Текст книги "Ведьма Пачкуля и сумасшедшие каникулы"
Автор книги: Кай Умански
Жанр:
Сказки
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)
Кай Умански
Ведьма Пачкуля и сумасшедшие каникулы
Пролог
В Непутевом лесу – тишина. Только дождь шелестит легонько по сырым листьям и разбухшим веткам. Тишина, если не считать…
…ритмичного чавканья велосипедных колес по грязи, сопровождаемого энергичным звяканьем колокольчика и задорно-ужасным пением. И вот из-за деревьев появляется маленькое мохнатое Нечто в футболке «Лунобзик» и ярко-желтой кепке, за плечом у него большая сумка.
Это Нечто-Газетчик.
Нечто-Газетчик обожает свою работу. Оно целую вечность постигало все необходимые навыки и тонкости ремесла – искусство непаданья с велосипеда, искусство торможения, искусство руления, искусство прикарманивания выручки и так далее, но, ей-ей, усилия были не напрасны. Теперь Нечто получает зарплату за то, что целый день носится как чумовое по округе, но это еще не все – ЕМУ ЗА ТАК ДАЛИ ЖЕЛТУЮ КЕПКУ! Нечто с ума сходит по своей кепке. Иногда даже спит в ней.
Нечто крутит педали, весело распевая, и забрызгивает грязью парочку мрачных кроликов, опрометчиво вышедших позавтракать в это дождливое утро. «Ха, смотрите, куда скачете, поедатели морковки! Гей-гоп!»
Оно заворачивает за угол, с размаху тормозит, слезает и роняет велосипед в лужу (искусство прислонения велосипеда к дереву ему пока не покоряется). Нечто роется в сумке и вытаскивает журнал, упакованный в полиэтиленовый пакет. Или не журнал? Нет, не журнал, а вовсе даже красочная туристическая брошюра! Доставить по адресу: Непутевый лес, хибара номер 1 в районе Мусорной свалки. Нечто-Газетчик озадаченно разглядывает обложку – на ней стайка баньши в купальниках, улыбаясь во весь рот, сигает в лазурное море. Над фотографией размашистая солнечно-рыжая надпись:
Грязьеводск
Веселые развлечения и очарование старины!
Окунитесь в особое отпускное волшебство!
Что же так удивило Нечто? Да просто в Непутевый лес нечасто попадают брошюры с рекламой экзотического отдыха. Газеты – это да. Каталоги заклинаний – само собой. Неуклюжие газетные свертки с сырыми травами – пожалуйста. Уведомления о неоплаченных счетах – регулярно. Но туристические брошюры?
Повертев посылку и так и эдак, Нечто-Газетчик пожимает плечами, лезет на дно сумки, достает крепкую бельевую прищепку и цепляет ее себе на нос.
С этим адресатом ему уже приходилось иметь дело. И теперь Нечто подготовилось!
Глава первая
Взаперти
В хибаре номер 1 в районе Мусорной свалки висела угрюмая тишина. Такая тишина бывает, если кто-то сказал Обидные Слова – и кое-кто действительно их сказал. Ведьма Пачкуля не уследила, и огонь в очаге погас. Ее помощника хомяка Хьюго сие событие несколько опечалило.
Обстановка в хибаре была гнетущая. Мало того, что огонь погас, так еще и крыша протекала. На черных от копоти стропилах собирались крупные капли и падали с глухим шмяком в бесчисленные старые кастрюльки и потрескавшиеся миски, расставленные по всему полу. Хьюго, вооруженный веточками и газетными клочками, пробирался меж кухонной утвари. На нем футболка «ХОМЯК – ЗВЕРЬ ЗЛОЙ», и его вид вполне соответствовал этому утверждению.
– Я считаю, я вообще ни при чем, – буркнула Пачкуля пару минут спустя. Она сидела в своем любимом кресле-качалке и дулась. – Не моя работа следить за огнем.
– Да фто ты? – огрызнулся Хьюго. – А чья ше это работа?
– Метлы, чья. Всю жизнь так было.
– Метла на больничном, ты забыфать? – напомнил Хьюго.
