Текст книги "«Непутевые ребята», или Полный трам-тарарам"

Автор книги: Кай Умански

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

– Неужели это тот самый знаменитый горшок с золотом? – спросил Артур, с интересом разглядывая глиняную посудину, со всех сторон облепленную комьями сырой земли.

– Да, – ответил О’Брайен. – Тот самый.

– Как мило, – улыбнулась мама Артура и слегка подтолкнула локтем Мымру. – Очень миленький горшочек, вы не находите?

– Честно говоря, как-то не впечатляет, – отозвалась Мымра, которая любила рубить правду в глаза. – Я представляла его совсем иначе. После всех этих лепреконских историй о радугах и прочей ерунде я думала, это он выглядит как-то поприличнее, а не как какой-то грязный черепок.

– Он грязный, потому что я его только что выкопал, – встал на защиту своего горшка О’Брайен. – А внутри он до краев набит золотом.

– Дай посмотреть, – попросила Мымра.

– Я никогда не открываю его, – сказал О’Брайен. – Он у меня просто есть, вот и все.

– Смехота, – фыркнула Мымра. – Иметь горшок золота и никогда не открывать его?! Вы, лепреконы, просто ненормальные.

– И все равно, это очень миленький горшочек, – сказала мама Артура.

– Но мы же договорились путешествовать налегке, – строго заметил Артур. – Зачем ты вообще его притащил?

– Потому что его могут украсть, пока я буду в отъезде.

– Вот умник! – съехидничала Мымра. – Он боится, что у него своруют горшок, и поэтому тащит его с собой в гущу концертной толпы, где полно карманников и прохиндеев. Гениально!

– Никто не сможет его похитить, если я не буду выпускать его из рук, – сказал О’Брайен и еще крепче прижал горшок к груди. – А если и похитят, то я тут же увижу и догоню их.

– Но иногда тебе все же придется выпускать его из рук. И как только ты это сделаешь – помяни мое слово, – его тут же и своруют.

– Послушай, – взвился О’Брайен. – Хватит ко мне цепляться. Я смогу позаботиться о своем горшке, уж поверь. Чего тебе еще надо?

Шелупоня поманил его пальцем в сторонку.

– У тебя до сих пор футболка поверх камзола. Скверно выглядишь, старина.

– Сам знаю, – буркнул О’Брайен. – И что теперь?

– Сделай с ней что-нибудь, приятель.

– Думаешь, я не пробовал? Я чуть шею себе не свернул вчера, пытаясь из нее вылезти.

– Ты вроде собирался ее разрезать.

– Вот именно, что собирался. Но эта ткань такая странная, что ни одни ножницы ее не берут. И даже скорняжный нож. И даже кусачки. Я провозился весь вечер, но только инструмент затупил.

– Чую, все это неспроста. Эй, Чуча! – окликнул менеджера Шелупоня. – Что с футболкой О’Брайена, старик? Он не может из нее вылезти. Говорит, застрял.

Но Чуча только плечами пожал. Ему было не до О’Брайена, он увлекся установкой фотокамеры на штатив и закреплением тряпичной накидки.

– Может быть, – пробормотал О’Брайен, стараясь выглядеть как можно более естественно, – может быть, она, ну я не знаю… заколдована? Ну, или типа того.

– Ерунда, – гаркнула Мымра, которая незаметно подкралась сзади и подслушивала. Она считала себя экспертом в таких делах. – Никогда не слышала о заколдованных футболках.

– Кому бы могло понадобиться заколдовывать футболку? – согласился Артур. – А ты случайно ни с кем не ссорился в последнее время? С ведьмами и тому подобными?

– Уж мы бы одной заколдованной футболкой не ограничились, – хихикнула Мымра.

О’Брайен прикусил язык. Он и так сказал уже слишком много. Вряд ли известие о том, что он потерял расположение фей, обрадует его друзей. Тем более сейчас, когда удача была нужна им как никогда.

Багажная дверь с треском захлопнулась. Это означало, что Чипс закончил с погрузкой.

– А где оборо… Где Верзилка? – спросил Чуча.

– Мы подхватим ее по дороге, в горах, – сказал Артур. – Там ее пещера. Она сказала, что перед отъездом хотела бы помыть волосы. В ее случае это, должно быть, нелегко, с такой-то шевелюрой.

– Люблю пышные шевелюры, – просияла мама Артура.

– Да-а-а уж, – протянул Артур. – У нее эта шевелюра по всему телу. Зато поет она хорошо, – поспешно добавил он.

