Текст книги "Разрушающийся мир (ЛП)"

Автор книги: Кайла Стоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

В сосне рядом с ними щебетала беспечная птаха. Легкий ветерок шелестел хвоей. Голос Селесты доносился до них, высокий и радостный. Она казалась очень довольной. Уиллоу рискнула выглянуть из-за скалы.

А внизу Селеста вела охранников обратно к забору. Она сжимала в руках букет нежно-фиолетовых цветов, поднося к носу и восхищаясь их красотой. Оба охранника кивали, завороженные каждым ее словом.

– Она талантлива, без сомнения, – прошептал Финн.

– Мы начинаем наш грандиозный поход, мистер Финн? – нетерпеливо спросил Бенджи.

– Не сомневайтесь, сэр Бенджи. – Финн потер натруженную правую руку. – Не будем больше медлить ни минуты.

– Мы еще даже не выбрались в лес, – закатывая глаза, иронично прокомментировала Уиллоу. – Держитесь за мной и ползите на четвереньках, хорошо? Деревья здесь густые и должны нас прикрыть, но на всякий случай. Мы отойдем на безопасное расстояние, а потом обогнем лагерь по большому кругу и направимся на юго-восток.

Так начались их странствия.

Чем они закончатся – славой или катастрофой – еще предстояло узнать.

Глава 15

Габриэль

Клео и Габриэль стояли в гараже комплекса «Новых Патриотов» – огромном складе с десятью боксами и местом для более чем сотни машин. Они все еще ждали результатов анализов генерала Ривер. Клео последние два дня только и делала, что хмурилась, и все ее тело вибрировало от напряжения.

– У нас есть три воздушных вертолета и два танка, но нет реактивных самолетов. – Клео ткнула сигарой в сторону нескольких рядов Хамви, джипов, нескольких грузовиков и квадроциклов. – У поселенцев их много, но мы не можем ими завладеть.

– Кто собственно эти люди? – спросил Габриэль.

– Они называют себя Поселением. Не слишком оригинально, как по мне. Мы зовем их Подпольщики. Кроты. Они живут в подземных бункерах. Что выставляет их идиотами, но хорошо укрепленными идиотами. Ходят слухи, что у них есть своя авиационная эскадрилья. В качестве бункеров используется древняя заброшенная база ВВС. Правительство знает о них, но Подпольщики – пацифисты, безобидные сумасшедшие хиппи, проповедующие любовь и мир и тому подобную чушь.

– Пацифисты? – переспросил Габриэль, думая о Финне. – С эскадрильей?

– Они хотят, чтобы их оставили в покое, но способны постоять за себя. – Она выразительно хмыкнула и выпустила струйку дыма. – Мы хорошо усвоили этот урок.

– Вы пытались с ними поговорить?

Клео бросила на него язвительный взгляд.

– До посинения. Потом попытались угнать самолет. В результате мы потеряли семнадцать хороших солдат. Поверь мне. Они нам не помогут.

– А что, если они узнают о лекарстве?

Она закатила глаза.

– Забудь о них. С ними не получится договориться.

– Капитан Ривер. – В открытом проеме гаража показался Патриот. – Есть новости.

Клео напряглась.

– Чего ты ждешь, Нгуен? Говори.

Бао Нгуен вошел внутрь, нервно переступая ногами и не желая встречаться с Клео взглядом. Бао Нгуен был вьетнамцем, с широким круглым лицом и бородкой на невыразительном подбородке. Ему было около тридцати лет, но из-за нерешительности и неуверенности в себе он казался гораздо моложе.

Нгуен нервно прочистил горло. Нехотя, срывающимся голосом он поведал им последние новости. Не очень хорошие. Для выявления вируса в крови человека Патриотам требовалось семьдесят два часа, но с грызунами дело обстояло быстрее.

Результаты были готовы. Крыса оказалась больна.

Если бы даже крыса поцарапала генерала когтями, а не зубами, у матери Клео все равно был бы шанс, так как вирус передается через телесные жидкости.

Но сейчас результаты ее анализов не имели значения. Генерал Ривер начала кашлять.

Она заразилась вирусом «Гидры».

