Текст книги "Ведьма Пачкуля и сумасшедшие каникулы"

Автор книги: Кай Умански

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Глава седьмая
Миссис Молотофф готовится

– Сирил! Ключи от кладовой у тебя?

– Нет, любовь моя, – обеспокоенно проблеяли из кухни.

– А где же они? Ты же знаешь, я не люблю, когда ключи валяются на виду, особенно учитывая, что скоро нагрянет орда ведьм.

Дверь открылась, и в столовую уверенно вошла миссис Молотофф, хозяйка «Вида на океан». Подбоченясь, она недовольно оглядела комнату. У миссис Молотофф большое красное сердитое лицо, а нос торчит тонким изогнутым клювиком. У нее глаза-бусинки и тяжелый взгляд, свои вечно поджатые губы она красит помадой зловеще-алого оттенка. Рыжие (чудовищное сочетание цветов) волосы уложены на макушке замысловатой башней.

Орлиным взором она сразу подметила ключи на столе.

– Ага! Вот они. Ты оставил их на столе, Сирил! Я так и знала, что ты оставил их на столе. Весьма неразумно с твоей стороны, Сирил, весьма неразумно.

Миссис Молотофф схватила ключи, сунула их в карман фартука и удовлетворенно похлопала себя по животу.

– Я очень сожалею, любовь моя.

– Еще б ты не сожалел. Думать боюсь, что может случиться, если эта шайка доберется до кладовой. Аж волосы на голове дыбом встают. Ты же знаешь этих ведьм. Чем ты тут занимаешься, Сирил?

– Считаю чайные листья, любовь моя.

– Так поторапливайся. Кровати еще не застелены. И что с меню для завтрака? Готово?

– Еще нет, любовь моя.

– Давай поживее. И не забудь, что я сказала. Вареное яйцо или гренка, а не и то и другое. Мы не можем работать себе в убыток. И, Сирил…

– Да, любовь моя?

– Простыни бери те, что похуже. В ванные по одному куску мыла. И по половине свечки на прикроватные тумбочки. Именно по половине, а не по три четверти. И не забудь, что я сказала. Размещение по трое в номере, если получится впихнуть четверых – впихивай. И чтобы в ванных никаких ведьминских помощников. Я все могу пережить, кроме летучих мышей в ванной. Если кто-то из них притащит с собой магические причиндалы, пусть сдают мне при заселении. Если увидишь что-нибудь подозрительное, немедленно докладывай. Я не потерплю в своем доме гоготания над котлами и прочей чепухи.

– Любовь моя, боюсь, ведьмы не слишком обрадуются…

– Ведьмы? Ха! Им меня не запугать. Видала я эту нечисть. Скелетов, зомби, троллей, всю их братию. Ведьмы не исключение. Будут соблюдать правила, как и все остальные!

Миссис Молотофф поправила плакат с правилами для постояльцев, висевший на видном месте рядом с каминной полкой, сурово оглядела стол, передвинула вилку на миллиметр влево и отправилась разбавлять водой апельсиновый сок.

Глава восьмая
Автобус

– Красота, да? Ну же, Шельмок, признай, что красота! Мы едем к морю в роскошном автобусе с кондиционером. И все благодаря мне, – сказала Пачкуля, с блаженным вздохом откидываясь на спинку сиденья. Хьюго (в крошечных шортиках и пижонской соломенной шляпе), сидевший на хозяйкиной шляпе, тоже устроился поудобнее и принялся рисовать на грязном автобусном стекле хомячьи рожицы.

– Если эта замызганная старая развалюха – роскошный автобус с кондиционером, то я Фея Драже, – проворчала Шельма. Она дулась, потому что Пачкуля заграбастала место у окна.

– Да ладно тебе, не гунди. Чудесный автобусик. Очень уютный. Здорово они придумали – перевязать его бечевкой, чтоб не развалился. Видела, как выхлопная труба долбанула водителя по ноге, когда он грузил метлы в багажник? Этот автобус с характером. Хотя, конечно, он мог бы быть самую чуточку побольше. Тут немного тесновато.

