Текст книги "Темный король (ЛП)"

Автор книги: Кайли Кент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Как, бл*дь, ей это удалось? Какого хрена я решил, что это хорошая идея – избавить ее от страха перед оружием?

– Черт, Dolcezza, опусти пистолет, – говорю я ей спокойным голосом.

– О, не волнуйся, я так и сделаю. Сразу после того, как этот мудак слезет с тебя, – рычит она.

– Какого хрена вы все ждете? Стреляйте в эту суку, – кричит Джон своим людям – все они смотрят то на него, то на меня, то на Холли. Никто не знает, что делать. Они могут выполнять его приказы, но в нашем мире есть свои правила. И его люди не готовы нарушать их даже по его приказу.

Я отталкиваю от себя Джона. Вскакиваю на ноги, выхватываю пистолет из рук Холли и снова закрываю ее собой.

– Я думаю, что ты просрочил мое гостеприимство, друг. Тебе лучше уйти. – Мой голос спокоен, а вот разум и сердце – нет.

– Это еще не конец, Валентино. Береги свою спину. И ее. – Он кивает в сторону Холли.

– Да ладно, Джон, даже ты не настолько глуп, чтобы угрожать моей жене – жене Дона.

Я вижу, как мои слова доходят до него, когда его лицо становится жестким. Он знает, что Холли неприкосновенна, если только он не хочет развязать войну. Если бы он даже подумал об этом, меня поддержали бы три другие семьи, а он остался бы один.

Все пять семей – союзники, но если кто-то пойдет на нарушение одного из наших основополагающих правил, то этот кто-то окажется в свободном плавании. Как только я вижу, что Джон-младший и его люди выходят из здания, я поворачиваюсь как раз вовремя, чтобы поймать падающую Холли.

– Черт! – Подхватив ее на руки, я иду к лифту. – Отведи этих двоих в подвал, сейчас же. – Я жестом указываю на мужчин, которым ранее было поручено охранять Холли. Гейб, который держит двери лифта, кивает в знак молчаливого согласия – он все сделает.

Глава двадцать четвертая

Холли

Я испытываю смятение. Почему меня несут? Почему Тео несет меня?

– Остановись. Опусти меня на землю.

– Ни хрена подобного, Dolcezza, – ворчит он и крепче прижимает меня к себе.

– Что случилось? Я в порядке. Я могу идти. – Я извиваюсь в его руках, но это бесполезно, так как он держит меня, словно в тисках.

Тео смотрит на меня всего лишь мгновение, но я вижу это. Его глаза цвета грозового неба – он в бешенстве. И тут я вспоминаю… что произошло в холле.

Но почему он злится? Ведь это я испугалась до смерти.

Он врывается в двери своего кабинета, и я в ужасе отшатываюсь. Все только что видели, как он нес меня сюда. Я чувствую, как слезы жгут мне глаза. Мне нужно уйти. Мне нужно побыть одной, чтобы дать им пролиться.

Тео мягко опускает меня на диван, что резко контрастирует с тем, как он смотрит на меня сейчас. Я наблюдаю, как он подходит к бару, наполняет стакан янтарной жидкостью и выпивает его, после чего поворачивается ко мне и бросает на меня ледяной взгляд.

– О чем ты, бл*дь, думала, Холли? У тебя что, есть желание умереть? – кричит он, швыряя пустой стакан в стену.

Я ошеломлена. Не знаю, как на это реагировать. Он никогда не повышал на меня голос. Я никогда не боялась Тео, но сейчас он пугает меня до смерти. Ладно, может быть, я испугалась в первый день, когда встретила его, когда он без разрешения вошел мою квартиру. Но с тех пор мне даже в голову не приходило, что он может представлять собой угрозу. Для меня.

До сих пор… Никогда еще он не был так похож на босса мафии, как сейчас. Мне вдруг захотелось уйти.

Сбежать.

Я не могу этого сделать.

Я не могу вступать в конфронтацию.

Я молча поднимаюсь на ноги и иду в ванную. Он наблюдает за мной, как лев, готовый наброситься на свою жертву. Открыв дверь, я захожу внутрь, но не успеваю ее закрыть, как он уже настигает меня. Он протискивается в ванную, прижимая меня к столешнице.

