Текст книги "Переплетенные с ним (ЛП)"

Автор книги: Кайли Кент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Глава четвертая

Дин

Я смотрю на нее, распростертую на кровати, на ее темно-каштановые волосы. Она – гребаная богиня, ее крошечные шорты и майка почти не прикрывают золотистую кожу. Мой рот наполняется слюной при виде ее сосков, превратившихся в камешки под майкой, ее рта, открытого в форме буквы «О» от шока, вызванного тем, что ее бросили на кровать.

К такому виду я могу привыкнуть. Интересно, принимает ли ее рот такую же форму, когда она испытывает удовольствие – удовольствие, которое я планирую доставлять ей ежедневно.

Запрыгнув на кровать, пока она не оправилась от шока, я фиксирую ее бедра, затем тянусь вверх, хватаю ее за запястья и сжимаю их над головой.

– Ни за что на свете ты не выйдешь из этой комнаты в таком виде, принцесса. С таким же успехом ты можешь ходить голой.

Я утыкаюсь лицом в ее шею. Она извивается подо мной, пытаясь вырваться из моей хватки. Ей не удается освободиться. Я не собираюсь отпускать ее в ближайшее время.

– Здесь нет никого, кроме моих братьев, идиот. Уверена, что они не будут пялиться на мою задницу, – шипит она. – Отпусти меня, пока тебя не покалечили, старик.

Я смеюсь, что только еще больше выводит ее из себя.

– Однажды я уже отпустил тебя, принцесса. Это было самое трудное, что мне когда-либо приходилось делать. Больше я не совершу такой ошибки.

Она перестает бороться. Ее тело обмякает подо мной, она смотрит вверх, в ее глазах блестят непролитые слезы. Это, черт возьми, разбивает мне сердце – потерянный взгляд ее глаз.

Качая головой, она шепчет:

– Ты не отпустил меня. Ты бросил меня. Чтобы отпустить кого-то, он должен хотеть освободиться. Я этого не хотела. Нет, ты бросил меня, сломал меня, и теперь я лишь разбитая копия той, кем была раньше.

Я смахиваю большим пальцем слезу, скатившуюся по ее щеке, а другой рукой сжимаю оба ее запястья.

– В тебе нет ничего сломанного или несовершенного, принцесса. Я поступил правильно. Я сделал то, что было правильно для тебя. Я выбрал тебя, а не себя. Думаешь, меня не сломило то, что я ушел от тебя, дал тебе свободу пожить немного, не привязываясь к кому-то вроде меня? – спрашиваю я.

Проводя губами по ее шее, я шепчу ей на ухо обещания – слова, которые я должен был, бл*дь, сказать ей четыре года назад.

– Я бы хотел вернуть все назад. Хотел бы удержать тебя. Но теперь ты моя, принцесса. Ты моя, и я не отпущу тебя, как бы ты ни сопротивлялась.

Мои пальцы скользят по ее запястьям. Мое тело замирает, когда я чувствую их. Я поднимаю взгляд и вижу бесчисленные маленькие шрамы, украшающие обе стороны ее запястий. Она пытается отдернуть руки, пытается прикрыться. Но это ни хрена не получается.

Все происходит так быстро; ее дыхание учащается. Я чувствую, как неровно бьется ее сердце; ее тело покрывается потом. Она качает головой, отрицая.

– Я… я не могу дышать. Дин, я… я не могу.

У нее чертов приступ паники. Я сажусь, увлекая ее за собой, и обнимаю ее.

– Все хорошо. Ты в порядке, Элла. Просто дыши, вдох и выдох. – Она следует моим указаниям, вдыхая и выдыхая, зарываясь головой в мою грудь. Я не двигаюсь. Я просто продолжаю шептать ей на ухо, провожу рукой по ее спине. Я чувствую себя чертовски беспомощным сейчас. И как ублюдок, из-за которого у нее случился гребаный приступ паники.

