смотрю на свиней, которые шумят, зная, что скоро будет их ужин. Я сказал сторожу, что он мне не понадобится в течение недели. Этого будет достаточно, чтобы прокормить их.
Обычно я жду, когда эти ублюдки просыпаются. Мне нравится видеть боль и страх в их глазах, когда я начинаю отрезать небольшие куски мяса, которые по мере продвижения становятся все больше. Они недолго остаются в сознании, но и этого небольшого проблеска достаточно. Однако сейчас у меня нет такой роскоши, как время. Мне нужно вернуться к Люси. Поэтому, закрепив туловище Эндрю на столе, я беру пилу и начинаю с его правой руки. Той, что касалась ее. Его глаза широко открываются, взгляд перебегает с моего лица на то место, где теперь лежит его рука. Он издает пронзительный крик, после чего его голова запрокидывается, и он теряет сознание. Я бросаю руку свиньям, и все они сходят с ума, пытаясь урвать кусок плоти.
Через два часа я убираю скамейку и пол, и теперь внутри воняет химикатами и отбеливателем, а не кровью и свиным дерьмом. Дверь сарая открывается, и я поднимаю голову, увидев как входят папа и дядя.
Слава богу, что они не появились часом раньше. Хотя, когда я смотрю на своего отца и замечаю выражение неподдельного ужаса на его лице, я не уверен, что все было бы по-другому, если бы он поймал меня на месте преступления, а не после. Я не хотел, чтобы мои родители узнали об этом, не говоря уже о том, чтобы они увидели все воочию. Я прилагал все усилия, чтобы скрыть, насколько у меня не все в порядке с головой. Очевидно, они знают, что я не совсем в порядке. Но они понятия не имеют, насколько глубока тьма, которая скрывается за этим. Дядя Джош и Бри – единственные, кто это понимает. Они единственные, кто не осуждает. Наверное, потому, что в этом случае им пришлось бы столкнуться с собственными демонами.
– А, я не знал, что вы вернулись в город, – говорю я с беззаботностью, которой сейчас не должно быть.
– А что бы ты сделал? Устроил бы вечеринку по случаю нашего приезда? – Спрашивает дядя Джош, приподняв брови.
– Я бы позаботился о том, чтобы меня здесь не было, – отвечаю я с ухмылкой. Я смотрю на своего отца. Он еще ничего не сказал. Он смотрит на свиней, которые в настоящее время лакомятся тем, что раньше было Эндрю.
– Доминик, это действительно было необходимо? – Наконец спрашивает он меня.
– Ах… – Я потираю затылок. Не знаю, что сказать.
Было ли это необходимо?
Это зависит от того, кого вы спрашиваете. Я не настолько безумен, чтобы не отличать правильное от неправильного. Просто меня это не настолько сильно беспокоит, чтобы принимать это во внимание в подобных ситуациях.
– Что он натворил? – Спрашивает папа.
– Прикоснулся к ней, – говорю я.
– Черт возьми, он хуже тебя. – Папа протягивает руку дяде.
– Не думал, что такое возможно. – Смеется дядя Джош.
– А, ты знаком со своей дочерью? Бри хуже нас обоих, – говорю я ему.
– Закрой рот, Бреанна – гребаный ангел, – рычит он.
– И Люцифер тоже, – бормочу я себе под нос. Нет смысла спорить. Я все равно не выиграю. – Я бы с удовольствием остался поболтать, но мне нужно кое-куда сходить, – говорю я им.
– Надеюсь, ты говоришь о душе, – говорит папа, осматривая все мое тело. Я смотрю на себя сверху вниз. Я весь в крови и мелких кусочках плоти. Гребаный ад. Папа качает головой, когда добавляет смиренным тоном: – Это нужно прекратить, Доминик. Либо ты возьмешь себя в руки, либо я сделаю это за тебя. Этот путь чертовски опасен, и я не собираюсь смотреть, как разбивается сердце твоей матери, когда ты хоронишь себя в такой глубокой яме, из которой даже мы не сможем тебя вытащить.