– Остановись. Пожалуйста. – Мой голос звучит, как шепот, как мольба. Моя рука слегка касается его груди. Тот факт, что я в ужасе, но при этом протягиваю руку так, словно испытываю к нему желание, сбивает меня с толку. Я хочу оттолкнуть его. Я хочу убежать от его нервирующей близости, и в то же время мне хочется, чтобы его руки обхватили меня и успокоили так, как может только он.

– Черт, Холли, я не собираюсь причинять тебе боль. Я никогда не обижу тебя. – Он отступает назад, давая мне немного пространства. Его пальцы пробегают по волосам, дергая за кончики. Я вижу, что он пытается сдержать свой гнев, но ему не удается скрыть, что он зол как черт. Я не произношу ни слова. Я просто стою, как олень в свете фар, не в силах пошевелиться. – Черт! – кричит он, прежде чем снова наброситься на меня и впиться своими губами в мои.

Его поцелуй злой и страстный. Я чувствую каждую эмоцию в этом жесте. Я обхватываю его за шею и притягиваю ближе. Мне нужно, чтобы он был ближе. В его темноте есть что-то, что зовет меня, как бы я ни боялась этого. Затем, так же быстро, как он набросился на меня, он отстраняется, разворачивается и поднимает пистолет на что-то… или на кого-то.

– Господи, бл*дь, Нео, я чуть не снес тебе голову. – Ти убирает пистолет обратно в кобуру.

– Не стреляй в гонца – в прямом смысле. Мне вернуться позже? – Нео поднимает руки в знак капитуляции.

– Нет. Ты сделал то, что я просил? – Ти огрызается.

– Да, конечно. Но зачем кому-то подписывать это дерьмо и торчать с твоей сумасшедшей задницей до конца жизни – ума не приложу. Холли, моргни два раза, если хочешь, чтобы я вытащил тебя отсюда. – Нео смотрит мимо Ти на меня, с ухмылкой на лице.

– Отвали. Дай мне пять минут, – рычит Ти, разворачивается и пинком закрывает дверь ванной. Тео берет мое лицо в свои руки и поднимает его, чтобы встретиться с моими глазами. – Прости, что накричал на тебя. Я не должен был выходить из себя. Не с тобой. – Я не знаю, что ответить, поэтому ничего не говорю. Я просто смотрю в темные глубины его глаз и надеюсь, что я не ошибаюсь в нем. Что он хороший, сколько бы плохого он ни сделал. – Dolcezza, ты для меня все. Я не знаю, что бы я без тебя делал. То, что ты сделала внизу… – Он делает глубокий вдох, как будто изо всех сил старается сохранить самообладание. – Это было неосторожно. Ты не из этой жизни, поэтому я уверен, ты не понимаешь, что могло произойти, когда ты направила пистолет в голову Дона. Какого черта ты это сделала?

– Я боялась, что он причинит тебе боль, – говорю я ему.

Тео улыбается – настоящей улыбкой, которая достигает его глаз.

– Я могу постоять за себя. Он бы не убил меня. Есть правила, и убивать другого Дона – это большой гребаный запрет.

– Ты хоронишь своего отца в выходные, Ти. Кто-то явно не очень заботился о соблюдении твоих правил.

– Ты права. Но это было другое, – говорит он, не глядя в глаза.

– Тео, кто убил твоего отца? – У меня были подозрения, но я никогда бы их не высказала.

– Я не могу тебе этого сказать, Холли. Ты не должна задавать мне такие вопросы. Я никогда не буду тебе лгать, поэтому не могу тебе этого сказать.

– Это была Лана? – Я спрашиваю и наблюдаю, как дергается его глаз.

– Почему ты думаешь, что это была Лана?

– Просто догадка. Я тихий наблюдатель. Обычно у меня хорошо получается читать людей. И судя по тому, как ты вздрагиваешь каждый раз, когда кто-то упоминает ее имя… – Я пожимаю плечами. – Я просто подумала, что что-то должно было случиться.

– Ты должна держать эти наблюдения при себе, Холли. Никогда не обсуждай это ни с кем, кроме меня. Вообще ничего. Понятно?

– Хорошо.

– Мне нужно, чтобы ты мне кое-что пообещала, – говорит он.

– Что?

– Пообещай, что бы ни случилось, ты не уйдешь. Обещай, что, даже если тебе не понравятся мои решения и ты не согласишься с ними, ты будешь помнить, что я, бл*дь, люблю тебя больше всего на свете. Все, что я делаю, я делаю для того, чтобы защитить тебя. Обещай, что ты этого не забудешь.

