Текст книги "«Непутевые ребята», или Полный трам-тарарам"

Автор книги: Кай Умански

Глава двадцатая
Битва продолжается

 
Мы ходим на рыбалку, рыбалку, рыбалку,
И ловим комплименты, ура, ура, ура!
 

Как только отзвучал последний аккорд, все гномы, которые были на поле, взорвались аплодисментами. Гномихи кокетливо поклонились и, сияя от счастья, воззрились на Бенни Чокнутого, который спешил из-за кулис к микрофону.

– Итак, мы только что прослушали песню в исполнении очаровательных гномих. Что же скажут члены нашего уважаемого жюри? Али, вам слово.

– Это было интересно, – сказал Али. – Немного рыбно, но все же интересно.

– Спасибо, Али. А вы что скажете, господин мэр?

– Э-э-э, будучи мэром, я…

– Покороче, пожалуйста, у нас мало времени.

– Да-да, конечно. Так вот, будучи мэром…

– Лулу, каково ваше мнение?

– Отвратительно, – поморщилась Лулу. – Ни слуха, ни голоса, и к тому же розовый им не идет.

Тут гномихи перестали улыбаться и застыли в изумлении.

– Ну, надо же, – посочувствовал Бенни. – Не слишком лестный комментарий, не правда ли, дамы? Скотт, теперь ваша очередь.

– Очаровательно, – прощебетал Скотт. – Прелестные дамы, прелестная песенка. Струя свежего воздуха по сравнению с тем старьем, которое выдают за музыку в некоторых популярных шоу современности. Я бы с удовольствием прослушал еще раз.

– Увы, Скотт, на это нет времени, – сказал Бенни. – Спасибо девушки, можете идти, – обратился он к гномихам. – Следующего номера нашей программы очень ждут все собравшиеся здесь фанаты-зомби. Итак, встречайте: «Красотка Бетти и крутые девчонки!» с песней «Мы в лес тебя заманим».

– Вот бы тебя они в лес заманили, – прошипела Лулу, тыкнув в Скотта острым карандашом. Скотт перехвалил карандаш, переломил надвое и бросил обе половинки в стакан Лулу. В это время оператор навел на них камеру, чтобы взять крупный план, и оба притворно заулыбались.

В это время Артур, Шелупоня и Верзилка вели напряженные переговоры с Чучей и Чипсом. Прочие участники конкурса стояли поодаль и наблюдали, догадываясь, что сложилась непредвиденная ситуация.

Тролль и компания протирали свои глыбы и укладывали в чехлы. Они свой номер уже отыграли, как и гномихи, которые столпились вокруг термоса и гоняли чаи. Билли с черепушками стояли в углу, повернувшись ко всем спиной, настраивали свои банджо и ухмылялись.

– Неужели? – переспросил Чуча. – Фея наслала на него заклятие? Что же, это многое объясняет. Почему же он ничего нам раньше не рассказал?

– Стыдился, – объяснил Артур. – Он очень подавлен. Говорит, что от него отвернулась удача, и не собирается выходить на сцену.

– Разумеется, он выйдет на сцену, – сказал Чуча. – Феям, конечно, дорогу лучше не переходить, об этом все знают. Но раз уж так случилось, то ничего не поделаешь, надо жить дальше. В конце концов, он же член группы.

– Знаем, – вздохнул Артур. – Мы ему говорили. Но он считает, что с ним мы проиграем.

– Пойду сам с ним поговорю. Уверен, он меня послушается. Сделайте ему пока чашечку чая, термосы наконец-то наполнили. Чипс, ты идешь со мной.

 
Мы в лес тебя заманим, заманим, заманим
Мы в лес тебя заманим и доведем до слез.

 

«Бетти и крутые девчонки» заливались вовсю. Мелодия была ужасной, слова ужасными, и пели они тоже ужасно. Все зомби из числа публики, тем не менее, радостно хлопали в ладоши и подпевали, остальные же испуганно хлопали глазами.

