Текст книги "Ведьма Пачкуля и сумасшедшие каникулы"

Автор книги: Кай Умански

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Глава шестнадцатая
Рональд плещется

Рональд не зубрил в своей комнате доклад. И ему не нездоровилось. На самом деле Рональд был готов вот-вот осуществить свою мечту. Он стоял у кромки воды на пустом пляже и собирался впервые в жизни искупаться.

Отель достал его до печенок. Он больше не мог выносить постоянный круговорот ЕБК (еда, балкон, кровать). Доклад об остроконечных шляпах томился в ящике стола без дела. Рональд не осмелился зайти в конференц-зал, потому что никто из волшебников с ним не пошел, а одному ему было как-то неловко. Съезд, который он так ждал, обернулся для Рональда полной неудачей.

И поэтому он твердо решил – была не была, иду плескаться. Да, это не совсем волшебницкое занятие – но если он будет осторожен, выйдет пораньше, когда на пляже ни души, кто об этом узнает? Он бросит вызов обществу и во что бы то ни стало окунет свои большие, розовые, шлепающие ступни в море. Наперекор всем традициям.

Рональд встал на рассвете, тайком ускользнул через черный ход в кухне и поспешил вниз по крутому утесу к пустынному пляжу. Сердце колотилось у него в груди от предвкушения запретных радостей. Он спрятался за волнорезом, потихоньку снял Колпак Знаний, Балахон Тайны и Плащ Тьмы и спрятал одежду под большим камнем. Вот это, конечно, строго-настрого запрещено – всем известно, что волшебник ни при каких обстоятельствах не расстается со своим облачением. Потерял тряпье – считай, потерял достоинство.

Чуть погодя он робко показался из-за волнореза в ярко-желтых шортах, которые вчера тайком купил в сувенирной лавке (остальным сказал, что бегал за точилкой для карандаша). На витрине шорты ему страшно понравились, но теперь Рональд засомневался. Такие короткие штаны – с его-то острыми коленками? На шее у него висело полотенце с вышитой надписью «СОБСТВЕННОСТЬ ОТЕЛЯ – НЕ ВЫНОСИТЬ». Он чувствовал себя ужасно голым.

До моря было идти и идти – он целую вечность пробирался, обдирая ноги, по острым камням и вонючим скользким водорослям. Холодный ветер самым неприятным образом забирался ему под шорты.

Но вот наконец он дошел. Обхватив руками костлявую грудь, Рональд, балансируя на одной тощей белой ноге, что твой аист, окунул в воду палец – на пробу.

Бррр! Ледяная. Но он пришел сюда плескаться – и он будет плескаться. Притом весело. По крайней мере, он увезет домой хоть одно счастливое воспоминание.

Дрожа, Рональд сделал глубокий вдох и зашел в холодную серую воду.

А тем временем на пляже, далеко у него за спиной, два тролльчонка перевернули большой камень и смеха ради стянули Рональдову одежду.

И это только начало неприятностей…

Глава семнадцатая
Избавляемся от Лулу

Лулу Ламарр сидела за туалетным столиком и выбирала, какой парик надеть. Она встала поздно, роскошный завтрак ей подали в постель. Хорошо быть суперзвездой и останавливаться в дорогих отелях: можно завтракать в постели в любое время суток, заказывать что хочешь – никто и бровью не поведет. Сегодня Лулу потребовала рыбу с картошкой фри, шоколадный торт, вишневый молочный коктейль и варенье. Весьма, весьма недурно.

Так. Что у нас с париком. Поразмыслив, Лулу взяла длинную кудрявую блондинистую шевелюру. Надела парик, взбила волосы руками, похлопала ресницами и довольно улыбнулась своему отражению.

В последнее время она только и делала, что довольно улыбалась. Лулу проделала большой путь. Еще недавно она была простой статисткой, околачивалась на задворках шоу-бизнеса. Но теперь ее карьера на подъеме, ее имя у всех на устах. Еще один фильм, еще один щедрый гонорар – и она сможет купить тот чудесный особнячок на другом краю Непутевого леса. Тот самый, что раньше принадлежал Скотту Мертвецки, ее бывшему кавалеру.

Ха! Она утрет ему нос.

В дверь номера аккуратно постучали.

– Входите, – хрипло промурлыкала Лулу, одернула халатик с рюшами и приняла гламурную позу.