Как только я понимаю, что ее тело расслабляется, я спрашиваю:

– Теперь ты в порядке?

Она кивает, слезая с моих коленей. Единственная причина, по которой я отпускаю ее, заключается в том, что я не хочу больше вызывать у нее панику. Я слежу за каждым ее движением, готовый подхватить ее, если она снова упадет.

Элла подползает к изголовью кровати и садится, подтянув ноги к груди. Именно так она вела себя прошлой ночью в ванной. Мне следовало подхватить ее на руки и уйти с ней. Увидев ее в таком состоянии, я впал в ступор. Я не знаю, что делать. Я не знаю, что с ней не так. Это моя вина? Не могу отделаться от мысли, что я действительно сломал ее… Черт.

Я сажусь рядом с ней, беру ее за руку и переплетаю наши пальцы. Потом я жду. Как бы мне ни хотелось получить ответы, я знаю, что не могу требовать их от нее, не могу добавлять дополнительное давление или стресс к ее и без того тревожному состоянию.

Через десять минут, да, десять минут – я следил за чертовыми минутами на часах, тикающими минута за минутой, – я, наконец, спрашиваю – я должен знать.

– Это моя вина, не так ли?

Элла смотрит на меня, в ее глазах печаль.

– Это не твоя вина, Дин. У меня приступы паники, вот и все. Никто не виноват. Вот что было со мной прошлой ночью. Вот почему Брэй приехал за мной.

Панические атаки не объясняют шрамы на ее руках. Как бы мне ни хотелось узнать о них, я вижу, что она не готова отвечать на эти вопросы.

– Как давно у тебя панические атаки, Элла? – спрашиваю я, боясь, что уже знаю ответ.

– С той ночи, когда ты меня бросил, – честно отвечает она. – Но они уже не такие сильные. Они случаются уже не так часто. Возвращение в клуб повлияло на меня. Наверное, я думала, что справлюсь с этим лучше.

– Мне так жаль, что я так с тобой поступил. Я никогда, бл*дь, не прощу себя. – Что, бл*дь, я наделал? Я думал, что поступаю правильно, оставляя ее. Я был нужен ей все это время, а она ни разу не попросила о помощи. – Почему ты не позвонила? Ты же знаешь, я бы приехал. Я сделаю для тебя все, что угодно, Элла. Все, что тебе нужно сделать, – это попросить.

– Я просила тебя не бросать меня, но ты бросил. – Она пытается вырвать свою руку из моей. Я сжимаю ее крепче.

– Я не бросал тебя. Я дал тебе время. Я думал, что поступаю правильно.

Элла пожимает плечами.

– Но ты ошибся. И ты не можешь просто прийти сюда и думать, что все в порядке. Все не в порядке. Я не в порядке. Теперь ты знаешь, что я сломлена.

– Я не думаю, что мы начнем с того, на чем остановились. Нам нужно разобраться со всем, например, с твоими гребаными братьями. Но ты моя, и я не позволю никому снова встать между нами.

Наклонившись, я делаю то, что хотел сделать уже четыре года. Завладеваю ее ртом. Облизываю ее губы и толкаюсь внутрь, проникая языком в ее рот. Несколько секунд она не отвечает на поцелуй, а затем, словно из ниоткуда, ее язык вступает в дуэль с моим. Не успеваю я опомниться, как она забирается сверху, усаживаясь на меня.

Мои руки сразу же тянутся к ее заднице. Боже, я так давно хотел поласкать эту задницу. Я позволяю ей вести, позволяю ей думать, что она контролирует ситуацию какое-то время. Она надавливает своей киской на мой член. Бл*дь.

– Черт, – стону я, прерывая поцелуй. – Бл*дь, принцесса, как бы больно мне ни было говорить это прямо сейчас, нам нужно…

Мои слова обрываются, когда она агрессивно набрасывается своим ртом на мой. Она берет то, что хочет, и я готов отдать ей все. Только не сейчас, когда ее гребаные братья все еще спорят внизу. Я снова отстраняюсь; она неодобрительно хмыкает.

