Текст книги "Переплетенные с ним (ЛП)"

Автор книги: Кайли Кент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Глава восьмая

Дин

Элла склоняет голову набок, ее темные карие глаза пытаются распознать ложь в моих словах. Она может пытаться сколько угодно. Но не найдет ничего, кроме правды.

– Почему именно сейчас? Почему ты вдруг захотел меня именно сейчас? Когда четыре года назад ты оставил меня. Ты бросил меня, мудак! Ты ушел, даже не оглянувшись. – Повысив голос, она швыряет стакан через всю комнату. Он разбивается, ударяясь о стену, и осколки падают на пол.

Я не двигаюсь. Я не вздрагиваю. Если ей нужна гребаная груша для битья, я с радостью ею стану. Кроме того, я заслужил ее гнев. Я заслужил ее недоверие.

Я слежу за ее движениями, когда она начинает вышагивать по комнате, готовый поймать ее, если она попытается выйти за дверь. Она может злиться, может проклинать меня сколько угодно. Но чего она не может сделать, чего я не позволю ей сделать, так это уйти.

– Ты вырвал мое гребаное сердце и растоптал его! – кричит она, начиная швырять в меня книги с журнального столика. Каждый раз она промахивается. В чем Элла никогда не была хороша, так это в игре с мячом. Она не может попасть в цель и никогда не могла.

Я молчу, наблюдая за ней. Она как зверь в клетке, вся ее ярость по отношению ко мне выходит на поверхность. Она много лет подавляла ее, но сейчас наконец-то может выпустить ее наружу. А потом, надеюсь, расстанется с ней насовсем.

– Я бы сделала все, чтобы быть с тобой тогда. Почему? Почему, черт возьми, ты ушел от меня? – Она переворачивает стеклянный кофейный столик и испускает разочарованный крик, когда он не разбивается.

Повернувшись, она смотрит на меня – смотрит прямо в глаза – и шепчет:

– Ты был мне чертовски нужен. Ты был мне нужен, а ты меня бросил. – Ее слова разрушают все, что осталось от моей души. Что, черт возьми, я сделал с единственной женщиной, которую всегда любил?

Она падает на пол и рыдает. Видеть ее такой, видеть, что я, бл*дь, с ней сделал, – это уничтожает меня. Я подхожу к ней, наклоняюсь и поднимаю ее на руки. Усадив ее к себе на колени, я прижимаю ее голову к своей груди и даю ей выплакаться.

Не знаю, сколько мы так просидели. Мои ноги онемели, но я ни за что не сдвинусь с места, ни за что, черт возьми, не отпущу ее. Я даже не замечаю, что тоже плачу, пока она не поднимает на меня красные от слез глаза. Элла проводит большим пальцем по моей щеке и вытирает слезы.

Это гребаное прекрасное создание с разбитым мной сердцем, которое я держу в объятиях, все еще хочет меня утешить.

– Я никогда не смогу простить себя за то, что ушел. Обещаю делать все, что в моих силах, каждый день, до конца нашей гребаной жизни, чтобы загладить свою вину перед тобой. Чтобы показать тебе, как сильно я тебя, бл*дь, люблю. Я люблю каждую мелочь в тебе, Элла. Всегда любил. И всегда буду.

Развернув ее так, чтобы она лежала на мне, я обнимаю ладонями ее лицо и прижимаюсь к ней губами. Ее мягкие, пухлые губы стали еще мягче от слез, а на губах остался соленый привкус. Проникая языком в ее рот, я стону, когда наши языки переплетаются. Мы недостаточно близко. Мне нужно больше. Мне нужно все. Я пытаюсь передать в этом поцелуе, как сильно я ее люблю, пытаюсь показать ей своими прикосновениями, какая она для меня чертовски особенная.

Поднявшись, я несу ее в ванную. Я не перестаю целовать ее лицо, шею, все, до чего могут дотянуться мои губы. Включаю душ, и вода льется на нас с потолка. Я не жду, пока она нагреется.