 
Тебя мы отдубасим, тебя мы поколотим,
Тебя мы отмутузим и попросту побьем.
Шуби-ду, шуби-дим, мы тебе наподдадим.
Мы в лес тебя заманим и доведем до слез.
 

Ко всеобщему облегчению на этом песня закончилась. В заключение Бетти прошлась по сцене, продемонстрировав свои накачанные бицепсы, а одна из красоток лягнула ногой стойку микрофона.

– Что ж, спасибо за выступление, – воскликнул Бенни, устремляясь из-за кулис к авансцене. – Это было зловещее предостережение от «Бетти и крутых девчонок». Послушаем мнение жюри! Начнем с вас, господин мэр.

– Будучи мэром, я…

– Так, проехали. Али, ваша очередь.

– Это было интересно. Немного свирепо, но все же интересно.

– А вы что скажете, Скотт?

– Отвратительно, – содрогнулся Скотт. – Полная ерунда от начала и до конца.

– А ну, иди сюда и повтори еще раз, – предложила ему Бетти, уперев руки в бока.

– У него кишка тонка. Трусит даже перед пуделиными щеночками. А вот мне лично очень понравилось!

– А вот и он, – радостно возвестил Чуча, входя в шатер. За ним следовал Чипс, на плече у которого, словно мешок картошки, висел О’Брайен. – С ним все в порядке, просто немного перенервничал перед выступлением. Я его взбодрил, теперь ему стало гораздо лучше. Поставь его на ноги, Чипс, он в полном порядке.

– Ничего я не в порядке, – пробормотал О’Брайен, сползая на пол. Впрочем, у него хватило сил принять из рук Верзилки бумажный стаканчик с чаем. Напиток определенно был ему необходим после бодрящего разговора с Чучей, который заключался в том, что Чипс выпихнул его из фургона и проволок по земле через всю стоянку, пока Чуча вопил у него над ухом про чувство долга и работу в команде.

– Хочешь, я подержу твой горшок, пока ты пьешь чай, – предложила Верзилка.

– Спасибо, не надо, я сам справлюсь.

– Вот и хорошо. Стой здесь и пей свой чай. Остальные идут со мной разгружать фургон.

О’Брайен остался один. Поставив стаканчик с чаем поверх горшка, он направился в укромный уголок шатра и присел на корточки возле парусиновой стены. Он старался не поднимать глаз, но отчетливо слышал шепоток и хихиканье остальных участников конкурса.

Вдруг на него упала чья-то тень. Он поднял глаза и увидел перед собой пару темных очков.

– Что это у тебя там в горшочке, малыш? – ухмыльнулся Билли. – Говори, не стесняйся, нам всем очень интересно.

– Вы и вправду хотите знать? – спросил О’Брайен.

– Разумеется. Поэтому я и спрашиваю.

– Не твоего ума дело, – отрезал лепрекон.

– А как называется эта штучка у тебя на шее? – снова ухмыльнулся Билли. – Это что, музыкальный инструмент или затычка от ванной?

– Это флейта, да будет тебе известно.

– А, понимаю-понимаю. Должно быть, это народный инструмент пикси. Слышите, парни? Пикси играют на фле…

– Как ты меня назвал?

– Что-что?

– Ты назвал меня пикси?

– Ну да. А что такого?

Тут О’Брайен не выдержал. Он вскочил на ноги, забыв про свой горшок, который упал с коленей и с грохотом укатился под стол.

– У нас шляпы похожие! Шляпы! И больше ничего! Я лепрекон, безмозглая ты черепушка! Лепрекон, и горжусь этим! А ну, попробуй еще раз назвать меня пикси! Давай же, попробуй!

В это время в шатер ввалились «Бетти и крутые девчонки», разгоряченные после выхода на сцену. В основном жюри отозвалось отрицательно об их выступлении, за исключением Лулу, хотя она была не вполне искренна в своей оценке. При виде намечающейся драки настроение у красоток заметно поднялось.