– Как прошла репетиция? – спросил Чуча. – У нее хорошо получалось?

– Еще как, – сказал Артур. – Не то слово как хорошо получалось!

И это была сущая правда. Никто подобного даже не ожидал. Верзилка была просто создана для их музыкальной группы. Она не только знала наизусть все их трам-тарарамские мелодии, но и предложила свои. Ее черная записная книжечка была исписана словами новых песен. Как только она начинала что-нибудь напевать, все остальные подхватывали в едином ритме. Репетиция прошла без сучка без задоринки, и время пролетело незаметно.

– Отлично, – сказал Чуча. – Жаль, что Верзилки не будет на общей фотографии, но, может быть, это даже к лучшему. Чипс, принеси Гарета с приборной доски. Я хочу, чтобы он тоже снялся. Так, все встаньте потеснее перед фургоном… Музыканты, провожающие… Улыбочки!

– Можно, я не буду сейчас сниматься? – спросил О’Брайен. Он знал, что был не в лучшей форме. К тому же он был единственным, кого никто не пришел провожать. От этого он чувствовал себя очень одиноким.

Лепрекон забрался в фургон и уселся на дальнее сиденье, пристроив на коленях горшок, пока остальные фотографировались.

– Готово! – проорал Чуча. Он отдал фотокамеру Чипсу, который зашвырнул ее в багажник, сломав при этом треногу. – А теперь в дорогу!

– Ну, наконец-то, – с облегчением вздохнула Мымра. – Счастливого пути, Шелупося. Жду тебя домой к воскресенью. Вместе с чеком!

– Удачи, сынок, – сказала мама Артуру и крепко обняла его.

Чуча вскарабкался на водительское сиденье. Он аккуратно прилепил аквариум на приборную доску и завел мотор. Шелупоня сел рядом с О’Брайеном, а Чипс и Артур расположились за ними.

– Зачем тебе рыбка? – спросил Шелупоня. – Она что, типа талисмана?

– О, Гарет значит для меня гораздо больше, – ответил Чуча. – Мне подарила его тетушка Морин. Он для меня как член семьи.

– Что за странная причуда – брать с собой в турне золотую рыбку, – пожал плечами Артур.

– Если он всего лишь рыбка, это не значит, что с ним нельзя поговорить, – отрезал Чуча. – Я все время с ним беседую. Гарет прекрасный слушатель. И очень мудрый.

– Ты хочешь сказать, он… что-то вроде рыбьего оракула? – хихикнул Артур.

– Поверь мне, рыбы – весьма сообразительные существа. Гарет понимает гораздо больше, чем ты можешь себе представить.

– Ерунда, – бросил Артур.

– Можешь мне не верить, – сказал Чуча, – но все же будь с ним повежливее. А теперь все пристегнули ремни!

Мотор взревел. Мама Артура замахала платочком, а Мымра вскинула свой плакатик. Баньши достали разноцветные помпоны, подняли свой транспарант и запели простенькую речевку, которую сами же сочинили:

 
В добрый путь би-бип-би-би!
Шелупоня, наш кумир!
 

Но Шелупоня их не слышал. Он возился с кнопками на радиоприемнике.

Итак, фургон тронулся в путь.

Глава тринадцатая
В фургоне

ерзилка стояла у самой дороги в тени раскидистого дерева и ждала, когда за ней приедет фургон. Солнце начинало припекать, а она плохо переносила жару. От пота ее шерсть слипалась и выглядела неопрятно. Накануне она истратила на нее целую бутылку шампуня и гадала, заметит ли кто-нибудь разницу. Скорее всего, нет.

У ног ее стоял небольшой чемоданчик. Она три раза укладывала его, хотя багажа было, в общем-то, немного. Из одежды она взяла всего одно мешковатое платьице, которое никогда ей не нравилось, но которое она была вынуждена носить, потому что не любила ходить по магазинам. Еще она взяла расческу, зубную щетку, черную записную книжечку, карандаш и кулек с печеньем, которым она собиралась всех угостить в дороге.

Верзилка редко покидала свою пещеру при свете дня, так что отправиться за тридевять земель в Грязьеводск, чтобы выступать там перед толпой народа на огромном поле, было для нее смелым поступком. Оборотни – нечастые гости на курортах. Если им и случается куда-нибудь поехать в отпуск, то большую часть времени они проводят, вспоминая имя друга, которому можно было бы послать оттуда открытку. Верзилка хотела послать открытку своей подруге Ширли, которую она не видела с тех пор, как в шестилетнем возрасте они поссорились из-за расчески, но потом вспомнила, что у нее нет адреса.