Зайдя внутрь, я прижимаю ее к стене душевой кабины. Вода каскадами стекает по нам обоим, очищая нас, смывая прошлое и крестя нас новым будущим.

Когда ее ноги обвивают мою талию, а ее руки погружаются в мои волосы, член напрягается в мокрых джинсах, желая освободиться. Чтобы найти свой дом. Вжимаясь в ее киску, я наслаждаюсь тем, как она стонет мне в рот, хлопок ее платья прилипает к коже и демонстрирует все ее мягкие изгибы. Мне нужно избавиться от этой гребаной одежды.

Подойдя к сиденью в другом конце душевой, я усаживаю ее. Опустившись перед ней на корточки, я медленно поднимаю ее платье. Наши глаза соединяются. Наши души соединяются, и так было всегда. Она не останавливает меня, пока я снимаю платье. Когда влажная ткань сползает к груди, ее руки поднимаются. Я срываю платье с ее головы и бросаю его себе за спину.

Упав на колени, я безмолвно смотрю на гребаную богиню, сидящую передо мной. Красивая, золотистая кожа. Изгибы во всех нужных местах. На ней черное белье, и оно ей так идет. Ее грудь вздымается и опускается при дыхании, я вижу ее соски сквозь кружево лифчика. Они дразнят меня, умоляя уделить им внимание.

– Ты чертовски великолепна, принцесса. Твое тело – нетронутый холст, который я хочу разрисовать своим чертовым языком. Ты просто совершенство. – Я так заворожен тем, какая она. Я мог бы сидеть здесь и пялиться на эту красоту весь гребаный день. Мой язык увлажняется, когда я опускаю взгляд вниз, на ее киску, виднеющуюся сквозь тонкое черное кружево трусиков.

Она начинает сводить ноги. Но этого, бл*дь, не произойдет. Этот маленький кусочек черного кружева совершенно не скрывает ее киску. Мне не терпится попробовать ее на вкус. Я хочу, бл*дь, поглотить ее. Придвигаюсь ближе, помещая свое тело между ее бедрами, не давая им сомкнуться. Я стою на коленях перед своей королевой, именно так, как и должно быть.

Мои руки путешествуют по гладкой коже ее ног, вверх по бедрам и спине. Одной рукой я расстегиваю бюстгальтер и наблюдаю, как бретельки спадают с ее плеч. Элла глубоко вздыхает, когда они падают – ее грудь свободна, а твердые соски теперь прямо перед моим чертовым ртом.

Я не теряю времени. Придвинувшись, я обхватываю ртом ее правую грудь. Мой язык кружится вокруг ее соска, и ее тело выгибается, еще больше прижимаясь к моему лицу. Ее руки неуверенно тянутся к моему затылку, а пальцы запутываются в моих волосах.

Я беру в руку другую ее грудь, поглаживаю твердый бутон, а затем слегка потягиваю и выкручиваю. Ее стоны наполняют ванную, отражаясь от стен. Это самый лучший, бл*дь, звук на свете. Мой рот двигается, переключаясь с одной груди на другую и уделяя каждой из них достаточно внимания, чтобы она возбудилась. Интересно, смогу ли я заставить ее кончить от одной только стимуляции сосков? Судя по тому, как выгибается ее тело, как напрягаются и пытаются сомкнуться ее ноги, как ее киска трется о мой живот, я не сомневаюсь, что она скоро кончит.

Но я не так хочу подарить ей первый оргазм. Нет, я хочу, чтобы она кончила от моего языка. Я хочу слизать каждую каплю ее соков. Ее руки хватают ворот моей рубашки, поднимая ее вверх. Оторвавшись от ее груди, я стягиваю рубашку. Ее ладони путешествуют вверх и вниз по моей груди и по спине, ее пальцы такие нежные.

От ее прикосновений по моему телу пробегают мурашки, а кожа пылает. Если она продолжит в том же духе, я опозорюсь и кончу в свои гребаные штаны, как тринадцатилетний подросток.