Лицо Клео резко стало пепельным. Она стиснула рукоять ножа. Резко выдернув его из ножен на бедре, Клео с размаху метнула его в стену. Нож пронесся по воздуху с невероятной скоростью, перевернулся и вонзился в стену на волосок выше головы Нгуена.

Нгуен с проклятием пригнулся.

Лезвие вонзилось в гипсокартон на три дюйма, вибрируя от силы ее броска.

– Убирайся! – прокричала Клео ему.

Нгуен бросился бежать, на ходу проверяя, все ли волосы на месте.

– Ну и ссыкун, – прорычала она. – И близко не было.

– Думаю, у нас разные определения слова «близко», – заметил Габриэль.

– Полковник Рид и полковник Уиллис, наверное, в восторге, – не обращая на него внимания, зло проговорила она. Клео принялась вышагивать по кругу. Ее лицо казалось высеченным из камня, лишенным всякого выражения. Только глаза горели отчаянной, беспомощной яростью, которую Габриэль слишком хорошо знал. – Они годами соперничали за власть. Если они вступят в борьбу за первенство и передерутся между собой, наступит хаос.

– Мне очень жаль, – мягко сказал Габриэль.

Она выдернула нож из стены и сунула его обратно в ножны. На мгновение замерла, упершись обеими руками в стену, с напряженной спиной и дрожащими плечами. Из ее горла вырвался звук, такой тихий, что он почти не услышал его. Низкий стон, отчаянный крик загнанного в ловушку животного.

Габриэль не знал, что сказать. Мика всегда лучше разбирался в таких вещах. Он хотел помочь ей, хотя прекрасно понимал, что его слова бесполезны.

– Мне жаль твою маму.

– Да что ты вообще понимаешь? – Клео резко повернулась к нему лицом. Попытка усмехнуться провалилась, только губы дрогнули, и маска, которую она неизменно носила, сползла. Клео была твердой, жесткой, солдатом, готовым на все, чтобы выполнить задание. Она умело лгала, сражалась и убивала. Она представляла опасность.

А еще она была дочерью умирающей матери.

– Я тоже потерял обоих родителей.

Она посмотрела на него потухшими глазами.

– В курсе, что на самом деле она мне не мать? Не биологическая, я имею в виду.

Габриэль заметил, что Клео была индианкой, а ее мать – афроамериканкой, но понятия не имел, кто ее отец. В наши дни семьи имели столько оттенков, что он даже не задумывался об этом.

– Я не знал.

– Мы с братом приемные дети, жертвы порочной системы. Мой отец был жестоким пьяницей, а мать – обыкновенной тварью. – Она скривила губы, обнажив край зубов. Клео показала на свое лицо. – Держу пари, ты задавался вопросом, откуда у меня это.

– Это не мое дело.

– Конечно, нет. Но сегодня твой счастливый день. Большинство людей здесь думают, что это след от одной из самодельных бомб, которыми мы взрывали правительственные здания. Я позволяю им так думать. Они не хотят знать правду. Никто не хочет знать, что мой отец был приверженцем телесных наказаний, и считал, что выплеснуть кипяток на лицо своей семилетней дочери – это разумная кара за дерзость. Они не хотят знать, что именно моя мама держала меня и позволяла ему делать это. – Она с вызовом взирала на него, обожженная сторона ее лица блестела в люминесцентном освещении. – Настоящая правда гораздо менее эффектная и гораздо более уродливая. Как и я.

У Габриэля сдавило грудь. Неудивительно, что Клео такая жесткая. Ей пришлось стать такой. Его тошнило от всех этих зверских способов, которыми родители могли погубить собственных детей.

Но Клео не нужна его жалость. Поэтому он не стал ее жалеть.

– Что случилось дальше?

– Государство забрало меня и моего брата. Но приюты для несовершеннолетних – не лучший вариант. Правительство не выделяло достаточно средств на питание, не говоря уже об одежде, игрушках и всем остальном, что полагается детям. Черт побери. Мы постоянно дрались из-за еды. Только самые злые ложились спать сытыми. Я всегда следила за тем, чтобы нам с братом было что поесть, несмотря ни на что.

– Работники приюта были такими же сломленными, как и мы. Тебе лучше не знать, что там происходило. Я сбегала пять раз.

– Тебя ловили?