– Принцесса, я хочу это сделать. Правда, бл*дь, хочу, но только не сейчас, когда твои братья внизу. – Я целую ее в лоб. Я не могу прочесть выражение ее лица. Она пытается отодвинуться от меня. Обхватив ее за талию, я притягиваю ее тело к себе. Я приподнимаю бедра, чтобы мой твердый как камень член уперся в ее клитор.

Вздохи Эллы – музыка для моих ушей. Ее маленькие стоны, как гребаная симфония.

– Чувствуешь? – цежу я сквозь стиснутые зубы. Она кивает.

– Это все для тебя, из-за тебя. Мой член чертовски твердый, и я рискую кончить в штаны прямо сейчас, потому что он так сильно хочет быть похороненным внутри твоей киски. Это произойдет, Элла. Это случится. Только не сейчас.

Я нежно целую ее, надеясь, что она поняла, что я хочу сказать. То, что я не ублюдок и не могу взять ее впервые в доме ее брата, ни хрена не значит, что она меньше моя.

– Хорошо, – смущенно говорит она. – Я, наверное, все равно пойду вниз и разберусь с ними. – Я позволяю ей слезть с меня.

– Сделай мне одолжение, принцесса. Надень какую-нибудь гребаную одежду, прежде чем выходить за дверь. – Стоя, я не пытаюсь скрыть, что поправляю член в штанах. Она опускает глаза, и на ее смуглых щеках появляется легкий румянец.

– Просто чтобы ты знал, я и так планировала принять душ и одеться. Я сделаю это, но не потому, что ты мне сказал. – Пройдя в ванную, она захлопывает за собой дверь. Боже, мне всегда нравилась ее дерзкая искра. А теперь пойду разбираться с той бурей дерьма, которая разразится, когда я скажу им, что Элла моя.

Спускаюсь вниз по лестнице, не пытаясь скрыть, что, вообще-то, был наверху. Зак и Брэй сцепились в гостиной.

– Вы понимаете, что вы оба, ублюдки, разбудили ее своими воплями, да? – Мне приходится перекрикивать их, чтобы быть услышанным.

У вас когда-нибудь было, чтобы два медведя-гризли посмотрели на вас одновременно? Да, у меня тоже, но теперь я представляю, каково это, бл*дь, на самом деле. Оба брата Уильямсоны поворачиваются и устремляют свои смертоносные взгляды прямо на меня.

Брэй смотрит на лестницу, по которой я только что спустился, потом обратно на меня. Не говоря ни слова, он подходит и обрушивает кулак прямо мне на челюсть. Черт, у него хороший правый хук. Как бы больно мне ни было, я не собираюсь с ним драться. Во всяком случае, не здесь. В спортзале, подальше от Эллы, конечно. Я знаю, что он не вложил в этот удар всю свою силу, он сдержался. Когда я поднимаю на него глаза, он ухмыляется, а потом выкрикивает кучу случайных ругательств, которые заставили бы покраснеть моряка. Вот от кого Элла набирается этих непристойностей.

Наконец, он перестает ругаться, а затем говорит:

– Рад видеть, что ты наконец-то нашел свои яйца, засранец. С ней все в порядке? – Он показывает головой в сторону лестницы. Я слегка киваю. Этот ублюдок знает, что происходит с Эллой, и ничего не говорит. Я щурю на него глаза. Вот-вот спрошу, как давно он это знает и что именно… Он знает, что она резала себя? Потому что это единственное, что я могу придумать, чтобы объяснить все эти крошечные, тонкие шрамы вдоль и поперек ее запястий.

Но меня прерывает дуло «Глока», направленное мне в голову. Я не боюсь. Он не выстрелит в меня. По крайней мере, я надеюсь, что не выстрелит. Я знаю его так же хорошо, как и себя, поэтому на девяносто процентов уверен, что этот ублюдок не выстрелит.