Метла и правда свалилась с жуткой простудой и теперь отмокала в больничном ведре (от каждодневного ведра оно отличалось тем, что в воду добавили ложку меда).
– Тогда это твоя работа, – решительно заявила Пачкуля. – Ку-ку, я тут ведьма, вообще-то! Я делаю всякие важные магические штуки. А ты просто помощник. Если метла болеет, огонь на тебе.
– Фто ты гофорить! А такше покупки, готофка и упорка, я прафильно понимать? У меня только дфе пары лап, снаешь ли. Или я, по-тфоему, кто? Суперхомяк?
Пачкуля обдумала его тираду. И впрямь. Хьюго – сокровище, а что огонь погас, это она сама виновата. Идеальный момент, чтобы признать свою неправоту и извиниться. С другой стороны…
– Иди утопись в подставке для яйца, коротышка! – рявкнула она. Идеальный момент упущен.
Мы должны простить Пачкулю. Понимаете, ведь шел дождь. Долгие недели с неба все лило и лило, и Пачкуля медленно, но неуклонно съезжала с катушек. Наша ведьма привыкла действовать, она просто ненавидит сидеть взаперти. Она любит быть сразу везде, сплетничать, обмениваться рецептами, обрушиваться как снег на голову и напрашиваться на чай. Такая вот она ведьма.
Ее уже лет сто никто не приглашал на чай. Похоже, весь шабаш слег с простудой – никто не желал открывать Пачкуле, невзирая на ее жалобные крики и дубасенье в дверь.
Разложив веточки в очаге, Хьюго уселся на пол и сердито выдохнул. Еще одного дня ссор и хозяйкиных бесцельных шатаний по дому ему не вынести.
– Мошет, поколтовать? – предложил он. – Погоготать малек, хмм? Сфарить зелье? Фее фремя тошть, лягушек полно. Префрати пяток-другой ф принцев или еще ф кого.
– Думаешь, мне самой не хочется? Да я мечтаю об этом. Но у нас все основные ингредиенты закончились. В доме ни капли тритоновой тошнотины, а без нее ни одно зелье не сварганишь. Я заходила в «Колдуй, баба, колдуй, дед», но у них, как всегда, шаром покати. «А еще называют себя колдовской лавкой», – так я ему прямо и сказала.
– И фто он отфечать? – поинтересовался Хьюго, терзая коробок спичек размером с самого хомяка.
– Сказал, что они теперь не колдовская лавка, а магазин зонтов. Вывел меня на улицу – и что ты думаешь? Над витриной вывеска «ООО „Зонты Баба-Дед“». Решил сделать деньжат на плохой погоде.
– Ты покупать зонт? – спросил Хьюго.
– Конечно. Дождь же шел!
– Фот и отлично! Прать зонт и идти ф гости! – возопил Хьюго.
– Никто меня не зовет, – сказала Пачкуля, скорбно шмыгнув носом. – У всех простуда. Все дома позапирали, даже Шельма. Вчера я принесла ей чудесную открытку «Поправляйся скорее», так Дадли меня поцарапал и на порог не пустил. Ишь! А она еще называет себя моей лучшей подругой!
– Прафта назыфает? – усомнился Хьюго.
– Ну а то. Она и была моей лучшей подругой. До вчерашнего дня. Теперь она мой злейший враг, чтоб я еще ей хоть слово сказала – да ни в жизнь. И открытку порву, которую я для нее купила. Хотя лучше переправлю «поправляйся» на «отравляйся». Где карандаш?
Она вскочила с кресла, решительно направилась к кухонному столу, вытащила ящик и опрокинула его содержимое на пол. Хьюго обреченно качал головой, глядя, как Пачкуля ползает на карачках, бросает за спину все попадающиеся на пути предметы и бормочет:
– Карандаш, карандаш, где же этот проклятый карандаш?
И вдруг она села, потерла глаза и сказала слабо:
– Ох, Хьюго. Нет, ты только послушай меня. Я все утро на тебя ору. Ору на моего чудного маленького помощника, который всегда так добр ко мне. А теперь собираюсь послать своей лучшей подруге открытку «Скорее отравляйся». Что со мной творится? Я сама не своя.