– Мой брат… мать столкнула его с лестницы, когда ему было четыре года. Он сломал обе ноги. Кости так и не срослись как следует. Поэтому он не мог убежать со мной. Меня так и не поймали ни разу. Я всегда возвращалась сама. Не могла смириться с тем, что бросаю брата.

Габриэль кивнул. Это он понимал. Клео могла вести себя как социопатка, но она все еще не потеряла способность любить. Она явно любила своего брата, жертвовала и страдала ради него. Габриэль испытывал к брату такую же яростную, защитную любовь. Он был готов на все ради Мики.

– Мне было двенадцать, когда она пришла к нам в приют, – продолжала Клео. – Невысокая, средних лет, но она притягивает к себе, понимаешь? Ты сразу ее замечаешь. Один из старших мальчиков сказал, что несколько лет назад она усыновила двоих детей. Она не торопилась, разговаривала с персоналом и общалась с каждым ребенком, и все они изображали из себя милашек, хотя на самом деле были чудовищами.

– Она мне не понравилась. Я ей не доверяла. А когда пришла моя очередь беседовать, я не стала вести себя как-то иначе. Ни одна милая старушка не выберет уродливую девочку со шрамами, синяками и царапинами на руках и лице, полученными в драке.

– Но потом она подошла ко мне и пристально посмотрела в глаза, ничего не говоря. Она спросила меня, как часто я побеждаю. И я ответила: «Так часто, как мне нужно». Она рассмеялась. Затем добавила: «Я ищу возмутителей спокойствия, которые вырастут и будут создавать проблемы, изменять положение вещей, делать их лучше. А ты смутьянка? И я ответила: «Вы можете убедиться в этом сами».

– И она выбрала меня. Она выбрала меня из всех. Я сказал, что пойду с ней, но только вместе с братом. А она сочла это приемлемым вариантом и пошла заполнять бумаги.

– Это случилось более десяти лет назад. – Клео печально улыбнулась, при этом ее взгляд оставался острым как нож. – Моя мать жесткая. Но и я тоже. Я не потеряла ее. Пока еще нет.

Со вздохом она оттолкнулась от стены и запустила руки в свои фиолетовые косы, перекинув их через одно плечо. Рукав ее куртки сполз вниз по руке, обнажив линию шрамов, каждый длиной около дюйма, идущих от запястья к предплечью. Некоторые из них уже побелели, другие были пурпурного цвета, несколько красных – свежие порезы, но еще не шрамы.

Клео поймала его взгляд. Ее лицо ожесточилось, маска вернулась на место.

– Я веду счет своим убийствам.

– Зачем?

– Чтобы помнить, – жестко ответила она, – что никто не встанет у меня на пути. Никто. – С этими словами она шагнула вперед, оказавшись в нескольких сантиметрах от Габриэля. Он чувствовал, как от ее тела исходит жар – неугасимый огонь ненависти, ярости и убежденности. – Мы не можем ждать. Мы должны забрать лекарство силой. Мы должны атаковать Убежище прямо сейчас.

Глава 16

Амелия

Горячая вода лилась на голову, шею и плечи Амелии. Она установила такую высокую температуру, что вода почти обжигала. Вокруг нее клубился пар. Впервые со времен… со времен «Гранд Вояджера» Амелия принимала горячий душ. Ей казалось, прошли годы.

Душевая была выложена плиткой с замысловатыми узорами разных цветов – от цвета бледной яичной скорлупы до глубокого лазурного цвета океана. Двенадцать распылителей массировали ее тело по бокам, а сверху на голову и плечи низвергался водопад горячей воды. В душевой разливался особый аромат жимолости и жасмина – любимых цветов ее матери.

После нескольких месяцев холода, грязи и пота, за которые ей довелось пару раз молниеносно принять душ в ледяной воде, Амелия наконец-то почувствовала себя чистой – впервые со времен «Гранд Вояджера». Как же ей не хватало этого – тепла, чистоты, комфорта и красивой, роскошной обстановки.

Усталость застыла в ее костях как цемент. Она так сильно устала. От постоянного оглядывания через плечо, от вечного напряжения и тревоги, от невозможности уснуть, от страха, ставшего ее постоянным спутником.