И впрямь. Тесновато. Впихнуть тринадцать вздорных ведьм и их разномастных помощников, метлы и чемоданы в один просевший, старый автобус, которому дорога прямиком на металлолом, – задачка не из легких. Впрочем, после долгих споров и пререканий все с горем пополам расселись (кроме Туту; она предпочла висеть на багажной полке вместе со своими летучими мышами). И к ведьмам вернулось отпускное настроение. А автобус катил, скрипя и пыхтя, по извилистой дороге, что вела из промоченного дождем Непутевого леса к непознанным радостям солнечного побережья.

Шабаш вовсю осваивался в новой обстановке. Как вы знаете, ни одно путешествие не обходится без традиционных развлечений, и ведьмы намеревались вкусить их по полной. Они передавали друг другу пакеты с конфетами и изучали карту. Любовались пейзажем. Поедали бутерброды. Корчили рожи прохожим. А еще они пели песни.

На задних рядах затянули дорожную про десять тараканов, Чепухинда солировала.

 
Десять тараканов
По стене ползло.
Один из них взорвался,
Но девять пронесло…
 

– Что за вульгарный галдеж! – с досадой воскликнула Шельма, хватаясь за голову. – Вот бы Чепухинда велела им заткнуться.

– Ну да, – согласилась Пачкуля и огляделась, ища Чепухинду. Та сидела на последнем ряду, точно посередине, и как раз собиралась затягивать соло. – А с другой стороны, пусть себе поют. Все-таки мы в отпуске. А в отпуске полагается малек распускаться.

– Я вот лично волосы распустила, – сказала Шельма. Она достала зеркальце и теперь довольно разглядывала свои замученные кудельки. – Сделала специальную отпускную укладку. Называется «всклокоченная русалка». По-моему, мне необычайно идет.

По случаю Шельма обмотала свой колпак ярко-зеленой материей в маленьких якорях. Волосы она выкрасила в такой же зеленый, а в уши повесила гигантские сережки-осьминоги устрашающего вида. Морская тема, объясняла она каждому, кто готов был слушать. Тема, по всей видимости, распространялась и на Дадли, которому перепал шарф в якорях, – кот щегольски перебросил конец шарфа за ухо.

– Ой, да еще как. Чудесно выглядишь. Очень стильно, Шельмуся. Я в восторге от морской темы.

– Благодарю, подруга. – Шельма немного повеселела и полезла в сумочку за помадой оттенка морской волны. – Мне приятно хорошо выглядеть. Не люблю позорить шабаш. В отличие от некоторых.

Она выразительно уставилась на дырявую Пачкулину кофту.

– Попрошу! Это мои парадные лохмотья, – обиженно сказала Пачкуля.

– О чем это ты? Ты же вечно в этой кофте.

– Вот и нет. – Пачкуля гордо ткнула в красные кляксы на груди. – Я цветочки нарисовала, видишь? Чудный цветочный узор, то что надо для курорта.

Шельма открыла было рот, чтобы возразить, но решила промолчать. Нет смысла обсуждать Пачкулины «наряды». Она уже пробовала. И не раз.

– Кстати, что в сундуке? – Пачкуля мотнула головой в сторону огромного ящика, загораживавшего проход.

– Косметика, если тебе так интересно, – с вызовом сказала Шельма. – И Дадликовы вещи. Его подушка и шерстяная мышка. И рыбьи головы.

Она нежно улыбнулась Одноглазому Дадли. Кот сидел у нее на коленях, выгнув спину, и зыркал на Хьюго с кошачьей злостью, от которой молоко киснет. Хьюго в ответ зыркал на Дадли со злостью хомячьей, от которой не преминет облезть краска.

– Надо было ехать, как я, налегке. У меня с собой только вот это, – сказала Пачкуля, показывая драный пластиковый пакет из «Жуй-не-поперхнись» – вид у мешка был такой, словно через него процеживали рагу.

– Я бы туда даже рыбьи головы побрезговала класть, – фыркнула Шельма. – Гадость!

– Ты что, думаешь, в Грязьеводске нельзя купить рыбьи головы? – осведомилась Пачкуля. – Вот ты дубина! Спорим, там рыбьих голов завались!

– Да, но Дадли любит особый сорт, – не уступала Шельма.

Как раз в этот момент автобус угодил колесом в глубокую выбоину. С багажных полок с грохотом попадали вещи. Ведьм порядком тряхануло. Грымза вписала не ту букву в клеточку кроссворда. Макабрина волынка разразилась диким воплем. Тетеря чуть не проснулась. Мымра облила Крысоловку газировкой, а мыши Туту оголтело захлопали крыльями.