Тут раздался пронзительный гудок клаксона, и на дороге в туче пыли показался дребезжащий фургон. Верзилка глубоко вздохнула, вышла на обочину и помахала рукой.

Фургон резко затормозил. Водительское стекло опустилось, и из него высунулся Чуча.

– Запрыгивай! – гаркнул он.

– Ладно! – крикнула она в ответ. – Только… куда?

В салоне оставалось еще одно свободное место, но Верзилка быстро сообразила, что там ей будет некуда деть свои длинные ноги.

– Полезай в багажник, устроишься между инструментами!

– А… ну, хорошо!

Верзилка обошла фургон и открыла дверцу багажника. Он почти полностью был забит инструментами, но между пианино и барабанами все же оставалось небольшое пространство, куда она могла бы втиснуться, если поджать колени и пригнуть голову.

– Быстрее давай! – поторопил Чуча. – Времени в обрез.

Верзилка забралась в багажник и с трудом устроилась на свободном пятачке.

Шелупоня перестал возиться с радиоприемником и, обернувшись через плечо, спросил:

– Ну как ты там, Верзилка?

– Отлично, – ответила Верзилка. – У меня все прекрасно.

Хотя на самом деле это было вовсе не так. В багажнике было темно и душно, а педаль от пианино больно врезалась в спину, но Верзилка не хотела никому доставлять лишнее беспокойство.

Фургон рванул вперед, подпрыгнул, и Верзилка больно ударилась головой о потолок. Она съехала пониже и пожалела, что не захватила с собой подушку.

– Ну, как тебе фургон? – проорал Чуча, перекрывая рев мотора.

– Супер! – отозвалась Верзилка. Но из-за того, что фургон несся на полной скорости, подпрыгивая на ухабах и проваливаясь во все дорожные ямы, у нее получилось что-то вроде «С-с-с-с-супер»!

– Тебе понравилась надпись по бокам?

– Д-д-д-да! – ответила Верзилка. Она заметила, что ее имени там не было. По всей видимости, ей предстояло выложиться по полной программе, чтобы стать полноправным членом группы, которая называлась бы «Непутевые ребята и оборотиха».

– Жаль, ты пропустила фотосессию, – проревел Чуча.

– Н-н-ничего с-с-страшного!

Верзилка была даже этому рада. Она ненавидела фотографироваться с теми, кто был обычного роста.

Потому что либо она стояла прямо, и ее голова не влезала в кадр, либо ей приходилось сгибаться в три погибели, чтобы быть наравне со всеми, а это было страшно неудобно и выглядело глупо.

– О’Брайен тоже не снимался, – утешил ее Артур. – Он у нас стеснительный.

О’Брайен сидел, мрачно уставившись в окно и крепко обняв свой горшок. Он обнаружил, что из его сиденья выскочила пружина. И, хотя он старался сидеть не шевелясь и сдвинув колени в одну сторону, он был уверен, что рано или поздно эта пружина продырявит ему штаны в самом интересном месте.

Вдруг тишину прорвал оглушительный треск. Это Шелупоне удалось настроить радиоприемник. Он подкрутил ручки, треск пропал и из динамиков донесся приятный голос:

– …повсюду будет солнечно, особенно в Грязьеводске, где температура поднимется до рекордных высот. Сейчас десять утра. Вы слушали прогноз погоды с Майклом Оболтусом, а теперь я передаю микрофон своему коллеге диджею Бенни Чокнутому, потому что настало время его шоу «Полный улет!»

После чего из приемника донесся уже другой бодрый и зычный голос:

– Хей! Большое спасибо, Майкл, привет все-е-е-м! И вновь с вами в студии я, Бенни Чокнутый, и вместе мы прослушаем ваши любимые хиты. Будем надеяться, что хорошая погода продержится до завтра, когда я поведу свой репортаж о «Музыкальной битве» из солнечного Грязьеводска! В связи с этим знаменательным событием у нас в студии один из участников завтрашнего конкурса, лидер группы скелетов «Билли и черепушки»! Привет, Билли! Спасибо, что пришли к нам в студию! Настроены на победу?

После небольшой паузы в микрофоне раздался противный скрипучий голос:

– Именно так.

– Отлично! Молодцы! Так держать! Нервничаете перед битвой?