– Какого хрена ты до сих пор таскаешь с собой «Глок»? – спрашиваю я. Брэй встает между нами.

– Братан, убери эту штуку, – говорит Брэй Заку, когда я пытаюсь отпихнуть его в сторону.

– Убери свою задницу. Мы не будем переживать еще два месяца твоей комы, когда ты снова получишь пулю. – Мне приходится прилагать больше усилий, чтобы сдвинуть его.

– Назови мне хоть одну причину, по которой я не должен пристрелить тебя прямо сейчас? – рычит на меня Зак.

Глава пятая

Элла

Я быстро принимаю душ и одеваюсь. Не торопясь, наношу макияж на запястья, следя за тем, чтобы он лег ровно. Я все еще не могу поверить, что Дин их видел. Я никому не позволяю их видеть, никогда. Обычно я так тщательно скрываю эти шрамы. Я затаила дыхание, ожидая, что Дин спросит о них.

Но он так и не спросил. Он не расспрашивал меня о моей панической атаке. Он просто сидел со мной, держал меня за руку и ждал. Дин всегда умел успокоить меня и заставить чувствовать себя в безопасности. Я не была уверена, что когда-нибудь почувствую это снова, пока он не обнял меня, шепча на ухо обещания о будущем.

Я хочу верить ему. Хочу сдаться и использовать этот шанс. Но он сломал меня однажды. Я не переживу этого снова. Я до сих пор не оправилась от того, что было четыре года назад. И вряд ли когда-нибудь оправлюсь. Как можно жить дальше после того, как у тебя вырвали сердце из груди?

Я хочу позволить ему присвоить меня и посмотреть, что из этого выйдет. Я хочу его так же сильно, как и четыре года назад, а может, даже больше. Я была влюблена в него с пятнадцати лет. Я пыталась сделать все, чтобы он обратил на меня внимание, чтобы он захотел меня. Потом на меня напали, и он стал моим спасителем.

Следующие два месяца он каждую ночь пробирался в мою спальню. Он обнимал меня, пока я плакала, засыпая у него на груди. Я знаю, что он что-то чувствовал ко мне, что-то большее, чем просто платонические чувства. Он видел во мне нечто большее, чем просто младшую сестру своего лучшего друга. Этот засранец просто не хотел ничего менять. Он предпочел дружбу с Заком мне, по крайней мере, так казалось в то время.

А теперь он здесь, утверждает, что я его – что бы это ни значило. Хочу ли я быть его? Да, черт возьми, хочу. Я хочу этого больше всего на свете. Я хочу его больше всего на свете, особенно после этого поцелуя. Мне казалось, что я не могу насытиться им. Мне буквально хотелось влезть ему под кожу, проникнуть в его нервную систему, как он поступил с моей.

Я чуть не кончила, когда почувствовала под собой его твердость. Я знаю, что неопытна в этом, в сексе. Меня целовали раньше, еще в школе, но я никогда не позволяла другому мужчине прикасаться ко мне. В университете я несколько раз пыталась ходить на свидания, но у меня ничего не получилось. Никто не был им. Захочет ли он меня, когда узнает, насколько я неопытна? А когда он поймет, насколько я сломлена? У меня был легкий приступ паники. Как он отреагирует, когда узнает, что я делаю с собой?

Почему в моей жизни никогда ничего не бывает просто? От внутренних терзаний меня отрывают крики внизу. В конце концов, мне придется пойти и посмотреть правде в глаза. И я могу с этим покончить. Когда я говорю «посмотреть правде в глаза», я имею в виду Зака. Я знаю, что должна встретиться с ним лицом к лицу. Я знаю, как он отреагирует. Именно поэтому я заставила Брэя пообещать не говорить ему.