– Ядрена кочерыжка, – выругалась Шельма. На носу у нее красовалась полоса цвета морской волны. – И что мне теперь делать?

Сзади понеслись грубые шуточки, кто-то запел «Какой паршивый водила». Водитель (раздражительный карлик по имени Джордж) крепче вцепился в руль и задергал туда-сюда рычаг коробки передач.

– А я говорила! – заворчала Макабра. Она сидела через проход от Шельмы и Пачкули, с трудом втиснувшись между волынкой и Хаггисом. – Надо было на метле лететь!

– Когда уже остановимся на перекус? – гаркнула Вертихвостка. – Эй! Водила! Когда остановимся на перекус?

– Автобус идет без остановок, – твердо сказал Джордж.

Ведьмы переполошились. Без остановок? Всю дорогу от Непутевого леса до Грязьеводска, через Туманные горы, без остановок? Но они же все надулись болотной воды перед отъездом!

– Это как это «без остановок»? – угрожающе осведомилась Чепухинда.

– Такой маршрут, – лаконично ответил Джордж. Он крутанул баранку, нарочно заехав в здоровую лужу, чтобы обдать грязью и без того мокрую компашку гоблинов, которые по некой загадочной причине медленно тащились гуськом посередь дороги. – Остановки не предусмотрены.

– А вот и предусмотрены, – парировала Чепухинда. Она сделала какой-то жест пальцами, и, ко всеобщему ликованию, шоферская фуражка поднялась с головы Джорджа и весело выплыла в окно.

Ругнувшись себе под нос, Джордж ударил по тормозам, и автобус резко остановился. Под хор насмешек он вылез и заковылял подбирать свою фуражку, которая приземлилась ровнехонько в ту самую большую грязную лужу. Джордж нагнулся за фуражкой – и вдруг увидел, что за ним наблюдают семь пар осуждающих глаз. Они принадлежали мокрым гоблинам, которых он только что окатил грязью.

(Конечно, это были не просто какие-то гоблины, а Красавчик, Обормот, Свинтус, Косоглаз, Гнус, Цуцик и Пузан. Они шли в «Гобболенд». За спиной рюкзаки, в руках палки, в сердцах – мечта.)

А теперь еще и грязь на мордах.

– Здодово пдидумал, – сказал Красавчик. – Гдязью нас окатить. Хохотал небось до упаду.

– Ага, – сказал Джордж. – Вообще-то еще как.

– Давай его отдубасим, Кдасавчик, – предложил юный Цуцик. Он аж подпрыгивал и заранее махал кулаками. – Покажем ему! Изваляем в гдязи, а шапку бдосим в куст!

– Ну-ну, – самоуверенно сказал Джордж и указал большим пальцем на автобус, в котором ведьмы уже бодро затянули «Ждать нет больше мочи». – Хотите оставить этих дамочек без водителя? Ну, так себе идея.

Он дерзко нахлобучил фуражку на голову и зашагал обратно к автобусу. Гоблины беспомощно наблюдали, как Джордж залезает внутрь. Через мгновение автобус покатил прочь, извергая выхлопные газы. Последнее, что видели гоблины, прежде чем он, громыхая, скрылся за поворотом, – это Бугага и Гагабу на заднем сиденье.

Ведьмы-близняшки весело хохотали и дружно показывали неприличные жесты.

– Почебу у дас вечно все вкдивь и вкось, Кдасавчик? – грустно спросил Пузан, когда все наконец откашлялись.

– Шут его знает, – вздохнул Красавчик. – Все будет тип-топ, когда добедемся до «Гобболенда», – прибавил он уже веселее. – Пошли, падни! Путь небдизкий. Ать-два, назад!

– Что-то дут не так, – задумчиво сказал Свинтус, чуть нахмурившись. – Но пдовалиться мне на этом месте, если я знаю что.

Кряхтя, вздыхая и горестно качая головами, гоблины взяли свои палки и поплелись за Красавчиком.

Глава девятая
Шатер в саду

– Сирил! Вот ты где! Ты спрятал столовое серебро?

– Да, любовь моя.

– А газеты на полу в прихожей расстелил? Не хочу, чтобы они топали по моим коврам.