– Хорошо, обещаю. – Я заметила, что он часто просит меня об этом, особенно когда чувствует, что теряет контроль. Эти обещания, похоже, облегчают его страдания, поэтому я буду давать их так часто, как ему нужно.

– Нет! Тео, нет, я не могу это подписать. – Все эти обещания вдруг обретают смысл. – Тебя, наверное, слишком много раз били по голове – ты буквально спятил. Это безумие. Нео, скажи ему, что это безумие. – Я вышагиваю по кабинету Тео, ненадолго останавливаюсь у бара, чтобы налить себе текилы, а затем продолжаю свои метания по кабинету, вызванные тревогой.

– Прости, Холли, но это нужно сделать. – Нео пожимает плечами.

– Холли, Dolcezza, ты согласилась выйти за меня замуж сегодня утром. Это не безумие, – спокойно говорит Тео.

– Я думала, что соглашаюсь на помолвку. На долгую помолвку. На планирование свадьбы, свидетелями которой могла бы стать моя семья. Ты хочешь, чтобы я просто подписала кучу документов – и все, мы женаты уже два дня назад?

– Ты все еще можешь планировать свадьбу своей мечты; у тебя все еще будет все, что ты захочешь. Я позабочусь о том, чтобы твоя семья присутствовала на ней. Я позабочусь о том, чтобы твой отец отвел тебя к алтарю. Dolcezza, все это у тебя будет. Эта простая формальность сделает тебя моей. Сделает тебя семьей. Это сделает тебя гребаной королевой. Это сделает тебя неприкасаемой.

– Мой отец? – Я смеюсь. – Правда, ты слушал хоть что-нибудь из того, что я говорила? Хоть что-нибудь? Мой отец в тюрьме и останется там, по крайней мере, еще на десять лет. Ты предлагаешь нам ждать десятилетие, чтобы сыграть свадьбу мечты? – Я возражаю, используя кавычки, чтобы подчеркнуть свою точку зрения.

– Мы не будем ждать десятилетие. Твой отец выйдет на свободу к концу месяца, Холли. – Тео говорит так, как будто это факт.

Что? Он не знает, о чем говорит. Не может быть, чтобы мой отец вышел раньше. Настолько.

Я качаю головой в знак отрицания.

– Я не знаю, в какую больную игру ты пытаешься играть, но это не смешно, Тео. – Я убираю ноутбук в сумку, беру со стола телефон и оглядываюсь на Нео и Тео, которые смотрят на меня так, словно я сумасшедшая кошка, которую держат над водой в ванной, но она еще не готова туда нырнуть. Кстати говоря… – Я иду домой. Мне нужно принять душ и немного поспать. – Я поворачиваюсь и направляюсь к двери. Тео опережает меня на два шага. Он всегда, черт возьми, опережает меня на два шага. Он останавливается перед дверью, загораживая мне выход. – Отойди, – говорю я таким яростным тоном, на который даже не знала, что способна.

– Нет. Я не могу позволить тебе уйти отсюда, Холли. Ты уйдешь не раньше, чем подпишешь эти бумаги, и точно не одна.

Я смеюсь. Если он думает, что сможет запугать меня и заставить подписать брачный контракт – что ж, возможно, ему это удастся. Но это не значит, что я должна облегчать ему задачу. Я возвращаюсь в комнату и сажусь на диван, сложив руки на груди. Я поднимаю на него бровь. Тео подходит и садится передо мной на корточки. Он либо глуп, либо чертовски храбр. Потому что, когда он садится на корточки, моя нога оказывается прямо у его яиц. Мне так и хочется пнуть его и дать ему по рукам, но тут я вспоминаю, что, возможно, когда-нибудь захочу от этого мудака детей.

В голове все перевернулось. Надо позвонить Райли – она меня успокоит. Она всегда знает, что делать. Обычно… Единственное: я не могу сказать ей, что влюбилась в босса мафии, который настаивает на том, чтобы жениться на мне и сделать меня своей королевой.

– Холли, мне очень жаль. Мне чертовски жаль, что все так получилось. Поверь мне, когда я говорю, что я хочу, чтобы у тебя был весь мир. Я хочу, чтобы у тебя было все, о чем ты мечтала. И даже больше. Но больше всего я хочу, чтобы ты была в безопасности. Мне необходимо, чтобы ты была в безопасности.

