Текст книги "Ведьма Пачкуля и сумасшедшие каникулы"

Автор книги: Кай Умански

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Глава одиннадцатая
Пирс

Пачкуля с Хьюго шагали по набережной к пирсу мимо шикарных отелей и дорогих; вилл. Тут и там в тени деревьев попадались скамейки, чтобы курортники могли полюбоваться галечным пляжем с безопасного расстояния. На одной скамейке сидела ведьма Грымза, рядом с ней высилась гора словарей. Грымза с Очкариком, хмурясь, глядели в старый номер «Чудесной правды». Они уже несколько дней ломали голову над вопросом 1 по горизонтали: Говорит людоед задом наперед (2,3,2,3). На Пачкулю с Хьюго они даже не посмотрели.

У входа на пирс Пачкуля встретила Чепухинду с Пронырой, они опустошали сувенирную витрину. Уже успели прикупить панамки с надписью «Целуй меня скорее», кучу брелков, бусы из пластмассовых акульих зубов и браслеты на резинке с осьминожками.

– Привет, Пачкуля! – позвала Чепухинда и оживленно замахала рукой. – Иди посмотри, что мы купили! Вот это жизнь, да? Я так рада, что устроила нам всем эти каникулы. Мы пойдем с вами. Купишь мне хот-дог. Это единственное, чего я тут еще не пробовала.

– С превеликим удовольствием, Чепухинда, – сказала Пачкуля. Она взяла предводительницу под руку, и они отправились на пирс. Проныра и Хьюго семенили сзади.

На пирсе, как и предполагала Пачкуля, кипела жизнь. Веселые толпы туристов гуляли туда-сюда, поглощая сахарную вату, мороженое и яблоки в карамели, и развлекались напропалую.

Чепухинда непременно хотела зайти в «Дом с привидениями». Ну, так себе домик – как только они вошли, все привидения тут же разлетелись. Ведьмы есть ведьмы, даже в отпуске, и призраки, конечно, оказались не у дел.

– У меня под диваном и то пострашнее, – заметила Пачкуля, и все с ней согласились.

Следующая забава – Таинственная Уморин, прорицательница. Оказалось, просто гномиха с накрашенными губами и большими кольцами в ушах. Пачкуле она показалась знакомой.

– Я тебя знаю, – набросилась на нее Пачкуля. – Ты та гадалка, что устроилась в моем сарае, когда был хеллоуинский налет на свалку!

– Вовсе это не я, – соврала Таинственная Уморин. – Это была моя сестра-близняшка Таинственная Заморин. А я – Таинственная Уморин. Позолоти ручку, Пачкуля, или проваливай из моей палатки.

– Можно? – спросила Пачкуля Чепухинду, угрожающе разминая пальцы. – Есть у меня в запасе одно гаденькое заклинаньице, которое так и рвется наружу. Только скажите, Чепухинда, и этой гномихе каюк!

– Ты что? На отдыхе запрещается колдовать, или ты забыла? – строго сказала Чепухинда.

Кипя от досады, Пачкуля нехотя вышла из палатки следом за предводительницей. Впрочем, по дороге она как бы случайно споткнулась о трос, и палатка обрушилась на незадачливую Уморин, которая по этому поводу весьма нетаинственно чертыхнулась. Вопрос с гадалкой улажен.

В тире Чепухинда выиграла семнадцать золотых рыбок, фарфоровую антилопу гну, плюшевого кальмара и модель трансильванского замка.

– Даже стрелять не пришлось! – похвасталась она, очаровательно улыбаясь бледному как мел хозяину тира. – Только махнула в его сторону винтовкой, и он сразу отдал мне все призы!

На очереди «Зеркальная комната».

– Чудно, – сказала Пачкуля, рассматривая свое отражение. Из зеркала на нее глядел мешок, подвешенный на строительных лесах. – Не помню, чтобы я так выглядела. Хьюго, давно у меня ноги стали такие длиннющие?

Но Хьюго ее не слушал. Он нашел себе зеркало по вкусу. В нем хомяк был большим и свирепым – каким он себя и ощущал.

– Смотри, госпоша! – Хьюго выпятил грудь, втянул пузо и напряг свои бицепсы размером с горошинки. – Фот так хомяка видеть улитка! Страшно, а?