– Это потому фто ты сидишь фзаперти. Тебе скуфно, фот и фее.
– Ты абсолютно прав, мне до смерти скучно. Мне нужна смена обстановки.
– Ну так сефотня у тебя как раз есть шанс. Ты забыфать, фечером ежемесячное сборище в Непутефом зале, рофно ф семь тридцать? Уфитишь фсех потруг. Поболтать с ними, а?
– Какая ж это смена обстановки. Кому охота выгребаться из дома в такой дождь и тащиться на нудное сборище? К тому же полшабаша небось не придет, учитывая, что бутерброды должна принести Туту. Если б я не была казначеем в этом месяце, вот точно дома бы осталась. Но Чепухинда говорит, надо принести шабашную копилку.
Она посмотрела на кровать. Под ней Пачкуля спрятала (вдруг воры нагрянут?) официальную копилку шабаша (с надписью «ФОНД ШАБАША – НЕ ТРОГАТЬ»), Отличное, кстати, место для тайника. Только совсем уж отчаянный вор отважится шарить под Пачкулиной кроватью.
– Хочет убедиться, что я не спустила общественные деньги, – продолжала Пачкуля слегка обиженно. – По-моему, она мне не доверяет. Не понимаю, с чего бы? В общем, хочется настоящих перемен. Уехать на несколько дней, сбежать от этого чертового дождя…
И тут, словно по сигналу, хлопнула крышка почтового ящика и что-то шлепнулось на коврик у двери. Снаружи послышались удаляющиеся шаги и донеслось немелодичное пение, которое, к счастью, вскоре стихло.
– Ай ты ж красота! – воскликнула Пачкуля и вскочила на ноги. – «Чудесную правду» принесли. Хоть кроссворд погадаю!
И она стремглав понеслась к двери. Но на коврике лежала не газета. А нечто куда более интересное. Глянцевая, сверкающая брошюра весьма неестественно смотрелась в Дебрях-Что-Не-Под-властны-Ни-Одной-Метле (на Пачкулином полу). Маленький, квадратный, солнечный, ярко-синий островок рая посреди океана разрухи.
– Ого, – сказала Пачкуля, и в глазах ее сверкнул огонек. – Любопытно! Гляди-ка, что принесли, Хьюго.
Она в волнении подняла брошюру.
– «Грязьеводск. Веселые развлечения и очарование старины! Окунитесь в особое отпускное волшебство!» Ух ты, Хьюго! Здорово там, правда? Посмотри, какого цвета небо! Ни облачка. Только подумай! Копченая селедка на завтрак. Прогулки по набережной. Солнце. Морской бриз, который сдует всю пыль и паутину!
– Фтобы эту паутину сдуфать, морским брисом никак не обходиться, – заметил Хьюго, мрачно глянув на темный потолок, где сновали взад-вперед десятки нахальных пауков – спасали свое жилье от наводнения. – Надо тайфун.
– Я имею в виду, с мозгов паутину сдуть, дурилка. Представь только, Хьюго: мы с тобой на море. А еще лучше – все мы на море! Весь шабаш. Помощники, метлы, все! Вот было бы отлично!
Пачкуля драпанула к кухонному столу, уселась поудобнее и принялась листать глянцевые страницы.
– Там даже пирс есть, Хьюго. И «Зеркальная комната», и «Дом с привидениями» – и еще тут написано: «Концерт с участием звезд в Павильоне». Вот это да! Знаешь, что я думаю, Хьюго? Надо выступить с предложением. Возьму сегодня с собой этот буклет на сборище и уговорю Чепухинду, что нам всем нужны каникулы.
– Ничефо не фыйдет, – отрезал Хьюго. – Нужны деньги. Ты ше снать Чепухинда. Она не любить расстафаться с деньгами.
– Угу, – сказала Пачкуля. Это было многозначительное «угу». – Угу. Но деньги-то не у нее. В этом месяце, как ты помнишь, я казначей. А что сделано – то сделано, если ты понимаешь, о чем я.
Хьюго резко вскинул голову и посмотрел на хозяйку. Глаза у него округлились.
– Ты не посметь! Бес расрешения Чепухинды нелься!
– Да ладно тебе. В копилке полно денег.