Что ж, он начал хорошо.

– Но это не так, неправда ли? Только что в вестибюле твоего здания ко мне подошел, похоже, один из твоих врагов, а твои люди, которые должны были охранять меня, стояли там и ничего не делали.

– И с ними разберутся. Клянусь тебе: у них не будет возможности повторить эту ошибку.

– Почему мы должны пожениться? К чему такая спешка? – спрашиваю я. Я пытаюсь понять эту срочность. Действительно пытаюсь.

– Возможно, я солгал и сказал брату Ланы – новому главе ее семьи, – что мы сбежали два дня назад и поженились. Он снова проталкивал этот дерьмовый брак с его сестрой, и в тот момент это было единственное, что пришло мне в голову, чтобы закрыть эту тему раз и навсегда. А потом ты все усугубила, приставив пистолет к его голове. Он этого не забудет, Холли. Он захочет отомстить, а если он узнает, что мы не женаты… что ж, ты будешь не защищена, и он сможет делать все, что захочет, без всяких последствий. Если же мы будем женаты, меня поддержат другие семьи. Тебе гарантирована их защита так же, как и моя собственная.

Я достаю свой телефон. Возможно, я не смогу рассказать Райли все, но мне нужно услышать ее голос. Мне нужно прояснить голову, и моя сестра поможет мне, как всегда.

– Что ты делаешь?

– Звоню сестре или это запрещено? – спрашиваю я с сарказмом.

– Ты можешь делать все, что ты хочешь, Холли.

– До тех пор, пока не решу уйти, верно? – Как только эти слова вырвались из моего рта, я поняла, что обидела его. Это было первое, что он заставил меня пообещать, и я намерена придерживаться этого обещания. Несмотря на ситуацию, в которую он нас втянул…

Мы. Я никогда раньше не была частью «мы». Мне это очень нравится. Черт бы его побрал.

Я набираю номер Райли и жду, пока она ответит.

– Холли! О. Боже мой. Боже! Я как раз собиралась тебе звонить. Ты слышала? – визжит она в трубку.

– Что слышала? – спрашиваю я.

– Папу досрочно освобождают, что-то про то, что его адвокат нашел изъяны в документах или что-то в этом роде. Я ничего не понимаю, но мне все равно. Папа выходит на следующей неделе.

– Что? – Я поднимаю глаза на Тео, который сохраняет абсолютное спокойствие. Он знал, что это произойдет. Я не поверила ему. Он это устроил? Это безумие… Как он мог это сделать?

– Папу выпускают. Слушай, я знаю, что ты приступаешь к новой работе на следующей неделе, но ты ведь приедешь домой на рождественские каникулы? Ты должна вернуться домой.

– Рай, мне нужно идти. Я тебе перезвоню. Посмотрю, что можно сделать с Рождеством. – Я вешаю трубку, прежде чем она успевает сказать что-то еще. – Мне нужно в туалет. – Я пытаюсь сдержать слезы. Это трудно.

– Нео, я позвоню тебе позже, – говорит Тео, не сводя с меня глаз.

– Конечно, босс. – Нео останавливается передо мной, прежде чем выйти из комнаты, и щелчок двери отдается эхом в тишине.

– Мне нужно в туалет, – говорю я снова.

– Нет, не нужно. Тебе не нужно прятаться от меня, Холли. Никогда. – Тео поднимает меня и сажает к себе на колени, так что я оказываюсь на нем.

Я уже не могу остановиться, слезы текут по моему лицу. Я плачу перед ним. Я не плачу при людях. Я зарываюсь головой в его грудь и позволяю ему утешать меня, а его руки гладят мою спину.

Глава двадцать пятая

Тео

Холли, рыдающая в моих объятиях, разбивает мое мертвое сердце. Я дышу ради этой женщины. За то короткое время, что я ее знаю, она стала для меня всем. Я не знаю подходящих слов. Я сегодня чертовски облажался. И мне нужно это исправить.

Я должен вернуть нас к хорошему… к тому счастливому состоянию, в котором мы были сегодня утром.

– Холли, Dolcezza, поговори со мной. Что случилось? Скажи мне, как это исправить.