– Все сделано, любовь моя.

– А сейчас ты чем занят, Сирил?

– Разрезаю пополам свечи, как ты просила, любовь моя.

На улице, в спустившихся на Грязьеводск сумерках, у ворот собрались спекшиеся на солнце, голодные, уставшие отдыхающие. Они нервно вглядывались в дорожку, ведущую к дверям «Вида на океан». Было что-то неприступное в этом выдраенном белом крыльце, плотных кружевных занавесках и разнообразных табличках, которые гласили:

«РАЗЪЕЗДНЫМ ТОРГОВЦАМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН», «РЕКЛАМУ НЕ БРОСАТЬ», «ГОБЛИНАМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН», «КОЛДОВАТЬ КАТЕГОРИЧЕСКИ ВОСПРЕЩАЕТСЯ».

– Не нравится мне это все, – шепнула Пачкуля Шельме. Та подправляла макияж. – Слишком уж чисто.

– Непонятно, с чего дом называется «Вид на океан», – сказала Шельма. – Океана-то отсюда не видно.

– Может, если на трубу забраться? – неуверенно предположила Пачкуля. – И прихватить с собой очень мощный телескоп.

– Разговоры прекратить! – скомандовала Чепухинда. – Все подойдите ко мне, я проведу с вами подготовительную беседу. Итак, это чудесная семейная вилла, а мы раньше на виллах не жили. Хозяйку зовут… Как там ее, Проныра?

– Миссис Молотофф, – подсказал Проныра.

– Точно. Так что «да, миссис Молотофф», «нет, миссис Молотофф», «большое спасибо, миссис Молотофф». Понятно? Надо соблюдать правила для гостей. Будьте вежливы.

Чепухинда обожает правила. Даже чужие, если только они не слишком противоречат ее собственным.

– Вежливы? – запротестовала Макабра. – В жизни вежливой не была. Ведьмам такое не обязательно.

– Обязательно, если мы живем на чужой вилле, – твердо сказала Чепухинда. – Я не хочу, чтобы потом говорили, будто ведьмы не умеют себя вести. Я требую, чтобы все вы говорили «пожалуйста», и «спасибо», и «не могли бы вы передать мне паучий паштет?», в таком вот духе. Хотя, может, у них и нет паучьего паштета. Да, вот еще что. Здесь могут подавать разную странную еду. Если сомневаетесь, берите пример с меня. Я как-никак предводительница шабаша. Я задаю тон. Так. Все изобразили дружелюбие – я звоню в дверь.

Но звонить не пришлось, в этот самый момент дверь распахнулась, и на крыльцо вышла, размахивая, словно плеткой, метелкой для пыли, миссис Молотофф. И сделала лицо. Обычно у людей такое лицо, когда они обнаруживают в салате что-то живое и мерзкое. Лучшие выходные улыбки, как ни старались удержаться, быстро сползли с лиц ведьм. И только Чепухинда сияла, точно луч маяка в тумане, задавая тон.

– Группа ведьм, надо полагать? – строго спросила миссис Молотофф. – Вы опоздали. Ужина не ждите. Кто у вас за главную?

– Я, – лучезарно улыбнулась Чепухинда, сама любезность и благовоспитанность. – Достопочтенная Чепухинда, предводительница шабаша Непутевого леса. Ужааасно рада с вами познакомиться. У вас такой чудный дом. Такой… отдраенный.

– Хмм. Что там у вас за помощники?

– Три кота, филин, ленивец, крыса, козел, уж, летучие мыши и хомяк, – покорно отчиталась Чепухинда. – Все, разумеется, идеально послушные.

– В ванные их не пускать. И, будьте так любезны, следите за своей живностью. Это приличная вилла, так что никаких выходок. Это относится ко всем вам.

– Выходки? От моих девочек? Да ни за что! – воскликнула Чепухинда, прижимая руку к сердцу.

– Хмм. Это мы посмотрим. Заходите, вытирайте ноги, прямо по лестнице, комнаты на четверых, по мебели не скакать, змей в постель не пускать, метлы в сарай, после заката не шуметь, завтрак ровно в семь. И хочу напомнить: колдовать у нас строго запрещено. Весь имеющийся при себе магический инвентарь сдается в сервант под расписку и возвращается перед отъездом.