С легким рычанием я срываю с нее трусики, отбрасывая их в сторону. Наклоняю голову вниз, держа в руках ее бедра. Я не даю ей времени на раздумья или протест против того, что я собираюсь сделать. Я просто ныряю вперед. Ныряю и тону.

Мой язык двигается снизу вверх. Ее тело выгибается дугой. Я крепко сжимаю ее бедра, удерживая ее там, где я, бл*дь, хочу. Я провожу языком по ее клитору, и она вскрикивает от удовольствия.

Проникаю языком в ее вход, трахая ее своим ртом. Ее руки хватают меня за волосы, оттягивая мою голову, а затем тянут меня ближе. Возвращаясь к ее клитору, я втягиваю его в рот и покусываю зубами. Она так чертовски близка.

Я ввожу два пальца в ее мокрую киску. Знаю, я мудак. Я должен использовать только один. Она не тронута, но я ничего не могу с собой поделать. Она такая чертовски тугая, влажная и теплая на моих пальцах. Два толчка пальцами, и она кончает. Ее тело напрягается, а голова откидывается назад, ударяясь о стену.

Ее ноги дрожат, пока она испытывает кайф оргазма. Я слизываю с нее все до последней капли. Она – лучшее блюдо, которое я когда-либо ел. Я планирую делать это ежедневно. Бл*дь, я мог бы есть ее на завтрак, обед и ужин и все равно не насытиться.

Как только я чувствую, что ее тело расслабляется, убираю пальцы. Подношу их ко рту и стону от вкуса, оставшегося на них. Она застенчиво и невинно улыбается мне. Элла Уильямсон станет моей погибелью. На самом деле, я думаю, она уже стала. Всегда была. И всегда будет.

Глава девятая

Элла

Ни хрена себе! Что, черт возьми, только что произошло? Что это было? Ладно, я знаю, что это было. Это был самый лучший оргазм, который я когда-либо испытывала. Учитывая, что до этого момента все остальные оргазмы мне обеспечивал мой друг на батарейках, который живет в моем прикроватном ящике, это, наверное, не слишком сложно превзойти. Но, бл*дь.

Мое тело словно парит. Открыв глаза, я вижу Дина, который смотрит на меня со странным выражением. Я улыбаюсь, хотя и неловко. Что можно сказать, получив лучший оргазм из всех оргазмов? Тут меня осеняет, что я совершенно голая.

Голая! Перед Дином. Лучшим другом моего брата. Тем самым парнем, в которого я была влюблена целую вечность. Сколько раз мне снился этот сон? Бесчисленное количество. Я щипаю себя за руку. Ай, да, я это почувствовала. Глаза Дина следят за моими движениями.

– Я ведь не сплю, правда? – спрашиваю я.

Он смеется, смеется до слез. У него такой заразительный смех.

– Нет, принцесса, ты не спишь. Ты – гребаная мечта! Моя мечта.

– О, хорошо. Ну… Спасибо? – Моя благодарность звучит скорее как вопрос, чем как утверждение.

– Спасибо? За что, бл*дь, ты меня благодаришь? – спрашивает Дин, его брови поднимаются в замешательстве.

– За… ну, знаешь. За то, что ты только что сделал, – тихо говорю я. Я чувствую, как мое лицо покрывается румянцем. Почему я должна выбрать именно этот момент, чтобы потерять самообладание?

– Не стоит благодарности, детка. Это было удовольствием, гребаной привилегией. И я собираюсь пользоваться ею как можно чаще.

Он встает, очертания его стояка видны сквозь мокрые джинсы. Мои губы внезапно пересыхают, и я провожу языком по нижней губе. Дин рычит, а затем поднимает меня на руки.

– Нет, не смотри на меня так, Элла. Я еле держусь, – цедит он сквозь стиснутые зубы.

– Как?

– Как будто ты хочешь, чтобы я засунул свой член тебе в горло. Чтобы я трахал твой маленький ротик, пока ты не подавишься моей спермой.

Я даже не знаю, что на это ответить, кроме как:

– Ну, это не такая уж непривлекательная картина, которую ты только что нарисовал.