Дверь открылась, и вошел старый скрипучий официант с потрепанным конвертом на серебряном подносе.

– Вам письмо, мисс Ламарр. Доставили сегодня утром.

– Письмо? Как мило! – воскликнула Лулу и схватила конверт. – Интересно, от кого? Наверное, от одного из моих многочисленных поклонников. Ладно, малый, можешь проваливать.

Она нетерпеливо разорвала конверт, достала листок бумаги и прочла:

Дорогая мисс Ламарр!

Мне стало извесно, что вы будите участвовать в «Летнем придставлении». я кино прадусер кинопердусыр кинопродюсыр и милианер. сичас я атдыхаю на своей раскошной шыкарной яхте в бухте нипадалеку. я бы очинь хател чтобы вы снились в моем следущем блокбастере, я заплачу вам очинь много денек, вы будите иметь ошиломительный успех, пажалуста прихадите на старую пристань ровно в десять чисов. там вас забирет мой верный лодочнек и отвизет на лодке на мою яхту где мы сможим абсудить кинопробы за бакалом шимпанскава шомпанск шампуньск вина.

Искрини ваш, Себастьян Б. Толстосуммо (милианер)

P.S. Прихадите адна. никаму не разказывайте о встрече.

Конечно, она должна была сразу заподозрить неладное. Куча ошибок, переправленные слова, следы от пальцев и даже сам конверт – отвратительный и грязный – буквально вопили, что дело нечисто. Но если ты суперзвезда, это еще не значит, что у тебя есть мозги.

Взвизгнув от восторга, Лулу вскочила и бросилась к гардеробу.

– Говорю тебе, ничего не выйдет! – нервно сказала Шельма. Она стояла на пристани с Пачкулей и Дадли и мрачно глядела на лодчонку, что качалась на воде у скользких ступенек причала.

На Шельме был длинный черный непромокаемый плащ, черная зюйдвестка и резиновые сапоги на толстой подошве – все это Пачкуля взяла напрокат за кучу денег. (По правде сказать, она ни гроша не потратила – заплатила волшебной монетой.) Дадли сидел поодаль на ловушке для омаров, жевал рыбью голову и рычал, стоило кому-нибудь подойти.

– Еще как выйдет. Из тебя получился отличный лодочник. Нос особенно убедительно смотрится – такой красный, моряцкий.

– Почему ты не можешь быть лодочником? – завопила Шельма и топнула сапогом. – Я же ни бельмеса не смыслю в лодках! Почему я должна?

– Потому что меня она знает, а тебя – нет. Слушай, все получится. Просто болтай все время про нос и корму и повторяй «йо-хо-хо», и «полундра», и все в таком духе. Плюй против ветра. Пусть Дадли споет какую-нибудь матросскую песню. Хотя, пожалуй, это лучше приберечь для экстренного случая.

– А где корма? – встревоженно спросила Шельма.

– Понятия не имею. Там, где тупой конец, наверное. Какая разница. Эта девица все равно не разбирается. Самое важное – посадить ее в лодку и увезти из гавани. Когда окажемся в открытом море – можно будет расслабиться. Мы с Хьюго вылезем из-под брезента и возьмем у тебя весла.

– А которые тут весла? – спросила Шельма.

– Вот эти длинные палки, их в воду суют, – объяснила Пачкуля. Она начинала терять терпение. – Ничего сложного. Окунешь их в воду, поболтаешь туда-сюда, лодка и поплывет.

– Да, но в какую сторону? – озабоченно спросила Шельма.

– Надеюсь, что вперед.

– Главное, чтобы не ко дну. Слушай, Пачкуля, мне все это не нравится.

– Да успокойся ты. План блестящий. Мы просто увезем ее в море и оставим на какой-нибудь скале на пару деньков. Чтобы она не мешала, и у Скотта появится шанс. Он станет звездой шоу, в газетах напечатают восторженные рецензии. Это обязательно сработает! В книжках всегда срабатывает.

– Мы не в книжке, – сказала Шельма. – Все по-настоящему. Там, внизу, настоящая мокрая вода, и я не уверена, что на этой лодке можно плыть.

– Ну конечно же можно. Хватит искать изъяны в моем блестящем плане.

– Меня больше беспокоят изъяны в лодке.