– Чудесно, чудесно, как скажете, мы согласны, – ворковала Чепухинда. – Никаких проблем. Уверена, наши вещи будут в целости и сохранности в вашем очаровательном серванте. Я, разумеется, свою волшебную палочку оставлю при себе. По официальным соображениям, знаете ли. Слышали, что сказала наша прелестная хозяйка, дамы? Вперед.

Ведьмы подхватили свои пожитки и, смирные как овечки, зашагали к дому под ледяным взглядом миссис Молотофф.

– Ты – стой, – сказала миссис Молотофф, преградив Пачкуле дорогу. – Ты, с хомячком и жутким запахом. Я только что весь дом отдраила.

Дадли расплылся в счастливой улыбке. Хьюго на Пачкулином плече ощетинился – так с ним всегда бывает, стоит кому-нибудь произнести слово хомячок.

– Вы не можете ее не пустить! Мы будем жить в одной комнате, – вмешалась верная Шельма. – И вообще, отпуск – ее идея. Не царапай мамулю, Дадли. Нельзя так. Пачкуля – наша подруга. Я отказываюсь с ней разлучаться!

– Она будет спать в палатке в саду. В дом я ее не пущу.

Пачкуля раскрыла было рот, чтобы возразить, но, поймав предостерегающий взгляд Чепухинды, передумала.

– Будешь жить со мной, Шельма? – спросила она.

– Э-э… пожалуй, нет, – сказала не столь уж верная Шельма.

– Ты что, бросишь меня в час нужды? – заныла Пачкуля.

– Мы с Дадли в палатке спать не станем, даже ради тебя, – заявила Шельма. – Там же нет туалетного столика.

– Но ты обещала, что мы будем вместе! Ты обещала!

– Прекрати суету, Пачкуля, дорогая, – сказала с улыбкой Чепухинда. Глаза ее при этом угрожающе вспыхнули. – Шельма, иди в дом. Пачкуля, поблагодари миссис Молотофф за палатку. Где ваши манеры?

– Чудно! – процедила Пачкуля сквозь сжатые зубы. – Огромное спасибо. Палатка в саду, говорите? Что может быть лучше?

– Палатка ф саду? Что мошет быть лучше? – передразнил Хьюго. Вечерний морской туман вился вокруг тесной палатки, разбитой на ма-а-аленьком газоне, который миссис Молотофф называла садом. Ведьма и хомяк жались друг к другу под брезентом.

Было слышно, как чуть поодаль метлы метут пол в своем также весьма непросторном сарае и пререкаются с парой местных шезлонгов на древесном (по общим отзывам, ужасно трудный язык).

В окнах «Вида на океан» мелькали огоньки – укрощенные гостьи ходили на цыпочках по своим спальням с половинками свечей, пытались разобрать вещи и шепотом спорили, кому где спать. Время от времени миссис Молотофф звучным строгим голосом оглашала правило «ПОСЛЕ ЗАКАТА НЕ ШУМЕТЬ».

– Хватит жаловаться, – сказала Пачкуля и зевнула. – По мне уж лучше тут спать. Не нравится мне эта молотоффская хибара. Слишком много правил. И ты видел, как там чисто? Фу! И кому охота жить с поганкой Шельмой? Нет, тут под звездами – хорошо. Давай спать. Завтра нам рано вставать. Нас ждет насыщенный денек.

– Фто сначала? Пойти купаться? – спросил Хьюго. Глаза у него округлились от восторга.

– Лезть в воду? Это вряд ли. Нет, завтра первым делом пойдем на пирс. Там вся жизнь. Если верить буклету. Все, давай спать.

– Хорофо, – сказал Хьюго и, вздохнув, свернулся калачиком. – И все из-за твой запах…

– Я верю в вонь и грязь. Каждый должен быть готов пострадать за то, во что верит. Нечисть всемогущая! Что это еще за шум?

Вечерний бриз разносил по побережью душераздирающие звуки. Как будто ногти скребут по классной доске, орет сигнализация и грохочут крышки мусорных баков. Ошибиться невозможно. Это – гоблинская музыка.

«Гобболенд» открылся.