– Ничуть.

– А-ха-ха-ха! Вот это выдержка! Полагаю, вас будут поддерживать фанаты?

– Очевидно, да.

– Превосходно! Отлично! Супер! Полагаю, многие из них слушают нас сейчас. Не хотите им что-нибудь передать?

– Нет. Долго еще это будет продолжаться?

– Э-э-э… нет, пожалуй, на этом все. Рад был с вами поговорить, и спасибо, что пришли! Знаю, вы спешите, но, может, все-таки исполните перед уходом какую-нибудь из ваших песен?

Но тут как раз дорога резко пошла под гору, и из радио снова полился один шум и треск.

– Сделай же что-нибудь! – завопил Чуча. – Хочу послушать наших конкурентов!

Шелупоня покрутил настройки, и на смену треску пришла полная тишина.

– Связь пропала, – констатировал он. – Жаль, конечно.

– Интересно, у них правда столько фанатов? – забеспокоился Артур.

– И что с того? – спросил Чуча.

– А у нас ни одного.

– Ты просто о них не знаешь, – торжественно произнес Чуча. Он открыл бардачок, достал оттуда большой коричневый пакет и передал Артуру. – Вот, пожалуйста. Письма от фанатов. Пришли сегодня утром.

– Неужели? – обрадовался Артур, выпустив из носа пару искристых фонтанчиков. – Ну-ка, посмотрим!

Он полез в пакет и достал три небольших конверта, украшенных сердечками и серебряными блестками.

– Читай вслух, – попросил Чуча.

Артур вскрыл первый конверт:

– «Дарагой Шилупоня, я твая бальшая паклоница. Дай мне свой афтограф. С лубовю, Шарлин».

– Что ж, довольно мило, – сказал Чуча. – Читай следующее.

– «Дарагой Шилупоня, я твая бальшая паклоница. Дай мне свой афтограф. С лубовю, Джемелла».

– Так-так, – проскрипел Чуча. – Тоже неплохо. А в третьем что?

– «Дарагой Шилупоня, я…», – тут Артур прервал чтение. – Не понимаю, почему я здесь распинаюсь. Они все равно все для Шелупони.

Он обиженно запихал конверты обратно в пакет и протянул его Шелупоне, который равнодушно пожал плечами и заново принялся крутить ручки приемника.

– Ты должен на них ответить, – сказал Чуча.

– И не подумаю, – фыркнул Шелупоня.

– Но кто-то же должен ответить. Нельзя подводить фанатов.

– Не смотрите на меня так, – вскипел Артур. – Я не буду отвечать за него на эти глупые письма.

– И я не буду, – буркнул О’Брайен. Это были его первые слова за все время пути. Он поерзал на сиденье и в тот же миг раздался треск рвущейся ткани.

– Думаете, я этим буду заниматься? – сказал Чуча. – У менеджера и без того забот полно. Да и Чипс вряд ли захочет, правда, Чипс?

– Гы, – проревел Чипс, энергично замотав головой.

– Я могла бы ответить на письма, если позволите, – отозвалась из багажника Верзилка. – Просто покажи мне, как ты пишешь свое имя, и я подделаю подпись.

Все так и замерли от неожиданности. Все это время Верзилка сидела так тихо, что все про нее забыли.

– Валяй, – обрадовался Чуча. – Одной проблемой меньше! Оборо… Верзилка ответит на письма!

– Классно, – сказал Шелупоня. – Спасибо, Верзилка!

Артур кинул пакет через плечо, и он упал Верзилке на колени. Она разгладила его и положила рядом с собой. Она была рада хоть в чем-то оказаться полезной Шелупоне, пусть даже и отвечать на письма его поклонниц. Из всех Непутевых ребят Шелупоня нравился ей больше всех. Ей казалось, что их многое объединяет. Оба они были в группе не ради денег или славы. Они были здесь из-за любви к музыке. Ну, и кроме того, он казался ей очень симпатичным.

– Смехота, – проворчал Артур, все еще дуясь. – Пусть сам отвечает на свои письма. Скажи, О’Брайен?

– Вот именно, – процедил О’Брайен сквозь зубы. В довершение ко всем бедам его стало укачивать. Он попытался опустить оконное стекло, но ручка тут же отвалилась и осталась у него в ладони.

– Баста, – вздохнул Шелупоня, отлипнув от радиоприемника. – Уже не починишь, он сдох.