– Чепуха. Все пройдет как по маслу. Потом, когда Скотт снова станет звездой, а про Лулу все забудут, мы вернемся и заберем ее. Ты же знаешь этот шоу-бизнес. С глаз долой – из сердца вон. Сегодня здесь, а завтра там. Как пришло, так и уш…

– Госпоша! – Хьюго (его оставили на стреме) вынырнул из темного переулка и с выпученными глазами помчался к ним по брусчатке. – Это она! Она идти!

– Так, за дело. Хьюго, в лодку. Теперь все зависит от тебя, Шельма. Не подведи.

Пачкуля с Хьюго ринулись вниз по ступенькам и забрались в раскачивающуюся лодку. Они легли плашмя на дно и едва успели накрыться брезентом, как из переулка вышла Лулу. Она остановилась в нерешительности. На Лулу было самое модное ее платье, самые блестящие драгоценности и в высшей степени неуместные золотые босоножки на шпильке. Такой шанс выпадает раз в жизни, и девушка явно намеревалась произвести на миллионера впечатление.

Шельма нервно прочистила горло.

– Сюда, мадам, – крикнула она. – Отправляемся на шикарную яхту господина Толстосуммо. Йо-хо-хо.

– Ты, что ли, лодочник? – надменно осведомилась Лулу, неловко ковыляя по причалу.

– Полундра, конечно, я лодочник, – подтвердила Шельма. – Старый морской волк, просоленный до самых костей. Я знаю все про нос и корму и все такое. А это мой верный корабельный кот. Простите, поплюю немного против ветра. Спускайтесь в лодку и садитесь с тупого конца, подальше от брезента. Там у меня куча дохлых рыбин, не стоит их беспокоить. Полундра.

Лулу подобрала юбки, осторожно спустилась по скользким ступенькам и забралась в лодку, которую по-прежнему жутко качало.

– Рыба, значит, говоришь, – сказала она, наморщив нос, и презрительно огляделась. – Тут и впрямь воняет. И почему нет подушки? Удивительно, что миллионер не может позволить себе лодку для гостей получше.

– Все с моей лодкой чики-пуки, – возмутилась Шельма. Хотя она была в этом ой как не уверена. Она забралась в лодку и кое-как добрела до румпеля. – Дадли, отдать концы. Все в порядке с моим «Живчиком Сэлом». Полундра.

– «Живчик Сэл»? Но на борту написано «Крепыш Билли», – недоверчиво сказала Лулу.

– Да неужели? – сказала Шельма, изобразив вялое удивление. – Кто ж это мою лодочку переименовал, хотел бы я знать? Пошевеливайся, Дадли, брось рыбью башку и отвяжи веревку. Скоро отлив, не забыл?

В лодку с глухим стуком шлепнулась веревка, за ней последовал Дадли. Шельма подхватила весло и изо всех сил оттолкнулась от причала. Бешено раскачиваясь, лодка понеслась вперед, немало удивив всех пассажиров. Шельма потеряла равновесие, отчаянно замахала руками и выпустила из рук весло – оно плюхнулось за борт и поплыло себе в другую сторону. Вскрикнув, Шельма рухнула навзничь на дно лодки и очень не по-лодочниковски замахала в воздухе ногами. Лулу завопила и вцепилась в борта.

– Что происходит? – визжала она.

Лодка попала в водоворот и кружилась на одном месте.

– Без паники! – крикнула Шельма, поднимаясь на ноги и хватая уцелевшее весло. – Все под контролем. Надо только маленько выровняться. Полундра.

– Высадите меня сию же минуту! – потребовала Лулу. – Я не верю, что вы лодочник господина Толстосуммо. Думаю, никакого господина Толстосуммо вообще нет! Это все какой-то розыгрыш!

И она попыталась встать. Шельма в этот момент как раз активно боролась с веслом. Лодка завертелась быстрее. Шельма снова не удержалась на ногах и на этот раз упала вперед, на кучу брезента. Раздался приглушенный крик, и брезент дернулся от боли.

– Ааааа! – вопила Лулу, показывая дрожащим пальцем на дно лодки. – Рыба! Рыба! Она ожила! Она…

– Да хватит околесицу нести! – сказал раздраженный голос. – Шельма, вот ничего тебе нельзя поручить! Дай мне весло и отойди, пока мы не перевернулись.

И к ужасу Лулу, пред ней предстало страшное лицо ее заклятого врага.

Глава восемнадцатая
Аврал

Течение уносило лодку в открытое море.