– Ты мне что, угрожаешь? – ухмыльнулся Билли, но на всякий случай сделал шаг назад, ведь на нем был белый костюм. А лепрекон держал в руках стакан с чаем и мог, чего доброго, выплеснуть его содержимое на обидчика.

– Эй, что здесь происходит? – послышался со стороны входа зычный голос Чучи.

За ним вошли остальные: Верзилка и Шелупоня несли барабаны, а Чипс тащил на спине пианино Артура.

– Он обозвал меня пикси! – прохрипел О’Брайен. Тесная футболка сдавливала ему грудь, и от этого его злость разгоралась еще сильнее. Он уже занес руку, чтобы выплеснуть свой чай на белоснежный пиджак Билли, но в эту самую минуту в шатер влетел Бенни Чокнутый.

– Что тут у вас происходит? Публика в нетерпении! Давай, Билли, ваш выход!

Облегченно выдохнув, Билли и черепушки похватали свои банджо и унеслись на сцену, оставив разъяренного О’Брайена топать ногами от злости.

– Эй, старик, остынь, – попытался успокоить его Шелупоня. – Не обращай внимания.

– Но он обозвал меня пикси!

– Не стоит принимать его слова близко к сердцу.

– Вот именно, – подхватил Чуча. – Ему просто хотелось тебя позлить. Вывести из себя. Ты должен быть выше этого, скажи, Артур?

– Точно, – поддакнул Артур, а Верзилка подошла и нежно обняла О’Брайена за плечи. Он попытался было вырваться из ее объятий, но потом сдался.

– Ладно, – сказал он. – Я уже успокоился.

– Вот это я понимаю, – похвалил Артур. – А теперь попей чайку и расслабься, потому что мы выступаем следующими.

– Ладно. Кстати, а где мой горшок?

– Не знаю, – опешил Артур. – Когда мы уходили, он точно у тебя был.

– Может, под стол закатился? – предположил О’Брайен.

Все полезли под стол, но обнаружили там лишь горы смятых бумажных стаканчиков и одинокий расплюснутый сэндвич. Горшка не было.

– НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-ЕТ! – вырвался из груди О’Брайена отчаянный крик. На всякий случай остальные заткнули уши.

Глава двадцать первая
На сцене

   сейчас, – обратился к публике Бенни Чокнутый, – выступление, которого с нетерпением ждали все скелеты. Встречайте: «Билли и черепушки»!

Под жиденькие аплодисменты кучки скелетиков Билли развязной пружинящей походкой вышел на сцену. За ним появились остальные черепушки. Толпа зрителей перед сценой заметно поредела, потому как солнце палило нещадно, а на поле как раз приехал фургон с мороженым, и большая часть публики выстроилась к нему в очередь, чтобы освежиться.

– Симпатяги, – проворковала Лулу. – И костюмчики модные.

– Выпендрежники, – фыркнул Скотт.

–  ТРЕНЬ! – вдарили по струнам черепушки.

Билли шагнул вперед к микрофону, ухмыльнулся и запел высоким гнусавым голосом, от которого вяли уши:

 
Я самый на свете красивый,
Самый неотразимый,
Особенно в белом костюме,
И все без ума от меня!
 

ТРЕНЬ! БРЕНЬ! – звенели струны.

 
Девчонки рыдают от счастья,
Едва лишь завидев меня.
Мечтают моей стать невестой,
Но мне ни одна не нужна!
 

– Он пропал! – выл О’Брайен. – Стоило мне на две минуты отвлечься – две минуты! – как он исчез, испарился!

– Остынь, старина, – утешал Шелупоня. – Наверняка он укатился и валяется себе в каком-нибудь углу.

– А может, кто-нибудь ради шутки его спрятал, – предположил Чуча.

– Ради шутки? – взвизгнул О’Брайен. – Ты что, хочешь сказать, что с этим можно шутить?

– Я хочу сказать, что горшок временно исчез из поля зрения. И перестань вопить, не видишь, все его ищут.

Все действительно искали горшок. Похоже, надвигалась очередная трагедия.