Я спускаюсь вниз по лестнице, и у меня сводит живот, когда я вижу, что происходит. Зак направляет пистолет на Дина. В голове проносятся воспоминания о том, как я увидела Брэя на больничной койке после ранения. Нет, это не повторится.

– Назови мне хоть одну причину, почему я не должен пристрелить тебя прямо сейчас? – говорит Зак без каких-либо сомнений, с жесткими, как камень, чертами лица. Он выглядит так, будто действительно готов выстрелить в него, и ничто его не остановит. Я никогда не боялась своих братьев, но сейчас Зак пугает меня до смерти.

– Потому что я чертовски сильно люблю ее, чувак. Можешь пристрелить меня. Но это ничего не изменит. Она всегда будет моей, что бы вы, ублюдки, ни делали.

Мои шаги замирают. Он любит меня. Было бы чертовски приятно, если бы он сказал мне это до того, как сообщил моим братьям. Мужчины такие идиоты, тупые, бл*дь, идиоты.

– Как долго ты трахал мою сестру за моей спиной? Я, бл*дь, доверял тебе, мудак! – кричит Зак.

Я прохожу мимо Дина и Брэя. Планирую подойти к Заку и дать ему пощечину. Как он смеет так говорить обо мне. Как он смеет направлять пистолет на Дина. Сильные руки Дина обхватывают меня за талию, останавливая мои движения, и пытаются притянуть меня обратно за его спину. Я улыбаюсь.

Брэй смеется.

– Ну, я не могу дождаться, чтобы увидеть. – Он потирает руки. Дин не знает, что я уже не та беспомощная девочка, какой была раньше. Когда он прижал меня к кровати, я притворялась, что борюсь. На самом деле я не хотела вырываться из-под него. Я позволила ему думать, что я слабая. Мне должно быть стыдно за то, что я собираюсь сделать. Но это не так.

Занося левую ногу, я бью изо всех сил. Мне должно быть стыдно, что я собираюсь причинить ему боль, но это не так. Никакая физическая боль не сравнится с тем эмоциональным потрясением, от которого я страдаю последние четыре года. Кроме того, я много часов наблюдала за тем, как Дин и Брэй тренируются вместе. Я знаю, что он справится с любым моим ударом.

Согнувшись в талии, я тяну вниз его руку. У меня есть преимущество неожиданности, и я использую ее в своих интересах. Он этого не ожидает. Я использую его вес против него самого, толкая его на спину. Он с грохотом приземляется на пол.

Я смотрю вниз с улыбкой на лице: его шокированное выражение лица приносит мне гораздо больше радости, чем следовало бы. Я не теряю времени. Я знаю, что он придет в себя и вскочит на ноги. Перепрыгнув через его тело, я подхожу к Заку и выхватываю у него из рук «Глок». Он в таком же шоке, как и Дин. Тем временем Брэй смеется во весь голос.

Вытащив магазин, я большим пальцем вытряхиваю четырнадцать патронов, каждый из которых падает на пол у ног Зака. Как только магазин пустеет, я передергиваю затвор и выбрасываю патрон из патронника. Затем я передаю пистолет и магазин обратно Заку с улыбкой на лице.

– Никогда больше не наставляй пистолет на члена семьи, придурок. – Повернувшись лицом к Брэю и Дину, который теперь стоит на ногах с огромной ухмылкой на лице, я спрашиваю: – Так кто из вас хочет пригласить меня на завтрак? Потому что я умираю с голоду.

– Извини, сестренка, не получится. Мне нужно встретиться с Райли в спортзале. Девчонки разбегаются от нее в ужасе.

Дин скорчил Брэю рожицу и покачал головой.

– Как будто я собирался позволить тебе забрать ее. Принцесса, пойдем. – Он протягивает мне руку. Я опускаю взгляд с его лица на руку, пока он ждет моего решения.