– Хмм, – промычала Пачкуля. Она все переживала по поводу своих ног. – Знаешь что, хватит с меня зеркал. Пойдемте, Чепухинда. Съедим по хот-догу.

Но Чепухинда и Проныра покатывались со смеху и показывали на отражения друг друга. Чепухинда – один сплошной подбородок и коленки, а у Проныры рога в пять раз больше, чем туловище.

– Пошли, Хьюго. – Пачкуле не терпелось уйти. – Посмотрим, что тут еще есть.

Но Хьюго все красовался перед зеркалом. Всем троим было так весело, что Пачкуля бросила их уговаривать и побрела на улицу.

Перед Павильоном собралась толпа. Все разглядывали афишу «Летнего придставления».

– Кто из звезд будет? – спросила Пачкуля у здоровяка зомби, который шаркал прочь, простояв у афиши добрых полчаса.

– А я почем знаю? – нагрубил зомби. – Думаешь, я че, читать умею? Иди сама посмотри.

Делать нечего. Пачкуля сделала глубокий вдох и принялась, энергично работая локтями, пробираться к афише. «Летнее придставление», значит? Интересненько.

Глава двенадцатая
Съезд

– Просто отвратительно, – сказал (Фрэнк Ясновидец, глядя в подзорную трубу на пляж. – Такое надо запрещать. Надо издать специальный закон. Повесить таблички: «ВЕДЬМАМ ВХОД НА ПЛЯЖ ЗАПРЕЩЕН!» Их там целая толпа. Видели бы вы, что они сейчас вытворяют с демоном-кукловодом!

– Дай посмотрю, – сказал Фред Воспламенитель и потянулся к подзорной трубе.

Волшебники растянулись в шезлонгах на балконе «Приюта чародея», густо-розового дома с башенками, примостившегося на краю утеса, – типичной такой волшебницкой виллы. Они заняли весь верхний этаж и разместились там с тем же удобством, что и в родном клубе. Разница только в том, что здесь они возлежали на шезлонгах на свежем воздухе, а не сидели в мягких креслах в гостиной.

Волшебникам ужасно нравился их балкон. Просто то что надо. Во-первых, они могли любоваться с высоты птичьего полета на позорные пляжные развлечения, а во-вторых, это было прекрасное место, чтобы вздремнуть после чрезмерно обильного и постыдно позднего завтрака, который им подавали на серебряных блюдах в шикарной столовой на первом этаже.

Также на первом этаже был конференц-зал, где проходил съезд, – но волшебники сей факт стоически игнорировали. После сытного завтрака они вытирали бороды, брали свежие газеты и шествовали к лифту, упорно не замечая толпы увлеченных волшебной наукой коллег, которые, по-видимому, относились к съезду серьезно. Нет, лекции не для наших волшебников. Пусть другие выступают с докладами и обсуждают сравнительные свойства невидимости и методы начертания пентаграмм. Балкон звал волшебников, и они повиновались зову.

Все, кроме Рональда. Рональд был до крайности разочарован. Он днями и ночами корпел над докладом «Так ли нам нужны остроконечные шляпы?». Он надеялся выступить на съезде. В конце концов, ему обещали, что он сможет выступить – но пока что, к смятению Рональда, никто из волшебников не выказал ни малейшего желания хотя бы сунуть нос в конференц-зал, не говоря уже о том, чтобы послушать речь Рональда.

Они только валялись днями напролет на балконе, дремали, смотрели в подзорную трубу, заказывали еду в номер и жаловались на других постояльцев (которых считали не четой себе) и возмутительное поведение отдыхающих на пляже. А вечером – когда начинается самое веселье – укладывались спать. Во всяком случае, Рональд думал, что где-то там, за дверями отупляюще скучного «Приюта чародея», начинается самое веселье. Вечером, когда зажигались огни, далекий пирс смотрелся очень празднично.

– Что такое, малыш Рональд? Тебе не хватило шезлонга? – лукаво осведомился Фрэнк Ясновидец.

– Не хватило, – мрачно ответил Рональд. – Говорят, что принесут, и не приносят.

И вот еще что. У него не было шезлонга. Все как дома, в клубе, где ему вечно не доставалось кресла.

И шкафчика.