– Я… мой отец выходит на свободу, Тео. Его освобождают досрочно. – Она поднимает голову и смотрит на меня. – Это ты сделал? Ты имеешь к этому отношение? – спрашивает она.

– Я думал, что ты этого хочешь, Dolcezza. Я думал, что ты будешь счастлива, – говорю я, смущаясь. Неужели она не рада этому?

– Я счастлива, но, Тео, он убил человека. Пришел к нему домой и застрелил его, даже не моргнув. Как же он выйдет на свободу?

– Холли, он застрелил человека, который убил его сына. Он восстановил справедливость там, где система не справилась. Твой отец не такой уж плохой человек, раз так сильно любит своих детей.

– Наверное. Но он убил человека из-за Дилана… Как ты думаешь, что он сделает с тобой, когда узнает, что мы женаты? – Она улыбается.

– Ну, я думаю, что смогу справиться со всем, что он мне предъявит. Кроме того, я уверен, что твоя семья будет любить меня. А что тут не любить? – Шучу я. – Подожди, ты сказала, что когда он узнает, что мы женаты… Значит ли это, что ты подпишешь документы? – Я затаил дыхание. Мне очень не хочется подделывать ее подпись, но если дело дойдет до этого, я сделаю и это ради ее безопасности.

– Я подпишу, но при одном условии.

– Назови его – я сделаю что угодно.

– Мы пока не можем сказать моей семье. Я не хочу, чтобы моя сестра прилетела сюда первым же рейсом, чтобы подвесить тебя за яйца.

– Договорились. Я люблю тебя, Холли Валентино.

– Я люблю тебя, Тео Валентино.

Я встаю и подхожу к столу с моей невестой на руках. Мне нужно подписать эти бумаги, пока она не передумала и не поняла, что может встретить кого-то получше, чем такой сукин сын, как я. Я вписываю свое имя, а затем передаю ей ручку.

– Твоя очередь.

Ее рука дрожит, когда она ставит подпись.

– Я не могу поверить, что делаю это. Это буквально самая безумная вещь, которую я когда-либо делала, черт возьми. Но я чувствую, что это правильно. Ты – мой выбор, – говорит она, когда чернила высыхают.

– Теперь ты моя. Я никогда не отпущу тебя, Холли.

– Хорошо, потому что я не думаю, что когда-нибудь захочу этого.

Я переношу Холли через порог, а она смеется над моим архаичным жестом – так она его называет. И мне чертовски нравится этот звук. Мне нужно чаще слышать ее смех.

– Добро пожаловать домой, миссис Валентино, – говорю я, ставя ее на ноги.

– Спасибо. Подожди, что значит «домой»? – Она поднимает брови.

– А ты не собиралась переезжать ко мне? Мы женаты, Холли. Женатые люди обычно живут вместе.

– Ну, да, я это понимаю… но я только что подписала договор аренды. Я не могу просто взять и избавиться от своей квартиры. Я живу там чуть больше недели.

– Можешь, и ты это сделаешь, – рычу я, расстроенный тем, что она все еще борется со мной по этому поводу.

– Знаешь, ты все время выдвигаешь мне требования и ждешь, что я буду им следовать, – но брак так не работает. Я не из тех, кто будет беспрекословно выполнять твои приказы. – Она складывает руки на груди. И я не могу не улыбнуться. Она чертовски сексуальна, когда становится такой дерзкой. Не так часто она чувствует себя достаточно комфортно, чтобы вот так высказывать свои мысли, но мне чертовски нравится, когда она это делает. – Какого черта ты улыбаешься? – спрашивает она, топая ногой – буквально топая ногой, мать ее.

– Извини… просто… ты такая охренительно сексуальная, когда сердишься.

– Это не смешно, Ти. Я серьезно.

– Я вижу, – говорю я, изо всех сил стараясь скрыть ухмылку. Никто другой не осмелился бы говорить со мной в таком тоне, но, когда Холли делает это, мне нравится.

– Забудь об этом. Я оставляю свою квартиру. Мне все равно, что ты скажешь.

– Ты можешь оставить свою квартиру, но ты не будешь в ней жить. Теперь это твой дом, Холли. – Я обвожу рукой пентхаус. Любой другой был бы благодарен разделить это пространство, ну, знаешь, вместо квартиры размером с коробку из-под обуви.

– А что, если мне не понравится твой дом? – спрашивает она.