– Но это не наши деньги! Это официальные сперешения шабаша!
– Ну да. А на что мы их откладываем?
– На дождливый денек. Так Чепухинда гофорить.
– Ну так вот он и наступил! – ликуя, возвестила Пачкуля. – Не придумаешь денька дождливее, чем сегодня. Нет, Хьюго, я уже решила. Сейчас возьму и куплю путевки. И все скажут: «Пачкуля, блестящая идея, как и всегда…»
– Уферена? – с сомнением спросил Хьюго.
– Ну, не вполне, – призналась Пачкуля. – Но путевки все равно куплю.
Глава вторая
Сборище
– Так, – сказала предводительница шабаша Достопочтенная Чепухинда и резко постучала волшебной палочкой по длинному столу на козлах. – Перестали все кашлять, сейчас будем проводить перекличку. Чем быстрее я с этим покончу, тем быстрее издам недовольный стон и мы все сможем разойтись по домам. Давай журнал, Проныра.
Мелкий бес, сидевший подле Чепухинды, послушно принялся рыться в большом мусорном мешке.
– Как это «перестаньте кашлять»? – поинтересовалась ведьма Чесотка. – Нельзя просто так взять и не кашлять.
В подтверждение своих слов она с ног до головы обкашляла сидящую рядом ведьму Крысоловку. Крысоловка в ответ высморкалась Чесотке в лицо, но Чесотка как раз зашлась в приступе чихания и все равно не заметила.
– Прошу прощения, Чепухинда, – вмешалась ведьма Грымза, подняв глаза от стиха, который сочиняла прямо сейчас, на сборище, вместе с Очкариком (своим помощником-филином). Стих назывался «Ода дождю», и Грымза была настроена зачитать его вслух. – Нас всего шестеро. Вы, я, Чесотка, Макабра, Крысоловка и Шельма. Все остальные дома в постелях. Нет смысла устраивать перекличку. Надо просто применить дедуктивный метод.
– Хммм. Ну ладно. Кто отсутствует?
– Бугага и Гагабу, Вертихвостка, Тетеря, Туту и Мымра. А, и Пачкуля еще. Они передали записку, все подписались, кроме Пачкули. Зачитать?
– Валяй, – кивнула Чепухинда.
– Мы, нижеподписавшиеся, очень больны и не можем прийти на сборище.
– Вот нахалки, – возмутилась Чесотка. – Мыто вот с Барри приволоклись, хотя сама не понимаю, как нам это удалось, а, Барри? С нашим-то радикулитом.
Лысый стервятник, скорбно сгорбившийся на спинке хозяйкиного стула, подтвердил, что тоже не понимает, как им удалось.
– Радикулит? Только-то? – фыркнула ведьма Шельма, сидящая справа от Чесотки. Она осторожно потрогала свой длинный красный нос, под которым вскочила устрашающего вида лихорадка. – Погоди, когда у тебя грипп будет, как у меня. И Дадлик тоже гриппует, правда, дорогуша?
Одноглазый кот Дадли, устроившийся на хозяйкиных костлявых коленях, состроил недобрую мину.
– Нет, здрасьте, а я? – подала голос Макабра-Кадабра откуда-то из недр необъятного носового платка в шотландскую клетку. – У меня больное горло, бронхит, подагра и артрит. А дома Хаггис, у которого и вовсе ящур. Вдобавок у волынки моей чесотка…
Но Макабре не удалось изложить полный перечень своих бед. Ее заглушили недовольные выкрики других ведьм.
– И всего-то? Тоже мне! У меня все то же самое, а еще какая-то странная красная сыпь!
– Ой, да у меня то же самое и грибок на ногах в придачу!
– А у меня глаз слезится! У кого-нибудь еще тут слезится глаз? Нет, вы скажите!
Чепухинда ударила молотком по столу, и постепенно галдеж и причитания стихли, растворившись в хвором хоре сопения, чихания и глазоутирания – глаз у Крысоловки действительно слезился.
– Тишина, тишина! Ладно, хорошо, мы все больны, это и так ясно. Все этот треклятый дождь, до костей пробирает.