– Может, спустимся в конференц-зал? – в отчаянии спросил он. – Я надеялся сегодня утром прочитать свой доклад…

– Успеется, малыш Рональд, успеется, – ухмыльнулся Фрэнк Ясновидец. – Ох уж эта нетерпеливость молодости, да… Ну ничего, он еще всему научится.

– Но я думал, мы приехали сюда работать. Разве не в этом смысл съезда? Вы же сами говорили. Сказали, что мы будем общаться с образованными людьми и вести умные разговоры.

– Неужели? – сказал Фред Воспламенитель. – Что-то не припоминаю. Я-то думал, мы приехали сюда поесть.

– А как насчет прогулки? – не унимался Рональд. – Мы могли бы с достоинством прогуляться по пирсу, нет? Немного размяться?

– Так город же кишит ведьмами! Не говори глупости, мальчик, – проворчал Фрэнк Ясновидец. – Верни-ка мне трубу, Фред.

– Наберу-ка я, пожалуй, портье, – лениво протянул Дэйв Друид. – Я бы отведал еще сарделек перед обедом. Больше сегодня что-то ничего не охота делать. Слышали ужасную гоблинскую музыку вчера вечером? Откуда-то с мыса. Совершенно невозможно было спать.

Рональд со вздохом отвернулся и облокотился на перила. Море этим утром выглядело особенно заманчиво. Далеко на горизонте моталась из стороны в сторону на конце длинной веревки крохотная фигурка. На другом конце веревки был катер, летевший на сумасшедшей скорости. Вокруг головы фигурки вились летучие мыши. (Туту открыла для себя радости водного спорта.)

С пляжа доносились веселые крики – парочка ведьм плескалась на мелководье. А Рональд ни разу в жизни не плескался в море. На пенистых волнах, ласкающих гальку, блестело солнце. Вдали на пляже происходило что-то интересное – несколько ведьм, водоросли и демон-кукловод смешались в кучу. А он, Рональд, в мантии – в которой жарко и все чешется – торчит на душном балконе, и ему даже шезлонга не дают.

– Можно мне подзорную трубу на минутку? – спросил Рональд.

– Нет, – сказал Фрэнк Ясновидец.

Ну все. Хватит.

Гоблинская молния

2

Мы снова прерываем наше повествование, чтобы рассказать вам, как дела у гоблинов. Несмотря на все трудности, гоблины наконец подошли к подножию Туманных гор и начали восхождение на первый склон. Они уже побывали на дне трех расщелин. Недавно Цуцик поскользнулся на веревочном мосту и упал в горную реку, но спасся, ухватившись за хвост бобра. Красавчик больно ударился ногой о знак «ОСТОРОЖНО: ЛАВИНЫ!» Надвигается буря, а у гоблинов кончились бутерброды с крапивой. Мы не уверены, достигнут ли они когда-нибудь заветной цели.

– Конец сообщения —

Глава тринадцатая
Случайная встреча

Скотт Мертвецки (он же Зкот Маринецки) провел ужасную ночь в душном чулане, который администрация театра называла гримерной. Со стоном вытянул затекшие руки и ноги и кое-как поднялся с плесневелой груды старых занавесов, служивших ему постелью.

Затуманенным взором посмотрел на свое осунувшееся лицо в маленьком треснутом зеркале на стене. Выглядел он чудовищно. Что за жизнь для суперзвезды! У Скотта кружилась голова. Надо поесть. Он с мрачным видом сунул руку в карман плаща и пересчитал жалкие монетки – все, что осталось от его огромного состояния. Хватит еще на один хот-дог. И больше еды не будет, пока он не получит первый гонорар в конце недели. Если вообще доживет.

А вот Лулу купается в деньгах. Сейчас небось уплетает непомерно дорогой завтрак в своем номере в «Ритце».

Нечестно! Просто нечестно. Да у него в одном мизинце больше таланта! Если бы только ему выпал шанс проявить себя, еще один, последний шанс. Он бы им показал! Он бы взял себя в руки и стал прежним Скоттом Мертвецки. Если бы только…

Нет, так дело не пойдет. Начнем с главного. Нужно подкрепиться, если хочешь дожить до премьеры.