Дин издает череду проклятий, прежде чем вылезти из ботинок и стянуть с ног мокрые носки. Черт возьми, почему его ноги вообще должны быть привлекательными? Мой взгляд бессовестно путешествует по его телу. Я наблюдаю, как его руки расстегивают пуговицы на джинсах, и он стягивает их, оставаясь в одних черных трусах.

У меня руки чешутся потянуть их вниз, чтобы освободить его стояк, который я очень хорошо вижу. В то же время это пугает меня до смерти. Эта штука не выглядит маленькой. Пока я размышляю над этим, Дин тянет меня под воду, запуская руки в мои волосы.

Затем он ставит меня так, чтобы вода не попадала на меня. Взяв с полки бутылочку, он выливает жидкость себе на руки. Я наблюдаю, как он подносит руки к моей голове. Дин начинает втирать жидкость, которая, как я теперь понимаю, является шампунем, в мои волосы. Я закрываю глаза, вдыхая аромат. Он моет мои волосы своим шампунем. Уже давно никто, кроме парикмахера, не делал этого. Последним человеком, который мыл мои волосы с такой нежностью, была моя мама. У нее было свое кресло в салоне в нашем доме; она брала меня туда и мыла мне волосы, напевая, хотя и плохо, песни Шер.

Она часто говорила мне, что они ей очень нравятся. Она всегда хотела иметь такие же густые и красивые волосы. Она говорила мне, что однажды у меня будет дочь с темными волосами и темными глазами. Мои глаза достались мне от отца, а зеленые глаза моих братьев – от мамы, у которой были более светлые черты лица.

Слеза скатывается прежде, чем я успеваю ее остановить. Дин тут же замечает это; он наклоняется и ловит слезу губами. Затем он двигает меня обратно под воду и смывает шампунь с моих волос.

Дин не торопится, намыливая мое тело мочалкой. Это явно дорогая мочалка, потому что я никогда не испытывала ничего подобного. Ни одна мочалка, которую я когда-либо использовала, не была такой мягкой. К тому времени, как он закончил, мое тело пронзают электрические разряды. Моя сердцевина пульсирует, в ожидании… чего-то.

Я беру мочалку из его рук. Я собираюсь получить удовольствие. Улыбаюсь ему.

– Сними трусы. – Мой голос не оставляет места для споров. Пришло время уравнять шансы.

Дин ухмыляется, стягивает трусы и отбрасывает их в сторону. Я не могу удержаться от того, чтобы не открыть рот, когда наконец вижу то, что стремилось освободиться. Его член – длинный и твердый – стоит, касаясь пупка. На головке его члена выступила сперма, и все, о чем я могу думать, – это как сильно я хочу слизать ее.

– Это больно? – Мне искренне любопытно; его лицо скривилось, словно ему больно.

– Так, что ты, бл*дь, не поверишь. Я не хочу ничего, кроме как нагнуть тебя и вонзить свой член в твою киску. Наполнить тебя, переплести наши тела, пока мы не станем одним целым. – Он качает головой. – Но сейчас этого не произойдет. Первый раз, когда я займусь с тобой любовью, не будет быстрым перепихоном в гребаном душе.

– Хорошо. – Налив мыло на мочалку, я начинаю намыливать его плечи, затем руки. Я прохожусь по его твердому прессу. Он действительно словно выточен из камня. Моя свободная рука следует за мочалкой. От ощущения его кожи под кончиками пальцев у меня по рукам пробегают искры. Мой живот наполняется бабочками.

Не могу поверить, что передо мной наконец-то Дин. Обнаженный. Доступный. И я не имею ни малейшего представления о том, что с ним делать. Как доставить ему такое же удовольствие? Я чувствую себя не в своей тарелке. Его грудь вздымается, дыхание становится все тяжелее. Его глаза опускаются, когда он наблюдает за движениями моих рук. Он ничего не говорит. Он остается совершенно неподвижным, пока мои руки исследуют то, к чему они жаждали прикоснуться уже много лет.