Гоблинская молния

1

Мы прерываем наш рассказ для экстренного выпуска новостей о гоблинах. За последние двадцать четыре часа они проделали долгий, трудный путь, полный испытаний и опасностей. Цуцик занозил палец на ноге, Гнусу в глаз попала песчинка, Обормот и Свинтус натерли ужасные волдыри. Косоглаз проиграл в битве с крольчонком и получил ранение в виде царапины на лапе. Пузан потерял шапку. У Красавчика колени распухли и стали как воздушные шарики.

К сожалению, проделав весь этот долгий, трудный путь, гоблины обнаружили, что шли по кругу. Они вернулись туда, откуда начали, и сейчас спят вповалку, вконец утомившись спорить, кто виноват.

– Конец сообщения —

Глава десятая
Пляж

– Пойдем со мной на пирс, Шельма, ну пожалуйста! – в тысячный раз упрашивала Пачкуля. Она сидела на пляже одетая и нетерпеливо барабанила ногами по большому камню. Чуть поодаль Хьюго шлепал вброд по маленькой запруде и размахивал палочкой от леденца, надеясь сразиться с пираньями.

– Нет, – сказала Шельма. Она растянулась на большом лиловом полотенце, обложившись десятками бутылочек с самодельными средствами для загара. На Шельме был впечатляющий шерстяной купальник в желто-черную полоску; на лбу у ведьмы лежал большой огурец (она где-то вычитала, что огурец охлаждает глаза). Она походила на сального шершня с овощным гарниром и кучей предков-палочников.

– А как же «Зеркальная комната»? Ты же говорила, что хочешь туда сходить, – запротестовала Пачкуля.

– Позже. Когда у меня будет великолепный загар. И вообще, я расслабляюсь. И совсем бы расслабилась, если бы эти двое не заграбастали себе все шезлонги.

Она убрала огурец и недовольно уставилась на двух мумий, которые энергично натирали свои бинты лосьоном для бальзамирования. Мумий зовут Запеленатхет и Иссохнимон. Когда-то, до всех этих бинтов, они были фараонами, поэтому считают, что шезлонги принадлежат им по божественному праву.

Народу на пляже потихоньку прибывало. Семейка троллей в гавайских рубашках собрала груду камней и теперь отгораживала свою территорию. У самой воды визжащие баньши гонялись друг за другом с надувной акулой. Рядом шайка зомби пинала мяч, а у волнореза фотографировались, улыбаясь во все зубы, скелеты.

– Ты вся розовая уже, – предупредила Пачкуля. – Смотри, сгоришь.

– Глупости. Моя кожа не боится солнечных лучей, у меня с собой целый арсенал специальных кремов, – объяснила Шельма. – Хочешь, можешь тоже намазаться, – великодушно прибавила она.

– Нет, спасибо, – поспешно ответила Пачкуля. – Меня грязь от солнца защищает. Ну пойдем же со мной на пирс!

– Сказала же, нет. И потом, Дадли будет меня искать, когда вернется. Он сейчас на лодочном причале. В юности мой котик был моряком, так что у него, видимо, зов соли, или как там это называется. Он вчера ночью во сне пел матросские песни. Та еще ночка выдалась, Дадли голосит, и в придачу эта ужасная гоблинская музыка. И меня поселили с Мымрой – она храпит и ест в кровати бутерброды с патокой.

Повисла неловкая тишина.

– Как, кстати, в «Виде на океан» завтрак? – спросила Пачкуля как бы невзначай, стараясь не выказывать интереса. Она еще не до конца простила Шельме, что та бросила ее в час нужды.

– Кошмар. Вареные яйца и жидкий чай. Мы надеялись, Чепухинда что-нибудь скажет, но она и бровью не повела. Некоторые из нас считают, что она с этой своей вежливостью перегибает палку, – хмуро сказала Шельма.

– Зашла бы ко мне в палатку, – сказала Пачкуля. – Мы с Хьюго приготовили славную рыбку на костре. Просто объеденье.

Завтрак и впрямь был отличный, особенно у Пачкули, которой не пришлось ничего делать – только есть.

– Да, надо было, – с завистью признала Шельма. – Но я не знала, будешь ли ты мне рада после этой истории с палаткой. Это было непростое решение, поверь мне, но, чесслово, мы бы все там просто не поместились. Нас четверо да еще моя косметика.

Снова неловкая тишина.

– Наверняка ты бы не отказалась от большого мороженого, – наконец сказала Пачкуля. – Раз ты не завтракала. Уверена, на пирсе продают мороженое.