– Что там у этого психа случилось? – поинтересовалась одна из крутых девчонок Бетти.

– Ничего, – ответил им Артур. – Это личное. С ним все в порядке.

– Нет, не в порядке! – вопил О’Брайен.

– Да успокойся ты. Обещаю, мы продолжим поиски, как только вернемся со сцены.

– Я не выйду на сцену без горшка!

– Еще как выйдешь, – промолвила Верзилка, которая успела три раза прочесать шатер, хотя было очевидно, что поиски ничего не дадут.

– Не выйду!

– А я говорю, выйдешь!Послушай, можешь считать меня бесчувственной, но вообще-то у каждого из нас тут свои проблемы. Артур тоскует по дому, я должна выйти на публику в этом ужасном платье, а Шелупоня… в общем, наверняка и у него имеется повод для переживаний, скажи, Шелупоня?

– Да не то чтобы, – пожал плечами дьяволенок. – Просто жду не дождусь выступления.

– Так что же хуже, – продолжала Верзилка, – потерять горшок с золотом, в который ты даже ни разу не заглядывал, или подвести своих друзей? Можешь ты просто позабыть о своих проблемах и сделать то, что должен сделать, то есть сыграть? Только не начинай снова ныть про проклятие феи, надоело уже. Ты идешь выступать не ради себя, а ради всего трам-тарарама. Это наш звездный час! А из-за тебя мы его профукаем!

Все в ожидании уставились на О’Брайена. Тот медленно поправил ворот тесной футболки и осторожно взял в руки флейту.

– Нет, – тихо сказал он. – Не профукаете. Я с вами.

Слова эти прозвучали очень вовремя, потому что как раз в эту минуту в шатер влетел Бенни Чокнутый.

– Эй, Непутевые ребята, вы где? А ну живо тащите инструменты на сцену, вы следующие!

– Надеюсь, это последняя группа? – зевнула Лулу. – А то я что-то заскучала.

– Неужели? – язвительно отозвался Скотт. – Лично я в восторге от конкурса. А как насчет вас, господин мэр?

– Собственно, будучи мэром, я…

– Али, – перебила его Лулу. – Это последняя группа?

– Да-да, – успокоил джинн. – «Непутевые ребята».

– Ах, вот как, парни из Непутевого леса. Слыхал я их однажды – ничего особенного.

– И я слыхала. Их барабанщик просто душка. А вот, кстати, и он, смотрите. Привет, милашка!

Тем временем щупленький дьяволенок неспешно собирал на сцене барабанную установку. Коренастый тролль топтался посередине с пианино на плечах, пока суетливый дракон выбирал, куда бы его поставить. На заднем плане маячил задумчивый лепрекон в тесной розовой футболке, которая, должно быль, нещадно жала ему во всех местах, а рядом с ним прохаживалась…

– Не может быть! – воскликнула Лулу. – Оборотиха? Она что, собирается петь? Что за ужасное платье?

– И вовсе оно не ужа… – начал было возражать Скотт по привычке, но осекся. Даже он не мог не признать, что платье было чудовищным. Он попытался найти что-то привлекательное в неожиданной участнице, но как ни старался, ничего у него не вышло.

– Будучи мэром, – твердо заявил мэр, который все же намеревался сказать свое слово, – будучи мэром, должен сказать, что буду счастлив, когда все это наконец закончится. К тому же что-то похолодало, вы не заметили?

Он был прав. На улице действительно резко похолодало, на небе собирались тучи. Зрители с подозрением поглядывала вверх и лезли в сумки за теплыми накидками. Все это было очень странно. Обычно в Грязьеводске всегда было солнечно, а в это время года тучи вообще не появлялись. Разве что белые пушистые дружелюбные облачка, но никак не огромные черные грозные тучи.

Бенни Чокнутый с озабоченным видом выскочил на сцену.

– Готовы, ребята? А то время поджимает.

– О, да, – ответил за всех Шелупоня. – Готовы как никогда. Валяй, объявляй.