– Ты, кажется, говорила, что умеешь грести, – язвительно заметила Шельма. – Мол, ничего сложного. Я вылезу и возьму у тебя весла. Я отчетливо это слышала.

– Помогите! – визжала Лулу ей в ухо. – Спасите! Помогите! Кто-нибудь!

– Одним веслом грести не очень-то удобно, – возразила Пачкуля. – И мы знаем, кто потерял второе весло.

– Помогите! – выла Лулу. – Позвоните в береговую охрану! Засос! Засос!

– Вообще-то, надо кричать «SOS», – сказала ей Пачкуля. – Да, и заткнись уже, – запоздало прибавила она.

– Я же тебе всю дорогу говорила, что не хочу быть лодочником, – сердито сказала Шельма. – Не обвиняй меня. Только ты виновата в том, что нас унесло в море. Последний раз я пошла у тебя на поводу, так и знай! Все ты и твои бестолковые идеи.

– Бестолковые идеи? У меня был хитроумный план, продуманный до малейшей детали. Пока ты все не испортила. И, кстати, не унесло нас ни в какое море. Просто мы попали в быстрое течение.

– Которое несет нас к гибели, – мрачно подытожила Шельма.

– ПОМОГИТЕ! ПОМОГИТЕ! НА ПОООМОЩЬ!

– Да что за ерунда, – усмехнулась Пачкуля. – Ну вот, смотри, что ты наделала! Из-за твоей болтовни о гибели она опять завелась.

– Мне плевать, это все равно правда. Наш отпуск был обречен с самого начала. Потому что это была твоя идея.

– Да хватит тебе брюзжать! Мы всего только вышли из гавани. Отсюда еще пляж видно. И потом, Хьюго знает, что делать, правда ведь, Хьюго? Он рассказывал, что спасся в кораблекрушении у мыса Горн. Да, Хьюго?

Но Хьюго некоторое время назад приобрел бледно-зеленый оттенок и теперь молчал.

– О да, на него вся надежда, – съязвила Шельма. – Хотя чего еще ждать от хомяка? Хорошо, что с нами мой Дадли. Он бывалый моряк. Что нам теперь делать, Дадлик, дорогуша? Скажи мамочке.

Но Дадли только стонал, свесив голову за борт.

– Шикарно, – с досадой сказала Пачкуля. – Может, мы и впрямь несемся к гибели.

– НА ПООООМОЩЬ! НА ПОООООООМОЩЬ!

– Я вроде велела тебе заткнуться, – сказала она Лулу.

– А с какой стати? Если тут две злобные старые ведьмы, которые собираются со мной разделаться. У тебя давно на меня зуб. Что я тебе сделала?

– Разрушила карьеру Скотта, вот что, – набросилась на нее Пачкуля. – Ты заняла его место в рейтингах. Но вот с нами ты просчиталась. Мы забросим тебя на денек-другой на какую-нибудь необитаемую скалу. Может, это научит тебя не воровать чужую славу.

– Вы не посмеете! Как же мои зрители? Сегодня премьера, а я – звезда!

– Уже нет. Скотт спасет шоу, а ты молись, чтобы тебя еще хоть раз взяли в массовку. Ну что, съела?

– Не хотелось бы портить тебе удовольствие, подруга, но я как-то не вижу поблизости необитаемых скал, – сообщила Шельма. – А если б и были, мы все равно не смогли бы причалить. Мы во власти течения, если ты вдруг не заметила.

– А вот тут ты ошибаешься! Посмотри-ка вперед! – торжествующе воскликнула Пачкуля. – Если это не скала, то что же? Высокое, худое, серенькое и торчит из воды.

– Это человек, – сказала Шельма, прищурившись. – Похоже, он застрял на отмели. Больше того – либо я очень сильно ошибаюсь, либо это мой племянник Рональд.

– Вот же некстати, – сказала Пачкуля (ей не нравился Рональд). – Только его нам не хватало!

– Тише. По-моему, он что-то кричит. Похоже на…

– ПОМОГИИИИИИИТЕ! – завизжала Лулу. У нее открылось второе дыхание.

– Точно, – согласилась Шельма. – Эй! Рональд! Что ты там делаешь? И почему на тебе эти безобразные желтые шорты? У тебя что, совсем вкус отшибло?

– Я застрял на отмели! – донесся слабый крик. – Помогите, тетя Шельма!

– Поможем? Как считаешь? – спросила Шельма Пачкулю.