– Знаю. – Говорю я ему то, что он хочет услышать. Хотя при упоминании о маме меня охватывает чувство вины. Я тоже не хочу видеть, как разбивается ее сердце. Особенно если это моя вина.
– Как думаешь, что бы она сказала, если бы увидела это? Люси?
– Я надеюсь, что она, черт возьми, сбежала бы от меня как можно дальше, – признаю я.
– Если она еще не сбежала, то и не сбежит. Даже если она увидит это, она все равно останется. Но какой ценой, Дом? – Спрашивает папа.
Я размышляю о том, что могло бы произойти, если бы Люси, зная, какой я на самом деле, осталась со мной. Неужели ее свет, который манит меня, как мотылька к огню, со временем начнет тускнеть, пока окончательно не погаснет? Сможет ли она справиться с этим… морально?
Ее и так преследуют кошмары, и как бы мне ни хотелось думать, что она боится именно меня, я не знаю, хочу ли этого. Я хочу, чтобы она приходила ко мне, когда ей будет страшно. Хочу, чтобы она знала, что я тот парень, который уничтожит ее чертовых демонов. А не вызовет их.
– Я разберусь со своим дерьмом. Не волнуйся, – говорю я папе.
Он смеется.
– Я, блять, надеюсь, что однажды у тебя будут дети, Доминик, и ты поймешь, что беспокоиться о них – это не твой выбор.
Я морщусь.
– Миру больше не нужны Маккинли. – Затем я указываю большим пальцем за спину. – Я иду в душ.
Мысль о том, что я могу стать отцом ребенка, просто смехотворна. Я даже в своем собственном дерьме разобраться не могу, так какого хрена я должен отвечать за чужое? Нужно также не забывать о противозачаточных. Я знаю, что Люси принимает таблетки. Я видел, как она глотала их много раз. Но опять же, мысль о том, что Люси беременна моим ребенком и навсегда привязана ко мне, не кажется такой уж непривлекательной.
Я захожу в дом и направляюсь прямиком в ванную, расположенную на первом этаже. Именно поэтому я оставил здесь несколько комплектов одежды и полотенец. Все, что на мне надето, придется сжечь. Я не могу допустить, чтобы такого рода улики просто валялись где попало, и кто-то мог их найти.
Как только я вхожу в квартиру Люси, напряжение покидает мое тело. Я вдыхаю ее аромат. Это первое, что я чувствую, когда захожу в ее комнату. Ее присутствие приносит умиротворение. Я снимаю туфли и наклоняюсь, чтобы снять носки. Мне хочется забраться к ней в постель, обхватить ее за талию и уснуть.
Но я этого не делаю. Вместо этого я сажусь на стул и наблюдаю, как поднимается и опускается ее грудь. Ее губы приоткрыты, а глаза слегка подрагивают.
Что тебе снится, Пчелка?
Я наклоняюсь вперед, опираясь на локти. Я чертовски устал. Истощен. Если я сейчас заберусь в ее постель, то разбужу ее и, возможно, напугаю до смерти. А я не хочу нарушать ее сон. Поэтому я снова сажусь прямо, откидываю голову на спинку стула и закрываю глаза.
– Дом? – Голос Люси тихий, мягкий.
Я резко открываю глаза и встречаюсь с ней взглядом. Она сидит, выпрямившись, в постели.
– Что случилось? – Спрашиваю я ее.
Ее брови хмурятся в замешательстве.
– Что ты здесь делаешь? Где ты был?
– Я ездил на ферму.
– О… Почему ты просто сидишь там?
– Мне нравится смотреть, как ты спишь, – говорю я ей.
– А мне больше нравится, когда ты спишь со мной, – говорит она.
Я встаю и стягиваю футболку через голову, затем расстегиваю джинсы и спускаю их с ног.