– Кстати вот, по поводу дождя, – сказала Грымза. У меня тут стих нарисовался. Хочу вам его прочесть. Называется «Ода дождю».
Дождь, дождь, все небо застлал.
Дождь, дождь, по крышам шагал.
Дождь, дождь, кто тебя звал.
Дождь, дождь, мозг от тебя устал.
Дождь, дождь, скорей бы ты перестал.
Дождь, дождь, ты шумишь хуже, чем самосвал…
– Последняя строка не особо удалась, – отметила Крысоловка.
Грымза замолчала и смерила ее ледяным взглядом.
– Пардон, – буркнула Крысоловка. – Давай дальше.
Дождь, дождь, все планы сорвал.
Дождь, дождь, тебя бы на мангал,
Чтобы ты шашлыком стал.
Тогда бы я тебя пожарила и слопала.
– Все. Спасибо.
Она села на место под вялую морось аплодисментов.
– Спасибо, Грымза, очень мило, – сказала Чепухинда. – А теперь, думаю, пора перейти к обсуждению важных дел. И давайте покороче, потому что я лично мечтаю поскорей вернуться домой и выпить чего-нибудь горяченького с лимоном.
– Вам на что жаловаться, Чепухинда, не пойму, – просопела Шельма, – Говоришь, что нам нельзя колдовать погоду, а сама всегда ходишь в сухом облачке. Небось ни разу под дождем не мокла.
– Это потому что я предводительница, – сказала Чепухинда. – А предводительницы делают, что им вздумается. Хотела бы я сейчас потолковать с нашей пропавшей казначейшей. Ей велено было принести шабашные сбережения, чтобы я их пересчитала. Кто-нибудь видел на днях Пачкулю?
Все посмотрели на Шельму, как-никак она лучшая подруга Пачкули. Время от времени.
– На меня не смотрите, – пожала плечами Шельма. – Я с гриппом лежала вообще-то.
– Ну, так видел кто Пачкулю или нет? – спросила Чепухинда.
Оказалось, в последние пару дней Пачкулю никто не встречал. Что странно, потому что обычно от нее не продохнуть, особенно когда пора обедать – а также завтракать и ужинать.
– Хммм, – промычала Чепухинда. – Это настораживает. Будем надеяться, наши сбережения в целости и сохранности. Хорошо, перейдем к следующему вопросу. Кто-нибудь хочет что-нибудь обсудить? Новые заклинания? Рецепты? Вязание? Лекарства от простуды? Может, кто-нибудь надавал гоблинам тумаков? Нет? Батюшки, месяцок и впрямь выдался небогатым на события. Что с вами, девочки? Вы ведьмы или кто?
– Не знаю, как остальные, но мы с Барри так расхворались, что ни до чего, – проворчала Чесотка.
– Она дело толкует, Чепухинда, – согласилась Макабра. – Мы все не в форме, ясен пень. Устали жутко. А коль ты уставшая, колдовать не слишком-то выходит. Мало того, что сопли в зелье капают…
Но договорить она не успела – дверь вдруг распахнулась, и в комнату ворвался шквал ледяного ветра и дождя, а также знакомый запашок. Несколько свечей погасло, Чепухиндин журнал сдуло со стола. Стервятник Барри не удержался на спинке стула и рухнул на пол, крепко приложившись головой.
– Всем привет, простите за опоздание! – раздался бодрый голос. – Начинайте сборище, Чепухинда, не ждите меня! Хьюго, можешь вылезать. Мы на месте.
И вошла Пачкуля. С ее лохмотьев капало, за ней тянулись грязные следы. Из ее кармана показались две розовые лапки, а затем и маленькая пушистая голова Хьюго. Хомяк увидел Дадли и немедленно показал ему язык. Дадли весь напрягся и запустил когти в Шельмины коленки.
– Полегче, Дадли, дорогуша, – сказала Шельма, чуть поморщившись. – Мамочке больно.
– Ты вообще что о себе думаешь, Пачкуля? – строго вопросила Чепухинда. Пачкуля уже вытаскивала себе стул. – Я специально просила тебя прийти пораньше, чтобы я могла пересчитать шабашные сбережения.