– Нет, – твердо сказала Пачкуля. – Парень в таких шортах не заслуживает спасения.

– Ммм. Тут ты права. Но, пожалуй, все-таки надо спасти. Как-никак родственник. Ладно, Рональд, так и быть. Хватайся за весло, когда мы будем проплывать мимо. Протяни весло, Пачкуля, – возьмем Рональда на борт.

– А с какой стати? – спросила Пачкуля, упрямо вцепившись в весло. – Он же называет себя волшебником? Так пусть сам себя и спасает.

– Ой, да отдай ты мне это весло, я сама все сделаю! Скорее, а то поздно будет.

Она протянула руку. Пачкуля нехотя рассталась с веслом, и Шельма выставила его за борт, когда лодка поравнялась с Рональдом. Юный волшебник отчаянно ухватился за лопасть. Когда лодка чуть притормозила, Шельма сгребла племянника за шорты и втащила на борт. Он повалился на дно лодки, сопя и хныча, весь белый и жутко мокрый.

– Фу! – сказала Лулу и поспешно убрала ноги подальше. – Он весь мокрый. Не понимаю, зачем он нам вообще?

– Полностью разделяю твое мнение, – поддержала ее Пачкуля. – Первая разумная мысль, которую я от тебя услышала. Добрячка ты, Шельма. У нас и так тут народу – плюнуть некуда. Смотри, лодка уже воду черпает.

– Сядь, Рональд, – строго велела Шельма. – Сейчас я задам тебе несколько вопросов и хочу получить на них честные ответы. Что это за поведение – торчать посреди моря на отмели?

Рональд перевернулся на спину, сел и что-то пробормотал.

– Что? Говори громче – я не расслышала.

– Я сказал, что плескался, – буркнул Рональд, выжимая шорты.

– Плескался? Не слишком подходящее занятие для волшебника. Что ты вообще делаешь в Грязьеводске? И где твоя чудесная мантия? И, самое главное, как с такими коленками тебя угораздило нацепить шорты?

Но Рональд ее не слушал – он смотрел на Лулу. У парня отвисла челюсть и вид сделался самый что ни на есть преглупый.

– Это, – сказал он. – А вы случайно не Сногсшибательная Лулу Ламарр, суперзвезда?

– Ну, – сказала Лулу, приглаживая паричок и даже чуток кокетничая, – вообще-то да, это я.

– Ого, – выдохнул совершенно обалдевший Рональд. – Ого. Я ваш большой поклонник. Можно автограф?

– Конечно, почему нет, я…

– Нельзя автограф, – сердито вставила Пачкуля. – Давай выбросим его за борт, Шельма. Он мне на нервы действует.

– Он мой племянник, Пачкуля. Я сама буду решать, выбросить его или оставить. Я спросила, что ты делаешь в Грязьеводске, Рональд. Помимо того что тонешь.

– У нас тут съезд, – застенчиво пробормотал Рональд и скрестил руки на хилой груди. – Мы остановились в «Приюте чародея». Настоящий серьезный съезд. Я только… вышел на полчасика поплескаться, а тут прилив, я и не заметил. Вы… вы же не расскажете остальным, правда, тетя?

– Я расскажу, – радостно пообещала Пачкуля. – Как только мы окажемся на берегу. В ту же минуту.

– Если мы там окажемся, – прокомментировала Шельма. Лулу разразилась громкими рыданиями.

Шанс оказаться на берегу на самом деле становился все более призрачным. Течение усиливалось, пляж уже скрылся из виду. Они обогнули мыс, и береговая линия теперь представляла собой череду крутых высоких утесов и острых скал, омываемых шумным прибоем.

– Слышите? – сказала Шельма, приставив ладонь к уху. – Какие-то странные звуки.

И верно. С моря доносился мерзкий гул, сопровождаемый звяканьем и грохотом.

– Гоблинская музыка, – мрачно сказала Пачкуля. – Видимо, мы приближаемся к «Гобболенду». Ну и какофония. Я так долго не выдержу. Ничего не остается. Придется воспользоваться магией.

– Нельзя же, – напомнила Шельма. – В Грязьеводске магия под запретом, или ты забыла? И потом, у нас все равно нет с собой волшебных палочек.

– Но мы же не совсем чтобы в Грязьеводске, правда? Мы в море! Это меняет дело, – возразила Пачкуля. – И палочка мне ни к чему, – прибавила она. – Я сварганю маленькое причальное заклинаньице, и лодка сама доставит нас на подходящую скалу. Мы высадим Лулу и вернемся домой как раз вовремя, чтобы увидеть триумфальное выступление Скотта.