Вздохнув, Скотт открыл свой потрепанный чемодан и вытащил рыжую накладную бороду. Сегодня утром он не в состоянии встречаться с публикой. Лучше пусть его не узнают вообще, чем снова он подвергнется насмешкам и унижениям. Скотт продел за ушами резинку, на которой держалась борода, и натянул на голову капюшон. Вот так. Он просто гений маскировки! Лучший друг его бы не узнал. Правда, теперь у него и друзей-то не осталось.

Он осторожно открыл дверь, посмотрел по сторонам, промчался по темному коридору, который вел к служебному входу, – и вышел, моргая, на яркое солнце.

На пирсе было людно. Наверное, Скотт долго спал. Компания скелетов в шортах, завидев его, принялась пихать друг друга локтями и показывать палочками с ярко-розовой сахарной ватой.

– Посмотри на этого старого ханыгу. Нда, что случилось с Грязьеводском… – презрительно бросил один из них, когда Скотт пробегал мимо.

Краем глаза Скотт заметил в толпе, собравшейся у афиши – той самой, на которой его исковерканное имя написали позорно маленькими буквами, – высокую остроконечную шляпу. Скотт опустил голову пониже и прибавил шагу. Высокие остроконечные шляпы – равно ведьмы. А ведьм он не любит. Ведьмы – равно неприятности. Из-за ведьмы он поссорился с Лулу. Как же ее звали, ту ведьму? Грязюля? Пачкундра?

Он направился прямиком к лотку с хот-догами.

– Хот-дог с луком, пожалуйста, – сказал Скотт высоким, гнусавым, совсем не своим голосом. Он был очень доволен собой. Все-таки он хороший актер.

– Сию минуту, мистер Мертвецки, – ухмыльнулся Спаг. – Неплохая, к слову сказать, борода.

– Побыстрее, будь любезен, – рявкнул Скотт. За ним уже образовалась очередь. До чего неприятно. Он начал бояться толпы. Хотелось поскорее взять сосиску и спрятаться в своем чулане.

Тяжело вздохнув, он повернулся к морю – и тут налетел озорной ветерок и сорвал с него накладную бороду. Тонкая резинка лопнула, борода оторвалась и улетела. Она немного прокатилась по пирсу и остановилась. Скотт в панике бросился догонять.

– Эй! – крикнул ему вслед Спаг. – Хочешь хот-дог – давай монету.

– Одну секунду! – отозвался Скотт, нагибаясь, чтобы поднять бороду. Он почти достал ее, но борода снова покатилась – на сей раз к ограждению пирса! Еще один порыв ветра – и она упадет в воду. Скотт всхлипнул и совершил отчаянный прыжок в последней попытке спасти бороду, хотя сознавал, что уже слишком поздно…

Но вмешалась судьба. Улепетывающую бороду остановила пара непрезентабельных ботинок. Скотт вдруг почувствовал странный запах. Знакомый запах.

– Нечисть всемогущая! – сказал знакомый голос. – Сбежавшая борода. Что-то будет дальше?

Скотт медленно поднял голову. Перед ним стояла…

– П-Пачкуля? – произнес он слабо.

– Она самая, – прощебетала Пачкуля, аж трепеща от волнения. – Скотт, дорогуша, вот мы и встретились снова! Какой чудесный сюрприз!

– ПАЧКУЛЯ! АААААААА! – завопил Скотт. И бросился бежать.

Глава четырнадцатая
Ну и краснющий

– Шельма! Проснись! Ты не поверишь, кого я только что встретила на пирсе! Скотта! Скотта Мертвецки!

– Ммм? Что?

Шельма с трудом стряхнула с себя сон. Ей снился кошмар. Она была в пещере, где топили тысячу печей, лежала на раскаленных углях, а вокруг стояли гоблины и дули на нее фенами.

– Я сказала, ты не поверишь, кого… нечисть всемогущая! Шельма! Посмотри на свой нос. Ну и краснющий! Хорошо, что я за тобой вернулась.

– Правда? – пробормотала Шельма. – Должно быть, я задремала на минуточку. Все так плохо?

Она села, покачиваясь, и скосила глаза на пылающий отросток на лице – тот и впрямь подзагорел. С длинными острыми носами, как у Шельмы, вечно беда. Они все к себе притягивают. Солнце. Насморк. Иногда даже мух.

– Он как бы пульсирует, – сказала Пачкуля. – Красным. Не знаю, как еще описать. Зато ты могла бы играть Мороза Красного Носа без грима. Согласен, Хьюго?