– Подумаешь, – пожал плечами Чуча. – Давайте просто поболтаем.

И наступила гробовая тишина. Не очень-то хорошее начало для долгого совместного путешествия.

– Эй, кто-нибудь хочет печенья? – весело спросила Верзилка.

Глава четырнадцатая
Последние приготовления

се мы знаем, как тоскливо бывает во время долгих поездок в машине, скука смертная. Так давайте пропустим эту часть повествования и перенесемся лучше в Грязьеводск, чтобы посмотреть, как продвигается подготовка к конкурсу.

В солнечный полдень Али Пали вместе с мэром Грязьеводска обозревали место предстоящих событий. Несмотря на многодневные старания, готово было далеко не все. Сцену возводить еще не закончили. Туда-сюда сновали гномы в джинсовых комбинезонах, кто со стремянками, кто с проводами, кто с досками. По обеим сторонам сцены раскинулись гостевые шатры. На одном из них, том, что с разноцветными блестками, висела табличка «ЗНАМЕНИТОСТИ». На втором, большом, белом и безо всяких украшений – табличка «МУЗЫКАНТЫ».

По периметру поля устанавливались столы и палатки для публики. Огромный татуированный зомби со своим огромным татуированным сыном налаживали звуковое оборудование. Над полем стоял неутихающий гул.

– РАЗ, ДВА! – бубнил в микрофон зомби-отец. – А ну-ка, прибавь еще немного, Дэйв, звук должен быть помощнее. РАЗ, ДВА! РАЗ, ДВА!

– Надеюсь, они скоро закончат? – беспокоился мэр. – У нас в городе действуют строгие ограничения по уровню шума, и, будучи мэром, я обязан следить за этим.

Мэр был очень маленького роста. Такого маленького, что ему приходилось вставать на цыпочки, чтобы выглядеть наравне с другими. У него были мышиные усики и ужасно нелепая прическа, представлявшая собой несколько длинных жиденьких прядей, зачесанных набок поверх сверкающей лысины. Его ливрейная цепь с эмблемой городского головы была явно рассчитана на кого-то более высокого, и поэтому болталась у него где-то на уровне коленок, но мэра это ничуть не смущало. Цепь придавала ему важности, а для мэра было очень важно выглядеть важным.

– Ну разумеется, – заверил его Али. – К закату все будет сделано в лучшем виде, господин мэр. Клянусь. Лучше скажите, что вы думаете об эксклюзивном шатре для знаменитостей. Я сам разработал дизайн.

– Он… очень даже ничего, – похвалил мэр. – Весь такой… сияющий.

– О, да, – согласился Али, – это все из-за блесток.

– Видно, что вы их не пожалели, – заметил мэр.

– Нисколечко, – подтвердил Али. – Если джинны в чем-то разбираются, так это в блестках.

– Вполне возможно, – сказал мэр. – Но все же я беспокоюсь насчет шума. Не хочу, чтобы местные жители завалили меня жалобами. Будучи мэром, я обязан на них реагировать, вы же понимаете.

– Но здесь никто не живет, – обвел рукой вокруг Али. – Это же поле.

– Да, но звук, как вы понимаете, далеко разносится. – Тут маленькие тусклые глазки мэра забегали. – Если я правильно помню, вы говорили, что будут камеры чаровидения. Что-то я ни одной не вижу.

– Их установят завтра.

– А где я буду сидеть? Жители захотят видеть своего мэра. У меня будет почетное кресло?

– Безусловно. Жюри будет сидеть за отдельным столиком. Вы, наши почетные гости, я, ваш покорный слуга, – мы все соберемся завтра к одиннадцати утра в шатре для знаменитостей, где угостимся изысканными закусками и прохладительными напитками. Фотографы будут нас снимать, а журналисты брать у нас интервью. Ровно в двенадцать начнется конкурс. Его будет вести диджей Бенни Чокнутый. По его сигналу мы торжественно продефилируем перед публикой и займем свои места за судейским столиком.

– А кто эти таинственные знаменитости? Полагаю, что, будучи мэром, я должен быть в курсе.

– О, на этот счет у меня прекрасные новости. Но до поры до времени пусть это останется между нами.

Али наклонился к мэру и что-то прошептал ему на ухо, а потом выпрямился с самодовольным видом.

– Да что вы говорите? – выкатил глаза мэр. – Ну и ну, право слово. Будучи мэром, я поздравляю вас с такой удачей.

– Благодарю.