– Только не это! – закричала Шельма. – Давай без импровизированных заклинаний. Не думай даже! Они же никогда не срабаты…

Но было слишком поздно. Пачкуля уже начала колдовать. Она размяла пальцы и крепко зажмурилась, чтобы сосредоточиться.

 
Ветер и волны, услышьте клич!
Нам бы скалы ближайшей достичь.
Пусть по морю несется живей
Наша лодка и мы вместе с ней!
 

– Ну вот. Должно сработать. Что происходит?

– Мы тонем, – грустно сказала Шельма.

Они и впрямь тонули.

Гоблинская молния

4

Пришло время очередного выпуска новостей о гоблинах. Сейчас они стоят на скале, смотрят на море. Они только что заметили кое-что интересное. Их лица оживились, в жилах забурлила кровь.

Им так нужен хоть какой-то повод для радости, ведь недавно с ними случилось нечто ужасное. Их мечты разбились вдребезги. Их худшие кошмары стали явью.

Гоблинов не пустили в «Гобболенд»!

Дело было вот как…

Нет. Хватит кромсать историю. После всего, что им пришлось вынести, они заслуживают отдельной главы.

Глава девятнадцатая
«Гобболенд»!

– «Гобболенд»! Мы дошли! – выдохнул Пузан. И разрыдался.

Гоблины стояли, пошатываясь, и с благоговением таращились на высоченные ворота и гигантскую неоновую надпись. В лучших гоблинских традициях половина букв не горела, и надпись урезалась до просто «БОЛЕН» – но гоблины все равно не умеют читать, так что какая разница. Изнутри доносилось громыханье музыки, вой сирен и тонкие, пронзительные вопли.

– Ну что, – сказал Красавчик. – Вот оно, падни. Конец пути. Стали явью все наши как-их-там. Ну, кадтинки, котодые видишь, када спишь.

– Сны, – сказал Обормот, превзойдя сам себя.

– В моих завсегда полно аллигатодов, – не к месту сообщил Косоглаз.

– Чего ж мы ждем? – завопил Цуцик, прыгая на месте вне себя от волнения. – Пошли скодей! Пошли! Пошли!

Сердца их колотились от предвкушения. На стертых, гудящих ногах гоблины поковыляли к турникету на входе.

У ворот стояла маленькая темная будка. Из будки высунулась волосатая мускулистая Ручища и преградила гоблинам дорогу. На Ручище была татуировка в виде сердца, а поперек сердца надпись: МАМИЩЕ. Спорить с такой Ручищей как-то не хотелось. Такая Ручища только мамище мила.

– Билет, пожалуйста, – произнес скрипучий голос из недр будки. Пальцы-сосиски нетерпеливо задергались.

– Ч-ч-че? – удивленно переспросил Красавчик.

– Я сказал, билет, пожалуйста, – раздраженно повторил обладатель Ручищи.

– Би – че? Непонятно, – сказал Красавчик, растерянно озираясь.

– Чтобы войти, – пояснила Ручища, – нужен билет.

– Никто нам ниче не говодил про билеты, – возразил Красавчик. Он потихоньку начинал соображать, что к чему. – Скажите, падни? – он повернулся к остальным.

Все согласились, что ни про какие билеты они слыхом не слыхивали. Повисла напряженная тишина.

– Так вы дас пускаете или че? – наконец спросил Красавчик.

– Деньги есть? – спросила Ручища.

Торопливо вытряхнув карманы и рюкзаки, гоблины обнаружили немало интересных вещиц. Древние обертки от конфет. Стоячие носки. Завязанный тугим узлом обрывок шнурка от ботинка. Окаменелый яблочный огрызок. Английская булавка. Выхлопная труба от мотоцикла. Деталь от старого бельевого катка. Замызганные носовые платки. Три ржавых ключа. Фотография Цуциковой мамули. Гора пуха – хоть матрац набивай. Но деньги, увы, отсутствовали.

– Божет, в долг пустите? – в отчаянии спросил Красавчик.

– Нет, – сказала Ручища. – Либо показывай билет, либо гони монеты.