Амелия подняла голову и закрыла глаза, чувствуя, как по лицу стекают струйки теплой мыльной воды. Все эти годы она неверно оценивала мать, считая, что та осталась с Декланом ради денег, престижа, власти. Амелия не ценила безопасность, потому что в ее жизни та уже была. Ей никогда не приходилось ощущать ее недостаток. Но безопасность как оказалось очень важная вещь, крайне ценная.

Теперь, стоя под теплым, успокаивающим душем тропического дождя, Амелия понимала это так, как никогда прежде, и на глазах у нее выступили слезы.

Сколько бы она отдала, чтобы остаться здесь? Чтобы никогда не возвращаться к холоду, неудобствам, грязи и голоду, к постоянной опасности, страху и смерти?

Сколько вообще стоит безопасность?

«Но здесь ты не в безопасности», – напомнил внутренний голос.

Амели прислонилась к кафельной стене, глаза ее были по-прежнему закрыты. Мощные массажные распылители били по животу и бедрам с такой силой, что становилось почти больно.

За последние месяцы она столько пережила, что должна бы быть готова ко всему. Но она не чувствовала никакой готовности. Каждый клеточкой своего тела, до мозга костей она ощущала шок от последней новости.

Ее отец жив. Каким-то образом ему удалось сбежать от международного террористического синдиката, захватившего его на «Гранд Вояджере».

Ее отец сейчас здесь.

И ей придется встретиться с ним лицом к лицу.

Ее отец, в чьих холодных и расчетливых манипуляциях не было места слабости. Отец, который использовал стыд как инструмент унижения и контроля. Ее отец, эксплуатирующий ее красоту и обаяние для обольщения своих политических союзников.

Амелия годами навязчиво проверяла свое отражение в зеркалах, убеждаясь, что достаточно совершенна, достаточно хороша для своего отца. Но что бы она ни делала, этого всегда было мало.

Только после его окончательного отказа на мостике «Гранд Вояджера» Амелия наконец поняла, что отец, возможно, не способен ее полюбить.

Невзирая на все, что отец сделал с ней, он тем не менее стал ее спасителем. Именно он познакомил Амелию со скрипкой, он сиял от гордости на ее концертах и конкурсах. Именно он сумел спасти Амелию от разрушения мозга и верной смерти благодаря нелегальному лекарству, которое он разработал для ее смертельной формы эпилепсии.

Холодный, тупой ужас захлестнул Амелию. Она не была готова. Она думала, что готова, но нет.

Ее колени подкосились. Она тяжело рухнула на мокрую, скользкую плитку. С трудом втягивала в себя воздух, судорожно пытаясь протолкнуть кислород в легкие. Живот свело спазмом, колени стучали друг о друга, плечи тряслись, все тело дрожало от накатившей паники.

Подтянув ноги к животу, Амелия обхватила руками голени. Онемевшая, испуганная и одинокая, она раскачивалась взад-вперед. Вода била ей в голову и спину, скапливаясь вокруг ног.

Страх и отчаяние терзали ее душу. А под всем этим, под медленно сгорающим стыдом, предательством и гневом, скрывалась ужасающая преданность. Амелия боялась и ненавидела своего отца и одновременно любила его. Как она могла примирить в себе такие противоречивые, несопоставимые эмоции, не развалившись на части?

Как она собиралась это сделать?

Когда появились первые слезы, она их почти не заметила. Они смешались с водой, льющейся по ее лицу. Слезы текли все быстрее и быстрее, пока она не захлебнулась рыданиями, не в силах остановить их. Неспособная остановить что-либо.

Прошел, наверное, час, прежде чем страдание вытеснило все слезы из ее тела. Теплая вода продолжала литься на ее спину.

Онемев, она кое-как выпрямилась и заставила себя встать.

Поднесла руку к датчику осушителя. Распылители убрались, их место заняли автоматические сушилки. Облака тепла окутали Амелию, вбирая воду с ее тела. Через несколько мгновений она была сухая с головы до ног, включая волосы.