Я спускаюсь к его члену. Он шипит, когда я провожу мочалкой по головке. Взяв его свободной рукой, я нежно глажу его по всей длине. Он обхватывает меня одной из своих рук, крепко сжимая и останавливая мои движения.

– Ты не должна этого делать, Элла, – шепчет он. Я вижу, как сильно он сейчас возбужден. Я хочу сделать это. Я хочу доставить ему удовольствие, удовлетворить его.

– Я знаю, что не должна. Но я хочу. Ты не хочешь, чтобы я прикасалась к тебе? – спрашиваю я, глядя вниз, где наши руки соединяются над его членом, не уверенная, что смогу справиться с этим, если он скажет «нет».

Он поднимает мой подбородок, пока мои глаза не встречаются с его глазами.

– Конечно, я хочу, чтобы ты меня трогала. Ты просто должна знать, что не обязана это делать. Я не хочу, чтобы ты старалась сделать мне приятное. Тебе должно быть комфортно. Черт, я не знаю. Я не хочу снова все испортить, Элла. Я хочу делать это в твоем темпе.

– Ну, я хочу это сделать. Так что научи меня. Покажи мне, как доставить тебе удовольствие, Дин.

– Бл*дь, – хрипит он. – Ладно, сожми посильнее, вот так. Двигай рукой вверх-вниз.

Рука Дина остается поверх моей, показывая мне степень давления и скорость. Его голова откинулась назад, глаза закрыты.

– Черт, Элла, вот так. Продолжай в том же духе, – говорит он, убирая свою руку.

Его руки начинают блуждать по моему телу. Я продолжаю исследовать его, крепко обхватывая и проводя большим пальцем по головке его члена, пока двигаю рукой вверх-вниз. Проходит совсем немного времени, прежде чем он издает серию проклятий. Он перехватывает мою руку и направляет свой член в мою сторону.

В следующее мгновение он кончает мне на живот, покрывая меня своей спермой. Помечая меня. Когда он кончает, он захватывает мой рот. Его язык проникает в мой. Я улыбаюсь, довольная тем, что смогла заставить его кончить. Видеть, как он теряет себя в удовольствии, – да, мне точно нужно увидеть это снова. Скоро. Я обхватываю его шею и притягиваю голову ближе к себе. Кажется, я не могу быть достаточно близко. Подпрыгнув, я обхватываю его ногами за талию. Он ловит меня, его руки впиваются в мою задницу.

Уверена, что у меня останутся синяки от его пальцев, так крепко он держит меня. Я стону ему в рот, вжимаясь всем телом в его член. Искры летят. Я продолжаю скользить своим клитором по его все еще твердому члену.

Я снова гонюсь за этим кайфом, он так чертовски близок. Дин прижимает меня к стене, и я ударяюсь спиной о холодный кафель, когда он вжимается в меня. Одна из его рук поднимается и щиплет мой сосок. И одновременно он кусает меня за плечо.

Боль от укуса приводит меня в экстаз. Я не просто достигаю оргазма, я, черт возьми, словно взлетаю. Я выкрикиваю его имя, когда кончаю. Когда туман в моей голове рассеивается, я понимаю, что только что произошло. Боль, смешанная с удовольствием, только что подняла меня на уровень выше, чем любой кайф, который я когда-либо испытывала от порезов. Это пугает меня до смерти, потому что я думаю, что, возможно, только что обрела новую зависимость.

Я смотрю в его глаза. Знает ли он, что только что произошло? Догадается ли, насколько я испорчена? Теперь он вышвырнет мою задницу за дверь? Столько вопросов проносится у меня в голове.

– Я чертовски люблю тебя, Элла Уильямсон. Всегда любил. И всегда буду, – наконец говорит он, его голос хриплый. Он наклоняется и нежно целует меня в губы.

– Я чертовски люблю тебя, Дин Маккинли. Всегда любила. И всегда буду, – повторяю я в ответ.

Дин снова моет меня. Затем он заворачивает меня в самое мягкое в мире полотенце и несет в кровать. Мы лежим вместе посреди его огромной, мать ее, кровати, простыня прикрывает наши обнаженные тела.