– Итак, уважаемая публика, – провозгласил в микрофон Бенни. – В заключение нашего концерта выступят гости из далекого Непутевого леса! Встречайте «Непутевых ребят»! Поддержим их! – С этими словами Бенни удалился за кулисы.

Публика, однако, утратила интерес к происходящему на сцене. Никто не хлопал и не улюлюкал. Все взгляды были устремлены в темное небо. Над полем повисла зловещая тишина. Казалось, все затаили дыхание в ожидании чего-то страшного. Единственным звуком был рев мотора стремительно удалявшегося с поля фургончика с мороженым.

Шелупоня взял в руки барабанные палочки. Артур занес лапы над клавиатурой. О’Брайен поднес к губам флейту. Верзилка подошла к микрофону, расправила плечи и глубоко вздохнула. За кулисами Чуча с Чипсом сложили пальцы крестиком.

БА-А-А-А-БА-А-А-А-АХ!

Небеса сотряс оглушительный удар грома, сопровождавшийся вспышками яростных молний.

И тут же полил дождь. Хотя дождь– довольно скромное определение для того, что на самом деле началось. Это был настоящий ливень. Потоп. Наводнение. Дождь лил как из ведра, хлестал, молотил, низвергался с небес сплошным потоком. Нет таких слов, чтобы описать это стихийное бедствие.

В мгновение ока зеленое поле превратилось в грязевую ванну. Комья мокрой земли разлетались в стороны и липли к ногам. Зрители повернулись спиной к сцене и ринулись к выходу подобно стаду обезумевших диких животных в намокших панамах, по колено увязая в грязи. Члены жюри бросились со всех ног к шатру для знаменитостей, но он, не выдержав напора стихии, обвалился им прямо на головы.

Непутевые ребята замерли в нерешительности. Сцена стояла под открытым небом, и на подмостках было уже по щиколотку воды. Дождь молотил по их головам и инструментам. Их форменные футболки промокли насквозь. Верзилкина шерсть обвисла склизкими прядями. Дождь заливал им глаза, уши и носы. Но… это же был их звездный час, и они не могли его упустить.

– Раз! – начал отсчет Артур.

– Два! – подхватил О’Брайен.

– Раз, два, три, начали! – скомандовал Шелупоня. И они заиграли. Они играли так, как не играли еще никогда в жизни. Это был настоящий трамтарарам, который тарарамил так, что дух захватывало. Это был огонь, фейерверк, азарт. Барабаны звенели, пианино бренчало, флейта заливалась и свистела. В довершение ко всему Верзилка запела.

 
Была я нелюдимой,
Была я одинокой,
Была я очень дикой,
На всех смотрела букой.
 

Чуча, не в силах сдержать порыв, выбежал на сцену, размахивая руками в такт музыке.

– Да! – вопил он. – Даешь трам-тарарам!

 
Но песня в жизнь мою пришла,
И изменилась жизнь моя,
Я оборотень – д-а-а-а-а-а-а!
Но больше не стыжусь.
 

Вслед за Чучей на сцену, выпучив глаза, выскочил Чипс.

– ГЫ! – ревел он. – ГЫ, ГЫ, ГЫ!

 
Я оборотень – даааааа!
Но с песней веселюююююсь!
Я изредка кусаюсь
И вою на луну.
Я оборотень, знаю,
Но круто я поююююююю.
НО КРУ-У-УУТО-ОО Я
ПО-ОООЮ-У-УУУУУУ!
Зажигайте, ребята!
 

И ребята зажгли. Они зажгли так, как не зажигали еще никогда. Артур позабыл обо всех своих обидах, которые одолевали его в течение последней недели. О’Брайен позабыл о проклятии феи. Верзилка позабыла о своем некрасивом платье. А что же Шелупоня? А Шелупоня, как всегда, не видел ничего, кроме своих барабанов.