Через минуту я беру его протянутую руку. Его пальцы переплетаются с моими. Это правильно. Это естественно, как будто мы держались за руки целую вечность. Сзади меня раздается рычание, а затем безошибочное ругательство Зака.

– Разберись с этим, пожалуйста, – говорю я Брэю, проходя мимо. Я не оглядываюсь, пока иду к двери, рука об руку с Дином.

– Элла. Подожди, – зовет Брэй.

Повернувшись, я смотрю на него и жду. Я знаю, что он собирается сказать.

– Как долго?

– Шесть месяцев. – Я улыбаюсь и выхожу за дверь.

Поездка на машине до кафе прошла в молчании. Дин всю дорогу держал меня за руку, его большой палец выводил маленькие круги вокруг моего запястья. Я пыталась отдернуть руку. Я знала, что он сможет почувствовать шрамы, которые я так старательно скрываю. Он лишь крепче сжал мою руку, не желая отпускать.

Сейчас, сидя здесь, в кафе, с видом на Сиднейскую гавань, мы в уютной тишине изучаем меню. Солнце освещает залив. Большие белые яхты заполняют гавань; они выглядят умиротворяюще. Оказаться на воде, уплывая в закат, кажется неплохим способом провести день.

– Что ты хочешь съесть? – спрашиваю я его. Я не могу выбрать. Может, он подбросит хорошую идею.

Дин ухмыляется.

– Принцесса, того, что я действительно хочу съесть, нет в меню.

Ладно, я сегодня не очень быстро соображаю: мне потребовалась целая минута, чтобы понять, что он имеет в виду. Когда я поняла, мои глаза расширились, а щеки запылали. Слава богу, что моя оливковая кожа скрывает румянец, который в противном случае был бы очень заметен сейчас.

– А, ну. Эм… – Черт, у меня нет подходящего ответа. Я не знаю, как на это ответить. Вообще. – Ты когда-нибудь думал о покупке яхты? – произношу я первое, что приходит в голову.

Глаза Дина загораются, и он смеется.

– Яхты? У меня уже есть одна, – говорит он так непринужденно, как будто иметь яхту – это, бл*дь, совершенно обычное явление.

– Когда у тебя появилась яхта? И мы говорим о яхте для сутенеров или о маленькой моторной лодке, которую ты называешь яхтой? – с любопытством спрашиваю я.

– Это не моторная лодка. Она досталась мне в наследство от отца. Как-нибудь я тебя на ней покатаю.

– Ладно, я думаю о блинах, – объявляю я, закрывая меню, и откладываю его в сторону.

Официантка подходит к столу, коротко смотрит на меня, а затем одаривает Дина похотливым взглядом. Привет, Барби из Малибу. Я прямо здесь. Мне не нравятся ревнивые и собственнические чувства, которые я испытываю сейчас. Это иррационально. Я беру нож для масла и крепко сжимаю его. Перебираю в уме все возможные способы использования этого ножа прямо сейчас, чтобы никто не заметил.

Я уже собираюсь опустить нож под стол… Мне просто нужно почувствовать боль. Мне нужно избавиться от этих чувств. Я могу сделать небольшой разрез на бедре; никто не заметит. По крайней мере, обычно никто не замечает. Дин тянется через стол, хватает меня за руку, которая в данный момент сжимает нож так, будто от этого зависит моя жизнь.

– Что ты хотела, детка? – спрашивает он, не отрывая от меня глаз.

Я слегка ослабляю хватку ножа; на глаза наворачиваются слезы, когда я смотрю на него. Как он так хорошо меня понимает? Как он узнал, что я собираюсь сделать?

– Блины со сливками и клубникой, – шепчу я. Дин улыбается мне.

– Две порции блинчиков со сливками и ягодами. Один мокко и один крепкий черный. Спасибо. – Дин отпускает официантку. Я жду, что он начнет задавать вопросы, как только официантка уйдет. Я не знаю, как на них отвечать, но я вижу их в его глазах.