– Подумать только, – мечтательно закатил глаза мэр. – Сам Скотт Мертвецки и сама Лулу Ламар!

Он представил себе, как будет сидеть в компании двух знаменитейших звезд, вести с ними непринужденную беседу, заливисто хохотать, фотографироваться в обнимочку с Лулу Ламар.

Как и многие люди, мэр чрезвычайно интересовался жизнью знаменитостей. Он знал абсолютно все о Скотте Мертвецки. Он частенько читал о нем статьи в старых выпусках «Богатых и знаменитых», которые лежали на столике в приемной у зубного врача. А уж о Лулу Ламар, бывшей возлюбленной Скотта, и говорить нечего. Ее личную жизнь мэр изучил во всех подробностях.

Как ни странно, Грязьеводск сыграл немалую роль в судьбе обеих звезд. Когда-то давно, на заре своей карьеры, они вместе выступали в достопамятном летнем представлении у пирса. С тех пор много воды утекло, но мэр гордился тем, что именно в Грязьеводске знаменитости начинали свой славный путь. И он собирался упомянуть об этом завтра в своей торжественной речи.

– Похоже, вы удивлены? – спросил Али.

– Признаться, да, – смутился мэр. – Насколько мне известно, Лулу и Скотт не столь давно… как бы это выразиться… расстались. И, как я слышал, с тех пор терпеть друг друга не могут. Только не подумайте, что я сам это вычитал в каких-то журналах о знаменитостях, мне секретарша рассказывала.

– Ничего не поделаешь, профессиональная зависть, – пожал плечами Али. – С кем не бывает! Кстати, ни один из них не догадывается о том, что другой будет здесь. Я так подумал, что будет лучше ничего им не говорить до поры до времени.

– Уверены? Они тут, часом, не передерутся?

– Ну, что вы, господин мэр, – успокоил его Али, – они же опытные профессионалы. Как только увидят камеру, сразу сделают счастливые лица и растянут рты в улыбке до ушей. К тому же сидеть они будут по обе стороны от вас, господин мэр. Так что у вас очень важная роль. Они просто мечтают познакомиться с мэром этого славного города, особенно Лулу.

– Что, правда? – просиял мэр. – Она сама вам сказала?

– Ну конечно. Все пройдет отлично, даже не сомневайтесь. Я забронировал им отдельные номера в «Ритце». Они приезжают сегодня вечером. А завтра – завтра начнется битва!

– М-м-м-да, – промычал мэр, в который раз обводя взглядом поле. – Хочется надеяться, что будет не слишком много шума. А то эти микрофоны такие громкие! В «Грязьеводских новостях» уже опубликовали несколько гневных писем. У нас респектабельный городок, мистер Али, уютное местечко для спокойной семейной жизни: тихие радости, катание на лодках, прогулки по набережной, чай с булочками на ночь и глубокий освежающий сон. К нам приезжают весьма состоятельные туристы, и всякой шпане здесь не место.

– О, ни о какой шпане и речи нет, – заверил Али. – Здесь соберутся любители музыки, родственники музыкантов и их преданные поклонники. К тому же все они будут находиться на поле, вдали от центральных улиц города.

– Что ж, будем надеяться, – вздохнул мэр. – Местные жители всего этого не одобряют.

– Одобрят, когда увидят своего главу по чаровизору, – подмигнул Али мэру, – тем более за одним столиком с суперзвездами. Газеты будут пестреть вашими фотографиями. Разве нет?

– В общем-то да, – повеселел мэр. – Пожалуй, вы правы.

– Завтра пробьет ваш звездный час, господин мэр, – подбодрил его Али. – Уж помяните мое слово.

В это время один из гномов в джинсовом комбинезоне, монтировавших сцену, с грохотом свалился со стремянки.

– РАЗ, ДВА, – гудел в микрофон татуированный зомби. – ПРИБАВЬ-КА ЗВУКА, ДЭЙВ, РАЗ-ДВА!

Мэр поморщился. Было совершенно очевидно, что до захода солнца они не успеют завершить приготовления, а наутро стол его кабинета будет завален письмами с жалобами.

Но, постойте, ведь завтра его не будет в кабинете. Завтра его будут показывать по чаровидению. Завтра он будет тусоваться со звездами в сверкающем шатре. Завтра он будет судить важный музыкальный конкурс.

Жаль, что он не любит музыку. Но по крайней мере это даст ему повод покинуть свой кабинет и оказаться в центре внимания. Словом, все что ни делается – к лучшему.