Им не было дела до дождя. Им не было дела до того, что публика разбежалась. Им не было дела до того, что столик жюри опустел. Для них существовала только музыка – четкий барабанный ритм, мелодичные фортепианные аккорды и заливистые трели флейты. Трам-тарарам – вот что для них сейчас было важнее всего!

Но подождите, разве не вся публика разбежалась?

Перед сценой столпилась кучка – кого бы вы думали? – фанатов!

Да-да, это были фанаты, друзья, родственники и болельщики! Они приплясывали в такт музыке, улыбались и размахивали огромным плакатом. Надпись на нем успело порядком размыть водой, но ее еще можно было прочесть. Она гласила:

ВПЕРЕД, РЕБЯТА! МЫ С ВАМИ!

Кто же эти болельщики, которые специально заказали автобус, чтобы успеть на концерт из самого Непутевого леса и сделать музыкантам сюрприз? Сейчас вы все узнаете.

Это Мымра. Шарлин, Джемелла и Роксана. Мама Артура. Четырнадцать братьев О’Брайена. Спаг Йети. Конф Йети. Кузен Чипса по имени Роки, с которым они не виделись много лет. Полезный Боб. Тетушка Морин, которая подарила Чуче Гарета. И даже Ширли, подруга Верзилки, с которой они поссорились из-за расчески еще в детстве. Был с ними и еще кое-кто.

Прямо перед сценой в центре толпы стояла феечка. Феечка с тонкими крылышками в кружевном платьице. В руках у нее была крохотная волшебная палочка, которой она размахивала в такт музыке. Поверх кружевного платьица на ней была надета миниатюрная черная кожаная курточка с прорезями для крылышек. На ногах у нее были массивные высоченные ботинки, которые ну никак нельзя было вообразить себе на такой милой феечке. Так что, как говорится, ни о ком нельзя судить по внешнему виду. Да-да, как оказалось, феи тоже любят трамтарарам. По крайней мере, эта уж точно его любила.

Несмотря на все свое удивление, «Непутевые ребята» не позволили себе сбиться с ритма, а Верзилка ничуть не смутилась, завидев Ширли. Она перешла к следующему куплету.

 
Была я молчаливой,
Угрюмой домоседкой,
Тоскливою занудой,
Ходила в гости редко.
Но песня в жизнь мою пришла,
И изменилась жизнь моя.
Я оборотень – даааааа!
Но больше не стыжусь
Я оборотень – даааааа!
Но с песней веселюююююсь!
Я изредка кусаюсь
И вою на луну.
Я оборотень, знаю,
Но круто я поююююююю
НО КРУ-У-УУТО-ОО Я
ПО-ОООЮ-У-УУУУУУ!
 

Как только стих последний победный вопль Верзилки, Шелупоня подбросил вверх барабанные палочки, Артур захлопнул крышку пианино, а О’Брайен поцеловал свою флейту и исподлобья посмотрел на феечку.

Феечка лукаво ему подмигнула. Это подмигивание означало что-то типа: «Ты достаточно настрадался и, надеюсь, хорошо усвоил урок, так что не вздумай перечить мне еще раз».

О’Брайен подмигнул ей в ответ, что означало примерно следующее: «Я знаю, что перегнул в отношении тебя палку, и прошу за это прощения. Кстати, рад, что тебе понравилось выступление».

А потом фея как бы невзначай взмахнула своей волшебной палочкой, и… дождь прекратился. Не то чтобы он стихал постепенно, нет. Он закончился так внезапно, как и начался. Из-за тучи выглянуло солнышко, как будто никуда и не исчезало. Оно сияло, переливалось и отражалось в грязных лужах, преображая своим светом все вокруг.

Что могло быть прекраснее?

Глава двадцать вторая
Возвращение домой

ри свете полной луны фургон «Непутевых ребят» медленно взбирался в гору по извилистой дорожке. Мотор порядком перегрелся, потому что Чуча забыл подлить в бачок воды. Из-под капота валил густой пар, а двигатель подозрительно чихал и кашлял.

– Остановимся на пару минут, – сказал Чуча. – Пусть немного остынет.