– Наш дом. Тогда мы можем купить другой – какой захочешь. – Я пожимаю плечами. Мне плевать, сколько мне придется потратить, лишь бы она была счастлива.

– Вот так просто купить еще один дом? Это Нью-Йорк, Тео. Дома стоят недешево.

– Dolcezza, разве я хоть раз намекнул, что не смогу обеспечить тебя всем необходимым? – спросил я, честно говоря, немного оскорбленный тем, что она задала такой вопрос.

– Обеспечить? Мы живем не в чертовы 1950-е годы, Ти. Я не нуждаюсь в том, чтобы ты обеспечивал меня! Сколько раз мне повторять?

– Может быть, и не нуждаешься, но ты мне позволишь. У меня есть средства, чтобы дать тебе все, о чем ты только можешь мечтать, Холли. Не отказывай мне в удовольствии обеспечить нашу семью.

– Черт возьми, ты серьезно.

– Как сердечный приступ. Слушай, я понимаю: ты не итальянка и далека от нашего образа жизни. Но есть вещи, которые никогда не изменятся. Мужчина должен быть главой семьи, обеспечивать семью – это традиция. Это укоренилось в нас.

– Ммм, посмотрим. Я не уйду с работы. Я еще даже не приступила к ней.

– Хорошо, но тебе понадобится охрана.

– Ты спятил, если думаешь, что я пущу твоих головорезов в школу, где полно невинных детей.

– А ты ненормальная, если думаешь, что у тебя есть выбор.

– Правда? Знаешь, что? С меня уже хватит этого дня. Я иду в душ.

Я смотрю, как она бежит в спальню, бросает сумку на пол, затем снимает туфли и швыряет их в стену. Ну, блин, сейчас, наверное, не время говорить ей, какая она чертовски милая…

Решив дать ей возможность немного остыть в одиночестве, я отправляюсь в свой кабинет и звоню Нео.

– Босс? Ты все еще жив. Я тут на минутку забеспокоился, – отвечает он.

– Отвали. У меня на столе лежат подписанные документы. Забери их и проследи, чтобы все оформили как можно скорее. И еще посмотри, как обстоят дела с охраной в Willow Prep. Холли настаивает на том, чтобы продолжить работать.

– Какого хрена она хочет сохранить свою работу? Она понимает, за кого вышла замуж?

– Если честно, не думаю, что она понимает масштабы империи Валентино. Все в порядке. Если она хочет преподавать, пусть преподаёт, мать её.

– Ладно, успокойся. Я займусь ее безопасностью.

– Спасибо.

– Эй, босс, можно я буду присутствовать, когда ты сообщишь тете Глории новость о том, что ты женился без ее участия? – Он смеется. Бл*дь, моя мать будет в ярости.

– Отвали. Я скажу ей после похорон, – отвечаю я. – Моей матери не нужен лишний стресс. – Я завершаю звонок и отправляюсь на поиски своей невесты.

Зайдя в спальню, я обнаруживаю Холли, свернувшуюся калачиком в постели. Я иду и смываю с себя грязь этого дня, прежде чем забраться к ней в постель. Потянувшись, я притягиваю ее к себе.

– Мне жаль, что все так получилось. У нас должно было быть больше времени на свидания. У меня должно было быть больше времени, чтобы заставить тебя влюбиться в меня, – шепчу я, целуя ее под ухом.

Холли поворачивается и обнимает меня за шею.

– Я не смогла бы влюбиться в тебя сильнее, даже если бы попыталась. Нравится ли мне эта ситуация? Нет, совсем нет. Но я кое-что поняла, пока была в душе. Именно там мне лучше всего думается. – Она улыбается.

– И что же ты поняла? – Я целую ее в лоб. Мои губы словно не могут оторваться от нее, требуя касаться ее кожи так часто, как только возможно.

– Я поняла, что это наша история, Тео. Она не должна быть такой, как у всех. Она не должна следовать общественным нормам или развиваться так, как ожидают окружающие, потому что это только наша история. Она о нас и о том, что мы хотим сделать. Это наше счастливое будущее, и мы сами задаем темп своего повествования, никто другой. Только мы.

Черт, я знал, что Холли умная, но это, должно быть, лучшее, что я когда-либо слышал.