– Ну да, – сказала Пачкуля. – Ну да. Сбережения.
– Именно. Полагаю, они у тебя с собой?
– Как бы это сказать, – протянула Пачкуля. – Честно говоря, Чепухинда, тут есть одна маленькая проблемка.
– Что еще за проблемка? Ты же не хочешь сказать, что забыла копилку дома.
– Не совсем чтоб забыла.
– Потеряла? Ты же не потеряла все наши деньги, правда?
– Не вполне. Скорее – потратила, – призналась Пачкуля и торопливо добавила: – Без паники, Чепухинда, не на себя, на общее благо. На весь шабаш!
– Потратила? – дрожащим голосом повторила Чепухинда, хватаясь за сердце. – Потратила? Все наши деньги?
– Вроде того. Но вы очумеете, когда узнаете, на что я их потратила. Взгляните! Вы будете вне себя от восторга.
И театральным жестом Пачкуля извлекла из-под кофты брошюру и триумфально выложила ее на стол, прямо под нос Чепухинде.
– Мы, – объявила она, – едем в отпуск!
Глава третья
Планы
– Грязьеводск, – медленно произнесла Чепухинда, через очки для чтения вглядываясь в глянцевую брошюру, на которой резвились баньши-купальщицы. – Веселые развлечения и очарование старины! Окунитесь в особое отпускное волшебство! Что это значит, Пачкуля?
– Это то самое место, – сказала Пачкуля. – Куда мы едем. Мы проведем семь беззаботных, солнечных дней в чудесном Грязьеводске! Все устроено. Я обо всем договорилась. Да, я потратила шабашные сбережения и, да, знаю, что следовало сначала спросить вас, Чепухинда, но я не сомневалась, что вы все скажете мне спасибо. Вы посмотрите на шабаш! Это ж форменный лазарет! Если нам что и поможет, так это отпуск. Не согласны? – обратилась она к остальным ведьмам.
Лазарет молча таращился на Пачкулю. Ведьмы даже кашлять не могли от потрясения.
– Отпуск? – сказала Грымза, точно пробуя слово на вкус. – Мы – в отпуск?
– Мы. В отпуск, – подтвердила Пачкуля. – Чудесный отпуск на солнышке.
– Но мы ж это, того самого, ведьмы. Нам не полагается любить солнце. Нам полагается любить выжженные степи и сырые пещеры, – парировала Макабра-Кадабра, известная сторонница традиций.
– Но вот мороженое ты же любишь? – спросила хитрая Пачкуля.
Макабра нехотя согласилась, что да, мороженое она любит. Особенно со вкусом овсянки.
– Что ж, морской воздух несомненно весьма эффективен для предотвращения инфекционных осложнений, – сказала Грымза. Она не упускала повода вставить всякие длинные, сложные слова.
– Именно! – воскликнула Пачкуля. Она ни слова не поняла из этой белиберды, но, похоже, Грымза на ее стороне.
– Тут написано, что там куча прудов, в которых водятся студенистые твари с ножками, – сообщила Крысоловка, читавшая буклет через Чепухиндино плечо, и ткнула в страницу пальцем.
– Вот видите, это еще и познавательный отпуск! – с энтузиазмом завопила Пачкуля. – Я знала, что тебе понравится, Крысоловка, ты же фанат всяких мерзких форм жизни. А еще там есть пирс, «Зеркальная комната», «Дом с привидениями» и всякое такое. И кукольный театр, и часовой гольф. Так, э-э, что скажете, Чепухинда?
Чепухинда, все это время изучавшая брошюру, наконец подняла глаза.
– Казначей из тебя паршивый, Пачкуля, – изрекла она сурово. – Ты не имела права тратить общественные сбережения. Прежде чем что-нибудь купить, мы должны проголосовать, а потом я сама принимаю решение и трачу деньги, на что захочу. Так написано в Своде Бесшабашных Законов. По-хорошему, надо бы исключить тебя из шабаша. За растрату средств.
Ведьмы дружно ахнули. Исключение из шабаша! Страшнее наказания не бывает. Дадли воодушевился и привстал. Если Пачкулю исключат – прощай, наглый хомяк, здравствуй, пост вожака ведьминых помощников, принадлежащий ему, Дадли, по праву. О радость! О боги рыбьих голов и крабовых палочек, неужели это правда?