Гоблины просто не могли в это поверить. Разинув рты, они глазели на Ручищу, не пускавшую их в «Гобболенд». Вынести столько испытаний, прошагать столько миль – чтобы тебе сказали «пшел вон»? Это настолько ужасно, что не может быть правдой.

Тишину нарушил Свинтус. Он пронзительно зарыдал, бросился плашмя на землю и замолотил по траве кулаками. Словно по сигналу, Обормот начал тереть глаза кулаками и жутким голосом завыл. Косоглаз, Пузан и Гнус встали в кружок и принялись исполнять танец, известный у гоблинов как «Топот сытых по горло» – надо со всей силы наступать партнерам на ноги, одновременно рвать на себе волосы, бить в грудь кулаками и скрежетать зубами. (В идеале исполняться должен в полнолуние, но тут была крайняя необходимость.)

Цуцик с диким воплем ломанулся к высокому забору, за которым был «Гобболенд», и что было мочи врезал по нему кулаком.

Неожиданно кулак прошел насквозь.

– Сюды! – зашипел Цуцик. – Все сюды! Этот забор, кажись, делали гоблины. Глядите, лапа насквозь пдошла! Тепедь тут дыдка!

Действительно. Аккуратная дырка в форме кулака. Цуцик скорей приложил к ней глаз. О, что за дивное зрелище! От такого любой гоблин пустит слезу.

Цуцик увидел «Смертельную шапку» – гигантские качели в виде перевернутой шапки с помпоном, до отказа набитой хохочущими любителями острых ощущений. Шапка сделала полный оборот, и визжащие пассажиры посыпались вниз головами в заботливо приготовленное озерцо теплой, пузырящейся грязи.

Цуцик увидел тарзанку с чересчур длинным тросом. И американские горки с любопытной брешью на вершине. И спиральную горку – скатываешься вниз и влетаешь лбом в стену для пущего веселья.

Он увидел…

– Дай позыдить-то, – заныл Обормот и потянул Цуцика за свитер. – Ты вон уже сколько смотдишь. Моя очедедь.

– Нет, моя! – запротестовал Свинтус. – Я педвый пдишел.

– А вот и нет! Я педвый! – настаивал Обормот, повышая голос.

– Эй! – пророкотал голос Ручищи из будки. – Отошли от забора, мелюзга! Думаете, я вас не вижу? А ну быстро отошли. Два раза повторять не стану.

– Я только смотдел, – жалобно заныл Цуцик, неохотно отрываясь от дыры в стене. – Это свободная стдана.

– Ха. Только не «Гобболенд». Видите руку?

Пальцы сжались в огромный, зловещий, тугой кулак. Мускулы заходили ходуном.

– Ну? – отозвались Красавчик, Свинтус, Пузан, Косоглаз, Гнус, Обормот и Цуцик.

– Хотите посмотреть, что к ней прилагается?

Гоблины замотали головами. Нет, мол, не хотим. Они отошли от дырки в заборе и собрались в унылую смирную кучку.

– И че теперь? – спросил Свинтус надтреснутым голосом.

– Домой пойдем, че, – сказал Пузан. Он вяло пнул камень и ненароком угодил Косоглазу в глаз. Косоглаз пребывал в такой печали, что даже не захотел устраивать по этому поводу драчку.

– Думаю, надо на моде поглазеть, даз мы все давно тут, – сказал Красавчик и шумно выдохнул.

– Зачем? – кисло спросил Обормот. – Что такого в этом моде? Медзкое, большое, седое и мокдое. Зачем нам на него глазеть?

– Не знаю, – Красавчик пожал плечами. – Типа, тдадиция? Даз пдишел на победежье – надо посмотдеть на моде. Может, у кого получше идея есть?

Едва ли. И, горестно бормоча, они поплелись к краю утеса.

Вне себя от горя и разочарования, гоблины стояли, сунув руки в карманы, и смотрели на бушующие волны…

А на волнах болталась маленькая лодчонка. Или, точнее говоря, тонула. Прямо на глазах у гоблинов лодка уступила в неравной борьбе со стихией и пошла ко дну, сбросив в воду шестерых пассажиров.

Гоблины успели их разглядеть. Ядрена кочерыжка! Гоблины их узнали.

– Падни, – сказал Красавчик. – Похоже, удача снова с нами.

– Да? С чего б это, Кдасавчик? – спросил Свинтус, с интересом наблюдая за кораблекрушением.

– Потому что, – медленно произнес Красавчик, – потому что у меня есть идея.