Он выключил мотор и поставил фургон на ручной тормоз. Все молча обернулись, чтобы в последний раз посмотреть на огни Грязьеводска, оставшегося далеко позади. Все, кроме Верзилки, у которой не было окна.

– Попробую включить радио, – сказал Шелупоня. Он покрутил какие-то ручечки, и из динамиков донесся скрипучий голос диктора:

–  …и, конечно, в студии я, Сильвестр Смазливый с программой «Звуки ночи». Перед тем как выполнить вашу очередную заявку, я вынужден сообщить вам печальные новости. Мы надеялись огласить вам имена победителей сегодняшней «Музыкальной битвы», но по причине сильнейшего ливня конкурс закончился ничем. Мы попытались связаться с Али, но не смогли его разыскать. Ходят слухи, что он решил отказаться от идеи создания звукозаписывающей компании и вместо этого потратит все деньги на продолжительный отпуск. Нам также не удалось связаться ни с Лулу Ламар, ни со Скоттом Мертвецки, но зато мы смогли пригласить в студию мэра Грязьеводска, который хочет сказать…

Радио оглушительно затрещало и замолкло.

– Связь пропала, – вздохнул Шелупоня и выключил приемник.

Долгое время никто ничего не говорил, все задумчиво смотрели на далекие огоньки города.

– Что же, – сказал Артур, – вот все и закончилось. Мы выступили в конкурсе, в котором не было победителей. Но знаете что? Мне ничуть не обидно. Я никогда не гнался ни за богатством, ни за славой. Все равно бы я никогда не отправился в концертное турне, потому что не хочу надолго оставлять маму одну.

– И мне не обидно, – согласился Шелупоня. – Все, чего я хотел, – это сыграть наш трам-тарарам на большой площадке хотя бы один раз, чтобы почувствовать, как это бывает. И я сделал это. Было здорово, но теперь меня тянет домой. Мне же еще кухню прибирать.

– Классно с фанатами получилось, правда? – улыбнулся Чуча. – Я глазам своим не поверил, когда их увидел. Держу пари, что некоторым из них наш трам-тарарам и вправду понравился. Тетушка Морин очень нас хвалила. Хорошо все-таки, что она приехала. Да и Гарет был рад ее видеть, правда, Гарет?

Гарет выдул большой утвердительный пузырь.

Встреча действительно получилась очень теплой, когда, закончив выступление, музыканты спустились на поле. Их обнимали, поздравляли, хлопали по спинам. Неловкие моменты, конечно, тоже были. О’Брайен совершенно не знал, как вести себя с феечкой, но в конце концов они обменялись крепким рукопожатием, и О’Брайен пообещал, что впредь будет чинить ее обувь незамедлительно в ее присутствии. Братья О’Брайена были на стороне феечки, но он не держал на них зла, так как, несмотря ни на что, они нашли время и приехали его поддержать, да еще делали вид, что им нравится его музыка. Больше всего он радовался, что проклятие с него было, наконец, снято! Горшок нашелся в багажнике фургона – как он туда попал, никто так и не понял. Розовая футболка приняла свой нормальный размер, О’Брайен смог спокойно снять ее и подарить Чуче, чтобы он смахивал ей дохлых мух с лобового стекла фургона.

Верзилка крепко обнялась с Ширли, и они пообещали друг другу как-нибудь вместе пройтись по магазинам. Мама Артура привезла ему домашний карри, так что он был на седьмом небе от счастья. Мымра Шелупоне ничего не привезла, зато баньши испекли сладкий пирог, на котором кремом было написано его имя. Полезный Боб, посмеиваясь, вручил Чуче конверт, в котором лежал очень длинныйсчет – проценты за использование чудо-карты. Это нельзя было назвать приятной новостью, и даже встреча с тетушкой Морин не избавила Чучу от мрачных мыслей о том, что необходимо оплатить огромный счет, при том что он так и не получил контракта со звукозаписывающей фирмой и долгожданных миллионов. Но что если?..