– Я чертовски люблю тебя, и я люблю нашу историю. Я обещаю, что всегда буду стремиться подарить тебе «долго и счастливо», которого ты заслуживаешь.

– Ты уже сделал это, Тео. – Она помолчала. – Ладно, возможно, сегодня был момент, когда я хотела дать тебе по яйцам, но он был недолгим. Я люблю тебя.

– Я напугал тебя сегодня. Не хочу, чтобы ты боялась меня, Холли. – Я нежно целую ее губы.

– Ну, тогда тебе стоит поработать над своим характером. Я не очень хорошо переношу конфронтацию, Тео. И никогда не умела.

– Я думаю, что ты справляешься лучше, чем тебе кажется. Холли, ты сегодня приставила пистолет к голове Дона мафии и даже не вздрогнула. – В тот момент я был в ярости… и в ужасе за нее. Но теперь, когда я думаю об этом, я не могу не гордиться ею.

– Я сделала это только потому, что думала, что с тобой может случиться что-то плохое. Это совсем иначе, когда я вижу, что кто-то причиняет тебе боль. Я хочу сделать все, что в моих силах, чтобы остановить это. Это происходит неосознанно.

– И мне это в тебе нравится. Но ты не можешь ходить и стрелять во всех подряд или угрожать этим. Я большой мальчик, Холли. Я с рождения в мафии. Я могу постоять за себя. Я не хочу, чтобы ты беспокоилась обо мне.

– Я думаю, что как твоя жена, я неизбежно буду волноваться.

– Скажи это еще раз, – прошу я. Мне нужно услышать, как она это скажет.

– Что сказать?

– Что ты моя жена.

– Я твоя жена. – Она смеется.

– Черт возьми, когда ты это говоришь, я становлюсь чертовски твердым. Я думаю, что нам пора консумировать наш брак, не так ли?

– Формально мы поженились два дня назад, а за последние сорок восемь часов мы уже сделали это много раз, так что… – Ее слова обрываются, когда я спускаюсь вниз по ее телу к нирване, которую я нахожу между ее ног. – Ах, конечно, может быть, нам стоит консумировать его еще раз, просто чтобы убедиться, что мы все сделали правильно, и все такое. О, черт возьми, Ти, не останавливайся.

Руки Холли путаются в моих волосах, а мой язык кружится вокруг ее клитора.

– Черт, ты невозможно сладкая. Я никогда не смогу насытиться тобой.

Мой язык погружается в нее, толкаясь внутрь и наружу. Холли еще сильнее вжимается в мое лицо своей киской. Мне чертовски нравится, что она настолько поглощена наслаждением, что забывает обо всех запретах. Черт, мне нужно больше. Перекатившись на спину, я приподнимаю ее и располагаю ее бедра по бокам от моей головы.

– Что ты делаешь? – спрашивает она, смутившись.

– Ты собираешься оседлать мое лицо, Dolcezza. Хватайся за изголовье, – говорю я, опуская ее киску на свой рот.

– О, черт, не останавливайся. Черт возьми, боже! – Ее крики становятся громче, ее бедра начинают двигаться быстрее, и она прижимается сильнее. Если удушье – это то, как мне суждено умереть, то лучшего способа, чем этот, не найти.

Я чувствую, как ее соки стекают по моему подбородку – я хочу их все. Я тянусь к ней сзади, мой палец находит ее попку и медленно проникает внутрь. И в этот момент ее тело напрягается.

Ее бедра обхватывают мою голову, и она содрогается от оргазма. Такая красивая. Она всегда прекрасна. Но это мой любимый ее образ: голова откинута назад, длинные рыжие волосы спадают по изгибу позвоночника, рот открыт в форме буквы «О», в глазах – чистое удовлетворение.

Да, именно такой взгляд я хочу видеть, как можно чаще.

Глава двадцать шестая

Холли

Я нервничаю. Я не могу нервничать прямо сейчас, но бабочки, порхающие в моем животе, не прочитали уведомление. Я знаю, что Ти надел свою обычную маску безразличия, как будто его ничто не трогает. Но это, должно быть, причиняет ему боль. Сегодня похороны его отца. Мы стоим на ступеньках церкви, приветствуя прибывающих гостей, с одной стороны от него стоит его мать, с другой – я.

Глория не слишком обрадовалась, увидев меня рядом со своим сыном. Кроме ледяного взгляда, который сам по себе говорит о многом, она не сказала мне ни слова. Тео то и дело крепче сжимает мою руку. Это единственный знак, который он подает, что с ним не все в порядке.