– Не хочу мороженого. Я загораю. Иди одна, если хочешь.

– Ну и пойду, – сердито сказала Пачкуля. – Пошли, Хьюго, запрыгивай в ведерко. Отправляемся на поиски развлечений!

И они пошли, нарочно шаркая, чтобы обдать галькой Иссохнимона и Запеленатхета.

Вдалеке близняшки Бугага и Гагабу, вооруженные банками из-под варенья и рыболовными сетями, карабкались по скользким скалам – они исследовали запруды в поисках то ли новых питомцев, то ли обеда.

– Э-ге-гей, Пачкуля! – позвали они. – Айда с нами рыбачить!

– Нет, спасибо, – прокричала Пачкуля в ответ. – Мы идем на пирс!

У самого берега Мымра и Вертихвостка, сняв ботинки и чулки, устроили веселое водяное сражение на ведрах.

– Эй, Пачкуля! – крикнули Мымра с Вертихвосткой хором. – Давай с нами купаться!

– Неохота, – сказала Пачкуля. Ее аж передернуло. – Я не шибко люблю воду.

И пошла себе дальше.

Чуть впереди угрюмый древесный демон расставлял шаткую ширму для кукольного представления. Чесотка, Макабра-Кадабра и Крысоловка уже уселись в первом ряду.

– Привет, Пачкуля! Иди к нам, спектакль вот-вот начнется! – возбужденно прокричала Чесотка.

– Разве что на минутку, – сказала Пачкуля, большая поклонница Панча и Джуди[2]2
  Веселый проказник Панчи его жена Джуди – любимые персонажи английского кукольного театра.


[Закрыть].

Маленький занавес распахнулся, и появился мистер Панч, мятый и потрепанный, как будто им не раз протирали велосипед.

– Здравствуйте, мальчики и девочки, – пропищал он. – Я мистер Панч, да-да. Хотите со мной подружиться?

– Не особо! – гаркнула с места грубая Крысоловка. – Чтобы я стала дружить с побитой молью куклой-перчаткой? Да ни в жизнь!

– А это моя жена Джуди, – пискнул мистер Панч, проигнорировав выкрики из зала. – Поздоровайся с ребятами, Джуди.

Появилась Джуди с крошечным тряпичным свертком в негнущихся руках.

– Всем привет! – пропищала она. – Я Джуди, а это мой ребеночек. Мистер Панч за ним присмотрит, а я пойду порыбачу. Вы поможете ему присмотреть за деткой, мальчики и девочки?

– Конечно, поможем! – закричали Крысоловка, Чесотка и Макабра, напустив на себя важный вид. Их не так уж часто просят присмотреть за детьми.

Джуди бросила сверток Панчу. Панч детку не поймал. Тут же раздался тонкий пронзительный вопль.

– Плохая детка, – побранил ребенка Панч, поднял сверток и принялся его трясти. – Придется тебя отшлепать!

– Вы это видели? Он уронил детку! – завопила Макабра, не веря своим глазам. – Оставь малыша в покое, ты, тиран!

– Шлеп, шлеп, шлеп, – веселился Панч, колотя свертком о край сцены. – Вот как я поступаю с непослушными детьми. Шлеп, шлеп, шлеп. Сейчас я брошу тебя в мусорное ведро, да-да. Возьму и бро…

Но договорить он не успел. Разъяренные ведьмы вскочили на ноги и бросились в атаку. Ширма покачнулась и рухнула на древесного демона. Тот аж взвизгнул от удивления. Демон выполз из-под обломков театра, не успев снять кукол с рук-веток. Под одобрительные возгласы и аплодисменты зрителей Чесотка с Крысоловкой оседлали кукловода. Макабра схватила мистера Панча, оторвала ему нос и победно подняла куклу над головой. Это получше, чем какой-то там спектакль.

– Давай, Пачкуля! – задорно крикнула Чесотка. – Тащи сюда водоросли, изваляем его хорошенько!

– Не сейчас, спасибо. Мы с Хьюго идем на пирс, – сказала Пачкуля. Измазать грязью древесного демона – конечно, веселуха будь здоров, но сейчас ее манили забавы пирса, и волшебная монета – та, что всегда возвращается к хозяйке, та, которую она не отдала миссис Молотофф, – жгла карман.