– Эй, О’Брайен, – окликнул лепрекона Чуча. – Твой горшок с золотом еще на месте?

– Да, а что? – удивился О’Брайен. Горшок валялся где-то под сиденьем, и О’Брайен был счастлив, что ему больше не надо все время держать его на коленях.

– Помню, ты говорил, что не потратил оттуда ни монетки.

– Ну да.

– Тогда… может быть… ты бы мог одолжить мне немного? А то у меня небольшие проблемы с наличностью.

– Почему бы нет, – весело ответил О’Брайен. – Дружба дороже денег.

– Никогда не думал, что услышу эти слова от лепрекона, – заметил Артур.

– Он же лепрекон-трам-тарарамщик, – пояснила Верзилка. – В этом-то вся и разница.

– Точно, – обрадовался О’Брайен. – Я трам-тарарамщик. – Он решил не рассказывать о том, что отличительной особенностью лепреконского горшка с золотом было то, что он никогда не пустел. Сколько бы золота из него ни взяли, горшок наполнялся монетами заново сам собой. Будет лучше, если друзья об этом не узнают и будут считать его поступок невиданной щедростью.

– Спасибо, О’Брайен, – поблагодарил его Чуча. – Надеюсь, я не слишком тебя стесню?

– Ну что ты, – ответил О’Брайен. – Ничуть. Всегда рад протянуть другу руку помощи.

– Рад, что ты все еще считаешь меня другом, – вздохнул Чуча.

– А почему он не должен считать тебя другом? – спросила Верзилка.

– Ну… все пошло как-то не так. Миллионерами мы не стали. Должно быть, я плохой менеджер.

– Эй, старина, – вмешался Шелупоня, – ты отлично справился.

– Конечно, – подтвердила Верзилка. – Если бы не ты, нас бы здесь сейчас не было, скажи, Артур?

– Ты прекрасно справился, – признал Артур. – Мы, конечно, не разбогатели и не прославились, но получили огромный опыт, который нам всем пригодится, правда? Кстати, во сколько мы выступаем на званом ужине зомби в субботу?

– Я же все отменил, – напомнил Чуча.

– Так назначь снова, ты же теперь наш менеджер. И предупреди их, что мы ввернем в концерт парочку трам-тарарамских песенок. Они, конечно, будут носы воротить поначалу, но в конечном итоге, думаю, им понравится.

– А ты, Верзилка, – спросил Шелупоня, – ты сможешь выступить с нами в субботу?

– Только попробуй мне помешать, – рассмеялась Верзилка.

– Гы? – обеспокоенно промычал Чипс. – Гы-гы-гЫ?

– Само собой, старина, – успокоил его Шелупоня, – ты по-прежнему будешь нашим подручным.

– Мотор немного остыл, – сказал Чуча. – Если мы поедем аккуратно, то сможем добраться до гоблинской заправки, где зальем воды и горючего. Может даже перекусим их яичными рулетами. А там и до дома рукой подать.

И они поехали домой, в свой Непутевый лес. В дороге пришлось провести несколько часов подряд, но никто не жаловался на усталость, потому что им было о чем поговорить. Одна обвинительная речь Артура по поводу яичных рулетов заняла целый час, потом они играли в слова.

Когда они добрались до холмов, где жила Верзилка, она попросила высадить ее у обочины. Все долго и крепко обнимались на прощание и договорились встретиться на репетиции в следующую среду. Потом Верзилка бросилась в лес и исчезла за деревьями. Остальные проводили ее взглядами.

– Наверное, на луну выть побежала, – заметил Чуча и поспешно добавил: – Но лично я ничего плохого в этом не вижу.

– Думаете, с ней все будет хорошо?

– Еще бы, – сказал Шелупоня. – Она конечно, оборотень, да…

– Но больше не стыдится! И с песней веселится! – хором подхватили остальные. Чипс вместо этих слов промычал свое «Гы!», а Гарет выдул столбик пузырьков, но все это означало одно и то же.