Теплый воздух встретил ее и в спальне. Она с трудом удержалась, чтобы не завалиться в роскошную спальную капсулу королевских размеров. Изогнутая крышка яйцеобразной капсулы была открыта, приглашая прилечь, поддаться изнеможению. С помощью симуляторов капсулы она могла выбрать, на чем спать: на роскошных шелках и мехах, на пуховом бархате или в спокойном, залитом лунным светом океане. Усовершенствованная тактильная система и капсулы с воздухом под давлением позволяли воспроизвести невесомость космического пространства. Благодаря отсутствию каких-либо внешних раздражителей в капсуле Амелия могла бы проспать три дня подряд.

Ее взгляд привлекла перевязанная бантом бархатная коробочка, что лежала в мягком центре капсулы. Открыв ее, она обнаружила простую пару пудрово-голубых трусов и бюстгальтер. «Надеюсь, это твой размер! Ужин в шесть! С любовью, Вера!» – гласила приложенная цифровая открытка.

Отдохнуть она пока не могла.

Амелия шагнула за неприметную ширму перед шкафом. Машинально провела смартфлексом по сканеру тела. Ничего не произошло.

Если бы сканер работал, он бы считал ее рост, вес и размеры и вывел бы на вращающееся голографическое изображение ее тела последние новинки подиумной моды. Выбранный ею наряд был бы доставлен по специальному желобу в стене в коробке с ароматом лаванды.

Но так было в старом мире. Точнее, в старом мире элиты. Сейчас Амелия понимала это слишком хорошо.

Шкаф был едва заметен, если не считать прямоугольных трещин в гладкой белой стене.

– Открой шкаф, – велела она.

Дверца распахнулась, и на единственной вешалке появилось заранее выбранное платье. Конечно. Вот почему сканер не сработал. Отец сделал выбор за нее.

Не торопясь, Амелия облачилась в эластичное асимметричное платье цвета индиго. Оно облегало колени, было шелковистым, но свободно сидело на груди и бедрах. После вируса «Гидры» и недель, и месяцев, проведенных в поисках пищи, чтобы выжить, Амелия заметно похудела. Она не была ни стройной, как Селеста, ни крепкой и мускулистой, как Уиллоу. Она просто казалась изможденной.

Накрыв костлявые плечи роскошным соболиным воротником, Амелия посмотрела вниз. Изящный темно-синий клатч лежал на туалетном столике рядом со знакомым бенитоитовым ожерельем, усыпанным бриллиантами. Грани редкого драгоценного камня цвета индиго ярко сверкали на свету.

Амелия затаила дыхание. Она носила это ожерелье или очень похожее на него на «Гранд Вояджере». Как и все остальное, отец выбрал его для нее.

Она поднесла дрожащую руку к ожерелью. Он хотел, чтобы она его надела. Он расстроится, если Амелия этого не сделает.

В последний раз она взглянула в зеркало. Ее волосы рассыпались в беспорядке, а в районе ушей торчали рваными прядями.

Она не скучала по своим длинным волосам. Короткая стрижка символизировала для нее очень многое. Амелия освободилась от позолоченной тюрьмы совершенства, которую навязал ей отец. Ей больше не нужно быть красивой, изящной, выразительной и совершенно ослепительной.

До сегодняшнего дня.

Теперь она снова оказалась в позолоченной клетке. Прическа не изменила ситуацию ни на йоту. Прохладный воздух касался ее голой шеи, заставляя чувствовать себя уязвимой. На сердце лежала ледяная глыба. Во рту пересохло, ладони стали влажными.

Нет. Она больше не должна бояться. Нельзя забывать, какой она стала.

И хотя Деклан Блэк был жив, она больше не его дочь, по крайней мере не та, которую он знал. Она не походила на испуганную, слабую девочку, которую он ожидал увидеть. Она изменилась. Она теперь лучше, сильнее, храбрее.

Амелия схватила бриллиантовый браслет с шармами, все еще привязанный к кожаному шнурку на ее шее. Прижала указательный палец к острию скрипки. Он не подходил к ее элегантному платью. Но она собиралась носить его в любом случае.

Кто-то постучал в дверь.

– Вас ожидает Вера Кастильо-Лонгория, – раздался богатый, изысканный голос комнатного ИИ.

Амелия оставила голубое бенитоитовое ожерелье на туалетном столике и отправилась на встречу с отцом.