– С другой стороны… – Чепухинда выдержала паузу. – С другой стороны, мне двести с лишним лет. Пора передохнуть. Проведем голосование. Все, кто за отпуск, скажите «за».
– За! – раздался громогласный ответ.
– Принято большинством голосов. Пачкуля, тебе повезло.
– Секундочку, – встряла Грымза. – А как же наши хворые подруги?
– В каком смысле? – спросила Чепухинда.
– Они же не голосовали, а у нас как-никак демократический шабаш.
– Только когда мне угодно, – твердо сказала Чепухинда. – Я решила: едем в отпуск.
Ведьмы возликовали. Дадли с гримасой отвращения спрыгнул с хозяйкиных колен и отправился дуться под стол.
– Меня вот только этот, как бишь его, автобус смущает, – пожаловалась Макабра. – Почему нельзя нормально на метлах полететь?
– Ну какой же это тогда отпуск! – заспорила Пачкуля. – Кто летает в отпуск на метле? Да над нами все смеяться будут. Ну и просто ради разнообразия – почему не прокатиться на автобусе? Будем петь песни и есть бутерброды.
– Где мы будем жить? – поинтересовалась Крысоловка.
– Я забронировала нам прелестную семейную виллу с чудесным видом на море. Называется «Вид на океан». Хозяйка – миссис Молотофф.
Ведьмы возбужденно загудели. Подумать только – настоящая вилла!
– И еще кое-что! – Пачкуля попыталась перекричать галдеж. – Пожалуй, стоит сразу вас предупредить. Колдовать там будет нельзя. В Грязьеводске магия под запретом.
Сборище в ужасе ахнуло. Как? Нельзя колдовать?
– Даже самую чуточку? В своей комнате? – заскулила Крысоловка.
– Боюсь, что нет. Городской совет по этому поводу очень психует, – пояснила Пачкуля. – У них даже закон есть. Посмотрите в буклете, Чепухинда, на последней странице.
Чепухинда открыла последнюю страницу и прочитала вслух:
С минуту все молчали, пытаясь представить себе, как можно целую неделю обходиться без магии. У ведьм вся жизнь вертится вокруг колдовства. С другой стороны, отпуск того стоит…
– Наверное, это разумно, – с сомнением сказала Чесотка. – Должны быть правила. То есть нельзя же, чтобы народ колдовал направо-налево. На респектабельном-то курорте. Так я думаю.
– Истинная правда! – радостно воскликнула Пачкуля. – Ничего не случится, если мы на недельку сдадим волшебные палочки. Ковбои же снимают кобуру при въезде в город. Что думаете, Чепухинда? Вы предводительница. Вам решать.
– Я считаю… – медленно произнесла Чепухинда. Ведьмы, затаив дыхание, ждали ее решения. – Я считаю, чем мы хуже ковбоев? – заключила она.
С криками «ура!» ведьмы повскакивали с мест и столпились вокруг Чепухинды, разглядывая через ее плечо брошюру и оживленно галдя.
Все, кроме Шельмы, которая трогала свою болячку под носом и дулась.
– Могла бы и рассказать мне о своей затее, Пачкуля, – сказала она. – Я думала, мы лучшие подруги.
– Эй, ты же всю неделю проболела? – напомнила Пачкуля. – Я к тебе приходила, а ты дверь не открывала. Я хотела тебе подарить открытку «Скорее поправляйся».
– Ой, правда? Как мило с твоей стороны. Прости меня, Пачкуля. Я в последнее время сама не своя.
– Нормалек, Шельмуся, – великодушно ответила Пачкуля. – Мы все сами не свои, потому нам и надо в отпуск. Как тебе вообще идейка-то? Класс, а?
Шельма задумалась.
– Ты что-то говорила про «Зеркальную комнату»? – спросила она.
– Говорила, – отозвалась Пачкуля.
– Зеркала, надо полагать, там в полный рост?
– К гадалке не ходи. Сможешь целыми днями на себя любоваться.
– Превосходная идея, подруга, – сказала Шельма.