Девушка определенно может привыкнуть к таким простыням. Наверное, это что-то нелепое, вроде миллиона нитей. Лежать здесь, положив голову на грудь Дина, закинув на него ногу, – это блаженство. Тишина, окружающая нас, успокаивает. Его пальцы скользят вверх и вниз по моей спине. Его сердце ровно бьется под моим ухом.

– У тебя есть камеры в этой комнате? – спрашиваю я.

– Нет, а что? – Он осторожен с ответом. Интересно, значит ли это, что камеры есть и в других комнатах? Должны быть.

– Ничего такого. – Я пожимаю плечами. – Но если вдруг эти простыни пропадут, то это не я.

Дин смеется, его тело сотрясает мое. Наверное, он думает, что я шучу. Но это не так. Я найду способ стащить эти простыни.

– Который час? – спрашиваю я. Я понятия не имею, как долго мы были в этом душе. Или как долго мы лежали вот так.

Дин тянется к своему телефону и ругается, когда включает экран.

– Уже два часа. Черт, принцесса, мы должны покинуть наш пузырь.

Я надуваю губы.

– Но он мне нравится.

Дин наклоняется и нежно целует меня, а потом подминает под себя. Он приземляется на меня сверху. Ммм, это гораздо более удобная позиция.

– Мне тоже нравится этот пузырь. Но нам обоим пора в клуб. Ты опоздаешь. Ты же знаешь, как твой брат «любит», когда люди опаздывают.

При упоминании клуба я подпрыгиваю. Или, по крайней мере, пытаюсь. Это нелегкая задача, когда на тебе лежит шестифутовое чудовище. Когда я толкаю его в грудь, он сдается и позволяет мне подняться.

– Черт, Дин, у меня нет никакой гребаной одежды. Мое платье мокрое. – Взяв полотенце, я оборачиваю его вокруг своего тела. – Как бы мне ни нравилось это полотенце, которое если пропадет, то это снова буду не я, сомневаюсь, что это удачная мысль идти в нем в клуб. – Я провожу одной рукой по своему телу.

– Чертовски смешно, что ты думаешь, будто я позволю тебе выйти за дверь в этом полотенце, принцесса. Тебе действительно стоит подумать о том, чтобы стать стендап-комиком, – проворчал Дин.

– Да? Забавно, что ты думаешь, будто можешь решать, что мне носить, – бросаю я в ответ.

Дин лишь ухмыляется, хватает меня за руку и тянет к двери. Открыв ее, он позволяет мне войти первой.

– Уверен, ты сможешь найти здесь что-нибудь.

– Какого черта! – Я стою в гардеробной. Хотя это вполне могла бы быть и другая спальня, настолько она чертовски огромна. Но именно то, что находится в гардеробе, заставляет мою кровь кипеть. Он полон одежды. Женской одежды. Одна стена завалена обувью. Каблуки всех цветов, словно радужная стена из гребаных туфель. На полках выстроились ряды сумок.

– Что это за хрень, Дин? Какого черта у тебя полный шкаф женской одежды? О, бл*дь, ты же не женат, верно? – Мне просто повезло – влюбиться в парня, который женат и изменяет своей жене. Со мной!

– О чем ты, черт возьми, говоришь? Ты прекрасно знаешь, что я ни хрена не женат. Это твое. Все абсолютно новое. Я купил это для тебя. Как только я узнал, что ты возвращаешься домой. – Он почти выглядит неуверенным – что-то мелькнуло в его взгляде – прежде чем снова появляется уверенная ухмылка.

– Ты купил все это для меня? – спрашиваю я. – Зачем?

– Я хотел, чтобы у тебя здесь были вещи. Для таких моментов, как этот. Тебе нужна одежда, Элла. Ты же не выйдешь на улицу в чертовом полотенце. Кроме того, мне помогли. Так что я уверен, что ты найдешь здесь что-нибудь по душе.