Глава 17

Габриэль

Неподдельный страх вонзился в горло Габриэля как крюк. Он в ужасе уставился на Клео.

– Ты не можешь этого сделать! Нельзя сейчас нападать на Убежище! Амелия собирается тайно переправить лекарство, как и обещала. Нужно дать ей время! Ты должна…

– У меня нет времени! – Темные глаза Клео сверкнули. – Ты что, не слышал? Моя мать заразилась! Она умирает!

Это было слишком опасно. Она сошла с ума. Они не могли подвергать Амелию, Мику и Сайласа такому риску.

– А Амелия и мой брат? – прорычал он.

– Мы все сделаем аккуратно. Лабораториям, ученым и Амелии никто не причинит вреда. Мы захватим власть, а ученые предоставят нам лекарство.

– Как насчет антивирусных препаратов? – спросил Габриэль, отчаянно пытаясь найти другой выход. – Разве они не сдерживают симптомы и не откладывают начало болезни на неопределенный срок?

– Только на месяц или два, не больше, – призналась Клео. – Убежище обмануло. Какой сюрприз. Кроме того, у нас их нет. Я уже спрашивала у Цербера – и проверила их запасы как следует. Препараты закончились. Байкеры планировали разжиться товаром, когда доберутся до Убежища. Как помнишь, мы помешали им этого сделать.

– Значит, найдем способ достать еще. У нас есть сколько – почти две недели до финальной стадии болезни?

Клео покачала головой.

– Противовирусные препараты действуют только в том случае, если их принять до начала кашля, в первые сорок восемь часов.

Габриэль с горечью подумал о Хармони. Она выдала их Охотникам за Головами ради набора антивирусных препаратов для своего зараженного, умирающего племянника. Ее племянника, который уже мучился на поздних стадиях – невероятно высокая температура, кровотечение из носа, рта и ушей.

Острая, жгучая боль вспыхнула в его груди. Хармони предала их совершенно напрасно. Антивирусные препараты все равно бы не помогли. Ее племянник в любом случае умер. Надира погибла зря.

Внутри него что-то сжалось. Как же все это ужасно и бессмысленно. Он моргнул, пытаясь сдержать жжение в глазах.

– Я не позволю своей матери умереть, – твердо сказала Клео. Она похлопала по нагрудному карману в поисках свежей сигары и разочарованно зарычала, обнаружив, что там пусто. – Планы меняются. Мы нападем на Убежище и достанем лекарство прямо сейчас.

Габриэля затошнило от такой перспективы, ужас скрутил кишки.

– А как же остальное руководство Патриотов? Они не согласятся с таким необдуманным шагом. Слишком большой риск!

Глаза Клео вспыхнули огнем и решительностью.

– Я заставлю их согласиться.

Позади них что-то грохнуло. Габриэль и Клео разом развернулись, выхватывая пистолеты из кобур и целясь в тень гаража. Что-то или кто-то прятался за углом в пяти ярдах от них, в коридоре, который вел к двум кабинетам, ванным комнатам и задней двери.

Сердце Габриэля гулко билось о ребра, когда он бесшумно продвигался вперед, а Клео шла рядом с ним. Они подкрались к стене и быстро обогнули угол. Коридор оказался пустым, если не считать металлического стеллажа с упаковками бумажных полотенец, одеждой из микрофибры и чистящими средствами. На полу валялась бутылка с промышленным чистящим средством. Габриэль потрогал ее ногой.

Клео толкнула его в плечо, указывая подбородком на что-то в другом конце коридора. Задняя дверь, укрепленная сталью, была распахнута настежь, и дневной свет освещал длинный прямоугольник на бетонном полу.

– Проклятье, – прошептала Клео. Они бросились через коридор к дверному проему. Снаружи сквозь серые тучи проглядывало солнце. Сильный ветер трепал голые деревья и поднимал вихри пожухлых листьев на появившихся проталинах.

Со двора доносился смех и крики детей, увлеченно гоняющих мяч на поле. В тридцати ярдах слева от них работник кухни следовал за тележкой на воздушной подушке, наполненной картофелем, только что собранным в теплице. Справа на пустой, заросшей сорняками площадке возле гаража стояли два военных джипа.