Шельма истерически рылась в сумке – искала зеркало.

– Я бы не советовала. Тебе не понравится, – предупредила Пачкуля.

Шельма нашла зеркало и теперь в смятении изучала свое отражение. Из ее груди вырвался вопль ужаса.

– Ей не понравилось, – сообщила Пачкуля Хьюго.

– Больно? – поинтересовался Хьюго.

Шельма очень-очень осторожно коснулась кончика носа – и, взвыв от боли, подскочила и бросилась к ближайшей запруде.

– Больно, – хором сказали Пачкуля и Хьюго. Они стояли и смотрели, как Шельма опускает свой невезучий нос в воду. Послышалось шипение, появилось облачко пара. Через секунду вода закипела, и крабы с рыбами бросились врассыпную.

– Оооо. Демдого лучше, – сказала Шельма. Говорить ей было трудновато: нос у нее по-прежнему был в воде. – Что ды дам говорила, Пачкуля? Насчет Скода Мердвецки?

– Он здесь! В Грязьеводске! Я видела его на пирсе! Но, Шельма, – ох, это был не мой Скотт, а его жалкая тень! Он так опустился, просто слезы. Я-то, как самая большая поклонница, конечно, все равно его узнала. Еще до того, как с него сдуло бороду.

– Бороду? Какую еще бороду? О чем эдо ды? – пробулькала Шельма.

– Он был в маскировке, Шельма! Не хочет встречаться с поклонниками. Стыдится. Поэтому он и сбежал от меня.

– Что здачит в маскировке? Что Скод Мердвецки делает в Грязьеводске, да еще и в маскировке?

– Он участвует в «Летнем придставлении». Я видела афишу. Его имя в самом низу, да еще и с ошибками. Угадай, кстати, кто там звезда?

– Кто? – спросила Шельма, выныривая, чтобы глотнуть воздуха.

– Пигалица Лулу Ламарр, собственной персоной! Та, что волочилась за Скоттом, когда он судил наш конкурс талантов, помнишь? Я от нее в тот раз живо избавилась. Я сказала Скотту: «Нечего вам якшаться с такими девицами. Вы достойны лучшего».

– И имела в виду себя, надо полагать. Я, пожалуй, вернусь на виллу, Пачкуля. Мне что-то нехорошо, – сказала бедная Шельма. Она намочила полотенце и обмотала им свой пунцовый нос.

– Я с тобой, – заявила Пачкуля и обняла подругу за плечи. – По дороге куплю тебе мороженое. Сможешь сунуть в него хобот.

У подъезда «Ритца» на набережной собралась толпа. Прошел слух, что Сногсшибательная Лулу Ламарр, ослепительная звезда сцены и экрана, вот-вот появится для первой утренней фотосессии, и фанаты осадили отель, вооружившись фотоаппаратами и блокнотами для автографов. Среди прочих там были скелеты в футболках «МЫ ЛУБИМ ЛУЛУ» и здоровый тролль, который застенчиво сжимал в лапе букет анютиных глазок.

– Гляди-ка, – сказала Пачкуля, схватив Шельму за локоть, и показала на толпу. – Что это тут происходит? Наверное, в «Ритце» остановилась какая-то важная шишка. Пойдем поглазеем.

– Неохота. Какая разница. Нос болит. И голова кружится. Я бы полежала сейчас в каком-нибудь темном углу, – простонала Шельма.

В этот момент толпа радостно загудела, засверкали фотовспышки – и из дверей вышла Лулу Ламарр. Она мотнула кудряшками и крикнула публике:

– Привет, пупсики!

Позади Лулу нарисовался невысокий, плотненький джинн в довольно несуразном наряде – тесный костюм, красный тюрбан и традиционные джинньи тапочки с загнутыми носами. К левому лацкану его пиджака был приколот большой значок «АЛИ ПАЛИ – МЕНЕДЖЕР ЗВЕЗД».

– Сногсшибательная Лулу Ламарр, дамы и господа! – крикнул он, указывая на Лулу, которая хлопала ресницами и посылала ликующим поклонникам воздушные поцелуи. – Звезда «Летнего придставления»! Премьера шоу уже завтра! Покупайте билеты заранее!