– Тебе помогли? Кто? – Я скрещиваю руки на груди. Почему мысль о том, что ему помогал кто-то другой, заставляет меня сходить с ума от ревности?

– Райли. Кто еще согласится добровольно делать все эти покупки? И она заверила меня, что тебе это понравится.

Райли. Я улыбаюсь. Я знаю вкус Райли. Хорошо, что она занималась этим. У нее отличный вкус, и обычно он очень откровенный.

– Ладно, я оденусь. Иди. Тебе тоже нужна одежда. – Я выталкиваю его за дверь, закрывая ее за ним.

– Почему мне кажется, что ты слишком легко сдалась, принцесса?

– Потому что так и было. Не привыкай к этому. Это будет случаться нечасто.

Я провожу руками по вешалкам с платьями. Мой взгляд останавливается на серебряном платье с блестками. Оно блестящее и облегающее. Я открываю ящики, пока не нахожу то, что мне нужно, – ящик, полный нижнего белья. Выбрав белые кружевные трусики, я быстро одеваюсь.

Платье сидит на мне как перчатка, не оставляя места для фантазии. Мне оно нравится. Я мысленно благодарю Райли, пока ищу легкий жакет, чтобы накинуть его сверху. Я не хочу, чтобы Дин увидел платье, пока мы не окажемся в клубе. К тому времени будет уже слишком поздно. Он не сможет возразить. И, возможно, он дважды подумает, стоит ли снова давать Райли свою кредитку.

Я нахожу бежевое хлопковое пальто до колен, подбираю пару черных Лабутенов и обуваю их. В конце этого выдающегося гардероба стоит туалетный столик, на котором разложены всевозможные косметические средства.

Порывшись среди баночек с лосьонами и кремами, я нахожу кондиционер для укладки. Наношу его на волосы. У меня нет времени делать с ними что-то еще. Они непокорные и волнистые, как будто я только что встала с постели, что вполне соответствует реальности. В конце концов, я действительно только что встала с постели.

Остановившись на красной помаде и туши для ресниц, я бросаю последний взгляд в зеркало на свое отражение. Я знаю, что это не совсем деловой наряд, но я работаю в ночном клубе, а это, несомненно, подходящая одежда для такого заведения.

– Ладно, я готова, – говорю я, выходя. Мои глаза блуждают по телу Дина. На нем темно-синие брюки и белая деловая рубашка. Он засучил рукава рубашки до локтей, демонстрируя восхитительные предплечья.

– Ты уверен, что хочешь пойти так? – спрашиваю я. Не поймите меня неправильно, он выглядит чертовски сексуально. В этом-то и проблема. Каждая девушка, которая зайдет в клуб, будет пялиться на него.

– А что не так? – спрашивает он, глядя вниз на свою одежду.

– Ничего! В этом-то и дело. – Я вскидываю руки вверх. – Давай просто покончим с этим.

Я даже не успеваю дойти до двери, как Дин хватает меня за руку.

– Что бы ни сказали твои братья, я не отпущу тебя, Элла. Ты. Моя.

– Хорошо. Не волнуйся, если Зак решит наставить на тебя пистолет, я тебя спасу. Снова. – Я смеюсь.

– Не думай, что я забыл о том маленьком трюке, который ты провернула. Один раз ты застала меня врасплох. Второго раза не будет.

Я смеюсь и иду за ним к машине, с каждым шагом все больше нервничая из-за того, что мне придется столкнуться с Заком. О Брэе я не так беспокоюсь. Он уже знает, как я отношусь к Дину. Он беспокоился, что я вернусь и не удержусь при виде Дина, снова влюблюсь в него, но мы опять не сможем быть вместе. Он не знает, что я никогда не прекращала любить его. В глубине души я всегда надеялась, всегда ждала, когда придет наше время. Теперь это случилось.

Сидя в машине и держа Дина за руку, я шепчу:

– Всегда любила. И всегда буду. – Я не хотела, чтобы он это услышал. Но когда он повторяет мою фразу в ответ, прежде чем поцеловать мою руку, я понимаю, что он услышал.