Они проверили джипы, но не нашли ровным счетом ничего. Кто бы ни шпионил за ними, он сбежал. А вот кто это был? И что собирается делать с тем, что услышал?

Из-за угла гаража вышел парнишка в армейской форме с винтовкой через плечо и направился вдоль внутренней линии забора.

На вопрос Клео он только отрицательно покачал головой. Он забежал за угол, чтобы отлить. И ничего не видел.

– Простите, мэм, – нервно проговорил он Клео, переводя взгляд с нее на Габриэля. На лбу и подбородке у него красовались прыщи. Над верхней губой пробивался пушок светлых волос. Он еще совсем ребенок. Может, лет пятнадцать.

– Как тебя зовут? – спросил Габриэль.

Юноша оживился.

– Джеймс Хант, сэр. Готов к выполнению приказа, сэр.

Клео натянуто улыбнулась ему.

– Ты готов сражаться за свою свободу?

В глазах парня читался страх, но также решимость и мальчишеский энтузиазм.

– Да, мэм.

– Скоро нам понадобятся твои силы, солдат. Ты свободен.

Паренек ловко развернулся и зашагал обратно к своему патрулю вдоль восточной линии ограды по периметру. Габриэль до боли стиснул челюсти.

– Что он здесь делает?

– В каком смысле?

– Он ребенок. Он слишком молод. Он…

– Нам нужен каждый дееспособный солдат, – отрезала Клео. – Это и его будущее. Мы обучили его. Он имеет полное право быть здесь. Хотя он только что крупно облажался. Незваный гость сбежал. Кем бы он ни был. – Ее пристальный взгляд остановился на Габриэле. – И лучше бы это был не один из твоих людей, шпионящих за нами.

Габриэль увидел в ее глазах непокорность, твердую решимость, ярость, сжигавшую все, к чему она прикасалась, всепожирающим огнем.

Она сожжет и его, если он не будет осторожен.

Глава 18

Амелия

– Прекрасно выглядишь, Амелия. – Президент Слоан приветствовал ее чопорным объятием и воздушным поцелуем в каждую щеку. – Похоже, ты расскажешь нам невероятную историю.

– Что-то вроде того, – пробормотала Амелия.

Человекоподобный робот-слуга выдвинул для нее массивное плюшевое кресло с резьбой. Она разгладила свое платье и села за богато украшенный стол из красного дерева. Со сводчатого потолка свисали изящные хрустальные светильники. Дальнюю стену украшали роскошные картины с изображением бывших президентов. На трех остальных стенах в такт джазовой музыке, негромко звучащей из невидимых динамиков, переливались вихри пастельных тонов.

Президент Слоан заняла место во главе стола. Она была одета в сшитый по фигуре брючный костюм цвета шартрез. Высокой и стройной Слоан было около пятидесяти лет, хотя выглядела она моложе: морщины только начали намечаться у ее рта и в уголках глаз. Коротко подстриженные русые волосы были заправлены за уши. Она держалась бодро и деловито. Все в ней излучало компетентность и авторитет.

– Добро пожаловать, моя дорогая. Пожалуйста, устраивайся поудобнее.

– Спасибо, что пригласили на ужин, госпожа президент. Для меня это большая честь.

Президент Слоан обвела жестом еще четырех человек за столом, которые с интересом наблюдали за Амелией.

– Это несколько моих ближайших советников и членов кабинета, все они – члены Коалиции. – Президент представила их как сенатора Стилман, генерала Догерти и начальника своего штаба Сельму Перес. Вера Кастильо-Лонгория сидела дальше за столом, наклонив голову, и что-то сосредоточенно набирала на своем голопаде.

– Приятно познакомиться со всеми вами, – вежливо отозвалась Амелия.

– Взаимно, – ответила сенатор Стилман. Стройной блондинке Стилман было около сорока лет, ее идеально уложенные и отполированные волосы были подстрижены в четкий боб до подбородка, макияж выполнен идеально, а осанка была безупречно прямой. Она смотрела на Амелию без улыбки и откровенно ее оценивала.

Несколько членов президентской службы безопасности неприметно разбрелись по комнате. Позади нее встал крупный мужчина. Президент Слоан проследил за взглядом Амелии и представила его.