– Глазам своим не верю, – выдохнула Пачкуля. – Это же она! Та самая Лулу! Посмотри только, как выпендривается, – срамота! А этот хитрюга Али Пали, оказывается, заделался ее менеджером. От этого джинна просто деваться некуда! Даже в Грязьеводске достанет!

(Напомним, что Пачкуля уже имела дело с Али Пали – весьма неприятное дело, связанное с предательством, обманом и потерей лица. Коротко говоря, закадычными друзьями их не назовешь.)

– Пойдем, – хныкала Шельма. – Отведи меня домой, Пачкуля, ну пожалуйста. У меня солнечный удар.

– Ладно. Я все равно не могу больше на это смотреть. На ее месте должен был быть Скотт! Он – настоящая звезда. Нельзя это так оставлять! Кто-то должен все исправить. И я даже знаю кто.

– Правда? Кто? – спросила Шельма.

– Кто-то, кому есть дело до Скотта. Кто-то, кто по-прежнему верит в его великий талант. Кто-то башковитый, кто мог бы придумать блестящий план, как спасти его карьеру и вернуть ему славу, которой он достоин.

– И кто это?

– Я, – сказала Пачкуля.

– Я до смерти боялась, что ты это скажешь, – вздохнула Шельма.

Глава пятнадцатая
Завтраки

Завтрак в «Виде на океан» – мероприятие не для слабонервных. Все сидят в неуютной тишине и грызут твердые, как камень, крутые яйца под железным взглядом миссис Молотофф. Хозяйка меряет столовую шагами, точно тюремная надзирательница, и разливает жидкий чай из большого коричневого чайника.

Ведьмы осмелились заговорить, лишь когда она вышла в кухню наорать на Сирила. Все тут же хором принялись жаловаться.

– И это она называет завтраком? – прошипела Чесотка. – Надо пожаловаться, Чепухинда. Нет, правда.

– Вздор, – сказала Чепухинда, потягивая чай и чмокая губами от удовольствия. – Чудесный чаек. Ешь свое яйцо, Чесотка, и перестань ныть.

– Кажется, я зуб сломала, – подала голос Мымра. – Последний мой зубик, – печально добавила она.

– Барри не любит яйца, – не унималась Чесотка. – Для птиц это не завтрак, а плевок в душу. Да, Барри?

– А я овсянки хочу, – проворчала Макабра. – Мне нужна овсянка. Эта тетка сказала, ее нет в меню. Овсянки нет в меню!

– И горячей лавы тоже, – пожаловался Проныра. Чепухинда строго зыркнула на него. – Простите, госпожа, – забормотал он, – но вы же знаете, если я утром не выпью лавы, я сам не свой.

– Кому ты рассказываешь, – простонал Шелупоня, еще один любитель лавы. – Без лавы нет ритма, брат.

– Не знаю, как остальные, а я с голоду помираю! – сердито заявила Крысоловка. – Сейчас возьму и гренок попрошу. Скажу: «Мэм, пожалуйста, можно мне гренок». Прям как этот – Гулливер Свист.

– Оливер Твист, – поправила ее Грымза, очень начитанная ведьма.

– Да тебе духу не хватит, Крысоловка! – ахнула Вертихвостка, выпучив глаза. – Ну ты и бунтарка!

– Еще как хватит, – заспорила Крысоловка. – Можно, Чепухинда? Можно попросить еще чего-нибудь?

– Разумеется, нет, – живо сказала Чепухинда. – В меню написано: яйцо или гренка. А не и то и другое. Просить гренки будет неприлично.

Ведьмы дружно вздохнули. Если Чепухинде какая дурь засядет в голову, ни в жизнь не переубедишь.

– Надо было идти завтракать к Пачкуле в палатку, – посетовала Мымра. – Как Шельма. Они сардельки жарят. Чувствуете, как пахнет? Вот это я называю хорошим завтраком.

– И что же вы называете хорошим завтраком, позвольте спросить? – осведомился стальной голос. Все аж подскочили. В дверях стояла миссис Молотофф.

– Славное крутое-прекрутое яичко, – твердо сказала Чепухинда. – Просто пальчики оближешь. И так сытно! Правда, дамы?

Ведьмы мрачно поддакнули.