Я чувствую себя бесполезной. Я должна утешить его, облегчить ситуацию. Но не знаю, как это сделать. Я здесь не в своей тарелке. Я помню, какое горе я испытывала на похоронах Дилана – никто ничего не сказал (или не мог сказать), чтобы что-то изменить.

Поэтому я ничего не говорю. Я стою здесь рядом с Тео, держу его за руку и улыбаюсь людям, когда они приветствуют его, а затем меня.

Один мужчина полез обниматься. После того как Тео зарычал – да, буквально зарычал – и оттащил меня назад от этого человека, никто больше не пытался сделать то же самое. Однако они обнимают сначала мать Тео, а потом его.

Людей здесь больше, чем я могла себе представить. Отец Тео, должно быть, был широко известен, и, судя по слезам и расстроенным лицам, его любили – можно так предположить.

Я чувствую, как тело Тео напрягается, когда к ступенькам подходят трое пожилых мужчин.

– Глория, мы соболезнуем тебе и твоей семье, – говорит первый из них, протягивает руку и целует ее в каждую щеку. Глория разражается очередным приступом слез. – Ти, мы поговорим позже. – Тот же мужчина кивает Тео, затем пожимает ему руку и повторяет жест.

Много поцелуев в щеки. Я рада, что Тео дал всем понять, что я не из тех, кого можно трогать. Я бы не выдержала, если бы все эти незнакомцы прикасались ко мне.

Когда первый мужчина наконец обращает на меня внимание, Тео представляет меня.

– Хэл, моя жена – Холли. – Первоначальный шок от моего статуса исчезает так же быстро, как и появился.

– Холли, какое прекрасное имя для прекрасной девушки. Я сожалею о потере вашей семьи. – Он наклоняется и целует мои щеки – одну, потом другую. Рука Тео сжимается вокруг моей, но он не вмешивается.

Все повторяется и со следующими двумя мужчинами. Меня представляют, как жену Тео, и они прощаются со мной, после чего уходят в церковь. Тео наклоняется ко мне и шепчет:

– Это главы трех других семей. Не направляй на них оружие, Dolcezza. – Он ухмыляется, отрывая свое лицо от моего.

– Очень смешно, – бормочу я.

Следующим по лестнице поднимается человек, которого я ожидала увидеть в последнюю очередь: Лана в сопровождении своего брата. Она обнимает Тео, и я чувствую, как выпрямляется моя спина. Как у нее хватает наглости прикасаться к нему, предлагать ему утешение прямо сейчас, я не представляю. У меня чешутся руки, чтобы выцарапать ее маленькие красивые глазки. Она сделала это.

– Я очень сожалею о твоей потере, – говорит она Тео.

– Еще бы, – говорю я себе под нос, впрочем, недостаточно тихо. Тео притягивает меня к себе, обхватывая рукой мою талию. Я не уверена, пытается ли он опереться на меня для поддержки или прижать меня к себе, чтобы я не сделала ничего необдуманного. Скорее всего, последнее. Определенно.

– Спасибо. Как и я о твоей, – говорит Тео. Похороны отца Ланы были назначены на следующие выходные. Они не хотели устраивать двое похорон в один день.

Лана заходит в церковь, уводя с собой своего жуткого брата. Этот мудак просто стоял и смотрел на нас, не говоря ни слова. Такая чертова грубость. Я не жалею, что приставила пистолет к его голове. Но мне жаль, что я не нажала на курок. Эта кровожадная мысль повергла меня в шок. Я не склонна к насилию. Обычно нет, но что-то в этом человеке заставляет меня хотеть причинить ему боль. Увидеть, как он истекает кровью. Что, черт возьми, со мной происходит?

– Пора, – говорит отец Томас, распахивая двери.

Тео входит точно так же, как мы стояли: я – с одной стороны, его мать – с другой. За нами следуют по меньшей мере шесть человек – большие мужчины в черных костюмах. Забавно, что похороны – единственное место, где эти люди действительно уместны. Они одеты по случаю.

Служба проходит как в тумане. Я все время смотрю на Тео, но черты его лица неподвижны. Если бы не легкое подрагивание руки, никто бы не заподозрил, что он сейчас хоронит своего отца.