– Это Анджело Бейл, глава моей службы безопасности. Впечатляет, не правда ли?

На его мускулистых руках швы смокинга заметно натянулись. В черных блестящих волосах, проглядывали серебристые нити. Тени, играющие на острых углах лица Бейла, придавали ему жестокий, зловещий вид. Медленно опустив глаза, он встретился взглядом с Амелией.

Она невольно вздрогнула. Глаза-бусинки Анджело Бейла напомнили ей Кейна – психопата-террориста из «Новых Патриотов», которому нравилось убивать и получать удовольствие от чужой боли. Кейн не скрывая наслаждался ее болью.

Перед глазами вспыхнули болезненные образы, справиться с которыми она так упорно пыталась: Кейн и его грубые руки, хищные глаза, злобный взгляд, когда он нависал над ней в капитанской каюте на «Гранд Вояджере».

Кейн пытался ее сломать. Ему это почти удалось. Но она боролась. Она победила его, вонзив иглу своего автоинъектора прямо ему в глаз.

Амелия отвела взгляд от Бейла и нервно вздохнула, надеясь, что президент не услышит. «Когда среди волков…» – она отчетливо вспомнила слова Клео. Ни секунды Амелия не сомневалась, что здесь есть волки, крадущиеся в тени с благодушными улыбками на обманчиво доброжелательных лицах.

Но кто они? Есть ли среди них те, кто сейчас здесь и со злобой в сердце наблюдает за ней?

Амелия аккуратно взяла льняную салфетку и расстелила ее на коленях, не позволяя пальцам дрожать. Стол был сервирован изысканным фарфором и бокалами для вина. В тусклом свете хрустальных светильников в стеклянной вазе поблескивали шикарные цветки орхидей. Обслуживающий бот поставил перед ней дымящуюся чашку кофе.

– Мокко латте, верно? Деклан сказал, что именно такой кофе ты любишь. Он предложил нам начать, но скоро и сам подойдет. Ему не терпится приступить к работе над твоей кровью…

К президенту наклонилась Сельма Перес, руководитель аппарата, и что-то прошептала на ухо. Худая, насупленная женщина с лошадиным лицом, поджатым ртом и слезящимися глазами.

Президент Слоан откинулась на спинку кресла, и на ее лице появилась широкая улыбка. Открытая улыбка делала ее гораздо дружелюбнее и добрее.

– Прости мои манеры. Должна сказать, твое появление подарило Убежищу изрядную долю оживления и надежды. Прямо скажу, мы все в этом очень нуждались. Ешь, моя дорогая, не стесняйся. Наверняка ты сильно проголодалась.

Амелию и правда почувствовала голод. Обслуживающий бот снял крышку с ее тарелки, открыв дымящиеся тарталетки с ризотто из говядины, курицу с нежным лимонным соусом и хрустящие оладьи из цуккини. Восхитительный аромат настоящей, свежеприготовленной пищи будоражил нос Амелии.

Пустой желудок болезненно сжался. Рот наполнился слюной. Слезы благодарности навернулись ей на глаза.

– Спасибо.

Она откусила кусочек курицы, впиваясь зубами в сочное мясо с пряностями. Это лучшее, что она ела. За всю свою жизнь. После нескольких торопливо проглоченных кусочков Амелия заставила себя вспомнить уроки этикета и отложила вилку.

– Вы сказали, что мой отец здесь.

Президент Слоан с готовностью кивнула.

– Да. И если повезет, он сможет создать лекарство из антител, содержащихся в твоей крови. Как удивительно, что именно ты, единственная из всех людей, выжила после вируса «Гидры», учитывая, кто твой отец. – Яркие и умные глаза президента Слоан смотрели на Амелию мягко, но в то же время оценивающе. – Просто необыкновенно.

– Но как он сюда попал? Его похитили террористы из Юго-Восточной Азии прямо с «Гранд Вояджера». – Амелия вздрогнула, вспомнив Ченга и плотный багровый шрам, пересекающий его лицо, и то, как он отдал ее Кейну, словно приз или военную добычу. «Без проблем, забирай», – сказал он, и это были последние слова, которые Амелия услышала перед тем, как Кейн утащил ее за волосы с капитанского мостика. Прежде чем он…