Тем временем в палатке… Шельма поднесла сардельку к губам и замерла. Ее бедный нос после вчерашних солнечных излишеств являл собой весьма печальное зрелище. На ночь Шельма сунула его в миску со льдом, но нос по-прежнему испускал красное сияние. Хорошо, что для еды нос не нужен, и аппетит у Шельмы не пропал.

– Ты шутишь! – Она аж рот раскрыла от удивления.

– И не думаю шутить, – сказала Пачкуля. – Я же те говорила, что придумаю блестящий план. Мы всю ночь не спали, обсуждали, готовились, да, Хьюго?

– Та, – сказал Хьюго и зевнул. – Гофорить больше ты. Я работать. Видеть мои глаза? Они софсем розовые.

– Они у тебя всегда розовые, – проворчал Дадли, косясь на Хьюго. Кот сидел в углу и рвал на части сардельку. – Мерзкие розовые глазенки. Как у всех хомяков.

– Да фто ты гофорить? – огрызнулся Хьюго. – И дафно одноглазый мешок с блохами стать эксперт по зрению?

– Хомячок, – прошипел мстительный Дадли.

– Кофо ты насыфать хомячок?

– Тебя. Хомячок, хомячок.

– Ты слышать, госпоша? Кот обсыфаться!

– Тихо, вы двое, – велела Пачкуля. – Потом будете пререкаться. Мы с Шельмой обсуждаем мой блестящий план.

– У тебя ничего не выйдет, – хмыкнула Шельма.

– У нас, ты хочешь сказать, – поправила ее Пачкуля.

– Ну нет, – сказала Шельма. – Меня не впутывай. На этот раз я точно пас.

– Ну же, Шельмок, ты должна мне помочь! Мы же делаем это ради Скотта. Я куплю тебе пожизненный запас косметики. Предложение, от которого невозможно отказаться!

– Нет, – сказала Шельма.

– Я буду чистить твои ботинки до конца года.

– Нет, – сказала Шельма.

– Я дам тебе посидеть у окошка на обратном пути.

– Нет, – сказала Шельма.

– Тогда отдавай сардельку, – сказала хитрая Пачкуля и протянула руку.

– Ну ладно, – мрачно сказала Шельма. – Помогу. Раз надо.

У каждого своя цена.

Волшебники в «Приюте чародея» тоже уплетали сардельки. Целые горы жирных сарделек – скрипучие официанты только и успевали подносить блюда. На завтрак подавали и мюсли, но волшебники равнодушны к здоровой пище. Джеральд Справедливый как-то раз попробовал мюсли – справедливости ради, – но на следующий день, как все заметили, вернулся к сарделькам.

– Кто-нибудь видел сегодня Рональда? – спросил Фрэнк Ясновидец, не переставая жевать. Дразнить Рональда – это у него вместо разминки. Кроме того, превосходно сочетается с сардельками. Отличное выходит начало дня.

– Пожалуй, нет, – сказал Дэйв Друид, облизывая пальцы.

– Небось в своей комнате, зубрит доклад, – предположил Фред Воспламенитель, вытряхивая трубку на салфетку, отчего салфетка немедленно вспыхнула. Все хихикнули. Доклад Рональда был неизменным поводом для шуток.

– Может, ему нездоровится, – произнес голос Альфа Невидимого. Сарделька поднялась над его тарелкой, немножко повисела в воздухе и исчезла. – Надо бы кому-нибудь сходить посмотреть.

– Ммм, – замычали волшебники. Но за Рональдом никто не пошел.

Гоблинская молния

3

И снова мы прерываем наш рассказ, чтобы сообщить вам последние новости о гоблинах. Они тоже сейчас завтракают. Свинтус, Косоглаз и Гнус развели костерок и подогревают в котелке чудный, аппетитный лишайник. Обормот и Пузан пререкаются из-за веточки ягод – кто первый увидел. Цуцик отобрал у белки орех и тщетно пытается его расколоть – прыгает на нем, а Свинтус держит, чтобы не укатился. Красавчик нашел поганку и сидит смакует.

Но могло быть и хуже. Гоблинов не взяла ни буря, ни лавина. Они забрались на самую высокую вершину Туманных гор. Осталось только спуститься. На горизонте уже виднеется синяя полоска моря – а вчера ночью, клянется Красавчик, он почти разглядел далекие огни «Гобболенда».

Мечта все ближе.

– Конец сообщения —